Текст книги "Блокнот (СИ)"
Автор книги: Drugogomira
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)
– Может, Вы её еще и снаружи заперли? – процедил Юра сквозь зубы.
– На что Вы намекаете, Юрий Сергеевич? – заместитель управляющей вперился в него взглядом.
– Только на то, что человеческую свободу нельзя ограничивать, Роман Евгеньевич. Это подлость, – ледяным голосом ответил Юра. Да, это именно то, что он мечтал сказать заму уже давно, да удобный случай никак не представлялся. Не будь здесь лишних ушей, он бы ещё сверху припечатал.
По глазам собеседника было видно, что весь смысл сказанного до него дошёл более, чем полностью. Но продолжать выяснять отношения здесь, на виду у менеджеров и Федотова, было, по меньшей мере, глупо. Они и так все как один притихли и глотали их короткую словесную перепалку, не прожёвывая. Веселое утро, ничего не скажешь.
– Если Вы хотите продолжить беседу, предлагаю Вам сделать это в другом месте. Мы можем обсудить эту, как я вижу, животрепещущую для Вас тему за чашкой кофе – в лобби, например, – заместитель явно намекал на то, что они не заканчивают.
«Что так? Можно поискать местечко и побезлюднее…»
– Согласен. Найдёте меня там в обед, – Юра тщетно пытался придать своему лицу прежнее безразличное выражение. – А сейчас извините, если вопросов к моему департаменту нет, мне надо срочно уйти. Лев Глебович, жду Вас на процедурах в 10:30.
– Юрий Сергеевич, планерка не окончена! – Роман знал наверняка, куда именно он намылился. И какой же удачный выбрал для этого момент! Вот только нет там её…
– Извините великодушно, живот крутит, ничего не могу поделать, – язвительно бросил через плечо Юра, даже не обернувшись. Дверь за ним захлопнулась.
– Итак, коллеги, продолжим. На повестке дня, – Роман Евгеньевич нервно поправил полы пиджака и ослабил галстук, – сегодняшний тимбилдинг.
Он действительно пошел туда. И действительно стучал в дверь до тех пор, пока кожа на костяшках пальцев не начала саднить. Там, за дверью, было очень тихо. Юра не знал, что говорить, с каждой минутой надежда сейчас её увидеть таяла. Убирающая соседний номер горничная время от времени высовывалась в коридор, чтобы насладиться картиной. В конце концов Юра не выдержал и обратился к девушке, повергнув ее этим в состояние ступора:
– Если Вам так скучно, может быть, поможете?
– Что..? Помочь стучать? – горничная опешила от столь внезапного предложения и насмешливого вида врача.
– Давайте я Вас с улицы к окну подсажу, посмотрите, что там.., – сейчас он откровенно над ней издевался, даже не пытаясь скрыть этот факт. Потому что какого хрена? От любопытства кошка сдохла!
Девушка стояла, хлопая глазами: до нее никак не доходил основной посыл небрежно брошенной им фразы.
– Ладно, забудьте. Не будет у Вас листочка и ручки?
Горничная судорожно кивнула и кинулась назад в номер. Через минуту она вынесла Юре стикеры и карандаш. Да, не распишешься. Ну хоть что-то. Мужчина приложил стикер к двери и как мог разборчиво – ох уж этот врачебный почерк – написал: «Нам надо поговорить!». Все это время девушка переминалась с ноги на ногу поблизости, пытаясь через его плечо разглядеть, что он там накалякал.
– Прочитаете? – Юра с самым серьезным выражением лица протянул ей бумажку. Та вскинула на него глаза и отшатнулась.
«То-то же»
– Спасибо за помощь! – оторвал листочек, аккуратно склеил липкий край и просунул под дверь.
Немного полегчало. Теперь можно и к Льву Глебовичу…
– Так на чем мы с Вами остановились, Юрий Сергеевич? – Роман приземлился в мягкое кресло и выжидающе уставился на врача.
– Если я не ошибаюсь, на тезисе о том, что терроризировать других своим диктатом – подлость, Роман Евгеньевич, – Юра расслабленно откинулся на спинку. Он смотрел прямо, немного прищурившись, не собираясь отводить взгляд.
– Поясните.., – Роме не нужны были его пояснения, он просто хотел раскрутить врача на откровенный разговор, выбесить, спровоцировать, а если повезёт – и выбить признание.
– Вы же не школьник, чтобы пояснять Вам элементарные истины. Но если угодно – прекращайте указывать Ксении, как ей жить. Вы мне цербера напоминаете.
– Вот как? Позвольте спросить, она Вам, может, жаловалась? Может, говорила, что что-то ее не устраивает? Откуда Вам известно, что ей действительно нужно? – какая интеллигентная, если посмотреть со стороны, беседа двух коллег за обедом. Со стороны. Подойти поближе, почувствуешь запах пороха.
– А Вам? – вопросом на вопрос ответил Юра. – Если думаете, что таким способом можете приковать ее к себе цепями, уверяю, Вы заблуждаетесь. Мне это говорит только о том, насколько же плохо Вы на самом деле знаете Ксению.
– Намекаете, что Вы знаете ее хорошо? – Рома криво ухмыльнулся. Он рассчитывал разозлить врача, но в результате заводиться начал сам, в то время, как его оппонент преспокойно сидел напротив, и весь его вид был издевкой над замом. – А Вы ей кто? Муж? Брат? Бывший? Кто?
«Хотел бы я знать...»
– Роман, посмотрите в глаза правде: Ксения – взрослый, самодостаточный, свободолюбивый человек. Удивляюсь, как она все это терпит… Но, тем не менее… То, что Вы заперли ее сейчас в золотой клетке, подкармливаете, ухаживаете, прикрываетесь заботой, полетать не выпускаете, а ключик у Вас, вовсе не гарантирует Вам, что птичка не упорхнет. Если не вырвется сама, найдётся тот, кому захочется ее выпустить на свободу, – Юра сделал паузу, позволяя мужчине осознать сказанное. И продолжил:
– А ещё птички в неволе часто дохнут, Роман Евгеньевич. А ещё иногда они нападают на этих злых людей и выклевывают им глаза, мстя за свои мучения. А ещё...
– Довольно! Вы на себя намекаете? – Роман сжал зубы, и желваки проступили на скулах.
– Вам все как о стенку горох! На слух жалоб нет!? Вы не слышите меня. У Ксении есть друзья, Юлия Макаровна, например, есть отец. Однажды кто-то достучится до неё, найдёт нужные правильные слова, Вашу клеточку откроет, и Вы её больше не увидите. Поэтому бесплатный совет, не знаю, зачем Вам его даю («Действительно, зачем?»), будьте гуманнее, остановите свой террор сейчас, может быть, ещё не слишком поздно.
– А Ваш какой интерес здесь? – заместитель нахмурился. Вроде как выходит, врач говорит весьма неприятные вещи, вроде как имеет на нее виды, но при этом советует, как спасти эти отношения. Не логично. Не складывается картинка.
– Птичку жалко. Ксения – мой друг. Больно на нее смотреть.
– Я Вам не верю, Юрий Сергеевич. Я по глазам вижу, что у Вас на неё свои планы. Так вот, вам она не достанется, – Рома, наконец, высказал в глаза противнику то, что давно мечтал сказать. «Вам она не достанется».
– Она Вам что, плюшевый заяц без сердца, души и мозгов, чтобы за нее решать, с кем ей быть? – теперь и Юра начал закипать. – И Вы, то есть, хотите сказать, что настолько не доверяете своей девушке, что видите во мне угрозу вашим отношениям? Бедная Ксения… Впрочем, и Вам тоже я от души сочувствую. Сходите к семейному психологу. И про изъятый телефон тоже не забудьте там рассказать. Здесь мнооого работы, можно будет докторскую защитить на вашем примере.
Рома опешил. Какой наглый, самодовольный, надменный тип! Да что он возомнил о себе!? Зам вцепился руками в подлокотники, еле сдерживая себя, чтобы не вскочить с кресла и не вмазать врачу со всей дури. Тот равнодушно смотрел на то, как заместитель сейчас борется с собой, и ни одна мышца на его лице не дрогнула.
– Можете пойти к Ксении, пожаловаться ей на меня. Может, Вам полегчает… Вы и так все делаете для того, чтобы свести «на нет» наше общение. Одной попыткой больше, одной меньше – какая разница? – врач с насмешкой в глазах смотрел на зама в упор.
«Ты издеваешься!?».
Роман не подозревал, как болело у того все сейчас внутри.
Рома вскочил с кресла, но в последнюю секунду предельным усилием воли остановил себя и теперь топтался в нерешительности у столика. Ему хотелось, очень хотелось Юре врезать, показать ему небо в алмазах, но вокруг люди, а этот сидит с таким мирным выражением лица, словно близок к нирване.
«Ну ты и провокатор!».
– Вы же понимаете, Юрий Сергеевич, что этот разговор не окончен, и что я так Вам этого не оставлю? – прошипел зам.
– Конечно. Дверь моего кабинета для Вас открыта, как, впрочем, для любого другого в этом отеле. Приходите в любое время – всегда к Вашим услугам.
Роман Евгеньевич был взбешен. Он планировал выйти из этого боя победителем, но чувствовал себя сейчас как побитая собака. Понесенный им моральный урон был колоссален. Да, этому докторишке палец в рот не клади – полруки отхватит. Правильно всё же он делает, ограждая Ксению от общения с ним. И сам дурной, и плохо на неё влияет.
Ксюша вынырнула в реальность из состояния, которое, пожалуй, и сном то назвать было нельзя. Ее словно отключили. А потом включили. Как робота. Не хотелось открывать глаза. Не хотелось шевелиться. Ничего по-прежнему не хотелось. Она все помнит. По минутам. Кладовка. Лёд. Внутренняя истерика. Розы, свечи. Ночной кошмар. Выворачивающая наизнанку, убийственная по своему смыслу песня, под конец которой она зашлась в таких безудержных рыданиях, что перепуганный Рома в конце концов просто вызвал врача. Выключите, пожалуйста, обратно. И больше не включайте.
Рука машинально потянулась к тумбочке, нащупывая телефон. Нет. Может, под подушкой? И под подушкой тоже нет. Она все же открыла глаза и села в кровати. Взгляд уперся в розы. Так она вообще не у себя, она у Ромы… Ксюша оглядела постель в поисках смартфона. Нигде нет. Записка на столике: «Не волнуйся, он у меня. Забрал, чтобы ты могла выспаться. Целую». Все понятно. Ксюша сжала зубы. Чрезмерная его забота поначалу была ей даже приятна, но в результате начала выводить ее из себя. Из лучших ведь побуждений… Только отключить просто что, нельзя было?
Девушка почувствовала, как вновь волнами нарастает беспокойство. Без связи, потеряна во времени и безразлична к тому, что сейчас происходит в отеле. Все, чего она хочет – прямо сейчас позвонить Юре, попытаться как-то всё объяснить, сказать правду и надеяться, что он поверит в нее, как бы неправдоподобно она ни звучала. Надежда умирает последней.
«Два предательства меньше, чем за один год… Почему он должен поверить? Он меня своими глазами в лобби с Ромой видел. В лобби, не в подсобке»
Ксюша завела себя с пол-оборота. Вот и глаза снова на мокром месте. Снова руки трясутся. Быстро оделась. Нужно к себе. Какое счастье, что двери в современных отелях отпираются не ключом, а ключ-картой, и выйти из номера можно, вообще не имея ее при себе.
Выскользнула за дверь, бесшумно проследовала по коридору, спустилась по лестнице на первый этаж, еще десять метров. Еще пять. Еще два. Юркнула в комнату.
«Что это?»
Маленький ярко-зеленый прямоугольник бумаги. Почерк, конечно… Как у врача.
«Врача?».
«Нам надо поговорить!».
«О чем он хочет поговорить? Он же уже все сказал!»
Мысль о том, что Юра может считать, что скинутой в ночи песней сказал ей не достаточно, накрыла управляющую такой волной страха и ужаса, что руки затряслись с удвоенной силой. Ей нужно успокоиться. Нужно найти Рому и забрать у него этот гребаный телефон. А вдруг там 20 сообщений и все оставлены без ответа? Вдруг он ее уже проклял к этому моменту? А этот сон про клинику – вдруг он в руку? Вдруг он и правда уедет? Вдруг он об этом хочет ей сообщить?
Ксения схватила из мини-холодильника бутылку воды, расплескала половину, пока открывала и пыталась донести до губ, но все же сделала этот столь необходимый ей сейчас глоток. Еще. И еще. Оказывается, ее одолевала жажда, которой она в своем стрессе даже не заметила, пока не ощутила вкус и прохладу самой обычной минералки.
27 ноября, 14:52
Он считает, что я нас предала!
Как же страшно! Я его потеряю!
А может уже потеряла…
Нам надо поговорить.
Я боюсь! Боюсь!!! Вдруг он не поверит мне? Он не поверит…
Вдруг он уже ненавидит меня?
Я виновата перед ним. Это я отдалилась…
Что мне ему сказать? Он не поверит…
Я…
– Ксения, ты здесь? – внезапный и настойчивый стук в дверь заставил ее вздрогнуть, испуганно захлопнуть блокнот и спрятать его под подушку. Рома.
Управляющая медленно поднялась, приблизилась к двери и простояла тихо еще, наверное, минуту. Медленно надавила на ручку и открыла.
– Ура! Как ты, дорогая? Я пришел, а тебя нет! Сбежала от меня, значит, да? – Рома был какой-то нервный. Ксюша молча протянула руку ладонью вверх – красноречивый жест ожидания, который зам не торопился считывать.
– Что?
– Телефон верни, пожалуйста…
– Зачем он тебе? Ты сегодня отдохни. Устрой себе, может, детокс мозга? Говорят, полезно.
– Рома. Верни. Мой. Телефон, – в глазах Завгородней появился недобрый огонь. Очень недобрый.
– Не могу, Ксюш, извини. Я в кабинете его на столе забыл. Схожу сейчас, принесу, – Роман развел руками. Мол, что поделать?
– Не надо. Я сама, – свой голос управляющая не узнавала. В нем звучал металл.
– Ксюша, врач сказал, тебе нужен отдых. Я тебя знаю – пойдешь сейчас в кабинет и там засядешь до ночи или начнешь по отелю носиться. Пожалуйста, послушай меня хоть раз. Оставайся здесь, я сейчас вернусь с ним.
– Ром, пропусти, – он так и стоял в проеме, загораживая проход.
– Ладно, сдаюсь.., – заместитель сунул руку во внутренний карман пиджака и достал оттуда смартфон. – Держи. Только не ходи никуда, пожалуйста. Все там под контролем, все по расписанию, работа работается, вечеринка вечером состоится…
Ксения бросила на мужчину уничтожающий взгляд, забрала телефон.
– Зачем ты мне сейчас соврал?
– Ради тебя. Я просто хочу, чтобы ты отдохнула, наконец. Я же… кажется… я, кажется, тебя люблю... Ксюш…
«Нет…
Нет!»
Она вообще-то готовилась за этот фокус с телефоном вон то стоящее в коридоре ведро ему на голову надеть, но его эти слова выбили опору из-под ног…
– Рома… пожалуйста, не делай так больше никогда. Не отбирай мое. Не ограничивай меня. Не запрещай мне. Не влезай в мои отношения с людьми. И всё будет хорошо… Мне нужен воздух, понимаешь?
Он молча смотрел на нее, пытаясь в этих глазах разглядеть подстрочник к сказанному. Что значит «не отбирай»? С какими конкретно людьми? В каком смысле «хорошо»? И почему она не ответила на его признание?
Рома кивнул и подвинулся, освобождая проход. Ксения улыбнулась ему, потянулась на цыпочках и легко поцеловала в щеку:
– Пойдём?
– Ну пойдем, – буркнул зам.
Дело оставалось за малым – дожить до разговора с Юрой и не умереть в процессе.
====== Глава 15 // Поговорите! ======
«Я буду в синем, а ты будешь в красном.
Я прыгну с трамплина на зависть скуластой тебе.
Ты в море, я в небо, прости, не будем друзьями.
Так ненавидеть на самом-то деле нельзя.
Ты смотришь с укором, а я
Обесцвечу глаза, обезличу тебя»
В ресторане потихоньку начиналась подготовка к тимбилдингу. Подрядчики, отвечающие за развлекательную часть, уже подъехали. Декорации были изъяты из подсобки и занимали свои места на столиках и стенах. У Ксении промелькнула мысль, что выбирай декор она, она бы остановилась совсем на другом. Все же разные у них с Ромой вкусы. Но желания в это всё влезать, что-то менять, а уж тем более спускаться в подсобку не было никакого. Даже в чьей-то компании.
Девушка искала взглядом врача. Того нигде не было. Ни в лобби, ни в ресторане, ни в коридорах. Просто взглянуть одним глазком, оценить его настроение, по выражению лица попробовать понять, что её ждет, настроить себя на разговор. Её продолжало потряхивать – неизвестность пугала. Ксюша не понимала, хочет или не хочет она знать, что именно Юра собирается ей сказать. Находиться в этом подвешенном состоянии было все тяжелее, а через час бесплодных поисков стало фактически невыносимо. Под пристальным, тяжелым взглядом Романа она начала психовать.
Рома наблюдал за ее мечущимся по всем углам глазами со стороны. Она кого-то ищет. Кого? Почему? Что ей срочно понадобилось? Почему просто не возьмет телефон и не позвонит? Из головы упорно не шли ее требования: «Не отбирай мое. Не ограничивай меня. Не запрещай мне. Не влезай в мои отношения с людьми. И всё будет хорошо…». Они звучали, как угроза. «И всё будет хорошо…». Она не ответила на его признание, и для него это было не просто тревожным звоночком, это было звоном колоколов, набатом. Может, он и правда слишком ее прессует? Может, и правда слишком увлекся? Сейчас Роман явственно чувствовал, что птичка, как выразился врач, действительно может упорхнуть, сохрани он свой нажим, не говоря уже о том, чтобы требовать от нее еще большего. Врач. Может быть, Ксения ищет этого?
От внезапной догадки зама бросило в холод, а затем в жар. Если он прав, то что предпринять? Мысль о том, что он может потерять Ксюшу, пугала его. Потребовать, чтобы прекратила все общение? Она ясно дала понять, что подобного отношения к себе больше не потерпит. Она уйдет. Отступить в тень и позволить событиям течь своим чередом, исходя при этом ревностью? А если этот её уведет? Патовая ситуация.
«Настолько не доверяете своей девушке, что видите во мне угрозу вашим отношениям? Бедная Ксения…»
Ему надо научиться ей доверять… Но как доверять? Она не ответила на его признание… Если бы сказала, что тоже его любит, сейчас бы ему было гораздо спокойнее.
«Она Вам что, плюшевый заяц без сердца, души и мозгов, чтобы за нее решать, с кем ей быть?»
Плюшевый заяц… Врач выставил все так, словно сам относится к ней по-человечески, а Рома, значит, как к вещи какой-то, потребительски. Злость на этого вновь начала одолевать мужчину. В голове против его воли начали всплывать мерзкие картинки, на которых Ксения наставляет ему рога прямо в медкабинете, за запертой на замок дверью. Взгляд зама потемнел... «Возьми себя в руки, ты должен научиться ей доверять... Или потеряешь». Как ни невыносимо было в этом признаться самому себе, врач был прав. «Черт тебя подери!».
В медкабинет Ксюша идти боялась. Юра наверняка там! Где же ещё ему быть, если здесь его нет? Но если он там и не занят, то разговора ей не избежать. Хотелось отсрочить момент... Животный страх. Да сколько ещё она собирается мучить себя этими мыслями? Вот он – тот самый случай, когда ожидание выстрела страшнее самого выстрела. Потому что после не страшно уже ничего. Неважно уже ничего.
Нигде в общих пространствах Юры нет. Зато Марина время от времени попадается на глаза. Как и накануне. Снова нет да нет, а выглянет в лобби, снова ищет его. В этот раз вид у неё был, мягко сказать, побитый. Несколько раз взгляды девушек неслучайно пересеклись, и каждая из них поняла про другую, что именно этой другой тут надо. В глазах Марины вспыхнула ничем не прикрытая злость. Ксюша знала, что та ее недолюбливает, и догадывалась о причинах, но никогда прежде на себе она не ловила такого враждебного взгляда.
Марина, в свою очередь, в глазах управляющей считала страх.
«Я буду целым, а ты половиной.
Поверь, не хотела по подлому в спину, а зря.
Ты столько не знаешь, прости, не будем друзьями.
Так ненавидеть на самом-то деле нельзя. Ты смотришь с укором,
А я обесцвечу глаза, обезличу тебя!
Я тебя ненавижу. Я тебя ненавижу. Я тебя ненавижу.
Ненавижу! Ненавижу!».
С некоторых пор это у неё любимая песня, и ассоциируется она исключительно с Ксенией Борисовной.
Она действительно испытывала эти эмоции и сразу легко признала их в себе самой. От Ксении исходила угроза. Она стояла между ней и Юрой невидимой стеной даже в моменты, когда они оставались наедине друг с другом. Эти их переписки, созвоны, переглядки. Мнение Ксении дня него было важнее ее мнения, она видела, насколько по-разному врач воспринимает слова управляющей и ее слова. На эту он смотрит открыто и часто с улыбкой, а на неё – хмурясь или того хуже – закатывая глаза. Ну да, он прямо говорил, что ему от неё ничего не нужно, но Марина свято верила, что ей удастся заставить его ее принять и полюбить.
«Кто тебя выпустил из этой подсобки, тварь? Лучше б тебя не нашли… Ненавижу!!!»
Юра так ясно дал ей вчера понять, что ему абсолютно все равно, что девушка чувствует, так ясно показал, кто на самом деле для него значим, что Марина впервые за все время их связи сама поверила в то, что ее шансы остаться с ним рядом равны приблизительно нулю. Со вчерашнего вечера они не пересекались: Марина убежала рыдать в свой номер. Если бы она видела, с каким лицом врач выходил из отеля, то сразу поняла бы две важные вещи. Первая – что Юра не догадывается о ее вранье, ничего не знает о совершенном ей поступке, значит, ничтожный шанс, но у нее еще есть. И вслед за этим осознанием непременно бы пришло второе – что даже этот ничтожный шанс ей не поможет, потому что на его лице, всегда равнодушном в моменты общения с ней, написано абсолютно всё. Всё! Юра, её холодный, безразличный к ней самой Юра, любит. Любит эту дуру.
К этой мысли Марина пришла бы обязательно: она была не так глупа, как это могло показаться со стороны. На людях она вела себя, бывало, как блондинка из анекдотов, но никто вокруг не догадывался о содержимом её черепной коробочки. Если бы мысли можно было увидеть, смотрящему стало бы страшно и от их содержания, и от несоответствия им образа их обладателя. Поэтому хорошо, что накануне она его не увидела, иначе злоключения Ксении Борисовны в подсобке бы не закончились, а только начались… Но тем не менее, смутные подозрения терзали девушку, а интуиция кричала через рупор в ухо, что управляющая – ее личный, главный враг. А еще кричала, что ее собственные шансы пробили дно.
– Ксюха, кто умер? – Комиссарова схватила управляющую под локоть и утащила в уголок, где можно было припереть к стенке и устроить допрос с пристрастием.
– Кто умер? – эхом отозвалась Ксения. Девушка изо всех сил постаралась придать своему лицу чуть более «живое» выражение, но в конце концов сдалась: а кому еще она может здесь довериться и показать, как ей на самом-то деле хреново? На глаза предательски навернулись слезы.
– Таааааак… Дай сама догадаюсь. С врачом поругалась?
– Хуже.
– Хуже? Ты меня пугаешь, подруга.., – Юля озадаченно уставилась на управляющую. В голове один за другим лихорадочной каруселью вертелись варианты, но тут же отметались.
– Мне кажется, я его потеряла… Юль…
– В смысле, потеряла? Я его 5 минут назад видела выходящим из номера Льва…
«Вот где он…»
– Я… мы… я же не пришла вчера на эту встречу. Он сам ее предложил. Мы же сто лет уже просто не говорили спокойно. Ничего не объяснила в тот момент, не написала, не позвонила… Рома рядом был, ты же знаешь, как он на все это реагирует? Ему крышу сносит. Я ведь повода не даю… Юра в лобби нас вместе увидел… Я тебе клянусь, я в этот момент его мысли читала бегущей строкой на лбу. И… я не смогла объяснить ему причину. Написала идиотское сообщение про обстоятельства. Он бы не поверил в эту подсобку, видя, что я спокойно в лобби водичку пью в компании Романа, – Ксюша затихла, восстанавливая сбившееся дыхание. – А ночью прислал мне… это, – она протянула подруге телефон.
– «Отличная песня про обстоятельства, послушай», – зачитала Юлька вслух, – Песню? И…?
– Юль, там такие слова, душераздирающие. Она о потере. О боли. О том, что иногда твоя жизнь складывается так, что… самые… важные в ней люди..., – Ксюша уже не могла сдерживаться, она пыталась вдохнуть воздуха, чтобы продолжить, но ком в горле мешал, а слезы душили, – …уходят из неё.
Комиссарова молчала. Что сейчас сказать, она просто не знала.
– Он думает, я нас предала, – девушка прикрыла глаза и дала уже волю слезам. – Это не так… Я… ты же знаешь…
– Пойдем-ка отсюда на воздух, – Юлька прихватила с углового столика одну из многочисленных бутылочек с водой и начала аккуратно подталкивать подругу к выходу. На веранде очень удачно никого не было. Но горничная все равно выбрала спрятанный от чужих глаз столик и усадила Завгороднюю на стул. Открыла воду:
– Пей.
Несколько жадных глотков, чтобы смыть соль в горле, восстановить дыхание. Тыльной стороной ладони вытереть слезы.
– В уголке еще, тушь. – Юля вытащила из стоящей на столике салфетницы салфетку и протянула подруге.
– Спасибо… Еще и записку мне оставил под дверью, что, мол, надо поговорить. Как будто мне этого не достаточно… Мне страшно, Юль. Очень.
– Ксюх… Не падай до выстрела. Хочет поговорить совсем не значит, что хочет тебя смешать.. с грязью. Что-то ты совсем расклеилась. Хочешь, я пойду с тобой и расскажу ему про подсобку эту? Могу и одна сходить. Вправлю ему мозг, куда следует.
– Это будет выглядеть так, словно ты меня покрываешь…
– Ну а как еще он узнает правду, если ты решила отмораживаться? В общем, не дрейфь, подруга, доверься тёте Юле!
– Юлька, что ты задумала? Не надо…
– Ну а что? Стоять смотреть, как ты себя тут поедом заживо ешь? Кстати, а где твой телохранитель? Странно, что еще не прибежал…
– Я не знаю… Может, услышал меня, наконец. Я ему сказала сегодня, чтобы переставал меня прессовать…
– А то что? – горничная хмыкнула. Она уже и мечтать не мечтала…
– А то всё.
– Да лааадно? Так и сказала?
– Попросила не ограничивать меня и не влезать в мои отношения с людьми. Сказала, что тогда все у нас будет хорошо…
– А он?
– Вроде понял намек. Видишь, не стоит же над душой…
– Завгородняя, ты меня извини, но у меня такое чувство, что ты занимаешься самообманом. Любишь одного, мучаешься с другим… Оно тебе зачем надо?
Ксюша не знала, что ответить. Затем, что отношения с этим другим отвлекали ее, помогали переключить внимание с мыслей о враче, их дружбе и его странного взаимодействия с Мариной; да, ничего подобного к Роману она не чувствовала, поэтому и не смогла ответить признанием на признание: то, что она испытывала по отношению к заму, было весьма бледным подобием чувств к другу, но оно было. Что-то к Роме в ней жило. И с помощью этого «чего-то» она надеялась когда-нибудь освободиться… Впрочем, возможно, все уже разрешилось само собой.
– Ладно, вижу, ответа я не дождусь. Слезы высохли? Очень хорошо, а то вон охрана твоя замаячила на горизонте. Явно тебя ищет.
Оставив Ксюшу одну, Юля отправилась прямиком в кабинет врача. Но дойти не успела: с Юрием Сергеевичем она столкнулась на полпути туда. Врач шел ей навстречу.
– О, Юрий, здравствуйте. А я как раз к Вам, – горничная сложила руки на груди, показывая, что никуда не торопится и настроена на разговор.
– Юля, добрый день. Очень хорошо, что я Вас встретил. Только, боюсь, сейчас не смогу проконсультировать, давайте попозже. Вы… Ксению не видели?
– Видела, – девушка обрадовалась, что он первый начал эту тему: по крайней мере, ей это говорило о том, что врач не собирается замыкаться к себе после произошедшего, а намерен что-то предпринять.
– Где я могу ее найти?
– Она в лобби… Сегодня же тимбилдинг этот. Готовится. Мммм… Зам, разумеется, там же.
«Черт!»
– Телефон он ей вернул?
– Телефон? В смысле, он у нее телефон отжал, что ли? Вот падла! Телефон сейчас у нее…
– Да, утром, и явно был собой весьма доволен. Юля… И как она? – Юра не хотел бы демонстрировать посторонним людям собственное беспокойство, но другого случая до встречи выяснить, как чувствует себя сейчас Ксения, явно не представится.
– Вам правду сказать, Юрий Сергеевич? – Юля нахмурилась, судорожно соображая, что ответить, а заодно выигрывая чуть-чуть времени на принятие решения.
– Да. Говорите как есть.
– Плохо.
Врач стал бледнее стены, у которой стоял. Хорошая реакция, правильная. «Помучайся тоже», – злорадно подумала горничная.
– Я в общих чертах знаю от нее, что ваша встреча вчера сорвалась. И как раз шла к Вам, чтобы сказать, что Ксюша в этом не виновата. Какая-то крыса заперла её в подсобке, это правда, я сама ее открывала в девятом часу. Если Вам, Юрий Сергеевич, дорога ваша… ээээ… дружба, советую не затягивать с разговором.
– Почему она не сказала, как есть?
Девушка пожала плечами:
– Решила, что Вы в это не поверите…
Врач задумался на минуту. Поверил бы он, напиши она про подсобку? Он и сам не знает. Вспоминая вчерашнюю реакцию на то, что она и правда, как оказалось, проводит время с замом, он был в этом совсем не уверен… Роман, значит, трется возле Ксении в лобби, поговорить, определенно, надо как можно скорее, но ясно же, что не по телефону и не через переписку, через пару часов вечеринка эта… И она будет всем этим бедламом руководить...
– Юля, мне нужна Ваша помощь.
Горничная закатила глаза. Вчера Ксюха, сегодня Юрец! И ведь взрослые, вроде, люди… Но ради подруги она готова была сколь угодно долго участвовать в этом цирке.
– Я вся внимание…
– Вы не могли бы Ксению перед началом мероприятия привести в медкабинет? Если получится, можно и во время. Я буду там весь вечер, не горю желанием принимать участие. Не имею представления, где еще можно спокойно поговорить, здесь кругом глаза и уши. Только увести её нужно так, чтобы у Романа не возникло желания идти следом. Чтобы он видел, что она ушла с Вами, и особо не беспокоился.
– Час от часу не легче. Я, конечно, постараюсь, Юрий. Но имейте ввиду, что вчерашняя спецоперация с моим участием в результате провалилась…
– Какая спецоперация?
– А, – Юля махнула рукой, – забудьте. Уже неважно. Рассказала бы, если бы было, чем хвастаться…
Вечеринка была в самом разгаре. Ксения нервно оглядывала зал, выискивая взглядом врача. Марина за дальним столиком занималась тем же самым: веселое щебетание коллег раздражало девушку, тем более, те прицепились к ней с вопросами, где же ее мужчина. Массажистка отмахивалась, придумывая ему не требующие отлагательств дела, но сердце бешено стучало. Она рассчитывала увидеть его хотя бы здесь. Но нет – видимо, напрасно рассчитывала. Отправить сообщение с вопросом не позволяла уверенность, что он не потрудится на него ответить. А вот если Юра придет – другое дело: она сможет действовать по обстоятельствам, ориентируясь на его настроение.
Юлька проводила время отлично. Пила, веселилась, принимала активное участие во всех подряд играх, танцевала до упаду. Со стороны казалось, что горничная отрывается на полную катушку. На самом же деле, в эти минуты шестеренки в ее голове вертелись с безумной скоростью. Она никак не могла придумать, как заставить Ксюшу пойти с ней в медкабинет, какой выбрать для этого момент, и как сделать так, чтобы Роман не напрягся, заметив отсутствие на празднике своей девушки.
Юля с бокалом вина в одной руке, балансируя на высоких шпильках, подтанцевала к управляющей.
– Классная вечеринка, Ксюх, спасибо!
– Да мне то за что спасибо? Это идея Льва… – Ксюша была рада, что Комиссарова так зажигает. Ей бы урвать хоть капельку настроения подруги, глядишь, и тоже показалось бы, что вечер удался.
– А организация твоя. Ваша… – Юлька схватила управляющую за руку и потянула за собой на танцпол. – Не кисни! Пошли танцевать!
Ксения нехотя последовала вслед за Юлькой. Танцевать не то что бы хотелось, но может, поможет развеять немного черные мысли. Ни одного сообщения от Юры за весь день она так и не получила, а сама писать боялась: было страшно огрести какой-нибудь язвительный ответ – это он умеет превосходно.
