Текст книги "Казнить нельзя помиловать (СИ)"

Автор книги: chate

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

Посоветовавшись с лекарем, он направился на рынок, где можно было услышать много интересного и нужного. Был на рынке и столб с объявлениями, но читать Рэни не умел. В деревне, где он жил в детстве, грамоте обучали по выходным в храмовой школе, но сначала Рэни был еще мал, потом он помогал матери по дому, поскольку она только родила и долго после этого болела, да и Тина была очень слабенькая, а позднее работал в меру сил. Когда же наследник барона их буквально выселил, они перебрались в столицу, и об образовании вообще речи уже не шло.

Когда Рэни добрался до рынка, начался мелкий дождик. Укутавшись в плащ, он обходил лавки, интересуясь, не нужен ли кому помощник или еще какой работник, но везде его ожидал отказ. День прошел впустую. Никому он не был нужен, но возвращаться к старой «профессии» Рэни не собирался, даже если он будет умирать с голоду. Что-то сломали в нем последние события, так что даже вспоминать прошлый заработок было противно.

Вернувшись в дом вдовы ближе к вечеру, Рэни поел остывшую кашу, найденную на кухне и, заглянув на минутку к недавно задремавшей Тине, ушел в свою комнату. Он лег в кровать, завернувшись в одеяло, словно в кокон, но сна не было, как и в прошлую ночь. Он просто лежал, глядя на танцующие по потолку и стенам тени, и пытался понять, как жить дальше, когда… Тины не станет. Возвращаться в столицу смысла не было. Нужно было искать работу в провинции, но какую? Ответов на этот вопрос Рэни не находил. Малышом он мечтал стать таким как отец, даже учился стрелять из лука и арбалета, и это у него неплохо получалось, но прошлое осталось позади. Далеко-далеко. В другой жизни.

Пятнадцать дней пролетели как пустой сон. Тина медленно угасала, вместе с ней уходила и надежда. Не в силах выносить гнетущую атмосферу в доме, Рэни каждый день уходил в город и бесцельно бродил по улицам. Иногда он захаживал на рынок, прислушиваясь к тому, что говорят люди. Вот там, на рынке, он и услышал такое, отчего едва не упал, запнувшись. Граф Вальдрагон жив!

Рэни подошел к небольшой группе людей, живо обсуждающих последние столичные новости. Оказалось, что Его Величество вовсе не казнил своего преданного начальника стражи. Они все это разыграли, чтобы поймать группу заговорщиков, и те попались в расставленную ловушку. В результате по столице прокатилась волна арестов и казней. Главных заговорщиков, коих насчитывалось семеро, сразу же казнили, причем троих посадили на кол, чего уже более ста лет не случалось в королевстве, остальным просто отрубили головы. Тех, кто был просто исполнителями – сослали, приговорив к пожизненной каторге на рудниках.

С рынка Рэни ушел, пошатываясь, не закончив выслушивать подробности. Граф Вальдрагон не простит сыгранной им роли во всем произошедшем, это было понятно. Вопрос был в том, как быстро его отыщут, учитывая, что он не слишком-то и прятался. Рэни только надеялся, что дней десять у него еще есть, чтобы Тина не узнала о казни брата. Он очень не хотел, чтобы его сестра, уходя, переживала за него. Пусть уйдет спокойно, зная, что ее все любят.

Перешагнув порог дома, Рэни замер, вслушиваясь в страшный крик-вой матери. Он взбежал по лестнице за одно мгновение, дернул дверь в комнату Тины и замер на пороге. Тина лежала на кровати невозможно бледная, но при этом лицо ее выражало покой и умиротворение. Она словно спала. Мать рыдала, встав перед кроватью на колени и держа в ладонях ее руку. Рэни подошел на подкашивающихся ногах, прикоснулся губами к холодному лбу сестры. Он растеряно оглянулся, не представляя, как теперь быть. Хорошо, что в этот момент появилась Леса.

– Рэни, иди вниз, поешь. Мы сами все сделаем. Иди.

И он пошел. Сел на кухне и уставился в окно. Еще полчаса назад ему казалось, что он уже примирился с грядущей кончиной сестры, но, когда столкнулся со смертью, понял, что привыкнуть к этому невозможно. Сердце плакало кровавыми слезами, но, вместе с тем, где-то глубоко в груди теплилось… облегчение. Тина отмучилась, и он теперь не будет метаться в поисках денег на ее лечение, как ни чудовищно бы это звучало. В горле стоял ком, хотелось плакать, но слез не было.

Входная дверь хлопнула, наверх поднялось несколько женщин, чтобы подготовить тело к захоронению. За ними в доме появился плотник, и Рэни не смог усидеть. Он почти бегом покинул дом и до ночи бродил по городу, не находя себе места. Когда же он вернулся, дом был погружен в гнетущую тишину. В комнате матери и Тины горела свеча. Из-за двери доносилось бормотание. Рэни тихо вошел в комнату, стараясь не прервать молитву матери, она же его заметила не сразу. Тина, все такая же красивая, лежала в гробу, обряженная в белоснежное платье и небольшой венок. В руках ее находился маленький букет невесты, как того требовала традиция захоронения невинной девицы.

Около часа он просидел в углу, стараясь придумать слова для прощания с Тиной, но и их не находилось.

– Рэни, – голос матери вывел его из задумчивости.

– Да, мам?

– Иди. Нечего тебе здесь сидеть.

– А ты?

– Я еще посижу. Иди.

Уже в дверях он услышал ее шепот:

– Ты сильный. Ты справишься. А я так устала. Устала.

– Мам?

– Иди, Рэни. Пожалуйста. Дай нам побыть наедине.

И он вышел. Сколько раз потом Рэни ругал себя за то, что ушел. Сколько раз пытался себе представить, как все сложилось бы, откажись он уйти, но… Что толку думать о том, чего не случилось. Утром, когда Рэни, так и не сомкнувший глаз, вошел в ту комнату, матери уже не было в живых. Она повесилась рядом с телом дочери.

Происходящее дальше слилось для Рэни в одно маловразумительное пятно. Очнулся он только на кладбище, когда могилы родных ему людей начали закидывать землей. Жрец бормотал молитвы, прося богов принять две души в небесные чертоги, рядом стоял лекарь и Леса, пришедшие попрощаться. Рэни окинул взглядом кладбище, пытаясь вспомнить, как сюда попал, а потом решил, что ему это без разницы. Больше некуда спешить. Он остался один, никому не нужен, если не считать мстительного графа, а он…

– Он найдет меня и здесь.

– Что? – встрепенулась стоящая рядом Леса.

– Я говорю, в моих вещах лежит кошель с монетами, возьмите его. Расплатитесь со всеми.

– Рэни, – Леса положила ладонь ему на плечо. – Ты что? Ты уже со всеми рассчитался. Еще утром.

– Да? Тогда хорошо, – он покивал сам себе.

– Пойдем домой. Нечего тебе тут сидеть.

– Я приду. Попрощаюсь с ними и приду.

Леса сочувственно погладила его по плечу и ушла, за ней тут же отправился лекарь, пробормотав перед уходом что-то в утешение. Рэни еще некоторое время постоял, потом присел между могил матери и сестры, не обращая внимания на опускающееся за горизонт солнце. Он так и сидел там, пока за ним не пришли стражи графа.

***

Сколько прошло времени с момента ухода графа, Рэни не знал. Он просто лежал, глядя в никуда, пока дверь не распахнулась, впуская двоих.

– Осмотрите его, еще раз, – голос графа был холоден, как лед.

– Слушаюсь, Ваша Светлость, – седой лекарь подошел к Рэни, откидывая одеяло. Только в тот момент, когда прохладный воздух в помещении коснулся его кожи, Рэни понял, что полностью обнажен. Кто и когда успел его раздеть – для него осталось загадкой. Впрочем, стесняться и прикрывать интимные места было достаточно глупо, так что он просто расслабился, безропотно позволяя лекарю выполнить приказ графа. Его переворачивали на спину, щупали и слушали, осмотрели глаза и рот. Потом его вновь укутали и оставили в покое.

– Ничего страшного, Ваша Светлость, как я и говорил ранее. Истощение средней степени. Молодой человек, скорее всего, последнее время плохо питался, к тому же нервное напряжение сказывается. В целительной магии нет необходимости. Переломов у него не было, а ушибы я уже залечил. Но если вам надо поставить его на ноги побыстрее, я назначу некоторые травки, пусть пьет, чтобы быстрее прийти в себя. Ну и питание усиленное, естественно.

– Хорошо. Свободен.

После того, как лекарь вышел, граф подошел к Рэни, вглядываясь в его лицо. Поняв, что взгляд Рэни достаточно осмыслен, граф криво усмехнулся:

– Знаешь, что с тобой будет? – Рэни кивнул. – Есть последнее желание?

Рэни уже хотел отрицательно помотать головой, но потом встрепенулся. Осталось у него еще одно неоконченное дело. Нет, не дело, долг!

– Маг-целитель, что живет на рыночной площади в доме с синей крышей. Зовут то ли Сабирус, то ли Симиус, не помню точно. На первом этаже лавка с вывеской: три волшебных сосуда и лапка кролика, второй этаж над лавкой жилой. Этот маг – обманщик.

Граф удивленно вскинул брови.

– Хочешь, чтобы его наказали? Что он тебе сделал?

– Взял деньги, пообещав вылечить Тину, но обманул.

– Сестра, – граф понимающе кивнул, и Рэни понял, что времени граф зря не терял, успев узнать о нем все, что было возможно. – Я назначу проверку. Если все подтвердится – его дело передадут в конклав магов, и те уже решат, как с ним поступить. Еще вопросы или просьбы есть?

– Нет, спасибо.

Граф внимательно поглядел на Рэни, так что тот невольно отвел взгляд, слишком уж пристально его разглядывали.

– Ладно. Лежи, пока.

Граф вышел, а Рэни поплотнее закутался в одеяло. Отчего-то его начало потряхивать от холода. Слово «пока» совсем не обнадеживало. Через несколько минут в комнату вошел слуга, в котором Рэни узнал парня, провожавшего его в прошлый раз на выход. Парнишка нес поднос, на котором стояла миска с бульоном и кусок хлеба, а также чашка с травяным напитком.

– Его Светлость велел, чтобы ты съел все до крошки. И сказал, если есть не будешь, связать и накормить.

Есть связанным не хотелось, так что Рэни сел на кровати, принял миску с бульоном и начал послушно глотать ароматную жидкость. После первого же глотка аппетит проснулся, так что и бульон и хлеб он проглотил очень быстро. Травяной напиток немного горчил, видимо это в прописанные доктором травки никто не догадался положить немного меда, а может, не посчитал нужным тратить дорогой продукт на обычную…

Рэни вздохнул и одним махом осушил чашу.

– Спасибо, – пробормотал Рэни, возвращая чашку парнишке. Тот шустро сбежал из комнаты, куда-то торопясь, а вскоре Рэни почувствовал сонливость. Сопротивляться ей не было смысла и желания, так что Рэни лег на бок, поджав ноги, укутался в одеяло и заснул.

Разбудило Рэни чужое присутствие рядом. Не открывая глаз, он прислушался, пытаясь понять, кто именно пришел и зачем. В комнате царила тишина, но ощущение чужого взгляда не пропадало. Открыв глаза, Рэни взглянул на невесть откуда взявшееся у кровати кресло, в котором сидел граф. Он не отводил пристального взгляда от Рэни, и от этого пронизывающего взгляда холодная дрожь пробежала по спине. Рэни задумался: вставать или оставаться лежать? Что будет правильнее? И в результате он сел, спустив ноги вниз и закутавшись в одеяло, чтобы прикрыть наготу. Не то чтобы он стеснялся, нет, чего там граф не видел, просто… так казалось правильно. Не следует дразнить собаку, когда она спокойно лежит.

Граф тоже ничего не сказал. Просто долго глядел на Рэни, словно пытался в нем что-то прочесть, а потом поднял с пола небольшой мешочек, наклонился вперед и высыпал на кровать, рядом с Рэни, знакомые ему браслеты и ошейник.

– Узнаешь?

Вопрос был скорее риторический, но Рэни кивнул, подтверждая. Спрашивать, где это было взято, не имело смысла. И так понятно, что мага взяли в оборот. Рэни бросил взгляд на окно. Полуденное солнце ярко сияло, освещая город. Рэни нахмурился. Взяли его на кладбище ближе к вечеру, потом быстрый переход в дом графа, со стражниками он повздорил уже ночью, или утром? Потом его накормили завтраком, значит, он спал пару часов, если сейчас около полудня? Рэни прислушался к себе, но никакой усталости не ощутил, только голод и не имеющую никакого отношения к нему пустоту внутри. Впрочем, пустота образовалась, когда он увидел бездыханное тело матери, так что остается только физический голод. Рэни подумал, что не отказался бы от еще одной миски бульона, а то и чего-нибудь посытнее, и вновь перевел взгляд на графа.

– За сколько ты продал их магу?

– Сто, – Рэни равнодушно пожал плечами. Скрывать ему было нечего. Граф, насмешливо фыркнув, откинулся на спинку кресла.

– Продешевил. Такой неполный комплект стоит минимум десять тысяч золотых, а если бы все заколки были на месте – пятьдесят тысяч. С кольцом управления телом эта сумма увеличилась бы в три раза, а если и второе кольцо раздобыть, управляющее разумом, – комплект можно было бы продать тысяч за триста.

Если граф думал поразить Рэни такими нереальными цифрами, он ошибся. Рэни нисколько не волновали деньги, которые никогда не были его, да и не могли быть. Разве деньги могли вернуть мать и сестру? Разве с их помощью можно было бы повернуть время вспять? Нет.

– Хм, для человека, пошедшего на преступление ради сотни золотых, ты удивительно спокоен, – граф дотянулся до ошейника, взял его и, покрутив в руках, поманил Рэни пальцем. – Наклонись ближе.

Рэни на мгновение замер, понимая для чего это нужно, но потом безропотно подставил шею под «украшение». Его жизнь и так принадлежала графу, захочет – отправит на плаху в любой момент, так чего дергаться? Он все равно почти мертв.

За ошейником последовали ручные и ножные браслеты, которые граф лично застегнул на нем.

– Замечательно, – граф осмотрел дело рук своих. – Отныне ты – мой раб, моя собственность, о чем у меня имеется королевский указ. Будешь жить – пока не надоешь мне. Потом… Я еще не решил, что потом с тобой будет. Может, казню, а может, продам. Смотря какое настроение будет. Так что в твоих интересах не раздражать меня, иначе пожалеешь, что не умер сразу, – и граф продемонстрировал два небольших золотых колечка с зелеными камешками, надетых на левый мизинец одно над другим. – Знаешь, что они означают?

Рэни кивнул, вспомнив рассказ мага. Одно из колец он раньше видел, а вот второе явно было получено не так давно. Видимо, тот дворянин тоже был арестован, а может уже и казнен.

– Немного неудобно носить два кольца, так что, пожалуй, я отдам их ювелиру, чтобы он вставил оба камня в одно.

Рэни на это промолчал. А что он мог сказать? В этот момент в дверь тихо поскреблись.

– Войди, – дал разрешение граф, и в комнату вошел давешний парнишка с подносом. Он поклонился графу, и тот встал, кивнув на Рэни. – Как поест, отведи его в купальню и выдай одежду.

С этими словами граф вышел, а Рэни прикрыл глаза, сглатывая. В этот момент ему показалось, что нужно было последовать примеру матери, оборвав свою никчемную жизнь сразу и без мучений. Впрочем, сделать это никогда не поздно, и…

– А-а! – Рэни выгнуло от прошившей голову боли, а в следующее мгновение все прекратилось, словно и не было. Мальчишка-слуга стоял рядом, испуганно глядя на тяжело дышащего Рэни, а тот почувствовал, как кривая улыбка раздвигает его губы.

– Поздно. Уже поздно, – прошептал он, понимая, что граф задействовал магию, и теперь он не сможет ничего с собой сделать без его одобрения или желания. Вот что значит полная власть над телом и разумом. Теперь он действительно раб, собственность, вещь. Тот, у кого отныне не может быть собственных желаний. Впрочем, нет, желания могут быть. Но только они, а вот за нежеланные действия его будут карать как физически, так и магически.

– Эй, Рэни, да? Есть будешь? – парнишка поставил на кровать поднос. – Ты со вчерашнего дня не ел.

– Со вчерашнего? – переспросил Рэни, принюхиваясь к содержимому подноса, накрытого чистым полотенцем.

– Ага. Ты почти сутки спал. Я уж тебя будил, будил, а ты только стонал и не просыпался. Вот, тут хлеб, мясо холодное, сыр, пирог и свежее молоко, – парнишка убрал полотенце, демонстрируя закуски. – Обед будет через пару часов, так что граф приказал пока это съесть, а потом уже будешь обедать со всеми.

Рэни заметил взгляд, что парнишка бросил на кусок мяса.

– Тут много, я все не съем. Давай напополам.

– Ну, это… если хочешь… тогда ладно. Только я молоко не буду. Меня, кстати, Тиль зовут, привяфно пофнакомифса, – договаривал маленький слуга, отправляя в рот солидный кусок мяса.

========== Глава 4 ==========

– Раньше я на кухне работал, – просвещал Тиль своего подопечного, намыливая ему спину. – А теперь Его Светлость сказал, что я буду за тобой присматривать и освободил от всей остальной работы. Здорово, правда? Я и не думал, что могу стать личным слугой.

Мальчишка радостно трепался, строя планы на будущее, а Рэни слушал его и тяжело вздыхал. Тиль еще не понимал, что быть личным слугой раба, который, по сути, ниже его по статусу – это никак не повышение. Просто раньше он драил котелки и кастрюли, а теперь моет личного раба хозяина – все отличие которого, от тех же кастрюль, в том, что он может дышать и говорить. Зато под напором радости Тиля пустота внутри понемногу отпускала. Рэни не особо вслушивался в то, что рассказывал ему слуга, вылавливая только основные моменты из его речи, но уже то, что рядом был кто-то живой, дарило некоторое облегчение.

После ванны, в которой Рэни отмокал около получаса, Тиль выдал ему простую тунику и штаны, а так же мягкие домашние туфли. Вспомнив глаза слуг, мимо которых они прошли в купальню, Тиль засмеялся. Парень вообще был очень смешливым и общительным.

– В одеяле тебе больше ходить не надо будет.

Рэни и сам улыбнулся. А что поделать, если его старую одежду забрали, а новую граф велел выдать только после купания? Вот и пришлось ему спускаться вниз к купальням для слуг, завернувшись все в то же одеяло. Короткие волосы Рэни не требовали особого ухода, но Тиль заявил, что они обрезаны криво, и сбегал за ножницами, решив подравнять. К сожалению, опыта в подобных делах у него не было, как потом признался мальчишка, виновато шмыгая носом. В результате его бурной деятельности, волосы у Рэни стали настолько короткими, что стали видны уши и оголились виски, а сзади вообще было что-то странное. Волосы оказались выстрижены этакими обгрызенными прядями. Тиль чуть не плакал, глядя на дело рук своих, а потом спохватился и куда-то убежал. Вернулся он с немолодой женщиной, одетой в фартук и чепец горничной. Увидев, во что превратились волосы Рэни, та всплеснула руками, отвесила Тилю подзатыльник и взялась приводить голову в порядок. Несколько ловких движений и волосы больше не напоминают драную кошку. С такой прической было уже не стыдно показаться среди людей.

Поблагодарив женщину, Рэни поднялся, взглянув на себя в зеркало: бледная кожа лица, на фоне которой глаза казались еще ярче, а волосы темнее. Просторная рубашка была чуть великовата для его похудевшего тела, но подпоясаться ему было нечем. Зато домашние туфли оказались по ноге. Рубашка и штаны немного прикрывали браслеты на руках и ногах, зато ошейник был хорошо виден в широком горловом вырезе. Пробежав пальцами по металлу и камням, Рэни вздохнул и отвернулся.

– Теперь завтракать, – радостно сообщил Тиль, ухватил Рэни за руку и повел за собой. Оказалось, что слуги ели в небольшой комнате возле кухни, но стоило Рэни устроиться за столом рядом с Тилем, как в комнату влетел запыхавшийся слуга.

– Ты… это… – отдуваясь, заговорил слуга, тыча пальцем в Рэни. – Его Светлость велел тебе идти в малую трапезную, сказал, что есть ты будешь вместе с ним.

Этот приказ не слишком понравился Рэни, но не перечить же хозяину. Последовав за слугой, Рэни оказался в небольшой комнате рядом с покоями хозяина, где был накрыт стол. Однако стул, вернее кресло с низкой спинкой, у стола было одно, и занимал его граф, остальные пять штук стояли у стенки. Тот самый слуга, который привел Рэни, тут же остановился справа от кресла графа, наливая ему что-то в чашку. Сам граф что-то неторопливо жевал. Как только слуга сделал шаг назад, граф оглянулся.

– Что стоишь? Твое место у моих ног, – граф кивнул вниз.

Рэни опустил взгляд и заметил подушку, лежащую у левой ножки стола. На мгновение в голове мелькнула мысль, что так граф стремился его унизить, уколоть побольнее, и Рэни едва сдержал улыбку. Граф себе просто не представлял, через какое унижение порой приходилось проходить тем, кто развлекал гостей в «веселых домах». По сравнению с этим, прием пищи у ног хозяина – просто забава.

Ни слова не сказав, Рэни уселся на указанное место, для удобства прислонившись спиной к массивной ножке стола, и тут же получил в руки чашу с бульоном и четверть теплой еще лепешки с маслом. К бульону прилагалась ложка, но держать в одной руке не слишком горячую чашу, а в другой ложку и кусок лепешки было неудобно. Подумав минуту, Рэни просто выпил в несколько глотков свой бульон, а потом принялся неторопливо жевать лепешку, думая, что вполне мог бы съесть еще чего-нибудь посытнее.

– Хм, – граф помолчал несколько секунд, а потом забрал опустевшую посуду, отдав Рэни чашку с горячим и сладким ягодным напитком. – Пока это все, что ты получишь. Через полчаса у тебя допрос, а перед ним лучше не наедаться.

Аппетит у Рэни сразу же пропал. Допрос. Это слово было произнесено так обыденно, словно оно ничего не значило. Хотя… Рэни украдкой взглянул на графа. Хотя, для него, скорее всего, ничего и не значило. Разве думает рыба о воде, в которой плавает? Так, наверняка, и граф не думал о том, что может сломать кому-то жизнь просто так, походя.

– Чего притих? – в голосе графа звучала насмешка.

– Думаю, – Рэни пожал плечами, старательно сохраняя на лице маску невозмутимости.

– Полезное занятие. Думать – это нужное умение, но в данном случае – бесполезное. Обмануть ментальную магию еще никому не удавалось.

При упоминании ментальной магии по спине пробежал холодок. Рэни никогда не встречал людей, подвергшихся такому виду допроса, но молва утверждала, что после этого человек терял разум и превращался в живую куклу. Становиться таким было страшно. Избежать – наверняка невозможно. Или…

– Я и так все расскажу, без магии, – Рэни очень старался, чтобы в голосе не проскакивали просительные нотки, но не слишком в этом преуспел.

– Мне нужно не только слышать, но и видеть, так что не получится, – граф встал. – Идем.

Идти пришлось в подвал. По дороге к ним подбежал Тиль, но граф тут же отослал мальчишку, велев не мешать. Рэни и самому не очень-то хотелось, чтобы Тиль видел допрос и то, во что он превратится после него, так что обиженно надутые губы мальчишки его только порадовали. Комната для допроса оказалась не такой уж ужасающей, как ожидал Рэни. Посреди комнаты стоял табурет, ножки которого были накрепко прикручены к полу. Возле табурета лежали цепи, видимо ими нужно было удерживать допрашиваемого в одном положении. Справа у стены стоял стол с письменными принадлежностями и стул, слева находилась кушетка и опять-таки стул. У двери справа располагался массивный железный шкаф. Рэни о таких только слышал: они назывались сейфы, и богачи там хранили золото и украшения. В воровском мире на особом счету были те, кто умел работать с такими железяками.

– Ложись на кушетку. На спину, – приказал граф, и Рэни послушно пошел в указанном направлении. Конечно, у него мелькнула мысль о сопротивлении, но, учитывая магические браслеты и ошейник, это было бы глупым поступком. Графу даже стражу звать не придется, он просто прикажет, и Рэни выполнит, а так хоть остатки гордости можно сохранить.

Пока Рэни укладывался, граф открыл сейф и извлек из него небольшой белесый и полупрозрачный шар, размером чуть крупнее яблока. Этот шар граф положил Рэни на грудь и приказал обхватить его ладонями.

– Э-э, я слышал, что нужно к голове прикладывать магический шар, – пробормотал Рэни, послушно сжимая его ладонями.

– Можно и к голове. Вернее к затылку, тогда все видно четче и контакт сильнее, но человек превращается в пускающее слюни и писающее под себя существо без чувств и разума. Хочешь испытать это на себе? – голос графа звучал холодно и совершенно равнодушно, просто констатируя факт, и Рэни отчаянно затряс головой, не желая себе подобной участи. – Тогда молчи. Я буду задавать вопросы. Отвечать вслух не надо, память сама выберет нужный момент, а магический шар спроецирует воспоминания вовне, так что я все увижу, услышу и смогу записать на кристалл памяти. Готов?

Рэни согласно кивнул, не совсем понимая, зачем спрашивать о его готовности? В этот момент шар начал медленно разгораться, нагреваясь, и Рэни почувствовал, как руки немеют. При всем своем желании он не мог бросить шар, тот его словно приклеил к себе, а взгляд прикипел к кружащемуся внутри шара белесому мареву.

– Как ты впервые узнал о задании? Когда? От кого? – голос графа звучал глухо, словно сквозь стену, но воспоминания действительно сами выплыли наружу. Рэни на мгновение увидел себя в карете, услышал, как ему предлагают за работу двести золотых, а также увидел лица клиента и нанимателя. Тогда Рэни не очень-то запомнил мелкие детали, поглощенный своими проблемами, но в этот раз он четко смог разглядеть: как испуганно вздрагивает клиент, как утирает со лба пот, и как наниматель презрительно кривит губы, скрывая большую часть лица за маской. Потом он ответил согласием, получил деньги и… воспоминания прервались.

– Когда ты получил бумаги? Где? От кого?

Рэни в незнакомом доме. Уже готовый к выходу. Перед ним стоит наниматель, дает инструкции, что и как делать, протягивает бумаги в чехле. Рэни вновь видит родинку у него на шее, неприятную, темную и волосатую, а граф где-то очень далеко фыркает насмешливо, и говорит, что другого и не ожидал.

– … этот паразит всегда любил дешевые эффекты.

Воспоминания тут же прерываются, и в голове плывет туманное марево, такое же, как в шаре. Ужасно хочется спать, но Рэни никак не может закрыть глаза. Они пекут, словно песка кто-то насыпал, хочется хоть на секунду опустить веки, но это невозможно.

– Как ты подложил бумаги?

И снова воспоминания. Комната. Окно. Карниз. Другое окно. Кровать. Чехол с бумагами. Обратный путь.

– Стоп. Достаточно. Как состоялась твоя следующая встреча с нанимателем?

Перед глазами туман медленно превращается в черное марево.

– Хм, значит, третьей встречи не было. Что произошло, когда ты покинул мой дом?

Карета. Нож на поясе кучера. Предчувствие опасности. Побег. Маг-обманщик. Веселый дом.

– Стоп. Дальше меня не интересует. Значит, ты почуял подвох и сбежал. Молодец, сообразил, что живым из этой истории тебе уйти не удалось бы.

Тепло из ладоней вдруг исчезло, при этом пальцы кольнуло, словно кто-то с силой ударил по ним иголками. Рэни охнул.

– Спи, – горячая ладонь опустилась на лоб, и Рэни облегченно выдохнул, закрывая глаза. Ему показалось, что по щекам скользит что-то мокрое, но разум уже отказывался воспринимать окружающее, проваливаясь в вязкую муть сна.

Очнулся Рэни в комнате, где происходил допрос. Рядом с ним никого не было, но стоило Рэни сесть, потирая мучительно чесавшиеся глаза, как дверь распахнулась, и в комнату зашел все тот же седой лекарь.

– Очнулись, молодой человек? Замечательно. Дайте-ка осмотреть ваши глаза.

Рэни чуть запрокинул голову, позволяя лекарю выполнить свой долг, а затем тот сунул ему в руку небольшой флакончик.

– По три капли пять-шесть раз, и завтра глаза беспокоить не будут.

– Спасибо. А что произошло? Почему глаза болят? – тихо поинтересовался Рэни, не особо надеясь на ответ, однако маг решил пояснить.

– Облегченный ментальный допрос не наносит непоправимого ущерба мозгу, но глаза при этом немного пересыхают, поскольку допрашиваемый не в состоянии моргать весь период допроса. Чем дольше длится допрос – тем сильнее страдают глаза. В данном случае не произошло ничего непоправимого. Легкое воспаление быстро пройдет, нужно только регулярно капать прописанные мной капли в глаза.

Поясняя, лекарь внимательно вглядывался в лицо Рэни, даже голову его чуть повернул, взяв пальцами за подбородок.

– Хм, а ведь действительно похож. Как я раньше этого не замечал.

– Похож? На кого? – Рэни вспомнил, что при первой встрече граф тоже говорил, что он на кого-то похож, так почему не выяснить этот вопрос сейчас, пока рядом такой словоохотливый человек.

– А? На кого? На миниатюру. Тарий в детстве был парнишкой непоседливым. Он много шалил, особенно, когда их с кузеном поместили в одну закрытую школу для дворян. Сейчас трудно сказать, кто был зачинщиком всех проказ, но Тарий мне не раз со смехом рассказывал, что кузен явно завидует его успехам и старается превзойти всеми правдами и неправдами. Да, много воды с тех пор утекло. Тарий стал графом, нашел свое место при дворе Его Величества, а Симмерс так и не переборол свою зависть. Грустная история.

Рэни только к концу рассказа понял, что Тарий – это имя графа Вальдрагона, а кто такой Симмерс? Может тот богач в маске и с родинкой на шее? Впрочем, он спрашивал не о том.

– Так на кого же я похож?

Вопрос вывел пожилого лекаря из задумчивости, навеянной воспоминаниями.

– Ах, да, совсем запамятовал. В той закрытой школе Тарий нашел миниатюру, на которой был изображен юноша, очень похожий на тебя. Только платье на нем было старинное, такие носили при дворе несколько сотен лет назад. Не знаю, можно ли это назвать первой юношеской любовью, но Тарий первое время буквально бредил тем красавцем. Он перерыл буквально всю школьную библиотеку, но нашел имя того молодого человека с портрета. Оказалось, что пятьсот лет назад, когда наше королевство после очередной войны заключило мир с южным халифатом, королю подарили прелестного юношу-раба. Король даровал ему свободу и сделал своим фаворитом, а через десять лет, когда у Его Величества родился наследник, он, за какие-то особые заслуги, даровал этому юноше титул барона и земли неподалеку от южной границы. Что там были за особые заслуги – не знаю точно, в разных источниках сведенья немного отличались, но я склонен верить тем, кто утверждал, что юноша спас жизнь новорожденному наследнику.

– А как звали того юношу? – Рэни действительно заинтересовался рассказанной историей.

– Как? Вот уж не помню, это лучше спросить у Его Светлости, он точно должен знать. Могу только сказать, что впоследствии он именовался как барон Дазинхейм. Собственно, с него сей род и начался, поскольку тогдашний король не только даровал ему титул, но и женил своего любимца, сделав титул наследным, как и земли, и замок.

– Дазинхейм? – Рэни не мог поверить собственным ушам. Именно в его поместье служил отец Рэни, именно на тех землях он родился и рос, пока наследник старого барона не выжил их, заставив перебраться в столицу.

– Я даже больше тебе скажу, – граф стоял у двери, прислонившись к косяку плечом, и криво усмехался, вглядываясь в лицо Рэни. – Тому старому развратнику, что правил баронством при твоем рождении, ты приходишься бастардом. Право «первой ночи» до сих пор используют многие любители разнообразить свою постельную жизнь законным образом.