Текст книги "Смерть в Раю (СИ)"

Автор книги: Elair

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

– А у вас есть выбор?

– Пока не знаю. Уберите оружие.

Человек напротив подал знак рукой – просьбу Лазара беспрекословно исполнили, и разговор пошёл живее.

– Мои люди не вооружены, – мягко заверил незнакомец, чуть склонив голову набок и Бергот разглядел, что у него были длинные гладкие и прямые волосы, ниспадавшие на плечи.

– Вы ещё скажите, что я попался на старый добрый трюк с зажигалкой.

– Попались. – Человек тихо засмеялся, но развивать тему не стал. Ему явно доставляло удовольствие играть с гостем. – Давайте перейдём к нашим делам – времени мало. Вы можете задать мне все вопросы, которые хотели задать Артуа Сен-Шалю. Или я расскажу вам всё, что сочту нужным. Разумеется, при условии, что ничего из сказанного мною здесь не войдёт в ваши ежедневные отчёты начальству.

– Я подумаю над вашим условием.

– Господин Бергот, вы не понимаете…

– Нет, это вы не понимаете. Я намерен найти убийцу Астайле и ваши фокусы с похищениями, запугиваниями и прочими прелестями жанра мне глубоко безразличны. Если Артуа Сен-Шаль причастен к убийству в Голубом Рае – он будет давать показания независимо от того хочет он этого или нет.

– Хм, а вы настырны, – с некоторым разочарованием в голосе проговорил человек. – Только роете не в ту сторону. Что ж, мне не остается ничего, кроме как принять ваши условия. Давайте отвлечёмся от демонстрации друг другу наших намерений. Господин Сен-Шаль никоим образом не причастен к убийству Астайле. Увы, Артуа гомосексуалист. Согласитесь, что в политике не приветствуются подобные увлечения и не афишируются, потому он заинтересован в компромиссе. Вы, насколько мне известно, тоже любите мальчиков, господин Бергот, вы должны понимать.

– Я всегда заглядываю в их паспорт и убеждаюсь, что они совершеннолетние прежде, чем трахать… Отчего господин Сен-Шаль не соизволил переговорить со мной лично? – нагло поинтересовался Лазар, не доверяя ни единому слову своего странного собеседника, но незнакомец уверенно ответил на этот вопрос:

– Вы своей настойчивостью пробудили любопытство журналистов, и пресса пытается выведать: зачем следователь по особо важным делам, занимающийся убийством проститутки, желает говорить с высокопоставленным чиновником, готовящимся баллотироваться в президенты через два года. Мы не можем рисковать репутацией будущего президента.

– Вот как? Тогда позаботьтесь о том, чтобы он не покупал маленьких мальчиков у Эмиля Ривье.

– Ривье не будет больше этим заниматься, мы вам обещаем. Он всё осознал и готов жить как честный добропорядочный гражданин. Что же касается Астайле, то мы не имеем к этому никакого отношения, так же, как не имеет его Эмиль Ривье.

– Вы серьёзно ждете, что я сейчас развешу уши и поверю вам? За кого вы меня принимаете? – Бергот рассмеялся совсем не весело и снова посмотрел в окно, и снова увидел парковую решётку.

– Что вы знаете о Рауле Астайле?

– Он – проститутка…

– Высокооплачиваемая проститутка. Таких единицы. Каждую пятницу Астайле приезжал к господину Сен-Шалю. Надеюсь, вам не нужно объяснять – зачем. Помимо своих талантов шлюхи он был надёжен и умел держать язык за зубами. А Ривье всего лишь посредник. В тот четверг он приходил в Голубой Рай, чтобы отменить встречу господина Сен-Шаля и Астайле, так как первый улетел в Англию на важную деловую встречу. Каждый четверг Ривье должен был организовывать всё так, чтобы никто ни о чём не догадывался, а у нас не возникало проблем. Поверьте мне, убийство Астайле нам бы только навредило, что собственно и может произойти сейчас. Если бы мы хотели убрать Рауля, мы бы нашли способ избавиться от тела.

– Логично, – без удовольствия согласился Лазар, – но всегда есть одно маленькое – «а что, если». Что, если Астайле, к примеру, начал шантажировать Сен-Шаля.

– Ему для этого хорошо платили, – в голосе человека проступила улыбка. – Слишком хорошо. На вашем месте, я бы проверил его счета, кто знает, сколько интересного вы там найдёте.

– О чем вы? – нахмурился Лазар, но в этот момент машина остановилась.

– Вам пора, господин Бергот. Надеюсь, вы внемлите голосу разума, и мы с вами больше не увидимся. Держите язык за зубами и не суйтесь куда не следует – ситуация может выйти из-под контроля. Нам очень не хочется портить отношения с законом. Вы хороший полицейский, вы найдёте правду.

Не успел Лазар возразить, как его вежливо вытолкали из машины, прямо на тротуар, в толпу людей, а потом дверь автомобиля захлопнулась, и чёрный Бентли без номеров спешно скрылся с глаз. Какое-то время Бергот потратил на то, чтобы прийти в себя и просто смотрел вслед уезжающей машине. Ему нужно было время, чтобы хорошенько всё обдумать. Он достал из кармана сотовый и набрал номер Дика.

– Привет, приятель! – весело раздалось в трубке. – Скажи, что у тебя есть хорошие новости, что ты нашёл убийцу, и спаси меня от старичка Оби.

– Заткнись и слушай, Морис, – дрожащим от волнения голосом попросил Лазар, и Дик мгновенно стал серьёзен.

– Что случилось? Ты в порядке?

– Да, – мрачно ответил Бергот, осматривая улицу. Его слегка лихорадило. – Всё нормально. Я заеду в участок, но не сегодня. Сделай мне маленькое одолжение.

– Какое?

– Узнай, были ли у Астайле счета в банке, и если найдёшь, выясни, интересовался ли кто-либо ими и когда.

– Задачка, – без удовольствия вздохнул Морис, покряхтев в трубку. – Хорошо, я всё сделаю. Это всё?

– Да. Спасибо, Дик.

– Пока не за что.

– До встречи. – Лазар прервал звонок. Он снова осмотрелся – мимо ходили обыкновенные люди, и никто не обращал на него внимания. За ним никто не следил и не смотрел косо – и это тоже оказалось одиночеством. Тихо выругавшись, Лазар побрёл по улице – куда глаза глядят, пересёк парк и к вечеру вернулся в Голубой Рай, где взволнованный Орж вернул ключи от его машины. Стайлер спросил, что произошло, но Лазар ничего ему не ответил – он просто молча поднялся к себе в комнату и лёг спать. Начиная с того дня, Бергот неизменно стал носить при себе оружие.

***

Это страшное слово – «завтра». Оно пугало Бергота и занимало его ум больше, чем дело Астайле, наглое похищение накануне и отсутствие звонков от Дика. Лазар сегодня был сам не свой; с самого утра он нервничал и не находил себе места, и всё из-за этого проклятого «завтра», что Орж произнёс так странно – горько, обречённо как истину. Стоило только Берготу представить его с другими мужчинами – как сердце в груди колко сжималось и всё другое мигом вылетало из головы. Половину дня Лазар прислушивался к шагам в коридоре, дважды подходил к двери Стайлера с намерением постучать, но потом очухивался и пытался вернуться в своё одиночество и жизнь, из которой он обязан был вычеркнуть навсегда этого мальчика с зелёными печальными глазами – болото, в котором он увяз по уши. Конечно, можно сколько угодно убеждать себя, что всё дело в сексе, что с другими всё могло бы быть точно также, но других не хотелось – хотелось Стайлера, и Лазар нервно мерил шагами комнату, не зная, как справиться с собственным безумием. Он бы так и метался до утра, если бы на первом этаже не заиграла музыка. «Sexy Back», та самая, которая гремела в Голубом Рае, когда Лазар впервые взглянул в глаза Стайлера и позволил тому увести себя. Что ж, теперь он позволил взять своё сердце, а по пути наделал глупостей, оттолкнул, обидел, а хуже всего, что сейчас сдавался, проигрывая собственным страхам. Лазар оказался лицом к лицу перед довольно простым фактом – он любит Оржа, даже таким – с клеймом хастлера. А вот что чувствует сам Стайлер, он не понимал.

Бергот спустился на первый этаж, но не ушёл дальше укрытой в тени колоннады, не переступил границу света. Он остановился у лестницы, ведущей так, что никто из работающих в холле мальчиков не сумел бы заметить его до тех пор, пока бы не столкнулся нос к носу. Как вовремя здесь перегорело пара бра. Словно вор из сумрака коридора Лазар следил за Оржем, и то, что он видел, казалось отвратительным, причиняло боль. Стайлер играл роль шлюхи и фальшивая улыбка, в которой таилось больше сожаления, чем радости, не сходила с его подкрашенных блеском губ. Сегодня он надел узкие брюки и сетчатую безрукавку. Лазар смотрел, ощущая, как ноги приросли к полу, а тот странно покачивается, как и всё вокруг, кроме бледного лица Оржа. Ощущение Deja vu резануло по нервам Бергота, и он захотел уйти, оставив всё как есть.

К Стайлеру подошёл Стоун, что-то спросив вполголоса; Орж просто пожал плечами, улыбнувшись ему, оборачиваясь на другого мальчика – коренастого крашеного блондина по имени Адриан. Охранник сразу же переключился на него и, кажется, спросил то же самое. Что именно, Лазар не слышал. Краем глаза он заметил Билли, обсуждавшего что-то с Фоксом в баре, а вот Александра Ромова ему на глаза вообще не попалось, хотя именно он в последнее время работал больше других мальчиков. Только Бергот успел подумать об этом, как в двери ввалились трое рослых накаченных мужчин одетых в кожаные куртки, и все трое оказались страшно пьяны. Смеясь, они остановились напротив дивана, на котором сидел Стайлер, и окинули присутствующих веселым хмельным взглядом.

– Оп-па, да тут нет девчонок, одни пидоры! – сказал тот, что был поздоровее. На шее этого человека сине-зелёной росписью проступала наколка – змея вокруг розы, чей хвост несколько переходил на затылок.

Нехорошее предчувствие охватило Лазара, и он инстинктивно потянул руку к кобуре, осторожно расстегнул её, подвинул чуть за спину, не сводя внимательного взгляда со всей компании.

– Эй, а этот похож на девчонку, – второй указал пальцем на напряжённого Оржа, – такой же хилый.

– Его и возьмём, – хрипло заявил здоровяк, оборачиваясь к их третьему приятелю – рыжему низкорослому крепышу с прыщавым лицом и поганой ухмылкой – тот разглядывал какую-то картину на стене, опёршись одной рукой на спинку стула, что стоял рядом. – Бак, кончай на живопись пялиться! – рявкнул здоровяк, а после окинул Стайлера похотливым взглядом. – Поедешь с нами кататься, птичка.

Орж моргнул, лицо его стало белым будто мел, когда между ним и человеком с наколкой встал Давид Стоун.

– Господа, это частная собственность, покиньте помещение. – Охранник ненавязчиво сделал шаг вперёд, оттесняя незваных гостей к выходу, и в какой-то момент Лазару показалось, что они действительно готовы уйти.

– Да ладно, мужик. Мы пошутили. – Здоровяк примирительно поднял руки в воздух, продолжая улыбаться. – Мы уже уходим.

Стоун не поверил и ни на минуту не расслабился, но он ошибся, упустив из виду рыжего. Орж попытался медленно встать с дивана, чтобы отойти подальше, но тут его ухватили за волосы и приставили нож к горлу. Потом всё происходило быстро и страшно, как в каком-то кошмаре. Рыжий захохотал. Стоун обернулся. А здоровяк схватил стул и со всего маху ударил охранника по голове. Кто-то из хастлеров вскрикнул, а тело Давида тяжело повалилось вперёд, и больше он не пошевелился.

– Ой, простите, – под безумный смех своих приятелей здоровяк перешагнул через Стоуна и сплюнул на него, потом подошёл к Оржу, схватил пальцами за подбородок.

Хастлеры прижались к стенам, с ужасом глядя на происходящее.

– Ну что, птичка, снимай штаны, сейчас тебя будут ебать настоящие мужики. Что так смотришь, будто я страшный? Ты же любишь член в своей заднице, а у меня такой, что неделю потом не сядешь…

Лазар сделал скользящий шаг вперёд и ему захотелось вырвать кишки этому ублюдку, начавшему хватать Оржа за ягодицы. Стайлер замер перед ним как кролик перед удавом, не произнеся ни звука, не заплакав, лишь безмерный ужас плескался в его немигающих глазах.

Бергот взялся за пистолет, понимая, что если сейчас устроит перестрелку, то Орж может погибнуть. И тут кто-то осторожно коснулся его плеча. Резко обернувшись, Лазар увидел Ромова.

– Что там? – спросил Александр тихо, но ответа на этот вопрос не ждал, он и сам теперь видел, что дело плохо. – Твою мать… – выдохнул он в порыве эмоций. – Где Билли?

– В баре. Вместе с Фоксом.

– Плохо. Там нет тревожной кнопки. Сломалась на днях.

– А телефон?

– Не-а.

– Вызови полицию, – шёпотом приказал Бергот.

Ромов кивнул и, стараясь не наделать шума, побежал назад по коридору. Теперь надо было тянуть время и попытаться сделать так, чтобы эти бандиты убрали нож от горла Стайлера.

Бергот быстро стянул с себя свитер, кобуру, рубашку, достал пистолет и снял с предохранителя, после чего заткнул за пояс за спиной. «Лишь бы получилось», – помолился он мысленно непонятно кому, взъерошил волосы, изобразил улыбку и вышел из тени на свет с полным непониманием ситуации на лице.

– Эй, ребятки, – сказал он, делая ещё несколько шагов вперёд и останавливаясь посреди холла, ¬– дался вам этот сопляк. Я поеду с вами. – Лазар обвёл присутствующих хастлеров насмешливым взглядом, одновременно незаметно оценивая положение каждого человека в зале. – А то тут никто толком и трахаться-то не умеет.

Губы Оржа беззвучно шевельнулись – при виде Лазара он словно очухался и теперь шептал:

– Нет… Не надо…

Бергот даже не посмотрел на него – он был занят тем, что улыбался здоровяку, пока тот жадно глазел на его обнажённый торс и приспущенные на бёдра джинсы.

– Да-да, знаю, само совершенство, – прокомментировал Лазар, разведя руки в стороны, чтобы создать у противника ощущение, будто он абсолютно беспомощен. Будь эти ребята не так пьяны, они бы в два счёта сообразили, что к чему, но сейчас у Лазара был шанс обвести эту свору ублюдков вокруг пальца. Бергот пошло облизал губы и бросил лукавый взгляд на ширинку здоровяка. – А что, он у тебя и правда такой большой? Похлопаешь им меня по попе?

Бандиты расхохотались – и это значило, что уловка Лазара удалась. Он тоже посмеялся, почти лениво берясь за пояс штанов, напоказ медленно расстегнул пуговицу. Заворожённый этим зрелищем здоровяк отпустил Оржа и направился к Берготу, однако все же остановился в трёх шагах от него, пьяно пошатываясь и нетерпеливо потерев яйца.

– Раздевайся, красавчик, сейчас дядюшка Сэм засадит тебе как следует, – низким от страсти голосом прорычал он.

– Мне покричать?

¬– Само собой, цыпа.

– Как скажешь, милый. – Лазар медленно взялся двумя пальцами за собачку молнии и потянул вниз. Этот звук расходящейся цепи врезался в его уши как острая игла, в виски била кровь, сердце точно сумасшедшее колотилось под рёбрами, и только одна мысль, одна единственная мысль – в голове: «Убери нож… Убери». Бергот расстегнул до конца молнию и запустил большие пальцы за пояс, будто намереваясь снять штаны. – А что, твои приятели не хотят сладкого? Давайте, ребята, я вас всех разом обслужу.

– Оставь эту мелюзгу, Бак, и ты, Томми, идите сюда.

Лазар глянул на Стайлера – у его горла больше не было ножа. Точнее, почти не было – рыжий просто немного отвёл руку. Этого оказалось достаточно. Бергот со всей силы ударил здоровяка ногой в коленную чашечку – тот с криком согнулся и тут же получил стремительный тяжёлый удар ребром ладони по шее, потерял ориентацию в пространстве и, крякнув, завалился на бок. Бергот быстро выхватил из-за пояса пистолет и прицелился в голову рыжего.

– Стоять! – рявкнул он, помня, что в такой ситуации люди, прежде всего, реагируют на чёткие громкие команды. А пьяным лучше повторить приказ: – Стоять, я сказал!

Рыжий замер, а рядом с ним и его приятель – ни тот ни другой пока не решились ослушаться.

– Ах, ты сука-а! – простонал здоровяк, зашевелившись на полу и Лазар сделал два осторожных шага назад, чтобы лишить противника шанса ухватить его за ноги и опрокинуть.

– Спокойно, ребятки, спокойно, – мягко сказал он. – Кто дёрнется, выстрелю в башку, понятно?

Ругаясь матом, здоровяк поднял глаза на Бергота и, увидев пистолет в его руках, больше не спешил подняться на ноги.

Лазар обратился к рыжему:

– Убери нож.

Бак тупо моргнул и переглянулся с приятелем.

– Убери нож, – с расстановкой повторил Лазар – в этот раз чуть требовательней, чем в предыдущий.

Рыжий зло прищурился, заскрипел зубами, но потом неторопливо отступил от Оржа.

– Руки держать высоко, – напомнил Бергот и понял, что подобные вещи для этой троицы – привычное дело. Если бы взгляды могли убивать, Лазар бы уже отдал душу небесам, а эти ублюдки разорвали бы его тело на части, предварительно изуродовав. У них на лице читалась мысль: как-нибудь обойти его и приложить по голове чем-нибудь тяжёлым, как Стоуна, потому Бергот напряжённо следил за всеми тремя, почти не видя Стайлера.

А хастлер вжался в диван, не смея даже вздохнуть, и Лазар порадовался его самообладанию, потому что сейчас именно оно спасло Стайлеру жизнь. Не Бергот с пистолетом в руках, а то, что Орж не делал резких провокационных движений. Пьяные люди с ножами в руках редко оценивают ситуацию правильно – дёрнись Стайлер, и рыжий бы всадил ему лезвие в шею даже под страхом собственной смерти.

– Орж, в сторону, – спокойно произнёс Бергот, слыша за окнами вой полицейских сирен. – Медленно.

Стайлер осторожно поднялся, стараясь не оказаться между рыжим бандитом и дулом пистолета, попятился – и у стены другие хастлеры, сбившиеся в кучку, утянули его к себе, словно маленькие птички одну отбившуюся, и Лазар подумал, что все эти мальчики, по сути, просто перепуганные до смерти дети.

В двери вломились полицейские, поначалу взявшие на мушку абсолютно всех присутствующих, и Берготу пришлось сдать оружие, а после долго объясняться, доказывая, что он сам полицейский. Какое-то время ушло на то, чтобы составить протокол, затолкать бандитов в полицейскую машину и до приезда медиков оказать помощь Стоуну. Счастье, что он остался жив, хотя получил серьёзную черепно-мозговую травму. В тот вечер Голубой Рай закрылся, и никто не знал, окончательно или нет.

Когда полицейские уехали, Бергот отыскал Оржа в баре. Стайлера трясло так, что даже коньяк, которым его пичкала Сьюзи, не помогал. У Лазара невозможно сжалось сердце в груди. Весь последний час он старался выглядывать Оржа в общей суматохе, но обстоятельства не позволяли подойти к нему и обнять, а сейчас возле него крутились всё хастлеры, Билли и даже Фокс, и каждый, понимая стресс, который Орж пережил, хотел помочь, но тому, похоже, становилось только хуже.

– Его надо отвезти домой, – в конце концов, посоветовала Сьюзи, и Лазар сразу же вызвался сделать это.

Под причитания Моргана он обнял Оржа за плечи, а потом увёл из Голубого Рая, усадил в машине на переднее сиденье, вернулся в комнату Стайлера за верхней одеждой, а после повёз домой. Всю дорогу Орж смотрел в окно потерянным тоскливым взглядом и не проронил ни слова. Лазар не настаивал на разговоре. Они молча ехали по ночному городу, мимо опустевших улиц и ярких витрин магазинов, мимо редких светофоров, мигающих им жёлтыми глазами, мимо того, что случилось этим вечером. Видя молчаливость Оржа, то, как он ёжиться в кресле и сглатывает в горле ком, Бергот всё больше беспокоился о нём. Когда Лазар садился за руль, то заметил, что у него самого безбожно дрожат пальцы – такого с ним не случалось с тех пор, как он впервые выстрелил в живого человека. Это произошло три года назад – какой-то сумасшедший достал обрез на центральной площади и начал стрелять по всем подряд без разбора, он не внял ни предупреждениям, ни уговорам, он выстрелил в Мориса и сильно ранил того в ногу… После у Лазара просто не осталось выбора. Это был единственный раз за всё время его службы, когда он воспользовался оружием и убил человека. Сейчас он уверенно вёл машину, но та самая противная дрожь пронзала его тело с головы до пят.

– Орж, – попытался начать Лазар, и услышал тихое:

– Я в порядке.

Они добрались до дома Стайлера без каких-либо злоключений – там Бергот уложил хастлера на диван, накрыл тёплым пледом, после чего отправился на кухню, чтобы сварить кофе. Руки у Лазара уже дрожали не так сильно, как час назад, но беспокойство никуда не делось, и он успокаивал себя мыслью, что Орж отдохнёт, поспит, а утром будет в полном порядке. Поставив чашки с кофе на маленький поднос, Лазар отнёс его в комнату, где поставил на журнальный столик. Стайлер лежал совсем тихо, лицом к стене, по уши завернувшись в одеяло, но его плечи как-то судорожно вздрагивали время от времени и Бергот понял, что он плачет.

– Орж.

– Не сейчас… пожалуйста, – сдавленно всхлипнул тот, и Лазар лёг позади – совсем близко, положил ладонь на плечо и порывисто прижался губами к волосам над ухом.

– Всё хорошо, Орж, – прошептал он, чуть сжимая пальцы на его плече. – Тебя никто больше не тронет, я обещаю.

Стайлер шмыгнул носом и обернулся, посмотрел удивлённо на Лазара покрасневшими затуманенными глазами.

– Так не бывает, – сказал он, дрожа, осторожно коснулся щеки Бергота кончиками пальцев, словно до призрака, что вот-вот исчезнет. – Я – проститутка. Не вышло у этих, придут другие. И это никогда не кончится. – Стайлер судорожно вздохнул, постепенно успокаиваясь, помолчав, виновато произнёс: – Я испугался.

– Я тоже, – ответил Лазар, серьёзно всматриваясь в зелёные глаза с крохотными жёлтыми вкраплениями. «Ну вот, опять», – подумал он, мягко улыбнувшись, и чувственно, ласково поцеловал Оржа в губы.

В эту ночь между ними не было секса, но возникло что-то другое – более глубокое и осознанное, чем раньше, а потому более ценное. Единение душ в поцелуях, не требующих продолжения, тесный диван – один на двоих, и лежать на нём оказалось здорово до какого-то щемящего восторга в груди! И даже просто без всякой похоти прикасаться к человеку, который тебе бесконечно дорог, было прекрасно! Лазар впервые испытал нечто подобное, он ещё не разобрался, что к чему и что с этим делать, но ему нравилось. Очень. Сегодня он попросил Стайлера бросить работу проститутки, и Орж, нервно кусая губы, согласно кивнул, а потом неожиданно признался:

– Я люблю тебя. – Он не стал ждать ответа – он прекрасно понимал, что Бергот, потрясённый таким откровением, сейчас не готов обсуждать нечто подобное. Было достаточно и того, что Лазар позволил Оржу уткнуться лицом себе в шею и просто обнял. Они так и уснули на рассвете, вместе.

Берготу снилось что-то странное – кровавое и тревожное, оно тянуло его сознание вниз липким холодным страхом, и Лазар всё время пытался проснуться, но когда утром затрезвонил его сотовый в заднем кармане джинсов, он еле разлепил веки и нащупал проклятый телефон.

– Да, слушаю, – сонно сказал он, глядя спросонья как Орж пошевелился рядом с ним и глубоко вздохнул, просыпаясь.

– Лазар! – голос Мориса в трубке звучал обеспокоенно. ¬– Тут слухи ходят, что ты в какое-то дерьмо ночью вляпался.

Бергот сонно проворчал что-то под нос, поднялся с дивана, напоследок погладив Оржа по волосам. Стайлер неловко улыбнулся ему и Лазар ответил тем же, а после целиком переключился на разговор с Диком.

– Ты там что, спишь что ли? Просыпайся, всю славу проспишь. Оберфот сказал, что та троица, которую ты обезвредил вчера – банда, что взяла банк на Садовой восемь дней назад. Жаль, они не проходят по делу Астайле, вышли из тюрьмы только три недели назад, а так мы бы разом и от нашего трупа отделались.

¬– Я в душ, – негромко сказал Стайлер, слезая с дивана.

Лазар улыбнулся ему, а потом подошёл к окну. Он спокойно смотрел на людей, что ходили по тротуару и казались отсюда маленькими и суетливыми, точно пчёлы.

– Лазар! – позвал Морис. – Ну, ты там что, уснул что ли? Ты слышал, что я тебе сказал? Я тут расписываю ему в красках всё, а он там молчит. Что не так?

– Всё, – сухо ответил Бергот, не сводя глаз с улицы. – Кто ведёт дело по ограблению банка?

– Джек Кейси.

– Чем думает только… Спланировать ограбление за неделю, сорвать Джек-пот, а потом разгуливать по городу с одним ножом на троих и нарываться на неприятности со стороны этих ребят очень умно. Чушь собачья, Морис. Не брали они банк – так и передай Кейси. Нечего Оберфоту зад лизать – ему лишь бы кого-нибудь засадить, чтобы статистику раскрываемости не портить.

– Иногда твоя логика меня пугает, Бергот, – не всерьёз пожаловался Дик.

– Что со счетами Астайле? – спросил Лазар.

– Пока ничего. Я разослал запросы во все банки города. Из пяти ещё не пришёл ответ. Надо ждать. Ты приедешь в участок? Ребята купили торт.

– Нет. У меня дела. Пока, Морис, – ответил Бергот и прервал входящий. Лазар слышал, как шумит вода в ванной и с нежностью думал об Орже. Стайлер сказал кое-что ночью, во что верилось с трудом – но это тогда, в тёмной комнате, среди тревог и страхов. Теперь же в свете дня все события вчерашнего вечера казались нереальными, а признание как раз наоборот. Лазару необходимо было всё решить для себя. Здесь. Сейчас. Понимая, что отступать больше нельзя и некуда. Сначала он хотел пойти вслед за Оржем в ванную, но потом передумал и просто решил подождать. Чтобы чем-то занять себя, Лазар принялся изучать названия книг, стоящих на полках стеллажа. Здесь оказалось много фентези, фантастики, энциклопедий и классики пера знаменитых писателей. Кинг, Остин, Толстой, Уайльд, Достоевский – библиотека внушала искреннее уважение не только размерами, но и содержанием. Одна из книг на полке показалась Берготу знакомой – тот же коричневый переплёт, тот же размер, что и на фото трупа, подшитого к делу Астайле. Недолго думая, Лазар протянул руку, поддел пальцем потрепанный край корешка и вытащил томик произведений Оскара Уайльда из общей кучки. Соседняя книга тут же попыталась заполнить возникшую пустоту в библиотечном ряде и с глухим картонным стуком накренилась вправо, опередив свою встречную соперницу в ало-золотой обложке всего на долю секунды.

Лазар осмотрел книгу в своих руках – да, это была та самая, что лежала рядом с трупом Рауля и бурое пятно – кровавое, в чём полицейский мог поклясться – проступало по искорёженным влагой рёбрам страниц.

– Что ты делаешь? – неожиданно испугано спросили его.

Подняв взгляд, Лазар увидел перед собой бледного как смерть Стайлера – хастлер замер на пороге комнаты с полотенцем в руках и выглядел так, словно увидел призрака.

– Я? Ну…

Бергот неловко повернул запястье – книга выскользнула из рук. Орж бросился навстречу и попытался перехватить её, но реакция Лазара оказалась лучше – он поймал книгу в метре от пола, а пальцы хастлера поймали пустоту.

– Зачем вы взяли это? – от волнения Орж перешёл на «вы», и только тут они оба заметили, что из книги выпала ещё новёхонькая глянцевая фотография.

Бергот быстро поднял её с пола, а Стайлер отвернулся, словно взгляд на эту вещь причинял ему боль. На фото был запечатлён мужчина – старше Оржа, но ненамного, светловолосый, с ясными насмешливыми серыми глазами. Он улыбался. Лазар был поражён тем, какими гармоничными и правильными были черты его лица, сколько харизмы и невероятного магнетизма застыло в повороте головы, в осанке, во взгляде и тонких аристократических линиях. Сказать, что он был красив – значило покривить душой – он был совершенен! Чувство, которое испытал Бергот оказалось с родни оглушению, он автоматически перевернул фотографию, скользнул взглядом по памятной надписи из резких рваных чернильных букв: «Оржу Стайлеру от Рауля Астайле на добрую память и в качестве лучшей иллюстрации к Портрету Дориана Грея».

Лазар словно очнулся и взглянул на изображение блондина уже более внимательно, с другой точки зрения. И, чёрт возьми, Билли Морган был прав, когда говорил, что Рауль Астайле божественен! Никогда до этого момента, Бергот не видел ничего более красивого и притягательного. Орж, живой Орж, стоявший рядом, мерк перед мёртвой фотографией, словно серое пятно в залитом солнцем лесу.

– Забавно, – рассеяно выдохнул Бергот. – Может, объяснишься, Стайлер? Эта книга – улика, исчезнувшая с места преступления. Ты понимаешь, что я сейчас должен подумать?

– Нет, не понимаю, – Орж с раздражением забрал фотографию и книгу из рук полицейского, и так небрежно вложил фото Астайле под обложку, что Лазару показалось это, по меньшей мере, кощунством.

– Орж, лучше скажи правду: как это оказалось у тебя?

– Вообще-то, – ответил тот, так же небрежно кладя книгу на отведённое ей место, – ваши полицейские позволили мне забрать её. Они сказали, что она не является уликой для следствия. – Орж вздохнул, растеряно скользнул взглядом по комнате, словно решаясь сказать что-то очень важное. Он то открывал рот, то плотно сжимал губы, и в такие моменты Лазару казалось, что хастлер с трудом сдерживается от того, чтобы послать Бергота куда подальше.

– Это подарок Рауля, который я вернул ему незадолго до его трагической гибели, – вместо брани, совершенно спокойно сказал Орж, глядя в сторону и кусая губы. Потом он усмехнулся, словно его грусть, заключённая в этих словах было глупой и никому ненужной, и смял махровое белое полотенце в руках. – В этом доме повсюду его подарки – куда не плюнь. Распятие, которое стоит на кухне. Чашки, из которых мы пили. Торшер… Кстати, спасибо, что помог мне его сломать – теперь у меня хватит причин его выкинуть.

«А до этого причин было недостаточно?» – хмурясь, подумал Бергот и понял, что причины были – одна краше другой.

– Ты говорил, что не особо любил его, но он был тебе другом. Ты так бережно хранишь его подарки, – Лазар сочувственно кивнул, но взгляд его был жёстким, в лице проступала власть человека с правом требовать ответы не только за поступки, но и за слова, за чувства. К тому же у самого Бергота с чувствами начались проблемы – какая-то неприязнь скреблась у него в душе. Нет, не к Оржу, а к его памяти, хранимой с такой страшной небрежностью, но, всё же, хранимой.

– Знаешь, Лазар, для того, чтобы не любить своих друзей, нам иногда нужна лишь какая-нибудь мелочь. Поставленные не в тот угол тапочки, или пропущенный звонок. Чужим и врагам мы прощаем гораздо больше. – Орж улыбнулся немного грустно, но с надеждой. – Его подарки для меня не значат ничего. Давно не значат. Просто пока я ещё не готов вынести этот хлам на помойку и избавиться от воспоминаний о человеке, с которым мы три года были соседями.

«Сколько же вы были друзьями?» – хотел спросить Бергот, но не спросил, потому что Орж взял его за руку и поцеловал в губы так бережно, будто заранее за что-то испрашивая прощения. И разговор весьма скоро перешёл совсем в иное русло – очень далёкое от убийств, подозрений и Рауля Астайле.

***

Следующим днём они решили, что необходимо серьёзно переговорить с Билли и обсудить условия ухода Стайлера из числа хастлеров, однако Орж не торопился возвращаться в Голубой Рай, он всё ещё вздрагивал, когда вспоминал, что там произошло. Лазар понимал его в этом и поддерживал, как умел. От Мориса же по-прежнему не приходило никаких новостей, потому Бергот получил возможность немного отдохнуть от работы и наконец заняться личной жизнью. Надо признать, что процесс его затягивал. Не то, чтобы они с Оржем были абсолютно счастливы, находясь друг с другом рядом, нет, оставалось ещё много сомнений, каких-то бытовых мелочей, к которым приходилось приспосабливаться, но в целом ощущение полноты и радости не покидало их обоих. А ещё Лазар знал, каким хрупким порою бывает счастье – даже маленькое, вот-вот родившееся и не окрепшее. Один раз судьба уже отнимала у него всё, и теперь он невольно испытывал постоянный страх, что вот-вот что-то случиться, предчувствие беды.