Текст книги "Мир магов (СИ)"

Автор книги: Ден4ик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 36 страниц)

Практика 8

Первым делом, по приходу обратно, волшебники сдали своего проводника старосте, вместе с горой рыбы, вокруг которой сразу закипела жизнь. Больше всего не повезло именно сыну Улота, которому поручили выполнять всю соответствующую работу, как единственному, защищенному от воздействия дождя. Часть улова он разнес сразу по прибытию, а, образцы получше, был вынужден потрошить для дальнейшего копчения и сушки. Уриэль в это время отдал старосте и их улов, распорядившись одного судака также закоптить, а из остальной рыбы сварить уху к вечеру.

Затем, не дав старосте даже заикнуться о новых заданиях, они с Мунитом отправились к себе, чтобы сочинить письмо в ассоциацию. Дом их встретил, теплым сухим воздухом, уютом и ощущением комфорта. Огонь в печи уже успел потухнуть, но красные угли с жадностью принялись за новую партию подброшенных дров. Пока темный маг ходил за бумагой и конвертом, поленья занялись и стали успокаивающе потрескивать.

– Что пишем? – Мунит задумчиво крутил в руке пишущую палочку, рассматривая тончайшее плетение на ее заостренном конце, контролирующее подачу чернил. Его собственная работа! Пока бедняки обходятся перьями, а богачи, особыми алхимическими составами, волшебники использовали самый удобный вариант – магию. Хотя, лучшим из них, никакие письменные принадлежности, совершенно точно, не нужны.

– Да, это ж не официальный отчет, а простое сообщение. Пиши в свободной форме: мол, нашли животных с измененной аурой, что указывает на наличие волшебника, либо другого опасного существа. Для решения вопроса необходимо вмешательство квалифицированного мага, так как наших знаний недостаточно. Имена, подписи, оттиски ауры. А на конверте поставим знак повышенной важности. Или средней? В общем на твой выбор, особенной разницы нет, если я правильно понимаю процесс их рассмотрения в гильдии. – Сидящий на стуле Уриэль активно размахивал руками. Общий смысл его жестов крылся в том, что дело в сущности, пустяковое и излишней осмотрительности не требует.

Мунит, пока его друг диктовал примерный вариант письма, старательно переносил эти мысли на бумагу, бережно наполняя их водой и канцеляризмами, чтобы отчет казался более объемным и солидным. Когда последнее предложение, в сути которого без кружки пива, было не разобраться, оказалось закончено, он совсем не по протоколу, подчеркнул первые буквы наиболее важных слов, чтобы беглым взглядом можно было хоть как-то ориентироваться в сухом тексте. Подписав сообщение и аккуратно завернув его в конверт, они пошли к старосте, договариваться о его отправке.

Их вопрос разрешился в мгновение ока, достаточно оказалось упомянуть государственную необходимость. Единственное, что попросил Улот – это использовать защищающие от непогоды заклинания еще и на гонце. Волшебники отказать в такой просьбе не могли и им пришлось хорошенько поколдовать над незнакомым мужиком и, что самое сложное, над его лошадью. Несмотря на то, что животному дождь мало чем грозил, коллегиально было принято решение, что береженого боги берегут и парочка лишних защищающих от холода и сырости плетений лишними не будут.

Тут ушлый Улот решил поставить их магическое умение на поток: предложил заколдовать от непогоды какое-то абсурдное количество вещей, начиная от телег с товаром, людей, животных и домов, до целой деревни. Уриэль от такой наглости чуть не задохнулся. Пускай, некоторые предложения осуществить не сложно, но они же не в рабстве, а на практике! Дождик каждый год идет, если раньше жили без помощи волшебников, то нечего и сейчас пытаться магией заткнуть все дыры! Маг жизни был готов предоставить необходимый минимум, плюс немного сверху, от избытка своей душевной доброты, но пахать как тягловая лошадь? Нет уж, увольте! В итоге, выразив старосте мнение, что это выше его магических способностей, так как на такое действо у него не хватит маны, он подозвал Мунита. После чего, шепнул своему другу, что, конечно, если тот хочет, то может помочь сельчанам, в пределах его собственного свободного времени. Мунит, как от него и ожидалось, от такой чести отказался, бросив деревенских переживать ежегодную непогоду в одиночестве.

После этого бестактного и в высшей степени возмутительного предложения старосты, Уриэль вернулся к своим обязанностям. Согласно его заранее составленному плану, в начале практики следовало увеличить рабочую нагрузку, чтобы высвободить несколько последних дней под чистый, ничем не замутненный, отдых. Правда, отдых этот планировался в то время, когда он рассчитывал на солнышко и температуру порядка двадцати градусов… Как красиво все выглядело в его фантазиях: утренняя рыбалка с Мунитом, прогулки по лесу или купание в речке днем и под завершение вечера он лежит где-то в бескрайнем поле травы и пытается соблазнить самую красивую деревенскую девушку! На счет последнего даже была разработана стратегия и припасена парочка эффектных заклинаний. И что он получил? Отвратительный дождь, уносящей в потоках грязи, всё его настроение, а вместе с ним и прежние планы. Теперь он думал не о рыбалке и девушках, а о том, как будет есть хлеб с вареньем, глядя на пасмурное небо, через мутное слюдяное окошечко. Одним словом – печаль. Вторым – разочарование.

И, тем не менее, Уриэль все равно был из тех, кто не умеет распределять свои задачи равномерно по выделенному времени. Его воля существовала в двух форматах: сделать все сразу и отдыхать или сначала бездельничать, а потом ужаснуться потраченному в пустоту времени и сделать все в последний момент. Как это не странно, непогода прогнала и его безделье. Сколько бы он не бахвалился, что любит лежать и ничего не делать – на самом деле это было не выносимо. Спать, читать, разговаривать, что угодно, лишь бы не безделье. Вот и получалось, что на улице делать нечего, спать сутками не получится, читать он мог разве что то, что напишет сам, а новых тем для разговора с Мунитом не хватало катастрофически. Таким образом, Уриэль, сам того не желая, падал в объятья работы.

Следующим по плану из методички было планомерное обследование и лечение всех жителей, заявляющих о наличии проблем со здоровьем. Видимо, до обследования каждого встречного-поперечно Совет Мастеров, или кто там утверждает порядок проведения магической практики, еще не дошел. В общем, именно такой алгоритм он и хотел предложить вчера. То есть, организовать в каком-то доме медицинский кабинет, объявить всем, что в нем оказывается бесплатная помощь по всем вопросам, связанным со здоровьем, ну и принимать в порядке живой очереди. Все логично и удобно. Теперь же… Он сам понимал, что глупо просить людей выбираться из уютного дома в такую непогоду. И дело, естественно, не в уюте, это он так, для красного словца подумал, дело в том, что на улице настоящий ад, по которому невозможно нормально передвигаться. Ладно еще молодые и более-менее здоровые, а что делать бабкам и дедам, которые наверняка составят основную массу его пациентов? Плыть к нему прямо по грязи?

Эти измышления Уриэль и озвучил старосте. Зачем думать самому, если эту работу можно законно переложить на других? Сам же он видел всего два решения, ни одно из которых ему не нравились. Первое, более приемлемое, потребует от старосты составить список всех больных и обделенных, которых Уриэлю придется навещать самостоятельно. Звучит уже сомнительно, но альтернатива еще хуже. И, к несчастью, Улот настаивал именно на ней. По его мнению, колдуны должны будут со всем разобраться самостоятельно – обойти каждый дом, разведать кто, чем болен и вылечить на месте. Признаться, для Уриэля это было как-то слишком, но, староста уперся, и, под конец накалявшейся дискуссии, уже начал угрожать снизить им оценку за практику. Разумеется, делал он это без всякого намека на грубости и повышение тона, все же, разговаривал с волшебниками, а не с обычными людьми, но смысл от этого не менялся. Высшая степень безрассудства, продемонстрированная собеседником, провоцировала Уриэля использовать щепотку магии разума, чтобы привести сельского дурачка в чувство. Раз – и их «руководитель» станет в разы более сговорчивым. Остановился он лишь из-за вероятного возмущения своего друга. И еще от того, что скоро в деревню должен прибыть квалифицированный маг, которому не составит труда обнаружить воздействие на разум Улота. Что скажет на такое самоуправство упомянутый маг, Уриэль знать не мог, теряясь в догадках, поэтому пришлось с тяжелым сердцем соглашаться на предложенную работу.

Перед самым выходом староста пригласил их пообедать в его доме. Густая похлебка с тремя сортами мяса и парочка сдобных кренделей с горчичным маслом несколько поправили его настроение, и через полчаса, осоловевший от третьей добавки Уриэль отправился выполнять свой долг перед родным отечеством. Если быть совсем уж точным, то за работу он принялся еще во время обеда, сумев, не отвлекаясь от еды, умертвить зубной нерв у одного из домашних Улота, другому вычистил кишечную палочку и закончил удалением межпозвоночной грыжи. Правда, такую операцию за обеденным столом он, разумеется проводить не стал, попросив найти ему свободную, чистую комнату.

Наконец, началась самая тяжелая и нудная рутина. Он заходил в дом, говорил о цели своего визита, обвешивал каждого встречного парочкой диагностических чар, сообщавших ему все нарушения в работе человеческих тел, затем лечил. Хорошо хоть хирургия или масштабная работа с аурой – самые долгие его техники, требовались редко. Обычно хватало простеньких чар света что бы что-то уничтожить прямо внутри организма, либо не менее простых чар жизни, когда единственное, чего не хватало телу для нормального выздоровления – это время.

Так он и шел от одного дома к другому. Единственное, что его радовало, так это гостинцы и подарки, на которые не скупились благодарные пациенты. После каждой третьей вылеченной семьи, Муниту приходилось бегать обратно в их дом, чтобы отнести, оттягивающее руки, но греющее душу, новоприобретенное имущество. Уриэль с одинаковым радушием принимал любые подарки: еду, одежду, ткани, охотничьи трофеи, парочку ножей, четыре фигурки лесных зверей, искусно вырезанных из дерева, домашнее вино, медовуху и сам мед. Деревенские блага стремительно стекались в его, широко раскрытые, руки и неминуемо отправлялись домой, для последующего осмотра, отбора наиболее ценных экземпляров, и употребления внутрь наиболее вкусных.

Хотя, и это только пол дела. После парочки первых больных, колдун усилием воли вернул себя с небес на землю. Куда успел подеваться его вчерашний запал? Где эта решительность работать и достигать? Почему он опять превращается в амебу, не способную к активности!? Да, с утра он получил многообещающее пророчество, но это не повод к лени, а наоборот – высшее побуждение к активизации собственной деятельности! Магия должна стать для него не бременем, а единственной страстью в жизни!

Постаравшись задействовать мотивационную сферу своего разума на максимум, маг жизни как мог накручивал себя на необходимость вкалывать. Этот стиль жизни, был совершенно ему не знаком из предыдущего опыта, отчего приходилось ломать свой характер через колено. Стараться из каждого действия выносить пользу для своего дела! Не просто колдовать на больных простейшие чары, а внимательно следить за всеми последующими метаморфозами их тел. Не бездумно применять одни и те же заклинания, а каждую секунду думать, как их можно улучшить и приспособить для своих целей. А если приспосабливать уже нечего, то творить волшебство на предельной скорости. Если мозг отказывается подкидывать стоящие идеи, то пускай в это время тренируется хотя бы аура. Нет, он, разумеется, не стал безумным, и, по-прежнему, тщательно проверял любые плетения перед их активацией, безопасность превыше всего! Но, если до этого он колдовал расслабленно и с некой ленцой, то сейчас откинул всю дегенеративную небрежность и беспечность, стараясь работать на пределе сил.

В первый день они успели обойти третью часть села. Ближе к восьми часам вечера, Уриэль совсем выбился из сил. Оказалось, что простые медицинские плетения весьма подходят для тренировки! В случае мага жизни, его бутылочным горлышком был маленький резерв. На уроках в Академии именно он сдавал первым, отказываясь более удерживать даже крохи маны к концу напряженного дня. От этого, остальная аура волшебника не успевала получить настоящую нагрузку. Все «медицинские» плетения, наоборот, требовали крохи энергии, отчего его резерв оставался почти полон. Вкупе с увеличением скорости создания чар, к концу трудового дня, внешняя оболочка его тонкого тела просто горела от напряжения, даря, вместе с тем, сверхъестественное, согревающее саму душу, тепло. Сегодня колдун был собой полностью доволен. Осталась лишь сущая мелочь – жить так всю оставшуюся жизнь, или большую ее часть, а не один день в году.

Мунит, к слову, на его старания внимания не обратил. То, что для Уриэля давалось безумным напряжением всех душевных сил – для него было давно пройденным этапом, как и для двух десятков других студентов с верхушки списка успеваемости.

Итак, закончив сегодняшний обход, Уриэль отправился прямиком к себе домой, послав друга зайти за их ухой. Дом… Он не знал с чем у других ассоциируется это слово, с уютом, комфортом, ощущением родства и уверенности, но вот что поселилось у него в голове, так это отдых. Что в школьные времена дом противостоял школе, что в Академии, родная комната в общежитии резко контрастировала с учебными кабинетами и библиотекой. Вот и сейчас, он с удовольствием плюхнулся на стул, в ожидании еды. За окном продолжал капать мерзкий дождик, протяжно завывал ветер, далекие удары грома изредка пугали животных и детей. Мысли мага вновь свернули на собственные научные изыскания и оставались там до тех пор, пока не вернулся Мунит.

Уху, приготовленную на густых сливках они отправили греться на печку. Можно было обойтись магией, но какая в этом романтика? Туда же кинули и пару свежих хлебных лепешек, рядом – чайник, в котором уже несколько минут готовился травяной отвар. Уриэль, вооружившись новоприобретенным ножом с рукоятью из красного дерева, нарезал на стол сыр. Тот был немного солоноват, на его изысканный вкус, но от деревенских сыроваров лучшего ожидать сложно. Тем более, сам маг исповедовал принцип – больше еды, значит лучше, а этого сыра у него теперь было столько, что он и не надеялся его съесть к концу практики. Придется делиться с другом… В общем, полив сыр недавно собранным цветочным медом, он предложил снять еду с печки и приступать к ужину.

Уха оказалась просто волшебной! Судя по всему, для них, как для дорогих гостей, из рыбы вынули все кости. Нет, для Уриэля это было привычным, но таких поварских талантов встретить в захолустном селе он точно не ожидал. Еда, после трудового дня казалась в несколько раз вкусней и, какой-то, более значимой, что ли? Чувствовалось, что эта тарелка супа была первой в жизни вещью, которую он заслужил сам. Приятное ощущение, нечего ни скажешь! Хотя, учитывая, сколько ради этого пришлось работать… Он был вполне не против вернуться к незаслуженной еде. Та, на вкус, была тоже нечего.

Когда деревянная тарелка перед ним уже в третий раз показала свое дно, колдун счастливо откинулся на стуле и принялся неспешно попивать травяной отвар, закусывая сыром. Обстановка снова благоволила разговорам.

– Удивляюсь я с таких людей как ты Мунит. Столько времени сидеть, молчать. О чем хоть думаешь в такие моменты? Что там, твоя продавшаяся тьме душа, готовит для мира? – Шутки на тему окраса и сущности тех или иных областей магии всегда были в почете.

– Конкретно сейчас, ни о чем. А так, весь день терялся в догадках, чем же мне теперь заняться, раз принять солнечные ванны больше не светит… Это, если мы не говорим о двух главных событиях последнего времени – пророчестве и неизвестном маге. Оба вопроса настолько существенны, что едва удалось от них отвлечься. Чему я, кстати, несказанно рад. Не люблю пустые рассуждения, которые ни к чему существенному не приводят.

Практика 9

– Да? А я вот, наоборот, их большой поклонник. Особенное наслаждение перед сном, или в пути, пофантазировать о совершеннейшей ерунде. Мои любимые сценарии: продумать мою речь во время получения статуса Архимага; представлять свое научное открытие и реакцию магического сообщества на него; ещё, хороший вариант – это думать о том, как бы я руководил собственной лабораторией. Неужто у тебя таких фантазий нет? Я думал все время от времени мечтают о подобном… – Высказал Уриэль свое сомнение. Он, действительно, не всегда мог угадать распространенность определенного явления. Иногда думал о чем-то банальном, как об особенном, и наоборот. Вот, взять к примеру, титул, которым его наградили в школе учителя: «способный, но ленивый». Тогда ему казалось, он один удостоился подобной характеристики. Кто бы мог подумать, что в Академии таких «талантливых, но ленивых» оказалось с десяток человек? Все они болтались в конце списка успеваемости и призирались, в том числе, самим Уриэлем. А, ведь ошибиться можно не в такой ерунде, а в чем-то серьезном! Скажешь, что у тебя резерв сам собой за час восстанавливается, в то время как другим нужны сложные техники – сразу положат тебя на лабораторный стол. Чтобы избежать подобных недоразумений, он в разговорах со сверстниками старался невзначай упомянуть волнующий его вопрос и вызнать общую температуру по больнице, чтобы уметь правильно отличать норму от исключения.

– Мое мнение, что люди, занимающиеся такой ерундой имеют наименьший шанс достичь того, о чем мечтают. Наличие четкой и ясной цели – это, безусловно, хорошо. Но если цель поставлена, то нужно не мечтать о ней, а делать всё возможное для ее достижения. Если уж так хочется славы и уважения, то необходимо с величайшим душевным порывом работать на них, а не тухнуть в слащавых грёзах. – Позиция темного мага мало поменялась с самого его детства. Именно она привела его сначала в столичную школу, а, затем, и в Первую Академию. Смысла ее пересматривать, подвергать сомнению, он не видел никакого.

– Какой ты серьезный! Нет философской жилки, я по тебе это давно понял. Вроде, темный маг хитрить должен, а ты наоборот, излишне прямолинеен. Мечты тоже не так плохи, знаешь ли. В какой-то степени даже лучше реальности. В них все идет по плану, всё легко и просто. За каждым углом победа, на каждом перекрестке успех. Чистая любовь, яркая месть, великие речи и дела – всё там! Если где и можно «тухнуть», так это в реальности. Взять того же Архимага, который Крассу проиграл… Сколько лет сидел у власти и чего? Понятно, что он не единоличный правитель, но ты понимаешь, о чем я говорю. Споткнулся, упал, сейчас его ещё подтолкнут хорошенько, за всю жизнь не выберется. Да ладно с падением, а при жизни, что он имел? Власть, уважение и заслуги – безусловно. Но был ли ему хоть кто-то искренне благодарен? Получал ли он хоть толику той любви и поддержки, которая доступна в фантазиях каждому человеку? Сколько с ним магов осталось, с десяток? – Несколько бессвязно изложил Уриэль свою позицию. Как и всегда, он верил в нее лишь от части. А выражал ее лишь для получения удовольствия от спора. Хотя, позиция друга и впрямь казалось ему через чур узколобой. Иронично, что достичь своего успеха он планировал через неукоснительное следование этому самому принципу, высказанному темным магом.

– Количество его посредников меня не волнуют. Он проиграл, вот и всё. А надо было побеждать, как Красс! Но, даже учитывая, что ты подобрал выгодный тебе пример – это все равно глупейший спор. Я, однозначно, не готов дискутировать на тему: «что лучше: реальность или фантазии?», потому, что реальность буквально существует, а фантазии – нет! Твои слова настолько абсурдные, что к ним и подступиться нормально нельзя. Это как спорить о том, мокрая ли вода… Закончу на том, что меня не волнует земная слава, уважение, власть, бессмертие и прочее подобное. Всё, что я хочу – это оставить мир в лучшем состоянии, чем он есть сейчас. И, к сожалению, реальность вокруг нельзя изменить или заменить дешевыми фантазиями.

– Забавно! – Уриэль рассмеялся. Ему повезло, темный маг затронул выгодную тему для разговора. – Но зачем тогда в этой схеме вообще нужен ты? Мир и так улучшает сам себя со временем. Я имею в виду, конечно, человеческую цивилизацию, а не какой-то абстрактный «мир» или, наоборот, конкретную страну или группу людей. Люди в целом, а именно они, как я понимаю, нас интересуют в первую очередь, живут все лучше и лучше. Даже у Красса был монолог на эту тему во вступительной речи. И дело не только в магах. Обычные люди тоже улучшают мир вокруг себя, со временем. Улучшаются законы, материальные условия, еда, жилье, появляется больше удобств, уменьшается трудовой день и нагрузка в целом. Сам представь, сколько приходилось вкалывать, пока не было тяжелых, окованных железом, плугов? И к чему тут ты, спрашивается? Тем более, со своей боевой специальностью… Единственная польза от боевика – это истребление варваров, или убийство себе подобных. Так себе «улучшение мира». Есть что ответить, или сдаешься?

– Ты прав, но лишь отчасти. Да, прогресс существует, его глупо отрицать. И, как маг изобретатель я, действительно, не принесу много пользы. Хотя, у меня не только с тьмой хорошее слияние, а с любой маной, но я тебя понял и, скрепя сердцем, готов согласится. Однако, есть нюанс, который заключается в скорости прогресса. Сейчас он намеренно сдерживается. Я, в свою очередь, буду стараться его ускорить. Надеюсь, объяснять причину не нужно?

– Нет. Что ж, скажу честно, твоими ответами я не удовлетворён. В каждом твоем утверждении есть куча проблем, от логических до практических. И как так получается, что, из нас двоих, я читал мало, а понимаю больше? Сам себе удивляюсь! Но, вместо увлекательнейшей беседы о добре и зле, этике и прогрессе, я выбираю здоровый сон. Так что, спокойной ночи! Но знай, что все твои ходы я запомнил и сейчас, перед сном, буду думать о том, как тебя переспорить. Эх, уже представляю себе свою завтрашнюю победу во всех красках!

К сожалению, Уриэлю пришлось нарушить своё обещание. Едва его голова коснулась подушки, он сразу провалился в глубокий сон.

Следующие два дня ничем не отличались. Они с Мунитом так же ходили от одной семь к другой, Уриэль лечил людей и принимал подарки. Пару раз попались сложные случаи, на которые он попросту махнул рукой. Отчасти, из-за их низкой опасности для жизни пациентов, но в сущности из-за бессмысленности. Для него и это уже был прогресс! Если раньше сдаться его заставляла лень, то сейчас он давал ей тяжелый бой. Вот уже целых три мучительных дня маг жизни старательно гнал от себя эту свою черту, ставшую в значительной степени стержнем, на котором держалась его личность. Это звучит абсурдно, но, пожалуй, что это действительно так. Если спросить у знакомых, какое слово им первым приходит на ум при виде Уриэля, наверняка, ответом будет лень. А что еще им отвечать? Средний маг? Относительно умный? Умеренный любитель поговорить? Все эти «титулы» ставили его ровно посередине между хорошими и плохими, что превращало его в «никакого». Единственное его не посредственное качество – это приличных размеров лень… Да и то, не выдающаяся. Он далек от декоративных Императоров прошлого, которые за всю свою жизнь и пальцем не пошевелят. Уриэль им шевелил, притом намного больше, чем ему хотелось бы.

И что он получит, избавившись от этой черты? Нет, дело безусловно благое, праздность страшнейший враг величия, славы и необходимых ему для этого научных достижений. Измениться – это уже не просто потребность. Это вопрос его собственной гордости и воли. Не так уж часто он сдавался, чтобы у него появилась эта привычка, поэтому новый бой он надеялся выиграть с блеском! Но, возвращаясь к вопросу, а что он получит? Как его будут видеть другие? Если сейчас он не такой как все, то станет совершеннейшей серой массой. Пускай не на долго, лет на пять-десять, пока не сбудется его пророчество, но все же, он полностью утратит уникальность… С другой стороны, и что с того? Уникальность – это не жизнь, здоровье или другая важная штука. Так может и нет ничего плохого в ее утрате? Ответ на этот вопрос Уриэль не нашел.

Возвращаясь к пациентам, тех он забросил вовсе не из-за лености, а из-за общего наплевательства, можно сказать, халатности. Ну не чувствовал он себя обязанным помогать всем на лево и направо, что тут поделать? Особенно, после того, как уже помог буквально всей деревне и впереди предстояло еще несколько недель такой же помощи. Поэтому, когда требуемые усилия до абсурда превысили результат, который они могли принести, он просто махнул рукой и пошел в следующий дом.

Но его врачебная подработка показалась ему раем, когда он сменил сферу своей деятельности. Теперь он лечил не людей, а скот, то есть всевозможных кур, баранов, овец, коз, коров, лошадей и, один раз, снизошел до домашней кошки с больными зубами. Потом пошел черед диагностики состояния земель, их удобрение в соответствии с собранными данными, и составления инструкций для старосты с рекомендациями о дальнейшем развитии сельского хозяйства на вверенной ему территории. И всё это в грязи, глубиной едва ли не по пояс. Еще и под сверкающими молниями. Он, конечно, внес поправки в свой щит, учтя их угрозу, но мало при попадании все равно не покажется. Нельзя исключать и летальный исход. Благо, пока эти яркие полоски чистой мощи, обходили его стороной.

На шестой день из леса не вернулся один их охотников, за которым маги обещали сходить на следующий день, после его пропажи, но, на поиски отправляться не пришлось, так как к концу недели, наконец-то, прибыл сотрудник магической ассоциации и их практика приняла совершенно другой оборот.

В тот день, они едва успели проснуться и позавтракать, как одно из сигнальных заклинаний разразилось оглушительным писком в головах магов. Источником беспокойства мог являться либо беспокоивший их неизвестный колдун, либо помощь из ассоциации. Так что, придя в полную боевую готовность, и, постаравшись немного замаскировать свои ауры, друзья вышли наружу. Вскоре, все встало на свои места. Прямо сквозь густые потоки ливня и частокол молний, к ним, на всей скорости, летел какой-то волшебник, и не думавший скрывать своего присутствия. Противник так делать не будет, так что маги, закономерно, приняли его за друга. И оказались правы.

Волшебник, черты которого становились яснее с каждой секундой, оказался молодым парнем, скорее всего, недавно закончившим Академию. Главным образом, в глаза бросалась необычайно короткая для колдуна стрижка, он был обрит почти на лысо, а белый цвет волос едва угадывался. Выражение лица транслировало странную смесь двух эмоций, серьезности и, вместе с тем, азарта. В ауре его разлилось море небесной синевы, означавшей высочайшее сродство с воздухом, что, видимо, и обусловило его высокие навыки полета. К удивлению Уриэля, маг, подлетев прямо к крыльцу их дома, решил не приземляться в грязь, а так и завис в воздухе, на расстоянии десятка сантиметров над поверхностью.

Но, вместо приветствия, он внезапно забеспокоился, нервно осматривая Уриэля. Вскоре, маг жизни почувствовал на своей ауре прикосновения чужих исследовательских чар. Те, словно кисточкой проходились по внешнему слою его тонкого тела, собирая огромные массивы информации. Уриэль, немного струхнул от такого внимания к себе, но решил никак не реагировать. Вместе с тем, ему в голову пришла совершенно дурацкая мысль, что было бы забавно сейчас поднять в недоумении одну из бровей. Особенной возмутительности этой идее предавало то, что навыком поднятия одной брови он не обладал. Как бы то не было, но чем дольше молчал маг из ассоциации, тем хуже Уриэль начинал себя чувствовать. В какой-то момент он уже твердо решил, что если их гляделки продляться еще хотя бы пол минуты, то он первый прервет молчание и спросит в чем дело. И, едва эта решимость появилась в его взгляде, как волшебник заговорил.

– Спек Хамийский, младший маг воздуха. Сами можете не представляться. Если темного мага Мунита ещё можно с кем-то перепутать, то мага жизни Уриэля не распознает лишь слепой. – После произношения имен, Спек приветственно кивнул их обладателям. – С такой неудачной аурой никуда кроме «больнички» не возьмут. – Уриэль после этих слов покраснел как вареный рак. Он первый раз сталкивался с таким пренебрежительным отношением к себе. – Но, знаете, к чему я не был готов? – Не дав им предположить, он продолжил. – К тому, что даже полнейший дебил может дожить до практики в Первой Академии! В нашей, Четвертой, о вас столько легенд ходило. Лучшие студенты, высочайшая конкуренция, после Академии, Мастера сразу всех себе в ученики забирают! Это мы в гильдии после выпуска гниём… Да, что тут говорить, если у вас ректор – Архимаг? Вот и спрашивается, как эта «великолепная» Академия не отсеяла такого идиота!? – разрушая всякое недопонимание, он указал рукой на Уриэля. Маг жизни оказался полностью парализован перед лицом, весьма условного, «начальства». Кажется, он допустил ошибку, но вот какую? Смелости возразить или потребовать более вежливого обращения у него не нашлось. Поэтому он продолжал молча стоять, все ниже и ниже опуская глаза.

– Я правильно понимаю, что у тебя, Уриэль, нет даже малейшей догадки о том, что ты сделал не так? – дождавшись отрицательного мотания головой, он продолжил, – Толи ничему вас не учат, толи ты такой особенный… Ладно, надеюсь моё внушение подействует на тебя положительно и в будущем ты не допустишь подобных промахов. Сейчас лучше скажи, как ты себя чувствуешь? Нет ли неприятных или необычных ощущений. Прислушайся к своему телу и ауре внимательно.

Уриэль, под недоумевающим взглядом Мунита, постарался абстрагироваться от окружающего мира и погрузиться в себя. Как он себя чувствовал? Если не считать произошедшей выволочки, то отлично! Ничего не болело и не сигнализировало о неприятностях. Разве что, ноги со спиной отзывались усталостью последних дней, но вопрос явно не об этом. Аура тоже в полном порядке. Сильна, как и всегда. Что еще выпадало из его поля зрения? Пожалуй, что ничего! Осмотр своего собственного организма завершался на хорошей ноте.

– Нет, ничего такого. Чувствую себя как обычно. А что? – Маг жизни уже начинал подозревать, что всё это время совершенно напрасно выслушивал претензии в свой адрес. Вполне может быть, что под ними нет совершенно никакого основания!