Текст книги "Окоо судьбы (СИ)"

Автор книги: Дита

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

Отыскав крошечное отгороженное помещение с одним-единственным отверстием в приспособлении, напоминающем короткую скамью, Робин облегченно вздохнул.

Сделав свое черное дело, он выбрался из «дома отдохновения» и потащился во внутренний дворик. Спать не хотелось, более того, странное ощущение преследовало его. Он словно ДОЛЖЕН БЫЛ идти туда, куда пришел. Остановившись у кромки бассейна, наполненного ароматной розовой водой, он ополоснул руки и лицо, сгоняя остатки дремоты и истомы. Было душно, огромная желтая луна висела так низко над темными массивами садов, что казалось, её можно потрогать, в воздухе плыл аромат цветов и специй.

Робин опустился на край бассейна. Больше всего на свете он мечтал сейчас оказаться рядом с Гаем, он чувствовал, что тому больше не грозит опасность, но он так привык, что Гизборн все время рядом. Иной раз им даже не надо было говорить, после совместных путешествий По Ту Сторону жизни они ощущали друг друга так остро и сильно, что Гай даже мрачно шутил на эту тему, будто чтобы избавиться от Робина, ему придется сдохнуть уже по-настоящему.

Где ты, Гай, что с тобой… пробормотал бывший разбойник, с тоской глядя в желтый лик луны.

«Локсли!»– прошелестело так неожиданно, что Локсли чуть не слетел в бассейн. Высокая тень скользнула к бассейну. Лица было не различить, но Робин прикусил губу и протянул руку, не помня себя от радости.

–Гай! Это ты, Гай?

–«Да. Слушай. Времени нет. Постарайтесь проникнуть во дворец уже завтра. Лейлу собираются выдать замуж за какого-то местного королька, политический брак. Твою девку убьют сразу после свадьбы, Лейла согласилась на брак при условии, что она останется жива. Приказ отдал Саладин, он под влиянием черного колдовства. Происходит что-то очень плохое. Поторопись, Локсли. Я постараюсь успеть, но прошу, поторопись…»

–Гай, постой, подожди!

«Спаси их, Робин…»– прошелестело в уже опустевшем дворике.

…Он очнулся от странного сна, мокрый от пота и с бешено колотящимся сердцем. Сел, стряхнув пальцами с лица соленые капли, и уставился перед собой. Сон, или явь? И почему такое отчаяние, безнадежное, черное отчаяние владеет сердцем?

Гай, сынок, что случилось? большая рука Эрика легла на плечо, помогая стряхнуть остатки наваждения. –Подожди, я сейчас зажгу свет.

Тусклый язычок пламени на фитиле масляной лампы был словно самой жизнью. Гай прижал руки к груди, пытаясь унять тяжелое болезненное биение.

–Ты видел сон?

Вряд ли это был сон… Гай потряс головой, – я был в гареме Саладина. Видел Лейлу и Амонет. Мою жену собираются выдать замуж за какого-то мерзкого старикашку, Амонет убьют сразу после свадьбы…

–Посмотри на меня, – Эрик пытливо заглянул в синие глаза гостя, – да, пожалуй, это единственный выход…идем со мной, мой мальчик.

Гай молча поднялся с ложа и последовал за старым крестоносцем. Вдвоем они вышли из шатра и побрели по освещенному луной песку. Видна была каждая песчинка, прохладный ветер повеял, когда они вышли за пределы лагеря, он остудил измученное тело Гизборна и прогнал остатки сна.

–Что бы ни случилось, не подавай виду, не задавай никаких вопросов, просто слушай, если тебя спросят о чем-то, отвечай, – сказал старый Эрик, когда они подошли к стоявшему отдельно небольшому шатру, вокруг которого к удивлению Гая вместо песка была растрескавшаяся земля.

Что там? тихо спросил юный рыцарь, кивнув на шатер. Эрик неожиданным отеческим движением погладил его по растрепанным отросшим волосам.

–Судьба, – почти прошептал старик, подтолкнув Гизборна вперед.

Гай на миг прикрыл глаза, представив нежное лицо Лейлы, лицо, которое словно лик Святой Девы, вело его и давало силы жить. А потом откинул край завесы и вошел в шатер, согнувшись чуть ли не вдвое.

Входи, чего застыл? ворчливо произнес женский голос из темноты. –Не бойся, я не кусаюсь. Присаживайся, юноша, раз уж пришел.

–Салям алейкум, – неожиданно для себя произнес Гай одно из немногих выученных им по-арабски слов. Темнота немного удивилась, но видимо, осталась довольна его вежливостью, потому что голос заметно смягчился.

–Алейкум салям, Гай из Гизборна.

Гай хотел было спросить, откуда известно его имя, но вовремя прикусил язык.

Некоторое время царило молчание. Гай помнил наказ Эрика, а темноте видимо, требовалось время собраться с мыслями.

Твоя судьба странная, наконец произнес голос, озлобленное сердце, сумевшее встать на путь света. Умерший и вернувшийся. Ты знаешь, что должен был умереть ещё ребенком, не умеющим говорить? Если бы твой отчим не вернулся с войны кастратом, ты был бы мертв. Смерть стерегла тебя много раз. Дважды она держала тебя в своих когтях. Дважды ты сумел вырваться. В первый раз тебя спасла древняя магия чужой земли, во второй любовь.

Темнота немного помолчала, видимо, собираясь с мыслями. Гаю хотелось вскочить, забросить вопросами того, кто был там, в этой темноте, но он сдерживался огромным усилием.

–Ты и твой друг, обманувшие смерть, сумевшие уйти от неё во второй раз, – наконец произнес голос. – Вы уже были вместе в незапамятные времена, когда над землей пылало огненное небо и существа величиной с замки бродили по ней. Из тех времен пришли те два дракона, которых ты убил. И позже, когда король Артур собирал своих рыцарей, вы тоже были вдвоем, но по разные стороны, ибо ты был Тьмой, а твой друг– Светом, тогда тебя звали Мордред, а твой друг не принадлежал человеческому роду. Но за то сострадание, что он проявил к тебе и попытку защитить, он был перерожден в облике того Робина из Локсли, который тебе известен. А сам ты получил жизнь-искупление, которую должен был пройти, те муки, что выпали на твою долю в юном возрасте, и были искуплением. И оно завершилось, когда ты не позволил наемникам надругаться над юношей…

Гай вскочил, не в силах усидеть на месте. В его голове не укладывалось сказанное, он уже открыл было рот, чтобы заговорить, когда вспыхнуло пламя свечи, на миг ослепив его. А когда глаза привыкли к свету, Гай вскрикнул и отшатнулся, зажмурившись и едва подавив желание выскочить из шатра. Ибо существо, лежавшее на устланном мехами и тканями ложе, не могло быть человеческим созданием.

====== 22. Создание древних времен. Дар. Амонет. ======

Робин кое-как дотащился до комнаты, где пребывали Назир и Таус. Лунный свет, проникавший сквозь открытую веранду, падал на два сплетенных тела. Девушка спала, положив голову на грудь любовнику. При виде Робина Назир змеей выскользнул из объятий певицы и, в какие-то мгновения натянув штаны, неслышной поступью вышел из спальни.

Очутившись в комнате Робина, он прежде заставил бывшего командира лечь и лишь потом вопросительно поднял бровь. Робин тихо, стараясь ничего не пропустить, поведал о своем видении.

–Ты не можешь идти, – тихо сказал сарацин, проведя ладонью по лицу, словно стряхивая наваждение, – ты на ногах едва стоишь. Ладно…похоже, мне придется идти самому. Ты можешь сказать, где сейчас Гизборн?

Робин закрыл глаза. Голова пульсировала болью, но в отдельные секунды перед глазами вспыхивали ослепительно яркие виденья. Юноша потряс головой.

–Такое ощущение, что он в пустыне…среди каких-то людей с синими рисунками на лицах.

Хорошо… немного поразмыслив, произнес Назир, – не вставай, ты ещё слаб. Таус позаботится о тебе.

–Куда ты, Наз?

–Просто отдыхай, – Назир похлопал бывшего предводителя по плечу и поднялся с колен.

Он выскользнул из комнаты, словно тень, совершенно бесшумно. Робин закрыл глаза. Голова опять раскалывалась, но сквозь боль проскакивали искорки странного покоя.

Амонет… пробормотал он едва слышно, и провалился в тяжелый глубокий сон.

Гай прикусил губу, невероятным усилием подавив панический вопль при виде невероятного, жуткого существа, лежащего на ложе из шкур и шелков. Лицо и торс пожилой женщины со следами невероятной, нереальной красоты на морщинистом лице, и ниже пояса толстые кольца-извивы змеиного тела. Гизборн стоял, словно громом пораженный, чувствуя, как по телу под рубахой текут капли ледяного пота.

–Не бойся, Гай из Гизборна, – существо грустно улыбнулось. –Когда-то такие как мы правили миром, теперь я осталась одна…

Ты демон? с дрожью произнес молодой рыцарь.

–Нет, всего лишь немного другой вид, – женщина-змея чуть потянулась, устраиваясь поудобнее, -и я уже очень стара, старше, чем те, о ком рассказывают ваши священные книги. Мой народ жил на этих землях долгие века. Но теперь я последняя чистокровная аш-хисс. Хотя кровь наша растворена во многих людях. И в тебе она есть, Гай из Гизборна, и в большой степени, чем даже в этих Детях Змей, что поклоняются мне и скрашивают мои последние дни. Именно потому я помогу тебе.

Чем ты можешь помочь мне? Гай опустился на песок у самого выхода. –Разве что…

–Я знаю, о чем ты хочешь просить, Гай, – женщина-змея грустно покачала головой. – Увы, я не могу вернуть тебе твою жену. Но я могу излечить твоего друга Робина из Локсли.

Ты можешь вылечить Робина? Гай оживленно вскинул голову. Древнее создание кивнуло.

–Подойди, юный Гай, и сделай так, как я скажу тебе.

Не без внутренней дрожи Гизборн выполнил приказ и приблизился к женщине-змее.

–Сделай надрез на моей руке и подставь вот эту тыкву, чтобы кровь стекла в неё, – женщина-змея протянула рыцарю маленькую долбленку.

Гай немного колебался, но желание излечить Локсли от постоянной слабости и припадков оказалось сильнее. Он осторожно вскрыл острием кинжала синеватую вену на руке женщины и пурпурная кровь заструилась в узкое горлышко долбленки. Наконец женщина-змея пережала пальцем вену и попросила Гая перевязать руку. Гизборн исполнил приказ, с удивлением поймав себя на том, что прикосновение к чешуйчатой коже не вызывает у него никакого отвращения.

–Не бойся, юноша, кровь аш-хисс излечивает любые раны и дает силу. Вместе же с ядом она поистине чудодейственна. Ты спросишь о том своего друга Эрика, когда-то именно кровь моя излечила смертельные раны на его теле.

С этими словами она поднесла ко рту горлышко тыквы и принялась кусать край его. Гай словно зачарованный следил, как желтоватые мутные капли яда стекают в сосуд. Наконец женщина-змея отняла его от губ и протянула молодому рыцарю.

–Сделай и ты глоток, не больше. Ты тяжело переносишь жару и путешествия по воде, это может помешать тебе в твоем пути.

Гай послушно отпил немного из тыквы. Змеиная кровь побежала по горлу, оставляя горячий горько-сладкий след, ударила в голову, словно крепкое вино. Мгновением позже Гай с тихим стоном опустился на колени и потряс головой.

Что со мной? слабо произнес он. –Я не умираю…смерть другая…но почему так странно…

–Это лишь твои силы возвращаются к тебе, и тело твое становится здоровым, – женщина-змея снова улыбнулась. – Теперь ты сможешь выдерживать любое путешествие. Иди, отвези эту кровь своему другу. Пусть выпьет три глотка, остатком же натри ему глаза. И натри себе. Так ты сможешь видеть невидимое и всегда находить верный путь. Теперь прощай, Гай из Гизборна.

–Благодарю вас, леди, -Гай растерянно покачал головой, крепко прижимая к груди сосуд. –Если я могу чем-то помочь….

–Ничем, Гай из Гизборна, – древнее создание устало прикорнуло на собственных кольцах. -Иди…и да пребудут с тобой те, кого ты любишь…прощай…

Гай повернулся и почти бегом выскочил из палатки. Сердце его билось так, словно готово было выскочить из груди. Он резко отрывисто свистнул, призывая Фьюри.

–В добрый путь, сынок, – тихо сказал старый Эрик, подходя сзади. – Будь осторожен, Гай, и если понадобится тебе помощь, просто пришли этот нож, – старый рыцарь протянул молодому простой работы нож с оплетенной змеиной кожей рукоятью. –Иди, и благословение Божье да пребудет с тобой.

–Спасибо, сэр Эрик, – Гай улыбнулся. – Я был очень рад нашему знакомству. Если получится, то вернусь и привезу вам этот нож.

Он вскочил в седло и пришпорил коня, пустив в галоп.

Амонет очнулась от того, что теплые большие руки обняли её лицо. Она едва подавила крик, решив, что это опять пришли её мучители. Но ладонь, прижавшаяся к её губам была не грубой и не жестокой. Девушка слепо сощурилась, пытаясь в темноте рассмотреть лицо человека, склонившегося над ней. А потом вдруг с жалобным всхлипом прижалась к широкой груди.

–Отец!

–Тшшш, – он прижал к себе дрожащую как в лихорадке девушку. –Можешь встать?

Амонет судорожно закивала, хотя избитое тело болело просто ужасно, казалось, ни единой целой кости не осталось в нём.

Где Лейла? почти беззвучно спросил Назир, помогая ей встать. Амонет нашла его ладонь и крепко стиснула в своей руке.

–Её увезли в Тайный Дворец. Старый колдун боялся того, что за ней идут. Отец…отец…

Назир прижал к себе дрожащую как в лихорадке девушку, успокаивающе гладя её по голове.

–Не бойся…идем…

Они пробрались к стенке ямы, в которой держали заключенных, Назир велел дочери держаться за его шею и в считанные мгновения забрался наверх. Полная луна выхватила два силуэта, скользнувшие к небольшому домику, где обычно обитала стража. Здесь Назир осторожно размахал веревку с крюком на конце и одним отточенным движением забросил на забор. Амонет снова забралась на спину отцу, ухватившись за его шею. Её трясло от страха и возбуждения. После всего, что произошло, после визита треклятого колдуна к её госпоже и попытки овладеть ею, после заключения в этой кошмарной яме ей казалось, что она спит и видит сон. Но огромное тело её отца не было сном, она чувствовала запах его пота и твердые бугры мышц под кожей. Прижавшись лицом к его затылку, она тряслась как в лихорадке, молясь только Всевластному, чтобы выбраться из этого кошмара.

По ту сторону забора Назир осторожно поднял её в седло коня и запрыгнул следом. К её удивлению стука копыт почти не было, когда он рванул с места в галоп. Лишь когда они преодолели порядочное расстояние по пустынным улицам спящего города, остановившись возле темного силуэта дома с садом, когда Назир помог ей сойти вниз, она поняла, что копыта коня обмотаны тряпьем. Назир торопливо стукнул трижды в ворота и почти сразу они открылись. Амонет вздрогнула, увидев тонкую фигурку, закутанную в шаль. Назир завел коня внутрь и повернулся к женщине.

–Только одна…второй нет во дворце, – отрывисто бросил он. –Это Амонет, позаботься о ней.

Амонет с трудом держалась на ногах, но нашла в себе силы проследовать за хозяйкой дома. Дважды она едва не упала, но все же дошла. Голова ужасно кружилась.

–Присядь, девушка, – хозяйка запалила огарок свечи, а от неё зажгла масляную лампу. –Тебя зовут Амонет?

–Да, госпожа, – едва слышно отозвалась девушка. –Прости меня, но не найдется ли у тебя глотка воды? Почти три дня мне не давали есть и пить.

Три дня? юная женщина вскочила, исчезла в соседней комнате и скоро вернулась, неся большой кувшин с водой. Амонет пила жадно, чувствуя, как с каждым глотком в тело вливается жизнь и…боль. Казалось, каждый синяк, каждый рубец, каждая поврежденная косточка завопили на все голоса. Тем временем хозяйка поднесла лампу поближе, разглядывая гостью.

О Аллах! выдохнула она, и в её глазах застыли ужас пополам с жалостью. –Бедная девочка, что же с тобой сделали?

Таус? окликнул из-за занавеси Назир. –Присмотри за ними обоими, мне нужно ехать.

Будь осторожен, господин мой! отозвалась хозяйка дома.

Амонет болезненно всхлипнула, когда Таус попыталась оттереть её тело от грязи.

–Так не пойдет, – певица осторожно убрала волосы с исцарапанного личика девушки. –Надо промыть раны, пока не пошло заражение. Ты сможешь встать, дитя?

Амонет с трудом поднялась на ноги.

Куда уехал отец? спросила она, с помощью Таус ковыляя к внутреннему дворику, где находился бассейн с розовой водой. Певица замерла на миг.

Отец?! изумленно спросила она. –Назир– твой отец?

–А Робин? Он тут?

–Да, – кивнула Таус, осторожно отняв грязные лоскуты ткани от избитого тела Амонет и помогая девушке опуститься в благоухающие воды бассейна. –Он спит сейчас. Назир умеет сделать, чтобы он спал…

Амонет прижала руки к лицу. Таус не сразу поняла, что она плачет.

–Не бойся, тут ты в безопасности, – прошептала она, бережно промокая чистым куском шелка избитые плечи девушки. –Ты и есть возлюбленная Робина, которую он зовет все время?

Амонет снова разрыдалась. Но на сей раз это были счастливые слёзы.

Робин проснулся от прикосновения маленькой ладошки. Не сразу понял, улыбнувшись спросонья.

–Таус, это ты? А где Наз?

Робин… что-то капнуло на его губы и он автоматически слизнул это. По языку хлестнуло соленым. Он прищурился, не веря своим глазам. А потом сел, сам не свой от потрясения и счастья.

–Нети!

–Робин!

Казалось, во всей Вселенной не найдется сил, чтобы разлучить двоих, слившихся в объятии. Амонет плача, целовала его лицо, глаза, губы, перебирала своими ласковыми пальчиками отросшие волосы. А Робин, вне себя от радости и сладкой щемящей боли, гладил её плечи, исхудалое тело, покрытой синяками и рубцами.

–Девочка моя любимая, – прошептал он, закрывая глаза, чтобы скрыть слёзы.

Оба были так слабы, что просто легли рядом, прильнув друг к дружке и не в силах насмотреться на родные лица. Амонет казалось, что из ада она вдруг попала в рай. Отмытое и смазанное бальзамами тело лишь тупо ныло и только это нытье не позволяло ей усомниться в том, что она не спит.

Робин…любимый мой господин… прошептала она, теснее прижимаясь к нему и погружаясь в сон. А он ещё долго лежал, не в силах ни уснуть, ни подняться. Слёзы текли и текли, обильно увлажняя подушки и волосы Амонет, которая наконец была с ним.

====== 23. Кровь нагин. ======

Гаю даже не приходилось пришпоривать Фьюри, верный конь сам нёс его на предельной возможной скорости. Гай время от времени проводил рукой по боку, где к поясу была прицеплена фляжка с кровью аш-хисс. Он чувствовал себя так, как если бы в его тело вложили обновленную душу, сердце билось ровно и сильно, и голова кружилась от ясности и чистоты мысли. Более того, смазав глаза кровью древнего создания, он обнаружил, что видит и вблизи и вдали так четко и ясно, что впору было удивиться. Всадника на тонконогой арабской кобыле он заметил ещё у самого горизонта и направил Фьюри навстречу.

Назир пришпорил лошадь и вскоре темная точка на сером, облитом рассветными сумерками песке превратилась во всадника. Черного жеребца было мудрено не узнать, Назиру не доводилось видеть подобного зверя. Сердце окатила волна радости.

Приближаясь, он поднял руку, и встречный всадник ответил на приветствие.

Как Робин? было первое, о чем спросил Гизборн, поравнявшись с Назиром.

–Порядок, – коротко ответил сарацин и кивнул назад. –Скоро увидишь его.

Дальше они поехали бок о бок, молча. Гай не пытался больше говорить, казалось, сама весть о том, что Робин жив, внесла покой в его душу. Когда впереди появились зеленые шапки окраинных садов, Гизборн подался вперед и чуть вбок и положил руку на плечо сарацина.

–Что ты знаешь о людях-змеях?

Назир вздрогнул, пристально взглянув на молодого рыцаря.

–У нас не принято говорить об Ушедших. Да и помнят их единицы. Но откуда…

–Одна из них дала мне это, Гай отцепил от пояса фляжку и показал сарацину. –Глоток её крови с ядом и по капле в глаза и я уже другой. Я чувствую, вижу, двигаюсь быстрее, сила переполняет меня. Но что будет с Робином, если напоить его?

Кровь нагин! потрясенно произнес Назир. Кажется, впервые Гай видел его в таком волнении.

–Она назвала себя аш-хисс, – припомнил Гизборн, снова пряча фляжку под пояс. –Сказала, что последняя в своем роду. Ей поклоняются люди с синими рисунками на лицах.

Нагин! Назир потряс головой. –Это название, пришедшее из стран Хинду. Когда-то нагины правили этой страной, да и нашей тоже. Очень много их крови растворено в нашей.

–Она сказала, что во мне тоже есть эта кровь. Дала мне свою, дополнив её ядом. Она сказала, чтобы я напоил Робина…

–Считалось, что они ушли давным-давно, – тихо произнес Назир, глядя в светлеющее небо. –Надо торопиться, Гай из Гизборна, твоей госпоже грозит опасность.

Знаю… в голосе Гая была боль. –Я знаю…

Он шлепнул Фьюри по шее, черный жеребец рванулся вперед, взрывая песок мощными копытами. Назир пришпорил свою кобылу, нагоняя рыцаря. Окраина была уже близко.

Робин заворочался, пробуждаясь от сна. Голова болела, как и всегда по утрам. Амонет тихо посапывала, уткнувшись носиком в его подмышку. Робин поцеловал её спутанные темные волосы, убрав прядку с исцарапанного изможденного личика. Сердце его сжалось от боли при виде синяков, рубцов и царапин, густой сеткой покрывавших родное тело. Амонет тихо захныкала во сне и Робин осторожно тронул её плечо.

–Нети, Нети, любимая, проснись…все хорошо!

Она открыла глаза, глядя на него все ещё не веря, а потом коротко всхлипнув, прижалась и спрятала лицо на его груди. Робин коснулся губами темной макушки, слыша вдали топот конских копыт и затем звук открывающихся ворот.

–Локсли!

Робин едва не подпрыгнул, ошалело хлопая глазами.

Гай! крик сорвался в стон, когда словно раскаленным стержнем пронзило голову. Амонет вскрикнула, пытаясь как-то помочь снова забившемуся в припадке возлюбленному. Ворвавшийся в спальню Гай протопал своими сапожищами по роскошному ковру и упал на колени, приподнимая дергающегося Робина. Зубами выдрал пробку из горлышка и прижал к посеревшим губам былого врага. Робин судорожно закашлялся, но горло его дважды дернулось. Гай успел передать фляжку Назиру, обеими руками теперь прижимая Робина к постели, пока Амонет держала ему голову.

Давай же, Локсли! застонал он, с трудом удерживая бьющееся в корчах тело. Робин выгнулся дугой, едва не сбросив с себя рыцаря. Из горла его вырвался протяжный клекот, а потом он обмяк, вытянувшись на постели неподвижно и с закрытыми глазами.

====== Часть 3: Между Прошлым и Будущим. 24.Мордред и Хеллиг. Крылатый и колдун. ======

Тяжелые серые тучи плыли над пустынной землей побережья. Холодный порывистый ветер вскидывал темный плащ и играл с золотыми волосами юноши, стоявшего у кромки скал. Раздавшееся позади хлопанье крыльев заставило его вздрогнуть и поплотнее завернуться в плащ. Хлопанье стихло, послышались легкие шаги, шорох камней под ногами. А спустя пару мгновение нежные руки обняли плечи юноши и мягкие губы коснулись его щеки.

–Ты даже не обернулся, любимый, – грустно сказала хрупкая черноволосая девушка, складывая за спиной жемчужно-серые, с лиловым окоемом крылья. –Ты больше не желаешь меня видеть?

–Нет, Хеллиг, только думаю, что твой брат, возможно, не знает, что ты здесь, – в голосе юноши было деланное безразличие, но по тому, как блеснули его глаза, похожие на сапфиры, становилось ясно, что ему отнюдь не безразлично.

Какое мне дело до Эйлиеса? зло выплюнула девушка. –Я сама по себе и если даже мир рухнет, я не откажусь от тебя, Мордред!

Правда? он развернулся, глядя на неё широко распахнутыми глазами, лицо его было совсем детским в этот миг, и таким удивительно нежным, когда он опустился на колени, обняв девушку. Её ладошка погрузилась в его золотые волосы, перебирая их.

–Никогда, никому не отдам тебя, любовь моя, – она тоже опустилась на колени, поморщившись от прикосновения нежных коленок к острым камням. –И никто не может запретить мне видеться с тобой, целовать тебя…любить тебя…

На бледных щеках юного Мордреда вспыхнул густой румянец. Он улыбнулся как-то беспомощно, робко, от чего у его леди закружилась голова.

–Хеллиг…

Она потянулась к его губам и он поцеловал её. Два прекрасных серых крыла взметнулись, окутывая влюбленных, укрывая их поцелуй от посторонних глаз, от суровых небес.

Теперь ты видишь? тихо спросил Мирддин, наклоняясь над плечом хэльве, который в задумчивости следил за двумя маленькими фигурками, отражающимися в Оке Судьбы.

Но что, если это единственный способ остановить его? Не дать сделать то, что погубит…всех… проклекотал крылатый, вскинув голову и отбросив на спину густую волну темных волос. –Если цена этому– Хеллиг, то я согласен на эту цену!

Маг покачал головой.

–Не думаю, Эйлиес, если бы все было так просто…Артур не желает слушать ни меня, ни кого-то другого.

–Но мальчик виновен лишь в том, что рожден для мести! Быть может, Хеллиг сумеет пробудить в его душе что-то иное. Так или иначе, я не упущу этот шанс, – хэльве тряхнул крыльями, как делал в минуты сильного волнения. –Если понадобится спрятать детей на Авалоне, я это сделаю.

Даже вопреки мнению Совета? вкрадчиво поинтересовался Мирддин.

Если это цена, то да.

–Ты рискуешь не только сестрой, но и собой…своими крыльями!

–Да на кой мрак они мне, если битва все-таки случится!– взорвался крылатый, и от его гневного голоса, казалось, задрожали окрестные скалы. –На кой мрак они мне, если ЕЁ не будет! А ОНА погибнет, потеряв его!

Аллорет взрослая женщина, – тихо произнес маг, словно пришибленный этой вспышкой гнева нечеловеческого создания. –И сама выбирает, с кем ей оставаться. И если она выбрала не тебя, то…

То она все ещё моя жена! теперь в голосе хэльве звучала боль. –Моя жена, которую я люблю…которая может выбрать кого захочет, увы, таковы наши законы…пусть будет…с другим…но пусть будет жива! Это всего лишь человеческая жизнь, Мирддин! Так мало!

Ради любви к оставившей тебя женщине ты готов пойти против Ока Судьбы? маг покачал седой головой. – В тебе точно есть человеческая кровь, Эйлиес…иначе нельзя объяснить такую глубокую преданность.

–Это неважно, Мирддин…так ты поможешь мне?

А что мне остается? маг грустно улыбнулся, положив руку на плечо крылатому. –Ты– мой учитель и мой друг…я сделаю все, что смогу, Эйлиес, но за последствия не отвечаю.

–Пусть Вечность осенит тебя, – тихо ответил хэльве. Выйдя на балкон, нависающий над обрывом, он взмахнул крыльями и устремился к небесам, оставив своего смертного друга в одиночестве.

Первой поутру проснулась Хеллиг. Сладко зевнув, покосилась на мирно посапывающего рядышком Мордреда. Юноша выглядел почти ребенком во сне, Хеллиг захихикала, вспомнив, насколько не по-детски он вел себя прошедшей ночью. Поддернув теплое пуховое покрывало, она укрыла его и поцеловала в висок.

–Спи сладко, любовь моя.

Ветер ударил в лицо, когда она взмыла в воздух, уносясь в небесную высь.

Мордред пробудился лишь к полудню. Долго лежал, свернувшись калачиком под теплым покрывалом и вдыхая сладковатый аромат возлюбленной, что ещё хранила постель. Он не сразу понял, что в маленькой рыбачьей хижине, где они нашли приют, кто-то есть кроме него.

Молодец, сын мой, язвительно усмехнулась Моргана, откинув покров невидимости и представ перед юношей, который и не подумал прикрыться, а продолжал холодно смотреть на мать.

–Тебе нечего делать здесь, мама.

Да? Моргана улыбнулась и подошла к грубо сколоченной скамье, осторожно приземлив на неё свою пятую точку. –Мне было интересно, насколько вырос мой мальчик…

–Я не мальчик, – Мордред невозмутимо подобрал свою одежду и принялся не спеша натягивать штаны. –И не думаю, что тебе тут место, мама. Ты что, подсматривала за нами?

Моргана усмехнулась.

–Это для тебя имеет значение?

–Никакого, -пожал плечами юноша, надевая нижнюю рубашку, – но для тебя имеет, как вижу. Иначе ты бы не была здесь.

Эта девчонка…она крылатая!– последнее слово Моргана буквально выплюнула.

–Да, и что с того?

–Мордред, сын мой, послушай меня…

–Уходи, мама. Ты увидела, что хотела. От Хеллиг я не откажусь.

Она крылатая! Не нашей породы! Для неё ты игрушка всего лишь, сын!– Моргана вскочила со своего насеста и нервно заходила по комнате. – Пойми, дитя мое, такие как она используют людей для развлечения. Мы лишь куклы для них.

–Уходи мама, – голос Мордреда стал опасно тих, а юное нежное лицо исказилось и покраснело. –Не заставляй меня…

–Не заставлять тебя что?

Говорить то, что тебе не понравится! почти прорычал юноша.– Не хочешь уходить ты, уйду я.

С этими словами он поднялся и тяжелым, размашистым шагом покинул хижину.

Задремавший было над фолиантом Мирддин вскинулся, глядя на вошедшего человека. На сей раз человека. Длинные темнее, с густой проседью волосы волнами спадали на плечи мужчины, небольшой обруч темного золота венчал эту пышную гриву, тускло поблескивая. Глаза мужчины были того же темно-золотого цвета.

Мерлин, ты спал? мужчина дружески улыбнулся. –Прости, что разбудил тебя. Тут кое-кто желает тебя видеть…я не смог отказать ей…

–Присаживайся, Артур, – маг с улыбкой набросил на скамью тяжелый, подбитый мехами плащ. – И пусть войдет дама Аллорет, я все-таки не слишком стар, чтобы ощутить аромат её крыльев.

Ты всегда чуешь меня, Мирддин Сердце из Грёз.

Высокая темноволосая леди с парой жемчужно-белых крыльев за спиной вплыла в комнату, улыбаясь и кокетливо поправляя локоны.

–Моя крылатая леди, – Мирддин склонился перед женщиной в глубоком, и отчасти шутовском поклоне, что не ускользнуло от взгляда Артура.

Знакомый аромат… принюхалась дама Аллорет и повернулась к своему спутнику. –Артур, мой повелитель, надеюсь, не будет с моей стороны грубо попросить тебя оставить нас с Мирддином наедине?

Не говоря ни слова, король поднялся и покинул комнату. Когда звук его шагов стих, Аллорет с усмешкой взглянула на мага. Мирддин выдержал этот взгляд, сделав приглашающий жест.

–Располагайся, леди!

Она села, насмешливо глядя на волшебника, который кое-как замкнул застежки на фолианте и опустился в кресло напротив женщины-хэльве.

–А ты ненавидишь меня, Мирддин-Сердце из Грёз!– губы Аллорет тронула почти злая улыбка. –Думаешь, я не знаю, зачем сюда приходил Эйле? Этот идиот надеялся упросить тебя вернуть меня…

Нет… пожал плечами Мирддин, спокойно глядя в темные глаза хэльвианки, – он лишь сказал, что пожертвует всем, чтобы только ты была жива и счастлива. Пусть и с другим.

Мямля… презрительно бросила женщина. –Знаешь, потому и ушла я от него. Он слишком мягок…словно гнилые водоросли, податлив и жалок…Мужчина должен быть мужчиной…

–Мужчинам людей несвойственна верность, – ответил ей на это Мирддин. –Ты погубишь многих, Аллорет из Келлена, прежде, чем поймешь, что любовь твоего мужа поистине велика. Артур хороший человек и хороший король…

–Плевать мне на Артура, – огрызнулась хэльвианка, – и на остальных. Пусть хоть перебьют друг друга. Среди них нет ни одного стоящего мужчины. Я пришла к тебе, Мирддин, совсем по другому делу.

Несколько ошеломленный признанием женщины, волшебник не сразу отреагировал.

И чем презренный старик может помочь могущественной крылатой? наконец спросил он.

–Меня терзают сны, которых я не понимаю…которые мучают меня и не дают покоя, – нехотя призналась хэльве. Маг заинтересованно поднял седую бровь.

–Тебя мучают кошмары?

Не то чтобы кошмары… женщина нервным движением провела тонкими пальчиками по шее. – Просто очень странные сны…те, которых я знаю…но другие…Эйле…мальчишка, что подбивает клинья к Хел…странные места…жаркие…боль…вчера я проснулась от ощущения, словно все тело мое избито…Мирддин, позволь мне взглянуть в Око Судьбы.