Текст книги "Вас приветствует САЗ-17 (СИ)"

Автор книги: Deniga

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

Глава 20. Боль и наслаждение

POV Саши

Я как-то очень смутно помню, как Долвак меня одевал, куда-то вел и при этом все время что-то говорил, но я его не слышал. Мой мозг полностью отключился, и я был словно кукла. Вернее сказать, словно сломанная кукла. Все происходящее проскальзывало мимо меня, каким-то левым фоном, и сознание ни на чём не задерживалось. Это было ровно до того момента, как я услышал встревоженное восклицание Жукова: «Гаджик?!». И тут меня прорвало по полной программе. Я вцепился в свитер Жукова мертвой хваткой, уткнулся лицом в его широкую грудь и, вдыхая такой родной и успокаивающий запах, разревелся.

Я рыдал громко, навзрыд, с самой полной отдачей, на которую только был способен, вкладывая в каждый всхлип всю свою боль, как душевную, так и физическую. Вы, конечно же, решите, что я истеричка и будете абсолютно правы! Вот только не нужно меня осуждать! Ведь если вас никогда не бил такой мудак, как Долвак, то вы никогда не сможете понять весь тот ужас, через который мне пришлось пройти. А это…

Более-менее в себя я пришел уже в душевой. Струи теплой воды, нежно ласкающие мое тело, принесли некое успокоение, а сильные руки Жукова, властно оглаживающие меня – чувство защищенности.

Оглаживающие?! А, оказывается, это он меня не оглаживает, а моет. Почему без мочалки? Потому что на некоторых частях моего тела, а именно филейных, кожа стала сверхчувствительной, и её не стоит лишний раз травмировать грубыми прикосновениями, тем более мочалкой. Одной рукой он меня удерживал в вертикальном положении, а другой мыл, даря нежную ласку. Боже, Жуков, я тебя обожаю!

На мой дурацкий вопрос: «Как я здесь оказался?» Жуков ответил, что Долвак привел. А потом, пытаясь остановить начавшуюся истерику, Слава отнес меня в душ. Прикиньте, отнес на руках, а не тащил за шкварник! Здесь же опять начались странности. Он не впихнул меня сразу под холодную воду в одежде, а вначале раздел и нежненько обмыл. При этом, в отличие от Долвака, мне никто не грузил мозг тупой болтовней, а были только нежность и ласка.

Все это я уже выяснил в процессе вытирания, когда мои мысли прояснились, и я смог более– менее связно говорить. Тем временем Слава промокнул воду у меня на спине и груди, успел обтереть руки и плечи, а потом совсем неожиданно присел передо мной на корточки. Интересно, зачем? И тут он берет в руки мою ступню, нежно массируя, вытирает каждый пальчик, слегка касается подошвы и круговыми движениями отирает пяточку. На несколько секунд задерживается на щиколотке, слегка массирует её большими пальцами, и сильные ладони устремляются вверх. Они движутся неторопливо, легко сжимая икры, отчего каскад мурашек разбегается по всему телу. Когда его пальцы проходятся под коленкой, ноги начинают дрожать и подгибаться, но Слава не останавливается. Его руки уже на моем бедре, медленно скользят вверх, а затем плавно спускаются вниз к коленке, и опять вверх. При этом его пальцы как бы невзначай задевают яички, которые от прежних действий уже успели поджаться в предвкушении. Член тоже не остался равнодушным, заинтересованно поднимая свою головку, чутко реагируя на Славины действия.

Тем временем этот… этот… мужик приступил к вытиранию моей второй ноги. Это было так же эротично и крышесносно! Когда он дошел до бедра, ноги отказывались меня держать, и пришлось опереться о стену. Но как только Слава дошел до промежности, то на этот раз не стал слегка касаться, а в наглую принялся поглаживать яички, нежно лаская их, а иногда даже сжимая. Волна удовольствия прошила мое тело, заставляя выгнуться дугой и упереться одними только плечами в холодную стену. Искусанные губы разомкнулись, выпуская на волю сладостный стон, и остатки моего разума приказали долго жить.

– Вижу, что мой хороший мальчик немножко успокоился? – обалдело глядя на Жукова сверху вниз, отстранено киваю. Слова застревают где-то в горле, лишая меня возможности говорить. – Тогда отправляемся в комнату.

С этими словами Жуков заворачивает меня в халат и опять подхватывает на руки. И че сегодня он меня все таскает и таскает на руках? Я, что, пушинка какая-нибудь? Или он думает, что я сам ходить не могу?

За этими невеселыми размышлениями доезжаю до своей комнаты. Хорошо хоть, он меня к себе тащить не стал. Ведь, как говорят, дома и стены лечат. Или помогают? В общем, это неважно. А важно то, что Жуков очень бережно поставил меня на пол, как будто я хрустальный. Одним движением сорвал с кровати покрывало и велел ложиться.

– Ой! Больно! – тут же заорал я, неудачно попытавшись опуститься на пятую точку. Жуков, направившийся к двери, сразу подскочил ко мне, вздергивая на ноги.

– Чего орешь? – но, видя мою моську, полную страдания и боли, сменил гнев на милость и добавил уже более спокойно, – зачем сразу задницей плюхаешься? Нужно на живот ложиться и очень аккуратно.

– А что ты собираешься со мной делать?

– Кремом намажу, специальным заживляющим. К завтрашнему дню все пройдет, – увещевал меня этот ирод, укладывая на кровать. Причем он умудрился меня раздеть и уложить совсем голым. А знаете, как неудобно на такой стояк ложиться! – Если ты будешь в халате, то я не смогу обработать пострадавшую часть.

– Славочка! – взмолился я не своим голосом. – Сегодня мне что прикажешь делать? У меня там не просто болит, оно настоящим огнем горит. Остуди её как-нибудь! Да и его тоже бы надобно.

– Кого «его»?

– Ну… как бы это сказать… – ну не могу я Жукову «член» сказать, стыдно как-то. Хотя, если учесть, что он свой член в меня запихивал и совсем не стеснялся, то чего мне теперь стесняться. – Стоит у меня…

– Хм, остудить… – глубоко задумался этот тиран, а потом примостился рядышком на кровати, положил свою лапищу мне на поясницу и, поглаживая, наконец-то изрек: – Есть один способ решить сразу две твои проблемы. Но это только, если ты будешь послушным мальчиком и пообещаешь меня слушаться.

Я сразу же согласно закивал, а ведь по-хорошему стоило бы сначала задуматься над его предложением.

– Тогда подожди пару минут. Мне нужно взять все необходимое.

Прошло, наверное, минут пять, прежде чем Жуков вернулся. Только вот зашел он в комнату с одной лишь черной лентой в руках.

– Э-ээ, Славочка, а это зачем? Ты же не собираешься меня связывать?

– Это повязка тебе на глаза. Она поможет обострить все твои ощущения и сделать удовольствие более острым. Не бойся и помни, что ты обещал быть хорошим, послушным мальчиком.

Ладно, так уж и быть, сдамся на его милость. Вдруг и вправду поможет? Тем временем он завязал мне глаза, и я услышал, как хлопнула дверь. Интересно, что он там притащил? Что-то мне страшновато становиться. А вдруг он опять решиться использовать свои игрушки? Или, может быть, еще какую-нибудь гадость задумал? Шуршит там чем-то, аж жутко.

– Слава, не молчи, пожалуйста, а то мне стра… неприятно.

– О, не бойся. Давай-ка я буду говорить обо всех своих действиях. – Я тут же согласно закивал головой. – Вот и умница. Понимаешь, ты в своих высказываниях слегка перегнул палку, и Долвак наказал тебя, как обычно поступают с плохими мальчиками. Но он не знал, что боль иногда может приносить удовольствие. Только её нужно правильно преподносить, ну и дозировать соответственно.

– Ты о чем сейчас? – что-то я торможу.

– Боль, преподнесенная мастером, дарит неземное наслаждение. Вот мы сейчас и постараемся боль заменить удовольствием. Для начала немного остудим твою полыхающую попочку и будем использовать только дары матушки природы, – с этими словами что-то холодное коснулось моей разгоряченной кожи. От неожиданности я аж вскрикнул. – Это всего лишь лед. Он своей прохладой остужает, снимает жар и приносит успокоение исстрадавшейся плоти. Тая, он возвращает влагу иссушенной коже, тонизирует мышцы и приносит им расслабление.

Его чарующий голос завораживает, затягивает. Так и хочется раствориться в этих звуках. Нежные, круговые движения ледяным кубиком по моим пышущим ягодицам приносят успокоение. Капельки воды скользят по коже, стекая по бедрам, собираясь в ложбинке между ягодиц, а затем скользят дальше, вниз. Прохладные капли, касаясь разгоряченной дырочки, будоражат меня, заставляя колечко мышц интенсивно сжиматься, будя слегка угасшее желание с новой силой.

– Ты такой горячий, что лед слишком быстро тает. Теперь придется убирать воду, – с этими словами Слава чем-то горячим и мокрым проводит по моей ягодице от основания до самого копчика. Меня будто электрическим разрядом прошило, и я громко застонал, выгибаясь и выпячивая попку. – Мой мальчик стал таким чувствительным и очень-очень вкусным. Нужно хорошенечко тебя вылизать.

Сразу же жар коснулся и второй ягодицы. С опозданием до меня доходит, что это он языком «убирает воду». О, Славочка и его божественный язык! Как он владеет этим органом! Он не пропустил ни одного миллиметра кожи, слизывая капельки и лаская плоть. Я, метаясь в горячке желания под этими ласками, не мог сдерживать стоны наслаждения, хрипя и умоляя о большем. Мой восставший во всей своей красе член оказался зажат в тисках тела и жесткой простыни. Сильные Славины руки, прижимающие меня к кровати, не позволяли даже прикоснуться к изнывающему члену, а уж чтобы подрочить, так вообще никак. Оставалось только пытаться тереться о ткань простыней, а завязанные глаза вынуждали полностью сосредоточиться на этих тактильных ощущениях. Но когда Слава прошелся языком по нервно пульсирующему колечку мышц, мой разум уже не выдержал, и я завопил в голос:

– Трахни меня!!!

– Ох, какой плохой мальчик! Ничему ты не учишься, – массируя ладонями мою поясницу, с усмешкой заявил Жуков. О чем это он? Почему я опять плохой мальчик? Черт-черт-черт! Нужно же было попросить. Только бы опять свои шарики в меня не запихивал.

– Славочка, пожалуйста! Славочка, не могу больше! Пожалуйста, трахни! – только бы не мучил!

– Если ты так страстно просишь, то я просто не могу отказать, – и одним движением поднимает мою задницу вверх, ставя на колени. Вот только после этого он сразу же отстранился, бросив на произвол судьбы. В этот момент так и хотелось схватиться за член и достигнуть разрядки, но приходится терпеть, а то в прошлый раз Слава меня за это самоуправство связал. – Потерпи еще немножко, мой хороший. Сейчас мы тебя хорошенечко смажем и разработаем.

После этих слов моей дырочки коснулись скользкие пальцы. Так это он за смазкой отвлекся и не будет меня наказывать! Какое все-таки счастье! Оу, ну я отвлекся, а тут такой процесс идет. Вот уже два его пальца с легкостью скользят во мне. А нет, уже три. Все же ежедневная практика с Семой сказывается положительно на возможностях моего ануса. Ой, я уже не могу! Славочка, быстрее в меня вставляй уже, а то кончу только от твоих пальцев. Но… облом…

– Ты все же был не очень хорошим мальчиком, и за это следует тебя немножечко наказать.

– Только не шарики!!!

– Нет-нет, обойдемся одним кольцом, а то вижу, что ты готов уже закончить, не дождавшись меня. – Я еще толком не успел сообразить, о чем он говорит, как основание члена сжали пальцы, а затем холод силикона сковал мой ствол. Черт, эрекционное кольцо! Вот урод! У меня же теперь сперма из ушей раньше потечет, чем я кончить смогу. – А вот теперь ты полностью готов познать неземное удовольствие.

И знаете, он оказался абсолютно прав. Несколько первых пробных толчков его плоти внутри меня принесли чувство привычной наполненности, распирая и давя на стеночки, доставляя удовольствие. Но вот когда он засадил мне с полного маха, приложившись к истерзанным ягодицам, меня будто бы током высокого напряжения пронзило: острая боль, отдающаяся невероятным кайфом в каждой клеточке моего тела. Затем опять пара несильных толчков, и опять он загоняет до самых яиц. Боже!!! И понеслось – душа в ад, а тело в рай. Под конец он уже не сдерживался и долбил по полной, засаживая до основания, смешивая боль с наслаждением. А когда его толстый член запульсировал во мне, изливая сперму, Славка сорвал кольцо, даря мне разрядку. С громким воплем я кончил, тут же проваливаясь в небытие…

Глава 21. Разговор

POV Саши

Лежу, весь такой расслабленный, распластавшись на Славочке, и балдею. Хорошо-то как! И это не смотря на то, что у меня весьма ощутимо побаливает задница. Все-таки Долвак – урод!

– Почему же сразу урод? – бурчит мне под ухо Слава.

– Ты что, мысли умеешь читать?! – вот это да! С экстрасенсом живу, а даже не догадывался.

– Гаджик, ну ты даешь! – его приятный, хриплый смех будоражит волну мурашек. – Вроде бы Долвак тебя по заднице бил, а не по голове. Ты же вслух говоришь. – Черт-черт-черт! Вот стыдобище! Краснею, как помидор.

– Он меня побил – значит, урод, – бурчу себе под нос или Славе в шею. Это с какой стороны посмотреть.

– Ох, глупый ты ребенок. Долвак тебе неоценимую услугу оказал...

– Услугу? Ты че?! Издеваешься?! – от возмущения аж привстаю на руках, пытаясь заглянуть Славе в глаза. Вдруг пошутил! Нет, он абсолютно серьезен. Может быть, обидеться и свалить? Хотя, это моя комната, и уходить не резон. Тогда Жукова выгнать! Только вот у меня силенок не хватит. Бедный я, несчастный, никто не пожалеет.

– Слушай, ты уже достал! Ты мозгами хоть иногда пользуйся, – и эта скотина, спихнула меня с себя и уселась рядом, а я как оплеванный. Вы представляете?! – Давай так, я один раз объясняю тебе всю ситуацию, а ты делаешь соответствующие выводы, и больше никогда не ведешься, как глупый ребенок, а сначала думаешь мозгами.

Во дает! Разве можно после ТАКОГО СЕКСА вести подобные разговоры? Но ничего не поделаешь. Собираем мозги и волю в кулак и очень внимательно вмемяем... внемяем... короче, слушаем.

– Долвак тебя подъебывал все время, и ты ответил ему тем же. Это вполне нормальная ситуация. Только он перегнул палку, и за это получил от Кирилла по морде. Кирилл, в свою очередь, защищал своего более слабого любовника, и это тоже нормальная ситуация. Пока все понятно? – согласно киваю головой. А чего тут непонятного может быть? – Потом ты повелся на постоянные подначки со стороны ребят и перегнул палку по отношению к Долваку, и по логике уже Долвак должен дать тебе по морде. Вот примерно так у нас и разрешаются спорные вопросы, а Тулин закрывает на это глаза, пока все остается в рамках законности. Типа, помахали мужики кулаками, пар выпустили, но раз все без претензий, то все в порядке.

– Это мне все понятно. Не понятно, почему Долвак мне задницу изуродовал.

– Оу, ну ты дебил, – Слава аж застонал, прикрывая глаза рукой. – Во-первых, он твою задницу не уродовал, а так, отшлепал слегка, даже ни одного кровоподтека нет. Видел бы ты, во что Валеркина задница превратилась после подобной экзекуции. Да и спина тоже, вообще кровавое месиво. – Валеркина? Ребята говорили, что Долвак напросился сам его наказать. А я все гадал о том, что же он с ним сделал. Оказалось, что все так плохо. – Во-вторых, представь хотя бы на мгновение, что осталось бы от твоего лица, если бы Долвак ударил тебя по-настоящему со всей силы хоть один раз.

Воображение у меня богатое, так что от такой перспективы я подвис надолго. От невеселых раздумий меня отвлек Слава. Нежно перебирая мои рыжие пряди, прилично отросшие за эти почти полтора месяца, начал тихонько нашептывать всякие глупости. Типа, какой я весь хорошенький и сладенький, что такому красивому мальчику не нужно грустить, а то морщиночки появятся и бла-бла-бла. В общем, я самый классный на свете! После такого мое настроение, конечно же, улучшилось, а когда, поддавшись на мои уговоры, Слава опять улегся на кровать, тесно прижимая меня к себе, настроение стало отличным, и меня опять потянуло поговорить.

– Знаешь, на самом деле я надолго запомню этот «урок» Долвака, только вот мне не понятно. Он сказал, что так его наказывал отец, но разве может родной отец так издеваться над своим ребенком? Может быть, Долвак что-то путает? Или пересмотрел порнушки про педофилов?

– О, нет! Кен ничего не путает. Ты просто не знаком с Адольфом Долваком, – заинтересованно навострил уши, ведь сейчас я узнаю секрет самого главного монстра базы САЗ-17.

– А этот Адольф, кто он?

– Это его отец. Он немец американского происхождения. Говорят, что в юности Адольф что-то очень серьезное натворил, что даже семья от него отказалась, а потом он перебрался в Россию. Здесь он решил строить карьеру и создать свою собственную большую семью. С карьерой все получилось нормально. Адольф занимает весьма высокий пост в «НИК-СЕР-Корпорэйшн». А вот с семьей не все так гладко. Этот человек имел кучу баб, но ни разу так и не женился. Как только его очередная пассия беременела, он снимал ей отдельное жилье, обеспечивал идеальный уход, роды в частной клинике. В общем, все, чтобы родился здоровый малыш. Потом этих дамочек ждало еще два года беззаботной жизни, а после Адольф отбирал у них своих сыновей, а их самих вышвыривал, как отработанный материал.

– Офигеть! Как эти женщины могли отдавать ему своих детей? – никогда бы не подумал, что в нашем прогрессивном обществе такое возможно.

– А он очень умный мужик. Брутальный самец, умеющий красиво ухаживать за женщинами, создающий идеальный уют для «любимой», так что у дамочек попросту крышу срывало, но при этом он умудрялся заключать с ними контракт на вынашивание ребенка. Большинство из них узнавали об этом только в суде.

– Он, что, подделывал их подписи?

– Зачем? Влюбленные дурочки подписывали бумаги, не глядя и не читая. Одним словом – дуры. Ты чего так покраснел? Душно? Или жар начинается? А ну, дай лоб потрогаю, – молча подставляю лоб под его губы. А что я ему могу сказать? Что я тоже свой рабочий контракт сначала подписал, а прочитал только через десять дней? Тоже дурак! Хотя я никакого подвоха потом не нашел, вроде бы. – Вроде температура нормальная. Ты, наверное, просто устал. День такой сложный выдался, так что отдыхай.

– Нет-нет, расскажи сначала про Долваков, – останавливаю его, не давая отстраниться от меня.

– А что рассказывать? Мальчишек Адольф забирал и воспитывал без женского влияния довольно таки жестко. Так что телесные наказания в этой семье были нормой. Кен – самый старший из сыновей, и он во всем походил на своего отца, но при этом отчасти заменил своим братьям мать, потому что жалел их, перед отцом прикрывал и баловал по-своему. В общем, делал то, что не делал для своих детей строгий отец.

– И много этих несчастных мальчишек было?

– Тринадцать. Вернее, Джон тринадцатый и самый младший.

– Но ведь он совсем не похож на Кена! Значит, тут дело не в воспитании.

– Нет, просто мамаша Джона бросила Адольфа ещё до того, как узнала о беременности, и его отобрали у матери уже в четырнадцать лет. В пятнадцать он уже поступил в спецкорпус и редко появлялся дома, поэтому и не подвергся такому сильному влиянию со стороны отца. Еще вопросы есть? А то ты так сладко зеваешь, – и ухмыляется во всю рожу.

– Есть, последний. Откуда ты столько про Долвака знаешь? Да и он сам про Сему много чего знает.

– Когда он первый раз попал на эту базу, его направили к нам в группу в качестве стажера, а так как он синоптик, то и работал под началом Семена, и тот его обучал премудростям работы. Вообще здесь на базе Кен относится к сотрудникам, вернее к членам рабочих групп, как к своей семье. Надо было наказать зарвавшуюся прачку, обидевшую тебя, и он наказал по всей строгости, а раз надо было тебя самого повоспитывать – повоспитывал. Пойми, по-другому он просто не умеет, его этому не научили.

– Чему не научили?

– Любить открыто, проявлять свои чувства, иногда доверять сердцу, а не только разуму и долгу.

– А тебя этому научили?

– Научили, – как-то грустно произнес Слава, и совсем тихо добавил. – Жизнь и не такому научила.

– Не понял. Расскажи… – и заглядываю ему в лицо глазами миленького котеночка. Перед таким взглядом он не устоит, по крайней мере, Сема еще ни разу не устоял.

– А что рассказывать? – он откинулся на спину и уставился в потолок. – У меня был лучший друг детства. Мы вместе росли, учились и вместе же поступили в спецкорпус, а там познакомились с классным парнем. Очень скоро этот парень стал моим любовником, но это продлилось недолго. Однажды после занятий он заявил, что стал самым счастливым человеком на свете, потому что оба парня, которых он любит, ответили ему взаимностью. Видите ли, не только я его люблю, но и мой друг, и трахал его тоже. Как выяснилось, к этому я оказался не готов. – После этих слов Слава надолго замолчал, уставившись в пустоту, но я его не торопил, ничего не говорил. Мне почему-то казалось, что он сейчас говорит о самом сокровенном, раскрывая свою душу. – Я хотел его любить, но не мог делить с кем-то другим. В тот день я первый раз в жизни ударил своего друга, а своего любимого обозвал шлюхой, наговорил всяких гадостей. Они сели в машину и уехали, но парень был очень расстроен, поэтому не справился с управлением. В тот день они разбились… насмерть. Тогда я понял очень важную вещь: если ты на самом деле любишь человека, то никогда не будешь превращать его в свою собственность, а постараешься принять его выбор и образ жизни, ведь некоторые люди по своей природе полигамны, и их невозможно изменить, а только сломать. И знаешь что, Гаджик?

– Что? – переспрашиваю его хриплым от волнения голосом.

– Тебя я никогда не буду ломать. Ты прекрасен тем, что именно такой, какой есть.