Текст книги "Темно-алая кровь по щекам и губам (СИ)"
Автор книги: Девочка с именем счастья
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)
Что-то было не так.
Отношение Ровенны к нему изменилось. Если в начале это было больше похоже на стремление получить желанного парня, который ей понравился, но оставался равнодушен – причем, Рейджи чувствовал это, и ем тоже становилось забавно от попыток сестры обратить на себя внимание, как на женщину – то сейчас ситуация изменилась в корне. Страсть, которую Ро к нему питала, внезапно превратилась в тихую, всепоглощающую нежность, почти безграничную любовь. Ее взгляд – сиреневые глубокие глаза – смотрели ласково, так, будто они были знакомы многим дольше, словно она любила его дольше, чем он сам. Сакамаки понимал, что Ро чувствует к нему намного больше, чем сам он к ней. Рейджи не успел полюбить Ровенну настолько сильно, как на его уже любила его, и девушка, даже понимая, что на развитие чувств может уйти больше века, согласилась стать матерью его детей. И это Рейджи ценил.
В кабинете было привычно тепло, поддерживалась нужная температура для растений, что были здесь. Рейджи прошел через соединяющую с лично комнатой дверь и остановился, бездумно разглядывая стеллажи с книгами, не относящимся к химии и точным наукам: любивший порядок во всем, эстет разделял книги по их тематикам, поэтому в кабинете была сугубо научная, полезная в работе литература; все остальные книги – психология, философия, мировая классика находились в комнате вампира. И книги с родословной тоже были там.
Собственно, но поколениям семья Сакамаки не была большой – их отец, его жены, дядя Рихтер, отдельно была выделена Криста, как и супруга, и как двоюродная сестра, они сами и все. Было упомянуто, что Корделия является дочерью Короля демонов Барая, но вскоре статус Король вампиров и Демонов перешел к Карлхайнцу полностью, да и сама Корделия не занимала какое-то особое место – Карл использовал женщину с целью положить начало созданию новой расы. И эта часть всегда оставалась для Рейджи интересной: вампиров и демонов ставили на одну ступень, но в действительности все было немного по-другому. Рейджи знал, что когда-то, между его отцом и Королем демонов были партнерские отношения, они были союзниками, но Карлхайнц не был готов делить корону и союз распался. Что случилось потом – никто не точно сказать не мог, а если кто-то и знал, то вряд ли уже мог говорить. У вампиров были Короли Первой крови, Прародители, которых почти уже не осталось, у Демонов же была Семья Чистокровных, Перворожденные демоны.
Рейджи устало потер переносицу и убрал книгу с родословной Сакамаки на место. Он знал об этом, ему и братьям рассказывали еще в детстве о различиях между расами, поэтому никаких неожиданных открытий быть не могло, но почему он вспомнил об этом именно сейчас? Не из-за Аббадон ли, которая являлась одной из Перворожденных? Поэтому Карлхайнц пригласил ее и ее супруга? Чтобы заключить сделку или… мир?
– Агата мертва.
Рейджи оборачивается, и без особого удовольствия созерцает расслабленную фигуру Шу. Тот опирается на дверной косяк, и создается ощущение, что он вот-вот упадет. От осознания того, что ненавистный брат без разрешения зашел в кабинет и комнату, Рейджи раздражается еще больше. И стоило лишний раз попадаться ему на глаза: Агата не была чем-то важным, лишь очередная любовница их отца, с которой он закончил отношения – или что там у них было – из-за каких-то своих целей. Жены Карла не были долгожительницами, поэтому что удивительного в том, что одна из них опять скончалась.
– Думаешь, меня это волнует? – все-таки отвечает Рейджи.
– Думаю, должно, – перед Рейджи внезапно появляется тонкий черный конверт. Юноша непонимающе смотрит сначала на него, потому – раздражённо – на брата. – Она ее убила.
Шу исчезает так же быстро, позволяя словам повиснуть в воздухе, и хотя имени он не назвал, Рейджи понял, что говорил Шу именно о Ровенне. Вампир протянул руку и задумчиво покрутил в руках; от него не укрылось, что сестре присутствие Агаты не понравилось от слова «совсем», но зачем надо было убивать мачеху? Хотя, у детей Сакамаки была мания на убийство матерей, Ровенна же убила свою мачеху – ничего удивительного. Интересно, но не удивительно.
Рейджи развернул конверт и посмотрел смятый клочок бумаги; юноша расправил его, и на нем было выведено слегка корявым почерком только одно слово – имя женщины, которая носила его ребенка. Рейджи не понял, с чего именно Шу решил, будто это – доказательства того, что именно Ровенна убила Агату, но перевернув бумажку, увидел второе имя – «Агата». Смутный ряд ассоциаций пронесся в голосе вампира, потому что если это действительно было написано рукой Агаты, то да, она говорила о том, что Ровенна ее убила. Но выглядело все это глупо и неправдоподобно: им сообщили, что Агату будто растерзали собаки, а как она могла тогда составить эту записку. Конечно, женщина-демон могла написать ее заранее, однако тогда не было бы разумным оставить более подробные обвинения?
Нет, все это было глупым.
Тут взгляд Сакамаки метнулся к шкафу, который недавно он стал делить с Ровенной. Основная часть вещей все еще оставались в ее комнате, но жила девушка почти у него, поэтому самое необходимое находилось у него, и Рейджи бы ни за что не сказал бы это в слух, но блузки и платья сестры уместно смотрелись рядом с его рубашками. Вообще, Ровенна легко влилась в его жизнь, сколько бы он не сравнивал ее с ураганом. Ро плавно оказалась неотъемлемой его частью, и Рейджи не собирался даже этому поражаться. Но именно сейчас он отчего-то вспомнил, что когда впервые обнаружил у себя забытую одежду Ро, а потом она оставили еще несколько вещей, то через какое-то время он обнаружил в самом дальнем углу своего шкафа небольшой чемодан. Что там было, он не знал, но Ровенна отмахнулась, сказав, что там ее любимые книги, вроде Данте Алигьери, а поскольку большинство названных ею книг Рейджи уже читал или имел в личном распоряжении, то и смысла лезть туда у него не было.
Вспомнив об этом теперь, юноша захотел хоть что-то узнать о своей сестре. То, что она явно пыталась скрыть.
В чемодане и вправду были книги, но не только те, о которых говорила Ровенна – много толстых небольших книг, явно прошедших реставрацию; книг было не так много, их обложки были из кожи, но не только черные или коричневые, но и серебристо-серые, у некоторых был чехол из замши. Чувствуя, что вмешивается в какую-то личную жизнь своей сестры, Рейджи на секунду сделалось не по себе: в конце концов, Ро должна была стать матерью его детей, и справедливо ли то, что он сейчас сделает. Но Сакамаки тут же отсек эти мысли.
Мучительное ощущение: думаешь, что служишь справедливости, а на самом деле приумножаешь несправедливость. По крайней мере признаем это – и тем самым усугубим мучение; ведь это все равно что признать: всеобщей справедливости не существует. Отважившись на самый страшный бунт, в конце концов признать свое ничтожество, – вот что мучительно.
Достав наугад одну из книг, юноша раскрыл ее – на войне, как говорится – и в глаза бросилась надпись, сделанная в уголке обложки: «Мир должен пасть перед нашей любимой Королеве. На твое вампирское совершеннолетие. С нежными объятьями, Бейхан-Аббадон». На других книгах, которых оказалось не так много, тоже были поздравительные надписи, преподнесённые по разным случаям.
«Не забывай, откуда корни. Моей любимой племяннице и Госпоже. Вечно любящий тебя, Аластор»
«Ты – наша кровь. Помни об этом. Шах. Дагон»
На одной из них, как раз-таки той, обложка которой была серой, в отличие от остальных. На внутренней стороне обложки книги была сделана запись, и Рейджи с удивлением понял, что хотя делали их разные люди, почерки были примерно одинаковыми: та же каллиграфическая идеальность, примерно одинаковые завитки у букв, различался только сила нажатие на ручку – или чем там они были сделаны.
«Порой знания – важнее силы. Нашей любимой желтоглазой. Финник».
Рейджи убрал книги, закрыл шкаф и вышел из комнаты, опять попав в ярко освещённый кабинет, который резко гармонировал со спальней юноши, в которой всегда царил уютный полумрак. Вампир в замешательстве и с тысячью мыслями в голове подошел к книжному шкафу и остановился напротив него, разглядывая корешки книг. Мыслей было много, и привыкший к постоянному адекватному анализу происходящего вампир не мог найти логичное объяснение сразу. У Ровенны были книги, подписанные неизвестными ему людьми, но к самой девушке они относились весьма тепло. Рейджи вспомнил, что Бейхан-Аббадон упоминала о том, что ее брат – Повелитель демонов, и у них есть еще братья и сестры, у самой Аббадон много племянников. Учитывая, что одна из книг была подписана именно Аббадон, можно было предположить, что Аластор, Шах-Дагон и Финник тоже были родственниками. Но все равно, как они связаны были с Ровенной?
Рейджи извлек между книг одну небольшую, в потрёпанной мягкой обложке. В целом, юноша не любил книги в таких обложках, потому мороки с ними было куда больше, но сейчас вампир был рад, что не отдал книжку на реставрацию. Аккуратно положив на стол, он пролистал несколько страниц, кое-где останавливаясь и вчитываясь внимательнее.
«Азазель – это один из первых падших ангелов, который не побоялся Бога и его воли, после чего Архангелам было приказано убить его, но никто не был сильней, чем он, и тогда Бог приказал Архангелу Рафаилу обрубить ему крылья и отправить его в Ад. И сказал опять Господь Рафаилу: «Свяжи Азазеля по рукам и ногам и положи его во мрак; сделай отверстие в пустыне, которая находится в Дудаеле, и опусти его туда. И положи на него грубый и острый камень, и покрой его мраком, чтобы он оставался там навсегда, и закрой ему лицо, чтобы он не смотрел на свет! И в великий день суда он будет брошен в жар». По повелению Бога, он был привязан к пустынной скале.»
Рейджи остановился и внимательнее перечитал эти строки. Он не знал, откуда эта книга взялась в его библиотеке, просто он как-то нашел ее на столе, когда еще был ребенком и забрал себе, потому что был жаден до любых знаний. Его не потребовали ее вернуть, никто даже не хватился, поэтому юноша спрятал ее и изредка вспомнил. Что конкретно заставило его обратиться к книге именно сейчас он не мог сказать, но внутреннему чутью доверял. Кое-где, сделанные от руки записи стерлись и выхватить можно было только отдельные слова, фразы и предложения.
«… Азазель – один из демонов, носящие золотистые глаза. Личная метка демона, его детей и их власти, что они имеют в Аду…»
«Полукровки – дети, рождённые от союза тех, кто может мешаться по крови. Нечисть, падаль для одних, хозяева – для других…»
«Азазель – желтоглазый демон, один из старейших демонов, поэтому он устойчив к святой воде и другим традиционным способам уничтожения демонов и обладает некоторыми уникальными способностями. Долгое время он блуждал в пустыне, разыскивая свою семью. Правил Адом, но был…»
Мысль не продолжилась, и Рейджи не знал, что именно случилось с Азазелем, которого называли Повелителем. Владыка демонов мог с одинаковым успехом быть убит или же свержен, и произошло это явно не так давно —иначе, как объяснить то, что отца Корделии Барая называли Королем демонов.
«До сих пор, Азазель и семья его является самой влиятельной в Аду. Это место на земле, как Бермудский треугольник, он зеркальное отражение того мира, откуда пришла семья Повелителя, ибо в Аду настоящем нельзя жить так, как Он и Они привыкли. Ад всегда Ад, даже для демонов. Это —тюрьма, сделанная из кости, плоти, крови и страха. Правящая семья подобны королям. Одни демоны описывали Азазеля как тирана, а другие как великого благодетеля в их мире…»
«…Он очень хитрый и умный, манипулирует людьми и демонами. Я узнала, что у Азазеля определённо есть чувство юмора, и он любит смотреть на мучения людей. Азазель очень болтлив, даже во время важного события или боя…»
«Азазель очень древний и могущественный демон, он занимает и будет занимать высокий пост в адской иерархии…»
Про остальных членов его семьи не упоминались, лишь изредка встречались ставки «его семья» и «правящая династия». Вся книга, казалось, рассказывала про Азазеля и только про него. Казалось, что писавший это был помешан на Повелителе демонов, но все эти записи не несли какой-то смысл относительно Ровенны, поэтому лишь утомляли Рейджи. Книга не была большой, но наконец-то он нашел кое-что полезное. В конце книги было выведено аккуратное «Правящая семья. Семья Чистокровных. Перворожденные демоны», и почерк стал более четким, а сами слова истерлись не так сильно. Это был недлинный список имен и статусов:
«Азазель – Повелитель и хозяин их.
Дагон-Шах – сестра Повелителя, первая созданная им, Старшая Княгиня.
Аластор – брат их, супруг Дагон, Старший Князь.
Аббадон-Бейхан – сестра их, супруг ее Бальтазар. Младшие Княгиня и Князь.
Два Короля-сына.
Королева-дочь.
Княгини и Княжичи – племянники Повелителя.
Амара – одна из жен Азазеля, не имеет кроме этого статуса.
Прости меня, ибо мать Королевы – я. И честь для меня быть матерью его ребенка. Я отдаю ему свое сердце.»
Последняя фраза вызвала у Рейджи искреннее непонимание. Больше ничего в этом своеобразном дневнике не было написано, и ясности он внес лишь немного, а последние слова писавшего лишь больше путали. Он – или она, хотя по почерку и заключению надо было признать, что писавший все-таки женщина – явно восхищался семьей Азазеля, настолько, что не поленился написать старшинство в их семье. Назвала бы еще детей Азазеля по имени, так вообще замечательно было бы, но информация вся закончилась.
Рейджи снял очки и устало потер переносицу. Иерархия демонов была куда сложнее их собственной, и тем не менее – куда интереснее, но демоны стали редкостью, хотя люди ошибочно и мешали их с вампирами. Практически все демоны исчезли еще до рождения Рейджи и его братьев, и встречались они только изредка, да и то – мелкие шестерки вроде Агаты, которая, хоть и была чистокровным демоном, пала до служения вампирам. Демоны считали гордыми, но преданными семьям существам, которые своих не придадут никогда, но их было мало – Азазелю пришлось создавать кого-то отдельно от своей семьи, чтобы их раса могла размножаться, но демоны и вампиры не могли иметь общих детей, и оставались только люди и ведьмы, которых тоже было ограниченное количество.
Этот факт внезапно успокоил вампира. Ровенна была беременна от него, а будь она демоном, то не смогла бы иметь детей. А значит, появлению этих книг есть другое объяснение. И все же: откуда взялась эта книга и кто ее написал?
Юноша убрал ее обратно, но мысли все равно продолжали роиться, как пчелы в улье. Только вместо того, чтобы обдумывать прочитанное, он почему-то упорно возвращался в детство, и будто бы старался найти какое-то воспоминание. Рейджи не любил вспоминать о своих детских годах, и старался всячески их не допускать в свои мысли. Лишь с появлением Ровенны вампир несколько опустил контроль, потому что рядом с девушкой постоянно быть начеку было невозможно, и картинки их совместного юношества проскальзывали, но в отличие от остальных, связанных с пренебрежительной и холодной по отношению к нему матерью, мысли о Ровенне были теплыми и заставляли улыбаться. В конце концов, сестра его любила.
Но это, особое, нужно воспоминание давалось ему с особым трудом. Юноша с рычанием оперся на стол, прикладывая руку к голове, и стараясь дополнять картинку: вот он еще мальчишкой в библиотеке, читает, практически утонув в большом кресле, раздаются женские голоса, которые явно принадлежат не Ровенне.
Что же они говорят?…
– Это невозможно! – говорит чей-то высокий, визгливый голос. Рейджи вжимается спиной в кресло, весь обращаясь вслух. – Он бы не пришел к тебе! Не выбрал бы тебя!
– Но ты видела, – спокойно возражает другой, спокойный, но отчего-то хриплый. – Ты видела ее глаза. Его глаза. Он выбрал меня, мне отвел такую роль, и ты должна будешь смириться. Моя дочь всегда будет выше тебя.
Какое-то неразборчивое рычание.
– Тогда Карл казнит тебя, за предательство! – восклицает голос первой женщины с каким-то торжеством, однако маленький Рейджи слышит, как именно звучит он: так, словно женщина отчаянно ищет выход. – Да, да, он убьет тебя! Ты изменила с врагом, так еще и родила ему дочь!
– Королеву! – с благоговением возражает вторая. В ее голосе слышится необычайная нежность. Кажется, она любит этого ребенка, и что-то такое испытывает к мужчине, от которого родила. – И он защитит меня!
Первая женщина начинает громко смеяться. Рейджи, тот Рейджи, который слышит это, а не тот, что пытается вспомнить, знает этих женщин, и отчего-то пугается. Теперь выглянуть из своего убежища невероятно страшно.
– Так вот, в чем дело! – не прекращая смеяться, говорит первая женщина. – Ты влюбилась в Повелителя демона! Считаешь, что отличаешься чем-то от его матери его первого ребенка? Или будешь отличаться от той, которая родит третьего! Ты можешь родить ему дочь, но ты никогда не станешь единственной! Ни в постели Карла, ни в постели Азазеля.
– Заткнись! – кричит вторая, не сумев сдержать злость. От ее спокойствия не остается и следа, и Рейджи это отчего-то пугает. – Я родила ему Королеву! Я – мать твоей Госпожи! Он выбрал меня, а не грязную, испорченную, но родовитую шлюху! Пусть на меня не смотрят так много мужчин, как на тебя, но именно из-за этого ОН выбрал меня, а ты можешь продолжать искать утешения в объятьях каждого встречного мальчишки, потому что собственный муж на тебя даже не смотрит!
Тут раздается звук удара, потом еще какой-то звук, говорящий о том, что одна из женщин, вероятно упала, и Рейджи вскакивает из кресла.
– Рейджи, – хрипит рядом с ним женский голос, и его руку накрывает чужая, с тонкими кольцами на ней. Юноша раздражённо выдыхает сквозь зубы, и смотрит на Ровенну. В бежевом вязаном кардигане, в светлых джинсах, растрепанная и все еще немного сонная, она выглядит до боли в груди привлекательной и любимой. Невидный за одеждой живот, но Рейджи ни на секунду не упускал мысль, что эта женщина – мать его будущих детей. – Ты в порядке?
Юноша обхватил Ровенну руками и потянул на себя. Поцелуй был короткий и нежный. Он целовал ее, как будто боялся, что она сейчас вырвется и убежит. Легонько прикусывал губу, едва касался, точно в нерешительности, ее языка. Это было так непохоже на те страстные, голодные поцелуи, которыми он одаривал ее обычно. Ровенна растерянно попыталась отстраниться, но едва она вдохнула еще немного воздуха, Рейджи с каком-то раздражённым рыком снова ее поцеловал, и девушке не оставалось ничего, кроме как запустить пальцы ему в волосы. Приоткрыв глаза, она устремила взгляд на книжные шкафы за спиной увлеченного ею вампира, и выцепила ту самую черную книжку.
«Мои дети родятся рядом с ним, – подумала она. – Но это будут наши дети любимый».
– У нас три девочки, – шепнула Ровенна. Рейджи на мгновение отстранился, но тут Ровенна откинула голову назад, предоставляя больше места для сладостной пытки Рейджи, и провела пальцами по мягким темным волосам. Делая шаг назад, Ро внезапно уперлась сначала в основание кровати в комнате Рейджи, а в следующее мгновение почувствовала легкое соприкосновение спины с постелью. В комнате было темно как и всегда, Ровенна прикрыла глаза, чувствуя как по обнаженным ключице и шеи скользит холодный ночной воздух, смешанный с возбужденным, но едва ли теплым дыханием Рейджи.
Избавившись от мешающей одежды, они, словно ненасытные звери, впились удушающим поцелуем в губы друг друга. Ровенна перекатила вампира на спину, оказавшись сверху и зажав бедра мужчины своими. Его же руки переместились на ее ягодицы, с силой сжав их, чем вызвали глухой женский стон. Она же в ответ до боли прикусила кожу у основания шеи, где сразу же на месте проникновения клыка засочилась багровая кровь. Ловким язычком вампирша слизывала алые капли, по вкусу напоминавшие ей терпкое вино. Оторвавшись от его шеи, она соприкоснулась с ним лбами и заглянула в малиновые очи из-под опущенных ресниц.
– Я так хочу тебя, – Ровенна поцеловала его в подбородок и провела носом по щеке, вдыхая такой любимый запах.
Погладив ее по щеке, Рейджи вернул себе позицию сверху и, прижимая ее руки к кровати над головой, прошептал:
– Мне плевать, я никогда тебя не опущу, – юноша жадно облизывал ее шею, ключицу и грудь, не замечая, как в глазах, ставших на несколько мгновений золотистыми, скользнула тоска, и одинокая слеза скатилась по щеке. – Ни за что и никогда, ты будешь со мной. Вечно.
– Вечно, —эхом откликнулась Ровенна. Всматриваясь в сиреневые глаза, он наклонился и приник к пухлым искусанным им губам в чувственном поцелуе. Прошептав в приоткрытый рот «Ро», он слился с ней в единое целое, на что она ответила громким стоном.
Вонзая острые ногти в идеальную спину вампира, она чувствовала, как под ними лопается кожа и на широких плечах появляется узор из багровых дорожек крови. Острая боль в спине лишь раззадоривала желание Рейджи и, схватив ее за шею, он потянул темноволосую на себя, принимая сидячее положение и продолжая резкие глубокие толчки. Вампир приник к ее влажной шее, прокусывая ее и делая маленький глоток вырывающейся наружу жидкости, из-за чего Ровенна прижалась к нему сильнее. Зализав и поцеловав ранку, он откинул голову назад и блаженно улыбнулся, отчего из уголка его рта скатилась алая капелька крови. Экстаз накрыл их с головой одновременно, заставляя крупную дрожь пробивать их тела. Громкие стоны и жаркие вздохи разносились вокруг них. Вампиры откинулись на подушки так, что оба лежали на спине, лишь Ровенна оказалась ниже, и ее голова покоилась на его крепкой груди. Протянув руку наверх и запутав пальцы в его темно-сизых волосах, темноволосая удовлетворенно улыбнулась и прикрыла глаза. Рейджи повернул голову и прикоснулся губами к ее тонкому запястью.
– Ты никогда от меня не уйдешь, – шепчет вампир. Ровенна смотрит на него мутными глазами, слегка подернутые слезами, то ли от не схлынувшего до сих пор удовольствия, то ли от того, что мучило ее раннее. – А если посмеешь, – Рейджи тяжело вздыхает. – Я все равно тебе найду.
– Я знаю, – шепчет Ро, приподнимаясь, и грубо схватив Рейджи за подбородок, наклоняясь к нему, и впиваясь аккуратными алыми губами властным пылким поцелуем в губы любовника. Под опущенными веками сияли золотые глаза.
========== О воспоминаниях ==========
Ровенна Сакамаки выдыхает облачко пара в неожиданно морозный воздух, трет свои плечи руками, хотя почти не чувствует холода —приятное покалывания в самых кончиках пальцев, но не более. Вампиры не были чувствительны к перемене температуры, холод был для них привычен, а жара лишь изредка доставляла неудобства, когда вампир хотел это почувствовать. Но Сакамаки выбрали неплохое место для своего дома – в особняке и в прилегающих к нему территории была почти всегда одна температура. Ровенна сравнивала ее с ранней весной, когда прошел холодный дождь, но уже начало светить теплое солнце. Такая погода ей нравилась.
– Доброе утречко, кошечка, – слышится со спины, и Ровенна поворачивается. Это был Коу Муками, второй по старшинству в семье нечистокровных вампиров, обращенных Карлхайнцем. Сакамаки улыбнулась, глядя на юношу у с вьющимися, с виду непослушными золотистые волосами с равномерным осветлёнными на кончиках волнистыми локонами, которые прикрывала его правый глаз. Коу был обладателем ярко-выраженных голубых глаз, в которых часто мелькает фальшивая улыбка. Даже сейчас, когда было намного холоднее, он появился в стильной и подобранной со вкусом одежду, которая, очевидно, совсем не грела, дополняя яркий образ позвякивающими браслетами.
– Привет, Коу, – ровно произносит Ровенна, позволяя юноше расцеловать ее в обе щеки. Снисходительный кивок она посылает молчавшему Руку и тот отвечает ей тем же. – Как поживают Юма и Азуса?
– Они все еще не в курсе наших планов, – произносит Руки, и от его голоса, который ненамного теплее голоса Сакамаки, казалось, стало еще холоднее. Коу обнимает девушку за плечи и принимается растирать ее плечи. – Так для них безопаснее, и Карл будет меньше подозревать.
– Карл параноик, – включается в разговор третий голос, и на поляне появляются еще двое – темноволосая женщина с глубокими, но насмешливыми карими глазами, чем-то напоминающая Беатрис, хотя кроме аристократического поведения и идеальных черт лица ничего общего не было; и тот бронзоволосый парень, которого Назлы называла «Господин Финник», хотя статус «Король» по словам Бейхан-Аббадон, был более уместен. Это был старший сын Повелителя Демонов Азазеля. Женщина, пришедшая с ним – супруга Азазеля по имени Амара, мать Финника, которую в найденном Рейджи дневнике описали как «одна из жен Азазеля, не имеет кроме этого статуса.»
– Он видит заговор везде и всегда, – продолжал Финник. – Даже когда его горничная протирает стойку с цветами, ему кажется, будто она готовится вонзить ему нож в спину.
– Ты выдернул нас, чтобы сказать это? – раздраженно спросила девушка, кутаясь в меховую полушубку, которую ей достала Назлы.
– Нет, я пришел, чтобы подвести какой-то итог происходящего, – сказал Финник, но Амара внезапно обратилась к Ровенне, смотря на живот.
– Ты ешь сырые органы по совету Аббадон?
– Нет, конечно, – Ровенна фыркнула. – Я не идиотка, чтобы так экспериментировать с продуктами.
– Не отвлекайтесь, – равнодушно кинул Руки. Финник согласно кивнул головой, и продолжил, будто этого короткого диалога между его матерью и Ровенной не было.
– Ровенна достала нам кровь всех шести Сакамаки, что покроет отсутствие крови Карлхайнца в предстоящем обряде, – начал юноша. Коу смотрел на него с полуулыбкой, Ровенна и Руки выглядели одинакового сосредоточено. – Сердце последнего чистокровного демона, не принадлежащего к нашей семье, то есть Агаты, у нас тоже есть. Добровольно отданное сердце тетушки Бейхан-Аббадон тоже есть. Оболочку дорогие тетушки и дядюшки нам предоставили.
– Смотрите, почти все компоненты, – с удовольствием мурлыкнул Коу. – Осталось только дождаться Кровавой луны, которая была много лет назад, и наш фокус-покус сметет высокомерного Сакамаки из наших жизней.
Ровенна тяжело выдохнула. Война была важным аспектом ее жизни, она повидала много сражений, сражалась и руководила войсками, и место зрительницы точно было не для нее, особенно теперь, когда на кону стояла жизнь Рейджи и ее братьев. Оставаться в стороне она не могла даже будучи беременной, да и судя по словам Повелителя, ее дети тоже сыграют особую роль в его возвращение и восхождение на трон.
– Что с кровью Юи Комори? – спросил Финник, в упор глядя на девушку. – Ее нужно особенно много, чтобы напитать выбранное тело.
– В том мужчине, которое выбрала Шах-Дагон около шести литров крови, – едко напомнила Ровенна. – А в блондинке в целом куда меньше. Буду брать меньше – Юи либо помрет от потери крови, либо у нее развоется малокровие, и тогда пиши пропала.
– Рожденная от союза перворожденного демона и человека, с сердцем древней вампирши в груди, – вмешался в разговор Руки. – Поддерживать ее на грани превращения в вампира очень трудно, а потеряй мы такой материал – сколько еще предстоит ждать Владыке?
Ровенна кинула на него быстрый взгляд: обычно Руки не стремился защищать ее. Проведя почти все детство с Коу, Юмой и Азусой, старший из Муками был тут только из-за названного младшего брата. Ровенна поразилась тому, с какой легкостью смог сломать это ветреный на вид парень преданность Руки к Карлу и склонить его на сторону Перворожденной семьи. Но с Ровенной контакта почти не было, поэтому слова едва ли не в ее защиту удивили вампиршу.
– Я могу с помощью небольшого вмешательства уменьшит их жажду и притупить запах крови девочки, – предложила Амара, и ее глаза сверкнули, когда она посмотрела на Ровенну. Все дела, касающиеся братьев Сакамаки, теперь решались через эту очаровательную шатенку. Ро медленно кивнула.
– Тогда я смогу брать больше.
– Если считать сегодняшние сутки, то осталось всего три дня, – напомнил Финник. Коу, Ровенна и Руки посмотрели в разные стороны; девушка прикрыла глаза. От слова Tempus на ее руке осталась только половина. – И на обряд у нас есть одна единственная ночь. Без права на ошибки.
– Ты твердишь это все время, – внезапно раздраженно рыкнул Коу, и Ровенна схватила его за плечо, ободряюще сжимая. На первый взгляд Муками был весьма дружелюбен, эмоционален, обходителен, весел, чуток и внимателен, но на самом деле, за всеми масками скрывалась двуликая и эгоистичная личность, мало кого и что уважающая, к тому же не лишенная садистских наклонностей. К его резким перепадам настроения все привыкли, и тон, которыми были произнесены слова, Финника не тронули.
– Да, твержу все время, – легко согласился Финник. – Но подумайте о том, что будет, если мы не справимся. Мы все рискуем последним, что у нас есть, и каждому в семье есть что терять, – тут его взгляд метнулся к животу Ровенны. – Или кого.
– Я все сделаю, – девушка поджала губы. —Он это знает. И знает мои просьбы.
– Да, мы не трогаем твоих братьев, – кивнула Амара. Женщина поглядывала на Ровенну с легкой завистью, но каждый предпочитал игнорировать этот взгляд. На ее слова Ро лишь кивнула.
Коу тяжело выдохнул и показательно закатил глаза. Ровенна прикрывает глаза и смотрит на почти полную светло-багровую луну, которой не достает еще небольшой кусочка и чуть более насыщенного цвета.
«Впрочем, – думает вампирша. – За трое суток ять дней это изменится».
***
Ровенна наваливается на Рейджи со спины, из-за чего вампир недовольно закатывает глаза и откладывает книгу.
– Что? – спрашивает юноша. Девушка, обхватив его плечи руками, утыкается в висок и смеется, качая головой.
– Почему, когда я просто кого-то обнимаю, все начинают думать, что я от них что-то хочу?
Рейджи хмыкнул.
– Потому что ты всегда чего-то хочешь.
Ровенна возмущенно фыркнула; Рейджи отвел от себя ее руки, заставляя обойти кресло и сесть ему на колени. Ровенна приземляется в его кресло, удобно устраиваясь на его коленях. Она опирается спиной в подлокотник, протягивает ноги и перекидывает их через другой, оказывая горизонтально сидящей на вампире. Подпирает голову рукой и внимательно смотрит на своего неофициально признанного жениха. Рейджи с сильной нажимает на скулу девушки.
– Я получила почти все что, что хотела.
– Почти?
Ровенна слабо улыбается, задумчиво щелкает пальцами.
– Почти.
Вампирша укладывает голову ему на плечо, и Рейджи обхватывает ее плечи, немного грубо сдавливая хрупкие кости; со стороны он как будто убаюкивал ребенка. Рука Ровенны скользнула под пиджак, обхватывая юношу поперек груди.
