Текст книги "Между ночью и днем (СИ)"

Автор книги: Constance V.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

========== Глава 1 ==========

За порогом Дик все же обернулся, хоть это и было слабостью. Алвы у огня больше не было, не было и огня, не было вообще ничего.

– Выше голову, Надорэа, – прикрикнул сюзерен, – ты Повелитель Скал или спрут без чести и костей? Мы отправимся в Гальтары и возьмем то, что принадлежит нам по праву! Когда настанет время, я сам поведу свои армии в сердце анаксии!

Сюзерен знакомо улыбнулся и вдруг смахнул навернувшуюся слезу.

Они вышли на узкую извилистую тропку, тонувшую в тумане. За спиной была пустота, впереди неизвестность, которая и манила, и пугала, но рядом шагал Альдо Ракан, и это было главным. Дикон повернулся к своему сюзерену, чтобы спросить, каким путем они пойдут в древнюю столицу, но Альдо тоже исчез, растворился в густом молоке тумана. Дикон хотел позвать его, но не смог произнести ни звука – как в тех кошмарных снах, когда нужно срочно что-то делать, а не пошевелить ни пальцем.

Земля ускользала из-под ног, перед глазами мелькали воспоминания вперемешку с тем, что он определенно никогда не видел. Сны? Галлюцинации? Память предков?

Последнее видение запомнилось лучше всего. Он был Ричардом Окделлом и ему было лет восемь. Проповедники поймали на площади у его дома котенка – его котенка – и, как это у них водится, принялись избивать своими посохами. Дик ударил одного из проповедников кинжалом в спину и, похоже, убил. Родители были в доме, и он был один против толпы, готовой растерзать его. Совсем один.

Просвистел брошенный кем-то камень, Дикон вжал голову в плечи. За первым булыжником полетел второй, третий. Проповедник неистовствовал, размахивая своим посохом, призывая громы небесные на головы пособников Чужого. Пока камни цели не достигали, но лишь пока. Дикону было страшно как никогда в жизни, но он понимал, что прав именно он, а не эти злые глупые люди, пытающиеся убить его и несчастного котенка. Он надеялся, что отец услышит шум и вмешается, но помощь пришла с другой стороны.

Высокий черноволосый кэнналиец расшвырял обезумевшую толпу. Герцог Алва. За его спиной были другие воины, толпа зарычала и расступилась, на пожухлой траве остались Дикон, скребущий булыжники котенок, два проповедника – живой и мертвый – и Рамиро Алва с окровавленным мечом. Точно, отец называл герцога Алву именно по имени – Рамиро.

В голове шумело, Рамиро что-то говорил толпе, поповедник кричал ему что-то в ответ, потрясая посохом, а потом все стихло – после того, как кэнналиец снес голову Истиннику. Толпа стала стремительно редеть.

Алва подошел к Дикону и взял, было, его за руку, но потом наклонился и поднял казавшегося тряпичным котенка.

– Я отнесу Барса в дом, дам молока, – Дикон с трудом сдерживал слезы и с надеждой смотрел на кэнналийца – он спас его от озверевшей толпы, значит…

– Молоко ему уже не поможет. Похорони. Большего ты для своего котенка сделать не можешь, он уже вернулся к Повелителю кошек, и ему там хорошо. Котенок теперь у своего хозяина, и он его никому в обиду больше не даст.

Дикон тяжело вздохнул, и Алва взял его за руку. От этого стало немного легче и спокойнее. Кэнналийский герцог прав, Барсу теперь наверняка хорошо, даже если Дикону без него будет плохо… Мы – Люди Чести, а Люди Чести раньше чтили кошек, это написано в книге Четверых – той, что дома, в отцовской библиотеке. Закат сторожили кошки, а отец говорил, что Окделлы – дети Заката и Полночи.

Видение закончилось, Кабитэла растворилась в тумане, канул в прошлое сын Святого Алана – тот самый Ричард, в честь которого и назвали Дикона, живший в Круг назад, исчез Рамиро-Предатель, убитый Аланом и спасший за пару дней до этого его сына.

На какой-то миг Дикон даже позавидовал Рамиро и своему тезке – у них не было сомнений ни в чем, они были уверены в своей правоте, и поэтому им было легче. Тот Алва, как и Ворон, следовал приказу короля, каким бы глупым тот приказ ни был, но Эрнани Ракан предал Талигойю, и в этом все зло, с которым пришлось жить всем остальным. Альдо все равно прав, но лучше бы Ворон не сдавался ему – Оллар того не стоил. А ведь все могло бы быть совсем не так, если бы убедить Ворона встать на сторону Альдо, а Альдо убедить, что Ворон им нужен – Ворон бы и помог, и не предал… Не предал, как не предавал Рамиро Алва. Алва не предают, но они вечно идут за теми, за кем идти нельзя, и все этим портят. Зря все-таки Альдо отмахнулся от слов Дикона, нужно было еще раз поговорить об Алве, убедить обоих, что…

Туман исчез, не сменился очередным видением, а именно исчез, уступив место сумраку.

Он снова на Дороге Королев? Или в каком-то другом подземелье?

Огромные глаза, из которых катятся медленные слезы. Глаза Альдо, но почему-то пронзительно-лилового цвета.

Исполненный тысячелетней обиды взгляд заставил Дикона замереть, внутренне сжаться, пытаясь найти какое-то оправдание тому, что отвлекся и ушел в сторону, бросив Альдо на произвол судьбы.

========== Глава 2 ==========

Кто-то с силой рванул Дика за шкирку и отдернул в сторону. Алва?! Рокэ, не Рамиро. А в паре метров – огромная тварь, от одного вида которой Дикону стало жутко.

– Изначальной твари нельзя смотреть в глаза, – негоромко произнес Ворон, – потеряешь волю и не сдвинешься с места. И даже не заметишь, как она тебя сожрет.

Дикон быстро кивнул. Посмотреть еще раз в лиловые глаза хотелось нестерпимо, он зажмурился и ничего не сказал, когда Алва забрал у него старинный кинжал Окделлов. Только и успел подумать, откуда у него этот кинжал, но потом вспоминил – Дикону его швырнул Карваль, перед тем, как попытаться расстрелять… Дальше был грохот камней, путь с ослепшим Алвой из дворца к тайному убежищу Катари, Альдо, на глаза которого наворачивались слезы, видения о прошлом, далеком и не очень.

Он вжался спиной в холодный каменный свод, чувствуя себя таким же беспомощным, как и в видении о сыне Святого Алана. Только тогда Алва выступил за него против толпы, с мечом и со своими воинами за спиной. А теперь – против Изначальной твари. С двумя кинжалами. То есть, почти безоружный. Хотя против этой твари шпага бесполезна, с ней только мечом и сражаться. Причем не в одиночку, а как минимум вдвоем.

Теперь Дикону стало понятно, почему в Эрнани Ракан согласился с решением Лорио Борраска – решением оставить город. Вывести из Гальтары людей, разрушить пандусы и оставить тварей среди созданных Абвениями стен. Но…

Дикона передернуло – неужели он сейчас оказался в Лабиринте Гальтары? Но как? Это видение или реальность? Что было правдой, а что видением? Алва не похож на слепца, двигается он, как и несколько лет назад – легко и быстро, почти танцуя.

Тварь злилась и угрожающе рычала, бросаясь на Ворона всей своей массивной тушей, но он всякий раз успевал увернуться. Сила была на стороне твари, ловкость и опыт – на стороне Алвы, он определенно знал, куда наносить удары. За несколько тягостных минут, пока Алва кружил с тварью в сумраке Лабиринта, Дик весь взмок от напряжения и страха, что тварь победит и тогда он останется с ней один на один. Удары Ворона достигали цели, тварь рычала все громче и визгливее, и Дикону казалось, что этот бой будет длиться вечно, но вот тварь протяжно взвыла, попятилась и рухнула заметво – Алва всадил ей кинжал прямо над глазом и отступил назад, тяжело дыша.

Дикон вытер дрожащей рукой пот со лба. Рамиро защитил его предка от озверевших людей, ослепший Алва был готов взять на себя его преступление и вывел дворца тайным ходом, одобрил убийство Катари и другие его поступки, а сейчас вернулся к нему, чтобы защитить от этой твари. Алва передумал и согласился присоединиться к Альдо Ракану и Людям Чести, они найдут Альдо и все будет хорошо!

– Эр Рокэ, спасибо. Что вернулись и… и вообще.

Ворон ничего не ответил. Вид у него был совершенно вымотанный. Все же отравление не прошло бесследно… Ну почему он не смог договориться с Альдо прежде?! Оллар того не стоил!

– Я… хорошо, что вы прозрели.

От взгляда Алвы Дикон поежился. Значит, все-таки не простил. Но ведь сам же сказал, что ему все равно, Алва сам его отпустил! Или это было очередное подначивание? Но Алва же знает, что он не разбирается в этих играх и верит в то, что ему скажут!

– Эр Рокэ, но вы же сами сказали, что я могу уйти с Альдо, что для вас это ничего не изменит. Если это было не так, почему вы не сказали прямо?! Вы считаете, что это было предательством – когда я оставил вас, слепого, в том доме?! Считаете?! Но почему?! И почему вы вернулись за мной сюда, спасать? Ну дали бы этой твари сожрать меня, раз я вам так неприятен! Ну, почему вы молчите!

Дикон сам не заметил, как перешел на крик. Замолчал он только когда Алва грубо схватил его за плечи и с силой приложил о каменную стену:

– Заткнись. И научись сдерживать эмоции. Ты уже уничтожил свой Надор, и я надеюсь, что больше разрушений не будет. Пока все приостановилось – Гальтары почувствовали мою кровь и замерли, но я не уверен, что надолго. Будь моя воля – убил бы на месте. Я не знаю, что принесет твоя смерть, если прибить тебя здесь и сейчас. Но если ты снова попытаешься разрушить Талиг – убью.

Дикон ошарашено замер.

========== Глава 3 ==========

Дикон ошарашено замер.

– Но я не виноват, что Надор рухнул! И не моя вина, что меня там не было! Я должен был находиться в Ракане, с моим королем! Это был мой долг!

– Я так и понял, юноша. Прекратите истерить и идите за мной.

Алва развернулся к Дикону спиной и направился вглубь темного коридора. Дикону ничего не оставалось, кроме как пойти следом. Глаза постепенно привыкали к сумраку, и кажущийся бесконечным коридор уже не казался таким жутким.

– Эр Рокэ, мы снова на Дороге Королев?

– Нет. Полагаю, мы в Лабиринте Гальтары, – ответил Алва, не поворачивая головы.

Лабиринт Гальтары? Так вот почему он напоролся на эту лиловоглазую мерзость… В книгах, которые Дикон читал в доме Алвы, о Лабиринтах все легенды были одна страшнее другой. А еще там было написано, что в подземелья Гальтары время течет как-то иначе, быстрее, чем на поверхности.

Молчать было слишком тягостно, и он заговорил снова: Ворон определенно злится, но если дать ему понять, что он сам не прав, а Дикон уже не мальчик на побегушках, то…

– Эр Рокэ, почему вы считаете, что это было предательство – когда я оставил вас в том доме? Вы же сами меня отпустили, – спросил он уже спокойнее.

– В каком еще доме, юноша?

Алва даже не повернул головы. Ответил, словно от назойливой мухи отмахнулся, вот же сволочь!

– Вы называли его тайным гнездышком Катари – туда выходила Дорога королев. Вв говорили, что в юности эта шлюха принимала там любовников, потом решила, что дом в предместье – неплохое убежище…

– Вы бредите, юноша. Я никогда вам не говорил подобного. Не думаю, что у Катарины был подобный дом. По крайней мере, я о таком не слышал.

– Но мы там были! Вы привели меня туда из дворца, когда я убил Катари, а потом туда пришел Альдо,и я ушел с ним…

– Когда вы убили Катарину, я был за сотни хорн от Талига.

В голосе Алвы уже явно слышалось раздражение, и Дикон поспешил продолжить рассказ, пока Алва его еще слушает. В голове все путалось, побег с Вороном из дворца казался таким реальным и настоящим, но и солдаты Карваля тоже…

– Но… Эр Рокэ, я выскочил из будуара в приемную, не зная, что и делать. А в приемной сидели вы. На вас были цепи и вы сказали, что это не лучшее место для встречи и не лучшее время. Я сказал вам, что убил Катари кинжалом Святого Алана, – зачастил Дикон.

Ворон не перебивал. Они петляли по темным коридорам, Алва иногда останавливался и то ли прислушивался, то ли просто прикидывал куда идти – в эти моменты Дикон замолкал, но стоило Алве двинуться с места, как рассказ возобновлялся.

– Вы сказали мне успокоиться и принести из кабинета кинжал в синих бархатных ножнах. У него был трехгранный клинок с клеймом в виде вихря. Я принес, потом вы сказали принести со столика ключ от ваших цепей. Я снял с вас цепи. Вы вынули из раны клинок Алана м заменили его на трехгранный, чтобы выглядело все так, словно Катари убил не я, а вы – кинжалом из спальни… Вы сказали мне бежать и сделать вид, что я ничего не знаю о случившемся, а я испугался, как же вы там останетесь – один и слепой. Вы сказали, что никуда не пойдете, потому что слепы, а на воле, слепому делать нечего. Вы… Эр Рокэ, вы сказали, – Дикон постарался вспомнить слово в слово: – «Лучшее и единственное, что я могу, – это умереть. И я умру, но без цепей и от собственной руки. Еще утром я и мечтать не смел о таком счастье»… Вот.

Дикон перевел дух и уставился в спину Алвы. Ворон так и не сбавил шага.

– Эр Рокэ, вы слушаете?

– Да, юноша. Можете продолжать, – ответил Ворон после недолгой паузы, – вы остановились в ваших фантазиях на том, что сняли с меня цепи, а я и мечтать не мог о таком счастье.

Дикон вспыхнул. Хорошо, что хоть темно и Ворон этого не увидит!

– Эр Рокэ, я серьезно!

Алва остановился у развилки, к чему-то прислушался и уверенно зашагал налево.

– Кстати, а почему в ваших грезах я ослеп?

Дикон споткнулся о некстати подвернувшийся под ногу камень.

– Ну… Вас казнили.

– Неужели?

Дикон медленно вдохнул и так же медленно выдыхнул. Не злиться. И не давать Ворону повода. Насчет разрушения Талига от таких эмоций… нет, насчет этого Ворон точно пошутил, а насчет того, что может убить – вряд ли.

– Вас приговорили к казни. Альдо решил, что это должно быть сделано на городской площади, но он ошибся, когда решил провести вас обнаженным по всему городу – чернь была на вашей стороне. Вы явно наслаждались происходящим, словно вас ждала не казнь, а награда – вы ждали, что наконец освободитесь от бессмысленной жизни, от преступлений, совершенных предками, и обретете покой. Агарис сказал… – Дикон наморщил лоб, вспоминая, – он сказал, что познание Истины требует времени и страданий, поэтому вы должны жить, но жить во тьме, размышляя о своих преступлениях. Вы ответили ему, что раз нельзя умереть, вы хотите поцеловать красивую женщину и сказать пару слов мне. Вам привели какую-то девушку. Вы ее поцеловали. А мне вы сказали, что считаете мое обучение законченным, что я достоин стать одним из талигойских рыцарей и свободен от клятвы оруженосца. Потом вы сказали, что вино должно быть красным. Альдо опустил в рубиновую жидкость крохотное белое зернышко, и вы выпили… даже тост произнесли… „За то, чтоб каждый нашел достойную его награду“. А потом вы стояли, улыбались и смотрели прямо на солнце, потому что ослепли.

Алва молча шел вперед, медленно, но очень уверенно. И никак не реагировал на слова Дикона.

– Эр Рокэ?

– Да, юноша?

– Вы так ничего и не скажете? Или вы меня вообще не слушали.

– Отчего же, слушал. Узнал о ваших юношеских фантазиях много нового. Не скажу, правда, что интересного. Провести меня обнаженным по всему городу…

– Эр Рокэ!

– От клятвы оруженосца я вас оствободил еще в Багерлее – не сомневаюсь, что герцог Эпинэ это вам передал. А в остальном – забавно. Продолжайте.

Несколько минут Дикон тихо злился и мысленно ссорился с Вороном,но потом все же решил рассказывать дальше. Он уже окончательно запутался, что было правдой, а что видением, но ведь лучше рассказать все и услышать, что скажет в ответ Алва, чем просто молча гадать.

– После убийства Катари вы провели меня Дорогой королев до тайного домика Катари. Мы шли по ней, а вы пели. Про звездный иней. Очень красиво. Потом мы сидели в том домике и пили касеру. Разговаривали. Я… я тогда понял, Алан и Рамиро ничего не были должны коронованному трусу, они погибли по ошибке! А вы сказали, что Джастин Придд сначала вас ненавидел и был очень похож на меня, стал очередной игрушкой Катарины. Он на нее молился, а вас готов был убить, но Катари была далеко, и отраву ему никто не подсунул. Однажды он бросился на вас с кинжалом, но потом понял, что вы далеко не сволочь, а наоборот…

– Ну и каша же у вас в голове. Но хоть в одном вы постоянны – в перекладывании своих проступков на других. То отравленное вино мне не вы, а господин в белых штанах подносит, то с кинжалом на меня не вы, а Придд бросается. Вы еще скажите, что я похвалил вас за убийство беременной женщины. Мне кажется, это вполне вписалось бы в общую картину.

Дикон замер.

– Эр Рокэ, вы… вы тогда сказали: „Жаль, я не убил нашу святую вовремя“!

– Очень остроумно.

Алва даже не повернулся. А голос у него был не то чтобы раздраженный. Презрительный.

– Но это было!

Алва развернулся так резко, что Дикон не успел и вздрогнуть. Просто почувствовал, что лопатки упираются в холодный камень, а сильная рука Алвы держит его за грудки.

– Запомните, юноша. У всего есть предел. И у шуток тоже. Равно как и у моего терпения. На убийство беременной женщины способен только конченный мерзавец. И я подобное никогда бы не одобрил ни при каком раскладе. Вы – другое дедло. Сразу видно воспитание господина в белых штанах. Выводить вас из замка я бы никогда не стал – за свои поступки нужно отвечать самому. Хоть иногда. Тем более, за такие поступки.

========== Глава 4 ==========

– Катарина была шлюхой, вы сами это признавали! А Альдо ее и пальцем не тронул, хотя наверняка догадывался, какая она тварь! Катарина получила то, что заслужила, и вы это понимаете! Хотя нет, куда вам понять такое, вы никогда и никого не любили, только использовали! Поэтому с вами никто из женщин никогда и не поступал так, как она поступила со мной! Вы к ней сразу относились так, как она того заслуживает – как к продажной шлюхе! Вы ко всем женщинам так относитесь, потому что вас так воспитали! А вот если бы вы выросли как Человек Чести и вас предала та, которую вы не просто любили, а именно боготворили…

Дик захлебывался в словах и эмоциях, ему хотелось разнести все вокруг даже не по камню – по песчинке. Он кинулся на Ворона с кулаками, прекрасно понимая, что тот и сильнее, и ловчее, но драки не вышло. Алва скрутил его во мгновение ока и с силой приложил о стену. Перед глазами замелькали разноцветные искры, и Дикон провалился в очередное видение, вернее в осколки видения, которые сменяли друг друга с бешеным напором.

– Холодно… Окно в спальне, я закрою.

– Боишься замерзнуть?

– Я боюсь потерять тебя. Ты поможешь мне закрыть окно? Его надо закрыть, надо…

– Я не войду в спальню своей невесты до свадьбы. Лучше я закрою дверь.

Розовые губы пахнут земляникой, в фиалковых глазах тает весенняя ночь. Они впервые вместе. По-настоящему вместе, одни, не считая весны и ландышей. Он нашел свою девочку в окошке и не выпустит даже на мгновенье. Родня переживет, и король переживет, и весь мир, а кому не нравится, могут убираться к Изначальным Тварям.

Треск за спиной, живое, трепещущее тепло у плеча, сдавленный крик. Закатные твари, их все-таки выследили.

– За меня! Слышишь, за меня! Быстрей!

Распахнутые створки, сорванное голубое полотнище, опрокинутый столик, перевернутая шкатулка с бисером. В дверях – десяток человек с обнаженными шпагами. Лица под масками, но одежду и осанку не спрячешь. Это не висельники, это дворяне. Родичи или заговорщики? За ней или за ним?

Кресла, столик, цветы в вазе… Как кстати! Воду в глаза первому, вазу в грудь – второму, и вперед. Удар, и еще, пока не опомнились! Не убил, но задел! Обоих… А теперь назад. Три шпаги бьют в пустоту. Что теперь? Ага, задумались, сбились плотнее. Пока мнутся – малышку в угол. Не надо меня держать! Не надо! Обернулся, успел… Кресло – в ноги тем, кто посредине, сам в сторону и вперед. Сбить в кучу, отвлечь. Скатерть… Намотать на руку, пригодится.

Мы выживем, родная, выживем, Леворукий нас побери! Назло твоим дядьям и моим «друзьям»!

Скользнуть за чужую спину… и ударить в нее. Вы не хотели дуэли, господа, и не надо! Получайте убийство!

Парировать… Еще раз, и еще, терция, перевод… Какой, однако, бойкий раненый… Был! Отступили, теперь перевести дух и вперед… Эта рана вряд ли заживет, но за что? За что?! Нашел время думать, выживешь – разберешься!

Вторая дверь! И вторая компания, еще гаже первой. Десятка полтора! Весело, и дверь завалили шкафом, соображают. Значит, назад, в обитель любви. Уклон, отвод левой, вращение; эфесом – в лицо, нырнуть под руку, этого – в голову, этого – каблуком в колено… Еще один готов, но двадцать шпаг слишком даже для отца. Не замирать, мы танцуем, танцуем «райос». Неужели не вырваться? Похоже на то! Сутулый, кто бы ты ни был, проваливай в Закат!..

Поздно беречься. Тебе поздно… Кошки с ней, с этой любовью! Была бы жизнь, остальное приложится. Его ждут, он должен вернуться в Торку! Или хотя бы избавить мир от десятка мерзавцев, жаль, мелких…

Старое, новое, забытое, знакомое. Тени мечутся, но звука нет, звук куда-то делся. Кто жив, а кто уже в Закате? И где он сам? Лечь бы сейчас. Или прислониться к стене. На минуту, на миг, закрыть глаза и прислониться… Нельзя – остановишься, и конец. Ты убит, дружок, убит, с такими ранами не живут, но пока не упал, пока дышишь, дерешься, ненавидишь, ты есть!

Красная струя, красные брызги, роса на красных лепестках, гранатовые рощи на склонах, алые рощи Алвасете. Ветер путает волосы, зеленые прозрачные волны обнимают скалы… Утром его найдут. Если хозяева не позаботятся спрятать трупы. Им придется много носить…

Убийца без лица спиной вперед влетает в комнату, валится у порога, что-то круглое подскакивает вверх, катится по полу. Голова… Голова в маске… Хлещет кровь, сколько же ее тут пролилось. В красно-черной дыре ночным факелом вспыхивает фигура. Высокая, яростная, словно сорвавшаяся с проклятой картины. Бешеное лицо, в руке – меч. Не шпага, не сабля – меч, и на нем кровь… Клирики не врали, Он все-таки есть! И Он пришел.

Кровь, вода, смятые истоптанные цветы, тряпки, осколки и трупы. Кровь, уже не алая, загустевшая… Парусами надуваются занавески, роятся, жужжат дорвавшиеся до смерти мухи, а в голове даже не жужжит, воет. Ничего не понять, не вспомнить, но стольких он убить не мог. И выжить не мог, с такими ранами не живут, но дыра в животе исчезла, правый бок тоже цел. А спина? Рука не желает подчиняться, с плечом, по крайней мере, он не ошибся. Так, сведем лопатки. Вздохнем… Ничего! Неужели примерещилось, но мертвецы – вот же они! Он не мог перебить всех. Половину, да, половину он положил, но остальные его почти добили.

Видение пропало, оставив гудящий шум в голове. Хотелось сползти по стене и не двигаться хоть какое-то время.

– Повторяю в последний раз, – процедил Алва сквозь зубы, – если ты не будешь сдерживать эмоции – убью на месте. Для Талига уж лучше Повелитель Скал, убитый прямо в Лабиринте, чем пытающийся разрушить все вокруг. Ты меня понял?

Дикон кивнул. Во рту был привкус крови. Не своей. Того человека, которого предали в доме на Винной улице. Предали еще хуже, чем предала Катари. Тот человек тоже боготворил свою любовь и был готов защищать ее до последнего, а она привела в дом убийц, помогла устроить засаду. Катари, какой бы мерзавкой она ни была, все же защитила Дикона и вытащила его из тюрьмы, оскорбляла, но на словах, не пытаясь навредить делом.

Ворон отшвырнул его в сторону и пошел дальше по коридору. Дикон поспешил за ним, прокручивая в голове свое последнее видение. Сомнений в том, что это действительно когда-то произошло у него не было. Но когда и с кем? Оружие было вполне современным, одежда на людях тоже.

Девочка в окошке. Райос. Алвасете. Алва… Догадка была настолько неожиданной, что Дикон споткнулся на ровном месте и нелепо растянулся на земле, пребольно ударившись рукой о камень.

– Смотрите под ноги, – бросил ему Ворон раздраженно, но огрызаться в ответ не было ни сил, ни желания.

Он шел за Алвой по сумрачному коридору и никак не мог понять – неужели тот восторженный и влюбленный мужчина в его видении действительно мог быть Алвой? Да чтобы Алва говорил, что не войдет в спальню своей невесты до свадьбы?! Чушь какая. Или не чушь?.. Алва столько раз шутил, что за ним приглядывает Леворукий и… Кто бы ни явился тогда Ворону на помощь, меч он держал в правой руке. Но кто сейчас носит с собой меч? Хотя Алва носил. Иногда. Меч Раканов, подаренный ему слизняком Олларом. И с теми ранами, которые были у Ворона, выжить невозможно. Но он выжил, только шрамы остались. Шрамы на спине у Ворона были точно в тех местах, куда его ранили в этом видении. Точно, Дикон не мог перепутать. Но как же так…

– Постарайтесь сопеть потише, – выдернул его из размышлений резкий голос Алвы. – С тем же успехом мы можем начать орать песни, чтобы к нам сбежалось побольше Изначальных Тварей.

– Хорошо, – буркнул в ответ Дикон и не удержался, спросил: – Вы ведь сейчас видели то же самое, что и я, правда? Ваше прошлое.

– Видел.

– А вы ее убили? Ну, ту женщину в окошке.

Ворон развернулся так резко, что Дикон от неожиданности отпрыгнул в сторону. Тот окинул его таким взглядом, как смотрел на смердящую на жаре навозную кучу, чуть помощился и усмехнулся.

– Я? Нет. Это вы считаете нормой воевать с женщинами. Не стоит мерять всех по себе.

– Вы нет, а кто? Кто тогда ее убил? Те люди?

– Насколько я знаю, она жива. Человек, который все это организовал – тоже. У них восемь детей за прошедшие двенадцать лет.

Дикон удивленно замер, пытаясь понять, шутит ли Алва. Голос был серьезный, но лица же видно не было…

– Ну что вы там застряли? Шевелитесь.

– Д-да. Иду.

Поворот. Еще один. И еще… Как только Алва ориетируется в этом закатном лабиринте?! И почему он совсем не мстил той „девочке в окошке“, которая оказалась тварью похлеще Катари? Или все-таки…

– И вы ей никак не мстили потом?

Долгая, очень долгая пауза. Молчит! Даже остановился. Значит, все-таки было что-то!

– Погодите, юноша. Сейчас продолжим. Любопытство может сгубить даже кошку. А мы сейчас пытаемся сориентироваться в Лабиринте Гальтары…

Алва замолчал, что-то прикидывая, и только тут Дикон заметил – от этого места дорога разветвлялась сразу на четыре.

– Туда, – наконец выбрал Ворон, и Дикон пошел следом.

„Мы пытаемся сориентироваться“. Да тут вообще ничего не понятно. Какие еще ориентиры может видеть Алва? Коридоры совершенно одинаковые, один от другого не отличишь…

– Так вот, насчет мести. В каком-то смысле мстил. Изумруд за чужого сына, жемчужина – за дочь. так логичнее, ведь чужие все дети, а получается, будто сын-то Алвы, а вот дочь чужая. А если «чужой» поставить здесь, то оно охватит и дочь тоже.

Дикон окончательно запутался:

– Так вы с ней продолжали… встречаться? И дети у нее были от вас?

– Нет, не от меня. Полагаю, все они от того, кто стал ее мужем.

– Но почему?!

– Что почему? Почему я уверен, что рога своему мужу она не наставляла? Вероятно, она его по-своему любит.

– В смысле, почему дети не от вас?

– Юноша, вам мать объясняла, в результате каких действий у людей появляются дети?

– Эр Рокэ!

– Я вам давно уже не эр.

– Монсеньор, я серьезно.

– Я тоже.

– Но почему вы дарили ей драгоценности?

Рокэ повернулся к Дикону, оскалил зубы в злой улыбке и тихо рассмеялся:

– Думаю, раз вы задаете этот вопрос, то объяснять вам ответ просто бессмысленно.

– Но ведь это же не месть!

– Зависит от того, с какой стороны посмотреть.

Дикон глубоко вздохнул. Нет, Ворон определенно сумасшедший.

– Но почему тогда именно эти?

– Шутки ради. Изумруды с жемчугом немного напоминают ландыши. Мне это нравилось.

Дикон смотрел в прямую спину Ворона и чувствовал, что и сам постепенно сходит с ума рядом с ним. Изумруды с жемчугом немного напоминают ландыши. Поэтому их надо дарить предавшей тебя твари, словно тебя не оскорбило ее предательство, словно тебе нипочем, словно ты плевать хотел на все это и даже рад, что судьба тебя вовремя оградила от такой женщины, словно… Точно. Именно это Ворон и имел в виду.

Но это… это неправильно! Или правильно? Леворукий, он так тут точно умом тронется!

========== Глава 5 ==========

Но ведь тогда выходит, что Алва и его мог взять к себе из мести – это было бы вполне в духе изумрудов с жемчугом… Юный и неопытный герцог Окделл раз за разом принимал от своего эра все, от лошадей до жизни. И Ворону это нравилось! Нравилось, что сын Эгмонта ему всем обязан!

– А меня вы взяли к себе в оруженосцы потому, что Катари просила? Или тоже из мести? Хотели отомстить моему отцу? И тем Людям Чести, что не могли пойти против кардинала?

Прежде от такого взгляда Алвы Дикон захотел бы провалиться на месте. Куда-нибудь поглубже. Чтобы не чувствовать себя таким идиотом. Прежде. Теперь просто покраснел.

– Нет, юноша. Я надеялся, что из вас вырастет что-то приличное, отличное от зверя на вашем гербе. Но что выросло, то выросло. И ваш отец, и неприкаянный Алан делали глупости и вредили Талигу, но мерзавцами они не были. Поэтому я в вас и просчитался. И нет, Катарина за вас не просила. Просил кардинал – не брать. Вот Люди Чести и не взяли. То ли от великой чести, то ли от великой смелости. А я, при всем уважении к Сильвестру, решил, что несправедливо усылать будущего Повелителя Скал обратно в Надор. Ошибся, с кем не бывает. Надо было слушать старших, хоть для разнообразия.

– Людей Чести не виноваты, что они не могли перечить кардиналу! Они не могли рисковать всем ради меня! Ваш кардинал их бы за это со свету сжил, а вы бы ему в этом помогали. Они хотели возродить великую Талигойю. И именно этого хотел и мой отец тоже. И если бы не вы…

– Люди Чести, особенно ваш господин в белых штанах, хотели утопить Талиг в крови. И им это частично удалось. К сожалению, ни ваш отец, ни ваш Алан этого не понимали.

– Вы лжете! Да, Эрнани Ракан был трус и предатель, такой же слизняк, как и Оллар. Но он был исключение, паршивая овца в стаде, поэтому он сам и отрекся, предал Талигойю. А Альдо хотел ее спасти, пусть даже Круг спустя! Алан был во всем прав, путь даже он и не знал о предательстве Ракана, это не важно. Дело не в Эрнани и не в поддакивающих ему Рамиро Предателе и слабовольном Эпинэ, а в Талигойе. Эрнани, Рамиро, Эпинэ – все они были предателями. А Алан – Святой!

Дикон сообразил, что сказал Ворону лишнее – не нужно ему знать об отречении Ракана. И про письмо он Ворону ни за что не скажет. А что вырвалось – то вырвалось… поздно теперь слова назад брать.

– И как давно вы о тех письмах Эрнани знаете? И где вы нашли письмо? Их наверняка было несколько – Эрнани был человеком обстоятельным. В одной только Гальтаре я нашел два, так сказать, послания потомкам.

Ворон знал о письмах? Похоже на то – он ничуть не удивился словам об отречении и о том, что Рамиро и Эпинэ были в курсе дела…

– Когда захоронение Октавии вскрыли, тогда и нашли. Но Альдо все равно был прав, Талигойей должны править Раканы, Эрнани был слабак и исключение из Раканов, он только навредил Талигойе. Да, эр Рокэ, это было не совсем честно, утаить то письмо, гле говорилось о ваших правах трон, но ради Талигойи нужно было пойти даже на это!