Текст книги "Эмигрантка в Стране Вечного Праздника"

Автор книги: Диана Луч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

Всем известно, как выглядят антилопы гну. Вопрос только в том, кому пришло в голову назвать их антилопами? Об этих горбатых широкоплечих существах, с неказистой мордой, гривой в три волоска и тонюсенькими ножками на широченных копытах так и тянет сказать, что матушка-природа на них отдохнула, пустив на самотёк процесс создания внешнего облика. Для чего вообще нужны такие уродицы?! Разве только для сравнения, чтобы другие антилопы на их фоне выглядели несказанными красавицами. То ли дело зебры: мускулистые, глазастые, гривастые, чёрно-белая классика, одно загляденье! Из описания этих животных следовало, что каждая зебра обладает уникальным рисунком чёрных и белых полос, по которому жеребёнку удаётся безошибочно распознать свою мать в толпе других самок. Но если кому-то это уже известно, постараюсь удивить вас следующей информацией. Оказывается, самая что ни на есть тривиальнейшая лама, из шерсти которой изготавливаются тёплые одеяла, по характеру – свирепейшая зверюга. Её очень просто разозлить, а, разозлив, совсем не просто унести от неё свои ноги. Этой особенностью лам успешно пользуются скотоводы, привлекая их для охраны овечьих отар. Сторожат ламы вверенное им стадо даже лучше собак. Отгоняя волков и прочих хищников, они бьют их копытами и по-ослиному ревут. Другим немаловажным нюансом является то, что содержание этих надёжных охранников не требует дополнительных расходов, поскольку ламы пасутся и спят вместе с овцами.

И всё же в достоверности некоторой информации, вывешенной на стендах Звереландии, я усомнилась. К примеру, на одной из табличек указывалось, что средняя продолжительность жизни парнокопытных равна тридцати годам. Это где же зоологи видели овец, коров и лошадей, которые столько живут? Да ещё в саванне, где им не дают прохода когтистые и зубастые львы, гиены, леопарды, крокодилы и прочие хищники. Следуя этой логике, в качестве примера среднестатистического жителя планеты можно привести тибетского монаха, умершего естественной смертью в возрасте ста двадцати лет.

******

Возвращаясь к краткому обзору млекопитающих, замечу, что гиены всегда представлялись мне исключительно некрасивыми и нечистоплотными существами. Однако в Звереландии, с удивлением для себя, я узнала, что это – удивительно умные животные, которых жители Африки научились приручать и использовать не только в целях охраны, но и для охоты. Единственным недостатком преданной полосатой гиены являются отвратительные звуки, напоминающие харканье и отрыжку, которые это животное издаёт на радостях при виде своих хозяев. Или возьмём в качестве примера рысь, которую можно увидеть практически в любом зоопарке, причём кому-то даже удалось встретиться с ней в лесной чаще. Излишне рассказывать о прекрасных охотничьих навыках этого зверя, однако, далеко не всем известно, что любимой добычей рыжих рысей являются дикобразы. Вообще-то говоря, способностью к преодолению сверхзадач обладают не только представители животного мира. Один мой сосед по лестничной клетке работал одновременно на четырех работах, а при поступлении в университет я познакомилась с девушкой, сдававшей вступительные экзамены сразу в три высших учебных заведения. Тем не менее, хочется сказать: «Рысь, ты что?! Неужели тебе мало сусликов, норок, кроликов и всякой другой лесной всячины? Или ты ловишь дикобразов, чтобы после плотной трапезы получить удовольствие от сеанса иглотерапии?»

Говоря об ассоциациях к слову кенгуру, первым приходит в голову, что это – синоним домашней хозяйки, которая, куда бы ни отправилась, непременно прихватывает с собой большую сумку. Только висит она у неё не сзади, а спереди, что наводит на мысль о метро в часы пик, где в качестве меры предосторожности от карманных воришек многочисленные пассажирки перемещают сумки себе на живот. По сравнению с кенгуру большого размера, статным и горделивым красавцем, сновавшие туда-сюда карликовые кенгуришки не произвели на меня совершенно никакого впечатления. Они походили на невзрачных грызунов небольшого росточка, и этому полностью соответствовало их второе официальное название – заячьи кенгуру. Согласно информации, почерпнутой из таблички, уникальность этих животных обусловлена сходством с длинноухими сородичами не только внешностью, но и поведением. Когда карликовым кенгуру приходится улепётывать от охотников, то они, подобно зайцу, делают петли и на полпути неожиданно поворачивают назад, запутывая проворных собак. К тому же, благодаря своей способности подскакивать на высоту до трёх метров, иногда совершают бесподобный номер, перепрыгивая через головы стоящих в полный рост и целящихся в них охотников.

При чтении информационных стендов Звереландии я сделала для себя следующее открытие. Оказывается, бобры, несмотря на то, что живут в воде, никогда не питаются рыбой. «Правильно, – заметит эрудированный читатель, – они же грызуны, поэтому употребляют исключительно растительную пищу». Подумать только, живут в воде, а рыбы не едят! Кроме того, бобры поднимают уровень воды с помощью плотины не для того, чтобы помочь рыбкам расплодиться, а с той целью, чтобы вход в их нору оказался под водой и туда не смогли пробраться другие хищники. К сожалению, увидеть бобров в Природных парках и зоопарках очень сложно. Как и другие водные млекопитающие, бобры редко выбираются на сушу из созданных для них искусственных водоёмов. То ли дело слоны! Уж их-то трудно не заметить. В Звереландии эти громадные животные разгуливали в просторном вольере, рядом с которым был установлен информационный стенд с подробным описанием особенностей их среды обитания, питания, роста, поведения, а в завершающем абзаце перечислялись имена слонят, погибших от руки посетителей. «Как же такое могло случиться?! – удивитесь вы. – На них там кто-то охотился что ли?» Нет, просто некоторых несознательных граждан угораздило угощать слонов едой, которая была завёрнута в пластиковые пакеты и в таком виде попала к ним в вольер. Разумеется, слоны не понимают, что можно отправить себе в рот, а что нельзя. В итоге проглоченные пластиковые пакеты явились причиной их гибели из-за образовавшегося в кишечнике затора. Грустная информация, зато полезная.

По правде говоря, в Звереландии меня глубоко разочаровал медвежий участок. В этом вольере скалистого ландшафта разгуливало такое количество бурых мишек, что создавалось ощущение, будто совсем недавно от пожаров пострадало несколько тысяч гектаров лесных угодий и по этой причине всех косолапых временно там объединили. В реальности же их проживание на том участке было не временным, а постоянным. Глядя на то, как медведи в буквальном смысле слова наступают друг другу на пятки, так и тянуло сказать смотрителям парка: «Если звери расплодились у вас в огромном количестве, то возьмите и выпустите половину на свободу! Некоторых можно отдать в цирк или на худой конец кастрировать. Ведь это же не муравьи и не кролики, а крупные животные, которым для проживания необходимо большое пространство». Впрочем, вряд ли даже самый просторный Природный парк сумел бы полностью заменить диким животным естественную среду обитания. В тот день, на расположенной по соседству с медведями поляне меня поразила непрерывная круговая ходьба нескольких волков по протоптанным ими же узким земляным тропам. Несмотря на то, что свободного пространства для передвижения в их вольере было предостаточно, они почему-то предпочитали ходить кругами, выстроившись в ряд один за другим. Невольно вспомнилась картина Винсента Ван Гога под названием «Заключённые на прогулке». Никогда бы не подумала, что в неволе волки могут до такой степени зациклиться.

Однако вот что интересно. Если у людей существенная разница в росте или телесных пропорциях обычно расценивается, как проблема, то у многих видов животных подобное является абсолютной нормой. Взять хотя бы гориллу. Одну из них я застала в Звереландии раскачивавшейся в своё удовольствие на гамаке, натянутом между деревьями. У этого вида обезьян самец весит вдвое больше любой самки, и, чем он крупнее, тем привлекательней кажется гориллам женского пола. Обычно его вес составляет около двухсот килограммов, что, по сравнению с самыми толстыми людьми планеты, весящими по полтонны, не выглядит таким уж скандально огромным. Из информационной таблички около поляны с гориллами я узнала, что дерутся они очень редко, ограничиваясь, как правило, запугиванием противника. Помните фильмы про Кинг-Конга, когда он в порыве ярости бил себя кулаками в грудь? Это и есть обычная реакция рассерженного самца гориллы. Если испуганный враг бросается в бегство, то эта крупная обезьяна догоняет его и очень больно кусает, правда, не до смерти, но так, чтобы надолго запомнилось. К слову сказать, у некоторых африканских племён самыми постыдными ранами считаются именно укусы горилл, поскольку это свидетельствует о том, что человек убегал от обезьяны, а значит, он – трус. Нападает горилла, а ты стой грудью навыкат, с широкой улыбкой на лице, будто тебе это по барабану – тогда не тронет. Вот сколько интересной информации можно извлечь для себя во время посещения зоопарков и Природных парков!

******

Впрочем, было в Звереландии одно место, где не только у меня волосы на голове вставали дыбом, а по спине начинали ползать мурашки. Называлось оно серпентарием. Вообще-то говоря, сидевшие за плотными стёклами террариумов гадюки, кобры, гюрзы и ядовитые насекомые не выглядели такими уж устрашающими. Зато дизайн серпентария и развешанная на стенных панно «Полезная информация» приводили посетителей в состояние трусливого трепета. Признаться, я так и не поняла, для кого она представляла реальную пользу. Ведь даже с учётом глобального потепления последних лет, вряд ли европейским населённым пунктам грозило нашествие скорпионов, габонских гадюк и плюющихся кобр. Вне всякого сомнения, эта информация была столь же экзотической, как и выставленные на всеобщее обозрение ядовитые твари. Кстати, если бы указанный серпентарий ещё ребёнком посетил какой-нибудь известный укротитель ядовитых змей и бесстрашный охотник на крокодилов, то вряд ли это стало бы его призванием. Почему? Сейчас поймёте.

В общем и целом декорация серпентария напоминала помещение для празднования Хэллоуина, во время которого преследуется цель как можно сильнее напугать почтенную публику. В данном случае эффект устрашения достигался тем, что около каждого террариума с ядовитыми животными были выставлены макеты «укушенной ими ноги». Нога во всех случаях была правой, по-видимому, исходя из того, что подавляющее большинство людей являются правшами, а потому при встрече с пресмыкающимся наступили бы на него именно ей. В зависимости от поражения ядом той или иной змеи, соответствующим образом менялся окрас укушенной ноги. Надо отдать должное художнику-оформителю, постаравшемуся не на страх, а на совесть, как можно реальнее изобразить тканевое разложение конечностей. В результате его самоотверженного труда искусственные ноги, покрытые язвами, гноем и гангренозными очагами, выглядели, как настоящие. Краткое описание на одной из табличек свидетельствовало об отслоении кожи и отмирании мышц. Другая пластиковая нога рядом с малюсенькой и невзрачной змейкой, которую было не так-то просто разглядеть в террариуме, не давала повода усомниться в том, что в случае её укуса всё вышеописанное происходило практически одновременно. На табличке у соседнего террариума с сидящей там австралийской тигровой змеёй сообщалось, что парализация сердечной мышцы наступит в последующие несколько минут после инъектации яда, поэтому, там, где водятся эти змеи, на всякий случай нужно носить в кармане одежды специальное лекарство-противоядие, которое в случае укуса необходимо немедленно ввести себе под кожу. Следующая информация давала общее представление о том, что яд сидящего в стеклянном ящике насекомого убить не убьёт, но заставит распухнуть так, что родная мама не узнает. В подтверждении этих слов рядом красовался макет шарообразной ноги с раздувшимися венами и натянутой кожей, которая, казалось, вот-вот треснет и порвётся на лоскутки.

После ознакомления с десятком телесных трансформаций в глазах у меня потемнело, а ноги стали подкашиваться. Впрочем, на некоторых посетителей гангренозные конечности не произвели никакого впечатления. Возможно потому, что по профессии они были медиками, а может, потому, что принадлежали к той категории людей, которых невозможно напугать даже в самых кошмарных «Комнатах страха», перед входом в которые висят таблички: «Убедительно просим слабонервных не входить!». Невозмутимые посетители, рассматривая один за другим макеты «укушенных ног», перемигивались между собой и добродушно посмеивались: «Смотри, как раздулась вон та конечность! А всё почему? Там, где водятся ядовитые змеи, надо носить кирзовые сапоги по колено, с портянками внутри! Неужели в Африке этого нет? Ну и порвали бы на тряпки ту одежду, которую им присылают в качестве гуманитарной помощи. Всё равно она ни на что другое не годится». К сожалению, того же нельзя было сказать о детях, насмерть перепуганных кроваво-гнойными макетами и ещё у входа в серпентарий цеплявшихся за руки своих родителей со словами: «Ма-а-ам… А меня змеи не укусят?» Больше всего они пугались при виде пустого террариума чёрной африканской мамбы, ядовитость которой наглядно демонстрировали аж два макета ноги, представлявшие собой начальную и заключительную стадии омертвения поражённой ядом конечности. Около него некоторые дошколята впадали в ступор, а другие бросались сломя голову по направлению к выходу. Между прочим, не смейтесь. Не так-то просто убедить насмерть перепуганного малыша в том, что этой змеи в террариуме нет потому, что она, грубо говоря, сдохла, а не уползла оттуда и сейчас находится где-нибудь поблизости, возможно даже, прямо под ногами.

В Звереландии меня глубоко возмутило обращение с пернатыми. Пару раз в сутки в этом Природном парке организовывался птичий спектакль с задействованными в нем ястребами, соколами, грифами, орлами, коршунами, сипухами и прочими пернатыми. Зрители рассаживались по кругу, а прямо над их головами, на расстоянии пары метров, парили одна за другой хищные птицы, выполняя команды смотрителей парка. В установленном неподалёку стенде сообщалось, что, помимо ежедневных двухчасовых выступлений, на полёт пернатым выделяется два-три часа в сутки. Оставшееся время несчастных птиц выставляли на потеху публике привязанными к колышкам за лапу верёвкой, иногда настолько короткой, что некоторые из них даже не могли дотянуться до миски с водой. Невозможно было без слёз смотреть на то, как они спотыкались о крепкие бечёвки, которыми были опутаны их лапы. Порываясь взлететь или сделать несколько шагов, птицы неуклюже заваливались на бок, жалобно пища и распластав крылья, в то время как посетители парка, довольные возможностью рассмотреть их с близкого расстояния, щёлкали один за другим вспышками фотокамер. Как же можно… скажите, как у людей поднимается рука таким чудовищным способом над ними издеваться?! Ведь это же птицы! А птица – это символ свободы! Судя по безразличным выражениям лиц у посетителей Природного парка, подобное обращение с дикими птицами воспринималось ими, как вполне приемлемое. И это в Европе с её многочисленными обществами, ассоциациями и благотворительными фондами, направленными на защиту природы?! Так где же вы, рьяные европейские экологи? Бродите по всему свету, собирая компромат на зверское отношение к представителям животного мира, а у себя под носом ничего не замечаете?! Получается, шли экологи до Звереландии, шли, да так и не дошли! Оно и понятно. Слишком много баров и ресторанов вкусной и дешёвой пищи повстречалось им на пути в Стране Вечного Праздника. А желудку, как известно, в удовольствии не откажешь…

******

В тот день в Звереландии было много посетителей, и наш с мужем маршрут по парку периодически пересекался с большой группой ребят в возрасте приблизительно от семи до девяти лет, совершавших экскурсию в сопровождении нескольких учительниц и воспитателей продлёнки. Перемещаясь от одного вида животных к другому, школьники радостно перекрикивались и энергично жестикулировали: «Смотрите, какая странная козочка! У неё рога не в ту сторону загнулись!» Одна из педагогичек, возмущенная столь примитивным описанием, поправляла у себя на носу очки и приступала к утомительному разъяснению: «Ребята, этот вид парнокопытных называется… И все они проживают на далёких африканских просторах, питаясь…» Впрочем, детей это совершенно не интересовало, и, как следствие, не выслушав её объяснений до конца, они продолжали кричать: «Глядите! У этой козы в кустах маленькие козлятки живут! Вон там! Видите?!» Игнорируя учительницу, уже было открывшую рот, чтобы прокомментировать увиденное, любопытные ребятишки мчались со всех ног к той части заграждения, где стояли козлята дотоле невиданной ими африканской породы. Вслед за ними устремлялись учительницы и воспитатели, судя по натужным выражениям лиц которых нетрудно было догадаться, что бегать им приходилось нечасто. Положение сопровождающего детей педагогического персонала усложнялось еще и тем, что школьники то и дело забрасывали их вопросами неожиданного содержания. Ребёнок: «Скажите, медведи свои лапы сосут?» – Учительница: «Сосут».– Ребёнок: «А руки сосут?» – Учительница: «Сосут». – Ребёнок: «А пальцы сосут?» – Учительница: «Сосут».– Ребёнок: «А ноги?» – Учительница: «Какие ноги?» – Ребёнок: «Большие и мохнатые». Учительница с уставшим выражением лица и слегка охрипшим голосом: «Наверное, сосут». Ребёнок: «А что они сначала сосут: руки или ноги?» Затем шумная ребятня встретилась нам на смотровой площадке между двух полян, одной – с кенгуру, а другой – с обезьянами. Там они задорно кричали: «Ух ты, глядите, как кенгуру бьют друг другу кулаками в лицо! А здесь обезьянки целуются, тоже в лицо! Вот это да! Здорово-то как!» Больше всего меня насмешило, когда все они скучились перед носорогом, а ему в тот момент приспичило помочиться. Это внушительных размеров животное употребляет количество пищи пропорционально своему телосложению, а потому не удивительно, что вырвавшийся из него поток жидкости походил на мощный фонтан. Увидев это, дети буквально взвыли от радости: «Смотрите! Носорожиха рожает! У неё уже воды отходят! Сейчас ребёнка родит, маленького носорожку!»

При этом громче всех кричал светловолосый мальчуган в красной футболке. Практически в любой группе есть ребёнок, обескураживающий весь педагогический персонал своим холерическим темпераментом, в совокупности с полным отсутствием воспитания. Глядя на его выходки, приходило на ум, что отцом этому мальчику доводился сам Маугли, единственное, чему сумевший научить своего сына, это громкому крику и лазанью по всему, куда только можно вскарабкаться. Отчаянный мальчуган носился по парку с удивительной скоростью, однако, воспитателям продлёнки вовремя удавалось схватить его в тот самый момент, когда он просовывал руку через деревянное заграждение в попытке дотянуться до находившегося по ту сторону дикого животного. В расчёте на таких посетителей все поляны Звереландии были оборудованы двойной изгородью: обычной, на которую можно было облокотиться, и внутренней, снабжённой электрическим током, дотронувшись до которой, любое животное получало электрический разряд и тут же отступало назад. Однако на поляне, где обитали страусы, ни одно из заграждений не сумело полностью отделить их от посетителей Звереландии. Дело в том, что эти на редкость любопытные птицы умудрялись просовывать свои длинные шеи не только через электрическую, но и деревянную загородку, причем делали это совершенно неожиданно. Один раз, увидев прямо перед собой высунувшуюся из-за заграждения круглую страусиную голову с плоским клювом и непомерно большими глазами, я в испуге отшатнулась назад, что тут же явилось поводом для смеха вышеупомянутой группы школьников, среди которых громче всех хохотал мальчуган-сорвиголова.

В конечном итоге педагогический персонал не сумел воспрепятствовать его общению со страусами. Как только одна из птиц просунула голову через заграждение, сорванец тут же схватил её за длинную шею, а вслед за этим последовал утробный и протяжный звук: «А-а-а!» Бросив взгляд в сторону ребёнка, я с ужасом увидела, что лицевая часть его головы находится в клюве у страуса. В следующую минуту педагогички ринулись к птице, чтобы спасти мальчугана. Замечу, однако, что в борьбе этой парочки, страуса и ребёнка, происходило нечто странное. Страус пятился назад, пружиня свою извилистую шею и напрягая мускулистые ноги, а маленький мальчик, голова которого скрывалась во рту у этой птицы, казалось, настойчиво пытался её задушить, крепко обхватив своими ручонками страусиную шею и издавая утробно-рычащие звуки. Когда же взрослым, наконец, удалось их разъединить, то всем бросилось в глаза, что изо рта у ребёнка свисает красный кусочек мяса. «Господи! Что это?! Выплюнь сейчас же!» – закричали на него педагогички. «Сын Маугли», чрезвычайно довольный произведённым на них эффектом, выплюнул свой трофей на раскрытую ладонь, протянул одной из учительниц и коротко пояснил: «Вот». «Что это?» – с брезгливым выражением на лице спросила она. «Язык, – с нескрываемой гордостью заявил ребёнок. – Я его у страуса откусил. Будет знать, как щипаться!»

******

В другой раз побывать в Звереландии мне довелось при следующих обстоятельствах. Несмотря на то, что дело было ранней весной, на улице установилась отличная погода, и мы с мужем решили выбраться на прогулку в горы. Территория этого Природного парка прилегала к высокогорному массиву, находившемуся от Перепёлок приблизительно в часе езды на машине. В интернетовских источниках мы нашли интересный пеший маршрут, внесли его в портативный навигатор и отправились на экскурсию. Сначала нам предстояло совершить трёхчасовое восхождение на высокую гору, а затем двухчасовой спуск по её противоположной стороне. Когда мы добрались до самого высокого пика, оттуда открылся обзор всех полян с животными Звереландии, которые с высоты птичьего полёта выглядели неестественно миниатюрными, будто игрушечными. Вдоволь налюбовавшись на виды Природного парка, мы стали спускаться по противоположной стороне горы по направлению к парковке, где оставили свой автомобиль. Иначе говоря, наша экскурсия представляла собой круговую траекторию, согласно которой предполагалось подняться на гору с одной стороны, а спуститься с другой. Преодолев двухчасовой спуск, мы вышли к длинному деревянному заграждению, но в этот момент экскурсионный навигатор указал, что нужно двигаться прямо вперед. «Слушай, – обратилась я к мужу, так как меня посетила тревожная мысль, – а мы случайно не на территории ли Звереландии? Уж больно этот заборчик напоминает мне установленные на полянах с дикими животными». «Похоже на то, – почесал он в затылке и после короткого раздумья добавил: – Если это так, значит, наш экскурсионный маршрут вывесили в Интернете до расширения Звереландии, когда этих самых заграждений здесь и в помине не было, а теперь это – часть Природного парка». «И что же теперь делать?» – проронила я, но, судя по выражению лица моего мужа, ответа на этот вопрос он тоже не знал.

Итак, перед нами встал выбор: возвращаться к стоянке с машиной по уже проделанному пятичасовому маршруту либо пройти оставшийся километр напрямую, следуя траектории, предлагаемой навигатором, что по времени заняло бы около пятнадцати минут. «Мне кажется, – осмотрев деревянное заграждение, предположила я, – что если бы за этим забором держали опасных животных, тогда поставили бы электрифицированную сетку, как в Природном парке». «Думаю, ты права, – поддержал меня муж, – скорее всего, у них эти поляны числятся запасными на случай, если больного животного нужно отселить от остальных или парнокопытных перегнать с одного поля на другое. Хотя и для таких ситуаций, полагаю, существует нормативное положение, по которому поляны с диким зверьем должны быть оборудованы электрическим заграждением». В общем, убедив самих себя в том, что по ту сторону деревянного забора не может быть животных из Природного парка, мы дружно через него перемахнули и потопали по направлению, указываемому навигатором. Теперь хочу обратиться к тем, кто читает эту книгу. Прежде чем вы нас с мужем осудите, попрошу представить себя на нашем месте. Хождение по горным склонам с рюкзаком за плечами на протяжении пяти часов – это, скажу я вам, не шутка, а учитывая, что до автомобиля по прямой оставалось всего пятнадцать минут ходьбы, было совсем непросто устоять перед этим искушением. Единственный и немаловажный контраргумент представляла собой возможная встреча с диким зверьём. Впрочем, это предположение выглядело нереальным, поскольку само собой подразумевалось, что в Природных парках цивилизованного европейского государства соблюдаются необходимые меры безопасности.

В итоге мы с мужем перемахнули через забор и продолжили путь, следуя по маршруту навигатора. Без единой проблемы нам удалось пересечь две большие поляны и перелезть через деревянные заграждения, как вдруг мне приспичило справить нужду. Я отправилась в расположенные чуть поодаль раскидистые кусты и присела. Вдруг совсем рядом что-то активно зашевелилось, а затем вышло из своего укрытия и уткнулось мне щетинистой мордой прямо в зад. В тот же момент мне почудилось, что эта зверюга обладает чудовищными размерами, поскольку тень от неё накрыла меня почти целиком. От испуга я потеряла дар речи и, в прыжке натянув на себя штаны, рванула по направлению к мужу, а вслед за мной пустился в погоню тот самый зверь. В мгновение ока я домчалась до своего супруга и крепко схватила его за руку, а он при виде выскочившего из кустов кабана громадных размеров и сам застыл на месте как вкопанный. В состоянии ступора мы стали молча разглядывать остановившуюся от нас на расстоянии пары метров дикую свинью. Это животное оказалось самкой, так как вслед за ней из кустов выбежало многочисленное потомство полосатых кабанчиков, что-то около шести или восьми. Все они засновали вокруг нас с мужем, а их разъярённая мамаша, выставив вперёд клыки и враждебно захрюкав, принялась взрывать землю передним копытом.

Первым пришёл в себя мой муж и прошептал с хрипотцой: «Вот кто у них на этой поляне живёт. Надо же какая громадная зверюга! Видно, она на подножных кормах так разъелась. На убой их здесь что ли кормят?» И правду сказать, по размерам эта кабаниха действительно намного превосходила своих сородичей. «Ты лучше скажи, что теперь делать?» – взмолилась я, отступая назад, к забору. «Искать палку или камень… или дать ей еды, но только срочно», – пробормотал муж, ретируясь в том же направлении. Тут я вспомнила, что прихватила с собой на экскурсию шоколадных конфет. Быстро стянув с себя рюкзак, я принялась шарить в нём дрожащей рукой, в надежде быстро нащупать лежавший на самом дне пакетик с едой, и, к счастью, мне это удалось. Достав из него одну конфету и быстро освободив от обёртки, я швырнула её на землю прямо перед носом у кабанихи. Та удивлённо хрюкнула, обнюхала моё угощение и мгновенно его проглотила, а сразу после этого завиляла своим коротким хвостом, по-видимому, в знак расположения. Впрочем, её благодушный настрой продлился совсем недолго. Заметив, что мы с мужем безостановочно прогрессируем задним ходом по направлению к забору, кабаниха продолжила наступление, взрывая копытом землю и угрожающе хрюкая. «На тебе, подавись!» – бросила я ей следующую конфету, которая как назло досталась одному из её расторопных детёнышей. Мне пришлось повторить попытку и кинуть к носу его разъярённой мамаши сразу несколько конфет. Пока дикая свинья была занята поглощением сладостей, нам с мужем удалось практически вплотную приблизиться к забору. Между тем прожорливая кабаниха справилась с угощением и бросилась за нами в погоню. Тогда я достала из рюкзака последнюю конфету и кинула её дикой свинье, но, не рассчитав дистанции, угодила этим угощением ей прямо в глаз. В голове пронеслось: «Всё, нам конец!» После такого жеста, естественно, она бы не пошла на компромисс, и любые дипломатические уловки оказались бы тщетными. Гонимая страхом, я в считанные секунды вскарабкалась на самую высокую планку заграждения и оттуда спрыгнула по другую сторону забора, где меня уже ждал муж, проделавший то же самое парой минут раньше.

Переводя дух, мы ещё некоторое время наблюдали за тем, как по ту сторону деревянного забора свирепствовала огромная кабаниха, окружённая своим звонко хрюкающим полосатым потомством, схватки с которой нам чудом удалось избежать. Однажды лесничий Перепёлок рассказал мне о том, как, повстречав в лесу дикую свинью с потомством, едва унёс от неё свои ноги. Несмотря на то, что кабаны в дикой природе, как правило, пугливы и осторожны, и при встрече с человеком пускаются в бегство, однако, если застать кабаниху с детёнышами, то она, не раздумывая, бросится в бой. Что же касается экскурсии по окрестностям Природного парка, то для нас с мужем она завершилась повторением пятичасового маршрута в обратную сторону. Скажу честно, когда мы оказались во второй раз, уже около шести часов вечера, на вершине того самого пика, откуда открывался обзор на Природный парк, увиденное меня нисколько не впечатлило, и даже наоборот, глубоко расстроило. «Эх, – подумалось мне тогда,– кабы не звери, я бы уже давно отдыхала дома в своё удовольствие!»

******

Животный мир интересен, потому что разнообразен, равно как и мир искусства, таящий в себе множество загадок, одна из которых представляет собой извечный вопрос: «Что же такое искусство?», или, отталкиваясь от обратного: «Что, по сути, таковым не считается?» Приглашаю пофилософствовать на эту тему. Всем известно, что культурный уровень общества находит отражение в искусстве. Согласно этому утверждению, современную Европу накрыло волной примитивности, то есть минимально упрощённая схема жизни европейцев породила направления в искусстве под стать себе. При посещении современных коллекций, выставленных в европейских музеях, поражает их однотипность, будто в настоящее время процесс создания чего-то нового остановился на мёртвой точке. При виде абсолютно идентичных работ создается впечатление, что наиболее актуальным направлением искусства является копирование. При этом наибольшая стереотипность присутствует в абстрактном искусстве, казалось бы, самом оригинальном по своей природе. Практически в каждом европейском музее современного искусства вниманию посетителей предлагаются картины с прибитыми к ним кусками фанеры или пластика, гигантских размеров полотна, закрашенные однотонной краской и иногда без единого рисунка, скульптуры в виде элементарных геометрических фигур по типу куба, овала и т.д., а еще видеоустановки, орущие с такой силой, что, завидев их ещё издалека, возникает желание бежать сломя голову в противоположном направлении.