Текст книги "Смерть в Раю (СИ)"

Автор книги: Elair

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

В субботу, через четыре дня после нападения бандитов на бордель, Орж решился на разговор с Билли и они с Лазаром вернулись в Голубой Рай. Бергот предложил свою помощь на случай, если не удастся убедить Моргана, но Стайлер заверил, что справится сам. Лазару оставалось только довериться и ждать. Заказав кофе в баре, он сел за стойкой, у самого входа – ему не хотелось пропустить Оржа, когда тот будет спускаться вниз, а отсюда хорошо просматривался холл и выход с лестницы. Лазар нервничал и постоянно смотрел на часы. Прошло двадцать минут ожидания, неизвестности и надежд. Его кофе закончился, Фокс куда-то запропастился и, в общем, сегодня на первом этаже не было ни души – будто всё вымерло. За час Берготу на глаза не попалось ни единого человека, и это означало только одно – крысы покинули тонущий корабль. Лазар сидел посреди пустоты и слышал, как в тишине тикают настенные часы, как нетерпеливо бьётся собственное сердце в груди, как где-то там, на улице по дороге проезжают тяжёлые машины. А потом знакомый стук каблучков нарушил это опасное затишье – Сьюзи спустилась со второго этажа и, мрачно раздумывая о чём-то, направилась в бар. Когда она заметила Бергота, лицо её просияло.

– А, Лазар! Здравствуйте! – Пройдя сквозь бамбуковые занавеси, Крам остановилась перед Берготом и протянула руку в приветствии.

Он с радостью принял рукопожатие и был рад видеть её.

– Добрый день, Сьюзи! Как поживаете?

– Спасибо, неплохо, – ответила она, окинув взглядом бар. – А Фокса нет здесь?

– Нет. – Лазар тоже огляделся и оказался прав. – Он вышел куда-то.

– Жаль, он мне очень нужен. Ну да ничего не поделаешь, подожду. Куда мне торопиться, мы сегодня не откроемся. Билли принял решение о закрытии борделя и продаже особняка. Он раздаст долги и останется почти ни с чем. Хотя не думаю, что ему не хватит на приличную квартиру в центре города.

– Вам не жаль?

– Не особенно.

Бергот улыбнулся и отставил в сторону пустую чашку, пересел на соседний стул, уступив место Сьюзи, и она, очень довольная этим обстоятельством, уселась рядом, оправила короткую бархатную юбочку на изящных идеально округлых бёдрах и смущённо улыбнулась.

– Скажите, Лазар, – спросила она мелодичным голосом, – уже что-нибудь известно об убийце Рауля?

Бергот пожал плечами.

– Пока нет, но мы работаем над этим.

Сьюзи тяжело вздохнула, выражая этим крайнюю степень разочарования. Она долго молчала, раздумывая над чем-то и не решаясь сказать, но потом осторожно произнесла:

– Знаете, Орж очень хороший мальчик, он не мог убить Астайле, я точно знаю.

Лазар поднял на женщину тяжёлый испытующий взгляд – она говорила так, словно Стайлера завтра будут судить. Берготу это очень не понравилось.

– С чего вы взяли, что я подозреваю Оржа?

– Ну, – смутилась Крам, мило улыбнувшись, – я знаю, что говорят другие. Александр, Стоун, хастлеры. Вы, наверное, думаете, что Стайлер завидовал Раулю и ненавидел его, как все считают, но… – Сьюзи замолчала, виновато посмотрев на Лазара, а он слушал и не сводил с её лица пристального взгляда, и она осторожно продолжила: – Я не думаю, что должна говорить вам это, и не сказала бы, если бы была уверена, что Оржу ничего не угрожает.

– О чём вы?

– Понимаете, – вздохнула Сьюзи, – Орж любил Астайле, но Рауль всё испортил сам, хотя и относился к нему с большой симпатией.

– Разве Стайлер и Астайле не ненавидели друг друга?

– Это вам Александр порассказал? – воскликнула Крам. – Глупость какая. Эти двое любили друг друга, как одержимые, сексом занимались в свободное от работы время. Правда об их отношениях Рауль не распространялся и Стайлеру запрещал. Мало кто знал, что они спали друг с другом. Билли, да я, пожалуй. Один раз в общий выходной я их в гостиной застукала, так они просто сделали вид, что не заметили меня.

Лазар почувствовал, что бледнеет.

– Вы хотите сказать, что Орж и Астайле – любовники?

– Бывшие, – поправила Сьюзи, неловко озираясь. Она опасливо взяла Бергота за руку. – Из-за этого всё и случилось. Однажды рано утром я спустилась вниз, чтобы пройти в бар и застала их в холле. Орж тогда так страстно повторял, что любит Рауля, просил не оставлять его. Он держал лицо Астайле в своих руках так нежно, словно тот не трахал его, едва не своротив стол, а просто лежал сверху. А потом Рауль швырнул Стайлера животом на спинку дивана – и так неистово поимел его от этих признаний, что все превратилось почти в изнасилование. Я думала, он порвёт Оржа, но не могла даже шага сделать им навстречу от шока – такие у Стайлера были глаза – обезумевшие, огромные, слепые. Он как будто сквозь меня смотрел и не видел ничего, только задыхаясь и скуля, повторял: «Не бросай меня, Рауль… Люблю. Люблю». Я не сразу поняла, что они так ссорятся. Рауль всё равно его бросил, разумеется, на следующий день. Я надеялась, что Орж сам вам об этом расскажет. Он очень сильно любил Астайле и ужасно переживал его смерть. Да, он, конечно, грозился тогда, что убьёт Рауля, но это только слова. Он и сейчас любит его, я уверена.

– Грозился убить… – Лазар едва очнулся от странного оглушения, которое охватило его – и он вроде слышал каждое слово Сьюзи, и в то же время не понимал смысла. Любил? Орж? Он любил Астайле всего каких-то три месяца назад, а сейчас он кого любит, Бергота? Стайлер заврался или Крам? А может ещё проще – Орж просто использовал Лазара, чтобы отвести от себя подозрения? Берготу не хотелось верить в это, слишком тяжело становилось на сердце и мутно в голове.

– Скажите, Сьюзи, кто-нибудь из Голубого Рая слышал ещё что-то подобное? – Бергот вежливо высвободил руку из хрупкой ладошки женщины, которая сейчас разом пустила под откос все его чувства и надежды, словно железнодорожный многотонный состав, у которого вдруг отказали тормоза. Минуту назад жизнь почти показалась Лазару прекрасной, и всё было хорошо, а теперь не то, что – плохо, а нет вообще ничего.

– Конечно. Там ещё Билли был – разбирал за ширмой какие-то бумаги. Но он, как и я, считает, что это просто слова. Орж не смог бы…

– Большое спасибо, Сьюзи. Прошу меня простить. – Лазар поднялся и шагнул к двери, не чувствуя пола под ногами. Он пошёл в свою комнату, ощущая нарастающую неконтролируемую злобу. Одной Крам он не поверил бы, но Билли… «Очнись, ты – полицейский, ты обязан учитывать все факты, – говорила совесть, а после долго могла повторять с безумием палача: – Он лжец! Лжец! Лжец!» Бергот сел за компьютер – живо открыл файлы, где хранились протокола свидетелей и заново прочёл показания Стайлера, только теперь учитывая тот факт, что тот был любовником Астайле. И по всему выходило, что Орж не говорил всей правды, а значит, всё-таки врал! Лазар на скорую руку написал отчёт Оберфоту, в котором дословно передал свой разговор со Сьюзи Крам, но отправлять донос не спешил. Поставив точку, Бергот заново пересмотрел, что получилось, и понял: если отчёт переслать на почтовый ящик старичка Оби – Стайлер станет основным подозреваемым в деле Астайле. Лазар обязан был сделать это – нажать кнопку «отправить», и в то же время рука не поднималась. Выбор! Орж поставил его перед выбором, его, полицейского, который должен быть беспристрастным и честным в любой ситуации, и за это Бергот ещё больше злился на него. Около часа Лазар расхаживал по комнате, нервно вертя в руках ключи от машины, а когда за стенкой скрипнула дверь, он швырнул ключи на компьютер и стремглав кинулся в коридор, потом – в комнату Стайлера. Бергот схватил его за шиворот, и Орж даже опомниться не успел, как оказался сильно и жёстко прижат к стене. Зелёные глаза посмотрели на Бергота со смесью ужаса и удивления.

– Астайле был твоим любовником?! Отвечай! – рявкнул Лазар, не понимая, что его разозлило больше: то, что Орж врал, или банальная ревность и обида, полыхавшие в сердце.

Стайлер задрожал, попытался отвернуться, но Бергот ухватил его за грудки и хорошенько тряхнул.

– Да или нет?! Говори! – крикнул он, но Орж молчал и тогда Лазар стал грубо целовать его в шею. Он физически чувствовал, как Стайлер дрожит от страха и теряет волю от этих поцелуев. У Оржа имелась одна особенность, о которой Бергот много узнал в последние дни – стоило прикоснуться к чувствительному местечку под ухом, и с этим мальчишкой можно было делать что угодно. Использовать его слабость для признания со стороны Бергота оказалось полным свинством, но он был зол и не желал думать, что правильно, а что нет.

– Не надо, Лазар! Пожалуйста. – Орж всхлипнул, пытаясь вжать голову в плечи, но не тут-то было – озверевший от возмущения Бергот даже дыхание перевести ему не давал.

– Ты лгал мне! Ты с ним спал! И он бросил тебя! И ты пообещал убить его! Ты трахался с ним, чёрт тебя дери! Ты понимаешь, что это – мотив?! Ты знаешь, что я должен делать теперь?! ЧТО, твою мать, я должен делать?!

– Я… я не убива-ал! – рыдая, проскулил Орж, срываясь на крик. Он бился в руках Бергота как беспомощная птичка в когтях кота. – Я люблю тебя! Прекрати… Я боялся, что ты уйдёшь, если узнаешь!

– А его ты тоже любил?! – не выдержал Лазар, хватая Оржа пальцами за подбородок и заставляя смотреть себе в глаза.

– Нет! – взмолился Стайлер, заливаясь горькими слезами.

– Хватит мне врать! – Лазар неожиданно для себя понял, что сейчас ударит Оржа и от этого пришёл в жуткую ярость – он сделал шаг назад, а потом со всей дури швырнул Стайлера на постель.

Хастлер попытался удержать равновесие – схватился пальцами за край тумбочки, что стояла у стены, но даже она не помогла ему избежать падения. Он грохнулся на пол, ударился головой о спинку кровати и, вскрикнув, съёжился. Стайлер замер на полу, держась рукой за темя, и протяжно застонал – ему было больно.

Внезапно осознав это, Лазар подумал, что Орж мог сильно пораниться, потом испугался, а потом его гнев как рукой сняло, и на смену ему пришло чувство полной растерянности.

– Орж? – Бергот кинулся к хастлеру и помог тому сесть на полу, с трудом отнял его руки от головы. – Прости, я не хотел… Давай, я посмотрю.

– Я не убивал! – Стайлер разрыдался, а Лазар облегчённо вздохнул, обнаружив на месте ушиба только шишку и неглубокую царапину.

– Я не убивал, – повторял Орж, трясясь и закрывая лицо ладонями. – Не убивал его… Я не…

– Тише. – Бергот коротко обнял хастлера и подумал о том, что сейчас ему меньше всего хочется делать выводы. Он желал верить Стайлеру, но как полицейский, он обязан был пересмотреть и проверить всё ещё раз. Как это сделать в состоянии полного отчаяния, в котором он находился сейчас, Лазар не представлял. – Разберёмся, – пообещал он – для злости слишком мягко. Бергот с силой отнял руки Оржа от его лица, заставив посмотреть на себя, и медленно чётко проговорил: – Ты должен рассказать мне всю правду. Всю, без остатка, ты понимаешь?

Стайлер кивнул и тут Бергот заметил, что щека его испачкана кровью, и на руках кровь.

– Здесь есть где-нибудь перекись водорода? – спросил он взволнованно.

Орж неосознанно проводил взгляд Лазара и посмотрел на свои ладони. Слёзы его моментально высохли, глаза потрясённо расширились, а лицо стало бело как мел.

– Орж, ты в порядке? – Бергот приложил ладонь к его щеке и почувствовал, что она холодная точно у покойника.

Стайлер вздрогнул так, будто его живот скрутило судорога и, зажав рот чистой рукой, стремглав бросился в ванную, а потом Лазар услышал, как его сильно и беспощадно вырвало. Через минуту – снова. И ещё дважды. Бергот пошёл следом и включил в ванной комнате свет – он увидел, что Стайлер стоит на коленях перед унитазом, что его полощет, словно бы он сильно чем-то отравился, как он жмуриться и судорожно переводя дыхание, дрожащими руками пытается нащупать полотенце и обмотать руку.

– Орж? – Лазар сделал шаг ближе. Он совершенно не понимал, что только что произошло, почему у Стайлера возникла такая реакция всего лишь на слегка перепачканную кровью руку.

– Убирайся! – прорычал тот, содрогнулся и надрывисто вырвал. Стайлеру совсем стало плохо, а его приступ рвоты только усиливался. – О, Господи… – только успевал произнести он перед тем, как вздохнуть и вновь судорожно согнуться над унитазом.

– Я вызову скорую, – тихо сказал Бергот. Он не в шутку забеспокоился и начал наспех шарить в карманах сотовый телефон.

– Не надо, – рыкнул Орж, оборачиваясь, и его взгляд исподлобья был таким злым и измученным, что Лазар не осмелился перечить. – Убирайся! – простонал Стайлер, тяжело дыша. – Оставь меня одного! Уйди!

– Но я…

– Выметайся! – Орж вскочил на ноги, выпихнул Бергота за порог и захлопнул перед его носом дверь.

Лазар услышал, как Стайлера снова рвёт. Он в нерешительности постоял у двери ещё какое-то время. Вскоре с той стороны всё стихло, стало слышно, как Орж включает воду, и только тогда Лазар сделал шаг прочь. Он вернулся в свою комнату совершенно разбитым, сел на постель и долгое время провёл без движения – сначала беспокоясь об Орже, потом анализируя то, что только что видел. У Стайлера такая реакция возникла именно от вида крови – он не сомневался, Лазар и раньше слышал о людях, которые не выносят кровь не из-за брезгливости, а по каким-то психологическим причинам, так реагируют не они, а их мозг, почти на уровне физиологии, вызывая неприятие, рвоту, а иногда даже потерю сознания. И если Стайлер подвержен такому – это докажет любая медицинская экспертиза. И тут с него автоматически снимутся всякие подозрения. Он не смог бы разделать труп, не вывернувшись на изнанку… Если, разумеется, в момент убийства он не находился в состоянии аффекта. Берготу для верности нужны были свидетели – кто-то, кто без прямых вопросов подтвердил бы его догадки. Лазар с тяжёлым сердцем пошёл к Билли.

– Вы отпустили Стайлера, господин Морган? – спросил он с порога, не поздоровавшись, и Билли, который снова пил сердечные капли, вздрогнул от неожиданности. Он непонимающе моргнул раз другой, потом замялся:

– Ну, я…

Лазар не стал дожидаться, пока он вразумительно ответит.

– Я бы хотел сегодня забрать Оржа на всю ночь.

– Правда? О, господин Бергот, я не знаю. Орж уволился и, начиная с завтрашнего дня совершенно свободен.

– Я управлюсь до утра. По двойному тарифу. – Лазар по-хозяйски сел в кресло и очень нагло улыбнулся растерявшемуся в конец Моргану. У Билли на лице читалось крайнее непонимание и попытка отыскать подвох, но он зря старался, а потому в глазах Лазара выглядел всё забавней.

– Ну, если вы пообещаете, что с ним ничего не случится, то…

– Ничего, – спешно заверил Бергот. – Абсолютно. Просто жёсткий секс, Билли. Я надеюсь, не будет ничего страшного в том, если я немного разобью ему губы в процессе?

– Nayn! Ни в коем случае! – Морган едва не уронил стакан на стол, а потому просто поставил подальше. – Мне не жалко, – продолжил он, – если Орж не против, но вы испортите себе весь вечер, если его рвать начнёт.

– С чего вдруг его должно вырвать? – глаза Лазара заинтересованно заблестели, и он чуть-чуть поддался вперёд, приготовившись услышать именно то, что хотел.

– Простите, господин Бергот, но у Оржа врождённая непереносимость к крови. – Морган утёр ладонью испарину со лба. – Мои мальчики даже шутили над ним, когда он только пришёл сюда. Бывает, вымажут руки в краске и ему покажут, а его, беднягу, полощет потом весь день. Я в развлечения своих малышей не вмешиваюсь, но когда Стайлер за месяц на три килограмма исхудал, я надавал им подзатыльников. Потом вроде улеглось, но для Оржа я стараюсь подбирать клиентов помягче. Нет, нет, и ещё раз нет. И простите меня, господин Бергот, но тут я вам ничем помочь не могу.

– Слава Богу! – Лазар облегчённо уронил лицо в ладони, а потом вдруг резко выпрямился, и его лицо сияло от счастья. Орж не убивал Рауля Астайле!!! Не убивал! Бергот хлопал ничего не понимающего Билли по плечу. – Это прекрасно! Это здорово, Билли! Это просто…Просто супер! Спасибо вам! – воскликнул он и устремился к выходу.

– Но как же?.. – выдавил Морган, так ничего и не поняв.

***

Иногда жизненные обстоятельства складываются так, что человек сам не знает плакать ему или смеяться, грустить или радоваться. Вот так и Бергот не понимал, что именно его взволновало больше – невиновность Стайлера или его внезапный приступ рвоты. Так или иначе, но Лазар чувствовал свою вину и ясно осознавал, что в ярость его повергли не факты биографии Оржа, а банальная ревность и страх одиночества. Слишком долго Бергот жил один, чтобы терять, но, похоже, всё равно сам всё испортил. И его радость мешалась с противной горечью, застывшей в синих глазах. Он решил, что терять ему нечего и попытался поговорить со Стайлером, но тот не стал слушать, сказал, что ему лучше побыть одному какое-то время, потом собрал вещи и уехал из Голубого Рая.

Здесь больше нечего было делать. Притон опустел, превратившись разом в тихое заведение, в котором только гремит посудой Фокс, Сьюзи Крам и Ромов мирно попивают чай с пирожными, обсуждают вполголоса нападение бандитов. И Билли Морган перебирает счета, закрывшись в своем маленьком кабинете с траурными шторами на окнах, которые он за два с лишним месяца почему-то не захотел снять. Те немногие хастлеры, что ещё оставались здесь после убийства Астайле, разбежались, и никто из них никогда уже не вернётся сюда.

Лазар прошёлся по холлу ещё раз, обвёл взглядом обстановку и понял, что уже успел привыкнуть к этому дому и к его падшим обитателям, и будет скучать по ним. Особенно по Оржу. Что ж, это так, но пора возвращаться домой, и в полицейский участок, в свою прошлую жизнь… Без Стайлера? «Нет, с ним и обязательно с ним, – так решил Лазар, бегом поднимаясь в свою комнату и начиная собирать вещи, – просто Оржу нужно дать время. Он остынет и, безусловно, простит».

Звонок сотового отвлёк Бергота от сборов тогда, когда осталось уложить в сумку только ноутбук и пару рубашек. На дисплее высветилось имя Мориса – синими пунктирными буквами на зелёном фоне.

– Да, Дик! – Лазар зажал телефон между ухом и плечом, продолжая запихивать вещи в сумку.

– Бергот, ты монстр, – рассмеялся Морис глухо, и если судить по голосу, он то ли восхищался, то ли поражался этому факту.

– Это ещё почему?

– Помнишь, ты поручил мне проверить счета Астайле?

– Да, – ответил Лазар, беря телефон в руку и присаживаясь на стул.

– Так вот, – продолжал Морис довольно, – я сделал запрос во все городские банки и кое-что нашёл.

Сердце в груди Лазара взволнованно сжалось.

– Говори же, что? Не томи.

Дик рассмеялся и выдержал издевательскую многозначительную паузу, которая должна была подогреть любопытство Бергота до температуры земной магмы и это могло означать только одно – Дик нашёл нечто из ряда вон выходящее.

– Лазар, у тебя компьютер включён?

– Да. – Бергот нетерпеливо схватился за мышку, ввёл в поле пароля «мальчикилюбятночи» и открыл электронную почту. – Пару секунд… Готово.

– Тогда посмотри на это, Лазар. Только крепче за стул держись. Такое надо лицезреть собственными глазами.

Дик говорил ещё что-то, о чудесах, о невероятных вещах и сюрпризах, которые не знаешь, где встретятся, но Лазар почти не слушал его. Бергот открыл последнее письмо, присланное Морисом – там содержались отчёты по счетам с датами и печатями, адресами банков и подписями, и на всех них стояло имя Рауля Астайле, но поражало не это. Поначалу, увидев в строке «доступные денежные средства» девятизначные числа, Лазар подумал, что у него в глазах то ли двоиться, то ли рябит. Разум напрочь отказывался понимать нечто подобное.

– Ты уверен, что это его счета? – проговорил Лазар, ощущая, как пересохло в горле.

– Его. Я трижды проверил, приятель, – похвастался Дик. – Как тебе новость, а? Наш мальчик-гей миллионер.

– Да уж, удивил нечего сказать. Откуда только что берётся. А наследники прямые есть?

– Хочешь за это зацепиться?

¬Лазар усмехнулся и выключил компьютер.

– Попробую.

– Напрасно. Счета Астайле заморожены. Никто пока прав на его миллионы не предъявлял. Но я тут кое-что ещё накопал для тебя, как говориться, по старой дружбе. У Рауля Астайле есть единокровный брат, некий Натан Ливерстоун. Я скину тебе его адрес в смс. Правда, чтобы с ним поговорить, тебе придётся прокатиться в Лондон.

– Чёрт, – тихо выругался Бергот, отчётливо осознав, что на эти выходные у него намечались совсем другие планы. Стайлер. Стайлер. И ещё трижды – Стайлер. Теперь придётся отсрочить, но Морису этого лучше сейчас не говорить – он так возбуждён, что совершенно не склонен к сочувствию.

– Дерзай. И хороших тебе выходных, Бергот. Расстанемся без поцелуев.

Губы Лазара тронула по-дружески насмешливая улыбка.

– Ну, раз ты против, тогда просто спасибо, Дик.

– Не за что. Удачи в Лондоне.

Бергот повесил трубку. Через минуту ему пришло смс с адресом Ливерстоуна, которое Лазар прочёл после, в машине. Он покинул Голубой Рай ни с кем не попрощавшись, ушёл по-английски тихо, беззвучно прикрыв за собой дверь. Отовсюду и всегда он уходил именно так. Из дома родителей – к бабушке, из дома бабушки – в приют, из приюта – в неизвестность. И когда-нибудь он точно так же уйдёт из полицейского участка, скользя по жизни вперёд, не оглядываясь на прошлое.

Час спустя в аэропорту Лазар купил себе билет на рейс AF 5212 Люксембург – Лондон, разговорник по английскому языку, который, признаться уже подзабыл, плитку шоколада и мятную жевательную резинку. Время до начала регистрации он провёл с пользой. Языки всегда давались Берготу с необычайной лёгкостью. Когда он ещё учился в академии, ему пророчили славное будущее в службе государственной безопасности, и известие о том, что после окончание учёбы Лазар подался в полицию, шокировало многих. А он не хотел объяснять, что терпеть не может работать на таких людей, как Сен-Шаль или Ривье, и потому карьере и славе Бергот предпочёл совесть. Это очень невыгодная сделка, как оказалось позже, но тогда Лазар об этом не знал; теперь его жизнь напоминала вечную войну с системой в целом и с Франком Оберфотом в частности. Порою Бергот порядком уставал от словесных баталий и упрямства старичка Оби. Лазар составил ряд вопросов для Ливерстоуна, повторил глаголы и про себя проговорил несколько фраз по-английски, а потом женский мелодичный голос из колонок в зале вежливо пригласил пройти на регистрацию пассажиров, готовящихся вылететь в Лондон – многие люди, поднявшись с кресел, подхватили чемоданы и потянулись к стойке регистрации. Лазар летел налегке – при себе у него были: документы, деньги, телефон и кредитная карточка (ну, пожалуй, теперь ещё разговорник английского). Оформление прошло быстро – уже через две четверти часа большой белый Боинг, ревя моторами, вознёс своих пассажиров над землей.

Бергот много думал о брате Рауля, думал о том, что тому может быть известно, и надеялся, что удастся найти хоть какую-то зацепку, которая укажет на убийцу, подскажет, где искать. Астайле убил не маньяк – Лазар до сих пор был уверен в этом. Впрочем, в последнее время его уверенность здорово пошатнулась. Через месяц Оберфот начнёт его трясти, а дело не сдвинулось с мёртвой точки ни на йоту. Что ж, даже у хороших полицейских случаются промашки и с этим придётся смириться. А ещё Лазар думал о Стайлере, он даже позвонил ему из Лондонского аэропорта, как только долетел, но Орж снова не снял трубку. После десятого гудка, исчерпав все правила приличия, Бергот со вздохом прервал звонок. Он решил немного пройтись по улице прежде, чем поймать такси и отправиться к Ливерстоуну. Вечерний Лондон пестрил рекламными огнями и витринами магазинов, шумными улицами, переплетениями дорог, по которым помимо машин сновали неповоротливые красные двухэтажные автобусы. Лазар не бывал здесь пять или шесть лет – с тех пор, как приезжал для обмена опытом с полицией Скотланд-Ярда. Весёленькие были деньки. Он шёл по знакомым улицам, которые почти не изменились: все те же высокие дома в стиле ампир и неоклассицизма, всё те же мосты, скверы и парки, та же путаница дорог и перекрестков, кафе и ресторанчики, где подают вкусный чай с пирожными. Бергот не отказал себе в удовольствии посидеть в кафе и неторопливо выпить чашечку кофе. Лазар решил навестить брата Астайле около половины седьмого вечера – это время ему показалось наиболее удобным для разговора, особенно если учесть привычку англичан пить чай в шесть. А вот предупреждать о своём визите он намеренно не стал. Лазар просто вызвал такси и подъехал к дому Ливерстоуна ровно без четверти семь, позвонил в звонок.

Дверь ему открыл молодой человек лет двадцати пяти, худощавый, невысокий, с тёмными волосами и серыми глазами. Одевался он так же, как и любой рядовой англичанин – в джинсы и клетчатую рубашку. А ещё он постоянно щурился и Бергот подумал, что у этого человека неважно со зрением.

– Чем обязан? – спросил он, надевая очки, что держал в руках, а после внимательнее оглядывая Лазара.

– Здравствуйте. – Бергот достал из кармана удостоверение и, раскрыв, показал хозяину дома. – Я Лазар Бергот, следователь по особо важным делам. Мне нужен Натан Ливерстоун.

– Да, это я, – с подозрением подтвердил мужчина. – А что, собственно, случилось?

– Я на счет вашего брата Рауля Астайле, – сказал Бергот, подумав о том, что внешне Натан и Рауль совершенно не похожи. Они определённо не кровные братья. Ослепительная красота Астайле – это полная противоположность невзрачности Ливерстоуна. По всем меркам Натан был самым обыкновенным человеком, из которых состоит толпа; его лицо не внушало симпатии и не запоминалось. Что-то едва уловимое выдавало в нём любителя книг, тихих вечеров и старых микросхем. Через дверь на улицу тянулся запах сухого дерева и канифоли.

Ливерстоун недовольно поморщился.

– Что этот мерзавец опять натворил? – спросил он, но на самом деле его это не интересовало.

– Он умер, – ответил Лазар, спрятав удостоверение в карман джинсов. – Точнее, его убили, в октябре.

Натан растерялся. Он не обрадовался этой новости, но и в истерику любящего родственника удариться не торопился. Он просто моргнул удивлённо, подумал около минуты и приоткрыл дверь шире, пропуская Бергота в дом.

– Входите.

Лазар перешагнул через порог, подождал, пока Ливерстоун закроет дверь, а после последовал за ним в гостиную. Там Натан предложил ему присесть в кресло у окна и спросил, желает ли Лазар чего-нибудь выпить. Бергот попросил содовой со льдом, но не потому, что его мучила жажда – просто ему требовалась пара минут, чтобы осмотреться. Жил Ливерстоун довольно скромно и, вероятно, зарабатывал немного. Мебель в доме в основном стояла старая – такая продавалась ещё десять-пятнадцать лет назад, телевизор – ламповый, в то время как большинство людей предпочитали приобретать плазменные – и безопаснее, и места меньше занимают. Бергот ощущал себя так, словно очутился в недалеком прошлом. В комнате где-то тикали механические часы, не желавшие отчего-то попадаться на глаза Лазару.

Ливерстоун тем временем принёс ему стакан с содовой. Сам же он с бокалом виски в руках уселся на серый диван у стены. Он внимательно посмотрел на Бергота, не решившись пока выпить.

– Я всегда говорил Раулю, что он плохо кончит, а он никогда не слушал, – сказал Натан глухо.

– Похоже, вы не очень с ним ладили, – подметил Лазар, не выдав ничем своего любопытства. Внешне он был спокоен, расслаблен, даже время от времени со скукой поглядывал по сторонам, а внутри неумолимо нарастало напряжение.

– Ладили? – воскликнул с горьким смехом Ливерстоун, преисполненный праведного возмущения. – Да мы терпеть друг друга не могли. Впрочем, для Рауля такие отношения со всеми – это норма. Он был такой же, как его мать – только пользовал всех вокруг и трахался напропалую без разбора с кем попало. Ему даже отец не указ был. Любое замечание приводило к тому, что Рауль стервенел и начинал в десятикратном размере делать то, что делал до этого. Кроме того, он постоянно доводил мою мать до слёз. Дня в доме не проходило без скандалов.

– Астайле был вам единокровным братом? – спросил Бергот вежливо.

– Да, у нас один отец к несчастью. – Ливерстоун тяжело вздохнул и сделал маленький глоток виски. – Знаете, когда отец умер, между мной и Раулем не осталось ничего, чтобы нас связывало. Он ушёл из дома, громко хлопнув дверью, и я был этому только рад.

– И вы не хотите знать, как погиб ваш брат?

Натан пожал плечами с неподдельным безразличием.

– Ради разнообразия можно, но не ждите, что я зальюсь слезами, мистер Бергот. Наверняка он кому-нибудь сделал большую гадость – в этих делах Рауль был мастак.

– Понятно. – Лазар невольно вспомнил Оржа, и ему оставалось только усмехнуться и поверить Ливерстоуну. – А скажите, Натан, когда вы видели Астайле в последний раз?

– Лет восемь назад, – отмахнулся тот, и вдруг прищурился недоверчиво. – Надеюсь, вы не меня подозреваете в его убийстве. Нужен он мне, так и знайте.

– Ну что вы, мистер Ливерстоун, – улыбнулся Лазар в ответ, – я здесь вовсе не за этим.

– А, понятно, просто пришли мне сообщить о его смерти.

– Не совсем. – Бергот отхлебнул содовой и с каким-то сожалением повёл запястьем – лёд в бокале жалобно загремел. – А чем вы занимаетесь, мистер Ливерстоун?

– Я работаю клерком, а что?

Лазар поднял глаза на Натана – и смотрел на него очень серьёзно – если тот соврёт сейчас, Бергот почувствует.

– Вам известно, что ваш брат обладал многомилионным состоянием и не оставил завещания. Вы теперь его прямой наследник.

Ливерстоун поперхнулся виски и уставился на Лазара – точно на приведение.

– Да вы, должно быть, шутите, – сказал он с накатывающим неверием в голосе. – У Рауля? Состояние? Прекратите! Как он его раздобыл? На панели? Или может, банк ограбил? – и тут Натан рассмеялся, а Лазар с сожалением увидел, что он не лжёт.

– Тем не менее, это так, мистер Ливерстоун. Как только я покину Лондон, мы перешлём вам все необходимые бумаги. И вы можете предъявить свои права на наследство вашего брата.

Натан смотрел на Бергота в недоумении, медленно начиная верить его словам, и тупо моргал глазами. Про свой виски он совсем забыл.

– Что ж, пожалуй, мне пора. – Бергот поставил стакан с недопитой содовой на журнальный столик рядом с креслом, поднялся и зашагал к выходу. – Извините ещё раз за беспокойство, мистер Ливерстоун. Мы непременно ещё увидимся.

Натан, запоздало опомнившись, подскочил.

– Я провожу вас.

– Благодарю.

Вдвоём они направились к прихожей, и тут Лазару в глаза бросилась фотография, что стояла на каминной полке, оформленная в рамке в виде серебряного сердца. Оттуда на него смотрела девушка как две капли воды похожая на Сьюзи Крам, только причёска у неё была короче, волосы тёмные и совершенно другой макияж. А в остальном да, это была Сьюзи Крам. У Бергота сердце ухнуло вниз, и он невольно замедлил шаг.