Текст книги "Ледяные крылья (СИ)"
Автор книги: Egord
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)
Вторая клешня с лязгом разрубила еще одну тварь между головогрудью и брюхом, фонтанчиком разбрызгивается густая зеленая кровь, половины убитого монстра спустя мгновение рассыпаются пылью, пол затуманивают серые пухлые волны.
Третьего паука встретило жало, оба летели друг на друга быстро, арахнид оказался нанизанным до трети длины хвоста, жало и овалы сегментов вымазаны зеленым, в следующий миг легкий хлопок – и визжащая разлапистая пакость взорвалась тучей пыли.
Четвертому пауку удалось проскочить мимо Хафала, но ловкача превращают в пылевое облако сабли Велиры.
Демон и пиратка встали рядом, движения смешались в вихрь ударов, Эгорд будто вновь наблюдает через Око Асимиры тюрьму, где пленники отрабатывают боевые приемы, но на деле впечатляют куда больше, демон протяжно рычит, смуглянка издает короткие воинственные крики, в празднике ярости кажутся единым целым, паучья лавина разбивается о них как воды океана об утес, коридор тонет в подушках пыли.
За плечо теребит Тиморис.
– Эгорд!
В коридоре, что справа, еще один темный маг. Человек. Лицо пересекает наискось широкий красноватый желоб шрама. Глаза злые, редкие седые волосы встали дыбом, как шапка свежего пушистого снега.
В конце левого коридора возникла третья фигура в черной сутане.
Архимаг.
Черное одеяние роскошное, яркие узоры серебра, на шее черный амулет в виде паука, в кулаке посох из позвоночника какого-то зверя, голову венчает рогатый шлем, костяные кольчатые дуги едва не царапают остриями потолок, от них исходит красное сияние: источники темной магии. Лицо как у степного кочевника, глаза – узкие полоски.
Под шум битвы демона и его подруги против пауков Эгорд начинает шагать к архимагу, позади слышно, как такие же шаги делает Тиморис навстречу темному со шрамом.
Эгорд ускоряется, теперь уже не шаг, а бег. Рогатый раскручивает посох, из глазных полосок выбивается оранжевое пламя, набалдашник из козлиного черепа пожирает глазницами Эгорда, в разинутых челюстях закручивается шарик черной силы.
Воин-маг успел вырастить перед собой ледяную стену, козлиная пасть выплюнула черный луч, гигантский ледяной зуб разорвало на парующие куски, воин-маг пронесся сквозь облако пара и осколочный рой.
Лучи смерти один за другим покидают набалдашник, Эгорд бежит перед вырастающими и разбивающимися стенами льда, грохот такой, будто крепость рушится, за спиной остаются лужи, насыпи ледяного щебня, белый душный туман.
Эгорд добежал до середины коридора, последний холодный щит лопнул под напором линейной черноты, воин-маг прыгнул вперед и чуть вбок, тело летит параллельно полу.
Новая порция смерти прошила пространство, но мимо Эгорда, а тот в полете вышвырнул из ножен меч, клинок вспыхнул розовым пухом телекинеза, острая сталь рванула вперед, как спущенный с поводка боевой пес...
Падение Эгорда смягчает возникший под ним пологий ледяной трамплин, по скользкой тропе доспехи скользят легко, как птица по воздуху.
Эгорд перекатился, ноги и спина распрямились в шаге от архимага.
Перчатка обхватила рукоять меча, клинок вылез из груди осевшего на колени архимага, вражий подбородок залит кровью, пламя в глазах угасает.
Посох из ладони вывалился, глухой стук.
Глухо отозвалось и павшее ничком туловище, сапоги Эгорда между рогами шлема.
Воин-маг стряхнул с меча кровь, оружие вернулось в ножны.
– Являться в гости без приглашения – дурной тон.
Позади белесая пелена, куски льда расплетаются на пар, Эгорд бежит через теплую мглу, от каждого шага вода разбрызгивается, в мутной завесе лучи светового щита на двери Жемины. Бедняжке страшнее всех, сидит закупоренная, как в склепе, слышит весь этот гром, не понимает, что творится, надо зайти, успокоить...
Туман редеет.
Пол и стены коридора, где была битва с пауками, устланы коврами пыли. Обрывки и обрубки гоблинского тела в черных лоскутах, много темных пятен, поблескивают озерца, в самом большом лежит голова с торчащими ухом и носом, язык вывалился, из шеи торчат трубки вен, артерий, пищевода...
Хафала и Велиры нет.
В коридоре, где Тиморис сражался против темного со шрамом, тоже тихо. Тиморис сидит у стены, под чашей с огнем, дыхание тяжелое, у ног валяются сабли. Чистые...
От темного мага остались только кусочки сутаны.
Эгорд подходит.
– В чем дело? Ох, ты ж, Ямор...
Доспех на голени друга оплавлен, штанина сгорела, багровым блестят ожоги.
Эгорд склонился над раненой конечностью, ладони зависли почти вплотную, концентрация на цепочке образов, шепот заклинания...
Голень начинает испускать медовый свет, ее окутывает толстая пленка целебной энергии.
– Как ты победил? – спросил Эгорд.
– А я не побеждал... Несся на него, он швырял всякую гадость вроде огненных шаров, лавовых комет, я не вглядывался, только успевал уклоняться, отскакивать да голову нагибать. Какая-то из его гадостей задела-таки ногу, я упал на колени, в этот момент надо мной пролетел черный луч – и прямо в эту сволочь, испепелил вмиг!
Эгорд холодеет.
Друг, прошедший войну с демонами, вытащивший его из преисподней, едва не погиб от глупой случайности – луча архимага, от которого Эгорд увернулся в прыжке.
– Чего тебя перекосило? – спросил Тиморис.
– Учил бы ты магию, дружище. На одних сабельках далеко не ускачешь, а прикрывать каждый раз твою спину не смогу.
– Но-но! – возражает Тиморис. – Я, между прочим...
– Знаю, знаю.
– Что знаешь?
– Язык у тебя длинный. Вставай.
Ожоги зажили, из дырок в штанах светится здоровая, как у младенца, кожа.
– Эй, а где шерсть?! – возмутился Тиморис.
– Какая шерсть?
– На ногах! Я же мужик, а у мужика ноги волосатые, как у обезьяны, красоткам нравится!
– Ничего, отрастет.
Эгорд рывком поднял Тимориса за руку.
– Да и хвастаться не перед кем, твои возможные обожательницы остались на большой земле.
Тиморис усмехнулся.
– Мотался на корабле туда-сюда и не мог привести девиц, порадовать друга...
Животрепещущую тему прервало громкое шипение, так обычно шипят выбросы магической энергии.
Воины повернулись к солнечному щиту, что стережет дверь Жемины.
Рядом катается по полу Халлиг. От него разлетаются гибкие мурены света, такие бывают, когда кто-то телепортировался. Края белых жреческих одежд поедают язычки пламени, Халлиг вскочил, спешно топчет, по оранжевым змейкам хлопают ладони.
Эгорд и Тиморис подбегают.
– Халлиг!
Воин-маг помогает затушить с помощью миниатюрной метели, тлеющие полы и прорехи зарастают инеем. Старший жрец опирается рукой на стену, другая половина тела держится на посохе.
Тиморис придерживает.
– Что случилось, где был?!
– Ждал вас тут, но темные подоспели раньше. Пришлось бежать, одного сжег щит на двери, второго спалил мой посох, но их было слишком много. За мной была погоня, сбежал в подземелье, на третий этаж...
Халлиг стирает со лба капли, пересохшие губы складываются в улыбку.
– Помнишь, Эгорд, я говорил, что предпоследнюю ловушку взломал, осталось лишь спустить...
– Та-а-ак...
– Вот и спустил, хе! Затаился у нашей загадочной дверки, дождался, когда побольше темных спустится до самого низа. Как только первый до меня добрался, я влез в ловушку и сию же секунду телепортировался сюда.
– А темные?
– Не знаю... Пробыл там лишь мгновение, а меня вон как зацепило.
Халлиг демонстративно обводит взглядом искалеченную одежду.
– Ловушка выпустила огненных элементалов, должны были разбежаться по лабиринту, наброситься на первых встречных. Смею надеяться, им удалось.
– Разделяю твои надежды, – сказал Эгорд.
– Слушайте, а как же Леарит? – вмешался Тиморис. – Почему о ней никто не беспокоится?
– Леарит в патовой ситуации, – объясняет Эгорд. – Темным не по зубам, они для нее не опаснее мошек, но богине запрещено вмешиваться в земные дела, помочь не может. Ей остается лишь сидеть в своем любимом зале на пятом этаже, следить за событиями.
– А что за подмога, которую вы обещали? – любопытствует Халлиг.
Эгорд улыбнулся.
– Унеслась в поисках добычи.
Тиморис тычет в Эгорда.
– Представляешь, этот безумец выпустил демона и мою доченьку и уболтал перебить всех темных!
Халлиг смотрит на воина-мага…
Кивнул.
– Если держал в плену, вместо того чтобы просто убить, то рано или поздно должен был освободить. А вот зачем... Воздержусь от поспешных выводов.
Эгорд и Халлиг друг другу осторожно улыбаются.
– Эй, чего лыбитесь? – недоумевает Тиморис. – Пока языки чешем, на острове хозяйничает толпа уродов в черных простынях!
– Ты прав, – говорит Эгорд. – Проверьте крепость, нет ли еще темных. Если чисто, отправляйтесь к мельнице. Основной удар принял Клесса, ему нужна помощь.
– Хорошо, – сказал Халлиг.
– А может, пернатый справится сам? – вставил Тиморис неловко.
– И держитесь вместе, – добавил Эгорд. – Если нападут Хафал с Велирой, постарайтесь не убивать. Очень прошу. Перекройте им путь и бегите.
Халлиг кивнул.
– А ты?
– Проведаю Жемину, – сказал Эгорд.
– Во дает, – восхищается Тиморис. – У нас тут бойня, а он по бабам... Мужик!
Жрец и воин углубляются в треугольное горло коридора, фигуры все меньше, барабаны шагов затихают.
Сабли Тимориса и белое пламя жреческих одеяний исчезли за поворотом.
Эгорд приказывает световому ежу на двери втянуть лучи и раскрыться.
Перчатка сжалась в кулак, осторожный стук...
Дверь вылезла из проема натужно, но с облегчением, будто открыли шампанское, петли робко скрипят, в просвете возникают спокойные краски волшебного морского платья, призрачная кожа, легкие густые водоросли локонов, лицо, черты которого ускользают из памяти...
Наяда. Разум упорно отказывается называть Жеминой.
Под глазами блестят разводы от стертых слез.
– Любимая...
Эгорд делает шаг через порог, Жемина в то же мгновение отступает.
– Эгорд, в чем дело? – спрашивает дрожащим голосом. – Халлиг сказал, напали темные маги...
– Так и есть, родная. Но мы побеждаем.
Воин-маг раскрыл объятия, Жемину упрашивать не надо, перепуганная, измученная тревогами девушка нырнула в стальную грудь, словно хочет утопиться, хрупкую спинку обхватывают ручищи из металла и ледяных чар.
– Пришел убедиться, что с тобой все хорошо.
Молчание...
– Мне нужно идти, милая. Очистить от темных весь остров.
Жемина медленно отстраняется.
– Не бойся, вернусь даже без царапин, – пытается быть светлым Эгорд. – Главное, с тобой все хорошо.
– Ничего хорошего, – сказала Жемина чужим голосом, как больная при смерти.
Внутри что-то провалилось, словно монстр, сотканный из пустоты, одним мощным хватом отожрал кусок мяса, и теперь на месте сердца, легких, живота засасывает оставшуюся плоть холодная черная пропасть…
– Что это значит, любимая?
Из глаз Жемины на Эгорда смотрит тьма океанской бездны.
– Я хотела не этого. Люблю тебя, Эгорд, но не жизнь, что тебя окружает. То сутками пропадаешь, а я маюсь в одиночестве, нелюбимая и ненужная, то нападают темные, и я трясусь от страха за тебя и за себя... Не хочу жить так!
– Любимая!..
– Молчи! Ты не любишь...
Жемина пытается быть яростной, но ярость быстро гаснет, на девушку смотреть жалко, обнимает себя за локти, голова втягивается в плечи, по телу озноб, будто стала меньше, как заблудившая в лесу девочка.
– Лучше бы все как раньше, – бормочет под ноги. – Лучше бы этой крепостью правили темные. Все мои односельчане были бы живы, спокойно жила бы на мельнице еще сто лет...
– Что?
– Лучше бы ты не появлялся в моей жизни.
Эгорд не верит. Вынес бы нападение сотни магов, новую войну с демонами, но чтобы вот так...
Это даже не удар в спину, чем грозил сын Зараха, это...
Жемина сейчас разрыдается, но нечеловеческим усилием сглатывает море слез, губы сжались в бледную полоску, девушка пытается быть железной.
– Тебе пора на битву. Славной победы.
Будто сказала: «Пропади ты пропадом».
Эгорд выходит, дверь закрывается…
Полминуты на восстановление защитного светового купола. Теперь Жемина под непроницаемым коконом, будто не здесь, а где-то в другом мире...
И от этого чуть легче.
Закалка ледяного мага позволяет держать себя в руках. Уж что-что, а холод переносить обязан, еще и силы из него черпать. Так даже лучше, после такой встряски разум старается заглушить эмоции, не растаять от горечи, морозная ясность мыслей сейчас нужна.
Страдать будет потом...
====== ЧАСТЬ 4. Глава 20 ======
Эгорд на башенной крыше.
Солнце светит ярко, ветер похлопывает тканью плаща. С высоты остров как полость чаши. Эгорд словно взирает на живую карту военных действий. Далеко внизу суетятся черные пятна: маги, присягнувшие тьме. Шустро мелькают, как насекомые, огненные шары, сгустки лавы, черные лучи.
А высоко в небе кружат два знакомых силуэта – демон и некромант.
Демон в красном плаще с капюшоном, из-под свободно волнующихся складок торчат кожаные крылья, вьется лента хвоста. Некроманта в сером плаще видно плохо из-за костяной виверны, белый скелет разбрызгивает пучки фиолетовой энергии...
Кто эти двое?
Что заставило их объединиться?
Легкое касание пробудило «окольцо», в букете лучей Эгорд видит остров глазами невидимой ледяной стрекозы, та кружит сейчас где-то в небе. Усилиями воли воин-маг переселяет взгляд из одной стрекозы в другую, летучие разведчики рассеяны по всем уголкам этой земли: в полях, скалах, пещерах, у горного склона, внутри и снаружи мельницы.
И в крепости.
Зоркие «окольца» стрекоз заменяют им глаза, прошивают вниманием каждый этаж: комнаты, залы, хранилища, паутины коридоров…
Эгорд вселился в стрекозу, что патрулирует второй этаж тюрьмы. Крылатая стражница пролетает у черного провала, где ступени лестницы, ведущей на самое дно подземелья.
В этот момент оттуда вырвался человек, его поедает густое воющее пламя, черная сутана тает, рассыпается, дыры с огненными челюстями пожирают со всех сторон, пламенные полотнища бьются как под порывами сильного ветра, хотят разбежаться, но их держат огненные корни, врастают в человечье мясо глубже и глубже.
Темный маг истошно кричит, тело катается бревном, но в итоге ненасытная стихия заставляет умолкнуть, обмякнуть. В оранжевом облаке кости сияют как обугленные поленья, кружит пепельный снегопад.
Огненный элементал настиг жертву.
Другие темные, которые забрели на третий этаж подземелья в погоне за Халлигом, скорее всего, встретили ту же судьбу...
Следующая стрекоза.
Во дворе темные маги против Халлига и Тимориса.
Воин окружен световым щитом, на нем бренчат артефакты. Сильный и ловкий, перепрыгивает от мага к магу, после встречи с ним каждый из темных в лучшем случае сбивается с толку, не может какое-то время собраться для нового заклинания, а в худшем – падает замертво.
Старший жрец охраняет главные ворота здания, не забывает время от времени подзаряжать щит Тимориса, посох стреляет белыми лучами, рассыпает то одного, то другого невезучего адепта тьмы в пепел.
Темный закрадывается Халлигу за спину, из черной энергии готовит порцию смерти...
Эгорд оставил стрекозу наблюдать, а стрекозе, что рядом, приказал наброситься. Ледяное насекомое вгрызлось лапками, жвалами и хвостиком в рожу темного, плотный контакт частично рассеивает невидимость, стрекоза теперь будто призрак. Темный с криком схватился за лицо, пальцы пытаются отодрать зеленую тварь, сутана в панике крутится.
Темный упал на мощеную дорожку рядом с клумбами, оцепенел, лишь конечности подергиваются.
Ядовитый лед ожидания оправдал.
На краю взгляда наблюдающей стрекозы Эгорд увидел предвестье чего-то подлого, стрекоза обращает Око Асимиры в ту сторону – к вершине стены.
И действительно, там планирует атаку темный маг, ладони скапливают черноту, выстрелить лучом смерти, не спасет даже световой щит, слуга Темного Ордена целится в Халлига.
Воля Эгорда – и стрекоза-созерцатель взмыла ввысь. В «окольце» маленький, удаленный человечек в колышущихся одеждах цвета золы за какие-то мгновения разросся до великана.
Щетинистый подбородок, удар, крик.
Темный слетел со стены, будто зарядили кулаком в нижнюю челюсть, полотно тьмы описывает в полете дугу, маг переворачивается через голову, та болтается в неестественной свободе.
Туша упала на склон горы уже без жизни, обмякший мясной мешок катится, пробуждаются пылевые гусеницы, хрустят ломкие кустарнички, мертвый маг прокатывается недалеко от Хафала.
На просторе, где не сковывают тесные тюремные плиты, ловкость демона возросла. Словно собранный из бурых стальных бобов огромных размеров, силуэт Хафала с помощью прыжков, перекатов, разворотов перемещается в воздухе как рыба в воде, быстро и грациозно, движения чередуются с плавного на резкое и обратно, в резких – сокрушительная мощь, на ее пути лучше не оказываться.
Темные кидаются колдовскими сгустками, умирают с частотой ударов кузнечного молота по наковальне, Хафал широченными шагами и прыжками возникает то рядом с одним, то прямо перед вторым, то за спиной у третьего, в промежутках уклоняясь от снарядов.
Клешня отстригла очередному магу обе руки.
Хафал прыгнул по склону вниз, машина мышц свернулась шар хитиновых панцирей. Медное ядро с грохотом катится вдоль тропы, выкорчевывает камни, сминает хрупкие черные соломинки под названием «темные маги», те либо кувырком отлетают, либо становятся плоскими и красными, соскальзывают как отбивные с разделочной доски...
Два мага-стрелка в стороне от очага боя – у стен крепости, на огромных серых валунах, с безопасных насестов метают магические снаряды, пытаются попасть в Хафала.
Одна за другой их головы подпрыгнули, срезы шей выпускают кровавые родники, обагренные сабли Велиры в полете крутятся.
Рукоятки вернулись в ладони хозяйки, смертоносное золото стряхнуло кровь.
Велира соединила рукоятки рубиновыми торцами, узоры на клинках выплеснули магическую силу, сабли превратились в золотую летучую мышь
В полете «крылья» не двигаются, как у парящего ястреба, Велира держится за слитую рукоять, тянется словно хвост, словно гибкая ленточка за бумажным змеем. Золотые крылья несут девушку по широкой кривой к Хафалу, тот яростно сражается за холмами в кольце темных.
Равнина.
Кольцо темных сжимается вокруг человека-скорпиона, каждый передвигается осторожно, из стороны в сторону, иногда украдкой, пригнувшись. Темные приближаются, но никто не хочет быть в центре, там пирует смерть, ножом и вилкой ей самозабвенно служит Хафал.
Клешня прямым тараном превратила грудную клетку мага в винегрет, тот, закрывшись пополам как книга, отлетел, напоролся на ветки сухого дерева.
Около демона поросший мхом огромный камень, такой не всякая лошадь вытянет, а Хафал пнул как по мячу, серый мохнатый метеорит расплющил сразу двух неудачливых темных.
На одного из подкрадывающихся пикирует золотая летучая мышь и комета пышных черных локонов.
Темный маг с визгом исчез в траве, на его месте вспрыгнула Велира. В каждой руке по сабле, на золоте поблескивают красные ручейки.
– Опять ты! – рыкнул демон.
Велира уклонилась от огненного шара, метнула саблю.
– Одного тебя растопчут!
Хвост разрубил следующего мага, демон развернулся к пиратке.
– Гр-р-р! Щас растопчу тебя!
В ладонь девушки, вертясь со свистом, вернулась сабля, на клинке свежая кровь.
– Топчи лучше этих.
– Помощь не нужна!
– А компания, чтоб не скучал?
– И так весело, ха-ха!
Битва разгорается с новым жаром.
Хафал и Велира сражаются вместе, порой даже сообща – он ранит, она добивает. Хафал будто делает ей подарки в виде ослабленных врагов, а Велира красуется, тешит демонический взгляд эффектной расправой, как танцовщица завораживает султана изысканными движениями.
Эгорд помогает через крылатых шпионок, стрекозы облепляют магов, вонзают зеленые льдинки, ядовитые зернышки тают в крови, растекаются по жилам, мышцы темных немеют, маги исчезают в траве, могут лишь дрожать, пускать пену, а призрачные зеленые стрекозы, оторвавшись от жертвы, вновь обретают невидимость...
Самое ужасное побоище – у мельницы.
Десятка три темных окружили Клессу, проливают на него дождь заклинаний, бросаются в ближний бой с черными колдовскими мечами из текучей грязи, что не грязь, а концентрированная темная сила.
Клесса будто в сердцевине пчелиного роя, где не только темные, но и сотня всяких тварей из неживой материи, вроде пауков, что нашептал гоблин. Тут и собственно пауки из камней, и песчаные осы, и угольные мухи, и кобры, сплетенные из травы, и деревянные ящерицы, и все – огромные.
Хотят задавить числом.
Демоническая сущность овладела Клессой полностью. Закованная в ледяную корку земля вокруг мельницы усеяна останками големов, трупами магов. На снегу отрубленное чешуйчатое щупальце, одно из тех, что заменяют Клессе ноги, из гигантского хлыста течет синяя кровь. Остальными тремя Клесса пронзает с такой силой, что жертва оказывается нанизанной до середины, точно на вертеле. Скручивает кольцами, как змей, и сдавливает, выжимает из тела истошный вопль, багровый сок брызжет как из персика, бросок – и мокрую кожуру в черной сутане подхватывает океан. А бывает, щупальце сворачивается в петлю, Клесса накидывает аркан на врага, швыряет в другого.
Темный подлетел сзади верхом на песчаной осе, прыгнул сверху, грязевые сабли отрубили демону крыло.
Полотно из черных и красных перьев, облепленных инеем, падает медленнее, чем отрубивший его темный. Когда он упал, крыло рухнуло на него страшной тенью, прихлопнуло как комара.
Клесса воет, пробуждаются резервы ярости, глаза магмы вспыхивают, безумные, кровожадные, как во времена, когда командовал армией демонов.
Крылом, что уцелело, бывший генерал Зараха раскидал очередную волну искусственных тварей, клюв распахнулся, демон изрыгает клубы морозного тумана, плотные белые облака превращаются в ледяные скалы, внутри можно различить застывшие очертания големов и магов…
Что-то сбило Эгорда с башни, увлекся наблюдением через «окольцо», не заметил опасность.
Эгорд падает, мир начинает кувыркаться.
Но не страшно, будто смотрит на этот хаос не своими глазами, а в кресле лаборатории, за чашкой кофе, через Око Асимиры...
Падение замедляет снежная воронка, колесо кувырков удается остановить, магическая вьюга загибает направление полета, ее создатель будто скользит с ледяной горки.
Стальные подошвы ударились о камни. Между ними светло-коричневые травинки, журчит прозрачная живая веревочка ручейка.
Эта сторона горы более темная, отсюда не видно берегов, зато позируют во всей таинственной суровой красе скалы. Настоящие джунгли скал. Эгорд изучил их мало, не было времени...
Звуки битвы добираются с трудом, глухим эхом.
Далеко в вышине – крепость.
От нее к Эгорду круто снижаются некромант на виверне-нежити и крылатый демон в красном плаще.
Только что были пятнышками, но горстка мгновений – и воин-маг чувствует порыв ветра от костяных крыльев, виверна усаживается на большом старом дереве, крона просыпает сухие слезы веток, всадник смотрит из тьмы под серым капюшоном глазами снежного фиолета.
Демон бесшумно, с изящным присестом, как на балу, приземлился напротив Эгорда. Выпрямился. Даже за алыми складками плаща проступают изгибы великолепной осанки. Длинные кожаные листы крыльев поднялись будто обелиски из вулканической породы, демон вышагивает к Эгорду кошачьей походкой, багровые пальцы с коготками подцепили края капюшона, ткань сплывает по волнистой реке локонов цвета глубокой ночи.
– Милита, – произнес Эгорд. – Подозревал, что ты, но была надежда...
– Она далеко не первая, кого я убила.
Глаза сияют только что отлитыми железными ядрышками, губы блестящие, тугие как вишни, малиновая кожа пронизана сеточкой жил, внутри течет магма, лицо как под живой оранжевой вуалью. Подбородок надменно приподнят, стрелочка губ слегка повернута вверх.
– Все-таки связалась с некромантами, – говорит Эгорд. – Хоть Витор и просил этого не делать...
– Ради него, «старший братец», – ответила Милита с наигранной невинностью, резко перешедшей в язву.
– Сомневаюсь.
– По крайней мере, в начале. Но пока была личем... Видишь ли, некроманты избавили от того, от чего страстно желала избавиться всю жизнь. От страхов. Немертвые абсолютно их лишены. Не боятся ни боли, ни смерти. Боль испытывать не могут, а через смерть уже прошли. И я благодарна за этот подарок...
– Демонам тоже благодарна?
Бордовые крылышки ресниц взмахнули, Милита смеется.
– Демоны не только схожи с некромантами в бесстрашии перед болью и смертью. Они вернули мне способность получать наслаждения. Ох, Эгорд, если бы знал, какое удовольствие жить в этом сильном, легком, горячем теле... Даже делать ничего не надо, блаженствуешь только от того, что чувствуешь каждую его частичку! Словно каждый мой кусочек плоти и каждая капелька крови – это он и она, которые занимаются любовью, и я вся скроена из миллионов таких любовников... Жизнь демонов прекрасна, свободна и беспечна. Об этом и мечтала, когда была слабым запуганным человечком.
Кулаки воина-мага стиснулись до треска перчаток, кольчужная ткань и пластинки покрылись мохнатыми корешками льда.
– В сравнении с дарами некромантов и демонов мы с Витором для тебя – никто. Ничем толком не помогли, не избавили от страхов, всего лишь любили, кому это нужно...
– А сам-то ты, Эгорд, ценишь тех, кто тебя любит?
В груди дрогнуло.
Жемина…
Эгорд о ней забыл. Забыл о той, кто всегда о нем думает, кто любит и ждет его возвращения...
– Когда Зарах убивал Витора, – говорит Милита, – ты не очень-то рвался спасать лучшего друга!
– А ты не очень рвалась спасать любимого мужчину! Мы были там оба...
– Да, оба хороши, – протягивает демонесса философски. – Показали, какие на самом деле... Но я любила Витора. Как умела, но любила. Да и тебя тоже, старший братец...
Эгорд невесело усмехнулся.
– Сперва натравила пиратов, сейчас – Темный Орден... Это, видимо, знаки любви и внимания.
– Когда ты не дал мне расправиться с Зарахом, и правда жаждала изорвать тебя на кусочки, даже просила Ямора отпустить в земной мир, чтобы убить тебя, твоего болтливого дружка и эту небесную подстилку Леарит, но царь не позволил... Со временем успокоилась, даже начала забывать, но когда этот неудачник Хафал облажался, Ямор призвал меня, сказал, чтобы довела начатое...
Милита улыбнулась с горечью.
– Знаешь, Эгорд, тебя даже жаль, но ничего не поделать. Хочется отблагодарить демонов за то, что подарили бытие без страхов, и если Ямор просит твоей смерти, я постараюсь. Он, видишь ли, считает, что немного поспешил, когда отпустил вас. Недооценил твоих возможностей, говорит, вы становитесь слишком опасными для некого... равновесия.
– Некроманты думают так же?
Эгорд кивнул в сторону дерева, откуда следят накачанный фиолетовой энергией скелет виверны и ее хозяин в сером плаще.
– Почему этот некромант с тобой?
Милита изменилась, у переносицы выступила черная звезда морщин, голова наклонилась вперед, локоны спрятали скулы в тень.
– Не твое дело, братец. Пора отдавать долги.
Демонесса изящно отводит коготками края плаща, алая ткань оседает на камни.
На Милите черные доспехи, такие же, какие были на Хафале, когда тот держал Эгорда, Тимориса и Леарит в плену. В центре нагрудника мерцает, как звездное небо, кристалл, от него исходит великая мощь.
– Ямор подарил эти доспехи. Не только сохраняют демоническую силу в земном мире, но и...
Эгорд выбросил к Милите руку, пытается сковать демонессу толстой ледяной оправой, но все, что удалось, – покрыть лодыжки тоненьким слоем изморози, ледяная вата от близости с телом, которому кровь заменяет лава, испарилась.
Милита смеется.
– Но и подавляет людскую магию. Теперь ты беспомощен как ребенок, а я...
Земля начинает дрожать.
Вокруг Эгорда появились летучие змеи дыма, руки и ноги уже скручены, дымные оковы поднимают Эгорда, он словно распят на невидимой виселице. Вырваться не пробует. Знает, что бесполезно. По крайней мере, без ярости. А разозлиться на Милиту как на Хафала, чтоб закипело, мешают воспоминания.
Гору трясет, вода из ручейка выплескивается, по склону катятся валуны, скользят ковры булыжников.
Милита увеличивается вместе с доспехами, пластины дышат пепельными клубами, заточенная в них сила едва удерживается в столь тесном вместилище. Меняются и черты демонессы, в ней становится больше от демона, линии хищные, как у красного дракона, жилы вздуваются от потоков магмы, жидкий металл сияет бело-золотым, местами сеть сосудов разрывается, лава вытекает, налипает горящими островками, скоро на их месте будут стальные корки.
Глаза как пара солнц, что светят за пеленой хмари.
– Я такая же сильная, как в царстве демонов!
Оковы дыма растягивают Эгорда, в суставах жжение, зубы стиснуты, доспехи скрипят. Земля вокруг Милиты и Эгорда растрескивается, разломы выпускают тугие струи лавы, гул страшный, оранжевые сияющие колонны венчаются пухлыми шапками, брызги весом с кабана, упав, раскидывают камни, лавовые озера пожирают траву и кустарники, те вспыхивают суетливым пламенем.
Жарко как в царстве демонов, на лице виноградины пота стекают к подбородку, Эгорд не может сдержать хриплый стон, тело горит снаружи и изнутри, кажется, вот-вот останется лишь кожа, да и та рассыплется пеплом...
Милита смеется.
– Ты умрешь, Эгорд!
Пот заливает глаза, стон переходит из хриплого в пронзительный.
Крылья Милиты расправились, хвост в бешеном танце, демонесса парит в нескольких метрах над землей.
– Умрет и твой дружок Тиморис!
Костяная виверна встала на дыбы, сук под ней со скрипом прогнулся, крылья хлопают друг о друга внутренними полотнами, рассеивают пучки фиолетовой маны, виверна словно отпускает овации, череп на длинной шее запрокинут к небу, нежить воет будто в восхищении.
Некромант невозмутим, только плащ колышется, глаза под мраком капюшона светят белоснежно.
Милита демонстрирует улыбку-оскал.
– А еще сдохнет эта небесная шлюшка Леарит, ха-ха-ха!
На нее обрушилась раскаленная белокрылая звезда, Эгорд прищурился, в ядре звезды женский силуэт в доспехах из серебра.
Леарит придавила Милиту к земле коленом в живот, ладонь держит за горло, демонесса кричит, хвост и кожаные паруса отчаянно бьют о камни, но туловище прижато намертво. Крылатая богиня словно статуя льда, пронизанная миллионами лучей, столь чистые бывают либо в пустынях, где воздух плавится, либо в заснеженных ледниках на краю мира, либо в небе, за облаками, там солнце близко, как лицо любимой в объятиях.
А Милита под ней точно пламя, языки изгибаются, трепещут в жажде оторвать корни от того, что горит, освободиться...
Но рядом с кристаллом в нагруднике Милиты сила богини угасает, аура света слабеет, солнечные волокна, из которых сплетены крылья, укорачиваются, держать демонессу все труднее, хоть и старается хранить величие.
Пока сила не истекла совсем, Леарит свободной ладонью вцепилась в кристалл, тянет на себя. Черные доспехи Милиты сопротивляются как живые, выпускают плотные пепельные клубы, змеи дыма штурмуют серебряную защиту богини, пытаются скрутить.
