Текст книги "Блокнот (СИ)"
Автор книги: Drugogomira
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)
«Похоже, все здесь зрячие. Кроме меня...
Отец её... Валентина... Лев. Юлия. Даже Чижов. А я слепой»
– Я Вам сочувствую, Роман Евгеньевич… В свое время сам через это проходил… Но виски нам с Вами не поможет. Это не выход.
– Ксения заслуживает эту должность, именно здесь, в «Гранде». Она слишком много вложила в этот отель, – Роман вздыхает, делает бармену знак обновить и ждет, когда стакан снова наполнится. Еще один желающий забыться. Двое желающих забыться здесь и сейчас. – Если найдёте ее – постарайтесь вернуть сюда. Я уволюсь. Она права: работать бок о бок мы не сможем. Лично я, понимаю сейчас, не смогу. Смотреть на вас двоих будет выше моих сил.
«Поди попробуй ее найди...»
– Пока глухо, Роман Евгеньевич. За весь день у меня ни одной зацепки.
Он кинул на врача странный взгляд.
– Она звонила из аэропорта. Извините, но больше ничем не могу Вам помочь. Другой информации у меня нет. А теперь, – он одним залпом высушил стакан до дна, —позвольте откланяться. Спокойной ночи.
Чижов сполз со стула и не очень твердой походкой отправился в сторону выхода из отеля. Юра долго смотрел ему в спину.
«Всё же не всё с Вами потеряно, Роман Евгеньевич…»
Ксюша разлепила глаза и уставилась прямо перед собой. Обстановка непривычная. Она помнит, как здесь оказалась, помнит, зачем сюда приехала, помнит весь предыдущий день поминутно и не помнит своих снов – видимо, ничего и не снилось… Видимо, потому и проспала до… Сколько времени? За окном встает солнце. 8 утра? Она спала больше 12 часов! Тогда откуда это ощущение разбитости?
Еще полежала. Не хочется вставать. Она ясно слышит шум моря за окном. Закрывает глаза и становится той самой чайкой. Правда, не летит: сидит на каком-нибудь прибрежном камушке. Чайкой с подбитым крылом. Её тянет к морю.
Все же вылезает из-под одеяла, достает из чемодана первые попавшиеся джинсы и худи, умывается, одевается – какие-то автоматические, безжизненные движения, бессмысленные действия. Завтрак? Есть не хочется. Может, назад в постель? Нет. «Долго еще ты собираешься умирать?». Виновато скребется в соседний номер.
Юлька уже наготове, встречает ее при полном параде.
– Хм, Завгородняя… Я уж думала МЧС вызывать, чтобы дверь твою вскрывали. Тишина, на звонки не отвечаешь…
– Зачем МЧС? На Reception бы помогли… Прости, Юль.
– А телефон чего не берешь? – подруга испытующе уставилась на Ксюшу.
– Я… Я его спрятала. В чемодан…
– За семь замков? Как в той сказочке про Кощеево яйцо?
– Точно… Юль, пойдем к морю, а?
Они довольно быстро собираются, заматываются в свои куртки, шапки, шарфы, и идут. На побережье сильный ветер, особенно остро чувствуется терпкий соленый запах. Далеко в море уходят волнорезы из деревянных пеньков. Тут и там с них взлетают и садятся обратно чайки. Зимние ботинки погружаются в мягкий песок, оставляя на нем рельефные следы, которые время от времени слизывают волны.
«Вот так – идешь, оставляешь в чьей-то жизни свой след.
Потом одна мощная волна – и все, никаких намеков на то, что ты тут был.
Никаких намеков на тебя.
Только память»
Ксюша рассказывает Юле всю историю от и до. Не скрывает ничего, ни детали, ни слова. Рассказывает про зама, но больше про врача. Описывает свой диалог с Ромой и то, как он ее отпускал; описывает этот концерт, все чувства в деталях, все, что может вспомнить. Описывает, что с ней происходило той ночью и на следующий день, как она не могла смотреть в глаза Роме и наблюдать равнодушие Юры. Как видела их вместе у бара и как Рома признался в том, что врач советы ему давал. Как закрылась в подсобке, рыдала и думала о том, что он определенно жалеет, что ему стыдно, что он поддался моменту под воздействием алкоголя. О ночной переписке, нелепых извинениях. Об этом откате, «просто поцелуе», о ночном кошмаре. О желании выломать ему дверь среди ночи, о решении жечь до тла все мосты сразу.
– Юля, я же не железная… Я просто не могу там оставаться, понимаешь меня?
Подруга слушает молча, не перебивая. Не пытаясь ее утешить, вытереть ей слезы. Пусть плачет. Рано или поздно, она должна их все выплакать. Юля понимает, что могла бы сейчас кидать ей в лицо что-то типа:
– «Я тебя предупреждала! Я говорила тебе!». Или «Все мужики козлы! Они твоих слез не стоят!», – но она молчит. А толку? Чем ей поможет эта банальщина? Тем более, если не все здесь потеряно.
Ксюша рассказывает о предложении работать в сети отелей, о заявлении об уходе, о том, как ночью собирала чемоданы, выгребая из комнаты все, что можно. А разговоре с сонным Львом, с ошарашенным отцом. О заблокированном контакте. О трусливом звонке Роме из аэропорта. О мучительном полете. О внимательном таксисте. О том, что это море она так себе и представляла. Молчит.
– Чайку решила, смотрю, у сердца хранить, да, подруга? – Юля вглядывается в неё с прищуром, но без осуждения.
Ксюша на автомате тянется пальцами к шее, обмотанной шарфом – до кулона не достать.
– Юль, нет... Я не могу с ней расстаться.., – отводит взгляд. И правда не может. Это все, что у нее осталось. Эта чайка… Она придает ей сил.
– Любишь ты его.
Она молчит. Хмурится. Не смотрит на неё.
– Пойдем назад…
Позади третья тяжелая ночь, на этот раз с привкусом виски. Второе недоброе утро без вестей. Гудящая голова. Молчащий телефон. Размытые мысли. Щетина на подбородке, на скулах, от неё нет ни сил, ни желания избавляться. Ему все равно.
Кажется, сегодня у него выходной. Час от часу не легче. Поехать, что ли, на дачу? Нет, только не туда… Куда деться? В город? Юра не знает, куда податься. Пустое... Он теряет время и это сводит с ума. На сегодня он запланировал лишь одно важное дело. Поговорить с Мариной. Расставить настолько жирные точки, чтобы слепой их увидел.
09:01 Кому: Марина: Надо поговорить. Давай через час в медкабинете.
Да, медкабинет – отличное место. Более или менее нейтральная территория. Там им никто не должен помешать. Этот разговор будет не для чужих ушей. Накануне ночью на нетрезвую голову на него снизошло озарение: она явно не понимает на языке мудаков, так может, поймет по-человечески? Он постарается объясниться по-человечески. Если это не поможет – он умывает руки. Никакие истерики, никакой шантаж, никакие суицидальные наклонности его больше не остановят. Пусть делает с собой, что хочет. Он ее психиатру покажет. Пусть с ней уже там разбираются.
Кофе за барной стойкой в одиночестве. Понимающий бармен заварил покрепче. Ни слова, только сочувствующий взгляд. Да тут, похоже, вообще все в курсе, вообще все всё видели всё это время, кроме него самого!!! Тут, судя по всему, давно образовалась группа поддержки управляющей и его собственная, в лице хотя бы вот этого Саши, бармена. «Какой-то цирк, ей Богу!». Ему не нужно это сочувствие! Все, что ему нужно – одна, мать ее, зацепка! У него ничего нет, кроме информации о том, что Ксения куда-то улетела. И сейчас, вполне возможно, на другом конце земного шара устраивается управляющей в какой-нибудь отель.
«Я тебя из-под земли достану, имей ввиду…»
Юра пока не понимает, как, но он это сделает. Звучит, конечно, угрожающе. Врач злится. Он чувствует себя измотанным, он дошел до какого-то предела. Сил на то, чтобы держать себя в руках, не осталось. Надежда тает с каждой минутой, но пока ещё теплится. Будет теплиться до тех пор, пока Юлия что-то не напишет или пока не вернётся из отпуска. Он её к стенке припрет. Устоит такой допрос с пристрастием, что мало не покажется. Определенно, у кого-кого, а у неё информация появиться должна!
Аж зубы свело.
Марина ждала его у кабинета. Судя по ее виду, уже какое-то время. Ну что ж... Юра открыл перед ней дверь:
– Привет. Проходи, пожалуйста.
Она кинула на него испуганный взгляд и вошла.
– Присаживайся.
Девушка села на стул для посетителей. Вид у неё был бледный, губы уже дрожали. Юра устроился на своём, руки сами собой скрестились замком на груди. Он был закрыт.
– Марина, – он внимательно смотрел на неё, в этот раз не отводить взгляд оказалось неожиданно тяжело, – Я прошу тебя, давай прекратим эти бессмысленные отношения. Они – ошибка с самого начала и до сих пор. Для меня это и не отношения вовсе. Я тебе не могу и не смогу дать то, чего ты ждёшь. Ты же видишь, что я веду себя с тобой, как последняя сволочь. Не понимаю, как ты это терпишь? Я бы на твоём месте давно уже мне врезал и гордо растворился в закате. Можешь сделать это прямо сейчас... Будет заслуженно.
– Юра... Не понимаю, о чем ты говоришь... Я не желаю это слушать! – в подтверждение своих слов она заткнула уши руками, зажмурилась.
«Хорошо, я подожду, я тебе объясню, мне торопиться некуда»
– Марина, у меня в голове только работа. Знаешь, сколько я таких, как ты, в своей жизни поменял? «Убедительно». Как медицинские перчатки – раз, и в ведро. И было пофиг. Не ты первая, и уж поверь, не будешь последней... Мне тебя жаль. Давай разойдёмся по-хорошему? Я готов понести заслуженную кару. Всё ещё жду от тебя смачной пощёчины, можно несколько – всё, что пожелаешь ради твоего удовольствия, – и закончим на этом... Ничего не изменится.
– Юрочка, что ты такое говоришь? Я же не смогу без тебя.., – ее глаза расширились от ужаса, – Я же тебя люблю!
«Что ж так тяжело то? Что ж ты никак не поймёшь?»
– Марина, я тебя не люблю. Не полюблю. Я не чувствую ничего. Понимаешь. Ничего! Вообще! Только раздражение. Прости... Ты себя обрекаешь на вечные муки. Пожалей себя, наконец. Ты заслуживаешь лучшего.
– Но мне никто не нужен...
– Марина, я все сказал. Ты меня не слышишь. Не вынуждай меня решать вопрос кардинально.
– Как? – выдохнула она.
– Очень просто. Я уволюсь. Всем полегчает. Мне – сразу, абсолютно точно, тебе со временем тоже. Будешь вспоминать как страшный сон. У тебя какая-то нездоровая зависимость. Но это наверняка поправимо.
Она долго на него смотрела. Юре уж начало было казаться, что виден просвет.
– Я тогда сделаю что-нибудь с собой, Юр...
– Я на тебя сейчас бригаду из психиатрии вызову, Марина! Только попробуй! Тебя заберут и лечить будут уже там.., – он не хотел этого говорить, но кажется, на неё вообще ничего не действует.
Внезапно выражение лица ее изменилось, в глазах вспыхнула злость:
– Я поняла… Я так и знала… Это все она! Да? Да!? Что молчишь? Что молчишь то? Скажи что-нибудь! Молчишь? Хорошо, ладно, раз так, пойду расскажу все Роману Евгеньевичу!!! Он долго разбираться не будет!
«Даже Марина… и та…»
– Иди, расскажи. Он уже в курсе, в принципе...
– То есть, ты даже не отрицаешь??? – она уставилась на Юру обезумевшим взглядом. – Ты что, хочешь сказать, я права!? То-то ты меня в упор не видишь… Это что – реально из-за твоей управляющей!? Ты все-таки её любишь!?
«Вот он – твой просвет»
– Пусть так. Пусть из-за управляющей. Но тогда тем более... Должна же в тебе быть хоть капля самолюбия, Марина! Ну, давай! Не сдерживай себя…
Она вскинулась со своего стула, подлетела к нему и влепила оглушительную пощёчину. Надо же, такая маленькая, а столько силы... Юра даже не дёрнулся.
«Ну наконец!»
– Я рад, что мы все выяснили. Прости меня...
– Иди ты к чёрту!!! Лучше б она в этой подсобке с голода сдохла! Лучше б её тогда не нашли!
В кабинете повисла гробовая, гнетущая тишина. Марина зажала себе рот рукой, наблюдая, как Юра медленно поднимает на неё тяжелый взгляд. «Кто тянул тебя за язык, дура!?». Потемневшие глаза. Набегающие грозовые тучи. Она слышит раскаты грома, видит в них молнии. Врач встает со своего места, упирается руками в стол, вскидывает голову... Делает шумный вдох, делает шаг – и еще один. Она попятилась, тут же уперлась спиной в стену – и смотрит на него, смотрит, не в силах оторваться. «Господи…». Подошёл вплотную, резким движением открыл дверь. Она чувствует на себе его дыхание, она словно кролик, которого вот-вот сожрет удав. Не может пошевелиться. Ноги отнялись. Невозможно отвести взгляд, в его глазах безумие, торнадо; ее засасывает, словно в воронку.
Сейчас, в этот самый момент, ему хочется положить ладони на Маринину тоненькую, хрупкую шею и одним небрежным движением её свернуть.
– Хоть раз еще её пальцем тронешь – вылетишь отсюда, не успев глазом моргнуть! Я об этом позабочусь... Ясно тебе!? Убирайся вон!
Девушка вздрогнула, очнулась. Бочком-бочком вдоль стены, выскользнула в дверной проем и, отойдя на безопасное расстояние, набравшись храбрости, прошипела:
– А мне терять нечего, Юрочка!
«Угрозы? Сама напросилась!»
– Тогда готовься! – он хлопнул дверью со всей дури.
Может он пойти на то, чтобы лишить работы ту, которая только что признавалась ему в любви, сидя на этом самом кресле? Глотала из-за него антидепрессанты? Терпела от него унижение за унижением? Может. Да, он может.
Кто ее, собственно, просил? Разве он давал ей повод? Разве он ее не предупредил с самого начала? Но ведь даже не это главное... Если бы Ксению действительно нашли не спустя час, а спустя...? Волосы на голове зашевелились от этой мысли, в голове зашумело. Насколько не в себе нужно быть, чтобы пойти на такое? И ведь как убедительно играла. А что Марина там ей наговорила, пока он на конференцию ездил? Страшно было представить. Ксения ведь так и не рассказала толком ничего…
Хорошо, её здесь нет, но человек ведь в принципе не здоров, если способен на подобное. Марина опасна для окружающих. В тот раз управляющая, в следующий – кто-то еще. Нужно решить.
Юра вновь уставился на телефон. Устройство лежало на столе, не подавая признаков жизни. Черный экран. Раньше время от времени он загорался сообщениями от Ксении. Их последние месяцы могло быть всего одно-два в день, там мог быть просто смайлик с высунутым языком и больше ничего, но они были… И ему их было достаточно. Если они приходили посреди рабочего дня, в моменты приема пациентов, то врач мог взглянуть на них лишь краем глаза, но они, сообщения эти, всегда вызывали в нем какой-то подъем. Вторые сутки, как этот чертов смартфон сдох. Бесполезная штуковина. «Какой от тебя вообще толк?».
10:35
10:37
10:38
10:39
10:41
10:44
10:46
10:47
10:50…
10:51 От кого: Юлия Комиссарова: Зеленоградск, Приморское шоссе, 551/2
Лев Глебович, хоть сегодня планировавший как следует выспаться, чертыхаясь, запахивает халат и идет открывать дверь той сволочи, которая посмела его разбудить. Сколько можно молотить в дверь!? «Кто бы ты ни был, тебе не жить!». Он уже приготовил гостю свой фирменный взгляд и пару приветственных фраз, схватился за ручку. «Я тебя сейчас с землей сравняю!».
– Лев Глебович! Добрый… Доброе утро! Я ее нашел! – вид взъерошенного, похоже, что третий день не брившегося врача лишает Федотова дара речи. Еще и с такими новостями… «Ладно, живи пока».
– Юрец, твою налево! Я думал, за мной пришли! Ты меня до инфаркта доведешь, хотя должен лечить! – Лев хмуро оглядел врача с головы до ног, – А вообще – молодец, что… Всего сутки тебе понадобились. Не ожидал.
– Лев Глебович, мне нужен отгул! Сегодня у меня выходной, но мне этого времени не хватит.
– Я тебе что говорил? Чтоб стояла передо мной через неделю. Значит, шесть дней у тебя еще есть. Но чтобы через шесть были тут оба! Оба, Юрец! Адьос!
Какие-то футболки, брюки, кеды, щетка летят в дорожную сумку. Паспорт, зарядка, наушники, бритва, карты, что там еще? Руки сами выхватывают из шкафа вещи, он даже их не складывает, прям так… Голова туго соображает. Возможно, все это ему не понадобится. Возможно, он вернется сюда уже сегодня ночью. Возможно, один. Нет, об этом он думать не хочет. Один он сюда не вернется. Останется Лев без управляющей и врача. Отличный подарочек от благодарных сотрудников под Новый год.
Билет в один конец. Машина. Дорога. «Внуково». Бесконечных полтора часа в ожидании рейса. «У меня только ручная кладь». Самолет. Двухчасовой перелет. «Храброво». Стрелки ровно на час назад. Такси. Все какими-то мазками. Он даже не знает толком, что будет говорить. Для начала надо в глаза её бессовестные посмотреть.
Таксист наблюдает за своим пассажиром в зеркало заднего вида. Что они все из Москвы такие побитые то прилетают? Что этот город делает с людьми? Перемалывает, пережевывает и выплевывает? Вчера эта девушка, сегодня мужчина вот. Хмурый, не разговоришь его. Такая же складка между бровями, как и у нее. Тоже смотрит в окно и, похоже, ничего не видит и не слышит. Куда там он едет то? Зеленоградск, Приморское шоссе… Он вчера ту тёмненькую на Приморское шоссе вез. 551/2 – точно. Именно туда. У той было два здоровых чемодана, у этого – одна дорожная полупустая сумка. Водитель снова смотрит на пассажира. Молодой еще, но вид такой, словно жизни успел понюхать. Вид такой же, как и у его вчерашней клиентки. А ведь кто знает, может он сейчас ей её счастье на заднем сидении своём везет? Очень ему отчего-то хочется в это верить. Таксист сам не замечает, как начинает улыбаться этой мысли. Улыбка ползет, ползет и расползается от уха до уха. Он встречается глазами с пристальным взглядом пассажира.
– Чему Вы улыбаетесь? – спрашивает тот внезапно.
– День хороший! Уже неделю Балтика радует погодой. И у Вас будет хороший, увидите.
– Вы не похожи на Нострадамуса, – молодой человек не собирается прерывать установленный через зеркало зрительный контакт.
– Просто чувствую... Вчера вот по этому самому адресу уже пассажирку вез. Ну точно как Вы сидела тут у меня. Один в один. Я ей сказал, что все будет хорошо. И Вам говорю. Балтика лечит.
Взгляд мужчины словно бы изменился. Он вгляделся в зеленые глаза таксиста повнимательнее и через несколько мгновений вновь отвернулся к окну. «Ну, точно... Везу, везу тебе твое счастье, девочка. Через 10 минут доставлю к порогу».
Высокие напольные инфракрасные обогреватели согревают открытую веранду при гостевом доме. Столики пусты – лишь за одним из них друг напротив друга сидят две девушки: рыжая и шатенка. В тишине еле слышен их тихий разговор. У обеих в руках по огромной кружке горячего чая, от которого поднимается пар и тут же сносится порывами ветра с берега. Зато горящему в глубоком подсвечнике пламени свечи хоть бы что. Ксюша неотрывно смотрит на ровный огонек. Он ее успокаивает, как успокаивает и шум балтийских волн. Хорошо, что она приехала именно сюда. Это место и подруга рядом – именно то, что ей нужно для того, чтобы настроиться на новую жизнь. Можно говорить или просто молчать, слушать волны и ветер, пересекаться с Юлькой взглядами, давать ей читать в глазах свои мысли, смотреть на свечу. Искать вовне успокоение. Не думать.
Во внутреннем кармане распахнутого пальто лежит кулон. Она все же его сняла. Комиссарова просто глаз с него не сводила. Ксении начало казаться, что Юлька красноречиво намекает подруге, что та не желает расставаться с прошлым. В кармане пальто он не на месте. Не там он должен быть! Сняла – и десяти минут не прошло, а чувствует себя просто ужасно. Словно совершила страшное предательство.
Юлька время от времени отвлекается на бегающий с веранды и на веранду стафф. По каким-то неведомым Ксюше причинам сотрудники гостиницы Комиссарову неизменно веселят. Ксюша сидит ко входу спиной и веселиться совсем нет настроения. Но какая-то природная вежливость заставляет ее периодически растягивать губы в улыбке в ответ на комментарии подруги. Для неё же наверняка и старается.
Комиссарова действительно старается ради подруги. Сдались ей эти официантки! Но смотреть в Ксюшины потухшие глаза невозможно. Время от времени хочется потыкать в нее палочкой: девушка «зависает» прямо посреди разговора. И кулон зачем-то сняла. Зачем? Завтра поедут Косу смотреть. Юлька там уже побывала, но подругу надо растормошить. Тут, в области, вообще есть, на что посмотреть! Замки, разрушенные кирхи, гнезда аистов на придорожных столбах и крышах, Куршская коса, прибрежные города, Балтийск, Калининград – недели точно не хватит, даже если скакать по достопримечательностям в темпе вальса. Вот с завтрашнего дня и начнут культурную программу.
Внезапно Комиссарова ощутила на себе тяжелый взгляд. Оторвалась от очередной официантки и тут же поперхнулась чаем, промочив толстовку. Уже!? Прошло около 6 часов, как она отправила врачу сообщение. И вот, пожалуйста. Стоит, прислонившись к входной колонне, и пристально рассматривает девушек, кривовато ухмыляясь Юлиному ошалевшему виду. «Неплохо, Юрий Сергеевич, неплохо! Видок у Вас, правда, так себе, но не это главное…». Юлька стремительно опустила глаза на испорченную одежду и протянула:
– Твою мыыыыыышь…
Ксюша медленно «включилась»: похоже, произошедшее с Юлей ускользнуло бы от ее внимания, если бы не последовавший следом возглас разочарования.
– Так, подруга, извини, я сейчас. Пять минут. Не могу я такая красивая тут сидеть – переоденусь схожу, – Комиссарова выбралась из-за стола и поспешила в номер. Управляющая проводила ее взглядом.
Откинулась на спинку диванчика, рука сама потянулась в карман. Пальцы нащупали кулон, подцепили его. Теплый. Она спрятала чайку в кулаке и закрыла глаза. Здесь и сейчас она у Балтики, слушает шелест волн, разгоняет назойливые мысли, пытается взять себя в руки, посмотреть на ситуацию трезво. Нет, трезво не выходит. Здесь и сейчас тишина и она в этой тишине ищет аргументы в свое оправдание. И уже не находит. Здесь и сейчас она снова чувствует запах моря, к которому примешивается еле уловимый древесно-травяной.
Резко открыла глаза. Никого.
«Поздравляю, Завгородняя. Галлюцинации пошли»
Вновь прикрывает ресницы. Он, этот запах, все еще с ней. Он преследует ее. Ксюша морщится, словно от боли, но продолжает сидеть.
«Надо дождаться Юльку и предложить прогуляться по берегу.
Это невыносимо»
Юра тихо обходит девушку и неслышно садится на отодвинутый Комиссаровой стул. Долго молча в неё всматривается. Со стороны может показаться, что она спит, но на самом деле на лице много отражается. Чего там только нет... Нахмуренные брови, подрагивающие ресницы, сжатые зубы. Она пытается дышать глубже, словно успокаивая себя, словно пытаясь не дать себе взорваться, словно ощущает его присутствие. Врач сидит так минуту. Две. Пять. Направившуюся было к нему официантку останавливает поднятой ладонью. Та спешно ретируется и глядит теперь на них из-за барной стойки.
В душе все переворачивается. Там буря. Ураган. Смерч.
«Что она сейчас чувствует?
И где кулон?»
– Ксения, а кота ты хочешь?
«Не только запахи. Но и слуховые тоже…»
Она снова морщится, хмурится, но глаза по-прежнему не открывает. Кусает губу, еще чуть-чуть – и прокусит.
– Мне нравятся сибирские. Чем больше меха, тем лучше. Их классно тискать... Осторожно, Ксения, поранишь себя.
Она резко распахивает ресницы.
«И зрительные»
Галлюцинация смотрит на нее с усмешкой, скрестив руки на груди. Точно такой, как в ее памяти. И пахнет точно так же. И голос – его. Только такой щетины она прежде никогда у Юры не видела. И такой боли во взгляде тоже. Хочется протянуть руку, коснуться… Ксения сидит, обхватив себя руками, терзая ногтями собственный локоть через, как оказалось, тонкую ткань пальто, впиваясь ими в свою ладонь. Он подается немного вперед, пристально всматривается в глаза. И в груди у нее в этот момент все сжимается, готовясь к взрыву.
– Чтобы сбежать от меня, тебе надо было брать билеты на Марс… Учти, пожалуйста, в следующий раз. Хотя – следующего раза не будет.
Ксюша не говорит ни слова – закрывает глаза и дает волю слезам. Плечи трясутся, кончик носа тут же краснеет, она еле сдерживает всхлипы.
«Ну вот…»
Она слышит – он встает, слышит – обходит стол, садится рядом на диванчик; в следующую секунду чувствует на плечах его руки, чувствует, как он притягивает ее к себе. Еще две секунды – и Ксюша сидит, уткнувшись носом в его плечо, вцепившись пальцами одной руки в рукав его расстёгнутой куртки, а в другой по-прежнему сжимая свою чайку, пытаясь справиться с собой, вдыхая родной запах. Еще двадцать – и она уже улыбается сквозь слезы.
«Это он...»
От нее, что вовсе не удивительно, по-прежнему пахнет морем.
– Что тут у тебя? – Юра раскрывает её ладонь. – Ооооо…
______________
...если один начнет тонуть в бушующем море, упадет на обочину жизни, второй протянет ему руку; если один заблудится во тьме, второй станет ему маяком; если один окажется в самом центре грозы, второй укроет его крылом. И не страшно войти в ураган, танцевать в сердце бури, зная, что рядом сейчас стоит тот, кто возьмет тебя за руку и поможет сохранить в себя веру.
28 декабря
Я могу вечно смотреть на то, как он спит.
Комментарий к Глава 20 // Следующего раза не будет Не могу не показать. Глава к моменту появления сториз была давно написана. Прекрасная иллюстрация к ситуации: https://sun1-23.userapi.com/cvkaszalAEYAsVg8QlTs2d-7kJMX1TySajmfIA/0YZ_HSRMbaw.jpg
Друзья, работа закончена!
Кто ждал happy-end – это он. Правда, на мой взгляд, с приставкой “недо-“, на мой взгляд, с горчинкой. Надеюсь, тем не менее, что ожидания того стоили и оправданы.
Кто ждал грустный финал – я их слишком люблю...
Решают поступки, не слова. Слова можно бояться или не успеть сказать, их можно неверно понять, их можно додумать в голове. Иногда они пустые и ничего не значат. Иногда одно неосторожное, на эмоциях сказанное слово может уничтожить. Но – это лишь слова. Поступок никогда не поздно совершить. Поступок говорит сам за себя лучше всяких слов. Их поступки сказали обоим всё... Думаю, оба заслуживают счастья, правда?)
*И много других умных мыслей, над которыми можно подумать при желании)))
Хотела остановиться здесь. Но не удержалась. Впереди – небольшой эпилог-зарисовка, чтобы немного раскрыть финал, и несколько слов от меня...
====== Эпилог ======
– А где Юрий Сергеевич то? Что-то давно его не видно… – горничные, прибирая медкабинет, занимались излюбленным делом: перетирали косточки всем подряд.
– Ты что, Свет? Не в курсе? – молодая блондинка с метелочкой в руках закатила глаза. – Да тут все знают! За управляющей укатил… Ты как будто с луны свалилась! – девушка с укором посмотрела на коллегу. – Ах да, ты ж у нас вроде как новенькая, не посвященная еще… Сколько тут работаешь? И месяца нет?
– Ну, да… Погоди... Наш Юрий Сергеевич!? Прям взял и укатил? А куда? – в её голосе слышалось сомнение. Вот этот надменный тип побросал тут все ради управляющей? Ладно бы, что-то у них было, так вроде просто хорошо дружили...
– Говорят, в Мексику, – блондинка пожала плечами. – Да, взял и укатил. Ходили полгода друг другу голову морочили. Ты бы это видела! А сколько денег я на этом тотализаторе потеряла! На брендовую сумку бы хватило…
– Дааааа? А мне всегда казалось, он холодный какой-то и себе на уме… Надо же! – маленькая горничная поджала губу, призадумавшись.
– Всем так казалось. А он видишь, чего… Кто бы за мной на конец света поехал.., – девушка мечтательно вздохнула.
– И что теперь? Неужели не вернется?
– Да кто ж его знает? Нашел он её, не нашел… Говорят, никаких следов не оставила, – снова вздохнула, – Своими глазами ее пустую комнату видела и его в ней... Душераздирающая картина, больно было смотреть... Руководство все твердит, мол, она в отпуске. Я пару дней назад еще и слышала, как Роман Евгеньевич Льву Глебовичу говорил, что увольняется с первого января… Это завтра уже... Представляешь!? И тот даже не стал делать вид, что расстроен. Так что, может, и правда в отпуске. Ну кто-то же должен всем этим рулить, сама посуди… Не видела что-то пока рядом с Чижовым замены... Может, конечно, будем все под новым управляющим ходить, – она задумчиво уставилась в окно, – но, честно говоря, Ксения Борисовна мне нравилась. Не хотелось бы. Есть в ней и рабочий запал, и человечность, и доброта, и красота. Вроде строгая такая, а понимающая. При этом она иногда прям девочка-девочка. Ты бы видела ее в джинсах и худи! Не удивительно, что он тут всё побросал и за ней.
– Ну, а Марина эта же у него была? – Света нахмурилась, вспоминая врача в компании массажистки.
– А что Марина? Видно же все там было… Марина – это так. Совсем другое... Кстати, – блондинка понизила голос до шепота, – Ты ж знаешь, что её попёрли?
– Да ладно!?!?
– Своими глазами видела, как от Чижова в слезах выходила. Клянусь!
– Интересно, за что…
– Да я тебя умоляю, есть там, за что… Он так на нее орал – стены тряслись. Она только с виду такая миленькая. А я тебе говорю – один раз коллегу свою подставила. Другой – таблеток наглоталась, наверняка специально, чтобы заставить врача вину почувствовать. Слышала как-то, как она управляющую нашу поливала грязью на обеде, потом Льва... Бесстрашная какая-то. Без башни совсем. А как Юрий Сергеевич от неё бегал – это вообще умора! Он сюда – она за ним. Он к себе – она тут как тут. Он на обед – она компанию ему бежит составить. Ни гордости, ничего... Но, я ее понимаю... Такой он... Кто устоит то? – горничная ухмыльнулась. – Равнодушных не было… Очередь из желающих оставить свой телефончик выстраивалась от его столика до выхода из лобби. Вот не вру, ей Богу! Всех отшивал! Как посмотрит… Даже стали думать, что он… того… Тем более, Ксения Борисовна у нас девушка эффектная, а он... Тут кто на что, короче, ставил. Но ты бы видела их дружбу! Вообще не расставались, пока тут зам не завелся... Даже умотали как-то на сутки вдвоем – весь отель жужжал как улей. И – ничего… Кстаааати..., – горничная вошла в раж, кажется, она готова была обсуждать эту тему вечно, – Тебе ж не рассказывали еще, как он Ксении Борисовне послание как-то писал в нашем домике для персонала?
– Нееееееет, – глаза горничной, и так круглые, стали еще круглее. Она стала похожа на маленькую девочку, которой читают на ночь волшебную историю.
– Вот представь себе картину... Утро. Убираю я, значит, соседний с управляющей нашей номер, и тут слышу, как к ней кто-то ломится. Настойчиво так. Минут пять, наверное, стучит и стучит. Я высунулась, смотрю – врач наш! А она не открывает, представляешь! Гордая! У неё тогда шашни уже начались с Чижовым. Может, поэтому... Романтика! И вот... Увидел меня и давай стебать. Такой: Если Вам так скучно, может быть, Вы мне поможете? Давайте я Вас, говорит, с той стороны к окну подсажу – посмотрите, что там... Ну, ты в курсе, Юрию Сергеевичу лучше под горячую руку не попадаться. Горстка пепла от тебя останется. А потом вдруг попросил бумажку и ручку – я ему и вынесла. Воооот...
– И что он ей написал? – глаза Светланы стали огромными, эта история нравилась ей все больше и больше...
– Ну, я точно не видела, ты ж знаешь, какой у этих врачей почерк, фиг разберёшь! Но вроде «Я тебя люблю». Да.
– Подтверждаю... Так все и было, без прикрас... Да, Ксения Борисовна?
Горничные испуганно обернулись. Увлекшись разговором, они совсем не заметили врача и управляющую в дверном проёме. Юрий Сергеевич облокотился о дверной косяк в классической своей позе, сложив на груди руки, и ухмылялся, не сводя с девушек прищуренного взгляда. За ним в лавандового цвета костюме стояла внезапно смущенная Ксения. Она эту историю впервые слышала. Сразу вспомнился стикер на полу комнаты...
