Текст книги "Ледяные крылья (СИ)"
Автор книги: Egord
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)
В сердцевине картины, на фоне саффла, гладкая стальная впадина в виде человеческой пятерни – замок. Эгорд умеет обнаруживать магические ловушки, но даже без нужного заклинания ясно, что их здесь как опят на пне, вкладывать ладонь в замок – самоубийство.
Вскоре заклинание обнаружения ловушек подтверждает эту мысль. Даже слишком.
Через Око Асимиры воин-маг связывается с Халлигом, рассказывает о двери. Жрец понимает с полуслова, уже во время рассказа направляется в подземелье, старшему жрецу с помощью поисковой магии пройти по следу Эгорда легче легкого, воин-маг уже слышит шаги, из тьмы выплывает силуэт в просторных белых одеждах.
Халлиг внимательно осматривает дверь, прощупывают множеством заклинаний, лицо нахмуренное...
– Верно, что позвали. Ловушек здесь на сотню незваных гостей.
– Обезвредить можете?
– Времени нужно много. Не меньше трех дней, да и то, если за ними не спрятаны другие, а это, скорее всего, так. В общем, не буду утешать, придется возиться около месяца. Опытному в ловушках магу.
– В любом случае, придется мне.
– Какие у вас навыки?
– Обнаруживать могу, но обезвреживать – нет. Что ж, буду учиться, благо Светлый Орден снабдил книгами, артефактами, ресурсами для алхимии... Постепенно, не спеша, ловушку за ловушкой, когда-нибудь управлюсь.
– Вы талантливы и упорны, Эгорд, но риск велик.
– Не привыкать. К тому же, выбора нет. Кроме меня, некому. Тиморис не маг, Клесса не специалист по ловушкам, Камалия, возможно, что-то знает, но может лишь советовать, не покидает разум Клессы, а Леарит скована долгом богини – не вмешиваться в дела людей. Ну, а вы, старший жрец Халлиг, и другие жрецы сегодня уплывете.
– С вашего позволения... остаюсь.
– Что?
– Уже сообщил братьям и сестрам. Думаю, опытный светлый маг лишним не будет. Помогу обезвредить ловушки, навести порядок на острове... и в головах, что касается магии. В конце концов, долг жреца – нести свет, помогать нести другим. Согласны приютить?
– Это честь!
– Честь для меня. Тем более, среди вас – младшая богиня света. Выполнять долг жреца рядом с ней... Честно говоря, остаться хотят все, но в мире сейчас тревожно, война закончилась только-только, жрецы нужны как воздух. Лечить, строить… Всюду разбойники и мародеры, время падальщиков, а Темный Орден – главнейшая из бед. Темные маги обозлены победой мира над демонами. Пока мир ранен, могут попытаться взять реванш. Одного старшего жреца на острове вполне достаточно, остальные спешат исполнять свою миссию. Провожу их и сразу займусь дверью.
– Присоединюсь к вам, как только разыщу друзей. Буду рад помочь. Как думаете, что по ту сторону?
– То, что очень хотели скрыть.
Эгорд и Халлиг покидают подземелье. Халлиг собирает жрецов, Эгорд решает их проводить.
Выходят из крепости, спускаются к берегу.
Рядом с кораблем по-прежнему обелиск ящиков и тюков, жрецы предлагают помочь транспортировать груз в крепость.
– Благодарю, – отвечает Эгорд, – но будет лучше, если я сам. Телекинез худо-бедно освоил, а ящики помогут навык закрепить.
– Жаль, что вы не в Светлом Ордене, – вздыхает кто-то из жрецов.
Эгорд улыбается.
– Делаем одно дело.
Жрецы возвращаются на судно, вокруг корпуса начинает мерцать прослойка магии, бухта со всхлипом отпускает корабль, волна взмахивает на прощание платком пены, Халлиг и Эгорд наблюдают за удаляющимся парусами, корабль очень скоро становится корабликом, а затем и вовсе точкой на горизонте.
– Что ж, за дело, – наконец говорит Халлиг.
Эгорд кивает.
– Разыщу Леарит и Тимориса.
Старший жрец и воин-маг возвращаются в крепость, Халлиг исчезает в подземелье, а Эгорд слоняется по этажам крепости в поисках Леарит. Пробует вновь через Око Асимиры, но тщетно.
Бродит, как по коридорам и лестницам, по собственным извилинам в поисках догадки, где может быть Леарит. Вероятнее, в зале на пятом этаже. Тот понравился богине с первого дня, там Леарит и поселилась.
Но почему не отвечает?
Перед внутренним взором – зал. Большой как храм, для таких строят отдельные здания. Треугольных плиты золотого с черными крапинами камня зачарованы – источают облака мягкого света, заменяют факелы и лампы. Вдоль стен колонны, которые еще и статуи, левый ряд изображает демонов, а правый богов. Одна колонна в пантеоне демонов разрушена Эгордом в порыве злых воспоминаний, изображала Зараха... Колонны в дальнем конце зала главные: с одной стороны владыка демонов Ямор, с другой – верховный бог Малиин. А между ними на просторном помосте со ступенями плещет и бурлит треугольный фонтан, рядом сверкает большой серебристый треугольник стола, высокие мягкие диваны в золотой обивке. Там Леарит проводит время в думах и мысленном наблюдении за островом.
Пока Эгорд вспоминал элементы зала, ноги привели к его воротам, воин-маг опускает ладонь на линию между створками, те от плавного, но сильного толчка раскрываются, Эгорд входит...
И спустя пять шагов замирает, ладонь хватается за рукоять меча.
Посреди зала вращается черная воронка, как та, через которую Эгорд однажды низвергся в царство демонов. Вихрь тьмы похож на глотку червя, всасывает воздух, а с ним и храбрость Эгорда, оставляя ужас.
За воронкой, у помоста с фонтаном находятся те, кого искал: Тиморис слева, Леарит справа, оба висят в воздухе словно на невидимых виселицах, вокруг них ползают лентообразные черные тучи, оплетают по всему телу, не дают шевелиться, пленники лишь едва заметно покачиваются вверх-вниз.
– Эгорд, беги! – кричит Леарит.
– Скорее, Эгорд, – срывается на хрип Тиморис, – уноси ноги!
Неведомая сила сжимает грудь, доспехи и ребра вминаются в мясо до боли, воин-маг вскрикивает, сила поднимает высоко над полом, швыряет вперед, Эгорд кувырком перелетает через портал как тряпичная кукла, падает с грохотом, чешуя доспехов скользит по плитам, проливает искры, трение останавливает Эгорда между Тиморисом и Леарит.
Звук захлопнувшихся ворот, зубы стиснуты, воин-маг силится встать. Словно из ниоткуда лезут змеи черной энергии, оплетают тело, от них мерзкое ощущение сухой зыбкости, будто плоть превратилась в песок. Черная пыль поднимает Эгорда на один уровень с Леарит и Тиморисом, лицом к порталу. С этой стороны он такой же устрашающий. Смертоносная голодная бесконечность...
– Наконец-то все здесь! – эхом разносится рычание. – Будете видеть страдания друг друга...
Воздух между пленниками и порталом искажается, пол вздрагивает, словно туда спрыгнул огромный голем из прозрачного стекла.
Магия невидимости.
Участки огромного – в два раза выше и шире человеческого – тела один за другим выбрасывают черные тучки энергии, становятся видимыми, облако магической пыли втягивается воронкой, обнажает врага.
Смесь человека и скорпиона...
Хотя от человека лишь телосложение. Вместо кожи хитиновые пластины, за спиной извивается длинный как хлыст скорпионий хвост, жало разбрызгивает зеленый кислотный яд, на руках массивные клешни, какая-то из них и сжала Эгорду грудь.
Морда похожа на лицо очень отдаленно: на голове и бровях шипы, глазницы как две глубокие чаши, в их мраке сияют зеленым огнем заостренные глаза, челюсти белые как снег, с них течет слюна, на щеках кривые жвала, их лезвия блестят зеленым ядом, как на жале, подрагивают в жажде вонзиться, впрыснуть смерть.
Облачен демон в толстые черные доспехи. В нагруднике мерцает, будто звездная ночь, черный кристалл, от него исходит невероятная мощь... Эгорд чувствует: именно этот кристалл – источник энергии портала, оков, да и вообще всей силы демона.
– Будете умирать долго и мучительно! – рычит демон.
Эгорд вне себя от гнева.
– Кто ты?!
– Хафал Пожиратель Душ!
Демон обводит клешней пленников.
– Вы трое убили моего отца, великого демона Зараха!
Не может быть...
Перед ним сын заклятого врага, убийцы Витора, виновника войны и многих бед этого мира.
Хафал разводит клешни, те лязгают как гильотины, хвост хлещет по полу, брызжут каменные осколки.
– Я отомщу!
====== ЧАСТЬ 2. Глава 9 ======
Эгорд дергает частями тела в попытках выбраться.
Хафал наблюдает с наслаждением, хвост покачивается как кобра, губы натягиваются вокруг челюстей в отдаленное подобие улыбки.
– Зрелище забавное.
Воин-маг будто шмель в паутине.
– Откуда ты?!
Хафал точит друг о друга лезвия клешней, словно потирает руки.
– Грешницы попадают в царство демонов, их ждут всевозможные наказания. Одно из них – зачатие от демона. Демоны долго насилуют грешниц, что само по себе мучение, но в них проклевывается семя демона, и начинается самое интересное... Младенец вырастает в утробе за сутки! Медленные, но терпимые мучения, что обычно растягиваются на девять месяцев, сгущаются в часах, которые кажутся вечностью! Ребенок выкачивает из матери силы, после родов та умирает, а тело идет демоненку в пищу. Случается, матери выживают, даже дают отпор голодным чадам, за что получают демоническую силу – первый шаг, чтобы стать демонессами. Но моя мамаша умерла, как и все девки, которых поимел отец!
– Дерьмо паучье! – кричит Тиморис.
Ему в живот бьет жало хвоста, звук вспоротого металла, жало резко отстраняется, по доспехам течет красное и зеленое – кровь и яд. Пленник обмякает, в глазах выпученное стекло, рот открывается как у выброшенной на берег рыбы.
Эгорд в ужасе.
– Тиморис!
– Нет! – стонет Леарит.
Черные дымовые ленты вокруг Тимориса исчезают, мгновение полета, и воин с грохотом падает на спину. Тело в конвульсиях выгибается, руки и ноги дергаются, изо рта пена.
Порывы тела Эгорда бешеные.
– Убью!!
Демон смеется.
– Ве-е-есело! Мне грозит букашка, которую сам вот-вот раздавлю.
– Тварь! – задыхается Эгорд.
Доспехи и волосы Леарит излучают свет, лучи пытаются расщепить оковы, но змееподобные тучи становятся гуще.
– Кара тебя найдет, демон...
Хафал подходит к Эгорду, к голове пленника подплывает клешня. Кончик лезвия ложится на скулу... медленно опускается вниз, за ним остается красная линия, набухает и проливается ручейками. Эгорд стискивает зубы, взгляд хочет демона испепелить. Тот режет на другой щеке такую же линию, Эгорд в кровавых «слезах». Демон подносит к его лицу морду, жвала подрагивают в желании коснуться ран, впрыснуть яд, из зеленого светящегося тумана в глазах взирает будто все демоново племя...
– Заслужить это удовольствие было непросто.
Хафал бьет Эгорда локтем в живот, перед глазами темнеет, расплывается, тело рефлекторно пытается согнуться пополам, глотку выворачивает кашель.
Демон ходит кругами, словно разминается. Предвкушает...
– Дети Зараха, а их была тысяча, подросли, и начали друг на друга охоту. У великого Зараха должен быть только один потомок – самый лучший, самый сильный. Им оказался я, Хафал Пожиратель Душ! Убил всех братьев и сестер, чтобы отец мной гордился, но он не успел. Его убили вы!
Жало свистнуло в опасной близости от лиц пленников.
– Я обратился к владыке Ямору, чтобы пустил в земной мир свершить месть. Он сказал, с желанием отправиться туда обращается куча демонов. Ему надоело так, что стал бросать их в темницы, а то и просто рвать на куски без права на возрождение. Но моя причина заинтересовала, ибо с точно такой же просьбой – найти вас троих и убить – обратился кое-кто еще... Милита.
Весть как холодная вода в лицо, Эгорд на какое-то время отстраняется от происходящего.
– Владыка Ямор решил провести между нами дуэль, – говорит Хафал, – за право выйти в мир людей и отомстить. Я победил, но стерве удалось выжить и сбежать. С ней разобраться успею... Владыка Ямор не только позволил войти в земной мир, но и подарил доспехи. Демоны и боги при переходе в мир людей теряют огромную часть силы, но эти доспехи не только сохраняют демоническую силу полностью...
Эгорд пытается применить заклинание льда – не выходит. Пробует снова и снова, меняет заклинания, вкладывает больше энергии... Получается лишь облако безвольных снежинок.
– ...но и подавляют магию, – заканчивает фразу Хафал. – Пока вы рядом со мной, ваши заклинания – ничто, а вы сами – ничтожные черви. Размажу как трех тараканов... Точнее, уже двух!
Эгорд смотрит на Тимориса, тот выгнут неестественно, руки и ноги еще дергаются, но слабо, у живота лужа крови, рядом с головой широкое пятно пены, глаза такие, что заглядывать страшно...
На плече Эгорда смыкается клешня, вынуждает вернуть взгляд к Хафалу, ярость не может вылиться в удары мечом, сжигает изнутри. Клешня сжимается, уши давит скрип мнущегося наплечника, Эгорд чувствует боль, но ярость ее поглощает. Сын Зараха сушит лицо воина-мага жаром дыхания, изо рта демона острая пепельная вонь. Клешня смыкается еще, наплечник разрезан как бумага, лезвия начинают погружаться в плоть.
Со стороны Леарит демону в щеку вонзается пара белоснежных лучей.
– Прекрати! – кричит богиня.
Ее глаза сияют таким же светом, он пытается вырваться лучами повторно, но не выходит. Леарит выдыхает, голова склоняется на грудь, свет в глазах гаснет, обнажаются зрачки, в них блестит отчаяние...
Лучи оставили на щеке демонакрохотный черный след.
– Приятно видеть вашу беспомощность.
Хафал задумывается.
– Знаешь, человек, если изуродую тебя, умрешь и не увидишь страдания девки, а она хоть тебе и подружка, но не сможет мучиться из-за твоей смерти сильно. Она богиня, у ее породы, как и у демонов, чувство боли притуплено. Но если обрублю конечности сначала ей... Ты привязан к этой небесной суке больше, чем она к тебе, потому испытаешь столько боли, что буду в восторге! А она сдохнет не сразу, успеет глянуть, как режу тебя на куски, поэтому...
Клешня отпускает руку Эгорда, демон переходит к Леарит.
Ужас заставляет забыть о раненом плече, Эгорд пытается вырваться как заживо погребенный из могилы.
Видел Леарит в плену, помнит, как богиня была прикована к полу в тюрьме демонов, как переливались серебром доспехи, сияли, как солнце, волосы, помнит, как не уставала бороться, пыталась порвать оковы, хоть и знала, что бесполезно. Поддерживала Эгорда, помогала не забыть себя, сохранить дух непокорным. Вот и сейчас Леарит прекрасна, неизменна, как боевое знамя. Какой бы хаос ни творился на поле битвы, знамя должно возвышаться, вдохновлять до конца.
Хафал захватывает ее плечо клешней.
Эгорд пытается себя раскачать, дергается изо всех сил, руки, ноги и голова словно хотят от туловища оторваться.
Клешня сжимает руку Леарит, звук разрезаемого металла...
Эгорд рычит, ревет, но высвободиться не может.
Полумесяцы клешни сближаются еще, Леарит вскрикивает, брызжут красные капельки, одна из них на челюсти Хафала, он слизывает.
– Да-а-а-а-а...
Внутри Эгорда что-то надламывается, словно мир только что рухнул, а затем – взрыв ярости.
В голове проносятся заклинания: ледяные, световые, телекинетические, все-все, что изучил за долгую и бурную жизнь. Безумный хоровод не может остановиться, Эгорд применяет заклинания без разбора, рвет их на лоскуты, сшивает по-разному, обрушивает этот бред на оковы.
Безумие нарастает, Эгорд пытается спешно собрать из заклинаний одно глобальное, не понимая, что это даст. Может, просто хочет сойти с ума, совершить самоубийство, перегрузив разум...
Дымовые змеи вокруг Эгорда с призрачным визгом растягиваются и… исчезают.
Воин-маг приземляется на ноги.
Клешня богиню отпускает. Леарит откидывает голову назад, по доспехам течет кровь. Клешня тоже в крови, Хафал поворачивается к Эгорду.
– Вот как...
Делает в его сторону шаги, ноги грохочут, хвост извивается.
– Так даже интереснее!
Воин-маг тянет ладонь к поясу, где меч, но Хафал с разворота бьет боком хвоста, Эгорд отлетает к фонтану, падает в его нишу, упругие хрустальные языки расплескиваются, излизывают ступени помоста, стол и стены, прикосновение воды как холодная освежающая пощечина на все тело.
Эгорд прокручивает в голове формулы заклинаний, вода скапливается в летающие шары, они вытягиваются, превращаются в ледяные копья. Их стая залпом выстреливает в демона. Хафал закрывается клешнями крест-накрест, копья вдребезги, осколки осыпаются под ноги.
Демон хохочет.
– Человечек! Рядом с этим кристаллом даже самая сильная людская магия ничтожна. Бессильна даже богиня! Победить меня может лишь демон!
Потолок над Хафалом превращается в белый лед, потрескивает, обрастает ковром колючек, пышет небесно-молочными клубами морозного воздуха. Площадь оледенения быстро разрастается, над Хафалом широченный пласт льда.
Он с грохотом разбивается на глыбы, вместе с ними на Хафала падает Клесса, тело полудемона придавливает чистокровного сородича к полу, три щупальца скручивают клешни и скорпионий хвост, четвертое оплетает Хафалу ноги.
– Демон, говоришь...
– Пусти!
– Тогда я рад... что демон хотя бы наполовину…
Клесса расправляет крылья, от них ветер.
– …и могу очистить мир... от такой гнили, как ты!
Щупальца поднимают Хафала над полом и ледяными осколками, тот рычит, пытается вырваться, как недавно дергался Эгорд.
– Уничтожу!!! – орет сын Зараха.
Из кристалла в нагруднике лезут черные змеи дыма, такие же, что скручивают Леарит. Бутоном дугообразных траекторий змеи разворачиваются к Клессе, сотни черных призрачных челюстей впиваются в могучее тело, укусы самые настоящие, блестят, кровоточат.
Стая тьмы набрасывается и на Леарит. От дымовых зубов на доспехах остаются вмятины, скоро доберутся до плоти.
К Эгорду тоже летят змеи, но тот сосредоточен на кристалле в груди Хафала.
Ладони воина-мага окутывает розовое сияние, с упором на согнутую ногу вытягивает с туловищем далеко вперед, к черному бриллианту. Ярость перемешана со спокойствием, дает бешеный поток энергии, разум методично извлекает из памяти выточенное в тренировках заклинание, ярость вливается в него как жидкий металл в форму.
Змеи подлетают вплотную, начинают кусать, по телу вновь гадкое чувство зыбкости, но все внимание на кристалл. По лицу бегут горячие капли, бело-розовый свет ладоней насыщенный, шипение змей заглушено шипением энергии, и такие же розовые хлопья набухают на кристалле...
Перекачанные магией ладони сжимаются в кулаки, резкое движение назад, как если бы Эгорд вырывал застрявший в стене меч, кристалл из оправы в нагруднике с треском вырывается.
Хафал взвывает, выгибается как лук, Клесса держит с трудом. Змеи оставляют жертв, начинают метаться в панике, не понимают, куда делась связь с хозяином, кому подчиняться. Кристалл парит в розовых облаках телекинеза, Эгорд плавно сближает ладони, затем резкое движение – так обычно комкают снег, – и кристалл звонко лопается, осколки брызжут по залу.
Доспехи демона превращаются в пепел, змеи разрываются на обычные дымные лоскуты, втягиваются порталом, воронка визжит как свинья, которую режут, скручивается в клубок размером с арбуз, затем с орех, исчезает.
Леарит загорается солнечным светом во много раз ярче, спина выпускает сотканные из мощнейшей энергии крылья, раны заживают, доспехи восстанавливаются.
Хафал рычит, дергается словно живой кокон, который изнутри прогрызают десятки молодых пауков, с демоном происходят болезненные метаморфозы. Клесса отпускает, Хафал падает, корчится на полу так же, как корчился Тиморис, но гораздо мучительнее.
Эгорд бросается к другу.
Богиня на крыльях тоже устремляется к Тиморису, но через брешь в потолке с неба бьет молния, глыба льда между богиней и умирающим человеком разрывается, летящие обломки в объятиях трескучих сеточек электричества тают, на пол проливается парующий кипяток. Леарит вынуждена остановиться.
– Боги запрещают вмешиваться...
Эгорд падает на колени рядом с Тиморисом, пальцы судорожно роются в торбе у пояса, на свет появляется пузырек толстого стекла с лиловым соком внутри, похож на волшебную сливу. Воин-маг срывает колпачок, фиолетовый ручей стекает по пересохшим губам Тиморису в рот, его глаза по-прежнему бессмысленные, как у рыбы...
Ворота зала распахиваются, вбегает Халлиг.
– Халлиг, сюда! – кричит Эгорд.
Белый силуэт приближается, знак солнца на груди быстро превращается из золотой точки в круг золота с руками помощи вместо лучей, Халлиг бегло осматривает разрушения и присутствующих, без лишних вопросов оказывается рядом с Эгордом, ладонь жреца опускается Тиморису на лоб.
– Что с ним?
– Отравлен ядом демона, – говорит Эгорд. – Дал противоядие, не знаю, поможет ли...
Ладонь Халлига начинает излучать свет, жрец опускает веки...
– Яд очень сильный... Вылечить смогу, но нужно все мое внимание.
– Конечно, – шепчет Эгорд, осторожно отстраняется, – только бы выжил...
Мир перед Эгордом покачивается, лицо мокрое, упрекает себя, что за годы изучения магии так и не выучил даже самого простого заклинания исцеления. Гнев держит, Эгорд оборачивается к Хафалу.
Демон еще дергается в агонии, но слабо, согнут как младенец в утробе. Размеры сдулись до человеческих, хитиновые пластины сохранились местами, но большая часть тела покрыта очень смуглой, красноватой, но все-таки кожей. Клешни превратились в пятипалые кисти, морда стала чуть менее демонической: шипы и жвала укоротились, зубы тоже, глазницы уже не столь глубокие, в сияющей ядовитой зелени глаз очертились зрачки. Но хвост, хоть и короче, такой же опасный, похлестывает плиты, отпечатываются зеленые кляксы.
Хафал смотрит на свою руку, пальцы с дрожью подгибаются как лапы умирающего скорпиона.
– Ничтожное тело! Как вы, людишки, живете в такой слабой плоти? Ненавижу...
Горло Хафала сжимает рука Эгорда, поднимает в воздух.
Ноги демона слабо дергаются, пытается разжать хватку бывшего пленника, но превращение ослабило крайне, сейчас грозного сына Зараха может забить палками стайка мальчишек.
Хвост атакует, но в мизинце от лица Эгорда жало замирает, хвост покрывается скорлупой льда, корка переползает на тело демона, лед растет, вмерзает в пол. В ледяной оправе Хафал почти не шевелится, ножны Эгорда с лязгом покидает меч, в горло демона упирается острие.
– Убей, Эгорд, – говорит Клесса.
– Зло должно быть истреблено, – влетает в сознание голос Леарит.
Жажда мести наполняет, но Эгорд сдерживается, иначе бы жажда свела с ума. Перед глазами вереница видений: как умирал Витор, как покончила с собой и превратилась в нежить Милита, как погибли жители острова вместе с Наядой, а затем и ее отец Удараг, как мерзко хохотал Зарах...
Воин-маг надавливает на рукоять, острие входит в плоть, по шее Хафала сбегает капля крови. Хочется, чтобы подох не сразу: помучился, осознал неизбежность…
Но сыну Зараха не страшно. Взгляд полон издевки.
– Убей, – смеется Хафал, почти как Зарах. – Нас много, вместо меня придут другие!
Эгорд помнит, что чувствовал после смерти Зараха. Не спал ночами, заливал кошмары вином, бродил по улицам заново отстроенного Старга в унынии, воображение тысячу раз воскрешало Зараха, а затем убивало со зверством, какому позавидуют демоны. Порой Эгорд выходил ночью в поле, его заклинания создавали ледяные копии Зараха, воин-маг рубил, ломал, крушил, топтал, жег светом, но гнев отпускал ненадолго.
Эгорд убил Зараха... но не отомстил.
И теперь боги подкидывают того, в чьих жилах кровь заклятого врага, делают щедрый дар, шанс исправить ошибку – отомстить по-настоящему!
– Эгорд, в чем дело? – спрашивает Леарит вкрадчиво.
Клесса вздымает крылья, будто громадные тесаки палача, в движениях читается желание прикончить Хафала лично.
– Почему медлишь?
Эгорд на какое-то время перестает видеть Хафала и все вокруг, погружен в себя...
Поднимает голову.
Клинок от горла демона отплывает, Эгорд приказывает льду рассыпаться, Хафал падает в ледяное крошево, оно хрустит под тяжестью тела, Хафала трясет кашель, слабость сгибает в кольцо.
Эгорд смотрит на демона с интересом и холодом алхимика, который взирает на подопытную крысу.
– Его нужно запереть.
Дыхание Клессы задерживается, в тишине едва слышно гудят исцеляющие заклинания Халлига. Воин-маг смотрит, как старший жрец творит магию над Тиморисом, тот накрыт пузыристым коконом мягкого света, будто внутри огромной капли меда...
– Зачем? – говорит Клесса. – Эгорд...
Плиты пола, где возвышается Эгорд, медленно наливаются светом, это подлетела сзади Леарит, наплечник воина-мага нагревается от опустившейся на него ладони.
– Эгорд, что ты задумал?
Клинок возвращается в ножны.
– Месть.
====== ЧАСТЬ 2. Глава 10 ======
Халлигу пришлось отвлечься от обезвреживания ловушек в подземелье, третий день тратит половину времени на выхаживание Тимориса. Тот лежит в своей комнате под коконом исцеляющей энергии, Халлиг регулярно подпитывает, Эгорд помогает.
В процессе лечения старший жрец учит воина-мага целительным заклинаниям, крайне сложные, но за страстным желанием вернуть Тимориса сложность Эгорд почти не замечает. Халлиг не устает дивиться упорству и выносливости ученика, тот вникает быстро, спустя несколько часов творит заклинание на уровне, какой младшие жрецы достигают не раньше, чем за неделю.
Тиморис медленно, но верно идет на поправку. Первый день валялся без сознания, на второй глаза открылись, был как сонная черепаха, молчал, но происходящее воспринимал, а к вечеру губы смогли изогнуться в улыбке. Сегодня начал ворочать языком, сумел выговорить «Ямор вас дери», «мать бесова» и «девочки».
Старший жрец делает для себя посох. Его можно начинить энергией и заклинаниями, а также наделить способностью заряжаться от окружающего мира самостоятельно, без внимания хозяина. У Эгорда роль посоха играет меч, именно благодаря нему создавать сложные заклинания воин-маг способен за мгновения и без титанических усилий.
Демона бросили за решетку на втором подземном этаже. Уж чего-чего, а тюрем в подземелье с избытком, там бывшие хозяева крепости держали друзей Эгорда – саффлов, те сейчас являются частью разношерстого народа под названием Сумеречные.
Хафал очнулся к ночи. Все темное время суток по крепости разносилось рычание и вой. Даже когда Эгорд лечил Тимориса, ступни ощущали, как пол дрожит: плиты проводили эхо от ударов Хафала по решетке и стенам камеры.
Яд этой твари невероятно сильный. Чтобы справиться с ядом Зараха, довольно было осушить пузырек с противоядием, но дрянь, что отравляет кровь Тимориса, покидает его крайне неохотно, в течение дней, под напряженной и ювелирной работой двух магов...
Сейчас Хафал более-менее успокоился, вряд ли от душевных перемен – просто вымотался, пить и есть пока не дают. Однако время от времени демон молотит по стенам, те расцвели черными трещинами, пропитались зеленой влагой от ударов жала, кое-где даже обвалились, возникли насыпи и ниши, но подземелье внутри горы – гигантская каменная толща. Чтобы пробить выход, надо раскрошить десятки метров сплошного гранита, все равно что жуку пытаться прогрызть брюхо дракона.
Прутья решетки во вмятинах и царапинах, Халлиг на всякий случай их зачаровал, чтобы не гнулись и при каждом ударе шарахали демона молниями. Но того боль разрядов не пугает, он хлещет по клетке хвостом, а то и врезается всей тушей, хотя согнуть и впрямь не удается.
Хафал валяется на полу ничком, тело от дыхания вздымается и опускается, хвост шевелится вяло, как старая змея, пальцы вонзаются в раскрошенную твердь, зачерпывают, сжимают горсти до хруста.
Сквозь прутья взирают Эгорд и Леарит.
Руки воина-мага сложены на груди, доспехи покрыты пленкой изморози, так случается, когда Эгорд погружен в холодные расчетливые думы, взгляд сосредоточен на демоне.
Богиня парит в облаке света, серебро волшебных доспехов переливается живыми бликами, участки из твердых становятся жидкими и обратно, подстраиваясь под движения. Волосы разлиты по спине, плечам и груди как ручьи солнечной лавы, глаза меняют цвет, неуловимо – как бриллианты в лучах.
Леарит переводит взор на Эгорда.
– Твоей задумки по-прежнему не понимаю, – говорит мягко. – Зачем тебе Хафал-пленник?
– Отомстить.
Молчание...
– Намерен пытать?
Эгорд создает на ладони миниатюрную статуэтку Хафала изо льда, пальцы сжимаются в кулак, фигурка лопается, треугольнички водяного стекла звенят о стены, испаряются в лучах Леарит, пламени настенных факелов и чарах решетки.
– В каком-то смысле.
– Эгорд, это не...
– Не выход, понимаю, но и ты пойми, Леарит...
Воин-маг поворачивает лицо к богине.
– Можно сколько угодно бегать от себя, да толку мало. Язва в душе не заживает, ноет, и просто не замечать – не лекарство. Если с душевной бедой не разобраться сейчас, рано или поздно прорвет, и то, как это случится, вряд ли понравится и мне, и тебе, и остальным... Такое нельзя оставлять на потом. Зарах мертв, но покоя нет, чувствую ясно, а значит, месть не свершилась. Убийство Зараха решило много проблем для мира, но не погасило огонь в моей груди. А теперь я понял, что должен сделать.
– Но что?
– Если получится, слова будут лишними – увидишь. А если нет... Что ж, исполню то, чего хочется всем, – убью демона. А пока... доверься мне, Леарит.
Богиня плавно взмахивает ресницами, на губах рождается мягкая улыбка. Леарит кивает, ладонь опускается Эгорду на плечо, ее окутывает аура света.
Эгорд рад, что Леарит не стала задавать вопросов, сомневаться, ей хватило мгновения понять и принять его волю. Сердце наполнено благодарностью, хочется накрыть ее ладонь своей, но Эгорд сдерживается. Кивает, улыбается в ответ.
Взгляды вновь обращены к Хафалу, но мыслями воин-маг с Леарит...
Из глубин памяти всплывает Наяда. Эгорд не может, да и не хочет ее забыть, одни из самых прекрасных эпизодов жизни, но воспоминания о Наяде, как барьер, возникают перед глазами всякий раз, когда Эгорд смотрит на Леарит или думает о богине слишком долго. Чувствует, что Леарит ему небезразлична не только как друг и соратник... но играть с мыслями боится, гонит прочь. Если мысли будут слишком яркими, живыми, прочувствованными, Леарит может случайно прочесть, к тому же... между ним и богиней – Наяда. Жизнь продолжается, не надо цепляться за прошлое слишком отчаянно, но через образ Наяды переступить Эгорда не решается. Не хочет оскорблять память о ней. Мысль о Леарит как о девушке отдается в сознании эхом предательства...
Да и Эгорд – слабый человек, не ровня богине.
На следующий день Тиморис выздоравливает окончательно, Эгорд находит его на берегу, тот, уперев ладони в бока, созерцает волнующийся горизонт океана, по сапогам лижут прозрачные водяные языки, на металле остаются белые разводы соли. Воин выглядит непривычно задумчивым, брови нахмурены, взгляд заостренный...
Эгорд становится рядом, руки складываются на груди, поза обретает такую же величественность, в свете вечерних сумерек оба воина как медные изваяния братьев-философов. Крики чаек и шум волн неспешно ведут счет времени...
– Как себя чувствуешь? – спрашивает Эгорд.
Молчание...
– Странно, – наконец отвечает Тиморис.
– И в чем странность?
Тиморис усмехается.
– Чудак! Если б знал, не чувствовал бы странно.
