Текст книги "Эмигрантка в Стране Вечного Праздника"

Автор книги: Диана Луч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

По аналогии с любым человеческим коллективом, в собачьей среде Перепёлок не обошлось без белой вороны, роли которой удостоилась рыжая собака породы ирландский сеттер, по кличке Лопата. На весь посёлок она прослыла садово-огородной напастью из-за исключительной неутомимости при рытье траншей и котлованов. Шутка ли сказать, но многие владельцы участков, засаженных культурными растениями, предпочли бы появление у себя полчищ голодных термитов, нежели одной-единственной Лопаты. Эта навязчивая привычка сформировалась у сеттерши ещё в щенячьем возрасте. Как-то раз её хозяйка занялась высадкой клубневых растений в садике перед домом, а скучавшая Лопата принялась ей «помогать»: только садовница зарывала в землю клубень, как собака тут же яростно его откапывала. С тех пор чего бы владельцы Лопаты не пытались посадить у себя в саду, всё это в конечном итоге оказывалось выкорчеванным их же собственной четвероногой любимицей. Иногда она спонтанно принималась рыть ямы в виде глубоких окопов, и тогда их сад своим видом напоминал места фронтовых сражений времён Второй мировой войны. Впрочем, хозяева Лопаты этот недостаток ей великодушно прощали. По обоюдному согласию они решили у себя в саду больше ничего не высаживать, довольствуясь старыми фруктовыми деревьями. Всё бы ничего, вот только упрямая Лопата постоянно ухитрялась что-нибудь где-нибудь выкорчевать. Забежав на чужой участок, она набрасывалась на любые мелкорослые растения и за считанные минуты вытаскивала их все до одного из земли зубами и лапами. Именно это явилось камнем преткновения в отношениях её хозяев буквально со всеми соседями. Одни, испугавшись роющей способности этой собаки, перестали приглашать к себе в гости ее владельцев, а другие выдвинули условие: в случае визита приходить без неё. При этом кое-кто в поселке предложил использовать навыки Лопаты во время уборки картофельного урожая. Ведь ей же нравится копать. Вот пусть себе на здоровье и роет землю! Привести Лопату на картофельное поле и оставить там всего на полдня. И как только хозяева собаки до этого не додумались? Для нее развлечение, а людям – польза!

Если от Лопаты доставалось на орехи людям, то в жизни пса по имени Сынок произошло всё наоборот. Завела его одна старушка из Перепёлок после того, как врач посоветовал ей для продления жизни и профилактики Альцгеймера обзавестись домашним любимцем. Правда, от болезни это её не спасло. После появления пушистого щенка болонки память у старушки продолжала резко ухудшаться. В результате родственники вынуждены были забрать пенсионерку к себе домой вместе с её четвероногим любимцем. В ходе прогрессирующего ухудшения памяти старушка постоянно забывала, покормила своего пёсика или нет. Чтобы не ошибиться, при виде пустой миски она всякий раз накладывала туда приличную порцию еды, которую послушный Сынок тут же улепётывал за обе щёки, и так чуть ли не десять раз в сутки. Подводя итоги, скажу, что всего за пару лет из пятикилограммового животного он превратился в пятнадцатикилограммовую тушу, которая еле-еле передвигалась своим ходом. Усугублялось это тем, что родственники старушки днём уходили на работу, поэтому никак не могли проследить за пищевым режимом Сынка. К счастью, выход из положения был найден. Кто-то надоумил их договориться с работниками муниципального собачьего приюта о том, чтобы отправлять туда Сынка всего на пару месяцев в год, как в санаторий, чтобы он сбросил лишний вес, и только после этого возвращать его своей престарелой хозяйке. Так родственники старушки и поступили, о чём впоследствии не пожалели, забирая из приюта похудевшего и бодрого пса. К тому же длительное отсутствие Сынка его хозяйку не слишком беспокоило. Почему? Да я же вам сказала, что у неё была болезнь Альцгеймера.

Завершить эту тему мне бы хотелось рассказом о самой ухоженной собаке Перепёлок по кличке Троянский конь. Какими только шампунями хозяева его не мыли и какими только щётками не вычёсывали! В результате шерсть на Троянском коне блестела и переливалась, как на какой-нибудь фотомодели, рекламирующей новейшие достижения парикмахерской индустрии. Кстати, эту неординарную кличку он получил, когда его хозяева окончательно поняли, что проданный им по газетному объявлению «чистопородный сенбернар» на самом деле был помесью ризеншнауцера с пиренейским мастиффом и возможно ещё какими-то генетическими вкраплениями. В общем, вымахал этот пёсик размером чуть ли не с того самого, печально известного по греческой мифологии Троянского коня. Однако, несмотря на это, а возможно, именно благодаря этому, хозяева его очень полюбили. Ведь хотели же они завести себе собаку больших размеров. Вот и завели, а какой породы, это уже вопрос второстепенной важности.

******

Полагаю, многим хочется узнать, чем хороша жизнь в маленьком европейском посёлке. В Перепёлках был неповторимый по красоте горный пейзаж. Как когда-то спел бард Владимир Высоцкий: «Лучше гор могут быть только горы…» Жить в окружении гор – ни с чем не сравнимое эстетическое удовольствие! Но желательно, чтобы они не создавали ощущения замкнутого пространства. В этом жителям Перепёлок крупно повезло, поскольку окружающие их посёлок горы были средней высоты, к тому же горный пейзаж чередовался с участками открытой местности. Другое преимущество проживания в Перепёлках состояло в том, что там можно было позволить себе многое из того, что в крупных населённых пунктах Страны Вечного Праздника расценивалось, как правонарушение, наказуемое в виде штрафов и прочих взысканий. Кто-то из сельчан возил свою собаку на переднем сидении автомобиля; кто-то оставлял своё транспортное средство так, что оно занимало половину проезжей части; кто-то бросал окурки от сигарет и другой мусор прямо себе под ноги; кто-то, не сумев преодолеть путь из бара домой, заваливался на деревянную лавочку и спал на ней вплоть до самого утра; кто-то жарким августовским днём погружался голышом в речку, в обнимку с ящиком пива, игнорируя тот факт, что в паре метров от него купались мамаши с малолетними детьми, и т.д. Вряд ли местные полицейские всего этого не замечали. Просто-напросто между ними и жителями Перепёлок существовала негласная договорённость о том, чтобы друг друга на правонарушениях не сдавать. Одним словом, все обо всем знали, но предпочитали хранить молчание, и, когда, образно выражаясь, одна овца отбивалась от стада, остальные её тут же возвращали в свое стойло. Поясню это на конкретном примере.

Жил в Перепёлках рыболов, прославившийся на всю округу не только качеством своих рыболовецких умений, но и отловом рыбы в больших количествах даже в запрещенное для этого время года. По стечению обстоятельств, муж его родной сестры служил в Перепёлках полицейским. Долгое время он запугивал речного браконьера всевозможными санкциями, а тот упёрся и ни в какую, мол, если задумал отправить меня в каталажку, то попробуй поймать с поличным. К слову сказать, рыболов этот был настолько ловким, что во всей округе ему не было равных. Такого, что называется, голыми руками не возьмёшь. Однако и полицейский оказался не лыком шит. Прижал его к стенке и припугнул: «Если захочу, то упрячу тебя за решётку на основании одних только устных показаний соседей». Осознав свои перспективы, браконьер струхнул и задумался, как же ему сухим-то из воды выбраться. Завязывать с рыбной ловлей ему не хотелось, но и отправляться за решетку тоже. Немного поразмыслив, решил он и сам пошпионить недельку-другую за своим родственником-полицейским, чтобы собрать на него компромат. С этой целью ежедневно, как стемнеет, рыбак залезал на дерево, расположенное напротив квартиры полицейского, и устраивался на его раскидистых ветвях, как какая-нибудь русалка. Вскоре ночные наблюдения рыболова увенчались успехом. В ходе самостоятельно проведенного расследования с биноклем в руках ему удалось обнаружить, что после работы полицейский покуривает марихуану. Выяснив это обстоятельство, рыболов поговорил с защитником правопорядка, что называется, по душам, и сразу после этого вопрос о его браконьерстве по их обоюдному согласию был навсегда закрыт.

******

Относительно законов, существовавших в Стране Вечного Праздника, надо сказать, что иногда одно и то же действие расценивалось властями, как нарушение общественного порядка, а иногда таковым не считалось. Как нельзя кстати вспоминается наставление известного французского полководца Наполеона Бонапарта, адресованное составителям законов: «Пишите коротко и неясно». К примеру, в любом населённом пункте Страны Вечного Праздника строго-настрого запрещалось ходить с голым торсом. Исключение не делалось даже для приморских зон, в которых пляжная полоса находилась в черте города, а летом воздух разогревался до сорока с лишним градусов. Если у загоравших возникало желание купить себе минеральной воды или мороженого, то им не дозволялось войти в плавках или бикини в расположенный в двадцати метрах супермаркет или кафетерий. Несмотря на строгость этого закона, жители одной горной деревушки Страны Вечного Праздника каким-то образом умудрились получить официальный статус нудистов и с тех пор все от мала до велика ходили там в чём мать родила. Другим законом этого государства предписывалось право свободы перемещения, поэтому нудисты указанной деревеньки разгуливали в таком виде не только в своём селе, но и в соседних. Оно и понятно, ведь им нужно было купить продуктов, сходить в банк, парикмахерскую, автомобильную мастерскую, заехать на бензозаправку и т.д. Впрочем, что касалось расходов на покупку одежды и химчистку, на этом нудистам удавалось сэкономить, как никому. Однажды мой муж, воспользовавшись тем, что я не имела представления о существовании этого экзотичного населённого пункта, привёз меня туда под предлогом загородной прогулки. Точно не знаю, какую он при этом преследовал цель: хотел меня удивить или рассмешить, а может, и то и другое. Когда я вышла из автомобиля и стала рассматривать старинные каменные постройки, вдруг послышался ревущий звук мотора приближающегося мотоцикла. Затем мотоцикл остановился, и с него соскочил высоченный и здоровенный детина, на котором из всей амуниции красовались только шлем и сланцы. Это зрелище было настолько неожиданным, что я вскрикнула: «Господи!», – причём на русском языке. Впрочем, нудист не обратил на меня и на мои голосовые реакции абсолютно никакого внимания и неторопливым шагом, вразвалочку пошёл по направлению к сельскому супермаркету.

В тот день мы с мужем решили немного понаблюдать за жителями этой деревеньки, и, чтобы не произвести впечатление людей, страдающих нездоровым любопытством, отъехали на расположенную чуть выше этого селения горную дорогу, с которой открывался обзор того, что там происходило. Вообще-то говоря, ничего такого особенного в поведении нудистов я не обнаружила. За исключением того, что все, кто куда-нибудь шёл, ехал на велосипеде, машине или телеге, запряжённой справной лошадкой, демонстрировали окружающим костюмы Адама и Евы. Что ни говори, а умение жителей этой деревеньки выполнять сельскохозяйственные и домашние работы в абсолютно голом виде поражало качеством сноровки. К примеру, одна сельчанка преклонного возраста, с морщинистыми и длинными молочными железами, невероятно быстро развешивала у себя во дворе мокрое бельё. Удивляло, как она умудрялась не защемить прищепками свои болтавшиеся туда-сюда груди. Ещё у меня ёкнуло сердце при виде мужчины, у которого топор висел на верёвке, закреплённой вокруг живота, а его острие располагалось на расстоянии всего нескольких сантиметров от ничем не прикрытого мужского достоинства. Страшно было подумать, чем это могло закончиться, если бы он внезапно оступился! Да и при виде катавшихся на велосипедах ребятишек пробегал мороз по коже от одной только мысли о случайном падении кого-нибудь из них на землю. В целом, полученное о нудистах впечатление меня глубоко разочаровало, так как практически все взрослые страдали ожирением выраженной степени. Создавалось ощущение, будто желание ходить голышом с их стороны было своеобразной формой протеста в ответ на дискриминацию общественностью по причине избыточного веса. Считаете меня толстяком, тогда нате вам, разденусь догола и заставлю всех на себя смотреть! «Получается, что закон, запрещающий ходить в общественных местах без одежды, на деревню нудистов не распространялся?» – спросите вы. Ну да. Возможно потому, что в законодательстве Страны Вечного Праздника не всякая деревня считалась населённым пунктом.

******

Для создания более полного впечатления о жизни европейской глубинки расскажу следующую историю. Как-то раз в Перепелках, часов в девять утра я зашла в один из банковских офисов и там, к своему удивлению, наткнулась на толпу кричащих и размахивающих руками старушек. Самой молодой из них навскидку можно было дать лет восемьдесят, а самой старшей и все сто, однако, возрастной фактор не отразился на силе их голоса. «Да ты, молодой, сам ничего не соображаешь! – вопили они, то хором, то по отдельности на сидящего в окошечке банковского служащего. – Не о чем нам с тобой разговаривать! Слышишь? Директора сюда позови!» В это время из своего кабинета на шум вышел директор банковского офиса и приблизился к разбушевавшимся старушкам. Прикрикнув на них, он добился относительной тишины, а затем властным тоном потребовал разъяснить, в чём дело. Тогда одна из них приступила к рассказу, из которого следовало, что у её соседки в этом банке есть счёт, на который ежемесячно перечисляется пенсия, но три месяца назад она очень сильно захворала и по этой причине не смогла добраться до банка. Учитывая, что из высокогорного селения ехать туда нужно на автобусе, а такое путешествие больному человеку не под силу, заболевшая старушка поручила получение своей пенсии соседке. В этом и заключалась проблема, поскольку банковский служащий категорически отказался выдать ей чужую пенсию, сказав, что кто угодно может точно также прийти и заявить свои права на чужие деньги, а на деле оказаться вором. Тем не менее, работник банка согласился войти в положение и пообещал выдать этой старушке деньги на руки в случае, если она представит очевидные доказательства того, что является доверенным лицом заболевшей пенсионерки. Вот бабуля их и предоставила, прихватив с собой в качестве очевидного доказательства пятерых соседок из той же деревни. Незадолго до того, как я зашла в банковский офис, им было отказано в получении пенсии заболевшей подруги. Не на шутку разозлившиеся старушки разом принялись кричать на банковского служащего, а тот тщетно пытался от них отбиться: «Вы что, женщины?! Я же о вещественном доказательстве говорил!» «А мы что хуже каких-нибудь вещей?! – не сдавались бабки. – Да мы в тысячу раз лучше, мы – живые свидетельницы! Мы с ней бок о бок в соседних домах восемьдесят лет прожили. Это что не в счёт?!» «Подождите, послушайте меня! – вмешался в словесную перепалку директор банка. – Вещественным доказательством является документ. Вы что паспорта у неё взять не могли?» «Так бы сразу и сказал, что паспорт нужен! – переключили на него свой гнев старушки. – А то вещественное доказательство, вещественное доказательство… Ты что думаешь, нам больше заняться нечем? Вон, кур с утра не покормили, а сюда приехали. Теперь жди опять целый час автобуса на остановке. Эх вы… Банкиры вы, а не люди!»

Несмотря на периодически возникающие недоразумения, в общем и целом, образу жизни сельской глубинки в Стране Вечного Праздника было характерно спокойствие и размеренность. Помимо всего прочего, там сохранилась масса фольклорно-исторических традиций, практикуемых по сей день. Взять, к примеру, охоту на кабанов, которая в представлении у многих людей ассоциируется с толпой вооружённых до ушей охотников в окружении своры натренированных волкодавов. Жители небольших горных селений были категорически не согласны с подобным методом охоты и утверждали, что вовсе ни к чему бегать целые сутки за кабаном по лесу, когда можно просто-напросто пригласить его к себе в гости. И в этом не было ни капли преувеличения. По обыкновению горцы старались избегать ненужного шума и совершенно не нуждались в покупке дорогой охотничьей амуниции, обходясь при охоте на кабанов видавшей виды слегка заржавелой двустволкой. Давным-давно было замечено, что кабаны обожают запах бензина и сбегаются на него как мухи на мёд. Основываясь на этом наблюдении, они разработали следующую тактическую схему охоты. У порога своего дома, прямо перед входом горец клал большую тряпку, и ещё лучше – старое одеяло, пропитанное бензином, а сам поднимался с ружьём на второй этаж и усаживался у открытого окна в ожидании, когда появится кабан. В горной местности, вокруг сёл и деревень повсюду лесные заросли, в которых бродят дикие животные. В общем, кабаны, как правило, не заставляли себя долго ждать. Иногда к дому охотника приходило сразу несколько особей, и все они попеременно заваливались на тряпку, катались по ней и даже пытались пробовать её на вкус, упиваясь «божественным» запахом бензина. В это самое время из открытого окна второго этажа дома горец наводил дуло ружья и «па-а-ах!», кто не успел убежать – тот опоздал. Кстати, если кто-нибудь считает, что кабаны делали соответствующие выводы, то напрасно. Как только запасы кабаньего окорока у горца подходили к концу, он снова шёл за пропитанной бензином тряпкой, устраивался со своей бессменной двустволкой у окна, и, как только селение погружалось в сумерки, к его дому подбирались кабаны, а затем в воздухе раздавалось гулкое «па-а-ах!».

Другим ярким примером народной смекалки являлся традиционный способ пополнения голов козьего стада. Во многих регионах Страны Вечного Праздника, помимо домашнего скота, в горах бродили многочисленные стада диких коз, предводительствуемые большущими рогатыми самцами. К слову сказать, в дикой природе козы размножаются с удивительной скоростью. Вследствие этого ежегодное поголовье их молодняка значительно превышает количество козлят, выращенных крестьянами у себя на подворьях. По законам природы самки с козлятами безоговорочно следуют за доминантным самцом, куда бы он их не повёл, и из этой особенности их поведения извлекали пользу местные горцы. Первой задачей их коварного плана было поймать дикого козьего самца, а затем держать его среди домашних коз в течение нескольких недель, пока он окончательно не адаптируется. В конце концов, самец привыкал к своему новому статусу. Тогда горцы гнали домашнее стадо высоко в горы и оставляли его там, на пастбище, на несколько суток. В последующие дни дикое стадо по запаху находило доминантного самца и в полном составе присоединялось к домашнему стаду, с того момента считая его своим. Благодаря этому нехитрому методу горцам удавалось удвоить и даже утроить поголовье своего мелкого рогатого скота. Однако обязательным условием для этого была поимка дикого козьего самца, что не всегда удавалось с первой попытки.

Уж чего-чего, а бесстрашия горцам было не занимать. Между прочим, многие ошибочно полагают, будто самое опасное место у коз – это рога. Отчасти так оно и есть, но в борьбе с противником козы бьют не рогами, а лбом, тоже очень твёрдым и крепким. Рога же по замыслу дикой природы служат им лишь для украшения либо устрашения. Сам процесс поимки дикого козьего самца происходил следующим образом. Поначалу горцам предстояло заманить его в такое место, откуда бы у него не было возможности убежать. Таковым традиционно являлся заброшенный каменный дом, в идеале – находящийся на самой отдалённой окраине, ближе к лесу, куда и отправлялись горцы, как правило, всего вдвоём. Зайдя в него, они рассыпали соль по всему первому этажу и ведущей наверх лестнице, а затем отправлялись на второй этаж, и там, притаившись за открытой дверью комнаты, дожидались прихода рогатого гостя. Как известно, мелкий и крупный скот очень любит соль. Дикой популяции коз это лакомство практически никогда не перепадает, поэтому у них необыкновенно развита способность учуять запах соли с дальнего расстояния. Спустя некоторое время до слуха горцев доносился стук копыт большого самца с длинными рогами, который, слизывая рассыпанную ими соль, медленно, но верно поднимался по лестнице к комнате, в которой они притаились. Наконец, он заходил внутрь. Тогда спрятавшиеся за комнатной дверью молодчики сразу же её закрывали и, схватив козла за рога, как за руль мотоцикла, усаживались на него сверху. В ту же минуту начиналась неописуемая потасовка. Козёл, понимая, что очутился в ловушке из четырёх стен, метался по комнате, блея как резаный, а главная задача сидевших на нём горцев заключалась в том, чтобы его как следует вымотать и максимально обессилить. Справедливости ради надо заметить, что данный процесс был обоюдным. Первые двадцать минут козёл упорно не желал сдаваться, и тогда боровшимся с ним горцам приходилось туго. Периодически животному удавалось их с себя стряхнуть. В такие моменты он отбегал к противоположной стене, принимался рычать, оголяя зубы, угрожающе стучать копытом, как бык на корриде, а затем вновь бросался на людей рогами вперёд. В общем, зрелище это было не для слабонервных, не говоря уже об ощущениях самих участников происходящего, ежесекундно оказывавшихся то на козле, то под ним, то проезжая по полу на животе, уцепившись руками за рог или какую-либо ещё часть козлиного тела, то борясь с ним, будучи прижатыми к полу его рогами. Впрочем, описанный метод поимки горного козла потому и стал традиционным, что поймать его в большинстве случаев всё же удавалось. В завершении горцы накидывали ему на шею верёвку и тащили на ней к своему дому. А дальнейшее использование доминантного самца в качестве приманки дикого стада описано мною выше.

******

Настало время перейти к рассказу о событиях общественной важности, то есть экономическом кризисе, охватившем в 2008 году Европу в целом и Страну Вечного Праздника в частности. Покуда государство было в состоянии содержать оставшееся без работы местное население, никто на экономический кризис не обращал особого внимания, но, когда деньги в казне иссякли, средства массовой информации испуганно затараторили: «Что же это вокруг делается, люди добрые-е-е?» На лицах обывателей появилось выражение такого ужаса, будто бы на них надвигалось чудовищное торнадо или цунами, а потом европейская общественность бросилась на поиски виноватого. Как вы думаете, кто им оказался? Правильно, эмигрант. Впрочем, обо всём по порядку.

По мнению человека, не особо разбирающегося в политике и экономике, проще говоря, обычной сторонней наблюдательницы, каковой я являюсь, кризис в Стране Вечного Праздника случился прежде всего потому, что у большинства её жителей признаком достатка перестали считаться: одежда, машина, заграничные путешествия в любую точку планеты и т.п., – а его место заняла недвижимость: дома и квартиры, – которых, чем больше мог приобрести себе человек, тем значимее он выглядел в глазах своих родственников, друзей, сослуживцев по работе и просто знакомых. В данном случае и речи не шло о приобретении элегантных архитектурных построек, гармонично вписывающихся в природные и урбанистические пейзажи. Другими словами, в погоне за количеством приобретённой недвижимости вопрос об адекватности дизайнерских решений уже никого не интересовал. На практике это выражалось в неконтролируемом росте микрорайонов, застроенных, в одном варианте – однотипными домишками, окруженными несколькими сотками земли, а в другом – вульгарными панельными высотками на редкость заунывной расцветки. Аналогично стилям, получившим названия: барокко, классицизм, функционализм, конструктивизм, ар-деко и прочим, – данный период можно было бы считать расцветом архитектурной бездарности, зародившейся, скорее всего, еще в годы существования СССР с лёгкой руки тогдашнего коммунистического правительства. Не понятно только, каким образом спустя десятилетия он перекочевал в Европу. Одним словом, в докризисный период Страну Вечного Праздника поглотила та самая нелепица и безвкусица, которая на протяжении долгого времени была неотъемлемой характеристикой однообразных советских муравейников.

И вот в Европе начался кризис. По телевидению стали пугать безработицей, инфляцией, бюджетным дефицитом, резким снижением экономического роста… Понятное дело, кризис – это вам не дедушка Мороз, подарочков не принесёт, а лишит чего-нибудь запросто. По всем каналам начали транслировать дебаты с политиками, социологами и экономистами, вопрошавшими друг у друга с крайне растерянными выражениями на лицах: «Что же теперь делать? Как нам в условиях кризиса выжить? И вообще, давайте разберёмся, кто в сложившейся ситуации виноват?» При этом периодически, как бы мимоходом, проскакивало: «Ну, конечно же, эмигранты. Вот если бы их не было…» Стоп, позвольте мне вас, граждане Европейского Сообщества, на этой ноте прервать, поскольку считаю, что экономический кризис произошёл по той самой причине, которую я уже затёрла до дыр на страницах своей книги, а именно, из-за вашего же высокомерия и ненасытного материализма. Жадность фраера сгубила, как говорят в моей сторонке. Скажите, для чего среднестатистической европейской семье, состоящей из четырёх человек (родителей и двоих детей), пять квартир и два загородных дома, причём нередко расположенных в одной и той же местности? Или это такое стремление вернуться в Средневековье? Обнести свои жилища высоким забором, и с тех, кто захочет эту территорию пересечь, взимать подати? Словом, набрали европейцы ипотечных кредитов на оплату своего «средневекового царства-государства», а тут им «хрясь!» – и кризисом по тыковке. Да ладно если только по голове… Когда в ней ничего нет, даже не больно, а ведь по кошельку вдарило! Непонятно одно. Кто и какими словами сумел убедить европейцев в том, что впоследствии они сумеют выплатить банкам долги по ипотечным кредитам? Хотя на самом деле этого и не требовалось, поскольку в их сознании сработало: будь что будет, «я сам обманываться рад…», как сказал один из классиков. А можно было перед подписанием банковских бумаг подумать? Просто сесть и немного поразмышлять на тему возможного неблагоприятного развития событий? Ведь именно этим взрослый человек отличается от малого дитя: способностью оценки не только того, что здесь и сейчас, но и того, что будет завтра и послезавтра. Любой взрослый должен предвидеть последствия собственных поступков. Но если кто-то этой способности развить у себя не сумел, то и нечего валить с больной головы на здоровую! Эмигранты в их кризисе виноваты… Да ни один эмигрант на свою мизерную зарплату не смог бы приобрести такого количества жилья!

Что же касается внутриевропейской эмиграции, то одной из самых болезненных тем в период кризиса стало массовое «оккупирование» Старой Европы представителями румынской национальности, от которых, судя по многочисленным сообщениям в прессе, она затрещала по швам. Не в состоянии справиться с этой проблемой, президент одной европейской страны прямо на пресс-конференции упал в обморок, другой запретил в публичных местах разговаривать на румынском языке, третий в порыве гнева издал приказ ни под каким предлогом не пускать румын в свое государство. При чтении многочисленных газетных статей, посвящённых румынской теме, создавалось впечатление, будто в страны Старой Европы их перекочевало такое количество, что в самой Румынии уже никто не живёт. Даже Дракула продал свой замок и зарегистрировался по новому месту жительства, где-то на Пикадилли. Слово «румын» стало сродни слову «разбойник». Детей, которые долго не засыпали, европейские родители запугивали: «Давай спи, а не то заберет тебя румын!» или «Смотри, не балуй, а не то румын приснится!». Из тех же газетных статей следовало, что румыны рассредоточились по территории стран Старой Европы с исключительно варварскими целями. Пока одни румыны грабили и убивали местное население, другие в это время отнимали работу. Вообразите себе такую картину. Белокурая тощая англичанка, с вытянутым лицом, породистым носом укороченной формы и красной помадой на губах, одетая в деловой костюм и туфли на высоких каблуках, дерётся мокрой шваброй с коренастой темноволосой румынкой в синей спецовке. «За что бьётесь, девчонки?» – «За работу уборщицей, уйди, не мешай!» В считанные месяцы от начала кризиса европейские средства массовой информации настолько запугали местное население «румынским вопросом», что даже румыны, проживавшие на территории этих государств, стали сами себя ненавидеть. Они разом прекратили обучать своих детей родному языку, расформировали народные ансамбли песни и пляски, выбросили написанные на румынском языке книги, и, если кто-то обращался к румыну с просьбой рассказать о традициях своей страны, то он, скривив лицо в недовольной гримасе, сразу переводил разговор на другую тему. Как говорится, от греха подальше!

Несмотря на то, что вышеизложенное является гротескной формой описания происходивших в кризисный период событий, однако, в каждой шутке есть доля правды. Вряд ли кому-нибудь из румынских эмигрантов пришлось по душе скептически-негативное восприятие европейцами их нации, как что-то вроде болезнетворного вируса, поразившего всю Европу. Впрочем, даже этот факт не исключал наличие среди румын истинных альтруистов. В подтверждение своих слов опишу происшествие, о котором мне рассказал его очевидец – житель небольшого прибрежного городишки. В числе прочих любителей острых ощущений, ему очень нравилось любоваться с причала морскими штормами, наблюдая за тем, как волны одна за другой взмывают ввысь на несколько метров и с грохотом разбиваются о камни на миллионы белых капель. По своему опыту скажу, что этот морской фейерверк захватывает дух и завораживает. Создаётся ощущение, будто всё вокруг окутано в бурлящую и пенящуюся синеву, а вы находитесь в эпицентре этого природного катаклизма. Праздные зеваки, желавшие насладиться указанным зрелищем, собирались в непогоду на причалах и, глядя на разбушевавшуюся морскую стихию, подолгу охали и ахали. В тот день, в числе прочих, на шторм пришла полюбоваться семья местных жителей – родители с семилетним ребёнком. Их мальчуган расшалился, в мгновение ока вскарабкался на перила, и, поскользнувшись на них, упал прямо в бушующее море. Родители мальчика пришли в ужас и пронзительно закричали, взывая о помощи, однако, за своим ребёнком в море не бросились. Пока они бегали по причалу и истошно вопили, на месте происшествия собралась толпа людей, с ужасом наблюдавших, чем это закончится. Наконец, от толпы отделился молодой парень лет двадцати пяти, как выяснилось позже, румынской национальности, быстро скинул с себя верхнюю одежду, прыгнул в бурлящее море и поплыл по направлению к тонущему ребёнку. В считанные минуты румыну удалось до него доплыть, и тогда отважный пловец схватил уходящего под воду мальчугана, водрузил его себе на плечо и сумел догрести до самого причала, а там, на небольшой глубине, приблизительно по грудь, насмерть перепуганные родители приняли на руки своё несчастное чадо. В тот момент все были настолько заняты ребёнком, что про самого спасателя забыли, а он, наглотавшись воды и обессилев, камнем пошёл на дно. Наконец, очевидцы описываемых событий спохватились и принялись один за другим нырять в поисках спасителя мальчика, но, когда им удалось вытащить его из воды, он уже не дышал. Ни в одной из местных газет не было рассказано про этот случай. Только родители спасённого мальчика, в благодарность за героический поступок румына, поместили о нём краткую хронику в некрологическом разделе.