Текст книги "Окоо судьбы (СИ)"

Автор книги: Дита

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

====== 1. Подземелья Ноттингема. Спасение. “Так просто ты не сдохнешь” ======

Голова болит. Руки и ноги словно погрузили в густую горячую патоку. Он ощущал прикосновения со всех сторон. Жадные, грубые прикосновения. Его волокли куда-то, а он был так слаб, что даже не был в состоянии сопротивляться. Голова безвольно болталась, черные длинные волосы мели грязный каменный пол.

А он ничего! словно из бесконечной дали доносится голос. Он не понимает, чего от него хотят. Голова раскалывается. Он даже не пытается оттолкнуть, когда грубая рука сжимает его волосы и мокрые губы прижимаются к его лицу. Только чуть отворачивает голову. Страшная слабость, тело словно в раскаленной патоке. Голова…он пытается собрать в кучку расползающиеся осколки сознания. Боль на миг вырывает его из окутавшего рассудок тумана. Он лежит на каменном ледяном полу, а жадные руки рвут на нём одежду, его держат крепко, не вырваться.

Нет…пожалуйста… он с трудом выталкивает слова в сухое пылающее горло. –Кто вы…

А он и правда красавчик! -произносит задумчивый голос. – Ну что, ребята, покажем этому аутлоу, что у нас есть, чем похвастать!

Он дрожит от холода, дрожит от грязных мерзких прикосновений. Их руки повсюду. Он стонет и вскрикивает, когда один из них больно сжимает его плоть. Их руки всё ещё на его теле, но они не двигаются. Он плохо понимает, что происходит. Те, что держат его за ноги, отодвигаются, давая дорогу. Он видит словно в алом тумане красивое юное лицо, холодные голубые глаза. Это лицо так знакомо…сознание снова уплывает куда-то, но он успевает…

–Помогите, – жалобно стонет он…– пожалуйста…помогите…

Гай из Гизборна повидал много чего в своей не слишком радостной жизни. Но то, что увидел, спустившись в подземелье, куда по словам слуги принесли пленника– аутлоу, наполнило его отвращением и к горлу подкатил тяжелый тошнотворный ком.

Он рявкнул и этот грязный сброд, называющий себя пехотинцами, расступился, давая ему дорогу. Гизборн увидел распластанное обнаженное тело, обрывки веревок на тонких запястьях, мокрые, блестящие от крови волосы. И лицо, при виде которого у него болезненно сжалось в паху. Локсли! Чертов Локсли, главарь этой проклятой шайки из леса! Первым порывом было развернуться и уйти, предоставив этим ублюдкам полную власть над поверженным врагом. В памяти за пролетевшие мгновения всплыло макание в озере, возвращение в Ноттингем в одном исподнем, те унижения, которым он подвергался с подачи этого грязного смерда. Но потом случилось что-то, чего Гай так и не смог понять, как ни пытался потом осмыслить. Глаза разбойника, расфокусированные, бездумные, неожиданно остановились на нём. Он потянулся, тяжело дыша, дрожа всем телом, глядя на окаменевшего от неожиданности Гизборна. А потом…

Помогите…пожалуйста…помогите… срывающийся слабый голос резанул по самому сердцу.

Гай отступил на шаг, пытаясь отогнать собственное кошмарное воспоминание. Он-десятилетний ребенок, лежащий на охапке залитой кровью соломы, протягивает руку к матери, идущей мимо конюшни. Сэр Эдмонд с плетью , стоящий над ним. Его собственная кровь, капающая с хвоста плети. И его мольба, обращенная к матери…мольба, оставшаяся без ответа…

Он смотрел на истерзанное худое тело, на измученное лицо с безжизненными глазами, на слабо шевелящиеся губы. Сколько раз этот чертов йомен унижал его! А теперь…теперь у него есть шанс отомстить. Но кому? Аутлоу настолько не в себе, что попросил помощи у заклятого врага…при мысли об этом у Гизборна снова оборвалось всё внутри. С пару минут он стоял, глядя на голого, покрытого кровью и синяками врага, взвешивая за и против и приходя к единственному верному решению. Разбойник снова задрожал, что-то умоляюще хныча. Он лежал в той позе, в которой оставили его пехотинцы, не пытаясь ни отползти, ни прикрыться, Гай против воли не мог оторвать взгляда от его худых бедер, на которых явственно проступали темные следы-кровоподтеки от жадных пальцев. Сорвав с себя плащ, Гизборн набросил его на изломанное, хрупкое тело, встал на одно колено, чтобы поудобнее перехватить врага. Голова Локсли безвольно упала ему на плечо. Подняв разбойника на руки словно ребенка, сэр Гай окинул сгрудившийся у стены сброд презрительным взглядом и вышел из камеры.

В его комнатушке сумрачно и прохладно. Сам он был привычен к холоду, камин тут совсем крошечный, но пленнику нужно тепло. Гай уложил разбойника на собственную постель, набросив сверху тяжелое одеяло из овечьей шерсти.

–Ты, повернулся он к испуганному слуге, явившемуся на его рёв протопи тут как следует камин. И пусть принесут побольше дров. Принесите сюда большую кадку из купальни, и чистый холст. И пошли за знахаркой. А теперь выметайся, живо!

Слугу как ветром сдуло. Гай знал, что его боятся куда больше, чем его лордства. При мысли о шерифе он усмехнулся и поднялся с постели, заходив взад-вперед по комнате. Старый хрен приедет не раньше, чем через месяц. Аббат забрал его в свои владения после того, как шерифа свалил тяжелый недуг. Оставив замок на своего первого рыцаря, де Рено отправился под крылышко к братцу. Гай впервые за долгое время чувствовал себя просто великолепно. Вот только сейчас…

Он наклонился над неподвижным телом, откинув край одеяла. Локсли был без сознания, но пока дышал. Гай нервно прикусил губу. Чертов сакс тихо похрипывал, не двигаясь, крови с его головы натекло изрядно. Видно, здорово его приложили. Гизборн осторожно раздвинул мокрые черные пряди и зашипел сквозь прикус. Огромная рваная рана пересекала голову от затылка до макушки. Видимо, били сзади, чем-то неровным и очень тяжелым. Гай угрюмо хмыкнул. Удивительно, что это отродье все ещё живо!

–Так просто ты не сдохнешь, – тихо произнес Гизборн, вытирая окровавленные пальцы о подстилку. –Тебя вылечат…а там…думаю, мне будет приятно напомнить тебе о том, как ты просил пощады…и о многом другом тоже…

====== 2. Сарацинки. Гай в растерянности. “Не пытайся быть хуже, чем ты есть”. ======

Знахарка притащилась когда камин был хорошенько растоплен, а Локсли как следует вымыт и завернут в чистую ткань. Всё это проделали две рабыни-сарацинки, чьи взгляды, бросаемые на пленника, были весьма красноречивы. Гай спустился вниз, отдать распоряжения на вечер. Когда же вернулся, одна из девушек, невысокая, изящная, с тоненькой талией и пышными бедрами, просматривающимися даже под мешковатой одеждой, преклонила колени перед ним.

–Мы закончили, господин, – её низкий, грудной, чуть хрипловатый голос заставил рыцаря внимательнее присмотреться к девушке. Длинные черные волосы спадали почти до пояса, шлейфом окутывая её изящное тело.

–Встань, – велел он, и когда она подчинилась, взял её лицо за подбородок, подняв навстречу своему. –Как звать?

–Лейла, господин, – спокойно ответила она, словно не замечая, как взгляд её золотисто-рыжих, почти кошачьих глаз действует на юного рыцаря. Гай полыхнул, как маков цвет. Он ничего не мог поделать с этой своей особенностью.

Останешься здесь и будешь ухаживать за этим… он кивнул на Локсли. Девушка обняла свою подругу, которая выглядела немногим старше и была пухленькой, с тяжелой грудью и бедрами.

–Господин, одной мне трудно будет. Позволь Амонет остаться со мной!

Это не входило в его планы, но Гай трезво оценивал силы девушки.

–Пусть останется и она тоже, – позволил он. – А теперь пусть твоя подруга спустится и принесет сюда поесть и вина…для меня и для вас обеих. Твоя подруга понимает наш язык?

–Не очень хорошо, – Лейла погладила пышечку по плечу. –Она знает всего несколько слов.

Она произнесла что-то по-аравийски, и пухленькая девушка, кивнув, убежала вниз.

–А ты? Ты неплохо говоришь по-нашему, – Гай заинтересованно взглянул на сарацинку.

–Я не всегда была рабыней, – девушка вскинула голову и обожгла молодого рыцаря рыжим взглядом. –Мой отец– повелитель правоверных Салах-ад-Дин!

Гай задумчиво взглянул в лицо хрупкой рабыне. Было что-то в ней, что не позволяло усомниться в её словах. Стало быть…

–Значит, ты принцесса…забавно…

–Так судил Аллах, – пожала плечами девушка, – кто мы такие, чтобы противиться его власти?

–Подойди, – Гай опустился в кресло, пристально глядя на девушку. Она приблизилась, спокойно глядя на него.

–Если ты задумал худое, господин, то противиться я тебе не могу, – её голос прозвучал словно гром небесный, заставив Гая отдернуть руку, которую он опустил было на бедро девушки. –Но то, что ты сделаешь, будет на твоей совести…

Гай поднялся, нависая над строптивицей как скала. Она встретила его бесстрашным взглядом золотистых глаз. Со стороны послышался жалобный стон. Гай вздрогнул, повернувшись. Локсли захрипел и снова застонал. Гизборн махнул рукой.

–Займись им, девушка…

Она бросилась на помощь Локсли, бережно приподняв его голову, нежно шепча, успокаивая.

Вернулась Амонет, полненькая сарацинка с пышными формами и нежным полу-детским лицом. Гай велел поставить второе ложе рядом с первым, что исполнили слуги. Амонет притащила целый поднос с жареным мясом, вином и сыром. Поев, Гай оставил немного мяса и сыра девушкам, а сам свернулся на своем ложе, наблюдая за двумя фигурками, снующими вокруг постели больного. Языки пламени в камине вырисовывали их четко и ясно, просвечивая сквозь тоненькие, потертые рубахи. И у молодого рыцаря не раз и не два перехватывало дыхание при взгляде на изящную пышнобедрую фигурку принцессы Аравийской. Он сам не заметил, как задремал.

Когда он проснулся, то не сразу вспомнил о произошедшем. Его собственная постель, рядом постель с неподвижной костлявой тушкой, едва прикрытой одеялом, две фигурки, спящие на подстилке в углу, тесно прижавшись друг к дружке.

Гай сполз с ложа и обошел постель пленника, наклонившись над ним. Знахарка неплохо потрудилась. От больного исходил сильный запах трав, среди оттенков Гизборн разобрал аромат зверобоя. Волосы ему остригли и тщательно обрили голову, чтобы можно было заняться вплотную раной. Без своей буйной гривы разбойник выглядел почти ребенком. Целебный бальзам из трав покрывал чудовищную рану густым слоем. Дыхание раненого стало спокойнее и ровнее, хотя он иногда постанывал. Взгляд Гая скользнул по изможденному лицу, заляпанной бальзамом подстилке в угол, где спали девушки. Сарацинская принцесса пошевелилась, вздохнув во сне, рубашка на ней задралась и Гай судорожно сглотнул, ощутив как снова заполыхали щеки при виде гладкого смуглого бедра и чего-то ещё, темного мягкого пушка, краешек коего виднелся из-под рубахи. Девушка снова зашевелилась, просыпаясь, а Гай стоял столбом, не в силах оторвать зачарованного взгляда от открывшейся красоты.

Господин? Лейла открыла глаза и торопливо одернула задравшуюся рубаху. Гизборн отступил на шаг, всеми силами стараясь выглядеть спокойно, даже не подозревая, что с физиономией ярко-красного цвета это не то что бы затруднительно. Сарацинка же и не думала краснеть, хотя из одежды на юном рыцаре оставались лишь исподние порты. Напротив, её взгляд был полон вполне искреннего интереса и восхищения, что в общем-то было закономерно– Гай сам не подозревал, как привлекательно выглядит его мускулистая тушка и белоснежная кожа. Некоторое время молодые люди молча пялились друг на дружку. Первым опамятовался рыцарь и тут же почти бегом бросился к своей постели, рядом с которой бросил ночью одежду.

–Я спущусь вниз, – сказал он, одеваясь, -а вы будьте тут. Если что-то понадобится, отправишь свою подружку. Я пришлю вам еды и питья.

Спустившись вниз, он отдал несколько распоряжений по поводу завтрака и после того, как накрыли на стол, велел отнести часть еды в его покои. Затем почти до обеда занимался обыденными делами, присматривал за порядком, вершил суд, тренировался. Тренировки проходили на внутреннем дворе и он даже не подозревал, что за ним неотрывно наблюдает пара темных восхищенных глаз из крохотного оконца на верхнем ярусе.

–Он красивый, – мягко сказала Амонет, тронув подругу за плечо, – хотя и не такой, как этот. Но он ведь франк, христианин…

Лейла кивнула, не сводя глаз с тренирующегося на дворе юного рыцаря. Амонет с тихим вздохом принялась отирать тело раненого, покрытое крупными каплями испарины, чистым куском холста, смоченным в горячей воде. Её руки ловко сновали, она почти завершила работу, оставалась только спина. Амонет попыталась приподнять тело юноши, но сил было мало. Тогда она бережно перевернула его на бок. Осторожно омыла плечи, спину, острые выступающие крылья лопаток.

Жалобный стон заставил её подпрыгнуть от испуга. Почти сразу подбежала Лейла.

–Что случилось? Ты сделала ему больно?

Нет! в голосе Амонет был почти суеверный ужас.

–Тише, не кричи, – принцесса зажала рот подруге маленькой сухой ладошкой. – Давай перевернем его. Мне кажется, ему стало худо из-за смены позы. Ведь знахарка говорила, чтобы мы старались не тревожить его.

Вдвоем девушки перевернули раненого, укрыв его чистым куском холста и поверх одеялом из шкур. Юноша снова застонал, а потом открыл глаза. Амонет тихо охнула. Она не слышала тяжелых шагов сзади и не видела навившего над ними торса Гая из Гизборна. Огромные зеленовато-прозрачные озера, полные отчаянной боли смотрели на неё с лица, которое казалось лицом ангела. Потом раненый протянул руку.

Помогите… его голос прозвучал слабо и по-детски устало, -помогите…

Гай вздрогнул. Сам не понимая, что делает, он протянул руку и сжал тонкие пальцы аутлоу. Как ни странно, это прикосновение сразу успокоило пленника. Он ответно сжал руку рыцаря в своей и вздохнул с видимым облегчением. Гай опустился на край постели, в смятении глядя на беззащитного врага. Совсем не так он представлял себе их встречу и свою сладкую месть. Он мечтал о том, чтобы заставить этого аутлоу страдать, вкусить все те унижения, что выпали на его собственную долю. Но сейчас, сидя на краю его постели, с ладонью, находящейся в плену слабых пальцев разбойника, врага, сэр рыцарь думал совсем о другом. Он возвращал в памяти собственную боль и отчаянное желание вцепиться вот так в руку, способную защитить его от ненависти и жестокости.

Больно… – донесся до него жалобный шепот. Гай вскинул голову. Разбойник закрыл глаза, из-под тяжелых темных ресниц струились слёзы. Пухленькая сарацинка, чья мордашка была тоже мокра от слёз, торопливо опустилась на колени подле постели и принялась ласково поглаживать грудь и лицо раненого, словно это могло как-то его успокоить. Как ни странно, её действия возымели эффект и разбойник заметно расслабился, хотя так и не выпустил ладонь Гая из своей руки. Гизборн осторожно высвободил пальцы и поднялся с постели. Его немного колотило.

–Господин, – мягкая ладошка легла на его плечо, – ты бледен, присядь, я налью тебе вина.

Он вздрогнул, глядя на Лейлу, которая смотрела на него сочувственно. Затем тяжело опустился, почти рухнул в кресло. Пальцы жгло, словно рука разбойника была раскаленной. Гай поежился, глядя, как сарацинка наливает вино в чистый кубок. Она подала ему кубок и, забирая его, Гай коснулся ненароком её пальчиков. Снова хлестнула горячая, сносящая рассудок волна.

–Присядь, – он обнял талию девушки, заставив её опуститься ему на колено. –Сарацинские женщины мудры и искушены в наслаждениях. Кроме того почти все они– ведьмы, умеющие читать в сердцах людей. Прочти в моем сердце!

Он осушил кубок, глядя на неподвижно замершую девушку. Она казалось, о чем-то глубоко задумалась. Наконец, когда Гай уже отчаялся получить ответ на свой вопрос, она вскинула голову, опалив его взглядом рыжих глаз.

–Ты пытаешься быть жестоким и подлым, хотя это не в твоей природе, – тихо сказала девушка, – ты одинок и тебе тягостно твоё одиночество. Ты пережил личный ад, тебе было очень тяжело. Тебя предавали и поступали с тобой подло…но даже сейчас свет и чистота все ещё в твоем сердце. Ты чище и благороднее многих из тех, кого видели мои глаза…

Гай молча смотрел на сарацинку, потрясенный тем, как глубоко она заглянула. Словно сунула руку в самые глубокие темницы его измученной души и вытащила клубок извивающихся червей и змей, точивший её изнутри. Словно поняв, как сильно зацепила его, девушка протянула ладошку и нежно погладила Гизборна по волосам.

–Не старайся быть хуже, чем ты на самом деле есть. Просто будь собой, мой господин…отпусти своих призраков и демонов. И ты поймешь, что есть не только ненависть и злоба людская, но и искренняя любовь и привязанность.

Привязанность… Гай смотрел на неё больными глазами. –Для меня нет привязанности…и нет любви…

Она едва успела встать с его колена, как он вскочил, отбросив ногой зазвеневший об пол кубок.

Ты на самом деле глубоко смотришь, Лейла… хрипло произнёс он. –Но тогда загляни в сердце и душу этого отродья! И скажи, какая судьба ждет его? И не ошибись, принцесса Аравийская, иначе я отдам тебя своим солдатам…а перед этим…

Он схватил девушку в объятия и прежде, чем она успела опомниться, жадно впился в её губы.

К вечеру разбойнику стало хуже. Он метался и бредил, звал кого-то, видимо, друзей. Пришедший по просьбе Лейлы Гизборн непонимающе уставился на девушку.

Я то тут чем могу помочь?

Она бросила на него усталый взгляд.

–Просто присядь и подержи его за руку. Мы не должны пренебрегать ничем, чтобы успокоить его. Однажды это помогло…

Гай был совершенно неуверен в том, что это поможет снова. Но видимо, какими-то фибрами души аутлоу уловил его присутствие и открыл глаза. Огромные, казавшиеся омутами на исхудалом, обтянутом исцарапанной кожей лице, они притягивали, сводили с ума, в них Гай словно видел себя маленького, беззащитного перед чужой ненавистью. Словно в каком-то безумном наитии он схватил руку врага, стиснув тонкие горячие пальцы, и ощутил ответное пожатие. Разбойник дышал хрипло, периодически срываясь на стоны и невнятные мольбы. Гай положил руку ему на грудь, поглаживая, как это делала днем раньше Амонет. И постепенно разбойник успокоился. Обе сарацинки метались как на пожаре, меняя воду, обкладывая пылающее тело юноши мокрыми тряпками, чтобы сбить жар. А Гай сидел, сам не свой от душевной боли, от всплывших горьких воспоминаний.

Было уже глубоко за полночь, когда жар спал, и измученные девушки повалились на свою подстилку. Гай не стал будить их. Не раздеваясь, он прилег на край разбойничьей постели и почти сразу же уснул. Сны его были тревожны и возвращали в прошлое. Вот он снова прибегает к матери, ища утешения, а натыкаясь лишь на страх и эгоизм. А вот сэр Эдмонд бросает его на копну сена, поудобнее перехватывая плеть. И снова эти жуткие глаза, холодные, безразличные глаза матери…

====== 3. Дни в Ноттингеме. Сарацинские ангелы. Ангел для Гизборна. ======

Гай застонал и проснулся. Опять! Эти чертовы кошмары, наверное, никогда его не оставят. Он обессилено уткнулся носом в плечо тихо похрипывающего разбойника. И едва не подпрыгнул, ощутив прикосновение. Слабая, бесконечно слабая рука неловко гладила его по плечу, словно утешая. Гая затрясло. Он смотрел на разбойника в тусклом неверном свете почти угасшего камина и нарождающегося утра. Глаза Локсли были полуоткрыты, он чуть повернул голову, глядя на Гизборна расфокусированным безвольным взглядом младенца…и мягко гладя его по плечу, словно успокаивая. Гай перехватил его руку, оторвав от своего плеча. Разбойник никак не прореагировал. Гай положил руку на грудь парню и поднялся с ложа.

Светало. Тело ныло от усталости. Гизборн подошел к спящим вповалку девушкам и наклонился, тронув плечо Лейлы. Она проснулась мгновенно, глядя на него немного всполошено.

–Идем…

Они вышли из комнаты, очутившись в холодном коридоре. Девушка поежилась, обхватив плечи ладошкам

и и переминаясь с ноги на ногу.

–Чем я могу быть полезной, господин?

Гай неожиданно для себя погладил её по пышным волосам.

–Мне сегодня придется уехать. Оставляю на тебя этого…йомена…и…

Он замялся, сверля взглядом свои сапоги. Мягкая ладошка тронула его лицо.

И? прошелестел ласковый голос. Гай вздрогнул.

Я не…не бойся, я не отдам тебя…солдатам… пробормотал он, снова отчаянно краснея.

–Ты странный, мой господин, – нежно сказала Лейла, глядя на него своими обжигающими глазами. –Столько ненависти и боли…но это лишь корка…всего лишь корка на кровоточащей ране…она сойдет, дай только время…

Да…корка… Гай с неожиданной болью сжал её ладошки в своих ручищах, – я не знаю, как освободиться от неё…я такой, какой есть…

–Освободиться трудно, – Лейла неожиданно подалась ему навстречу, стоя почти вплотную. –Но если смягчить корку, то снимется она легче…и без боли…

Он не помнил, как она вдруг очутилась в его объятиях, был только мир, собравшийся в единую точку– её мягкие нежные губы, такие сладкие, такие удивительно…добрые…и её нежные руки, обвивающие его шею…

Ему показалось, что прошла вечность прежде, чем они снова смогли воспринимать ,окружающее. Он продолжал держать её в объятиях, прижимая к себе. Она погладила его по отросшим волосам.

–Приятно понять, что я не ошиблась, – прошептала она в его дрожащие губы, всё ещё хранящие вкус её губ. –Иди…и да хранит тебя Аллах, господин мой…

В её объятиях ему было так спокойно, как не было никогда до сих пор. Он нехотя опустил её на пол.

–Я велю исполнять твои поручения и любое твоё требование будет выполнено, – произнёс Гай, наконец сумев взять себя в руки. –Пока меня не будет, ты ни в чем не получишь отказа.

–Благодарю, мой господин, – мягко улыбнулась девушка, – слишком много для жалкой рабыни…слишком большая честь…

Даже для принцессы? неожиданно для себя улыбнулся Гай, продемонстрировав ямочки на щеках. В ответ нежные губы прильнули к его руке и спустя миг она исчезла за дверью. Гай вздохнул, стараясь унять дрожь. Затем спустился в общую залу и подозвал старшего над слугами.

Шли дни. Гай старался проводить как можно больше времени в своей берлоге, ставшей внезапно самым уютным и теплым местом в мире. Лейла смотрела на него теплыми глазами-солнышками, от этого взгляда у бедняги все внутри обрывалось и сердце начинало гулко колотиться, выстукивая её имя «Лей-ла, Лей-ла». Однако, вскоре ему снова пришлось отлучиться надолго. Почти седьмицу его не было в Ноттингеме.

Робин из Локсли понемногу выходил из того жуткого состояния, в которое его ввергла травма и перенесенное потрясение. Спустя десять дней он уже мог сидеть и самостоятельно есть похлебку, которую отменно варила Амонет. Пухленькая сарацинка старалась как могла порадовать чем-нибудь вкусненьким красивого юношу, который, несмотря на болезнь и лишение роскошной шевелюры казался ей удивительным. Она как могла старалась расшевелить и развеселить его.

И бедняга Гай, вернувшийся домой и первым делом поспешивший наверх, застал потрясающую картину. Отбивая ритм на деревянном ведерке, что-то напевая, сидела у камина Лейла, а полненькая Амонет танцевала посреди комнаты практически нагишом, как-то по – особому потряхивая бедрами, в одной нижней юбке и с распущенными волосами, прикрывающими пышные прелести. Гай застыл с разинутым ртом и отпавшей челюстью, пока Лейла не заметила его и не выронила импровизированный бубен. В рыжих глазах мелькнула самая откровенная ревность. Что-то резко рявкнув подруге, принцесса резво подбежала к Гизборну.

–Мой господин так рано вернулся, – проворковала она, помогая ему стащить плащ и кольчугу. –Мы не ждали тебя так скоро, вот Амонет и решила сплясать в надежде, что это немного взбодрит нашего пациента.

А…да… Гай шумно сглотнул, пытаясь унять дрожь и прижимая ладони к полыхающим щекам, – от такого и мертвый бы поднялся из могилы…

Амонет шустро напялила свои драпировки, поклонилась и вышмыгнула из комнаты. Локсли потянулся за ней, пытаясь встать. Гай и Лейла едва успели подхватить его.

–Я же говорил, – Гаю наконец удалось взять себя в руки, – мертвый и то вскочит.

Нети! Локсли укоризненно посмотрел на Гизборна и Лейлу, волочивших его к кровати. – Нети ушла…

–Она сейчас придет, – Лейла помогла усадить бывшего разбойника на постель и бросила на Гая быстрый взгляд. –Ты хочешь, чтобы она пришла?

Да… Локсли застенчиво улыбнулся, -Нети красивая…и добрая…а ты кто?

Лейла погладила его по ёжику начавших отрастать волос, коснувшись толстого уродливого рубца, пересекавшего голову.

–Я Лейла. Приляг, ты и так слишком долго сегодня сидел.

Локсли покорно лёг, но его пальцы крепко сжали руку Гая, который был вынужден опуститься рядом с ним. Это прикосновение давнего врага нервировало Гизборна, но он заставил себя сидеть спокойно, только вопросительно взглянул на Лейлу. Сарацинка присела рядом.

Ты знаешь, кто это? спросила она, мягко поглаживая юношу по груди тем жестом, что всегда успокаивал его. Локсли неожиданно кивнул.

Да…он спас меня…было больно…так больно…они держали меня…делали больно… он беспомощно съёжился. –Он спас…

–Его зовут Гай, – Лейла бросила быстрый взгляд на Гизборна, который растерялся от того, что разбойник не узнал его. –Ты запомнил?

Локсли кивнул, продолжая держать руку Гизборна.

–Да…а где Нети?

Нети сейчас придет, Лейла поднялась и незаметно стиснула пальцы свободной руки Гизборна.

Они вышли в коридор и почти сразу нырнули в соседнюю дверцу. Это была вторая кладовая, в которой хранились различные предметы обихода и ткани. Руки девушки обвились вокруг шеи юного рыцаря. Поцелуй был голодным и невероятно сладким. Гай прислонился к какой-то корзине, чтобы не упасть.

–Мы не должны надолго оставлять его одного, – сарацинка прильнула к груди юноши, блаженно вздохнув, – но прости меня, господин, твоя раба не могла удержаться…

Гай поддел подбородок девушки пальцами и запечатлел на чуть припухших губах новый поцелуй. Некоторое время они просто смотрели друг на друга, словно стараясь вобрать в себя любимые черты. Потом Гай неожиданно бодро рванул на выход. И, как оказалось, вовремя. Держась за стенку и пошатываясь как колосок под ветром, разбойник пытался сойти по лестнице вниз. Гай крепко перехватил его поперек тощего пуза и поволок обратно, невзирая на протестующие вопли.

Неугомонный! Лейла огляделась, чтобы убедиться, что на голос Локсли не сбежалось ползамка. –Господин, не тряси его так, у него рана откроется.

Гай толкнул беглеца на постель и навис над ним, крепко сжав подбородок и развернув физиономию аутлоу навстречу своей разъяренной роже.

–Только попробуй ещё раз выйти из комнаты без моего разрешения…

–Господин…

–Только попробуй…-Гизборн так сдавил челюсть юноши своими железными пальцами, что тот застонал. Лейла положила руку ему на плечо.

–Гай, он тебя не понимает!

Гизборн отшатнулся, глядя на полные животного страха глаза Локсли. Бывший главарь шайки походил на напуганного ребенка. Но то, что произошло дальше, глубоко потрясло Гая. Аутлоу неожиданно подался вперед, и погладил его по руке. Гай окаменел. А разбойник все гладил его, заглядывая ему в лицо своими глазищами, в которых плескался отчаянный страх. Гай отдернул руку так быстро, словно прикосновения Локсли были касаниями раскаленного металла.

Бессильно опустившись в кресло, Гизборн поднес к лицу собственную руку, ту, которой касался разбойник. Кожа горела пламенем, хотя на ней не было никаких следов. Лейла опустилась на колени, глядя на него снизу-вверх.

Я ведь говорила уже, что ты для него больше, чем просто кто-то. Он помнит, как ты спас его от своей мерзкой солдатни. Это то воспоминание, что сейчас главенствует в нем. Сейчас ты– главный человек в его жизни. В той жизни, которую он сохранил благодаря тебе.

–Он…я думал, он будет помнить, – глухо пробормотал Гай, глядя на свернувшегося калачиком на постели Локсли. –Он сошел с ума?

–Можно и так сказать. Он словно вернулся в то время, когда был ребенком, – кивнула Лейла. –Думаю, это от удара по голове. Наши врачи говорят, что такое случается.

Получается, он сейчас дитя?– Гай поежился. Он был солдатом, привыкшим к хорошей драке, битве. Меч в руке и нормальный враг перед ним– вот это было настоящее, вполне реальное. Он любил это. А вот непонятного и странного он боялся до судорог, и призраки-привидения были не страшнее его заклятого врага, вдруг превратившегося в беззащитного ребенка, считающего его своим спасителем. Гай схватился за голову, уже жалея, что просто не прикончил чертова аутлоу.

Хлопнула дверь и Амонет поставила на небольшой столик поднос с мясом и хлебом, и с кувшином крепкого вишневого вина. Лейла поднялась и помогла подруге придвинуть стол к креслу, чтобы рыцарь мог поесть. Гай налил вина в бокал и тяпнул как следует, чтобы привести в порядок разбегающиеся мысли. Затем повернулся к разбойнику.

–Иди сюда, сядь.

Амонет помогла аутлоу занять место у стола, набросив на его спину одеяло. Эта забота не ускользнула от взора рыцаря.

–Вижу, твоей подружке нравится заботиться о нем, – заметил он, обращаясь к Лейле. Принцесса пожала плечиками.

–Немудрено, мой господин. Этот юноша весьма одарен красотой. Я не удивляюсь моей подруге. Она влюблена, только и всего.

–Она влюблена, только и всего.

–Нети добрая, – аутлоу устало прислонился к девушке, которая присела рядом, поддерживая его, чтобы не упал. Залившись стыдливым румянцем, пухленькая сарацинка осторожно приобняла его за плечи, устраивая поудобнее. Подождав, пока Гай примется за еду, девушки присоединились к нему, причем Амонет отрывала небольшие кусочки жареного мяса, стараясь накормить прежде всего Локсли, который старался жевать тщательно, но пару раз едва не подавился. Есть твердую пищу ему пока ещё было трудновато. В конце концов он уснул, так и не дожевав предложенный кусочек. Амонет осторожно вытащила непрожеванное мясо у него изо рта и без малейшей брезгливости съела сама. Затем уложила бывшего разбойника, заботливо укрыв одеялом и подоткнув со всех сторон.

–Мой господин, -Лейла лукаво усмехнулась, – не желает ли мой господин, чтобы я покормила его?

Гай сделал солидный глоток и взглянул на сарацинку с явным одобрением в слегка «поплывших» глазах. Поудобнее устроившись на его колене, девушка с энтузиазмом взялась за дело…

====== 4. Столкновение с шерифом. Любовь Амонет. ======

Амонет была влюблена впервые в жизни. Красота юноши затронула её сердце, но не меньше покорила его беспомощность. Он нуждался в ней, в её заботе. Как у многих женщин у Амонет был весьма развит материнский инстинкт, она вся погрузилась в заботы о больном пленнике. И немудрено, что вскоре их странные, болезненно-нежные отношения дошли до определенного момента.

Прошло уже почти три месяца с того дня, как Гай забрал Робина из подземелья, не дав наемникам расправиться к ним. Вернувшемуся в родные пенаты шерифу Гизборн не моргнув глазом, соврал, что раненый в его берлоге– родной брат его рабыни Лейлы. К тому времени он успел рассчитаться с наемниками и раскидать тех слуг, что были в курсе, по отдаленным владениям шерифа. Лейла, ради которой он, собственно, согласился на эту авантюру, не осталась в долгу и теперь холодными зимними ночами согревала юного рыцаря в его постели. Гай даже подумать не мог, что может быть так приятно, когда ты кому-то нужен. Но больше всего его поражало то, как радовался Робин его приходу. Юноша улыбался и старался дотронуться до своего покровителя, хоть как-то сделать тому приятно. Сам он уже вполне окреп, и ему нравилось бродить по замку, иногда помогая слугам. Гай позволил ему это, от души надеясь, что разбойник окажется неузнанным. Локсли звал его по-имени, но Гай почему-то не ощущал обиды. При мысли о том, что аутлоу, его заклятый враг, бегает за ним хвостом, стараясь услужить, весьма льстила уязвленному самолюбию. Но постепенно Гай заметил, что и сам скучает или озирается в поисках Локсли, когда того не видно. Его в основном боялись, а шериф просто орал на него время от времени, унижая перед всеми. Тем сильнее был контраст с тем поистине безграничным обожанием, что испытывал к нему бывший разбойник. Случай, произошедший в один из зимних дней, окончательно утвердил Гая в мысли, что Локсли ему больше не враг.