Текст книги "Эмигрантка в Стране Вечного Праздника"

Автор книги: Диана Луч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

******

В вопросе нетерпимости по отношению к людям другой национальности достойную конкуренцию Маримар составила слушательница тех же курсов по имени Аделина. Если Маримар походила на пещерную жительницу, каким-то чудом научившуюся воспроизводить у себя на лице аляповатое разноцветье, которое в её представлении было макияжем, то Аделина на её фоне выглядела исключительно образованной и разносторонне развитой девушкой. К тому времени она успела закончить дизайнерское профтехучилище и получить пару дипломов каких-то курсов, организованных биржей труда. Помимо того, что Аделина была толстой и неуклюжей девушкой, ей было свойственно настолько черное чувство юмора и такой набор комплексов, что любого, кто пробовал с ней заговорить, тут же бросало в дрожь, поскольку создавалось ощущение, что она ненавидела весь белый свет, каждый житель которого перед ней в чём-нибудь провинился. Нетрудно было догадаться, что Аделина не пользовалась популярностью у сильного пола, отчего, безусловно, страдала, и, как следствие, открыто недолюбливала симпатичных девушек, к числу которых относились некоторые её коллеги по курсам. Впрочем, за неимением вышеперечисленного или же в качестве компенсации такового, Аделину отличала гипертрофированных размеров гордость за свою принадлежность к тем слоям общества, в которых царил достаток и экономическое процветание. Учитывая её внешние данные, разумеется, ни о каких голубых кровях и речи быть не могло. Зато семейство Аделины, благодаря собственному бизнесу, приносившему неплохие доходы, проживало в красивом каменном доме внушительных размеров, с большим садом и летним бассейном. Все они ездили на автомобилях дорогих марок, на выходных питались в изысканных ресторанах, в отпуск отправлялись на тихоокеанские острова и могли позволить себе многое другое из того, на что у обычного люда не хватило бы денег. Всё это, с точки зрения Аделины, давало ей право поглядывать свысока на рабочую молодёжь, посещавшую те же самые курсы. Никто из них не мог похвастаться таким, как у неё, «купеческим» происхождением. Однажды, проезжая на машине рядом с Аделининым домом, я издали увидела её в окружении близких родственников: отца, матери, бабушки и дедушки – и при этом в глаза мне бросилось, что самый стройный из них весил порядка ста двадцати килограммов. Полагаю, именно это объясняло, почему бассейн около их виллы был заполнен водой менее, чем наполовину.

Теперь сделаю небольшое лирическое отступление на тему того, почему в провинциальных районах Страны Вечного Праздника около половины населения своими телесными формами напоминало гиппопотамов, моржей, тюленей и других животных с подобными габаритами. Как ни странно, виновата в этом была культура, но не в артистическом или интеллектуальном варианте, а так, как обычно её представляет себе население сельской глубинки. Так уж повелось, что, помимо посещения местных ресторанов, никакого другого развлечения у большинства сельских жителей Страны Вечного Праздника не было. Некоторые из них регулярно наедались от пуза, а другие в таком же объёме ещё и напивались. Те, кто побогаче, шли в дорогие рестораны, а те, кто победнее, трапезничали в заведениях рангом пониже. Систематическое переедание не могло не отразиться на телесных пропорциях «культурно» отдыхающего населения, и зачастую можно было видеть прогуливающиеся по селам семейства, в которых все от мала до велика казались беременными на седьмом-восьмом месяце, включая девяностолетних старух и малолетних детей. Выпятив вперёд круглые животы и громко пыхтя, они вышагивали по сельским улицам, двигая мощными бёдрами так, что, глядя на них, невольно вспоминались старинные паровозы.

К слову сказать, таким пониманием культурного времяпрепровождения у сельчан небезуспешно пользовались в своих корыстных целях некоторые политики. Одному из них даже удалось построить на этом многолетнюю политическую карьеру. Раз в год он устраивал для жителей своего региона самые настоящие праздники обжорства. Помощники этого политика отправлялись за город на природу, выбирали большую поляну, устанавливали на ней оборудование для жарки шашлыков и объявляли начало праздника. В назначенный срок туда подъезжало несколько фур, груженных коровьими тушами и бочками с вином, а два десятка поваров там же приступали к разделке мяса, которое резали на куски, нанизывали на шампуры, хорошенько поджаривали над раскалёнными углями и потчевали этим блюдом со стаканами вина всех желающих. Ежегодно на этот праздник приходило такое количество людей, что иногда за бесплатной порцией вина и шашлыка выстраивались длинные очереди. Когда съестные запасы подходили к концу, вышеозначенный политик, принимавший участие в этой народной трапезе, отдавал приказ доставить ещё столько же еды и выпивки, и тогда один за другим к поляне подъезжали грузовые машины, заполненные бочками вина и освежёванными коровьими тушами. Это празднование длилось целые сутки, поэтому количество выпитого и съеденного достигало гигантских масштабов. Шутка ли сказать, но за счёт организации массовых праздников обжорства этот господин приобрёл авторитет самого достойного политика региона и сумел удержаться на своём посту завидное количество лет.

******

Теперь настало время разъяснить, почему я завела речь об Аделине. Для этого уделю пару слов истории её взаимоотношений с эмигрантами. Несколько десятков лет назад родители Аделины узнали о пострадавших от взрыва на Чернобыльской АЭС детях и изъявили желание принимать их у себя дома каждое лето. У них самих была дочь, поэтому выбор подруги для неё остановился тоже на девочке. Сказано – сделано, и, начиная с того времени, ежегодно в начале июля на побывку к родителям Аделины социальные службы стали направлять по девочке Аделининого возраста, поначалу с Украины, а затем из российских детдомов и малообеспеченных семей. Нетрудно предположить, что ни одна из них не обладала крупными телесными формами. Иначе говоря, худенькая российская или украинская девчушка на фоне толстенной европейской подруги выглядела настоящей королевой красоты. Аделину это не на шутку раздражало, и, как следствие, она отрывалась на своей гостье по полной программе. На практике это выглядело так. «Купеческая дочь» уводила иностранную гостью на прогулку и знакомила со своими соседями и друзьями приблизительно так, как показывают подаренного щенка или котёнка. Аделина то дёргала её за подол платья, то разражалась диким хохотом, то крутила пальцем у её виска, а ни слова не говорившая на местном языке и не понимавшая, чего же от неё хотят, девчушка от этого ещё больше смущалась и замыкалась в себе. Этого-то и добивалась её разжиревшая европейская подруга. «Вы только посмотрите на эту забитую! Она небось там, в Сибири, в берлоге живёт и еловые шишки жрёт, ха-ха-ха!», – тыча в неё толстым, как сарделька, пальцем, ухахатывалась Аделина. Вдоволь навеселившись, она отстранялась от девочки, будто знать о ней ничего не хотела, и бедняжке, боявшейся потеряться в незнакомой местности, ничего не оставалось, кроме как следовать за Аделиной по пятам, как какая-нибудь собачонка. В конце концов, надменной «купчихе» и это надоедало, тогда она отводила иностранную гостью домой, а сама возвращалась в компанию сверстников, чтобы ещё раз обсудить с ними поведение «чудноватой дикарки». Что касается Аделининых родителей, то они более чем серьёзно подходили к вопросу питания, не только своего собственного, но и тех, кто оказывался у них в гостях. Чем только они не потчевали свою зарубежную гостью, расставляя перед ней огромное количество всевозможных лакомств, а ту с непривычки после первого же блюда клонило в сон. Когда в рот девочке больше ничего не лезло, довольная этим обстоятельством Аделина радостно уминала за обе щёки всё остальное. «Откуда мне об этом известно?» – спросите вы. Да от самой Аделины. Всё это она рассказала мне вот так просто, даже не по секрету, с нескрываемым удовольствием фашистки, от души поиздевавшейся над десятком российских и украинских ребятишек. Аделину чрезвычайно раздражало поведение этих детей. Как выяснилось, погостившие месяц-другой у неё дома девочки почему-то не изъявляли желания туда возвращаться. Когда родители Аделины пытались локализовать их через социальные службы, то некоторые совсем не отзывались на их обращение, а другие отделывались короткой фразой: «Спасибо, но мне что-то не хочется снова туда ехать». «Ты представляешь, какие свиньи?! – рассказывая это, таращила на меня тёмно-карие глаза Аделина. – Мы их тут кормим, выгуливаем, а они ещё и рожи корчат! Смотрите, какие гордые… Ну и пусть там у вас пухнут с голоду! А я тебе честно скажу. Лично мне все эти русские и украинские молокососы давно уже поперёк горла! Ненавижу я их, не-на-ви-жу! Ведь это надо, какое неблагодарное и омерзительное хамьё!»

А теперь предлагаю взглянуть на эту ситуацию глазами тех самых детей, отправленных на побывку в далёкие европейские дали. Нетрудно себе представить, как себя чувствует человек, а в данном случае – ребёнок с по-детски уязвимой психикой, над которым на не понятном для него языке регулярно потешается такая вот Аделина. Скажите, понравилось бы вам, если бы вас выводили на прогулку, как какую-нибудь собачонку, которая вынуждена бежать по пятам за своей хозяйкой? И что бы вы сказали по поводу культурного содержания семейки, которая прибывшему из другой страны ребенку не сумела предложить ничего, кроме усиленного питания? Будто никаких детских развлечений в европейских странах и в помине нет… И всё же больше всего поражает то, как родители Аделины умудрились не заметить регулярных издевательств своей дочери над гостившими у них девочками из других стран. Или они просто делали вид, что ничего такого не происходит? А самое главное, куда смотрели европейские органы опеки, ежегодно направлявшие в эту семью девочек из далёкого зарубежья?! Неужели квалифицированных психологов, участвовавших в распределении детей на летний отдых, не насторожил тот факт, что ни один ребенок не хочет возвращаться в Аделинино семейство? Вряд ли при таком подходе описанный случай единичен, а это в свою очередь означает, что подобный «отдых» в Европе для многих детей может закончиться глубокой психологической травмой. Факт остаётся фактом: иногда приёмные семьи не испытывают к своим маленьким иностранным гостям ни любви, ни жалости, ни уважения, а желание взять их к себе на время продиктовано лишь откровенным любопытством, с которым посетители зоопарка рассматривают диковинных зверушек. Но ведь дети абсолютно в любом возрасте подобное отношение к себе чувствуют и осознают, что парочка крупнотелых европейцев взяла их на потеху себе и своим невоспитанным и зажравшимся отрокам. Купить тарелкой супа искреннее расположение ребёнка не-воз-мож-но! Понимают ли это работники европейских служб опеки?

******

Между тем, на курсах по подготовке воспитателей для групп продлённого дня после трёх месяцев регулярных занятий, наконец, наступил долгожданный момент получения дипломов. В качестве последнего условия для достижения этой цели необходимо было сдать короткий экзамен и поучаствовать в анонимном тестировании на предмет содержательности прослушанного курса. Вопросы экзамена оказались очень простыми, и все мы быстро написали свои ответы на бумаге. Сразу после этого Марк с Эрнестом положили перед каждым из нас по экземпляру анонимной анкеты и попросили как можно подробнее изложить свою точку зрения о том, что нам больше всего понравилось на курсах и что нет. Нисколько не сомневаясь в искренности их намерений, я приступила к её заполнению, стараясь выразить своё мнение с позиции человека с высшим педагогическим образованием. В своём рассуждении я отталкивалась от конкретных фактов, и в итоге критики получилось больше, чем похвал. Впрочем, все свои замечания я изложила в предельно мягкой форме и в виде пожеланий на будущее, чистосердечно полагая, что сумею убедить устроителей курсов в необходимости преобразования содержательной стороны обучения. Пока я заполняла анонимную анкету, оба шефа пристально за мной наблюдали и о чём-то между собой перешептывались. Как только я поставила точку и перевела взгляд в окно, ко мне быстрым шагом приблизился Эрнест и рывком вытащил из-под моего локтя заполненный анкетный лист. Затем он отошёл к преподавательскому столу и, нисколько не стесняясь того, что всё это происходило у меня на глазах, вперился взглядом в мой листок с записями. Чем дольше Эрнест вчитывался в характеристику своего курса, тем больше багровел лицом и нервно сучил ногами. Закончив чтение, он со всей силы вдарил моей анкетой по столу и бросил в мою сторону ненавидящий и одновременно многообещающий взгляд. Что именно он обещал, я поняла уже на следующий день. Репрессия за правдивое высказывание не заставила себя долго ждать и состояла в том, что на заключительном собрании слушателей курсов диплома мне не выдали, объяснив это некоторым количеством недоработанных мною часов на практических занятиях. Я попыталась возразить, но устроители курсов поспешили меня заверить: «Не волнуйся, мы скоро наберём новую группу учеников, и тогда у тебя появится возможность отработать эти часы вместе с ними. Как только у них в расписании появится практика, мы тебе сразу же позвоним». Но, как вы уже, наверное, догадались, так они мне и не позвонили.

******

Вынуждена признать, что, несмотря на горький жизненный опыт, полученный в Европе, как это ни странно звучит, именно он научил меня бесконфликтности в отношениях с окружающими. Если закрыть глаза на дискриминационные высказывания моих европейских знакомых, в остальном они выглядели вполне нормальными людьми. Хотя назвать наши отношения настоящей дружбой было бы в корне неправильно, однако, жить совершенно изолированной от общества мне всё же не хотелось, как не хотелось оказаться на месте той женщины, о которой расскажу дальше.

Дело было весной в Стране Вечного Праздника, когда на морском побережье стали появляться желающие снять жильё на несколько летних месяцев. Как-то раз служащая агентства по недвижимости повела клиентов на осмотр трёхкомнатной квартиры, которую сама до этого никогда не видела. Незадолго до этого их контора приобрела указанные апартаменты на местном аукционе, и, как только вывесила объявление с предложением об аренде, желающие въехать туда на лето не заставили себя долго ждать. Предупредив клиентов, что, возможно, в квартире будет беспорядок, служащая агентства первой прошла в салон, а минуту спустя всё пятиэтажное здание огласилось её душераздирающим криком. Вообще-то положа руку на сердце было от чего закричать! В центре салона этой квартиры на диване, скрестив на груди обе ручки и уставившись огромными глазницами на незваную гостью, сидела самая настоящая мумия, частично прикрытая истлевшими тряпками. Как выяснилось, до обретения такого внешнего вида она была особой женского пола по имени Марта. К счастью, установить её личность оказалось проще простого, по документам из дамской сумочки, лежавшей там же, на столовой мебели, а чуть позже вызванные на место происшествия полицейские сумели докопаться до остальных деталей её жизни.

После выхода на пенсию Марта решила навсегда покинуть шумную столицу. С этой целью она продала имеющееся там жильё и поселилась на морском побережье, однако, денег на то, чтобы выкупить целиком новую трёхкомнатную квартиру, у неё не хватило. В итоге пенсионерке пришлось обратиться в банк и оформить ипотечный кредит. Мужа и детей у Марты не было, а в столице оставались какие-то двоюродные братья и племянники, отношения с которыми у неё были довольно прохладными, поэтому она не поставила их в известность о своём новом месте жительства. Свежая пенсионерка решила начать новый этап своей жизни, поселившись у самого моря, но, как известно, далеко не всем заветным мечтам и радужным планам суждено сбыться. Именно это, к сожалению, произошло в ее случае. Спустя несколько месяцев после переезда у Марты внезапно остановилось сердце, или по-другому – случился инфаркт. Во время сердечного приступа она присела на диван и с него уже никогда не поднялась, а, поскольку оконная форточка оставалась открытой, её усопшее тело не подверглось гниению, то есть засохло и засолилось под воздействием солнца и морского ветра. Так она просидела целых десять лет. К сожалению, друзей в прибрежном городке Марта завести себе ещё не успела, столичные родственники о ней не вспоминали, а новые соседи решили, что она со своей квартиры куда-то внезапно съехала. Шутка ли сказать, но единственными, кто забил тревогу, оказались банковские работники. Впрочем, не потому, что кто-то из них обеспокоился внезапным исчезновением Марты, а по причине того, что стоимость ипотеки на квартиру стала расти, в то время как пенсионные доходы квартирной владелицы оставались прежними, и в какой-то момент их перестало хватать для оплаты ипотечных взносов. Служащие банка несколько раз оповестили Марту об этом по почте, но, разумеется, не получили от неё никакого ответа. Затем служители закона предприняли попытку выйти на контакт с хозяйкой неоплаченного жилья, и, после того, как на многочисленные вызовы в суд она не отреагировала, ими было принято решение выставить её квартиру на торги, чтобы вырученные от продажи деньги вернуть банку в счёт не выплаченной до конца ипотеки. При этом никто не догадался, что продавать квартиру придётся вместе с её хозяйкой. Польстившись на низкую цену, какое-то агентство по недвижимости выкупило указанное жильё и тут же выставило его для аренды на летний период. А всё остальное вы уже знаете. Встретившись нос к носу с мумифицировавшейся владелицей квартиры, служащая агентства не на шутку испугалась. Оно и понятно. Такую ситуацию ординарной никак не назовёшь!

Наверняка некоторые приготовились дать по этому поводу дельный совет: «Если бы пенсионерка завела себе собаку, то ничего подобного с ней бы не произошло, поскольку оголодавшее животное принялось бы громко лаять, а соседи или прохожие на улице, заподозрив неладное, забили бы тревогу и вовремя обнаружили умирающую от инфаркта женщину». Может быть, а может, и нет. Как говорят в таких случаях: бабушка надвое сказала. Во-первых, пожилые люди обычно заводят себе собак небольшого размера, с уходом за которыми они в состоянии справиться. Однако за пределами квартиры лая такого животного можно и не услышать. Во-вторых, далеко не все домашние любимцы в критических ситуациях ведут себя достойно. К примеру, такую историю рассказал мне знакомый мужчина, долгие годы работавший спасателем в Стране Вечного Праздника. Как-то раз их бригада приехала по вызову граждан, обеспокоенных тем, что соседка преклонного возраста несколько дней подряд не выходит из дома. Взломав дверь, спасатели проникли в её квартиру и там обнаружили пожилую хозяйку, лежащую на полу в полубессознательном состоянии, с глубокими рваными ранами на ногах, а в дальнем углу одной из комнат, сверкая маленькими глазёнками, съёжившись и оскалив зубы, угрожающе рычали две маленькие собачонки. Спасатели попросили соседей поухаживать за этими животными на время госпитализации старушки, а сами срочно доставили парализованную женщину в больницу. К счастью, врачам удалось её спасти. Через несколько дней она окончательно пришла в себя и первым делом попросила медперсонал связаться по телефону со спасателями, которых от души поблагодарила за оказанную ей помощь. Затем пожилая женщина с удивлением посмотрела на свои перевязанные бинтами ноги и попросила объяснить, что с ней произошло. В итоге врачам ничего не оставалось, кроме как рассказать ей правду, от которой у любого стороннего слушателя по коже забегали бы мурашки. Когда у старушки произошло кровоизлияние в мозг, или по-другому, случился инсульт, то ей пришлось несколько суток пролежать на полу своей квартиры в обездвиженном состоянии, а всё это время её собачки хотели кушать. Попытки обеих псин обратить на себя внимание хозяйки, чтобы получить по миске сытной еды, оказались тщетными, а потому вскоре от лая они перешли к конкретным действиям и стали отгрызать от её ног кусочки мяса. Сама старушка на тот момент мало что соображала, к тому же по причине обширной парализации кожная чувствительность у неё была утрачена. Словом, если бы не соседи, вовремя забившие тревогу, то прибывшим к её трупу спасателям пришлось бы стать очевидцами чудовищного зрелища, напоминающего пиршество отвратительных зомби.

******

Основываясь на этих реальных историях, лично для себя я сделала следующий вывод: чтобы не остаться в одиночестве, необходимо ладить с людьми, даже когда это совсем непросто. А иначе в один прекрасный день, отправившись на тот свет, можно точно также превратиться в мумию или стать едой для своих собственных домашних любимцев. Что же касается европейцев, то они об этом не только давно догадались, но и научились устанавливать дружеские контакты разными способами, самым распространённым среди которых является улыбка. Понятное дело, что далеко не все и не всегда пользуются ею для достижения каких-то конкретных целей. Иногда это происходит спонтанно, по зову души. В других случаях она входит в набор необходимых человеку профессиональных качеств, например, это относится к работникам сферы обслуживания. Что касается европейцев, то они улыбаются друг другу с удивительным постоянством и довольно гротескно, обнажая сразу все зубы и сопровождая приветствие не характерной для искренней радости наигранной интонацией. Я бы сказала, что не стоит обольщаться проявлением их радушия, так как в подавляющем большинстве случаев это не более чем профилактическая мера, направленная на самозащиту от враждебных происков соседей по дому, сослуживцев по работе, некоторых родственников, особенно бывших, да и просто обычных знакомых. В данном случае уместно выражение: худой мир лучше доброй брани. Это о них сказано, о европейцах, улыбки которых зачастую не имеют ничего общего с откровенным выражением радости, любви, счастья или глубокой симпатии. Основной составляющей этой эмоции является желание предотвратить возможный конфликт, который, как известно, может произойти на ровном месте.

Вообще-то говоря, что правильнее: фальшивая улыбка или открытый протест, нужно ли в случае несогласия идти на конфликт или всем подряд миролюбиво улыбаться? Каждый решает это для себя сам. Другой вопрос: чем обусловлено проявление протеста? С одной стороны, насущной необходимостью заявить о своих правах, а с другой, отсутствием страха. Страх – это не готовая реакция в виде бурного всплеска эмоций: «а-а-а!!!» от внезапной боли или испуга, а состояние ожидания какого-то неприятного события. Как известно, далеко не все происшествия негативного характера оставляют в нас ощущение страха. Ведь прищемив себе однажды дверью палец, мы не пугаемся входных дверей всю оставшуюся жизнь. Вместе с тем, длительное психическое напряжение, когда невозможно отделаться от ощущения неотвратимости чего-то неприятного, зачастую принимает форму навязчивой идеи и мучит человека всю оставшуюся жизнь. Пример тому – люди, испытавшие жуткий голод в годы Второй мировой войны. Даже в мирное время, когда на еде уже никто не экономит, многие из них ругали своих детей за то, что те выбрасывают в мусорное ведро недоеденную пищу. Одним словом, пережитый страх иногда забирается так глубоко в подкорку, принимая болезненные формы, что справиться с ним бывает совсем не просто и порой даже невозможно.

Скажу о себе: будучи эмигранткой в Европе, я стала испытывать мучительную форму страха, обусловленную дискриминацией по национальному признаку. Позднее её дополнило ощущение предвзятого ко мне отношения у окружающих и чувство собственной незащищённости. Моя проблема была не надуманной, поскольку имела под собой реальную почву – ряд ситуаций, заставивших меня почувствовать собственную бесправность. Начну с того, что получение первой пластиковой карточки, дававшей мне право на проживание в Стране Вечного Праздника, заняло в эмиграционном отделе целых два месяца. Спустя несколько лет у меня этот документ украли, и я вынуждена была отправиться в эмиграционный отдел, чтобы его восстановить. Каково же было моё удивление, когда оказалось, что изготовление копии этой карточки занимало по времени ровно столько же, что и выдача нового документа. Для сравнения, оказавшемуся в аналогичной ситуации европейцу на выдачу нового документа взамен утраченного у полиции уходил всего один день. Право слово, такая спешка понятна, так как без удостоверения личности невозможно решить ни одной насущной проблемы: не получится оплатить банковской карточкой покупку в магазине, горючее для машины на бензоколонке, не говоря уже о том, чтобы записаться куда-нибудь на учёбу или отправиться в зарубежное путешествие. Да и от остановившего на улице полицейского читательским билетом вряд ли отделаешься. Проще говоря, при отсутствии идентификационного документа человек связан по рукам и ногам.

Для чего европейские власти старались продержать эмигрантов как можно дольше на бумагах, не дающих стабильного статуса? Начну с того, что человек со свидетельством, в котором указано, что вопрос о легализации его положения в данный момент рассматривается в высших инстанциях (и ещё неизвестно, разрешится или нет в его пользу), не мог устроиться ни на какую работу, даже при условии очень приличного куррикулума. Исключение составляла лишь сфера домашнего сервиса, в которой приходилось трудиться за мизерный заработок неограниченное количество времени. Впрочем, иногда и таковой отсутствовал, а в качестве оплаты надомному работнику предлагалась еда и крыша над головой. На беду, в самый разгар весны ушлый воришка вытащил из моей сумки кошелёк, в котором лежало разрешение о виде на жительство. В итоге ни один из владельцев коммерческих точек не пожелал принять меня на работу в летние месяцы, так как выданное мне эмиграционным отделом временное удостоверение личности было для них чем-то вроде филькиной грамоты. Как сговорившись, работодатели повторяли одну и ту же, не оставлявшую никаких надежд на трудоустройство, фразу: «Ты мне нормальный документ покажи, а не эту писульку! Вот получишь его, тогда и приходи!» Все мои попытки объяснить, что вид на жительство у меня уже есть, а копию украденного документа мне выдадут через два месяца, не увенчались успехом. Вне всякого сомнения, в полицейской базе данных Страны Вечного Праздника, равно как и любого другого государства, содержались сведения о каждом жителе местного и неместного происхождения. Так почему бы, как это происходит в случае коренного населения, всего за сутки не распечатать утраченные эмигрантами – испорченные, потерянные или украденные документы? Наверное, для того, чтобы приезжий с такой справкой на руках сумел почувствовать разницу между собой и европейцем, а впоследствии, получив вид на жительство, отправился бы на работу туда, куда местных и палкой не загонишь, и при этом, чтобы не вздумал перечить начальству.

Не секрет, что дискриминация эмигрантов начинается с государственной системы, а затем ширится, множится и разрастается в самом обществе, в сознании каждого её конкретного представителя. Основываясь на собственных ощущениях, добавлю, что страх перед системой государственной власти и её представителями возникает у человека во время конкретных эпизодов его дискриминации. Никогда не забуду своего угнетённого состояния, когда мне пришлось обходиться временным удостоверением личности, выданным эмиграционным отделом. Всё это время кассиры в магазинах отказывались принимать оплату по кредитной карточке, и мне приходилось оплачивать покупки наличными. Бросив взгляд на моё временное свидетельство о виде на жительство, они заявляли: «Я не верю в подлинность этой бумаги, предъявите мне настоящий документ!» В итоге, когда эмиграционная служба одарила меня пластиковой карточкой, я не спускала с неё глаз. Бывает, знакомые просят друг друга присмотреть за сумочками во время кратковременного отсутствия. Я же не делала этого никогда, но не из-за боязни случайно лишиться денег, а из-за одной только мысли о том, что вместе с сумкой у меня могут украсть основной документ, и тогда мне снова придётся его восстанавливать, испытывая в течение всего этого времени постоянный страх и унижение.

******

Вне всякого сомнения, каждому из нас свойственно эгоистическое отношение к собственной персоне, и это вполне естественно. Любовь к самим себе является генетически встроенным в нас чувством. К слову, если бы его не существовало, то никого бы не затруднило броситься грудью на амбразуру или без душевных терзаний оставить при разводе своему бывшему супругу всё движимое и недвижимое имущество. Но ведь это не так уж часто случается, правда? Можно сказать, что таких личностей в обществе – минимальное количество, в то время как подавляющее большинство любит себя и бережёт. Кроме того, люди, как правило, не склонны испытывать прекрасных чувств по отношению друг к другу просто так, ни за что. Исключение составляют лишь собственные дети, которых родители любят только потому, что они есть. В данном случае речь идёт о любви врождённого характера. Точно также поступают самки животных, готовые ценой собственной жизни защищать своих детёнышей. Что же касается взрослых людей, то любовь они должны заслужить своими поступками и хорошим отношением. Вряд ли какой-то человек станет любить и оправдывать тех, кто его постоянно критикует, унижает, обманывает, обирает, манипулирует, и т.п. Это противоестественно, поскольку вступает в противоречие с инстинктом самосохранения и чувством самоуважения. Помимо детей, другим объектом нашей, непонятно как поселившейся в сердце, любви, бесспорно, является родина. Хотя и тут есть исключения – люди, которые в родных пенатах подверглись гонениям, пыткам и издевательствам. Достаточно вспомнить известных российских диссидентов: И. А. Бродского, А. А. Галича, Г. Н. Владимова. Родина, она же, как мать, а если мать от вас отказалась, оставив в роддоме или детдоме, то у вас есть такое же моральное право навсегда от неё откреститься.

Как бы то ни было, навязывание государством негативного отношения к эмигрантам оказалось тем самым фактором, который медленно, но верно, на протяжении нескольких лет разрушал мои взаимоотношения с коренными жителями страны, в их числе, друзьями моего мужа. Пропаганда того, чего на самом деле не существовало, а именно, счастливой и беззаботной жизни эмигрантов в Европе, отразилась на нашем общении, мягко говоря, не лучшим образом. Всё это время друзья моего мужа настойчиво пытались добиться от меня признания в том, как мне замечательно живётся в их цивилизованном государстве, а я это утверждение либо опровергала, либо оставляла без ответа. Коренные жители Страны Вечного Праздника, обращаясь ко мне, неутомимо повторяли сладкие их сердцу «истины»: «Я вижу, тебе наш окорок очень нравится. Да ты, наверное, без него и жить уже не можешь!», или: «Ты была в столичном кинозале с экраном “Омнимакс”? Вот какие у нас кинотеатры! А ведь там, где ты жила раньше, ничего подобного нет!», или: «Какая прекрасная погода на этой неделе! Да уж, это тебе не Россия! У вас небось зимой люди по дороге на работу гибнут от холода! А у нас в декабре – пятнадцать градусов тепла!» Мне же хотелось на это ответить: «Да бросьте Вы нести всякую ахинею! Что без ваших мясопродуктов и кинотеатров я бы не прожила, и что у себя на Родине рано или поздно умерла бы от обморожений… Чушь какая-то! Навязанная вашими же средствами массовой информации абсолютная и абсурднейшая чушь!» Это всё равно, что какой-нибудь иностранец признался бы россиянам в любви и уважении, основываясь лишь на том, что у нас умеют готовить вкусные пироги с начинкой, или стал бы от души благодарить нас за то, что мы производим несметное количество матрёшек. Нигде больше матрёшек нет, а у нас хоть завались ими! Вон их сколько – лежат горами во всех сувенирных магазинах! И за это мы достойны искренней любви иностранцев! Согласитесь, что такое утверждение глупо.