Текст книги "Покажи мне бостонское небо (СИ)"
Автор книги: Diamond Ace
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)
– Кларенс Келли – директор Федерального бюро расследований с тысяча девятьсот семьдесят третьего года. Вы когда-нибудь слышали о списке десяти самых разыскиваемых преступников, Аннет?
Теперь уже слов не нашлось у девушки. Эвану показалось, что та побледнела.
Дом Алленов находился на Эджнол авеню прямо перед бухтой Пассеонккиз, расположившейся в сотне метров от жилища Кристофера. Нельзя сказать, что местные климат и пейзажи разительно отличаются от красот Бостона, ибо эти города расположены в непосредственной близости друг от друга. Но в районе “Пассеонккисс Ков Уэтлэнд” все казалось чудовищно тихим и уютным. Здесь капризы природы не казались чем-то катастрофическим, на улицах можно было встретить людей, пусть и не так часто, но в отличие от других городов, в которых Аннет довелось побывать за последние несколько суток, Провиденс выглядел сосредоточением жизни. Доказательством того, что под снежным саваном осталось что-то одушевленное.
Эван остановил машину в квартале от дома Алленов.
– Я пойду первым, если не вернусь через час, закрывайте автомобиль и направляйтесь к большому серому дому, напротив которого стоит почтовый ящик в виде конуры. Вы не потеряетесь.
– Будьте осторожны, мистер Эйс. – Лали проснулся почти сразу после того, как машина прекратила движение.
– Всенепременно, мой юный друг.
Эван шел по расчищенному тротуару и размышлял над тем, как в его памяти мог затеряться момент телефонного разговора с Крисом. Почему вообще этот фрагмент вывалился из головы?
Подойдя к входной двери, Эйс постучал.
Спустя несколько секунд из-за двери послышался крик:
– Эван, поверь мне, я не хотел, чтобы все так вышло!
Кристофер оказался дома. Теперь выходит, что он подвел друга дважды.
– Крис, не имеет значения то, что уже произошло, открой дверь, и мы все обсудим.
– Эван, убирайся! Мне не нужны неприятности! Если ты немедленно не покинешь крыльцо, клянусь Богом, приятель, я расстреляю тебя сквозь дверь! Просто уходи, Эван!
– Что ж, Кристофер, я тоже не хотел.
Эйс покинул крыльцо. Когда Крис выглянул в окно, он не обнаружил удаляющегося по тропинке бывшего друга. Кристина, дочь напуганного мужчины, непонимающе смотрела на главу семейства, трясущегося от страха возле входной двери и сжимающего пистолет.
– Глория, уведи ее!
Женщина взяла за руку девочку и отправилась с ней на второй этаж.
Крис еще некоторое время стоял у входа, пытаясь унять прерывистое дыхание. А дальше – вспышка. Ужасная боль пронзила правый бок. Пистолет упал на пол.
– Ты чувствуешь, Кристофер, чувствуешь? Это твоя печень.
Эйс закрыл рот мужчины свободной рукой и потянул того немного на себя.
– Я представляю, как тебе сейчас больно, приятель. Но все могло сложиться иначе.
Эван провернул лезвие, вызвав истерику мужчины, растворившуюся в ладони убийцы.
– Глупость не знает границ и языков, Кристофер. Мы всегда оставляем задние двери открытыми на случай, если придется бежать. Но даже и не предполагаем, что через эту же самую дверь может явиться беда.
С каждой секундой истекающий кровью мужчина оказывал все меньше сопротивления.
– Ты знал, как все может обернуться, Крис. Но побрезговал инстинктом самосохранения. Одиознее провала я и представить не могу.
Резким движением руки, в которой лежал нож, Эван завершил начатое. Кристофер Аллен больше не подведет своего друга.
За спиной Эвана послышался сдавленный плач Кристины.
А где-то выше женщина просила как можно скорее соединить ее с полицией.
– Здесь твоя дочь, Глория! Подумай! – Эйс повысил голос, чтобы супруга покойного Криса услышала его.
Дом окутало затишье.
Эван взял пятилетнюю девочку за руку и повел наверх. Глория, сидя на кровати, начала умолять Эйса отпустить дочь:
– Пожалуйста, она здесь не причем! Пожалуйста, Эван!
– Замолчи, – Эйс указал пальцем на кресло и подтолкнул малышку к нему, – сядь. Ответь мне, Глория, ты знаешь, почему только что погиб твой муж?
Но женщина лишь еще громче разрыдалась.
– Не вынуждай меня бить тебя.
Заикаясь она ответила:
– Знаю…
– Люди из Федерального бюро были в этом доме?
– Да…
– А теперь, Глория, я попрошу тебя хорошенько подумать. Посмотри на Кристину. Если ты сейчас расскажешь мне все, что говорили федералы, эта девочка останется жить. Если же твой пассаж вызовет какие-то, пусть даже крохотные подозрения, я намеренно оставлю тебя в живых, чтобы ты каждый день вспоминала о двойной утрате.
Эван понимал: манипуляция тем, что представляет самую главную ценность для любого человека, принесет свои плоды в любом случае. Это та бессердечность, которая дает надежду.
– Один из них назвался специальным агентом Кеннеди, – женщина говорила очень медленно, так как все ее тело сковала паника, – с ним был еще кто-то, кажется, Крис… Кристофер упоминал некоего Джимми.
– Когда это было?
– Не помню, по-моему, третьего января. Они сказали, что им известно о звонке.
– Который раздался в ночь со второго на третье?
– Да.
– Что произошло потом, Глория?
– Они… они увели Кристофера в кабинет и вышли только через час. На муже не было лица, он выглядел подавленным, растоптанным. Но сколько бы я ни пыталась узнать у него, что сказали те люди, он молчал или просто отмахивался. Потом позвонил ты, Эван, и попросил его отвезти кого-то в Бриджпорт. Крис дал тебе утвердительный ответ, после чего сразу же позвонил агенту… как же его звали, – Глория открыла тумбочку и достала визитку, – Уэлдон. Уэлдон Кеннеди, – женщина протянула карточку Эйсу. Он посмотрел, мысленно сфотографировал и вернул обратно.
– И тогда, полагаю, они появились здесь во второй раз.
– Нет, они встретились в “Тринити Брюхаус”. Кристофер вернулся не совсем трезвым. Он постоянно твердил, что до сих пор не может поверить. Во что – он не уточнял. Но я давно не видела его таким.
– Это все?
– Да, клянусь, Эван. Больше мне ничего не известно!
– Успокойся и послушай: я знаю, что как только я покину это помещение, ты сразу же позвонишь федералам. А именно – агенту Кеннеди. Я хочу, чтобы ты передала ему послание от меня. Слово в слово, Глория: “Я знаю вас. И знаю, что вам нужно. Я лично предоставлю вам доказательства. Roma locuta, causa finita**”. Повтори.
– Я знаю вас. И знаю, что вам нужно. Я лично предоставлю вам доказательства. Roma locuta, causa finita.
– Молодец. А теперь я покину этот дом. Мне искренне жаль, что все произошло так, как произошло, Кристина. Но люди, которые в силу своей профессии должны защищать вас, выбрали не ту мишень и не те средства. Ах, да. Пистолет, который держал в руках Кристофер, предоставило бюро?
– Да.
– Сидите здесь, пока не услышите звук захлопнувшейся двери.
Спускаясь по лестнице, Эван решил, что стоит забрать оружие с собой. В голове цвел победный план.
Подобрав пистолет, он выглянул в окно и увидел, что к дому приближаются двое полицейских. Глория все же успела вызвать подкрепление.
Не тратя ни секунды, Эван побежал к задней двери, чтобы закрыть ее. Даунсвинг. Даже когда ты уже нашел выход, кто-то мешает сделать первый шаг. Мысли загорелись возможными решениями задачи. Располагая огнестрельным оружием, можно было бы легко расправиться с полицейскими.
Но победа должна быть красивой.
Эван почувствовал новое, пятьдесят первое сокращение сердечной мышцы.
Оффшор* – Термин “оффшор” впервые появился в одной из газет на восточном побережье США в конце 50-х годов XX века. Речь шла о финансовой организации, избежавшей правительственного контроля путём географической избирательности;
Roma locuta, causa finita** – Рим высказался – дело окончено.
8 января, 1974 год. Провиденс, штат Род-Айленд
Все пути к отступлению перекрыты. Эван быстро поднялся наверх и обратился к Глории:
– Где ключ от этой спальни? – Женщина растерялась, когда вновь увидела Эйса.
– Вот, на тумбочке.
– У меня нет времени что-либо объяснять, но если до того момента, как я вновь открою дверь, вы будете сидеть тихо, даю слово – вы останетесь целыми и невредимыми. Ты уяснила это, Глория?
– Да.
– Замечательно, – и прежде чем закрыть женщину с дочерью на замок, Эйс на всякий случай перерезал телефонный провод.
Он вновь оказался на первом этаже, к тому времени полицейские постучались уже дважды. “Миссис Аллен. Открывайте, полиция”.
– Какое же разочарование вас ждет, ребята.
Взяв в руки пистолет, Эйс отодвинул засов, после чего замер, спрятавшись за шкафом для верхней одежды.
Полицейские услышали, что кто-то открыл. “Мы заходим, миссис Аллен”.
А Эван просто отсчитывал секунды, понимая, что стражи порядка моментально отреагируют на тело Кристофера, покоящееся в луже собственной крови.
“О, Боже! Диспетчер, диспетчер!”.
Эйс одним длинным шагом сократил дистанцию и произвел два выстрела. Изумлённые и раненые блюстители закона ничего не успели противопоставить такой внезапности. Напоследок Эван рукоятью пистолета оглушил обоих и медленно прикрыл дверь, в надежде на то, что телевизоры соседей работают достаточно громко, чтобы хозяева не могли услышать хлопки.
– Ничего личного, джентльмены, вам просто не повезло.
– Сколько прошло времени?
– Порядка тридцати минут, мисс Лоутон. Не беспокойтесь, думаю, учитель знает, что делает.
Но Аннет охватила тревога. Да и в голове никак не умещалось то, что Эйс является преступником `номер один’. Если это на самом деле так, то будущее обещает быть и вовсе безрадостным. Еще минувшим вечером ей казалось, что все может прийти в норму, ведь рядом вновь оказался Эван. Зависимость девушки приобретала характер обсессии, медленно и верно.
– Я давно хотела кое-что у тебя спросить, Лали, – девушка замолчала, подумав, что сейчас не время, но все же прогнала эту мысль, – ты считаешь, это правильно? Ну, то, что делает Эван?
– Правильно ли то, что он убивает людей, мисс Лоутон?
– Да.
– Я думаю так: каждый человек вправе делать то, что считает нужным, в какой бы степени оскорбительным кому-то это ни казалось. Ведь если вдуматься, мистер Эйс никогда не убивал ради удовольствия. Да, распоряжение чужими жизнями не входит в область юрисдикции человека. Но учитель заставил меня понять одну простую истину: если ты можешь предотвратить что-то ужасное, будучи уверенным в том, что не навредишь еще больше, надо действовать. Не ждать, пока кто-нибудь даст отмашку, разрешит тебе быть свободным. И я согласен с ним, согласен потому, что он всю жизнь боролся с отбросами. А деньги? Он рассказал мне о схеме, которую использует при, так сказать, отмывании средств. Он раздает их всем, кто заслуживает доброго отношения учителя. Кто-то скажет, что он чудовище, которое губило молодых студентов, когда тот сам учился в бостонском университете. Но скажите, мисс Лоутон, чем бездарь отличается от насильника?
– И чем же, Лали?
– Все эти кретины, которые когда-то станут специалистами, тратят время на веселье, выпивку, наркотики. Когда придет время взять на себя обязанности, например, диспетчера, самолеты рухнут прямо на Белый дом, и только тогда кто-то захочет что-нибудь исправить. Все меняется лишь при условии, что кто-то умирает, мисс Лоутон. Насильник становится заключенным тогда, когда деяние уже совершено. Мертвый студент, получавший низкие отметки, осужден до своего страшного деяния. Это извращение морали как таковой. Но результат… результат восхитителен, мисс Лоутон.
– Я понимаю тебя. Я находила подобные оправдания поступкам Эвана, когда впервые услышала обо всем, что происходило в его жизни. И мне это помогло. Но… я спрашивала об этом неспроста. Ты хочешь быть похожим на него?
– Я не хочу быть похожим, мисс Лоутон. Я хочу научиться всему, что умеет учитель, и…
Эулалио задумался.
– Включите радио.
Аннет выполнила просьбу мальчика.
– А теперь – просто послушайте.
“В шестидесятые годы по сравнению с предшествовавшими десятилетиями политические беспорядки увеличились, однако размах смуты меньше, чем на рубеже девятнадцатого и двадцатого столетий, когда бурные годы Реконструкции вызвали массовые расовые и рабочие беспорядки. Жертвы и ущерб, нанесенные политическими беспорядками в течение истекших тридцати лет, в пересчете на меньшее население пропорциональны случившимся в предшествующие тридцать лет – с тысяча девятьсот девятого по тысяча девятьсот тридцать восьмой год”.
– Слышали? Вроде как – чем нас больше, тем больше должно умирать. Но это не важно. Я просто хотел показать вам на примере – в этой стране постоянно кто-то ноет. Рассуждает о том, что нужно делать, как поступали в таких ситуациях раньше. Но никто, мисс Лоутон, никто не выходит на улицы и не затыкает рты этим снобам. Нас кормят светлым будущим, которое строится на одних лишь разговорах, бравадах и вранье. Так вот, мисс Лоутон, я просто не хочу быть похожим на них.
Мальчик сделал небольшую паузу.
– Знаете, от чего мне становится страшно, по-настоящему жутко, мисс Лоутон?
– От чего, Лали?
– Не от того, что нас в любой момент могут накрыть федералы. Нет. Эти ребята действуют. По каким-то странным причинам, известным исключительно им, но они взялись за дело. И учитель понимает это лучше меня. А значит, он их немного, но уважает. Понимаете, чем все это обернется? Теперь мистер Эйс подключит все возможные резервы, чтобы выстоять. И тогда нас ждет что-то воистину устрашающее, мисс Лоутон.
Насвистывая отрывок из оркестровой сюиты номер три Иоганна Себастьяна Баха, Эван поднял ведро с холодной водой и облил полицейских, связанных при помощи бельевой веревки, которую Эйс обнаружил в доме Алленов.
– Подъем, мученики.
Мужчины, приходя в себя, начали осматриваться по сторонам, не понимая, что происходит.
– Я знаю, ваши ноги болят, господа, но поверьте, это не самое страшное, что могло с вами случиться за сегодня. Всего лишь два пулевых ранения на двоих. Думаю, из вас сделают героев. Эдаких Пекоса Билла и Теодора Рузвельта. Да, я понимаю ваше удивление, Рузвельт – и ковбой.
– Какого… Вы не понимаете, что делаете!
– Тише, солдат. Или мне придется заставить тебя молчать. А уж в этом деле я кое-каким опытом располагаю.
– Это нападение на сотрудников…
Но Эван не стал дожидаться окончания фразы мужчины. Подойдя к нему, Эйс наступил ногой на раненое бедро, чем спровоцировал крик стража порядка.
– Прекратите эту комедию. Современный кинематограф превратил вас в жалкое подобие смельчаков, сражающихся за эфемерные ценности. И да, это было последнее предупреждение. Назовите мне ваши имена.
Тот, который молчал, ответил сразу:
– Пауэлл.
– Офицер Пауэлл, думаю, ваш товарищ, учитывая, что он сейчас плачет от боли, не в состоянии ответить на мой элементарный вопрос. Выручите его.
– Джон. Его зовут Джон.
– Замечательно. Итак, Пауэлл, скажите мне, что для вас смерть?
Мужчина испуганно посмотрел на Эвана. Но ему не хотелось, чтобы с ним произошло то же, что и с Джоном.
– Это конец, наверное. Ничего.
– Какая утонченная философия, Пауэлл. Что ж, если для вас это не является какой-то крупной проблемой, драмой или же трагедией, пожалуй, мы приступим к осуществлению задуманного мной.
Эйс подключил телефон, принесенный из гостиной, к розетке и поставил его рядом с Пауэллом. После чего достал из кармана листок, на котором был написан текст.
– Знаете, я ведь не шутил, когда говорил о том, что вам просто не повезло, господа. Вы только представьте, сколько всего должно было произойти, чтобы вы оказались в таком неприятном положении: мое рождение, трансформация сознания, прослушивание телефонных разговоров, предательство Кристофера Аллена, спонтанный вызов на место преступления. И это лишь несколько пунктов из миллиона, блуждающих на задворках моего разума. Так вот, Федеральное бюро расследований задалось целью уничтожить вашего покорного слугу, – Эван указал рукой на себя, – но они до сих пор не располагают точной информацией о моих деяниях, да и доказательств в их распоряжении нет как таковых. И тут мне приходит в голову блестящая идея – дать им улики. На самого себя. Не гениально ли, друзья?
– А…простите, что перебиваю, какой в этом смысл?
– Я понимаю, вы думаете, что я проникнусь к вам состраданием, как к милому собеседнику. O sancta simplicitas. Это уже не имеет принципиального значения для вас, Пауэлл. Я продолжу. Некий специальный агент Уэлдон Кеннеди приложил немало усилий, чтобы потревожить меня и вывести из равновесия. Но это сравнимо с легким бризом, который мнит себя разрушителем миров, присоединяясь к деструктивному торнадо. Мистер Кеннеди, что весьма и весьма неосмотрительно для сотрудника бюро, оставил в паре мест номер своего телефона. Во-первых, обладатели данной информации уже мертвы. Во-вторых, этой информацией теперь располагаю и я, джентльмены. Это, – Эван продемонстрировал листок с текстом Пауэллу, – то, что нужно будет сказать, когда я соединю вас со специальным агентом. Думаю, репетиции нам не понадобятся. Я позабочусь об интонациях.
Эйс взял скотч и примотал им телефонную трубку к голове полицейского. После чего взял в руки излюбленный нож и набрал номер агента Кеннеди.
– Федеральное бюро расследований, с кем вас соединить?
– Какой у вас приятный голос, мадемуазель. Я хотел бы поговорить со специальным агентом Уэлдоном Кеннеди, он оставил свою визитку на случай, если мне что-нибудь станет известно о местоположении `номера один’.
– Секунду.
– Агент Кеннеди на связи.
В трубке послышался лишь какой-то шорох.
– Агент Кеннеди. Я вас слушаю.
Еще мгновение – и динамик разорвался ужасными воплями, доносящимися с того конца провода:
– Агент…специальный агент…о, господи, Уэлдон Кеннеди. Я обращаюсь к вам…к вам…голосом офицера Пауэлла, номер жетона – один-семь-четыре-один… Доблестного рыцаря, оказывающего услугу вашему покорнейшему `номеру один’… боже… С незапамятных времен мне известно об операции по моей ликвидации…и…и…вынужден признать – я обеспокоен тем, что наши защитники – могущественное Федеральное бюро….бюро расследований исполняет свой долг спустя рукава… как можно выходить на охоту…без ружья, агент? Господи, господи! Я намекаю на вашу некомпетентность. Вы…вы, прежде чем заняться мной, не удосужились вооружиться доказ….доказательствами моей вины, или причастности…к тому или иному….противоправному, незаконному….деянию. Я…обескуражен…и даже…отчасти разгневан. Пожалуйста…….Я, находясь в состоянии, близком….близком к абсолютному благоденствию…заявляю…если хотите….даю слово, что лично предоставлю вам…улики….на самого себя…боже…ибо считаю священным долгом….оказание всевозможной помощи….людям, не обладающим выдающимися…. способностями ….но… призванных…исполнять не менее важный долг… – защита невинных и униженных… я говорю…о вас…агент. Но…за услугу…господи…нужно платить. Или хотя бы…хотя бы…идти на компромисс. Мое условие – тет-а-тет… десятое января…Льюистон…двадцать-три-ноль-ноль…кампус колледжа Бейтс. Если…вы…будете в сопровождении…своих приятелей…закат покраснеет в мгновение ока…считайте, агент….агент Кеннеди…это предупреждением. Искренне ваш, всегда инициативный….. `номер один’.
В горле Уэлдона пересохло. Последняя фраза офицера Пауэлла сменилась непроницаемой тишиной. Звонок был отслежен.
Когда сотрудники федерального бюро вошли в дом Алленов, они наткнулись на рыдающую женщину, склонившуюся над окровавленным телом мужа. Рядом сидела маленькая девочка, которую звали Кристина. Кристина Аллен. Несчастное дитя, ставшее свидетелем страшной бойни. Глория, с трудом удерживая руку на весу, указывала в сторону подвала.
– Мэм, скажите, он здесь?
– Нет….нет….нет….
– Что в подвале?
Но больше женщина ничего не сказала.
Группа захвата во главе с Уэлдоном медленно двинулась на цокольный этаж. Открыв дверь подвала, они наткнулись на мрак. Проведя рукой по стене, агент Кеннеди нащупал выключатель.
Вспышка.
То, что сотрудники бюро увидели в следующую секунду, вряд ли когда-нибудь забудется.
На полу, усаженные друг рядом с другом и перемотанные скотчем, покоились окровавленные тела двух полицейский. Над их головами на стене красным была сделана надпись:
“01000011 01100001 01110100 01100011 01101000 00100000 01101101 01100101”
Подойдя ближе, агент увидел, что мужчины лишены глаз.
Пустые глазницы служили нулями в линейке кода, дополненного единицами, сделанными фломастером на лицах покойных.
В руке офицера Пауэлла лежала бумажка с надписью: “Один – свидетели”.
9 января, 1974 год. Льюистон, штат Мэн
– И что теперь, Эван?
Наступила ночь. Форд “Гэлэкси” медленно, но уверенно двигался в сторону Льюистона, в котором у Эйса были назначены сразу две встречи. Первая – со специальным агентом Уэлдоном Кеннеди, обнаружившим тела полицейских. Эван знал, что теперь тот напуган нешуточно. А чей-то страх – самый простой и доступный из всех инструментов манипуляции. Количество ошибок в том или ином розыгрыше прямо пропорционально степени ужаса, охватившего визави.
О второй встрече Эван договорился, заехав по пути из Провиденса домой. Ему пришлось изрядно покружить по всему Савин-Хилл, чтобы убедиться, что подозрительных фургонов, незнакомых автомобилей и праздно шатающихся зевак нет в радиусе даже шестидесяти метров от особняка. Пусть Эйс и рисковал, но он был вынужден забрать с собой бухгалтерскую книгу и часть сбережений, дабы не появляться в отделениях банков еще как минимум неделю.
Единственный звонок в Бостонской черте Эван сделал из телефонной будки на Гринхейс-стрит, неподалеку от парка Сейлона. Адресатом оказался Роберт Гендельман – друг Джонатана Озерански, один из самых влиятельнейших людей востока страны, владелец “Аэтна Инкорпорэйшн”, компании, специализирующейся на медицинском страховании.
– Здравствуйте, Роберт. – На другом конце провода повисла тишина.
– Эв…Эван?
– Именно, мистер Гендельман. Я звоню, чтобы попросить вас об одолжении.
– Какого черта, Эван?! Со мной связался Картер, он рассказал мне такое…
– Картер – это ваш человек в Федеральном бюро, полагаю?
– Да, но…
– Nemo omnia potest scire, Роберт, никто не может знать всего. Сомневаюсь, что кто-то поверил бы вашему покорному слуге, если бы тот показал записи в бухгалтерской книге, если бы кто-то узнал, какие суммы обходят стороной налоговую казну. Поэтому не стоит верить всему, что говорят.
– Я понимаю, Эван!
– И не надо никаких “но”, мистер Гендельман. Думаю, годы нашего с вами безукоризненного сотрудничества стоят гораздо больше, нежели звонок вашего приятеля из бюро, помощь которого мне и потребуется. Но помощь заочная – через вас. Поэтому я спрошу прямо – окажете ли вы мне услугу?
Роберт ненадолго замолчал. Эван всегда являлся надежной опорой в том или ином деле, ни единого сбоя за весь период сотрудничества, его бухгалтерский талант порой вызывал искреннее восхищение. И даже если этот человек в чем-то и замешан, то касаться их отношений это не должно.
– Я помогу тебе, Эван.
– Замечательно, мистер Гендельман. Я сразу перейду к сути. В данный момент у меня на руках “Беретта 1951М”, предположительно, принадлежит одному из сотрудников Федерального бюро. Мне нужно, чтобы Картер назвал имя обладателя данного пистолета и по возможности, если сохранились какие-либо отпечатки, провел дактилоскопический анализ.
– Когда тебе нужны результаты?
– Утром, десятого января.
– Как можно будет с тобой связаться?
– Мы встретимся с вами завтра на кладбище Сейнт Джозефс в Льюистоне в одинадцать ноль-ноль. Я передам вам оружие и оставлю свои контакты.
– Храни тебя Господь, Эван.
– Спасибо, мистер Гендельман.
Из окна стремящегося в Льюистон “Гэлэкси” можно было разглядеть изумительный пейзаж. В перспективе красовались леса (которыми так славится штат Мэн) укутанные в снежное махровое покрывало. По правую руку от Аннет распростерлась бесконечная скалистая береговая линия, омываемая холодным атлантическим океаном, выбрасывающим на заледенелую каменную сушу короткие волны.
Автомобиль постепенно уходил ввысь, тонул в объятиях могущественных Аппалачей – приютом реликтовых тюльпанных деревьев. Эван понимал, что эту зиму они не переживут.
– Мир осиротел, потеряв еще одного из своих немногочисленных прекрасных детей.
Чем выше Форд “Гэлэкси” поднимался по ровной дороге, тем восхитительнее казались озера, разбросанные по всей территории штата. Теплилось ощущение, будто все трое – Аннет, Эйс и Эулалио – едут навстречу переменам, спокойствию, которое когда-то должно было сменить этот затянувшийся “даунсвинг”.
– О чем ты?
– Я полагаюсь на тонкий расчет, моя дорогая. То, что случилось в доме Кристофера Аллена, совершенно не случайно. Скорее, это обыденная закономерность. Живое подтверждение тому, что длинный язык и импульсивность приводят к катастрофам, личным трагедиям. Все произошедшее – драма для маленькой Кристины. Травма для ее матери. И просто ненужная смерть бывшего товарища, оказавшегося тем самым Буридановым ослом, вставшим пред двумя кучами сена – бюро и мной соответственно.
– Что нас ждет в Льюистоне? Опять кто-то умрет? – Аннет пришла в ужас, когда поняла, что улыбается, произнося эту фразу.
– Я не исключаю возможности непредвиденных обстоятельств, но в моей голове рисуется весьма безоблачная картина, Аннет. И это хорошо. Для всех.
– Для всех…
Дорога отняла много времени и сил, так как мотору автомобиля приходилось тянуть своих пассажиров в гору. Но когда Эван притормозил у придорожного мотеля, никто не чувствовал себя уставшим. Все трое заселились в номер и занялись своими делами. Аннет отправилась в душ, Эулалио включил черно-белый телевизор, а Эйс приготовил небольшую сумку, в которую положил пистолет, нож и бухгалтерскую книгу. После чего снял перчатки и присел на кровать.
– Мистер Эйс?
– Да, мой юный друг?
– Послушайте…
“…размах антивоенного движения объясняется неравенством сил противников – самая мощная держава в мире обрушивает миллионы тонн бомб и снарядов на одну из самых слабых стран мира. Немногие американцы имеют представление о последствиях налетов американских самолетов в Южном Вьетнаме, где обширные районы объявлены “зонами свободного огня”. Актом жестокости, получившим наиболее широкую известность, является массовое истребление шестнадцатого марта тысяча девятьсот шестьдесят девятого года жителей небольшого селения Май Лай. Сотни вьетнамцев, включая стариков и женщин с младенцами на руках, были окружены, загнаны в ров и расстреляны американскими солдатами. Многие американцы испытывают чувство стыда за то, что их страна до сих пор совершает массовые убийства с целью сохранения у власти в Сайгоне генеральской элиты и богатых землевладельцев. Другая причина появления мощного антивоенного движения заключается в том, что граждане Соединенных Штатов просто устали от этой войны, в которой на данный момент убито более тридцати тысяч американских солдат и еще двести тысяч человек ранено, и которой не видно конца…”
– Казус Белли, Эулалио. Это кредо нашего правительства. Им всегда нужен формальный повод, пусть даже самый незначительный, чтобы открыть огонь.
– Но эти люди…в Май Лай… почему они гибнут, мистер Эйс? Разве кто-то должен умирать лишь потому, что был приказ – стрелять на поражение? Как вообще их пальцы спускают крючки, когда никто не сопротивляется, я не понимаю…
– Мне знакомо это недоумение, Лали. Пройдет некоторое время, и ты поймешь, что не все имеет причину или логику, если речь идет о чем-то человеческом. Не всем нужна подоплека, равно как и не всем нужен мир. Желание системы избежать равновесия очевидно. Но скоро все это прекратится. И тебя испугает нечто большее – ухмылка, с которой все будут вспоминать о тысячах погибших. Улыбка, сопровождающая разговоры о павших в бессмысленной бойне.
– Знаете, при всем стремлении понять окружающий мир, я порой отказываюсь находить оправдание подобным выходкам.
– Ты заблуждаешься, Эулалио. Чтобы понять мир, не нужно оправдывать его детища. Достаточно действовать настолько рационально, насколько велит растущее в тебе побуждение что-то изменить.
Эван видел, что на глаза мальчика, убившего человека, попадавшего в плен сотрудников Федерального бюро расследований, наворачиваются слезы. Только потому, что кто-то гибнет беспричинно. Спонтанно.
– Все эти…женщины…с детьми на руках….мистер Эйс…
– Все в порядке, Лали. Держи себя в руках. Ты не в силах что-либо изменить там, но ты способен повлиять на ход событий здесь. Помни об этом.
– Я запомню, обязательно.
Эван посмотрел на часы, взял в руки сумку и перед уходом сказал мальчику:
– Я вернусь через пару часов, будьте здесь, никуда не уходите, только если какие-то экстренные обстоятельства не вынудят вас скрыться. И передай мисс Лоутон, что я положил в ее сумку небольшой подарок.
– Хорошо, мистер Эйс.
Эван набрал в легкие воздуха и двинулся в сторону кладбища Сейнт Джозефс.
Тишина. Это все, что сопровождало Эйса в дороге. И этот парадокс немного удивлял. Народные движения чиканос и темнокожего населения существовали, казалось, только в телевизоре. В словах репортеров и ученых-социологов. Политиков и их приближенных. Складывалось впечатление, что только им нужна эта война. Гетто полнились расовой ненавистью и огнем. Парки превратились в безлюдные памятники величию природы восточного побережья.
А радиоприемники полыхали истериками.
Паника в головах. И только там.
Высокие мраморные ворота встретили Эвана неприветливым молчанием, впуская мужчину в обитель усопших. Сквозь снежный заслон Эйс увидел высокого рыжеволосого джентльмена, одетого в коричневый плащ, темные брюки и туфли, блеск которых можно было различить даже под снегом, в котором утопали ноги Роберта Гендельмана. В руках он держал черный кожаный портфель, а неподалеку бродил широкоплечий сателлит – личный охранник бизнесмена – Валерио Пасьоретти.
Эван подошел к Роберту и поприветствовал того:
– Здравствуйте, мистер Гендельман.
– Привет, Эван.
– Я думаю, вы хотели бы услышать комментарии, касающиеся данной ситуации, не так ли?
– Было бы неплохо, друг мой, – мужчина оказался очень приветливым, несмотря на всю запутанность истории, приведшей его на кладбище.
– С недавнего времени наше глубокоуважаемое Федеральное бюро расследований открыло на меня охоту. Причины, по которым они прослушивают мой телефон, пытаются отследить все перемещения и найти какие-либо улики, известны им одним. Но если завязалась такая игра, я вынужден присоединиться к ней, отказывать достопочтенным господам из силовых структур – вне юрисдикции моей воли, поверьте.
– Эван, бюро – это не какие-то оборванцы с улиц, с ними шутки могут оказаться очень и очень опасными, ты же понимаешь.
– Безусловно, Роберт. Но и вы должны понимать, что ваш покорный слуга не просто бухгалтер с калькулятором в голове.
– Ох, Эван…
– Я продолжу, мистер Гендельман, – Эван сделал небольшую паузу, чтобы оценить реакцию Роберта на его рассказ, – буквально вчера я убил двух полицейских, можно сказать, из этого пистолета, – Эйс достал из сумки “Беретту”, предварительно надев перчатки.
