Текст книги "Смерть в Раю (СИ)"

Автор книги: Elair

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

Лазар не любил старость не потому, что она безобразна и превращает жизнь человека в жалкое существование без радости и будущего; он не любил её за излишнюю самоуверенность в мудрости, и за эту самую мудрость особенно. Старики всегда смотрят внимательно, и к несчастью, видят намного больше, чем хотелось бы молодым.

– Если вы один из его приятелей, то лучше убирайтесь, а то полицию вызову, – старушка нахмурила брови, пытаясь придать своей немощной натуре грозной решимости, и Лазар едва не засмеялся – так наивно и глупо это выглядело, словно он – рослый и сильный парень совершенно её не пугал.

Решив больше не травмировать напрасными страхами престарелый разум, Бергот достал из внутреннего кармана куртки удостоверение и, раскрыв, показал соседке Стайлера.

– Я Лазар Бергот. Следователь по особо важным делам.

Старушка стушевалась и, прищурившись, склонилась поближе к удостоверению, чтобы внимательнее прочесть имя полицейского. Её губы беззвучно шевелились, будто бы пытаясь прожевать написанное.

Лазар с привычным упоением наблюдал, как напускная строгость соседки Стайлера сменяется растерянностью и удивлением.

– Простите, – пробормотала она. – Я подумала, что вы один из этих парней, которые к Оржу ходят. Старушка вышла на лестничную клетку и, пошаркав тёплыми шлёпанцами по кафельному полу, заглянула в сумрак лестничного пролёта – там было тихо, безлюдно, и она обратилась лицом к Лазару. – Вы не подумайте, господин полицейский, – её вздох был тяжёлым, полным сожаления и напряжения, – Орж хороший мальчик. Он вежливый, добрый. Связался просто с плохой компанией…

– С какой компанией? – вкрадчиво поинтересовался Бергот, приветливо улыбаясь, что рассеяло всю недоверчивость и осторожность, исходившую от этой женщины минуту назад.

– Да этот приятель белобрысый его. Вечно таскался сюда с другими и с вином. Потом музыка громкая, шум до полуночи, а у меня давление, понимаете? Мне покой нужен.

Лазар кивнул сочувственно, но совершенно не искренне.

– Да вот только последние пару месяцев спокойно и тихо. Я уж порадовалась: моим старым костям и то отдых, а тут вы… Я и подумала грешным делом. Уж простите.

– Ничего страшного. Это случается, – Бергот принял извинения со всей вежливостью, на которую был способен. Он напряжённо размышлял о том, что жизнь хастлера, по сути, должна быть бесшабашной, скоротечной и бесполезной, но вот характеристика Оржа, данная его соседкой с этим не вязалась. Или старушка в силу старости что-то спутала.

– Ой, – спохватилась она, картинно хватившись за сердце, – а чего он натворил?

– Не волнуйтесь бога ради. Он ничего плохого не сделал, – поспешно заверил Бергот, пока ещё в голову соседки Стайлера не начали лезть картины страшных извращённых преступлений вкупе с апокалипсисом. – Просто мне с ним надо поговорить.

– А, так он это, – она неопределённо махнула рукой в сторону, – в парке гуляет. Каждый выходной. Всегда в одно и то же время – с шести вечера и до восьми. Бывает, конечно, позже приходит. Это тут недалеко. Как выйдите из-под арки – и всё налево, налево сворачивайте, до конца улицы. Там увидите.

– Спасибо, – Лазар был несколько удивлён такой осведомлённостью старушки. Впрочем, он сильно сомневался, что она знает, как именно себе зарабатывает на жизнь добрый и вежливый мальчик Орж Стайлер. У старости всё же есть одно замечательное свойство – это слепая вера в идеальность людей, в их непорочность.

Выйдя на улицу, Бергот неспешным шагом направился к парку, точно следуя пояснениям старой соседки Оржа, гадая, во что может быть одет Стайлер и беглым взглядом скользя по лицам проходящих мимо людей. Он проголодался, а потому заскочил по пути в маленькое кафе Sweet Sleep, что находилось в конце улицы; там он купил плитку шоколада с мятой и зачем-то приобрёл сладкие драже, освежающие дыхание. По правде, они совершенно были ему не нужны, а потому в отличие от шоколада были без сожаления отправлены в карман куртки.

***

Парк, в котором обычно гулял Стайлер, прозвали в народе Ветлов, потому что большую его часть насаждали белые ивы, а дорожки были усыпаны светло-серым гравием. Но для Бергота как для полицейского, этот парк был всего лишь местом, в котором пару лет назад кто-то украл сумочку у молодой женщины; кто-то выбросил тело ребёнка в пруд; кто-то… Много чего ещё можно было припомнить: и грустного, и нелепого, и до абсурда смешного даже. Слушая, как под подошвой ботинок мягко шуршит мелкий гравий, Лазар бродил по аллеям, размышляя над тем, что уже знал и, надеясь всё же отыскать Стайлера здесь, а не ждать под дверью его квартиры до восьми вечера. На улице стояла пасмурная холодная погода – лёгкая куртка, что сегодня надел Бергот, не годилась для долгих прогулок, и он пожалел, что оставил машину у дома Оржа… Всё-таки у этого мальчишки изумительно ласковые губы. Бергот поймал себя на мысли, что невольно вспоминает их ночь и это, в самом деле, начинало его раздражать. Забытое возвращалось слишком легко – так словно только и ждало момента всплыть в памяти, оживить ярко чувства, мысли, следы прикосновений на коже. Лазар поёжился, присел на пустую деревянную скамейку, мимо которой ходили люди, достал из кармана плитку шоколада и немного перекусил. Он посмотрел на часы. 18.45.

– Господин Бергот? – знакомый тихий голос за спиной заставил обернуться и встать. Стайлер вышел откуда-то со стороны увядшего, припорошенного первым мокрым снегом газона и, держа руки в карманах серого шерстяного пальто с отложным воротом и лацканами, удивлённо смотрел на Лазара. А потом он стушевался, будто устыдившись того, что окликнул полицейского. У проституток нет хороших знакомых, с которыми следует поздороваться и пожать руку при встрече. Потому нарочито отводя взгляд, Орж ждал, когда Бергот скажет, что он обознался, а после уйдёт без оглядки.

– Здравствуйте, Стайлер, – проговорил Лазар, и хастлер снова посмотрел на него с удивлением.

Они решили один раз пройтись вокруг озера, чтобы после направиться домой. Собирался дождь, попасть под который у Бергота не возникало ни малейшего желания. Первые зимние дожди и снегопады всегда наводили на него тоску, напоминая о серости и унынии жизни, о том, что дома его никто не ждёт, что даже пожаловаться на скверную погоду некому. Они напоминали об одиночестве. В такие пасмурные дни Бергот с головой уходил в работу, спасаясь от глупых пустых терзаний – точь-в-точь как сейчас. Однако присутствие Оржа поначалу вызвало у Лазара чувство неловкости – и это было странно, прежде у напористого и прямолинейного полицейского никогда не возникало подобных проблем, особенно во время дознаний.

Стайлер шёл рядом, лениво рассматривая парковый пейзаж и долго молчал. Казалось, что мыслями он вообще находиться не здесь, а где-то очень далеко. В его болотно-зелёных глазах стыла задумчивая грусть.

– Вы извините меня, господин Бергот, – нарушая хрупкую грань отчуждённости, Орж улыбнулся – нет, не своему бывшему клиенту или нынешнему собеседнику, а в сторону – так улыбаются чужим малознакомым людям. – Признаться, я до последнего думал, что ошибся. Не ожидал встретить вас тут.

– Почему же? В этом парке вам никогда не встречаются знакомые? – неуклюже пошутил Лазар.

Хастлер просто пожал плечами в ответ, продолжая так же идти и смотреть вперед.

– Клиенты, обычно, не любят, когда их узнают, поэтому я просто не замечаю никого. Ни к чему.

– Но меня-то вы заметили.

Стайлер помрачнел и мельком взглянул на Лазара – виновато взглянул. Потом какая-то фальшивая улыбка поддёрнула его губы, показавшись Берготу отвратительной; красивая улыбка на красивых губах, но она не вызывала ничего, кроме желания стереть её – словами, гадостью… поцелуем?

– Знаете, господин Бергот, за ночь у меня бывает от двух до четырёх посетителей. Я не запоминаю лица этих людей – это правило. В тот вечер вы были моим третьим клиентом, но вы почему-то мне запомнились.

– И, по-вашему, это должно мне каким-то образом льстить? – Лазар уцепился взглядом за идущую немного впереди них влюблённую пару; парень обнимал за талию стройную брюнетку, и они о чём-то воркуя, время от времени обменивались невинными нежными поцелуями, не замечая при этом других людей. Наверное, именно так выглядит простое человеческое счастье, о котором Орж Стайлер, как и Лазар Бергот, не имеет ни малейшего представления.

– А почему нет? – Хастлер остановился и, повернувшись к Лазару лицом, заботливо запахнул ворот его куртки. Он пытался смотреть в глаза Берготу, но больше секунды у него это не получалось и он начинал следить за движением собственных тонких пальцев, соприкасающихся с одеждой полицейского. Было во всем этом и что-то донельзя пошлое, интимное, но и что-то очень нервозное. Привычка – быть проституткой.

– Или мне кажется, или вы пытаетесь со мной заигрывать. – Бергот подумал о том, что ещё мягко выразился. Он перехватил руку Оржа у своей груди. – Я не взял с собой денег.

– Можно и за так. – Кажется, Стайлер не понимал намёка, потому что продолжал разговор в том же духе. Он был уверен в том, что Бергот не прочь трахнуть его – по-другому поводу люди редко общаются со шлюхами. Орж сейчас не собирался всё усложнять. Это тоже было правило – всё просто. Всё. Наслаждение. Похоть. Слова: – Вы доставите немного удовольствия мне, я – вам, и мы никому ничего об этом не скажем.

– Ни дня без работы, да? – Лазар испытующе смотрел в глаза хастлера. – Скажите мне, Стайлер, вы так сильно любите свою профессию?

Орж побледнел и с его лица разом сошёл только появившийся нежный стыдливый румянец. Моргнув, Стайлер медленно высвободил запястье из хватки полицейского и принялся поправлять выбившийся из рукава пальто манжет белой сорочки. Но Орж не перестал улыбаться – хотя делал это сейчас грустно, неловко. Чего он ждал от человека, который ему платил за разовый секс? Жарких объятий? Нет. Стайлера оскорбил не отказ, но форма, в которой ему был брошен последний вопрос, тон Бергота и взгляд синих глаз – казалось, всё это пронизано презрением насквозь как ядом. Но ещё обиднее стало то, что Лазар действительно нравился ему, но не допускал даже такой мысли.

– В общем, – сказал Орж несколько отстранённо, – это действительно ваше право – не уважать таких как я. Но для меня проституция – работа, господин Бергот, тяжёлая работа. Думаете, это просто притворяться, что тебе хорошо, когда откровенно скучно? Раздвинул ноги и клиент воет от кайфа, но только в том случае, если видит ответную реакцию. С тобой далеко не всегда обращаются по-человечески, и невольно начинаешь ценить именно таких – невозможно редкостных клиентов, нежных, аккуратных, не считающих, что ты – вещь для всеобщего пользования. Не все из нас любят свою работу, а делать её приходится хорошо. Мне показалось, что вы – редкий клиент… – Стайлер осёкся и резко выдохнув, посмотрел на озеро. Необходимо было вытряхнуть себя из этого состояния, когда очень хочется говорить никому не нужную правду и быть самим собой.

Бергот тоже вздохнул – почти устало.

– Простите меня, Орж, я не хотел вас обидеть. – Сунув руки в карманы, Лазар ждал снисходительного взгляда или полуулыбки – чего угодно, лишь бы знать, что он прощён. Ему не хотелось продолжать эту тему, и он поспешил перейти к делу, понимая, что открытый внимательный взгляд Стайлера заставляет ощущать совершенно глупую юношескую неловкость. Снова. С чего бы? Он задавался этим вопросом, но ответа по-прежнему не знал. – Вообще-то, мне необходимо с вами просто переговорить. – Лазар шмыгнул носом и, видя, что ему холодно, Стайлер продолжил их путь.

– Поговорить? – изумился он. – О чём?

– О Рауле Астайле.

Орж нахмурился и смерил Бергота быстрым растерянным взглядом.

– Я не знал, что этим делом занимаетесь вы, – сказал он так, словно это стало для него малоприятным откровением – такие напряжённые реакции бросались Берготу в глаза, что тоже было издержкой профессии. Он как собака, чуял за версту: ложь, вражду, смятение, неуверенность и даже страх преступников, и что-то в Орже сейчас очень не нравилось ему. С другой стороны именно это ощущение ищейки, напавшей на след, приводило в действие его безошибочную интуицию, а она подсказала ему, что Стайлер может рассказать много интересного о Рауле Астайле, много такого, о чём вездесущий Билли Морган даже не догадывается.

Лазар пожал плечами.

– Я сам не знал до вчерашнего утра, – не стал скрывать он. – Начальник в курсе моей ориентации и он посчитал, что мне будет более понятен склад мыслей убитого. Фалька отстранили от работы.

– Забавные вещи творятся у вас в полиции. Никогда не думал, что вам дела выдают за «личные заслуги». – Орж иронично, но беззлобно улыбнулся, оценив то ли изобретательность господина Оберфота, то ли его умственные способности. Впрочем, весьма невысоко оценив. Любому здравомыслящему человеку сложно не улыбнуться в ответ на откровенную глупость, коей наш мир изобилует словно заразой. – Страшно представить, что будет делать ваш начальник, если завтра убьют не гомосексуалиста, а какого-нибудь некрофила.

– Ну, это точно не ко мне, – отшутился Лазар, и в этот самый момент Стайлер не удержавшись, рассмеялся.

Чуть погодя они с Оржем вышли в кленовую аллею, в самом конце которой виднелся вход в Ветлов парк – большие кованные выкрашенные белым ворота; застывшие позолоченные цветки хмеля, зубчатые рифлёные листья, кажущиеся невесомыми и почти живыми. На фоне голых деревьев и серого пасмурного неба, они ярким пятном бросались в глаза, а мимо проходили всё те же серые обыкновенные люди. Под подошвой ботинок хрустели камешки, воздух пах дождем и сырой горечью коры. Бергот поймал себя на мысли, что не хочет уходить отсюда, несмотря на то, что он взаправду замёрз.

– Расскажите мне о Рауле? – Немного успокоившись, спросил он. – Ему нравилось работать в Голубом Рае?

– Ему везде нравилось работать, – со вздохом ответил Стайлер, печально улыбнувшись на секунду – и в такой вот многозначительной улыбке открывалось больше, чем в словах. – Вот уж кто был помешан на сексе, одержим процессом и его результатом. Наслаждение в любое время дня и ночи. Я иногда даже завидовал ему.

– Завидовали?

– Да. Рауль умел получать удовольствие абсолютно со всеми, кроме ботаников. Знаете, такие правильные умные дяди в очках, у которых всегда в кармане носовой платочек или салфеточка, чтобы вытереть потом грязные ручки. Они, наверное, даже не осознают в процессе, что трахают мальчиков за деньги. Вот этого он терпеть не мог.

– И много было у него этих…. Как вы сказали, ботаников?

– Не очень. Вряд ли он смог бы вынести такое чудо как Эмиль Ривье больше, чем раз в неделю, но это вам лучше у хозяина спросить. У нашего толстячка Билли чертовски хорошая память на тех, кто отстёгивает ему денег. К тому же, к нам клиенты часто приходят с вымышленными именами, профессиями, состоянием, а бывает, что и совсем без них. Нам не положено этого знать, а вот Билли – да.

– Ясно. А Рауль в последнее время выглядел странным или задумчивым? Ну, не знаю, может, что-то было необычное в его поведении?

– Нет, вроде. Хотя кое-что изменилось – он стал приносить хозяину больше денег.

– Стало больше клиентов?

– Вот уж если бы. В этом как раз – к великому сожалению Астайле – ничего не изменилось. Мы работали в соседних комнатах и… стыдно признаться, но я периодически подсчитывал, сколько мужиков он пропустил за ночь. – Качая головой, Орж тихо засмеялся, так глупо теперь в собственных глазах выглядели многие его поступки. В сравнении со смертью всё кажется неприглядно, особенно нечто подобное.

– Вы ему завидовали даже в этом? – изумился Бергот, тщетно пытаясь поймать взгляд Стайлера. – Я вам не верю, но если всё – правда, то это отличный мотив для убийства.

Орж остановился и всем корпусом повернулся к Лазару, глядя на него как на древний ужас. Его глаза на бледном лице казались яркими хризолитами и блестели помесью печали и потрясения. Что-то было во всем этом не так – Бергот чувствовал, видел, но почему-то совсем не радовался своим открытиям.

– Вы меня подозреваете? – медленно проговорил Стайлер, выдерживая пронзительный взгляд полицейского с вызовом и обидой.

– Работа такая – без пристрастий и без личных обид, – ответил Лазар мягко. – Пока убийца не найден, я должен подозревать всех. Это у нас, полицейских, такое правило.

– Я хотел, чтобы он умер, – бросил Орж, отворачиваясь. Он закусил губу и теперь Бергот смотрел на хастлера очень серьёзно, силясь понять, что заставило сделать Стайлера столь опасное и откровенное признание.

– А вот этого я не слышал и советую вам не распространяться о подобном, пока идёт следствие. В противном случае это вынудит меня подозревать вас больше, чем остальных, а мне…

– А вам бы этого не хотелось, – закончил за Бергота Орж и заметил, что Лазар досадливо сглотнул, не торопится отвечать, растеряно потирает пальцем висок.

– Ну, знаете, – выговорил он, не понимая, как именно должен реагировать, а Стайлер просто сделал шаг ближе, положил ладони на плечи своего бывшего клиента и заглянул в лицо.

– Без личных пристрастий значит? – спросил он риторически. – Вы меня поражаете уже в который раз, господин полицейский. Я вижу, что нравлюсь вам, так что моё предложение в силе. Приходите, когда будет желание… или деньги. Не важно.

Лазар молча смотрел в глаза Стайлера, немного нервничал от того, что становилось трудно дышать, а руки сами собой легли на его талию, поверх широкого мягкого пояса пальто затем, чтобы через минуту замешательства, медленно отстранить от себя.

– Спасибо за предложение, но нет.

– Жаль. – Стайлер понимающе кивнул и смирился с отказом. – Зайдете на чашку кофе?

– Как-нибудь в другой раз. Мне необходимо переговорить с Билли. К тому же нужно писать отчёт за сегодняшний день, определиться со списком свидетелей и попросить напарника отыскать для меня всю возможную информацию о них, – рассказывая все это хастлеру, Бергот понял, что может найти ещё тысячу и одну причину, чтобы сейчас сбежать. Он хотел этого не потому, что брезговал пить кофе с проститутками, просто… он и сам не знал, что – просто, но всю обратную дорогу Лазар думал не об убийстве Астайле, а о том, захотел бы он зайти к Оржу на кофе, если бы тот не занимался проституцией? И ответ, который Бергот дал себе очень удивил его.

Вечер выдался на редкость холодным и дождливым, к тому же оказалось, что комнаты в Голубом Рае отапливались плохо. Возможно, Билли таким образом в последние недели снижал затраты; теперь его бизнес работал в убыток и обитателям притона приходилось мириться с такими временными неудобствами, как лёгкий озноб и отсутствие теплых одеял. Зато кипятка и спиртного в баре всегда хватало. Лазар тоже намеревался спуститься туда, но господин Оберфот ждал от него первого отчёта к восьми утра. Бергот честно написал, что ведёт опрос свидетелей, что почти уверен в том, что тяжкое убийство совершено не посторонним человеком. Он как раз закончил набивать текст, когда затрезвонил сотовый. Звонил Дик.

– Привет, Морис, – приняв входящий звонок, Лазар изобразил ленную вечернюю беспечность.

– Спишь уже? – приглушённо спросил голос в трубке. – Я хотел сказать, что Оберфот будет ждать от тебя отчёт завтра. Ты уже придумал, как будешь водить за нос нашего старичка Оби?

– Не-а, – Бергот с улыбкой склонился над клавиатурой и, торжествуя, нарочито громко нажал клавишу Enter. – Я только что отправил ему на электронную почту полстраницы замечательного первосортного текста, от которого он придёт в полнейший восторг.

– Да-да, похвастался, молодец, – смеясь, ответил напарник. – Так что, дело сдвинулось с мёртвой точки? Ты нашел убийцу?

– Заканчивай издеваться, – тем же шутливым тоном ответил Лазар, откинувшись на спинку кресла. Где-то на первом этаже заиграла музыка, взрывая колонки ритмичной чередой басов – двери Голубого Рая открылись для всех желающих поразвлечься с молодыми мальчиками. «Кажется, – подумалось Берготу, – сегодня суждено не выспаться и всю ночь слушать хиты последнего года». Он вздохнул. – У меня ни единой зацепки, но зато старичок Оби передо мной теперь в долгу, так что не в его интересах мотать мне нервы из-за этого дела. Ну, да чёрт с ним. Послушай, приятель, мне некогда появляться в участке завтра, сделай одолжение, сбрось на мою почту все протокола с допросом свидетелей. И вот ещё что, уточни, опрашивал ли Фальк некоего Эмиля Ривье?

– Хорошо, сделаю. – Морис ненадолго замолк, потом шумно усмехнулся в трубку. – У тебя что там, дискотека?

– Ну… как тебе сказать.

– Хорошенькие девочки есть?

Лазар хотел бы посмеяться над остроумием напарника, но ему почему-то стало неловко за то, что он решил пожить в борделе, точно профессию сменил. По мнению Мориса, он всегда перегибал палку с подобными штучками, но Бергот не умел иначе. Одно дело расследовать преступление издали, и совсем другое – вблизи.

– Вообще-то, я в Голубом Рае. Решил, что для дела так будет полезнее. Разведаю всё сразу на месте. Здесь неплохая комната и бесплатный завтрак по утрам.

– А-а, – понимающе протянул Дик, но Лазар был уверен, что ничего он не понял. – Признайся, на счёт завтрака ты соврал?

– Ну, да… Кстати, тут есть девушка. Сьюзи Крам, – поправился Бергот. – Ты бы сказал, что она очень даже ничего.

– Ну и, какой у твоей «ничего» размер груди?

– Что?

– Размер бюста, спрашиваю, какой?

Лазар расхохотался.

– Ты варвар, Морис! Как тебя только твоя жена терпит?

Дик ответил, что супруга его обожает именно оттого, что понятия не имеет, какой он. На самом деле Морис просто шутил. У них с Бертой сложилась замечательная счастливая семья и отношения развивались по обычному сценарию – сначала были: любовь, страсть, потом свадьба, потом общие дети. Именно дети удерживают брак, когда любовь перерастает в привычку, а страсть остаётся приятным воспоминанием юных лет. Ты смотришь на своих детей и видишь в них продолжение себя и будто забываешь о собственной жизни, о том, что ты ещё не стар, что в мире существует куча интересных вещей, которых ты не попробовал, ощущений, которых не испытал. Бергот никогда не хотел для себя такой судьбы, но всё равно немного завидовал Морису, ведь все эти недостатки семейной оседлой жизни ему компенсировали: теплота, взаимовыручка, понимание и единство родных людей. Мало кто из гомосексуалистов мог похвастаться подобным. Жизнь гея скоротечна как жизнь бабочки, а любовь короче, чем ночь. Многие пытаются бороться с этим, ищут родственную душу, пытаются создавать семьи, но везёт на самом деле единицам. Проходит время, тело дряхнет – и вот, ты оборачиваешься, а тебе уже сорок, ты не привлекателен и не молод, и ты одинок как никогда. Лазар старался не думать об этом, потому что все люди имеют привычку не думать о том, что их действительно пугает. Сегодня он спал тревожно, ворочаясь с боку на бок и сквозь поверхностную корку сна слыша, как одна ритмичная музыка сменяет другую. В пять утра наступила долгожданная тишина.

***

Пасмурное утро двадцатого ноября началось для Лазара вполне привычно: пару минут он повалялся в постели, потом сделал зарядку и принял душ. Позавтракать Бергот решил в баре, в который он спустился ровно в десять часов. Для раннего утра в гей-притоне тут оказалось шумно и, стоя за границей бамбуковых занавесок, Лазар решил на минутку присмотреться к присутствующим. Не выспавшийся Фокс на большой поднос сгребал со столов посуду и таскал её на кухню, за ним повсюду по пятам ходила Сьюзи. Сегодня она выглядела как-то по-домашнему, но шерстяное тёмно-зелёное платье с широким воротом ей шло. Попутно Крам просматривала какие-то бумаги и, хмурясь, что-то выговаривала рыжему бармену, от чего тот временами забывал про посуду и начинал объясняться с ней, активно жестикулируя руками. Сьюзи держалась так невозмутимо и уверенно, что Лазар невольно улыбнулся её выдержке. Войдя в бар, он присел за стойкой, после чего принялся изучать меню, изредка поглядывая на двух мужчин, сидящих на диванчике у стены. Они пили чай, разговаривали вполголоса, разглядывая с любопытством Бергота. Впрочем, один из них был довольно молод, к тому же знаком Лазару – тот самый красавчик-брюнет, которого месяц назад он променял на невзрачного Стайлера. Второго мужчину Бергот видел впервые, но уже мог точно сказать, что этот лысоватый блондин тридцати, тридцати пяти лет, крепкий и высокий, работает здесь охранником, и зовут его Давид Стоун. Именно он обнаружил первым труп Астайле. Вот уж с кем бы Лазар с радостью переговорил. Он едва успел развить эту мысль, когда хастлер поднялся с дивана и мило улыбаясь, подошёл к нему.

– Приве-етик, – вкрадчиво протянул он, разглядывая Бергота как кот лакомый кусок мяса. – Откуда в этом царстве хаоса и греха такой милашка?

– Из полиции, – посмаковав слова, со встречной улыбкой ответил Лазар, и хастлер озадаченно присел на соседний стул.

– Опять расспрашивать об Астайле?

Разочарование, постигшее этого красивого парня, столь сильно ощущалось, что Берготу невольно захотелось подшутить над ним. Он отложил меню и повернулся к хастлеру всем корпусом, заметив, что взгляд того откровенно скользит по его губам и шее, по краю ворота свежей белой сорочки.

– Да нет, я тут просто живу, со вчерашнего вечера. Лазар Бергот, следователь по особо важным делам. – Бергот улыбнулся и протянул хастлеру руку, которую тот пожал робко, немного замешкавшись. – Моя комната рядом с комнатой Оржа.

– Саша Ромов. Можно – просто Алекс… Постой-ка, – хастлер торжествующе щёлкнул пальцами и хитро прищурился, – лицо твоё мне знакомо. Ну, конечно же! – воскликнул он. – Я вспомнил! Ты заходил к нам недавно. Точнее к Стайлеру. Ну и, как тебе с ним, понравилось? – хастлер положил локти на барную стойку и кулаком подпёр подбородок, выражая сильную заинтересованность, которая Бергота, признаться, не столько озадачила, сколько смутила.

– А это важно? – вежливо поинтересовался он, протягивая руку к плечу Ромова и бережно убрав маленькую белую ниточку, прилипшую к тёмно-синей облегающей водолазке, гармонично сочетающейся с джинсами. Хастлер и полицейский – их общение постепенно превращалось во флирт, но они оба понимали, что Лазару нужна информация, а Александру симпатичный постоянный клиент.

Хастлер хитро проследил за рукой полицейского, потом неторопливо поднял на него свои изумительно-красивые карие глаза и соблазнительно улыбнулся.

– Нет, в общем-то, – сказал он сладко, и Бергот мог поклясться, что это было предварительное согласие на всё.

Тем временем охранник вышел из бара и теперь Лазар, сидевший к выходу лицом, сквозь бамбуковые занавески видел, как Стоун осматривает холл, заглядывая под диваны и стулья в поисках мифической взрывчатки и забытых клиентами вещей.

– Кстати, на счёт Астайле, – будто опомнившись, Бергот обратил внимание на хастлера. – Что вы можете сказать о нём?

– Успешный, – фыркнул Ромов. К ним подошёл Фокс и принял заказ: пачку сигарет и пепельницу для Александра, кофе со сливками и одним кусочком сахара для Лазара. Когда бармен ушёл, хастлер продолжил: – Самые богатые и влиятельные клиенты брали его, самая большая зарплата тоже доставалась ему. Астайле был любимчиком Билли. Я слышал, что ему предлагали даже сделать карьеру модели, но он отказался.

– Почему? – удивился Бергот. – Разве это не шанс выбраться из борделя?

– Выбраться? – расхохотался Александр. – Да ты что?! Рауль обожал бордели! Он тут жил, как говорят, точно рыба в воде. И ему нравилось то, чем он занимался. Он постоянно искал новых ощущений. И про старые знакомства не забывал, конечно.

Лазар вздохнул и поблагодарил хмурого Фокса, который с недовольным лицом поставил перед ним чашку с кофе. С кухни доносился мелодичный голос Крам, выговаривавший что-то совершенно не лестное о качестве мытой посуды.

Бергот улыбнулся Ромову и тот ответил ему взаимной доброжелательной улыбкой, а потом закурил.

– Успешным людям обычно завидуют, – подметил Лазар. Ему не пришлось долго ждать нужной информации.

– Да ему все завидовали, особенно Стайлер. Они пару раз даже подрались.

– Вот как? Представляю, – лениво бросил Бергот в ответ, но сердце в груди застучало быстрее. Лазару захотелось нахмуриться, но он сохранял выверенное ледяное спокойствие, ничем не выказав своей заинтересованности.

– Не представляешь. – Александр оказался любителем до сплетен и быстро входил в раж. – Стайлер Раулю прохода не давал. Они жили в соседних комнатах, а я живу ниже, так частенько слышал их разговоры на повышенных тонах.

– А… о чём? – осторожно поинтересовался Лазар, морщась, попивая кофе – слишком горячий для него.

– Не знаю. Я не прислушивался, – ответил Ромов, но было видно, что он лгал.

– А если я буду настойчивым? – Бергот многозначительно улыбнулся и Александр придвинулся ближе, затушил наполовину скуренную сигарету в пепельнице.

– И щедрым.

– Сколько? – Бергот полез в задний карман джинсов за бумажником, но Ромов перехватил его руку.

– О, сущая безделица. Ночь любви.

Лазар озадаченно улыбнулся, с пристальным любопытством поглядывая на своего собеседника. Молод, красив и всё ещё во вкусе Лазара. Так почему бы нет? Белая кожа Александра нежна и лишена изъянов, она бархатистая – лучшее, что есть в его внешности, изумительнее только миндалевидные глаза цвета кари. Бергот вздохнул и снова взялся за свой кофе.

– За сокрытие важной информации законом предусмотрено несколько статей, – сказал он, не меняя благодушного тона. – С радостью бы надел на ваши тонкие ручки стальные браслеты, но, пожалуй, в другой обстановке и при других обстоятельствах, Алекс.

Коварная улыбка на подкрашенных алых губах Ромова сменилась холодной разочарованной, и он тихо хмыкнул.

– Ну, если хорошенько подумать, то кое-что я могу припомнить. Это в начале октября было. Астайле и Стайлер поссорились. Рано утром. Я уже собирался спать, когда услышал, как Орж выговаривал Раулю что-то на счет того, что тот об него ноги вытирает. Я ещё удивился тогда.

– Почему?

– Потому что Астайле никогда никому не делал ничего дурного. Он вообще ничего не делал, потому что ни с кем не водил дружбы или вражды. Для него все были пустым местом, кроме собственного отражения в зеркале. Орж допекал его бесконечными упрёками, пытался переманивать клиентов, а Астайле просто улыбался и игнорировал Стайлера. Иногда Рауль даже не слушал, что тот говорил ему. Ясно дело, Орж выходил из себя, закатывал истерики тут и вообще, псих он ещё тот.

«Вот тебе раз». Бергот всё-таки нахмурился.

– А по нему не скажешь с первого взгляда. Производит впечатление нормального адекватного вежливого человека.

– Кто? – не понял Ромов и расхохотался. – Это наш Оржик-то? Да брось ты! Я тоже поначалу думал, что он скромник, пока он на меня кидаться не начал. Последние три месяца как умом тронутый. Он же тогда тебя назло мне сманил, как увидел, что ты на меня пялишься. К нам красавчики такие не часто заходят, всё больше богатые пожилые толстячки, которым трахнуть некого. И трахаются они так себе. Сманивать клиентов у нас против правил, и Орж это знал. У Астайле не выходило мужиков переманивать, вот он на мне и отрывался. А Билли его не раз предупреждал, что выгонит к чёрту отсюда, если он к другим хастлерам лезть не прекратит.