Текст книги "Мир магов (СИ)"

Автор книги: Ден4ик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 36 страниц)

– Это хорошо. Ты только не делай резких движений, да и вообще, ничего особенного не делай, пока я не договорю. Сильного желания мучать тебя допросами у меня нет, перейду сразу к делу. Ты, судя по всему, держишь около тысячи активных чар познания, связанными с твоей аурой. Это строго запрещается любой техникой безопасности! Будь твоя аура чуть слабее или используй ты на несколько заклинаний больше, и твоя аура расползлась бы под их тяжестью. Не приходило в голову, зачем маги развеивают диагностические плетения, после того как пациент выздоравливает? У тебя же ещё и чары не стандартные, а модифицированные. Не хочу разбираться, что и зачем ты туда намешал, но они от этого однозначно стали лишь тяжелее. Уяснил, как близок ты был к вполне вероятной смерти? Если, конечно, твой друг, внезапно, не обладает божественным талантом к скоростному сшиванию чужих тонких тел. Потому как сам себе помочь ты бы, однозначно, не смог. – сказал Спек уверенно.

– Допустим, вы правы. – Прекрасное самочувствие Уриэля не давало ему принять эту историю на веру. Да, он действительно оставил больше тысячи активных плетений, и мог к тому же смутно что-то припомнить из учебников на эту тему. Однако, так ли велика опасность? Он же буквально не испытывает никаких неприятных ощущений… Да и как воздушник из гильдии вообще об этом узнал? Последний вопрос он не постеснялся задать Спеку.

– О, боги, с кем я вообще говорю!? Магическое зрение тебе на что, дубина? Я старался сбавить градус беседы, но это же просто невозможно! Мне прекрасно видно, как к твоей ауре, тысячью якорных цепей привязаны плетения. Но ты видимо настолько ленив, что этот ключевой навык и не тренировал ни разу! Закрой глаза и присмотрись к своей ауре! Правда, то, что я вижу, как якорные цепи, тебе наверняка покажется тончайшими шелковыми нитями. Издержки твоей лени! – Через губу бросил Спек.

Практика 10

Сконцентрировавшись, до боли в голове, Уриэль пытался всмотреться во внешний контур своей ауры. Что он там видел? Привычную, но от того не менее удивительную картину. Чем глубже он всматривался, тем больше его тонкое тело поражало своей постоянной изменчивостью. Бесконечный изумрудный пожар и ярчайшие вспышки света, всплески плазменных протуберанцев и лавовые разливы, все смешивалось в безумной динамике. Если издали аура напоминала что-то постоянное и статичное, то при более пристальном рассмотрении превращалась в буйство красок и движений. Но, при этом, не создавалось никакого впечатления хаотичности происходящего. Все преображения были подчинены своей таинственной логике. Рядом с таким маяком, в окружающей тьме остального мира, не было видно ни зги. Своим внутренним взором Уриэль наматывал круги по собственному духовному телу и решительно ничего не мог обнаружить. Но он не отчаивался, веря словам наглого, однако, вероятно, говорящего правду, Спека.

Через несколько минут, когда оба волшебника стали на него недобро посматривать, из-за неоправданного ожидания, маг жизни, наконец, натолкнулся на одну из упомянутых нитей. Надо сказать, что Спек явно преувеличивал. Никакая это была ни шелковая нить, а нечто в разы более тонкое и неуловимое. Шелк виден невооруженным взглядом, а нить, протянувшаяся от его ауры, до далеких диагностических чар, толщиной была в десяток раз меньше этого. Он внимательно осмотрел место ее крепления к своей собственной ауре. Казавшаяся монолитной нить, рядом с границей его энергетической оболочки делилась на четыре части, которые ввинчивались во внешний слой его ауры. Можно было разглядеть, как аура немного выгибается в сторону, оттягивающего ее заклинания. Выглядело это отчасти противоестественно, однако, Уриэль успокоил себя тем, что наблюдаемые им явления настолько малы, что их и разглядеть-то без подсказки невозможно. Весьма сомнительно, что и сотни тысяч таких ниточек смогут существенно на него повлиять. Не говоря, об одной жалкой тысчонке.

– Увидел. И что, вы хотите сказать, что этакая сущая ерунда способна привести к серьезным последствиям? – Говоря это, он уже второй раз пожалел, что не может вопросительно выгнуть одну из бровей, а поднимать две, как-то глупо. – Помниться, когда в студентах пробуждают магический дар, на их духовные тела оказывается гораздо более пугающие воздействия! Кроме того, любая магическая защита направлена в том числе и на защиту ауры. Что-то при таких вводных данных мне сложно представить, что парочка не развеянных диагностических чар способны развалить на куски ауру мага! Тем более, такую сильную, как мою. – Не удержался он от бахвальства.

То, что дальше услышал Уриэль, не поддавалось никакому описанию. И, к сожалению, это были не ругательства и оскорбления, а лекция минут на пять, из которой он не понял совершенно ничего. Незнакомые термины сыпались на его голову, и отскакивали в разные стороны, так как воспринять их он был абсолютно неспособен. Потом, поверх колдовских понятий добавилась высшая математика, которую Уриэль без письменного выражения осознать, однозначно, был не способен. Завершился монолог Спека ссылкой на десяток работ с такими мозголомными названиями, что маг жизни и вовсе засомневался в своей предстоящей карьере великого ученого. Он был словно первоклассник, случайно попавший на занятие выпускного класса. Мимо ушей пролетали логарифмы и матрицы, а разговоры о кубических корнях вызывали порывы осмотреться в поисках деревьев. Мда, такого ответа он точно не ожидал и отчего-то сразу принял его на веру. Нет, может Спек, по-прежнему, не прав, а всё, что он наговорил – чушь. Только такой вот научный подход звучал намного весомее, чем его собственные жалкие догадки.

– И чего теперь, развеивать все плетения познания? Это, между прочим, часть моего исследования! Я, может быть, материал для курсовой работы собираю… – Ничего Уриэль, конечно не собирал, но ему подумалось, что, списав на это свою ошибку он будет выглядеть несколько солиднее.

– Хм, хороший вопрос на самом деле… – Маг задумчиво наморщил лоб, а потом потер его рукой, будто разглаживая обратно. – Сначала хотел сказать, что развеивать ничего не надо. Аура, штука устойчивая, если не расползлась сразу, то скорее всего ничего и не случится. Просто не надо увеличивать количество этих связей и всё будет в порядке. Но, сейчас мне в голову пришла прямо противоположная мысль. Кто его знает, к чему может привести подобное воздействие, особенно, при его длительном характере? И, знаешь к какому ответу я пришел? К тому, что ты взрослый маг, а не маленький ребенок и способен сам принять решение. С этим вопросом закончили. Я надеюсь у нас тут больше помирающих нет? Вот и отлично! Теперь к вашему «неизвестному» магу. В общем-то неизвестен он только для таких деревенщин и трусов как вы. По всей Империи уже день, как только об этом и говорят. Среди магов информация разошлась пару дней назад. Думаю, вы понимаете, что я не конкретно о вашем волшебнике говорю? Случаев, подобных вашему, около сотни. Отличие лишь в том, что остальные не забоялись и проверили источник проблем. – Занкончил Спек, самодовольно улыбаясь.

– Минуточку, что значит «трусы» и «забоялись»!? – Возмутился Мунит, до этого равнодушно выслушивавший претензии младшего мага воздуха к Уриэлю. – Где-то тут есть маг, неизвестной силы. В то время, как мы еще первый курс не закончили. Вреда от него нет, значит и мы чрезвычайных действий предпринимать не обязаны. Вместо принятия на себя неоправданного риска, отправили письмо в ассоциацию. Трусами мы бы были если бы поджав хвост сбежали из деревни обратно в гильдию. – Холодный тон, излагающего логичные аргументы, Мунита только рассмешил Спека.

– Я говорю, трусы и есть! – воскликнул он, рассмеявшись. – Одни отговорки и совсем никакого духа настоящего волшебника! Первый курс? Да целые Архимаги тысячу лет назад были слабее вас, и что, они кого-то боялись? Маг не представляет опасности!? Да вы и есть эта самая опасность, для всех вокруг! Это вас должны бояться, а не наоборот! Маг всегда верит в свою победу, он везде ищет возможности, он стремиться, а не прячется по деревням. – Хотя речь Спека сочилась язвительностью и иронией, но глубоко в глазах поселился, отблескивающий сталью, холод.

– То есть ты хочешь сказать, – темный маг уже забыл о всякой вежливости, – что если твоим противником был бы Архимаг, то ты бы всё равно был уверен в своей победе? Я ничего смешнее давно не слышал! – Заявление было настолько абсурдным, что его ложность не надо и доказывать.

– А кто по вашему такой Архимаг? Это что, божественный воин, избранник демонов, любимец элементалей? Нет! Это абсолютно такой же маг, как и вы сами. Разве что, звание у него повыше. Когда Красс был Магистром, он победил сразу двух Архимагов! По твоей трусливой «логике» – это просто невозможное событие, и, тем не менее, оно было в реальности. Настоящий колдун всегда верит, что он лучший! Верит в свои личные плетения, в фактор неожиданности, в свою стратегию и тактику ведения поединка. Если ты это не понимаешь, то хорошим боевым магом тебе точно не быть. Напарник твой хотя бы не позорит честь боевого мага. К тому, кто выбрал такое дерьмовое направление магии – претензий быть не может. Пусть людей со скотиной до конца жизни лечит! Но ты то, когда успел стать такой размазней?

На этом дискуссия и закончилась. Уриэль молчал, мечтая всем всё в будущем доказать, Мунит же не нашел достойного ответа. Пытаться объяснить, что ты не трус – звучит слишком уж жалко. Ехидничать по типу: «посмотрим, что будет, когда тебе реально нужно будет сражаться с боевым Магистром, или Архимагом», тоже не хотелось. Спек уже сказал, что верит в собственный успех, и возразить тут нечего, кроме глупого «посмотрим». Сам маг воздуха замолчал от того, что всё уже сказал. Кроме того, где-то на самом отдаленном краешке его сознания, возникла мысль, что зря он так резко с вчерашними школьниками. Но это малодушие он мгновенно в себе придушил.

– А теперь пойдем посмотрим на этого вашего страшного мага, которого испугались двое волшебников Первой Академии. Ещё кое-что, перед выходом. Теперь вы переходите под мое единоличное командование. Когда разберемся с магом, я сразу доставлю вас в гильдию, все практиканты ниже четвертого курса отзываются в Академии, из-за возможной опасности. Я говорю это к тому, чтобы вы понимали, чьи приказы для вас обладают наивысшим приоритетом. Мало ли, чем обернется встреча с волшебником… А сейчас, вам пару минут на сборы всего самого важного. В деревню уже возвращаться не будем. Я в это время заберу у старосты характеристику о вашей работе. Свободны! – Спек, не оглядываясь, полетел в сторону самого большого строения в округе, недобро посматривая при этом на, виднеющийся отсюда, дуб с кровавым бассейном. Надо сказать, что дождь и грязь неким магическим образом обходили это место стороной, сохраняя ему первозданный вид. Ну, да, духи места ещё и не на это способны!

Уриэль с Мунитом, как нашкодившие котята, прижав ушки и смотря преимущественно в пол, отправились собираться. Естественно, они не собирались оставлять в деревне свои «магические» принадлежности – то есть пишущие палочки, тетрадки и конспекты. Но, кроме них, за пазуху много не влезет. Уриэль распихал по своей мантии саммые ценные подарки – ножи и два красивых рожка. Дорогая его сердцу и желудку еда была полностью проигнорирована. Всё же, в Академии ее достаточно. Темный маг ничего из подарков решил не брать, быстро собрал всё необходимое и вышел обратно на крыльцо. Вскоре к нему присоединился Уриэль.

Через пару минут вернулся Спек. Что тогда началось! Волшебник узнал, что оба его подопечных получали пророчество от местного божка. Опасения Мунита оказались правдивы, говорить об этом в обществе приличных магов однозначно не стоило. А маг воздуха, натурально взял над ними шефство и старался за короткий промежуток времени вдолбить в друзей весь негласный магический этикет. К сожалению, ничего кроме ругательств он не знал, что настраивало колдунов против их невольного учителя. У темного же мага и вовсе развилась глубокая неприязнь. Обычно, легко отмахнуться от глупости, клеветы и бреда, но вот от правды отделаться гораздо сложнее. И в чем-то Спек был прав, говоря об их трусости… Темного мага это раздражало до нельзя. Правда, все остальные эскапады младшего мага воздуха бесили его не меньше. Собеседник представлялся ему полнейшей бездарностью, получившей фору в пяток лет, что и порадило его неоправданную наглость. Что будет этот Спек для темного мага хотя бы годика через три? Пыль под ногами – не больше. Если воздушник учился в Четвертой Академии, значит не имеет ни таланта в магии, ни в науках. Такую бездарность он обскачет, не заметив. И это, если брать магию, где у противника фора… А если взять карьеру? Да Мунит сразу после выпуска встанет куда выше, чем Спек заберется за всю свою жизнь! Выслушивать нотации от такого человека, мягко скажем, сомнительно. Значительную часть этим сомнениям добавляла и форма «нотаций». Кричать и ругаться – явно не лучший способ пытаться что-то объяснить юным колдунам.

Выволочка закончилась требованием предоставить ключи от их персональных защит. Волшебники, совершенно не ждавшие такого поворота, испугались, закономерно ожидая, что маг задумал нечто недоброе. Предложение было, безусловно, неприличным в культурном магическом сообществе. Оно означало не только доверить свою жизнь и здоровье в руки постороннего мага, но полностью открыться перед ним. Обычно, за один лишь намек на подобное можно было получить вызов на дуэль. Про прямое предложение и говорить нечего. Отдать заклинание-ключ можно, разве что, ближайшему другу, или, на крайний случай, доверенному партнеру и то, во втором случае, лишь перед лицом особых обстоятельств. В общем, предложение было более чем странным и, однозначно, оскорбительным.

– То есть, именно сейчас вы вдруг решили вспомнить о магическом этикете, так что ли? А до этого у вас видимо память не работала, или что? Как прорицания у мерзкого корня получать, так они первые, а тут ни-ни! – на его словах про дерево, небо расчертила такая яркая молния, что пасмурный день на один миг превратился в ослепительно светлый, а от оглушительного грома выбило несколько окон. – Пошуми мне ещё, гниль кровососущая, я тебе все листья лично повыдергиваю! – Он уверенно пригрозил кулаком далекому дереву. – Совсем распустился на дармовых харчах. Сколько свиней сожрал, чтоб так молниями сверкать!? Ладно, с деревом решим потом. Сейчас вернемся к вам. Есть два варианта. Первый – вы пешком идёте по грязи с десяток километров, до нашего волшебника, пока я спокойно лечу рядом с вами. Второй – вы даете мне доступ к вашей защите, и я применяю чары полета на всех троих. Потом, если уж так переживаете, меняйте ключи доступа сколько угодно, мне они и даром не нужны!

Это предложение изменило многое. Всё же, тащиться по распутице столько времени – это подвиг, на который решаться не многие. От этого, возможность полетать находила все больше симпатии в сердцах волшебников. Чары полета, хоть и не самые сложные, но изучаются не раньше четвертого курса. Всё от того, что контролировать такой вид перемещения чрезвычайно трудно. Неопытный маг легко потеряет управление, кувыркнется несколько раз в воздухе и влетит куда не надо. С ним-то ничего не случится, но вот окружающим может не поздоровится. В зависимости от конфигурации защиты, приземление такого колдуна в толпу людей спокойно может превратить их в фарш. Но магу воздушнику таких эксцесов можно не опасаться. Так почему бы не полетать на первом курсе, да еще и под руководством опытного пилота? Но и такая щедрая возможность не вскружила магам голову, до полного безумства. У них, по-прежнему, оставалось множество вопросов к Спеку. Почему тот не говорит о личности неизвестного мага, если вся Империя уже на ушах стоит? Хочет сделать сюрприз? Ну, допустим. А зачем им вообще смотреть на этого колдуна? Пусть младший маг воздуха сам слетает, разберется без участия студентов. Они же будут ему лишь помехой, разве нет? Нежелающий отдавать доступ к своей защите, Мунит озвучил именно последний вопрос.

– О, боги, еще один тупой вопрос по типу этого и я сойду с ума… Уже молчу про то, что говорил раньше, про возможность увидеть магический поединок, узнать новые плетения или уникальную тактику ведения боя. Я сказал один раз, на тебя не подействовало, хорошо. Но как насчет базового правила при защите цели? Если не понятно, то цель – это вы, а защищающий – я. Как я смогу обеспечить вашу безопасность, если вы будете в нескольких километрах от меня? А если магов двое? Тогда второй, как только я отлечу, сразу спеленает вас, ведь такие бездари и собаку победить не способны. Кто из-за этого получит выговор? Уж никак не вы! Ещё раз я услышу от вас глупый вопрос, ответить на который можете вы сами, подумав пару лишних секунд, или, если вы выкинете ещё какой фортель, влияющий на исход дела, то снижу вам оценку за практику!

Делать больше было нечего и волшебники, признавая свое поражение, передали ключи от своих щитов магу воздуха. Через пару страшных секунд, когда они ощутили себя полностью беззащитными, воздух вокруг них сгустился, затем сделался жестким и оторвал их от земли. Ощущения были самые наиотвратительнейшие. Ожидавшие подобия свободного полета, маги были жестоко разочарованы. Вместо этого, их положения можно описать, как положение картошки, в тканевом мешке. Твердый воздух упирался в тело в самых неприятных местах, больно давил, но тянул их с большой силой в нужную сторону. А вот Спек явно использовал другие чары. Его полет напоминал перемещение хищной птицы. Но, начальство, как это обычно бывает, решило проигнорировать интересы подчиненных. Поэтому, Спек летел как птица, а они, скорчившись в странной позе, крехтя и охая, но, всё более разгоняясь.

Практика 11

Уриэль, летящий в неудобной позе уже с десяток долгих минут, думал о том, что именно в такие моменты, человек наиболее склонен к переосмыслению собственной жизни. Бесцельное следование из места, в котором ты не хочешь находится – к месту, от которого ты не ждешь ничего хорошего. Путь из ниоткуда в никуда. Воистину, звучная концепция, если пытаться выставить их жалкий способ перемещения громкими словами. Дорога, доступная немногим! Обычным людям редко удается насладится путешествием, у которого отсутствует начало и конец. Не в физическом, а в духовном смысле. Такой опыт не может не привести думающего человека к определенным выводам, которые он обязан сделать о себе и о людях вокруг. В добавок к тому, философского настроения прибавляла и их нелепая поза, и прочитанные Спеком, хамские нотации. К слову, похоже, что его фамилия «Хамийский» оказалась говорящей. К хамам она, правда, никакого отношения не имела, отсылая всего-то на небольшой городок Хам, о котором многие в Империи слышали, но мало кто был способен указать его на карте. Но, да какая к черту разница! Уриэль, в известном смысле, оскорбленный словами мага воздуха едва ли думал о городе Хаме, хамийцах или о самом Спеке.

Вот уже какую минуту его разум полнился сожалением, а сердце с каждым ударом как будто порождало новую волну обиды, горечи и чего-то еще, чего он не мог выразить словами. Этот нелепый «полет», во время которого, его тащили куда-то в натуральном воздушном стакане – стал последней каплей, той соломинкой, что ломает хребет странному горбатому зверю с крайнего севера, о котором в Акаде ходят лишь легенды, да пословицы. Но, как и всегда в подобных случаях, гораздо важнее последней капли, были капли ей предшествующие, а именно, отвратительное отношение младшего мага воздуха к нему. Уриэль впервые сталкивался с такой всеобъемлющей дискриминацией. Учителя из Академии соблюдали минимальный этикет, собратья студенты не относились с таким пренебрежением. Спек же его ровно ни во что не ставил, оскорблял и насмехался. Причем, виновен был не сам Уриэль, его ошибки и просчеты. Единственная «проблема» была в том, что он был магом жизни.

Тут бы ему плюнуть на претензии дурачка Спека и заняться тем, чем он планировал вот уже некоторое время: наукой. Но разве может человек, тем более, такой думающий и тонкий как он, просто пройти мимо такой ситуации? Закрыть глаза, отбросить в дальний ящик или, вовсе, не заметить чужого выпада? Такое доступно лишь толстокожим кретинам по типу самого Спека! Уриэль же стал пространно размышлять над чужими претензиями и над своим гипотетическим ответом. Понятно, что в слух отвечать он ничего и не планировал, но вот победить этого врага в своих собственных мыслях было необходимо.

К сожалению, всё глубже и глубже увязая во внутренних спорах, маг жизни начинал осознавать, что проигрывает воображаемому оппоненту. И дело не в абстрактной «чести» магов жизни, дело было в нем самом. Хотя, непосредственно до Уриэля, магу воздуха, очевидно, не было никакого дела, он просто видел в нем представителя презираемой касты магов-целителей, зато, кому было дело до Уриэля – это ему самому. С тем, что магия жизни пребывает в жалком виде он уже давно смирился. Вся эта мысль была им исхожена вдоль и поперек, издумана, до изнеможения. Приняв на себя долг исследователя, он готов был дать решительный бой давно застывшему положению дел. Кроме того, с тем, что его собратья по несчастью, маги жизни, представляют собой жалкое зрелище он тоже не спорил. Надо всего один раз увидеть, чтобы мгновенно прийти к подобному выводу.

Но, до чего он никогда в своих измышлениях не доходил, так это до того, что он сам такой же жалкий! Нет, он помнил свое пророчество, верил в свой ум и талант. Через пять-десять лет он точно придет к величию. Однако, кто он сейчас? Уриэль всегда настаивал, мол, золотая середина, умный, но ленивый, стоит только постараться… Что за чушь? Лишь Спек, своим неоправданным нахальством, заронил в его душу зерно сомнения, где оно чудовищно быстро выросло, и как это часто бывает с сомнениями – привело его к истине. Всё это время, он был не средним, а одним из худших!

Уриэль не мог точно понять, почему осознал это лишь сейчас, может не обращал внимания, или намеренно избегал сравнений… Но, пожалуй, что здесь не может быть других ответов.

Пришел он к такому выводу, сопоставив свои оценки с остальными. Да, в общем зачете он, действительно, находился в середине списка. Вроде бы не так плохо. Однако, если вспомнить что у студентов отличался набор предметов, то картина мигом из радужной превращается в отвратительную. Пока его друзья вместе с остальными адептами из кожи вон лезли чтобы получить «отлично» по профильным предметам, он собирал «пятерки» по магии жизни просто по факту своего присутствия на занятиях. В это же время, его успеваемость портилась от общих предметов, вроде «бытовой магии» и «магических основ», а вот остальные ходили на такие пары, как на праздник. Таким образом, его «средняя» успеваемость была обеспечена легчайшей магией жизни. А «средняя» успеваемость остальных магов была ими выстрадана на сложнейших занятиях других направлений. Вот и получается, что если выкинуть до безобразия простое целительство из уравнения, то Уриэль перемещался из облюбованной им середины, в позорный конец списка успеваемости.

Тут можно вспомнить и остальных студентов целителей. Всего их было четверо, считая самого юношу. И все они учились еще хуже! Заметив эту странность, что маги жизни, имеющие больше всего шансов оказаться на вершине из-за простоты своего предмета, вместо этого плетутся в конце, Уриэль крепко задумался. Такого просто не могло быть! Как же статистика и нормальное распределение? Но, вспомнив ауры и интеллект своих «коллег», он пришел к совсем уж неутешительным выводам. Они, судя по всему, были просто слишком бездарны и тупы, чтобы пройти на нормальный факультет. Поэтому и составляли ему компанию на магии жизни. Вывод был неутешителен. Уриэль, мнивший себя середняком, оказался полнейшим идиотом в компании таких же дураков. Придя к такой формулировке, он еще сильнее уверовал в то, что более так жить нельзя. Забыв о предстоящей встрече с таинственным магом, не обращая внимания на живописные пейзажи изумрудно зеленого леса, пролетающего под его ногами, он уже составлял план будущих действий. В голове полнился список необходимой к прочтению литературы, загорались идеи будущих исследований и всё больше и больше оформлялся его бюрократический проект.

Суть последнего была в том, чтобы перейти из стана студентов в стан преподавателей с ошеломляющей скоростью. Чем дольше он исследовал эту мысль, тем более привлекательной она ему казалась. Если у того же мага тьмы половина всех его занятий – это та самая магия тьмы, в разных ее проявлениях, вплоть до самого выпуска, то магия жизни занимала едва ли шестую часть учебного времени Уриэля. А на третьем курсе она и вовсе завершалась. Теоретически, хорошенько поднажав, он сможет закончить Академию экстерном за два, край три года и начать отрабатывать свой контракт. В подмастерье его, естественно, никто не возьмет, зато в качестве преподавателя, вполне могут. Итого, он сэкономит два года и получит в свое распоряжение лаборатории Академии, что имеет огромное значение для таких как он. Кроме того, такая усиленная учеба позволит ему хоть как-то войти в ритм, вернуть свою способность работать и стараться. С каждой секундой он придумывал всё новые и новые доводы, отчего идея экстерната становилась до того соблазнительной, что сопротивляться ей более не получалось. Твердо решив не пробовать и пытаться, а действовать и достигать, Уриэль поставил жирную точку в этом самоанализе и вернулся в окружающий мир.

Прямо под ним на расстоянии двух десятков метров простирался густой хвойный лес. Корабельные сосны так широко раскидывали свои ветви, что земли не было видно вовсе. Лишь изредка они расступались, приоткрывая глазу узкие полянки, теснящиеся между исполинских деревьев. Один раз в глубине даже мелькнула узенькая речка. Но, природные красоты мало волновали мага жизни. Вместо душевного спокойствия, он испытывал высшую степень нетерпеливости. Хотелось поскорее покончить со всеми делами и отправится обратно в Академию, реализовывать свои мечты. Здесь, вдали от библиотек и лабораторий он не мог ни на шаг приблизиться к своей цели.

Как будто почувствовав его стремление поскорее со всем покончить, Спек начал аккуратное снижение. Однако, густые кроны деревьев имели на этот счет свое собственное мнение. В итоге, Уриэль смог ощутить под своими ногами землю только после того, как сбил своей защитой с десяток крепких веток. В отличие от полей и дорог, неделя постоянного дождя оказала на почву в лесу гораздо меньшее влияние. Земля, укрепленная корнями деревьев и устланная ковром мха, жадно впитывала любые количества воды и почти не размывалась. Картину портили разве что глубокие лужи, скопившиеся по низинам и балкам, но их можно просто обойти стороной. А вот ветер натворил здесь бед. Вырванные с корнем сосны встречались постоянно, часто образуя непроходимые буреломы из десятков поваленных друг на друга стволов.

– Итак, – младший маг воздуха начал излагать свой план, – мы приземлились в полукилометре от волшебника. Мои разведывательные плетения засекли его пару минут назад. Идея в том, чтобы захватить его живьем. За живого мага награда в десяток раз больше, чем за тело. А без тела, вообще крохи. Так что, сейчас, я использую на всех чары маскировки, из тех, что получше, потом, идем пешочком к нашему колдуну, понаблюдаем пару минут, ну и схватим его. Всю операцию, естественно, беру на себя, от вас требуется не мешать и не отсвечивать. Надеюсь такие простейшие приказы у вас вопросов не вызывают? – С ухмылкой спросил он. Волшебники на это лишь дружно покачали головами. Не мешать, так не мешать. Дело нехитрое.

Спек, удостоверившись в их понятливости принялся за колдовство. И, надо сказать, тут он был на высоте. Нет, не в том смысле, что он сам как-то особенно хорошо умел магичить, просто магия воздуха очень хорошо подходила для маскировочных чар. Была сразу на третьем месте после магии тьмы и света, лишь немного им уступая. И если это не кажется большим достижением, то надо учесть, что кроме этих трех стихий на качественную маскировку и иллюзии способна, разве что, вода. А остальные типы маны вообще не подходят для подобного. По крайней мере, в области известной магии. Гениальный изобретатель может чего и придумает с той же землей или огнем, но студентам точно не расскажет.

Результатом долгих стараний Спека стал целый комплекс заклинаний, призванный защитить их от нежелательного взгляда. Выделялись среди этого сонма плетений, два наиболее важных. Во-первых, всем известный полог тишины, в этот раз сильно измененный своим создателем. Обычно яркие силовые линии, теперь, едва отсвечивали. Конструкция стала такой легкой и незаметной, что могла развеяться от нечаянного прикосновения ауры. Оно и понятно. Стандартный полог тишины светился так, что для магов служил настоящим маяком. Его не то, что аурой не разрушишь – не всякое заклинание справится. Все же маги любят приватность. Для скрытного ношения такой вариант, однозначно, не подходит. Но, еще необычней этой тонкой паутинки чар, оказалось второе плетение. Уриэль не успел его разглядеть и запомнить на стадии формирования, но в результат оно создало перед ними своеобразный прямоугольный защитный экран, за которым все трое могли спокойно укрыться. С их стороны он был идеально прозрачен, а вот с другой происходила странная оптическая иллюзия. Все объекты, находящиеся непосредственно за экраном в нескольких метрах – куда-то исчезали, но предметы, расположившиеся вне этого фокусного расстояния, были прекрасно видны. Таким образом, пока троица магов будет идти вплотную к кромке экрана, их совершенно нельзя будет обнаружить с помощью обычного зрения.

– Всё готово. Слишком сильно все равно не шумите, полог тишины ограничен по мощности из-за маскировки. И за пределы «зеркала» не выходите. Если маг воспользуется исследовательскими чарами, или если там есть сигналка, вообще ничего не делайте и никак не реагируйте, я со всем разберусь. Всё понятно? – Спек оглядел свою «команду».

– А почему заклинание называется «зеркало», если оно ничего не отражает? У него же другая функция совсем… – Уриэль выразил свое недоумение.

– Не имею ни малейшего понятия. Когда изобретешь что-то свое, называй как хочешь. Все претензии к магам древности.

– У меня тоже вопрос есть, – начал Мунит. – Не хочу показаться невежливым, но почему все эти чары «маскировки» такие тяжеловесные и неуклюжие? Та же магия тьмы, если я правильно представляю ее возможности, позволит обойтись без допотопного экрана с оптической иллюзией. – Темный маг с плохо скрываемым презрением смотрел на потуги мага воздуха в области маскировки. Все использованные чары казались устаревшими костылями. Мунит даже в материалах по магии тьмы для первокурсников видел варианты получше. Эти плетения полностью заворачивали своего владельца в эластичный кокон, идеально имитирующий пространство вокруг. Заметить мага внутри него было невозможно в принципе. Вместо чего-то подобного, он наблюдал дурацкий экран, защищавший всего одну сторону, да и то с ограничениями.