Текст книги "Темно-алая кровь по щекам и губам (СИ)"
Автор книги: Девочка с именем счастья
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)
Ровенна уже было направилась дальше, как Юи внезапно пошатнулась и, не зная, за что уцепиться, протянула руки к Ровенне. Сакамаки машинально схватила падающую за плечо, и тут же замерла: запах крови моментально окутал все сознание вампирши. Ровенна глубоко вдохнула через рот, и от эфемерного вкуса крови заболели десна, а горло зажгло огнем. Ро сжала челюсти, отшатнувшись, и Юи полетела назад, оперевшись на стену и слабо вскрикнув. Ее глаза испуганно расширились, когда она увидела обезумивший взгляд Сакамаки. Комори увидела, как глаза Ровенны зло загорелись. Ноздри стали раздуваться, а губы были поджаты, словно она сопротивлялась. Зрачки Ро сузились, а потом взгляд сиреневых глаз потерял всякую осмысленность. Ровенна вдохнула её запах и сладко простонала. Это было лучшим, что она когда-либо хотела испробовать.
Сильные женские руки сомкнулись на тонкой талии, и Ровенна быстро ввела клыки в шею Юи, немного выше места укуса Рейджи.
Это была эйфория.
Ровенна застонала от удовольствия. Глаза вампирши становились всё более дикими. Оторвав рот от шеи девушки, она оскалилась и слизала кровь с губ, а потом приложилась губами к девичьему плечу, грубо дёрнув кофту. Юи теряла силы, и чёрная пелена застилала глаза. Девушка легла на пол, чувствуя, что ноги больше не выдержат, и Ровенна опустилась вместе с ней. Со стороны картинка должна была быть очень интимной, но Ровенна, прикрыв глаза от удовольствия, и вводя клыки все глубже, не думала об этом.
Пожар внутри, внизу живота. Он сжигал остатки разума, и кончики пальцев немели от сладости момента. Казалось, всё наслаждение перемещалось от ее горла к животу и путешествовало волнами, разрядами. Становилось всё жарче и жарче, сводило судорогами ноги, а руки хватались за то, что первым попадалось. Мягкий ворс под пальцами Ровенна ощущала смутно.
– Думаю, с тебя хватит, – раздался голос сверху, и чьи-то сильные руки схватили Ровенна сначала за шею, потом за талию и рванули прочь от девчонки. Ровенна оскалилась на Рейджи, который прижал девушку к себе таким образом, что голова вампирши соприкасалась с его плечом. Девушка облизалась. Она была похожа на безумную. Весь ее рот был в крови.
– Пусти, – рыкнула она, вновь порываясь впиться в бессознательное тело, рядом с которым присел Аято. Юи была очень бледной, а на шее остался ужасный след.
– Неплохой пир ты устроила, сестренка, – усмехнулся Аято, легко подхватывая Комори, словно куклу. Рейджи обеспокоенно взглянул на вампиршу, которую держал в руках. Зрачки ее быстро сужались до практически незаметных черных щелок, то расширялись так, что закрывали сиреневые радужку. Ровенна вдруг закинула голову, опрокидывая ее на услужливо приподнявшееся плечо, и пронзительно, по-звериному, заверещала.
– Я хочу ее, – застонала Ровенна, и лицо Рейджи, отчего-то окаменело. Аято кинул на нее настороженный взгляд: Юи появилось чуть больше недели назад, и если она погибнет из-за большого аппетита сестры, то с церковью будут явные проблемы. В конце концов, никто не рассчитывал на беременную вампиршу. – Хочу так сильно, как никого не хотела до этого…!
Ровенна щелкнула челюстями.
– Держи себя в руках, – прошипел Рейджи, и потянул ее в сторону. Ровенна упиралась, но вампир был сильнее нее. Ровенна злобно вытаращилась на него, дрожа и подергиваясь каждые несколько секунд. – Убери девчонку из коридора, Аято.
Аято пробормотал что-то, но Ровенна не расслышала – кровь бурлила, ударяя в голову, и заглушая любые звуки.
В комнате она была довольно грубо откинута в стену. Рейджи щелкнул замком, и Ровенна раскатисто зарычала на него. Все-таки, как вампиры сами этого не отрицают, прикидываясь аристократами до мозга кости, они – хищники и звериное начало у них довольно сильное. Но вампир схватил ее за шею, впрочем, не причиняя кого-либо вреда, просто удерживая на месте. Взгляд Ровенны стал более осмысленным, но теперь ей категорически не нравилось то положение, в котором она оказалась.
– Пусти, – недовольно прошипела шатенка. Во взгляде Рейджи что-то сверкнуло, и Ровенна невольно затихла. Так вампиры смотрят на желанную пищу.
– Я люблю тебя, – прошептал он внезапно, заключая ее в объятья. Ровенна замерла, удивленно приоткрыв рот. – Так люблю…
И он поцеловал ее, а Ро с готовностью отозвалась на ласку, обвивая тонкими руками мужскую шею. Их языки сплелись в нетерпеливом танце страсти, распаляя огонь вожделения, но спустя миг Рейджи мягко отпрянул от возлюбленной, любуясь ее раскрасневшимся лицом. Вампир скользнул кончиками пальцев по девичьим скулам. Глаза Сакамаки почернели от возбуждения, как и глаз его сестры, поэтому сейчас они были примерно одинакового оттенка.
– Только после не жалуйся на синяки, – едва слышно отозвался он, подхватывая девушку под бедра и прижимая к стене весьма грубым жестом, и нависая над ней.
Ровенна только рассмеялась, поддаваясь ему навстречу, и мужские ладони заскользили по ее телу, пока малиновые глаза не отрывались от девичьего лица, изучая реакцию на нежные ласки.
Рука Рейджи рванула в сторону край ворота и мелкие пуговицы с шумом разлетелись в стороны, обнажая часто вздымающуюся грудь, нежные вершинки которой тут же попали в плен мужских ладоней. С губ Ровенна сорвался тихий стон и Сакамаки, на миг оторвавшись от своего занятия, довольно улыбнулся. Ро выгнула спину, наслаждаясь его ласками, и Рейджи потянул вниз испорченную рубашку, следом за которой отправилась и узкая юбка. На девушке остались лишь тонкие трусики, в то время как он сам был полностью одет, что явно не пришлось по вкусу возлюбленной.
Тонкие девичьи пальцы принялись расстегивать рубашку, спустились к ремню, потянули вниз брюки вместе с бельем, пока с лица вампирши не сходила озорная улыбка, от которой Рейджи, сам не заметивший, как оказался полностью обнаженным, не мог оторвать взгляда.
– Ты все еще голодна, маленькая стерва? – ласково прошептал он, скользя ладонями по изгибам девичьего тела.
Ровенна внезапно рассмеялась:
– Кажется, не одна я ревную к малышке, – больше не говоря ни слова, Ровенна потянула ладонь Рейджи вниз, пока она не коснулась трусиков, меж разведенных бедер. Рейджи рассмеялся низким голосом, кончиками пальцев проходясь по уже успевшей повлажнеть тонкой ткани. Ровенна приоткрыла рот, откинув голову к стене, прикрыв глаза, и Сакамаки, на лице которого мелькнула дьявольская улыбка, потянул вниз ее белье, накрывая ладонью пылающую промежность.
Ровенна прикусила губу, едва сдерживая крик, когда внимание мужчины сосредоточилось на чувствительном бугорке меж разведенных бедер, но прежде чем девушка достигла пика от его дразнящих ласк, Рейджи придвинулся ближе, и пальцы сменил напряженный член, головка которого заскользила по истекающей промежности, сводя Ровенну с ума от обжигающего удовольствия.
– Прошу, – едва слышно выдохнула она, тяжело дыша, – Давай же
Сакамаки лишь улыбнулся, продолжая мучить любовницу, касаясь каменной плотью набухших от желания складок, так и не входя в жаркое лоно. Ровенна уже не старалась сдержать стонов, шире разводя в стороны длинные ножки, пока Рейджи наконец не сдался, накрывая ее своим телом, и резким толчком заполняя собой.
На мгновение они оба застыли, наслаждаясь слиянием воедино, от которого с девичьих губ сорвался крик экстаза, после чего Рейджи, начал двигать бедрами, входя вновь и вновь в тесное лоно, заставляя Ро стонать его имя, задыхаясь от удовольствия.
И все вокруг исчезло. Стало совершенно неважным. Абсолютно несущественным. Будто и вовсе не существовало совсем ничего кроме комнаты огромного особняка, где вампир и вампирша слились в старом как сам мир танце страсти.
***
Листва еле слышно хрустела под шагами Бальтазара. Он слабо улыбнулся Аббадон, которая оскалилась в ответ. Они оба, скрытые в темноте, посмотрели на какого-то мужчину, который, минуя широкие улочки, спешил домой. Это был красивый, но одинокий мужчина, лет тридцати, возможно. Его недавно выписали из больницы, поскольку он жаловался на галлюцинации, в которых он разговаривал с красивой девушкой в какой-то таинственной комнате. Но сейчас ему явно стало легче.
– Ты, – внезапно улыбнулась Аббадон, и мужчина остановился. Он покрутил головой, ища обладателя голоса, но, так и не найдя, пошел дальше.
Внезапно прямо перед ним появилась другая женщина – высокая, темноволосая. Она улыбнулась, и ее глаза сверкнули в темноте золотистым. Бальтазар и Аббадон появились позади мужчины, а с других сторон его окружили еще двоя мужчин – один был примерно ровесником Бальтазара, с острым, гладко выбритым подбородком и голубыми глазами, другой моложе, и чем-то похожим на Ровенну.
– Пора тебе обрести свою роль, сосуд. Среди нас, – сказал голубоглазый мужчина. Темноволосая женщина дунула в лицо ничего не понимающего мужчины – из-за таблеток, что он пил против галлюцинаций, реакция была немного заторможенная. Его карие глаза заволокла золотистая дымка.
– Пора Ровенне поставить счётчик, – сказала темноволосая женщина. Все медленно, согласно кивнули, и только в глазах юноши мелькнуло неодобрение.
Кровавая луна начинала нарастать.
========== Время ==========
Ровенна застонала от боли, мгновенно просыпаясь, и тут же затыкая себе рот – Рейджи спал рядом. Шатенка села на кровати, молча смотря на то, как на ее запястья начинают прорезаться какие-то буквы; в целом, у Ровенны был очень высокий болевой порог, но то ли беременность делала ее уязвимой, то ли она просто давно не чувствовала такую боль – было неприятно. Она еще раз кинула взгляд на Рейджи: тот совершенно точно спал, его грудь медленно поднималась и опускалась, а темные пряди упали на лицо.
«Tempus» – идеальным почерком вывели на запястье вампирши. Перестав кровоточить, рана внезапно начала чернеть, и уже через полминуты напоминала скорее выжженное клеймо, чем слова, написанные на коже ножом. Ровенна поджала губы: она умела читать подобные знамения, поэтому быстро определила, сколько именно времени ей дали: t-e-m-p-u-s – шесть букв, а значит и шесть дней.
– А потом говорят, почему язык демонов – латынь, – буркнула девушка, падая обратно на подушку и закрывая глаза.
Мысли понеслись в голове лихорадочно: и так, надо достать кровь Райто, и теперь перспектива предложить это Назлы уже не казалась такой глупой; нужно было две жертвы – убийство и добровольная, и тут уже все было решено без участия Ровенны, ей оставалось только принести одно небьющееся сердце, и сделать это стоило, пожалуй, сегодня; и кровь Юи, конечно. Смешанная кровь, разгоняемая испуганным вампирским сердцем. Все это казалось почти невероятным, тогда, более тысячи лет назад, но видимо звезды сходятся.
Ровенна повернулась, положив голову на вытянутую руку и смотря на своего возлюбленного – пожалуй, именно такое определение подходило теперь больше всего, не любовник, а нечто большее. Отец ее нерожденных детей. Теперь ей казалась сама мысль о предательстве дикой; меньше всего Ровенна хотела, чтобы Рейджи ее ненавидел, чтобы был против нее. Надо было сохранить его любовь, любыми средствами.
Но, конечно, приношение жертвы никто не отменял. Семья превыше всего.
Вечером Сакамаки уехали в школу, забирая с собой Комори. Аято странно косился на сестру, которая растерянно провожала их взглядом, а потом ее сверкающие глаза зацепились за Райто. Аято нахмурился, не понимая, что именно происходит, но Ровенна едко усмехнулась и пожелала приятно провести время; Субару раздраженно фыркнул. Братья покинули особняк, не замечая, как Ровенна делает неопределённый жест головой, призывая Назлы следовать за ними.
– Вы передумали, Госпожа? – спросила служанка, удивленно глядя на беременную вампиршу.
– Я устала тянуть это все, – отрезала Ровенна, сверкая золотистыми глазами. Она подняла голову: на вечернем небе еще даже звезд не было, но Ровенна уже представляла, какой цвет будет у луны сегодня. Ей дали шесть дней, ее торопят, значит тело ими найдено, и скоро семья будет вместе. – Закончим, как можно скорее. Предпочитаю сделать это до того, как мой живот будет появляться в комнате раньше меня.
– Да, но кажется, нашего Владыку это не расстраивает, – сказала Назлы, кидая задумчивый взгляд на трёхмесячный живот вампирши. Ровенна плотнее запахнула свободную кофту, которая была на ней надета, словно стремясь защититься от взгляда Тени. Раздраженно глянув на брюнетку, Ровенна сказала:
– Выполняй, что сказали. А мне надо разобраться кое с кем другим.
– Вы же не пойдете одна? – обеспокоенно спросила Назлы, придерживая Ровенну за локоть. – Вы сильна, но сейчас вы…
– Беременна? – изогнув брови, спросила девушка. Служанка опасливо кивнула. – Да, я сейчас в положение. Но да, пойду я не одна. Твой добрый друг пойдет со мной.
– Вы позовете Руки Муками? – спросила Назлы, не веря в сказанное. Назлы действительно была дружна с Руки Муками, превращённым в вампиром Карла Хайнцем человеком, бывшим аристократам и отличным другом Коу Муками. Если третий ребенок в семье Владыки Тени и не очень нравился, то Руки она провела по всему тракту тяжелой жизни вампира, и не просто вампира, а вампира с чертовой моралью. Именно из-за остатков человечности Руки и Назлы были дружны; именно из-за нее Ровенна призирала Руки – ты либо вампир, какой он есть, со всей присущий их виду жестокости, либо слабое подобие, порочащее благородное слово. И середины быть не могло, но семья Муками – за исключением Коу в глазах Ровенна – делали это, и будто бы даже прекрасно жили вампирами, сохраняя какую-то мораль.
Ровенна ничего не ответила. Она бросила на Назлы какой-то предупреждающий взгляд, давая понять, что та услышала все, что ей требовалось, пусть теперь исполняет. Служанка поклонилась и первая растворилась в вечерней темноте за дверями холодного и мрачного вампирского особняка; впрочем, уже через шесть дней в этом особняке станет жарка, как в Аду.
***
Звонок раздался неожиданно. Аграта, удивляясь, кому она понадобилась так поздно, направилась к двери. Новая супруга Карла Хайнца осталась одна в представленной ей квартире сразу, после того как Карл, и она постели его сыновей. Разумеется, Аграта была не нужна Карлу, как и все его бывшие женщины, но у Аграты было одно преимущество – она была чистокровным демоном, а значит по силе их общее дети могло противостоять ребенку Владыки Демонов. Все было очень сложно, но когда Аграте сказала выбирать сторону, она встала за Королем Вампиров, предав Короля Демонов, и его семья не смогла этого простить. В дверь продолжали настойчиво звонить. Аграта, ругаясь, открыла дверь, собираясь обругать непрошеного гостя, однако не смогла выдавить и слова. На пороге стояла Ровенна, хмурая и холодная, смерившая Аграту презрительным взглядом жёлтых глаз; потом на ее красивом лице расцвела усмешка.
– Привет, – хмыкнула вампирша, внимательно смотря на живот женщины; не она одна оказалась в интересном положении из-за представителя семьи Сакамаки. Только если для Ровенны этот ребенок – вернее, эти дети – значили хоть что-то, то для Аграты он был способом подняться выше по статусом, хотя опыт ее прошлых предшественниц должен был хоть чему-то ее научить. Карл же рассматривал свое будущее дитя не больше как оружие, чтобы уничтожить Ровенну.
– Чего тебе? – недовольно спросила демон, но в ее голосе скользнули испуганные нотки. Ровенна удовлетворенно улыбнулась и сделала шаг, переступая порог и закрывая за собой дверь. Демон наблюдала за ее действиями с насторожённость; так смотрит на хищника другой хищник, который сейчас был ранен. Аграта понимала, что в прошлый раз смогла ослепить – даже не убить, а лишь ненадолго решить зрения – Ровенну только из-за того, что действовала исподтишка. В схватке один на один у Аграты не было никаких шансов, в каком бы положение Сакамаки не находилась.
– Ты знаешь, зачем я здесь, – спокойно сказала Ровенна. Ее золотистые глаза, которыми она так гордилась, и которые не видел никто из ее названных братьев, сверкали холодным янтарем. – Я могу это сделать быстро, или ты будешь сопротивляться и это будет больно.
Аграта смотрит на нее распахнув глаза. А потом медленно качает головой.
– Это девочка, – внезапно говорит она с непонятной благодатью в голосе говорит она. – Ребенок так похожий на тебя, по крови и по судьбе. Один родитель чистокровный демон, другой – чистокровный вампир. И она сметет тебя и твою семью не только с трона, но и с лица земли.
– Столько людей и не совсем людей пытались это сделать, – сказала Ровенна, слегка наклоняя голову на бок. – Думаешь у тебя что-то получится? Сомневаюсь.
Аграта метнулась назад, Ровенна криво усмехнулась. Если рассматривать это все как мини-игру, то Аграта была похожа на мышь, а Сакамаки заняла место кошки. И как жертва в когтях хищника отчаянно ищет выход, не понимая, что выхода уже нет, так отчаянно искала его и бедная демон. Ровенна была прекрасным дуэлянтом, она великолепно владела боевым мастерством. Девушка немного вспыльчива, несколько капризна и эмоциональна, но менее опасной она от этого не становилась.
Аграты не оказывается в комнате, а потом демон неслышной тенью скользит за спину Ровенны, и Сакамаки чувствует, как ей в спину упирается острие меча. Слегка повернувшись, Ровенна увидела тонкий продолговатый клинок с черным лезвием, и на ее лице расцвела усмешка. Была ли Аграта не только шлюхой, но и воровкой? Иначе как объяснить у нее наличие реликвии.
– Первый клинок, – с удовольствием резюмирует Ровенна. – Первое оружие, которое получило человечество от нашего Владыки. Ты и вправду умудрилась стащить его?
Лезвием клинка Аграта надавила чуть сильнее. Руки у нее подрагивали: не каждый день убиваешь члена по истине королевской семьи. Но Аграта понимала, что живой она отсюда при другом раскладе не уйдет.
– Твой супруг, – внезапно говорит демон. – Не тот красивый темноволосый любовник, а тот, за кого ты вышла замуж, дабы он доказал свою преданность. Он плохо следит за важными вещами. Стало быть, он может потерять и клинок, и тебя.
– Все женщины такие сплетницы, – с наигранным грустным выдохом произнесла Ровенна, внезапно круто крутанувшись и перехватив руку с оружием. Кости женской руки, которая держала клинок, хрустнули под сильной хваткой Ровенны, Аграта зашипела: больно ей не было, но внезапный удар обескуражил ее. Черный клинок бесшумно упал на ковер, а Ровенна ударила Аграту о стенку. Демон попыталась броситься вперед, но Ровенна сама подняла клинок, пряча его за поясом.
– Знаешь, в чем разница между нами? – спросила Ровенна, глядя на то, как демон жмется к стене. – Я люблю и любима, а ты лишь потаскуха, которую рассматривают лишь способом удовлетворения все, кто только захочет. Тебя никто никогда не любил, – Ро усмехнулась. – И уже никто не полюбит.
– И все же, называй вещи своими именами, – Аграту была крупная дрожь, но женщина пыталась с ней справиться. – Сын Карла, пусть и твой возлюбленный, но лишь любовник. А твой супруг – совсем другой мужчина. И как думаешь, кого будет Рейджи узнать о том, что помимо него есть еще кто-то?
Лицо Ровенны словно покрылась ледяной коркой, но Аграта уже сказала, и брать свои слова назад не собиралась. Она боялась Ровенну, о дрожи в глазах боялась, до потемнения в глазах, потому что знала, насколько жестока эта женщина, насколько изобретательна и извращена она в дарование вечных мук. Аграте повезет, если ее просто убьют, и она отправится в вечную темноту; о другом раскладе думать совсем не хотелось. Разворачиваясь, Ровенна отходит от нее и садится на диван. Закинув ногу на ногу, и расправив складки на черном пальто, вампирша стала похожа на человека, который готовится смотреть фильм. Крутя в руках клинок, она начала говорить, словно сама собой.
– Первый клинок удивительная вещь, правда? – золотистые глаза посмотрели на Аграту. В глазах той – обреченность, будто вот и не собирается драться. Правильно, смысла нет. – Обагрённый кровью миллионов людей, он стал идеальным оружием, одним из немногих, что может убить Владыку, – Ровенна выдержала паузу. – Или Карла. Первое оружие станет финалом войны, которую вампиры и демоны ведут уже на протяжении многих веков. Было абсурдом доверять его тебе.
Внезапно ночную тишину прервал далёкий вой. Аграта посмотрела в сторону окна, и тяжело выдохнула: у нее не было шансов. Этот вой – страшный, душераздирающий – лучше всего дал ей понять, насколько близким был ее конец; Ровенна даже не захотела сама избавится от предавшего ее семью демона, показывая все своей отношение к ней. Аграта хотела отойти подальше от окна, словно это могло бы спасти ее, но тут же передумала это делать – смысла бежать уже не было, она проиграла, как только Ровенна переступила порог этой комнаты. Это понимала и она, и сидящая на диване вампирша.
– Я бы сказала, что ничего личного, но это было бы не так, – сказала Ровенна. Из коридора внезапно послышались шаги, и в комнате появился Руки Муками – на холодном лице застыло бесстрастное выражение. Он приветственно кивнул Ровенне, и та слегка кивнула головой в ответ. Аграта посмотрела на Руки удивленно: неужели маленький аристократ предал Карла?
– Ты предала нашего Повелителя, – сказал Руки ровным голосом, не выражая никаких эмоций. Какое-то рычание и скулеж раздались прямо у ног Муками, и Аграта тупо смотрела на невидимого огромного пса. Специально ли пес пришел невидимым, или это было желанием Ровенны, Аграта не знала, и была ли ей уже разница. – И твоя смерть – смерть предательницы, чистокровного демона, не являющийся членом королевской семьи, один из важных элементов в создание будущего нашей жизни.
– Кто не с нами, тот против нас, – сказала Ровенна, а потом обратилась к псу, чьи багровые, налитые кровью глаза, сверкали в темноте подобно дорогим камням. – Мне нужно сердце. Все остальное —твой ужин.
Пес бросился на демона с утробным рыком, ее кровь мгновенно залила пол, стены, Ровенна брезгливо приподнялась, садясь на спинку дивана. Вскоре желаемое было у нее.
***
– Достала? – удивленно спрашивает Ровенна, когда Назлы демонстрирует ей кольцо с кровью Райто. Девушка бережно берет его и убирает в резную шкатулку, внутри разделенную на шесть отсеков для колец.
– Это было отвратительно, – ровно произносит служанка, но по ее лицу пробегает судорога. Ровенна усмехается: желание заниматься с кем-то сексом у демонов и вампиров занимает не последнее место в списке желаний, их либидо не угасает на протяжении почти всей бессмертной жизни. У некоторых, кто в браке или в отношениях на протяжение веков появляются другие потребности, которые может удовлетворить только партнер – тоже желание крови у вампиров, когда ты получаешь извращенное удовольствие от горькой и мерзкой крови своего сородича. Назлы же была асексуалом до мозга костей, и Ровенна могла представить, как ей пришлось извернуться, учитывая, с кем именно пришлось пообщаться.
– Я передала сердце Аграты Руки, —сообщила Ровенна. – Осталось извлечь еще крови из Юи, и на кровавую луну можно начинать обряд возвращения.
– Скоро наш мир потрясется и ужаснется, —сказала Назлы все тем же Ровным, безэмоциональным голосом. Ровенна закрыла шкатулку, отрываясь от созерцания шести колец, под камнями которых была спрятана заветная кров Сакамаки. Девушка протянула вещь Назлы, но когда служанка взяла шкатулку за другой конец, Ровенна задержала свою руку, вынуждая Назлы посмотреть на нее.
– Случилось еще что-то, – скорее утвердила, чем спросила вампирша. Она прищурилась, глядя на вмиг погрустневшую Назлы; впрочем, тень быстро вернула себе на лицо холодную маску.
– Для второго сердца, ну, добровольно жертвы…
– Я поняла. И кого выбрали? Дагон?
Назлы покачала головой, и в ее голосе послышалась искренняя скорбь.
– Бейхан, госпожа.
Ровенна не любила людей, которые на похоронах говорят что-то сочувствующее, если не знали человека от слова совсем; когда кто-то, говорит о том, как ему жаль и при этом вернется к себе домой, где запаху смерти не достать его. Живя тысячу лет можно привыкнуть к тысячам смертей, но Ро еще не теряла кого-то из своей семьи. Ровенна не любила людей, которые не могли собраться с духом, чтобы сообщить какие-то плохие новости, но сейчас она хотела, чтобы Назлы молчала. Убрав руку от шкатулки, Ро сделала шаг назад. Назлы увидела, как переменилось лицо ее Госпожа.
– Выйди, – приказала Ровенна. Назлы не стала упрямиться, но прежде чем неслышной дверью скользнуть за дверь, она оставила на комоде какую-то бумагу. Едва за служанкой закрылась дверь, Сакамаки подошла к комоду, и взяла с него оставленный Назлы листок – это оказалась фотография; цветная картинка запечатлела Бейхан, смерть изменила женщину. Некогда румяное, полное жизни и силы лицо, теперь угасло. Оно даже не побледнело, а посерело. Щеки ввалились, под закрытыми глазами темнели пятна, губы были неестественно искривлены. Когда Ровенна в последний раз видела Бейхан живой, этой отметины не было на прекрасном лице демона. Она осторожно подняла руку и прикоснулась к изображению, и будто бы действительно ощутила этот шрам под своими пальцами: кровь давно высохла, и пальцы ощутили лишь холодную шероховатость. Шея под платьем посинела от того, что была свернута. И все косточки там, под кожей, были раздроблены. Оттенок этот вызывал дрожь и тошноту. Глаза Ровенны опустились – в самом центре груди, прямо в сердце, платье было прорвано и потемнело от крови.
На самой фотографии было выведено широким, идеальным почерком, ветвистыми буквами: «Это все для Него».
Сердце разбилось. Ровенна так долго была сильной и носила горе в себе, что теперь, когда дала ему волю, ей стало не легче, а еще больнее. Но таков ее удел, скрывать свою слабость. Слезы обожгли ее лицо и глаза. Откинув фотографию, которая загорелась в полете ярким, но коротким пламенем, пошатываясь, она дошла до окна и раскрыла его, желая, чтобы хоть свежий ветер донёс до нее желание облегчение. Серое небо с плотной завесой облаков как нельзя лучше соответствовало состоянию Ровенны. Оно давило своей мрачностью на ее хрупкие плечи, но девушка прекрасно понимала, что причина тяжести на ее душе кроется не в погоде. Волосы растрепались, свешиваясь вниз и скрывая лицо. Сердце учащенно стучало, а дыхание сбилось, превратившись в рывки. Ее била дрожь и воспоминания. Призраки прошлого приходили к ней среди сумрака. И Ровенна упрямо старалась не подпускать их к себе, но те оказывались за спиной, слева, справа, прямо перед ней, шепча в лицо и опаляя холодным дыханием смерти, которая впервые подобралась к Ровенне так близко.
Сжав руками живот, девушка натурально взывала, и, не удержавшись, опустилась на колени перед окном, словно грешница перед алтарём. И на этот порыв, казалось, были израсходованы все силы, потому что Ровенна почувствовала, что внутри стремительно пустеет. Она действительно старалась мыслить здраво, рассуждать, убеждать себя. Аббадон, которая взяла себе имя османской султанши, улыбчивая женщина, которая с первого взгляда понравилась юной Сакамаки, которая была хорошей советницей, еще лучше подругой, с которой их связывало столько хорошее, и теперь все-та настойчиво ломилось в сознание вампирши – мертва. И не по случайности, не по глупости, не по вероломному убийству, а потом что Ему нужна была добровольная жертва, потому что Бейхан всегда любила Его больше, чем кого-либо, и Ровенна знала, что Аббадон посчитает за честь отдать свою жизнь ему. Слез уже не было, Ровенна внезапно поняла, что больше не чувствует боли. Лишь пустоту – тяжелую серую пустоту, давящую на сердце. Весь ее мир сузился до одной единственной мысли, что настойчиво крутилась в голове, как будто бившись о виски.
Мертва. Умерла. Мертва. – и разве это считалось с именем Бейхан?
Ровенна опирается на стену под подоконником. В открытое окно пролетают капли дождя, оставаясь на полу мокрыми слезами, которые недавно окропили его. Ровенна смотрит на них равнодушно, а потом ложится прямо здесь, на пол, придерживая рукой живот. Это же еще и ради них, верно? Ее дети не выживут в том мире, который готовит для нее Король Вампиров. Либо они бросают все силы, чтобы уничтожить противника, либо уничтожат их – исхода иного нет. Солнце боролось с холодной погодой, стараясь согреть всех, кого касалось, но проигрывало темным тучам, которые тяжелели от дождя каждую секунду. И один единственный бледный луч, лишь отразившись в опустошенных равнодушных глазах Ровенны, исчез, давая непогоде разыграться. Губы Сакамаки даже не дрогнули. Ей было все равно – день или ночь. Ничто не имело смысла.
Шатенка сама не заметила, как заснула, убаюканная шумом дождя и шорохом занавесок. Из выведенного на запястье слово Tempus исчезла последняя буква.
========== Тайны ==========
Рейджи раздраженно цокнул языком и поднял заснувшую девушку на руки. Ровенна слегка дернулась, но тут же снова успокоилась, глубоко вдыхая запах чая с бергамотом, который всегда принадлежал второму Сакамаки. Забавно, Ровенна ранее ожидала запах лекарств, спирта или чего-то подобного, но неожиданное открытие ее поразило. Чай с бергамотом. Бергамот – это растение семейства цитрусовых, оно очень похоже на лимон. Это прекрасное растение, несъедобное в целом, но с чаем сочетается прекрасно.
– Ей плохо? – спрашивает Назлы, когда Рейджи вызывает ее. Равнодушный взгляд скользит по спящей Ровенне, которая тяжело вздыхала во сне, словно продолжая рыдать. Рейджи хмурится, окидывая комнату сестры взглядом он не находит ничего, что могло бы подсказать ему правильный ответ, кроме открытого окна, но не собиралась ли Ровенна броситься с него?
– Вероятно потеряла сознание, в ее положение это не удивительно, – говорит вампир, и Тень послушно кивает. Своей покорностью она иногда раздражает вампира до зубного скрежета, и ему кажется, что это – простое лицемерие, но уж точно не верность. Не будь эта женщина так нужна Ровенне, ее тело давно бы разлагалось где-нибудь в лесу. – Скажи, когда проснется.
С Ровенной что-то с самого начала было не так, Рейджи чувствовал всей этой своей вампирской натурой. И дело было даже не в том, что девушка сразу его очаровала, что она за короткие сроки стала смыслом его существования и одновременно – самой страшной одержимостью; нет, причина была в другом. Этот постоянный ореол тайны вокруг нее, он привлекал Сакамаки ничуть не меньше, даже больше, но теперь это казалось неуместным. Ровенна должна была стать матерью его будущих детей, и очевидно, что Рейджи не допустил бы тайн от себя.
Рейджи вышел из комнаты и направился в своей кабинет. Теперь Ровенна беспокоила его куда больше. Он видел, что девушка не знает, как относиться к своей внезапной беременности, что она теряется, когда он спрашивает ее об этом, и каждый раз, когда они оказываются рядом с остальными братьями – когда Ро провожает их в школу или они вместе обедают – вампирша складывала руки на груди или запахивала кардиган на животе, словно стремясь защитить дочерей даже от взглядов. Единственный, с кем она вела себя более свободно, был Канато: он стал часто готовить ей какие-то простые десерты, но на каждую попытку прикоснуться к животу от кого-то, кроме самого Рейджи, девушка реагировала не очень хорошо. С одной стороны, такое доверительное отношение к нему льстило, но Рейджи все равно насторожился.
