Текст книги "Темно-алая кровь по щекам и губам (СИ)"
Автор книги: Девочка с именем счастья
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)
– Я тебе нравлюсь? – тихо спросила Сакамаки, а потом нахмурилась. – Хоть немного?
– Я уже говорил, что люблю тебя.
Ровенна тихо рассмеялась.
– Я хотела услышать это еще раз.
Ровенна равнодушно смотрела на рабочий стол Рейджи, рассматривала корешки книг, какие-то колбочки, растения в горшочке. Вампир положил подбородок ей на макушку, а свободной рукой поглаживал ее живот – бездумно, как гладят любимое животное, будто ласкал кошку.
– Я убила ее, – внезапно тихо признается Ровенна, поджимая губу. Рейджи прекращает легкие поглаживания, и его лицо каменеет. – Я убила Аграту. Потому что это она пыталась отравить меня.
– Ты уверена?
– Да.
Рейджи какое-то время еще молчал, а потом тяжело выдохнул, и Ровенна тихо выдохнула.
– Хорошо.
– Хорошо?
Рейджи кивнул. Ровенна подняла голову; в ее сиреневых глазах отражалась вся надежда мира, она смотрела, но не видела никого, кроме него. Его глаза были все еще холодны, но Ровенну это уже не трогало. Она видела, как спала его маска, она слышала его признания, и понимала, что тут нет ничего особенного. Сейчас она ему и не нравится, но он и не отвергает ее. С этого момента, она будет со ним вечно, и они никогда не покинут друг друга. И этого для них двоих вполне достаточно. Другими словами, она всегда любит его, а он всегда любит ее.
– Кстати, – внезапно сказал вампир. – Я подумал, что не против, если одну из наших дочерей будут звать Беллатрикс. Но есть условие.
– Я и не сомневалась.
– Двум другим имена дам я.
Ровенна иронично изогнула бровь и сложила руки на груди, с ироничной, но какой-то теплой улыбкой посмотрела на любовника. И неожиданно растворилось все: Финник, Повелитель, все, кому она обязана, и кто обязан ей. Рейджи, как цунами, захватывает ее, переворачивает, отрезает от привычного мира, причем так легко и естественно, что Ро не сразу понимает, что тонет. Она ставит локоть на спинку кресла рядом с головой Рейджи, опирается на руку щекой и смотрит преувеличенно-заинтересованно, чем зарабатывает высокомерную ухмылку и легкий шлепок по бедру.
– Поделишься?
– Может оставить тебя в неведенье до самого рождения девочек?
Ровенна возмущенно приоткрыла рот, вызывая у Рейджи тихий смех. Поняв, что ее просто провоцируют, девушка рыкнула, и пихнула юношу локтем. Руки вампира, тонкие, с изящными пальцами перебирают драгоценные кольца на руках Ровенна, скользят по холодным камням. Темные, дорогие, изящные, они тускло блестят. Великолепные снаружи, невероятно дорогие и редкие. Их хозяйка такая же. Невыносимо прекрасная, раняще идеальная и такая же редкая. Рейджи может покорить весь мир, но большего сокровища ему уже никто не предложит.
– Я выбиваю себе право назвать одну дочь так, как хочу, хотя ношу этих детей я, а мне ставят условия и не хотят говорить, как назовут двух других! Я в возмущении!
–Оо, так ты возмущена, – яд так и сочился в каждом слове. Азарт и возбуждение пылали в груди Рейджи и все попытки успокоиться были бесполезны. Он перехватил руки Ро за запястья, сжимая чуть сильнее, дёргая так, чтобы ее голова легла на подлокотник кресла, и теперь вампир возвышался над ней. Ровенна упрямо смотрела на него снизу-вверх. Рейджи сжал тонкие руки сестры, и остервенением впился в губы шатенки. Руки сжимались все сильнее – наверняка останутся синяки – клыки рвали кожу на губах Ровенны, но Рейджи не замечал этого. А стоило крови потечь по подбородку, вампир принялся яростно слизывать ее, широкими движениями проводя шершавым языком по подбородку и губам, только сейчас отмечая, что блузка Ро открывает прекрасный обзор на бледные плечи и ключицы —этот вид Сакамаки вполне мог назвать будоражащим.
Ровенна закрыла глаза, обрадованная тем, что чувствовала его рядом; голова ее безвольно мотнулась, девушку вдруг накрыла усталость после тяжелого разговора и всей той лжи, что ей приходилось вытачивать из себя. Могла врать – да, умела – в совершенстве, хотела – почти всегда было необходимо. Но Рейджи… Ровенна тонула в тех чувствах, которые были в ней, которые были настоящими, и так же захлебывалась во вранье, которое ей приходилось поддерживать. Глаза заслезились, и Ровенна не знала, отчего: то ли от приятных, ласковых прикосновений, то ли от осознания того, что никакого «потом», может и не быть. Как бы вампирша не желала вернуться к Рейджи потом, Ро не могла быть уверена в счастливом финале: он мог просто ее не принять, кто-то из них мог не пережить войну, или же Повелитель мог внезапно изменить свое мнение, а разве Ровенна Сакамаки пошла бы против его слова?
Внезапно девушка почувствовала, как холодные пальцы скользят по ее щекам, растирая слезы, а потом пальцы ухватились за подбородок и повернули ее голову. Рейджи смотрел прямо на нее, в покрасневшие влажные сиреневые глаза; хватка на руках Ро ослабла, Рейджи одной рукой держал ее за подбородок, а другая скользнула к бедру, сжимая его сквозь ткань черных джинсы. Ро не могла сказать, сколько именно они так смотрели друг на друга, но через некоторое время Ровенна заметила, как Рейджи начал поглаживать ее шею, убрав руку с подбородка.
– Все это дело вызвало у меня жажду… – проговорил он, почти извиняясь. – … могу ли я? Думаю, это тоже должно помочь тебе немного успокоиться, – все что Ровенна могла сделать, это – согласно кивнуть и приблизить к нему свою шею. Вампирша подняла руку, заскользив по его подбородку, и почувствовала, как его клыки разорвали светлую кожу, начав шептать его имя снова и снова, Ро ощутила, как руки Рейджи блуждали вдоль всего тела, пока он пил кровь любовницы.
– Присцилла, – внезапно отстранившись, сказал Рейджи. Ровенна, все еще находясь в неком экстазе от нежного и аккуратного укуса, непонимающе посмотрела на юношу, который слегка покрутил шеей; кажется, наклоняться к ней так низко было совсем неудобно. – Это имя латинского происхождения, оно означает «мудрость веков», потребность доминировать всегда и везде. А если у нас действительно три дочери, то одна из них будет Реджиной.
– «Царица», – перебила Ровенна, выдыхая это имя с каким-то обожанием. Ее глаза сверкнули в искусственном свете, и на мгновение пробежавший блик окрасил их в золотистый цвет. – С идеалистическими наклонностями… – тут она улыбнулась, ее лицо просветлело, сделав девушку еще прекраснее. – Мне нравится. Прекрасные имена, – и, приподнявшись, Ровенна игриво поцеловала Рейджи в щеку. Очень целомудренное для них двоих действие.
***
– Почему ты…
Юи запнулась, поморщилась от легкой головной боли и слабости во всем теле. Руки затекли, как и ноги, поскольку девушка изначально села не в лучшем положении, так еще и было очень холодно. Ровенна бросила на нее равнодушный взгляд, который дал молчаливое разрешение продолжать, но Юи Комори устало выдохнула и снова откинулась спиной на стену подвала. Вампирша не стала наставить: ее холод не трогал, она смотрела на то, как по трубкам, присоединённым к запястьям рук блондинки, стекала кровь, и периодически бросала взгляд на вздымающуюся грудь Юи, проверяя, как та дышит. Ровенна постучала по одной из трубок. Их открытые расширенные концы сводились в темно-коричневую вазу, и большая ее часть была уже заполнена.
Это был какой-то подвал, явно в доме Сакамаки, но Юи уже приходилось видеть другой подвал – комнату с пытками, которую ей так «любезно» показал Аято. Эта же комната была несколько поменьше, с идеальными гладкими стенами, потолком и полом из черного камня, без малейших неровностей, с небольшим окошечком у самого потолка. Это окно и зажжённая Ровенной небольшая керосиновая лампа, стоящая у самых ног Юи, были единственными источниками света. Комори была усажена ближе к стене на какой-то плед, который сам пропитался сыростью подземелья и ничуть не предотвращал переохлаждение.
Когда Ровенна приводила ее сюда, то молча прокалывала ей вены, и отходила к этому окну, замирая и стоя так до самого конца «операции». Юи, несмотря на то, что Ровенна была нечистью, являлась самой красивой женщиной, которую блондинка когда-либо видела. В свете луны, со сверкающими глазами, идеальным бледним лицом и каким-то печальным выражением, Ро вызывала чувство слепого обожания и беспричинной любви; Комори могла понять, почему в те нечастые визиты в школу, на Ровенну обращали внимание стольких парней: ее хотелось любить, холить и лелеять, хотелось стереть эту печать грусти с ее лица. Юи невыносимо хотелось узнать, о чем же думает прекрасная женщина, когда замирает так на полчаса или больше.
– Почему я не пью твою кровь? – внезапно закончила за блондинку Ровенна, и та опасливо кивнула, начиная дрожать, что привлекла внимание хищника. Но Сакамаки расслабленно улыбнулась и повернулась к своей пленнице.
– Твоя кровь особенная, поэтому она нужна мне, – Ровенна подошла к ней и присела, внимательно заглядывая в уже затуманенные карминовые глаза. Ровенна скользнула длинными, аккуратными ногтями по красивому детскому личику. – Во многом, это именно из-за твоего отца. Я помню, что обещала рассказать, и я это сделаю, как только эта ваза, – Ро кивнула на темный сосуд с кровью Комори. – Заполнится. Тогда произойдет кое-что важное, и многое в твоем мировоззрение перевернется. И тогда только ты будешь решать: оставаться кровавой шлюхой или стать кем-то выше.
– Поэтому… – Юи тяжело выдохнула. – Поэтому они говорили о невесте?
– Не совсем, – Ровенна нахмурилась и встала, потирая ладони. – У тебя есть право выбора: выбираешь одного из моих братьев и перестаешь ходить по рукам. И твой избранник становится немного ближе к вампирскому трону, – тут Ро резко обернулась и посмотрела на Юи золотистыми глазами. – Кроме Рейджи, конечно. Он – мой.
– Понимаю, – слабо улыбнулась Юи, но эта невинная улыбка на красивом лице оставила Ро равнодушной. – А… мой отец. Он еще жив?
– Жив, – ответила вампирша. – И даже многим больше. Но то, что ты до сих пор говоришь, означает, что я могу еще выкачивать из тебя кровь, м?
Юи тут же примолкла, понимая, что если Ро продержит ее тут дольше, Комори не поздоровится.
– Пей свой сок и будь хорошей девочкой – не задавай лишних вопросов.
Ровенна вновь стала холодной красавицей в свете луны, и блондинка рассматривала ее уже молча: поначалу Юи наивно и ошибочно предполагала, что Ровенна на своих братьев-садистов не похожа, или имеет менее кровавые наклонности. Даже после того, как вампирша чуть не убила ее, укусив – даже тогда, ведь Ровенной двигал обычный голод, кроме того, она была беременной. Ровенна не опускалась до бессмысленного истязаний, извращений и издевательств – ей надо было, она брала без лишних слов. И Юи надеялась, что Ро будет лучше, добрее, но теперь понимала, как она жестоко ошибалась. Да, сестра Сакамаки не опускалась до того, что делали ее братья, но причина была проста – Юи нужна была Ровенне для другого, и тут Комори видела, как решительна красавица шатенка в своих стремлениях. Душа Сакамаки – если у нее такая была —темней любой другой, она просто пропиталась гнилью, но была предана одному делу, которое Ровенна выполняла.
И Юи хотела бы сказать, что человек с такой душой никогда никого не полюбит, но и это было ложью – Ровенна любила. Любила так сильно и полно, что даже Юи не сомневалась в тех чувствах, которые Рейджи и его сестра питали друг к другу. Было ли это пошло? Да. Омерзительным? Да, это же инцест, Господь всемогущий, что может быть отвратительнее? Но это была любовь, и даже свято верующая в Бога Комори не могла этого отрицать. Извращённая и неправильная, отраженная в кривом зеркале, как все в этом особняке, но любовь. Да. Она.
– Ты поспи, – внезапно обратилась к ней вампирша. – Во сне все легче. И тебе полегчает.
И Юи действительно засыпает, смотря на небольшой живот вампирши, в котором живет жизнь. Тоже – неестественная, а все-таки жизнь.
Ровенна поджала губы и посмотрела на луну в небе. В ту ночь, когда она впервые познакомилась со старшим сыном Азазеля Финником, тоже светила луна. Ей было семнадцать лет.
Сакамаки всегда любила ночные прогулки верхом. У нее был любимый черный конь, подаренный Рихтером на шестилетие маленькой вампирши, и хотя с дядей отношения складывались так себе, подарок ей нравился. Беатрикс, конечно, подобное не одобряло, но к четырнадцати годам Ровенна уже поняла, что мать ее отчего-то боится, и не может ею управлять. Карл Хайнц, отец, которого они видели и того реже, конечно не интересовался чем по ночам занималась его дочь. Теперь же, когда с момента ее знаменательного знакомства с самим Азазелем прошло почти три года, девушка не боялась уже никого и ничего, в ней крепилась мысль, что бояться теперь должны ее.
Было прохладно, холодный свет луны, пробившись сквозь листву, окружили голову вампирши ярким ореолом. Ее волосы были заплетены в тугую косу, а сама Ровенна уверенно и гордо держалась в седле. Она доехала до небольшой реки, миновав которую, оказалась в еще более густом лесу, и уже там пустила Деамуна на более медленный шаг. Лицо ее просветлело – она наслаждалась этим мгновением. Еще какое-то время она слышала, как радостно бурлила, струилась по камням, текущая вода, но вскоре этот звук растворился в лесной тишине.
– Хорошо, доскачем до северных холмов и вернемся обратно, – наклонившись к уху коня, шепнула Ровенна. Деамун согласно дернул головой и перешел на легкий бег. Но неожиданно, на небольшой, залитой лунным светом поляне, Деамун заартачился, и остановился, то уходя вперед, словно желая вернуться к особняке, то делая резкие скачки вперед. – Эй! – возмущённо крикнула Ровенна, ударив Деамун по бокам. Конь остановился на пару секунд, а потом начал трясти головой и бить копытом землю.
– Глупое создание, – выругалась девушка. – Стой!
– Доброй ночи, красавица, – раздался мужской голос. Конь мгновенно остановился, казалось, он прирос к земле. Ровенна подняла взгляд: на нее смотрел молодой юноша, возможно, старше ее на несколько лет, одетый в темные штаны и свободную белую рубашку. Его бронзовые волосы топорщились во все стороны, а бирюзовые глаза сверкали в неярком свете луны. Он был высоким и тощим, однако крепко сложенным, и с явно сильными руками. Он смотрел на Ровенну, и девушка пыталась понять, где она уже видела черты этого лица.
– Знакомы? – спросила Ровенна. Вполне возможно, что они познакомились на каком-нибудь приеме, но среди череды лиц Ро его просто не запомнила. Но юноша лишь с улыбкой покачал головой.
– Были, но уже давно, – он оттолкнулся от дерева, на которое до этого опирался, и сделала шаг к наезднице. Деамун тут же встал на дыбы, но Ровенна натянула поводья, заставляя животное стоять на месте. – Может, ты слезешь? Я хочу поговорить.
Ровенна понимала, что неразумно удовлетворять его просьбу: неизвестный, которого боится ее свирепый конь, выращенный среди вампиров. Стало быть, этот юноша куда сильнее, чем ей казалось, но глупое любопытство было так же сильно. Ровенна слезла с Деамуна и опустила поводья. Конь кинулся в другую сторону поляны, но там и замер.
Девушка сделала пару шагов к нему, как и юноша, и они остановились где-то в метре друг от друга.
– Я старший сын Азазеля, – представился он. В подтверждение, его бирюзовые глаза на несколько секунд сверкнули золотым. – Меня зовут Финник.
– Сын Азазеля? – повторила Ровенна. – Получается, ты…
– Да, – перебил ее Финник, не давая закончить мысль. – И я рад познакомиться с тобой. Ты еще прекраснее, чем тебя описывают.
– Так вот что это: визит вежливости, – подвела итог Сакамаки, ухмыляясь. – Я уже познакомилась с Аббадон-Бейхан, Дагон-Шах, даже Аластор представился мне. Очевидно, теперь очередь более близких… родственников.
Финник рассмеялся.
– А в добавок к красоте еще и умна, прекрасно, – но тут его взгляд стал серьезнее. – Прошло так много времени, семья так долго не собиралась вместе. Пора прекратить власть этого вампира, – Финник помолчал, давая Ровенне шанс осознать сказанное им. – Пройдет еще немного времени, и мы все будем достаточно сильны.
– Аббадон, Дагон и Аластор не показались мне слабыми, – сказала Ровенна, вспоминая людей, которых мать ей представила на следующий день после ее четырнадцатилетия.
– И все же, все мы без Повелителя слабы, —отрезал Финник. – Беатрикс же сказала, что произошло. Карлхайнц и Азазель были союзниками, а потом вампир предал нашего Владыку. И мы должны ему помочь, – внезапно он подошел слишком быстро, и Ровенна вздрогнула. Она подняла глаза, и в упор посмотрела в янтарные глаза бронзоволосого юноши. – Пойдем со мной… soror.
– Frater meus, – произнесла Ровенна, и глаза ее засияли точно таким же расплавленным янтарем.
Раздались тихие шаги, и Ровенна посмотрела на внезапного нарушителя своего спокойствия. Финник осмотрел комнату, бросил быстрый взгляд на Юи и подошел к ней. Ровенна молча наблюдала за ним.
– В первый раз вижу ее настолько близко, – демон откинул светлую прядь волос с ее лица, чтобы рассмотреть получше.
– Тут даже смотреть не на что, – фыркнула Ровенна. Финник ухмыльнулся и встал. Он оглядел небольшую комнату, и провел рукой по воздуху. Под ногами Ровенны, внезапно загорелись выбитые на черных камнях слова «Tua filia, Rowenna», а под юношей появилась другая надпись «Filius tuus, Finnick». Юноша посмотрел на эти слова, но Ровенна махнула рукой, и они исчезли. – Ты пришёл… зачем? Чтобы вновь посмотреть на эту камеру?
– Нет, просто мне показалась ты расстроенной, и я хотел узнать, все ли в порядке?
Ровенна иронично вздернула бровь.
– Я хочу поскорее все закончить, отдать Владыке то, что ему принадлежит и остаться с человеком, которого люблю.
Финник грустно усмехнулся и взъерошил свои волосы. С момента их первой встречи, Финник изменился лишь малость – теперь ему можно было дать около двадцати пяти, а вот волосы остались такими же непослушными. Но при всем его ветреным поведение, вечной насмешливой улыбке, Финника нельзя было назвать несерьезным: та цель, которую они вот-вот достигнуть, была его Святым Граалем, и он был готов отдать все, что требовалось. Даже мать, которую он горячо любил.
– Он не позволит твоим детям родиться здесь, Ровенна, – сказал он. Ровенна закатила глаза, услышав в его голосе сожаление. – Они наша кровь, и принадлежат нам.
– Я и не настаиваю, чтобы они родились здесь, – сказала Ровенна, высокомерно ухмыляясь. – Я всего лишь хочу вернуться сюда, когда все закончится.
– Говорят, что имена, данные нам нашим Владыкой, являются символом нашей силы, – внезапно сказал Финник, и Ровенна нахмурилась, не понимая такой быстрой смены темы. – Поэтому в этом обряде мы используем не только силу родства, но и отдаем ему дань, призывая через наши имена. Как будут звать твоих детей?
Ровенна поджала губы. Никому из Перворожденных демонов она не говорила о своих планах на дочерей, об их именах знали только Повелитель и Рейджи. Но для обряда она должна была выбрать одну из своих дочерей, чтобы Азазель смог переродиться. Нерождённое юное создание для древнего и сильного демона; Ровенна посчитала это символом чести.
– Ты узнаешь, вместе со всеми, – сказал девушка, поморщившись и сжав переносицу пальцами – перенесла этот жест у Рейджи, не иначе. Финник тяжело вздыхает.
– Видимо, веселить тебя не нужно, – демон выпрямляется, одергивает ворот идеально выглаженной чёрной рубашки и направляется к двери, сложив руки за спиной. – Ты бы вытащила трубку из ее вены, а то помрет девчонка.
Ровенна кинула быстрый взгляд на кровь в вазе; осталось примерно литр, и перспектива взять последнее, что было нужно была очень заманчивой. Но Ро покорно вытащила трубку из Комори, и прикинула, сколько надо влить в нее сока, чтобы кровь восстановилась до завтра.
========== Последнее дело ==========
Сегодняшний день был последним, спокойным. От первичного слова «Tempus» – осталось только первые две буквы, но когда «е» исчезнет, Сакамаки будет уже не до всего этого. Сегодня вечером она должна была сделать последнее, что от нее требовалось, а сейчас только-только взошло солнце, и Ровенна внезапно подумала об этом, и под лопатками болезненно засосало, и дело было не в том, что у беременной вампирши болела спина.
– Сильно занят? – спросила она, без стука входя в комнату Рейджи. Юноша поднял глаза, отрываясь от какой-то книги и тетради, видимо, работал над созданием какого-нибудь нового яда, или все еще бился над формулой, которая воскресила бы их мать. На ее месте любой другой бы получил неплохой нагоняй, но это была она, и Рейджи тяжело вздохнул.
– Для тебя я всегда свободен, – сказал Рейджи, помечая страницу закладкой и закрывая книгу. – У тебя что-то срочное.
– Думаю, да, – сказала Ровенна, подходя к нему. – У меня последнее дело прежде, чем я уйду.
– И куда ты собралась, можно узнать? – едко интересуется вампир, и более не выдает ни одной эмоции.
– К Нему, – спокойно произносит Ровенна. – Ты знаешь, о ком я. Ты знаешь, кто я. И неужели это ничего не меняет?
– Прекрати, – прошипел Рейджи. Ровенна прикрыла глаза, понимая, что легко не будет в любом случае, но она должна была сделать то, что хотела. Девушка взяла его руку в две своих.
– Ты знаешь, – мягко, но настойчиво сказала она. – Знаешь. И все равно меня любишь. Хорошо, я тоже тебя люблю. Но нужно что-то большее, чем слова, чтобы я могла вернуться к тебе.
– Тогда выходи за меня, – решительно сказал Рейджи, и его малиновые глаза сверкнули. Ровенна тихо рассмеялась, уткнувшись ему в плечо.
– Не поверишь, – сказал она, чувствуя, как слезы текут по щекам. – Я пришла, чтобы предложить тебе жениться на мне.
– Ровенна, с тобой все хорошо?
Рейджи посмотрел на сестру, которая смотрела на него мутными глазами и явно была невменяема.
– Кажется, я выпила что-то не то, – глупо улыбаясь, проговорила Ровенна. Что-то не то? Да она явно пьяна! Рейджи разозлился сам на себя. Наблюдал за ней целый вечер, но все равно не доследил. Ровенна как-то пошатнулась и внезапно упала прям в объятья Рейджи. Причем то, что находилось в ее бокале вылилась на его пиджак и ее платье.
– Ровенна, – возмущённо начал Рейджи, но сестра перебила его.
– Говорила же я Райто, что мне нельзя пить, – так вот кто стоит за всем этим. Мысленно поставив галочку разобраться с братцем, Рейджи вновь обратился к сестре.
– Ты ужасно пьяна.
– А ты красавчик, – хихикнула девушка.
Рейджи едва ли не покраснел. Но тут его внимание привлекло кое-что другое. Под платьем у нее ничего не было, а потому Сакамаки мог видеть ее потвердевшие от холода напитка соски. От этого зрелища у Рейджи вмиг пересохло в горле.
– Я отведу тебе в твою комнату, —наверное, правильно надо было сказать «отнесу», ведь именно это Рейджи буквально и сделал, приобняв Ро за талию, тащил ее по лестнице.
Но самое интересное его ждало в комнате. В комнате шатенки было темно, и она в очередной раз споткнулась. Умудрившись упасть на кровать, она потянула за собой Рейджи. В итоге, Ровенна сидела сверху, в то время как Рейджи – порядком ошарашенный —находился внизу
– Отсыпайся, – кинул он, и без особого желания попытался подняться. Однако, у сестры кажется были ровно противоположные планы. – Что ты делаешь?! – успел сказать он, прежде чем был заглушен поцелуем.
Губы Ро были мягкими и нежными как шелк. Его руки сами по себе легли на ее бедра, в то время как девушка ловко устроилась верхом на нем. Из невинного поцелуй быстро превратился в более страстный. Рейджи чувствовал на ее языке вкус дорогого вина и шоколада. Все это пьянило его разум сильнее, чем выпитый им алкоголь. Где-то в глубине сознания здравый смысл говорил, что это не правильно. Он не должен был воспользоваться пьяной, невменяемой девушкой, которая к тому же являлась его сестрой. Однако ни он, ни даже образ Беатрикс уже не могли заставить его сопротивляться искушению взять то, что вампир считал своим.
У Ровенны находится красное платье, и они с Рейджи находят человека, который венчает их и расписывает. Ровенна громко, радостно смеется, смотря на изящное серебряное кольцо, украшенное сапфирами и изумрудами.
– Я знаю, что ты не любишь золото, – цокает языком новоявленный супруг. Ровенна ненавидела фамилию Сакамаки, но теперь из девичьей она превратилась в фамилию мужа, и девушка не могла сдержать радость.
– Ненавижу! – сообщает она, обхватывая шею вампира руками, заставляя наклониться к себе. Даже если это – не то, о чем мечтал сам Рейджи, то сам факт того, что на Ровенну у него теперь прав больше, чем несколько часов назад, радует.
Этот брак – их взаимные гарантия.
– Ты бы хотел… Хотел, чтоб я была другой? – задумчиво спрашивает вампирша, когда они возвращаются в особняк, и Рейджи закрывает дверь в свою комнату. Дверь захлопывается с едва слышным щелчком и в комнате становится темно. – Чтобы я не была Его дочерью. Чтобы была такой послушной, покорной.
Вампир пару секунд раздумывает. Потом его губы кривятся в весёлой усмешке.
– Нет. Это была бы уже не ты.
– А о чем ты думал?
– Что послушная ты очень и очень заманчиво, – но тут юноша щурится, и упирается руками в стену, прижимая девушку к ней и чувствуя ее живот. – Но мы отвлеклись. Разве сегодня не наша первая брачная ночь?
Ровенна вспыхнула, а потом резко выдыхает. Рейджи машинально переплетает с ней пальцы рук, слегка водя по ее пальцам своими. Черт. Эти пальцы. Ровенна прикрывает глаза.
Ровенна с раздражением отбрасывает промокший кардиган, снимает раздражающее туфли – каблуки, конечно, хорошо, но провести на них целый вечер была не самой удачной идеи. Вслед за кардиганом на тумбочке оказывается массивное ожерелье, гребень из прически и пару колец. Ровенна, стоя босиком на шелковистом ковре и без лишних украшений, блаженно выдыхает:
− Знаешь, украшения красивые, но они такие… − вампирша тут же замолкает, встречаясь с горящим взглядом. В темноте малиновые глаза Рейджи сияют лихорадочным блеском похоти как огни. Ровенна приоткрывает рот и тут же чувствует соприкосновение своей спины со стеной, а на себе – тяжесть чужого тела. Руки вампирши тянутся к его волосам, а его губы накрывают ее. Язык вампира властно ласкает язычок девушки. Ровенна испускаю стон прямо в его рот. Рука Рейджи берет ее за мокрые волосы, откидывает назад ее голову – с глухим стуком она ударяется об стену – и они яростно целуются. Твою мать.
− Твой голос, – шипит Рейджи ей на ухо, и Ровенна пытается сообразить про что он говорит. – Я хочу его слышать. Громко, Ровенна.
Чтобы понять требуется всего лишь секунды шесть. Ровенна тормозит действие, чтобы стянуть с вампира промокшую рубашку, но больше он ей сделать ничего не дает – перехватывает ее руки, сжимает запястье и грубо вздергивает над их головами. Ровенна стонет – от боли, от возбуждения, от нереальности происходящего.
− Громче, Ровенна, – буквально мурлычет Рейджи и принимается покрывать жадными поцелуями ее горло, ключицы и нежные холмики грудей, выступавшие из неглубоко декольте. Ровенна прикрыла глаза.
Она таяла в его руках словно воск свечи, плавилась. Все тело наполнялось светом и огнем, мокрая одежда стесняла и раздражала. Платье неприятно соприкасалось с возбужденной и чувствительной кожей – ранее нравившиеся, от него хотелось теперь избавится. Ровенне хотелось, мучительно сладко хотелось чувствовать его губы и руки везде. Она тихо застонала, в предвкушении, и Рейджи сорвал стон с ее губ требовательным голодным поцелуем. Их языки сплелись в страстном танце…
− Ну же Ровенна, – с ухмылкой шепчет он ей в губы, сжимая длинными пальцами щечки. – Я же знаю, какие звуки ты можешь издавать. Постарайся.
Ее руки свободны, она держит их на его плечах, чтобы просто куда-нибудь деть. Вся похоть в трех предложениях и правду заставляет вампиршу сладко застонать на радость вампиру. И все теряло смысл, все кроме откровенных, бесстыдных ласк ее возлюбленного, ласк которых она желала со всей силой. Это было даже смешно: ее, опытную соблазнительницу, доводят до исступления всего несколько касаний Рейджи. Да, в такие моменты его эго может быть полностью удовлетворено.
Рейджи требовательно, едва ли не рвя, потянул вниз завязки на ее платье, умело развязывая его в несколько движений. Ровенна дернулась, и тяжёлое платье немного соскользнула вниз обнажая плечи и высвобождая пышную упругую грудь из плена лифа. Всем существом впитывая страстный трепет льнущей к нему возлюбленной он ласкал ее груди, целовал острые кремовые соски, покусывая их, чтобы вырвать из уст Ровенна еще один стон. С каждым разом все громче. Рейджи нравилось слушать звучание ее голоса в моменты экстаза – это был словно наркотик, да и какому мужчине не понравится слушать стоны удовольствия. Особенно если это женщина, которой так сильно хочется принести удовольствие.
Вампир опускается перед ней на колени и его руки, до этого придерживающее платье, позволяет мокрой ткани упасть к ногам девушки. Ровенна откинула его подальше, оставаясь в одном кружевном белье, чулках, которые крепились к поясу.
− Вот же… − Ровенна засмеялась, но ее смех тут же превратился в громкий протяжный стон.
Рейджи скользнул руками вверх по ее ножкам, затянутым в шелковые чулки. Ему хотелось скорее почувствовать жар ее желания, коснуться ее влажных нежных лепестков. Девушка, совершенно потеряв голову от наслаждения, позволяла ему все.
Рейджи хотел растянуть удовольствие и чуть дольше любоваться видом. Сейчас парень пожалел о том, что ее волосы собраны в эту прическу – Ровенна с распущенными волосами нравилась ему намного больше. В этом облике было больше естественности, была какая-то интимность. Вампир легко избавился от ненужных, но весьма заводящих, черных чулок, а следом подцепил пальцами нижнее белье и снял их одним привычным движением. Развел стройные ноги, мгновение любуясь открывшимся видом, и, накрыл ее складочки жадным горячим ртом.
− Черт, – ругательство резко ударило по ушам, но именно с таким смыслом и в такой ситуации вампир был вовсе не против. Начни она сейчас матерится, вампир бы ей и слово не сказал. – Рейджи.
Желанный громкий стон огласил комнату. Ровенна нашла применения своим рукам – тонкие бледные пальцы судорожно вплелись в темные мокрые волосы, оттягивая и сжимая. Ровенна выгнулась дугой и пронзительно вскрикнула. Рейджи лишь шире развел ее бедра, сжимая сильными пальцами так, что наличие утром синяков не было бы удивительным. Пульсирующее сладостное безумие, которое порождали его губы и язык было за гранью ее мира. Рейджи дает волю языку, своему опытному языку, умеющему доставлять столько удовольствия. Ровенна делает то, что Рейджи требовал – кричит, вцепляясь в его волосы. Он не останавливается, его язык гуляет вокруг клитора, доводя сестру до безумия, вновь и вновь, кругом, кругом. Аххх… это так… сколько еще?.. А…
