Текст книги "Тень на стене (СИ)"

Автор книги: crazyhead

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

Едкий дым ознаменовал мое очередное возвращение домой, прокашлявшись от мерзкой копоти, забившей горло, наткнулся на насмешливый взгляд брата:

– Что, опять выпнули сапогом под зад? – ехидно вопросил он.

Я щелкнул пальцами, приводя одежду и тело в порядок. Для мага моего уровня излечить глубокий ожог – пара пустяков.

– Сожгли на костре! Ты представляешь себе? Варвары! – возмутился я.

– Что-то ты не сильно обгоревший. Небось, не стал досматривать и, как только стало ясно, что гейм овер, ломанул обратно?

– Ну. Я же не мазохист! Оставил суррогат, он там корчится, народ веселит…

– А иногда похоже, на мазохиста, я имею в виду, – задумчиво проговорил брат. – Ну что? Отдохнешь – и обратно?

– Нет, ну должен же я квест завершить! Мир интересный, чудес много, магия сильная… Опять паршивец этот все мне испортил! – пожаловался я.

– Ну, попроси у дяди, чтобы открыл канал! – предложил Инди, он вообще был поклонником простых решений, а в этом случае – так особенно.

– Так неинтересно будет… – вздохнул я, отрицательно мотая головой, взглянул на хитро улыбающегося брата и продолжил: – Тогда я просто пойду и возьму все, что надо. Никакого преодоления, никакой игры… и радости от такой победы – тоже ноль!

– Зато у тебя будет, наконец-то, свой мир! – ненатурально подбодрил братец.

– Нет. Попробую все провернуть своими силами.

Вот уже некоторое время я пытаюсь взять приступом приглянувшийся мне мир. В нем меня принимают за демона, противодействуют установлению связи с магическими полюсами, ловят и прилюдно казнят. Вообще-то, это обидно, потому что к темным тварям я не имею никакого отношения, ад на земле устраивать не собираюсь – даже наоборот: эпидемии исчезнут, урожаи повысятся, зверье перестанет мутировать и жрать людей… Мне не верят. Особенно усердствует один типчик. Называет себя светлым магом и Хранителем. Придурок.

Бледная такая моль. Как же я его ненавижу! Его тонкие, вечно брезгливо сжатые губы, нездоровую бледность, тонюсенькие, торчащие во все стороны волосенки, водянисто-голубые глаза. И как он чеканит слова. И как размеренно-хладнокровно изрекает глупости, вроде: «Тебе не удастся захватить наш прекрасный мир, исчадие ЗЛА! Отправляйся в геенну огненную!»

Уродец. Худющий, заморенный, с огромными тенями под запавшими глазами, больше всего бесило то, что я проигрывал этой нескладной малолетней каланче!

В первый раз он создал невероятно хитрую пентаграмму. Она притянула меня как миленькая, от неожиданности я стормозил (ну и еще потому, что проклятущая пентаграмма оторвала меня от весьма приятного занятия) и хор из нескольких магов пропел формулу развоплощения. Хлоп! И я стою, как дурак, голый и неудовлетворенный, у себя дома. Тогда я даже сообразить ничего не успел.

При второй попытке почти удалось наладить канал с северным магическим полюсом, однако, меня отравили в небольшой деревеньке. Темные крестьяне поверили россказням приезжих магов, несмотря на то, что я жил с тупыми людишками почти месяц и за это время никому не причинил зла. Но разве же это важно? Главное, блин, что у меня рога на голове! И никого не волнует, что на самом деле это бивни, как у нарвала! На голове – значит, рога! Значит – нечисть!

Я могу модифицировать свою внешность, но пообещал папе, от которого мне и достались эти гребаные костяные украшения, что никогда не буду стесняться того, кто я есть, и маскироваться. Потому гордо таскаюсь с этой ерундой на голове. Ну, да. Я не слишком жалую эти выросты, но обещание дано и не может быть нарушено.

В третий раз меня изрядно погоняли по деревням и городам. Я петлял, словно заяц, собирал необходимые мне ингредиенты, тихонько устанавливал связи с не столь крупными, как полюса, магическими объектами. В конце концов меня зарубили. Бесцветная дылда наверняка был уверен, что оглушил меня своим слабеньким заклинаньецем, кинутым дистанционно – сам он на расправу не поспел, на самом же деле я просто не хотел человеческих жертв, а не уходил в свой мир потому, что все еще надеялся вырваться и продолжить налаживать связь с миром. Но меня очень грамотно зажали в тиски, обложили, как волка, и зарубили топорами. До сих пор иногда снится хруст собственных костей. Неприятно, знаете ли.

А в последний раз – сожгли! Я возмущен! Это противоречит принципам гуманности! Ебаная белобрысая бессердечная моль!

***

Не понимаю, откуда берется весь этот негатив? Я же ничего плохого не сделал. А они сразу: иди нахуй! Обидно…

Раньше я видел сурового мага, раз за разом вышвыривающего меня из столь желанного мира, только через магическое зеркало. Он срывал все мои планы, травил, словно пса, не позволял добыть артефакты, был всегда на шаг впереди, доводя до исступления, но лично мы не встречались.

Сначала я вообще думал, что виновник моих поражений какой-нибудь седобородый дед, и долго не мог поверить, что жесткий, коварный и умный оппонент – костлявый тонкорукий подросток.

Потом мы часто переговаривались через наколдованные зерцала. Не совсем переговаривались, скорее – переругивались. Я кричал, какая он мерзкая сволочь, появляясь в кадушке, где он черпал воду для умывания, являлся в кружащихся хлопьях снега, в пластах тумана, пугал, выступая из теней… Но ни разу не видел во плоти.

Последняя смерть была верхом наглости: меня сожгли, и я решил, что это было уже слишком! Сколько можно терпеть хамское отношение? В общем, в этот раз первым делом наведаюсь к непримиримому противнику и ликвидирую его.

Быстро и безболезненно, ведь я не сторонник столь радикальных мер и тянул до последнего. Вы же не будете убивать котенка, за то, что он мешается под ногами? Так я рассуждал вначале. Теперь же склоняюсь к мысли, что белобрысый – не котенок, а вполне себе рысь. И она мне мешает очень конкретно. Хватит уже миндальничать со всякими тварями!

Магический поиск было провести несложно. Отпечаток магии, присущий магу, я помнил назубок. Перенесясь прямо туда, где пульсировала искра, переливающаяся знакомыми цветами, застал вполне мирную картину: подлый убийца сидел, устало вытянув ноги у камина, и дремал, откинув голову на спинку кресла. Пламя бросало теплые блики на его лицо, но все равно мой противник выглядел измученным, глаза, кажется, ввалились сильнее, чем обычно. Не ест он, что ли? Разве можно себя так загонять! В сущности, он же еще совершенный мальчишка, а все туда же – Хранитель! Не успел я удивиться странным мыслям в отношении того, кого, по идее, пришел убивать, как меня накрыла оглушающая волна запаха.

О нет.

Нет, нет, нет!

Парень пах омегой. Омегой в течке. Моей омегой в течке.

Маг мгновенно вскинулся, услышав мой стон отчаянья, автоматически швырнул на звук слабеньким оглушающим, которое просто стекло с меня, не задев, как с гуся вода, попытался вскочить на ноги и застонал не менее горько, почуяв мой запах. Запах альфы. Своего альфы. Его глаза стали совсем уж огромными, лицо залила синюшная бледность, в меня полетело мгновенно сотворенное смертное заклятье, но тоже ушло в доски пола, не причинив вреда. Омега просто не способен причинить вред своей паре.

Конечно, он сразу узнал меня. Прекрасная костяная корона на башке, предмет гордости водной бабушки («Малыш, она у тебя просто идеальная!»), не оставляла сомнений в идентификации моей личности.

Наверное, в этот момент, момент истины, момент прозрения, мы смотрели друг на друга с одинаковым ужасом и неверием, наши губы шептали в унисон:

– Только не ты!

Омега первым пришел в себя. Собравшись с силами, он со всей дури шарахнул по мне весьма неприятным развоплощающим, но магия не подчинилась ему. Блондин с удивлением смотрел на свою руку, не в силах поверить, что всегда послушная ему сила подвела.

– Ты не можешь меня убить. Сам понимаешь. Теперь, когда знаешь, – нет, – почти сочувствующе произнес я, омега бешено затряс головой, сжал бледные губы, в меня одно за другим полетели все известные ему заклятья и даже парочка совсем не светлых проклятий.

Магия обтекала тело, не причиняя и малейшего вреда, но парень не успокоился, пока не истощился настолько, что просто лишился сознания. В конце этой отчаянной атаки «почти сочувствие» переросло в щемящую нежность. Надо же, какой сильный духом молодой человек! Совсем не просто бунтовать против своей природы и пытаться убить самое дорогое на свете существо – пару. А мой омежка смог. Из принципа.

Бережно подхватил хрупкое тело, не позволив ему удариться об пол. Омега был очень легким, я с беспокойством подумал, что надо будет его откормить. А пока пора сваливать из этого дурдома домой. Попрошу у дяди распечатать силу – хватит, наигрался! И наведу здесь порядок. Но сейчас самое главное – мой омега.

Погрузив хрипло дышащего омегу в магический сон, перенесся домой.

– Уже? – вздернул бровь брательник.

– Вот! – информативно поведал я, качнув безвольное тело.

– Это еще че? Ты зачем труп-то притащил?

– Дурак, да? Это он. Гадинка моя. Пара.

– По-вез-ло! – раздельно сообщил брат. – Тощий и страшненький.

– Сам такой! – обиделся я за своего омегу, хотя еще недавно сам так думал. – Просто кушать надо и спать побольше.

Я с умилением уставился на точеный тонкий носик, резные скулы, прекрасные длинные ресницы, алебастрово-белую кожу, забавно топорщащиеся волосы, делающие его похожим на милого ежика. Тонкие губы прихотливо изгибались, будя во мне желание прикоснуться и ощутить на себе их вкус, короткие бриджи открывали остренькие колени, я одобрительно проследил контур стройной ножки, оценил изящные тонкие щиколотки и высокий подъем, пальчики оканчивались розовыми ноготками, ровненькими, красивыми…

В себя пришел от хорошей затрещины, недоуменно поморгав уставился на брата:

– Не залипай! – сердито выговорил мне Инди. – Я смотрю, тебе не до игр стало! Что будешь дальше делать?

– Да есть пара идей…

***2***

Очнувшись, еще даже не раскрывая глаз, учуял запах, пропитывающий все вокруг. Его запах. Моего долгожданного альфы. Мне так хотелось, чтобы он поскорее появился, помог мне, подставил свое плечо, ведь я уже устал бороться. У меня рано начались течки – в четырнадцать, а когда стукнуло шестнадцать впервые появился он – темный колдун невиданной мощи. От его волшебства несло затхлостью и тленом, как от чернокнижников, он умел манипулировать силой, как никто, и пытался поработить наш мир.

Я содрогался при мысли, что это создание установит контроль над местами силы.

Днями и ночами просиживал над картами, прорицая его следующий ход, засыпал в затхлых библиотеках, отыскивая среди трудов ученых мужей хоть какую-то информацию о том, кто это и как заставить его уйти. Несколько раз удавалось умертвить это существо, но оно воскресало вновь и вновь. Создав особый артефакт, я первым узнавал о появлении страшного создания в нашем мире. В кошмарах мне грезилось нежное пиликанье, извещающее о возвращении твари, я старался спать как можно меньше, проводя большую часть времени среди старинных манускриптов и мечтая найти способ закрыть доступ в наш мир…

Несколько секунд я лежал с закрытыми глазами, затем воспоминания о событиях, предшествующих потере сознания, накрыли удушливым ужасом.

Сколько я был без сознания? Для нашего мира наверняка уже все кончено. Даже если нет – я не смогу пойти против своего альфы. Что же делать? Самое кошмарное, что у меня течка и все, чего желает тело – плотские утехи, моему телу не важно, что альфа – враг, наплевать на то, что я несколько раз его убил и совершенно не волнуют чувства самого альфы, который, скорее всего, люто меня ненавидит.

Так уж устроен наш мир: его населяют альфы и омеги. Если омега находит свою пару, то до конца жизни будет ему верен, не сможет причинить вреда, захочет от него детей.

Альфа будет безудержно желать свою пару, станет оберегать потомство и никогда не расстанется со своим омегой.

Уверен, колдун с удовольствием трахнет меня и заставит выносить детей. Я не боюсь насилия – природа позаботилась об этом. Меня уже трясет от желания, хотя я еще даже не открыл глаза. Тяжелый запах обволакивает, лишает воли. Соитие неизбежно, мы оба этого хотим. И пусть во время совокупления меня будет выворачивать от отвращения, я не смогу противиться зову плоти. И он не сможет, даже если больше всего на свете будет желать убить меня.

Что будет после? Как я буду жить, сосуществовать с колдуном? Что он сделает с моими друзьями, теми, кто помогал в борьбе против него? Как мы сможем смотреть друг другу в глаза изо дня в день?

Ужасные вопросы, ответы на которые еще неприятнее: ничего хорошего. Замучает до смерти. Никак, но придется.

Раскрыв глаза, сразу наткнулся взглядом на массивную фигуру. Он сидел невероятно близко и что-то читал. Заметив шевеление, отложил чтение, встал, ни слова не говоря скинул с себя тяжелый бархатный халат. Хотел бы я отвести взгляд и не видеть мощных плеч, покрытую черным волосом грудь, вздыбленный толстый член, но я не мог заставить себя отвернуться, взор прикипел к телу, я жадно разглядывал фигуру намертво связанного со мной существа.

Кроме рогов на голове и нитевидных зрачков, в его облике не было ничего противного человеческому взору, даже наоборот: враг был отлично сложен, красив истинно альфьей грубоватостью.

Колдун постоял мгновение неподвижно, давая себя рассмотреть, откинул покрывало, которым я был укрыт, и улегся на меня абсолютно бесцеремонным образом.

От пронзительного взгляда темных неопределенного цвета глаз, пробирала дрожь. Я был растерян, не знал, как реагировать, меня раздирали противоречивые чувства: хотелось обнять тяжелое тело, призывно раздвинуть ноги, теснее прижаться пахом, спровоцировать на дальнейшие действия…

Хотелось закричать, выцарапать глаза, скинуть с себя поработителя…

Понимая, что первое – фактическое признание поражения, а второе – просто глупость, стиснул кулаки и замер в неподвижности.

Он начал с поцелуев. Они были нежны и осторожны. Я сжимал губы – надеялся, что если мы ограничимся простым соитием, без неуместной нежности, то это не сильно затронет струны моей души. Хотелось сжулить, тогда, может… каким-нибудь образом окажется, что все это ошибка… но разгорающееся нестерпимым жаром тело утверждало – ошибки нет. Этот альфа – именно тот, кто мне нужен. А его губы все продолжали гладить мои, плотно сжатые в нить. Он терся об меня носом, водил по коже щек сухими горячими губами. Через какое-то время я понял, что альфа не станет продолжать, пока не получит молчаливое согласие. Не станет, несмотря на то, что его твердый член уже давно прижимается к моему бедру, я чувствую его мокрую головку, мой собственный орган так же напряжен, а ноги подрагивают от желания разъехаться в разные стороны.

Силы покинули меня внезапно, разом. Я заскулил, выгнулся, мой член потерся об его тело, мысли разбежались, решимость рассеялась. Ничего, кроме невнятных ругательств, не осталось в моей голове. Пришло понимание, что ни отвращения, ни неприятия не будет. Мой альфа не только красив, но и бережен, внимателен, ласков – кто его знает, почему, может, вообще – назло. Как только я сдался на милость инстинктам, колдун тоже отпустил себя. Мы вцепились друг в друга, переплелись телами, помню, как сжимал его бока и требовательно притягивал к себе, как впивался пальцами в ягодицы, как хрипел ему в ухо…

Когда огонь страсти несколько утих, запах перестал морочить голову и лишать разума, колдун сел на постели, пристально посмотрел на меня и произнес:

– Ну, а теперь давай поговорим!

Поговорить я тоже хотел, правда, не думаю, что эта беседа выйдет приятной для кого-то из нас.

– Слушаю.

– То место, где мы сейчас – не твой мир. Я погрузил тебя во вневременье на месяц, за это время установил контакт… в общем, взял под контроль все, что нужно было.

Подозревая, что так и будет, все равно заледенел от страха:

– И?

– И теперь могу многим помочь. Или наоборот.

Темные глаза, казалось, хотели заглянуть в самую душу, колдун смотрел пристально, его взгляд имел вес, распластывал, размазывал меня по простыни, лишал собственной воли, я с трудом вникал в смысл произносимых слов, до того жутко стало.

– Понятно. И?

– От тебя зависит, как я себя дальше поведу

– Просто скажи, что нужно делать… – это прозвучало как капитуляция, да так и есть.

На борьбу не осталось сил. Мир перешел в руки колдуна… Я пытался, тратил все свое время, все внутренние резервы, но собственная омежья природа предала меня.

Устало закрываю глаза, по телу все еще гуляют отзвуки необыкновенного удовольствия, подаренного колдуном. Не ожидал, что он будет столь искусен… хотя, может, в этом нет ничего удивительного, странно, что он не воспользовался возможностью унизить и причинить боль… Неприятный шепоток внутри черепа мрачно предрекает, что все еще впереди. Чтобы ранить, необязательно причинять физическую боль. С замиранием сердца жду требований победителя.

– Ты не будешь пытаться покончить с собой. Не будешь пытаться скинуть плод, если понесешь. Не будешь отказывать в близости.

Я кивнул. Приемлемо. Покончить с собой я и так бы не решился: не сомневаюсь, что пришедший в бешенство колдун отыграется на моих близких. Или воскресит. Он же это умеет, кто знает, где границы его возможностей? Убить собственное дитя – страшный грех, пусть и от черного колдуна, все равно – младенцы невинны. А отказать… не уверен, что достанет духу: постыдные желания плоти иногда бывают невероятно сильны, а этого человека я желал даже сейчас, после целой ночи безудержных утех.

– Что… что с моими друзьями? Что ты с ними сделал? – самый важный вопрос.

В противостояние были вмешаны многие. Меня беспокоила их судьба. Друзьями в полном смысле этого слова они не были. Скорее – единомышленниками. Товарищами. Соратниками.

– Пока ничего. Давай договоримся так – ты не будешь кидаться в меня всякой дрянью: не хочу, чтобы на кого-нибудь срикошетило. А я вообще забуду про всех этих неудачников.

– Мне надо их увидеть, – твердо произнес я.

В великодушие чернокнижника верилось с трудом. Я прекрасно помню, в какой ярости был морокун (1), когда мы раз за разом нарушали его планы. Как он орал и бесился. Как я уносил ноги от сотворенного им ужасающего голема. Как поглотила моих солдат пучина неглубокого на первый взгляд озера. Колдун был страшен в своей ярости, клялся запомнить всех, кто чинил ему помехи. А сейчас взгляд его спокоен, глаза подобны темным озерам – гладки и умиротворены. Не верю я этому равнодушию. Наверное, хочет усыпить бдительность.

– Хорошо, вот перенесемся обратно – и смотри на здоровье! – проворчал альфа недовольно, во мне моментально вскипело едкое раздражение и злость.

– Я не поверю ни одному твоему слову, пока не увижу, хоть через зеркало, хоть еще как, своих товарищей!

Колдун прищурился, я уже был готов к тому, что сейчас меня ждет отповедь или сразу – удар. Никто не любит, когда перечат. Но вместо этого он спросил:

– Ты заметил, что я не запечатал твою магию?

– Заметил.

Думал – чароплет попросту забыл это сделать, одурманенный запахом, я ведь и сам едва соображал. А он, выходит, нарочно… только каковы его резоны? Хочет показать, что настолько сильнее? Это возможно. Мне удавалось противостоять колдуну только благодаря поддержке наставников и других учеников. Еще и армия в конце подтянулась, когда из лесов поперли сотворенные шептуном измененные звери и правитель понял, наконец, что борьба с колдуном – общее дело.

Зверье появлялось и раньше, но теперь в маленьких злобных глазках тлели искры разума, и действовали животные гораздо умнее, чем измененные из предыдущих Наплывов. До следующего нашествия еще есть время, обыкновенно они случаются раз в полугодие, но позволит ли колдун оказать помощь городам? Впрочем, это – позже. Сейчас надо говорить о другом.

– Так давай сам!

– Я не знаю, где нахожусь, потому не смогу дотянуться до своих!

– А поиск? – чароплет насмешливо поднял брови, я вспыхнул, ощущая себя невеждой.

– Понятия не имею, о чем ты…

– Пф… неумеха… – проворчал колдун.

Разозлившись, чуть не ляпнул, что этот неумеха недавно подпалил кое-кому зад, но благоразумие взяло верх, и я промолчал.

– Ладно, хорошо… сейчас сотворю зерцало…

Колдун еле заметно шевельнул пальцами, и тут же во рту разлился мерзкий вкус, ноздри забил запах гнилья. Я, поморщившись, спросил:

– Обязательно использовать темную?

– Конечно! – возмутился колдун. – Другая просто не пробьется! Между прочим, если бы ты вместо того, чтобы кривить рот, посмотрел внимательнее, то понял бы: черной легче манипулировать, и я почти не повреждаю завесы. А светлая бьет, как молот. После нее еще и латать придется…

– Латать?

Я ничего не знал про перемещение между мирами, кроме того, что это возможно. Магия этого уровня была сложна и, к сожалению, почти все связанное с ней обреталось в закрытых архивах, полностью разрушенных в ходе последней войны. Знания оказались утрачены. Потому я попытался вытянуть из шептуна хоть что-то.

– Ну конечно! Знаешь, что меня жутко бесит? – колдун вперился в меня немигающим взглядом, и я вопросительно выгнул брови, поощряя его к продолжению речи. – Вот ты весь такой героический, как хряпнешь силой – даже мысли не возникает, что ты рушишь тонкие оболочки мира. Вы так по чуть-чуть весь мир себе испоганили. А теперь удивляетесь: а чего это столько эпидемий? О, наверное, это – черные колдуны! А это – вы сами! Расшатали все, неразумные…

Я задохнулся от возмущения и даже не нашел, что ответить на эту отповедь. Наверняка же врет все, песий сын! Колдун пронзил меня взглядом – наверное, принял мою безгласность за смирение – и завершил волшбу.

С пристрастием оглядев чужую работу, был вынужден признать, что зерцало вышло отличным: с четкими краями, ровной поверхностью, изображение не прыгало и не искажалось. У меня, пожалуй, так бы и не вышло. К тому же оно было почти с меня ростом, а мои собственные скромные возможности не позволяли создать ничего больше ладони. Обидно.

Поминутно косясь на мрачного колдуна, лихорадочно проверил товарищей. Живы. Даже здоровы. На улицах не заметно сколько-нибудь значимого оживления, что странно, учитывая тот факт, что колдун своей цели добился. А где паника, пожары и мародеры? Толстый омега задумчиво плыл по улице и грыз яблоко, по парапету с визгами промчалась стайка детишек, из дома напротив степенно выполз пожилой альфа в старомодном колпаке… Обычная жизнь. Спокойная в своей рутинности. Еще раз – странно…

– Знаешь, я до сих пор не знаю как тебя зовут… – внезапно произнес колдун как бы в пространство.

– Мелвин, – процедил я сквозь зубы.

Говорить имя не хотелось. Однако ж это было сущим ребячеством, особенно на фоне только что проведенной жаркой ночи, и я это прекрасно осознавал.

– Очень приятно. Ну, сначала, конечно, не очень… но сейчас однозначно лучше, чем вначале! Меня зовут Амитола.

Колдун легко поднялся с постели и начал одеваться; пошарил взглядом, своей одежды не обнаружил. Когда я пришел в себя, то был уже голый. Потом, поглощенный беспокойством, не задумался об одежде, но сидеть раздетым и далее становилось неловко.

– А где мои вещи?

– У тебя их нет, – спокойно ответил альфа.

Меня окатило злостью, лицо вспыхнуло от унижения: прекрасно, меня будут держать голым, как шлюху в борделе! И для той же цели! Отвратительно… я что – дырка для ебли?

– Но я могу их вернуть в обмен на обещание, – продолжил колдун, когда вдоволь налюбовался моим красным лицом и сердито сжатыми губами.

– Обещание? – что ж, это было уже лучше.

– Да. Я же говорил: мы у меня дома. Здесь, знаешь ли, полно таких, как я. А моя тетя не простит, если ты сожжешь ее карапуза, потому что он демон. Или… не помню, что мне там инкриминировалось? Черное колдовство?

– Я не убиваю детей! – процедил я возмущенно. – Дети невинны!

– Слушай, в кузене роста – три метра. Да ты сначала шарахнешь чем-нибудь посильнее, а потом мне придется срочно тикать и запечатывать наш мир века на четыре, спасаясь от разъяренной тетки! Ты понимаешь, что в тебе дурной силы достаточно, покалечить и убить сможешь?! А у меня, между прочим, тут семья, дети бегают… ползают… ну, кто как может, передвигается…

– А при чем тут одежда! – заорал я, залившись краской так, что аж слезы из глаз брызнули.

Слова колдуна неприятно задели – ведь и правда мог бы, увидев чудовище, кинуть со злости что-нибудь убойное.

– А без нее ты из комнаты не выйдешь! – ехидно произнес колдун, довольно улыбаясь, я задохнулся от бессильной ярости – действительно, не выйду.

– Замотаюсь в занавеску! – пригрозил я, чтобы хоть что-то сказать.

– Может, договоримся? Ты пообещаешь без меня никуда не ходить и никого не пытаться убить, а я тебе подберу что-нибудь подходящее?

– Верни то, что было, другого мне не надо, – прошипел я, пытаясь не обращать внимания на полупрозрачные одежды, мигом нарисованные моим воображением при слове «подходящее».

– Твои вещи старые и заношенные, представь, как родня станет на нас коситься!

Сам альфа уже нацепил на себя тонкую рубаху и возмутительно обтягивающие штаны. Ткань, из которой были пошиты вещи, была мне неизвестна.

Колдун переживает, что родственники будут шокированы моим внешним видом? Разве я бедно одет? Вещи не новы, но я обращаюсь с ними аккуратно, они еще послужат пару лет. Прорехи заштопаны, пятна застираны… Я боевой маг, а не кокотка! И вообще – какая разница, как я одет?!

– Это моя одежда. Будь добр ее вернуть.

– Ох… ну чего ты упрямишься! Что плохого в новых вещах?

– Твоя одежда выглядит смехотворно, – сообщил я, неодобрительно скривившись. – Потому на твой вкус в этом вопросе положиться невозможно. Я уж не говорю, что в жизни не надену что-то столь обтягивающее. Это же просто неприлично!

Колдун растерянно осмотрел свою одежду, удивленно приподнял брови и на некоторое время задумался:

– А хочешь, я тебе достану настоящую куртку из кожи гигантского червя?

– Червя? – предложение звучало не слишком привлекательно, но лицо колдуна сияло такой радостью, будто это действительно стоящая вещь.

– Да! Они живут только на одной планете, их кожа очень прочная и выглядит красиво, кроме того, она совершенно не подвержена воздействию магии. И еще не промокает! Такие куртки носят исследователи, воины и путешественники, их шьют с большим количеством карманов, тебе должно понравиться!

Пришлось согласиться взглянуть на это чудо. Но сперва колдун заставил дать обещание. Немного обескураженный энтузиазмом Амитолы, я произнес требуемые слова. Колдун просиял, чем удивил меня еще сильнее. Казалось, его совершенно не смущает моя кислая морда, то, что я стараюсь держаться от него как можно дальше и дергаюсь в сторону, когда он подходит ближе. Хотел бы я, чтобы это было от неприязни или физического отвращения… на самом же деле я ужасно боялся, что прижмусь к колдуну и наброшусь на него с поцелуями: меня мучительно тянуло к альфе, даже несмотря на то, что течка закончилась.

Амитола подмигнул мне, протянул руку и прямо в воздухе появилась дверь, он открыл ее: ярко освещенные магическим светом, вдаль тянулись бесконечные полки со стопками аккуратно сложенной одежды. Альфа поманил меня рукой. Неловко завернувшись в покрывало, поджимая голые пальцы, я подошел к колдуну. Вопреки опасениям, одежда, содержащаяся в волшебном гардеробе, была разнообразной и вполне позволяла выбрать нечто приличное. Только подойдет ли мне размер?

– Я ее тебе подгоню, – пообещал колдун, опять мерзко запахло падалью, я прижал ладонь ко рту.

– Не понимаю, почему у тебя такая дикая реакция на черную магию! – пробурчал колдун. – Это же отличная штука! Она филигранно изменяет, манипулируя неживым, мертвым и темными энергиями… а твоя белая бьет наотмашь, ей только ломать и можно! Да перестань ты кукситься, посмотри, какой тонкий остаточный след! Нигде никаких прорех!

Я послушно присмотрелся, но ничего не увидел. Наверное, у нас совершенно разные подходы, потому что ни о каких тонких материях, слоях, энергиях у нас не рассказывали. Я просто учил заклинания и оттачивал верный жест-триггер, потом вкладывал силу своего желания, оживляя мертвое слово и – готово. А вдруг, колдун видит и знает что-то такое, недоступное мне? Наставники упоминали, что после Великой Магической войны, произошедшей много веков назад, почти все маги полегли. Еще несколько настолько истощили свои силы, что впали в летаргический сон. Говорят, что когда-нибудь они очнутся, и тогда настанет новая эра, мы перестанем блуждать впотьмах, и на нас прольется благословенный свет истины. Пока же нам оставалось лишь бережно сохранять оставшееся от великих магов прошлого. Сказывают, что это – лишь жалкие крохи знаний…

– Я не умею видеть никакие остаточные следы.

– Да? А как ты вообще направляешь заклинание?

– Сначала проговариваю, оформляю движением и вкладываю силу в слова… – послушно доложил я, сердце заколотилось от волнения: смогу ли я узнать больше, расширить круг познания? Захочет ли колдун, убитый с моей помощью четырежды, поделиться?

– И все? Ты что, не умеешь корректировать в процессе выполнения? – я отрицательно помотал головой. – А визуально как воспринимаешь?

– Никак. Только запах чувствую. Ты все время пахнешь гадостью.

– Ну, конечно, пахну! Это нормальный побочный эффект! Слушай, ты, конечно, извини, но уровень развития у вас… просто ужасает. Чего только мертвяки в хрустальных гробах стоят!

– Они не мертвые! Просто спят! Истощились, но когда-нибудь проснутся!.. – возмутился я и осекся под жалостливым взглядом альфы.

Так смотрят на детей, когда они несут несусветную чушь, но взрослый не поправляет чадо, чтобы не травмировать.

– Чего ты так смотришь? Немедленно объяснись! – от волнения я даже ногой топнул, Амитола ехидно выгнул бровь, но пояснил:

– Слушай, ну ты сам-то подумай – они израсходовались. Их надо было подпитать. А вы их запихали в не проводящее магию стекло, тем самым отрезав от источников. Они законсервировались за счет остаточных крупиц магии, но теперь уж точно не проснутся. Померли. Воскресить, и то нельзя – слишком много времени прошло.

От слов колдуна я побледнел и покачнулся, ведь все так надеялись на спящих магов прошлого. Каждый год воспитанники школ в обязательном порядке приходили в пещеры, пели торжественные гимны, малышня оставляла записочки с пожеланиями, дети постарше – цветы… около пещер днем и ночью бдил караул, в нише всегда стояла свежая вода и хлеб – они дожидались проснувшегося мага… В слова альфы я поверил сразу, насчет стекла давно подозревал, но в моем мире его мало используют, доподлинно о его свойствах ничего не известно. Наверняка те, кто так сделали, не подозревали об этой особенности хрусталя… значит, все зря, и мы так и останемся во тьме невежества. Постепенно и то, что известно сейчас, растворится в веках, что тогда станется с нашим миром? Незавидное будущее потрясло меня настолько, что не смог сдержать нервическую дрожь.