Текст книги "На службе Империи (СИ)"

Автор книги: brinar1992

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

Полковник Верн обнаружился за столом во главе помещения. Красные глаза, мятая форма, трёхдневная щетина, две грязные кружки со следами кофе и полная пепельница окурков говорили о том, что последние дни выдались для него непростыми. На голове у него была надета диадема телепатической коммуникации военного образца, благодаря которой Верн поддерживал телепатическую связь со всеми операторами. Не понаслышке зная, как выматывает постоянное нахождение в контакте сразу с двумя десятками операторов, Игмар мог лишь посочувствовать полковнику. В данный момент, сжав пальцами виски, он смотрел перед собой в никуда, а его губы беззвучно шевелились. Щёлкнув каблуками, лейтенант доложился:

– Господин полковник, лейтенант Цайн по вашему приказу прибыл!

Взгляд Верна сфокусировался на Игмаре. Несколько секунд полковник разглядывал его, пытаясь понять, кто перед ним такой и откуда он взялся, после чего лейтенанта узнали:

– Цайн!? Откуда ты взялся?

– Вернули из Хоглита, господин полковник.

– Твою же мать, ну хоть одна долбаная хорошая новость! Так! Займёшь пост номер шесть, смени Бригмана, он уже почти вторые сутки на ногах. Он введёт тебя в курс дела.

– Есть! – привычно отчеканил Игмар.

Инструктаж продлился ровно одну минуту. Лейтенанту сообщили, что он должен поддерживать связь между штабом гарнизона и одним из пехотных полков, держащим оборону вдоль железной дороги, соединявшей Тирцхаффен, столицу колонии, с городами расположенными в глубине континента. На его вопрос о возможной угрозе со стороны магов-телепатов противника, Бригман хмуро ответил, что защитная аппаратура пока что не подводила, хотя десяток УБМВов уже сгорели. После чего, серый от недосыпа старший лейтенант Бригман уступил Игмару свой ложемент и на негнущихся ногах пошёл отсыпаться. А лейтенант Цайн привычно устроился в ложементе, надел маску-шлем, закрыл глаза и… И окунулся в суровые реалии войны.

Мир сузился до пяти точек. Четверо магов-телепатов, распределённых по разным батальонам держащего оборону полка, и полковник Верн. Игмар выступал в роли своеобразного ретранслятора между ними. Первый час всё было относительно спокойно, лишь дежурные доклады каждые пятнадцать минут. А затем начался бой. Дорога была окружена с двух сторон густыми джунглями. По уставу они должны были быть расчищены на расстояние до ста метров от насыпи. На деле же уже много лет никто не расчищал их дальше чем на десяток метров. И теперь за это приходилось платить потом и кровью.

Под прикрытием непролазных зарослей повстанцы подбирались к держащим оборону в спешно отрытых окопах солдатах и бросались в атаку. Нередко доходило до штыковых атак, особенно если учесть, что с огнестрельным оружием у повстанцев, несмотря на захват «Муравейника», были проблемы. Ситуацию осложняло то, что линия обороны была сильно растянута. У гарнизона и спешно стянутых подразделений едва хватало сил, чтобы полностью исключить прорыв противника к железной дороге. Два мощных бронепоезда с тяжёлым артиллерийским, миномётным и пулемётным вооружением непрерывно курсировали по путям, заодно развозя боеприпасы и эвакуируя раненых, но они не могли поспеть повсюду.

Эффективно использовать тяжёлую артиллерию береговых батарей, окружавших Тирцхаффен, а так же линкоров и крейсеров, курсировавших вдоль побережья, было невозможно. Слишком велик был риск задеть железную дорогу. Приходилось бить в глубину джунглей, практически в слепую, что приносило мало пользы.

Впрочем, все эти подробности Игмар узнал позже. А в свой первый день на фронте ему было не до этого. Всё внимание уходило на постоянное поддержание связи между полковыми магами-телепатами и полковником Верном. Принял доклад, передал полковнику, получил ответ, передал в полк. И наоборот. И так раз за разом, час за часом и без перерыва. Казалось этому не будет конца…

Игмара сменили лишь к утру следующего дня. К этому моменту лейтенант чувствовал себя как выжатый лимон. Просто на то, чтобы подняться из ложемента, ушло несколько минут. Тело затекло и с огромной неохотой слушалось сознания, которое слишком долго пребывало за его пределами. Всё это усугублялось слабостью после ранения и чувством голода. Когда лейтенант всё-таки выбрался из ложемента, его направили в соседнее с узлом телепатической коммуникации помещение. Там обнаружилась импровизированная столовая. На простецкий солдатский паёк Игмар набросился как волк, умяв его в один присест. После еды сразу же захотелось спать, но разумеется ему никто не собирался предоставлять такую роскошь. Всё, что было позволено, это сходить в туалет, умыться, после чего обратно в ложемент. В ответ на усталый вздох Игмара один из гарнизонных магов-телепатов хмуро бросил: «Привыкай. У нас тут многие уже по несколько дней не спят вообще».

И снова посыпались доклады и приказы от полковника Верна полковым магам-телепатам и обратно. Каково солдатам, которые защищали в эти минуты железную дорогу, не хотелось даже думать. Жара, влажность, грязь окопов, вездесущие насекомые и самое главное картийцы. Проклятые желтолицые дьяволы, накатывавшие из джунглей волной за волной. Они шли в бой по трупам своих предшественников, у большинства не было современного оружия, но это их не останавливало. С фанатичным безумием они бросались на позиции солдат Империи и гибли, но упорно продолжали лезть вперёд…

Казалось, этому кошмару не будет конца. Но видимо, даже у картийцев имелись какие-то пределы. К ночи их атаки на железную дорогу прекратились, и они отступили обратно в глубь джунглей. Вымотанные солдаты и офицеры больше всего на свете мечтали улечься спать, прямо там, в окопах. К сожалению, сон был слишком большой роскошью. В небо взмыли осветительные ракеты, озарявшие местность холодным белым светом. Шатающиеся от усталости солдаты Империи поднимались из окопов. Часть из них, взяв в руки топоры, принималась рубить и расчищать джунгли, обступавшие насыпь. Другие, взяв сапёрные лопаты, принимались вгрызаться в жирную чёрную землю, насквозь пронизанную корнями, не дававшими толком копать. Третьи собирали трупы павших врагов. Если оставить их лежать на земле, то в условиях тропической жары они в считанные дни превратятся в рассадник болезней и насекомых-паразитов, вроде трупных мух. Четвёртые же с оружием в руках не спускали красных от недосыпа глаз с джунглей. Нервы у всех были на пределе, и то и дело ночную тишину разрывали грохот одиночных винтовочных выстрелов, или короткие очереди ручных пулемётов. Всё это Игмар узнавал из скупых докладов полковых магов-телепатов. Как и их соратники, они были предельно вымотаны, это легко чувствовалось по их мыслепотокам.

Ночь прошла относительно спокойно. Лучи утреннего солнца, показавшегося из-за горизонта осветили результаты ночных трудов солдат Империи: десяток отвоёванных метров земли у непролазных джунглей, несколько новых траншей окопов и десятки погребальных костров. Вывозить тела павших врагов не было ни сил, ни желания. Поэтому их складывали штабелями в перемешку с нарубленными деревьями, обливали топливом и поджигали. Густой чёрный дым поднимался высоко в небо, а смрад горящего человеческого мяса разливался по джунглям. Игмар невольно радовался, что телепатическая связь не передаёт запахи.

До полудня всё было тихо, а затем начался авианалёт. Три десятка палубных бомбардировщиков пролетели над джунглями на высоте порядка трёхсот метров. Когда они достигли района, из которого мятежники вели атаки на железную дорогу, все они разом распахнули бомболюки на джунгли обрушились тысячи небольших зажигательных бомб. Мгновенно начался страшный пожар. Огонь жадно пожирал вековые деревья и густой подлесок. Пламя поднималось выше деревьев, а столб дыма, казалось, достиг небес. Джунгли в считанные минуты снова превратились в ад. Солдат, окопавшихся вдоль железной дороги, спасало то, что ветер уверенно дул с побережья в глубь континента. Таким образом, огонь по большей части двинулся параллельно железной дороги.

За весь день не было ни одной атаки. Бомбардировщики совершили ещё два авианалёта, увеличивая площадь пожара на порядки. В какой-то момент стало похоже, что горят все джунгли до горизонта. Особенно красивым и страшным зрелище пожара стало с наступлением темноты. Когда Игмара наконец сменили, сообщив ему, что он может поспать пару часов, лейтенант словно в трансе покинул узел телепатической коммуникации. Но едва оказавшись на улице он замер, завороженный невероятным по своей красоте заревом пожиравшего джунгли огня. Несколько минут он, забыв про усталость, просто стоял, любуясь. Но затем усталость взяла своё, и он направился в выделенную ему комнату в офицерском гарнизонном общежитии. Открыв порог, он обнаружил там Саилу, про которую он совсем забыл.

Девчонка спала на узкой армейской кровати, свернувшись клубком. На маленьком столике стояла тарелка остывшей похлёбки и кусок хлеба. В углу обнаружились вещмешок Игмара и прочие вещи, с которыми они покинули Хоглит. На вешалке у самого входа висела его форма, выстиранная и выглаженная. На ней ни осталось даже пятнышка крови. Из госпиталя лейтенанта буквально выпихнули, выдав то, что нашлось на складе. Искать свою форму и переодеваться было некогда. Там же на вешалке обнаружились табельный револьвер лейтенанта и шашка. От проявлений этой трогательной заботы, Игмару захотелось немедленно расцеловать Саилу, но для этого пришлось бы разбудить мирно сопевшую девчонку, что было категорически неприемлемо. Стараясь как можно меньше шуметь, Игмар едва ли не залпом проглотил остывшую еду, после чего направился в туалет.

Там он кое-как привёл себя в порядок, умылся, побрился и даже стал похож на офицера Имперских Вооружённых Сил. Когда он добрался до кровати, силы окончательно покинули Игмара, и лейтенант провалился в глубокий сон без сновидений. Который практически сразу прервал резкий стук в дверь и голос вестового:

– Лейтенант Цайн! Вас вызывают на узел телепатической коммуникации.

Подскочив на кровати, Игмар потратил примерно секунду на то, чтобы понять где он, и что происходит. Окончательно проснувшись, он быстро вскочил на ноги и принялся одеваться. Сон практически не принёс ему облегчения. Саилы в комнате уже не было, но на столе обнаружилась тарелка с двумя бутербродами и стакан остывшего чая. Мысленно возблагодарив свою юную жену, Игмар на ходу позавтракал, оделся в чистую форму, вооружился и бегом помчался к месту службы. Начинался новый день в аду, который кому-то в голову пришло назвать Картией.

Едва выбежав из общежития, Игмар тут же попал под проливной дождь. Небо, на котором вчера ещё не было ни облачка, сегодня было затянуто ровной пеленой серых облаков, в которых не было видно ни одного просвета. Ну конечно. Сейчас же как раз начало сезона дождей. А это значит, что воевать теперь станет намного, намного веселее. Ливни в Картии могут длиться неделями без малейших перерывов. В это время реки выходят из берегов, джунгли превращаются в сплошные затопленные болота, кишащие кайманами, змеями и прочей дрянью. Укладываясь в операторский ложемент Игмар невольно подумал, что ему ещё очень сильно повезло, что он сидит здесь, на узле телепатической коммуникации, в сухости, под надёжной крышей.

========== Проверка. ==========

Вот уже третий месяц доблестные воины Империи сражаются с трусливыми картийскими мятежниками. Дух верных сынов своего отечества не могут сломить ни проливные ливни, ни жара, ни прочие тяготы войны. Они непоколебимо отражают атаки подлых мятежников, нападающих в ночи, и тут же отступающих в непролазные джунгли. В Тирцхаффен каждый день пребывают свежие силы и как только закончится сезон дождей, бунтовщики ощутят на себе всю мощь нашей армии…

– Вот же брехуны! – тихо выругавшись, Игмар перевернул страницу “Гласа Императора”.

В приёмной армейского госпиталя было довольно многолюдно, и лейтенант не боялся, что его слова может услышать кто-нибудь посторонний. Например, кто-нибудь из особистов, или их доносчиков. Потому что дела в Картии на самом деле обстояли совсем не так радужно, как их описывали пропагандисты в гласе Империи. Да, у нас преимущество в вооружении, артиллерии и авиации, которой у мятежников вообще нет. У нас нет проблем со снабжением, порт Тирцхаффена работает двадцать четыре часа в сутки, десятки крупнотоннажных кораблей каждый день подвозят сотни тонн боеприпасов, снарядов, топлива, запчастей, медикаментов, обмундирования и всего прочего.

У мятежников есть лишь запасы, захваченные в “Муравейнике”, но они не бесконечны. У них нет той промышленности и экономической мощи, которой располагает Империя. И тем не менее, за прошедшие два месяца мы не добились практически никаких результатов. Да, мы прочно удерживаем Тирцхаффен и его окрестности, все мелкие прибрежные рыбацкие поселения, а так же несколько городов в относительной глубине континента, соединённых с побережьем железной дорогой. Но мы ничего не можем сделать с мятежниками, укрывающимися в джунглях.

Проливные дожди не дают использовать авиацию, густые заросли делают применение артиллерии не эффективным, так как бить приходится не по конкретным целям, а по площадям. Использовать бронетехнику в условиях непроходимых зарослей так же не представлялось возможным. Тем более, что для удержания городов в глубине континента Империи пришлось растянуть свои силы вдоль единственной железной дороги, соединяющей их с Тирцхаффеном. А это более трёхсот километров узкой полоски земли, окружённой со всех сторон непролазными джунглями. И в обычных условиях защищать такие позиции непросто, а тут ещё проливные дожди, затопившие большую часть джунглей.

Чёртовым картийцам, привычным к таким условиям, похоже были нипочём ни ливни, ни влажная духота, ни прочие прелести тропических лесов. Они постоянно нападали небольшими отрядами то в одном месте, то в другом, прощупывая оборону. Используя захваченные миномёты, они приближались к железной дороге, давали несколько залпов, после чего исчезали под прикрытием зарослей. Ответный огонь в слепую из стрелкового оружия и артиллерии практически не приносил результатов. Преследования же мятежников в глубине джунглей, как правило, заканчивалось лишь потерями личного состава. Картийцы заманивали преследователей в засады и на заранее подготовленные ловушки, от ям с кольями, до растяжек из гранат.

Причины поражений Империи были просты – даже большинство солдат картийского гарнизона не были обучены ведению боевых действий в условиях тропического леса и привыкли в основном к несению службы в пределах городской черты колоний. Что уж говорить о спешно мобилизованных простых парнях, многие из которых всю жизнь провели в крупных городах Империи. ИВС несли ощутимые потери, причём большая часть выбывших были раненные, пострадавшие не от рук врага. Укусы ядовитых змей и насекомых, сломанные ноги и руки людей, провалившихся в скрытые под водой ямы или поскользнувшихся на камнях – всё это стало основной заботой армейских медиков.

Конечно, в составе ИВС было несколько подразделений профессионалов, умевших воевать в условиях тропического леса, вот только их катастрофически не хватало. В добавок с начала боевых действий они так же понесли потери, и теперь большая часть этих и так немногочисленных подразделений нуждался в отдыхе и доукомплектовании. Это не говоря уже о том, что часть их наиболее опытных военнослужащих срочно отозвали в тыл, для обучения регулярно пребывающих новобранцев.

Таким образом, ситуация в Картии сложилась патовая. Мятежникам не хватало сил, чтобы вступить в открытый бой с силами Империи, а ИВС в свою очередь не могли эффективно сражаться с картийцами в условиях тропического леса в сезон дождей. Сейчас наступило относительное затишье и все ждут окончания ливней, до которого ещё около месяца. Потом, правда, придётся ждать ещё месяц-полтора, пока вода спадёт и джунгли станут относительно проходимы. И вот тогда мятежники ощутят на себе всю мощь Империи. Авиации и артиллерия выжгут джунгли до самого “Муравейника” и войска начнут его планомерную осаду. Во всяком случае, об этом постоянно велись разговоры в офицерском клубе, курилках а так же коридорах штабов. Все, от рядового до майора, со знанием дела обсуждали, какой будет предстоящая осада “Муравейника”, какие будут сложности и как именно это будет происходить.

Впрочем, сам Игмар не склонен был верить всем этим разговорам и сильно сомневался, что войска атакуют “Муравейник”, как только джунгли станут проходимыми. И дело было не в том, что лейтенант мнил себя великим стратегом или тактиком, лучше офицеров генерального штаба знающим, как надо правильно воевать. Нет, дело было в том, что все эти многочисленные разговоры никак не пресекались особистами. Незримые спецслужбисты жёстко пресекали любые панические и пораженческие разговоры. Несколько офицеров, имевших неосторожность высказать сомнения в победе над мятежниками, а так же о целесообразности этой войны в джунглях, получили строгие выговоры и понижение в звании. Десяток же солдат и унтер-офицеров были вовсе отправлены в штрафные роты, которые под проливным дождём в эти дни продолжали вырубать джунгли, расчищая полосу “зелёнки” вдоль железной дороги.

На фоне этого, тот факт, что особисты не обращали никакого внимания на открытые разговоры о предстоящем наступлении, наводил на определённые мысли. Тем более, что у мятежников несомненно имелись шпионы в Тирцхаффене и других городах из числа тех картийцев, что остались верны Империи и не поддержали восстание. Надо отдать должное командующему войсками в Картии, генерал-полковнику Дерцграу, на время военного положения потеснившего проштрафившегося губернатора колонии. Опытный военный не только не допустил никаких притеснений в отношении лоялистов, как их стали называть, но даже распорядился поднять зарплаты всем, кто остался верен Империи. Этим он стремился убить двух зайцев одним выстрелом: снизить риски саботажа в порту и на заводах а так же снизить число возможных симпатизирующих мятежникам.

Но не смотря на усилия генерал-полковника несколько случаев саботажа и диверсий всё же имели место быть. Контрразведка уже выявила и ликвидировала несколько подпольных ячеек мятежников, готовивших диверсии и убийства офицеров гарнизона. У них были обнаружены схроны с оружием и взрывчаткой. Комендатура после этого издала указ, согласно которому, любые пособники и укрыватели мятежников подлежат расстрелу, а донёсшим на них полагалось приличное денежное вознаграждение. Это принесло некоторый результат, несколько ячеек действительно были раскрыты таким образом, но полагать, что у мятежников не осталось шпионов, было бы в высшей мере наивным. Так что, либо открытые разговоры о предстоящем штурме “Муравейника” это вопиющая беспечность, либо намеренная дезинформация. Игмар был склонен считать, что имеет место второе.

Размышления лейтенанта были прерваны звуком открывающейся двери. В приёмную из госпиталя вышла Саила, в серой одежде сестры милосердия. Игмар, как маг-телепат, без труда ощутил, насколько она устала, после тяжёлого дня. Подскочив, он свернул газету и мгновенно оказался подле своей молодой жены. Поцеловав её в щёку, лейтенант бережно обнял Саилу и они покинули госпиталь. Несмотря на то, что на территории гарнизона поддерживался строгий порядок, Игмар старался по возможности встречать жену после её смены в госпитале. Тем более, что аврал первых дней утих, служба на узле связи пошла относительно спокойно, и теперь у него была такая возможность. Прикрывшись плащ-палаткой, они поспешили домой под непрекращающимся проливным дождём.

Часом позже, уже лёжа в постели в обнимку с прижавшейся к нему Саилой, Игмар поглаживал начавший понемногу округляться животик жены и напряжённо размышлял, что сказать, чтобы всё-таки отправить её домой к родителям. Неделю назад ему пришло письмо с ответом от отца с матерью, которым он наконец-то сообщил, что уже несколько месяцев как женат, а они через полгода должны стать бабушкой и дедушкой. Понятное дело, родители были в шоке. Особенно мать. Отец, как всегда, был немногословен и лаконичен. “Ты уже взрослый, так что сам куй свой удел.” Вот и всё что он написал. Но несмотря на то, что их ответ буквально сочился неодобрением и прозрачными намёками на то, что Игмар совершил большую ошибку, они были согласны приютить Саилу на время подавления мятежа.

Теперь осталось самое сложное: убедить саму молодую жену покинуть его. Как всегда в таких ситуациях, нужные слова упорно отказывались приходить на ум. Когда же он наконец сумел подобрать, как ему казалось убедительные доводы, выяснилось, что Саила уже давно тихо сопит. Будить её Игмар не захотел, и решил отложить разговор до завтра.

***

На следующий день дежурство, как назло, тянулось особенно медленно, словно нарочно оттягивая тяжёлый для Игмара разговор. Когда же его наконец сменили, лейтенант буквально вылетел из ложемента и поспешил в армейский госпиталь. Вот только там его жены уже не оказалось. Как сообщил удивлённому Игмару дежурный врач, её ещё час назад отпустили домой по просьбе какого-то офицера. Какого именно, дежурный врач не знал. Почувствовав неладное, лейтенант поспешил в свою комнату в общежитие.

Буквально подбежав к двери, Игмар распахнул её и зашёл внутрь:

– Саила, ты здесь?..

Лейтенант умолк на полуслове. За маленьким столиком в их тесной комнатке сидели двое. Его молодая жена и старый знакомый Игмара – старший из тройки контрразведчиков. Центральный, как про себя называл его лейтенант, так как настоящего имени и звания этого человека он так и не узнал.

– А, лейтенант Цайн! А мы вас уже заждались. Как прошло дежурство? – вежливо поинтересовался Центральный, отпив глоток из стоявшей перед ним кружки чая.

Дверь за спиной лейтенанта с глухим стуком закрылась. С обеих сторон от неё обнаружились двое других контрразведчиков. В отличие от Центрального, их лица не выражали ровным счётом ничего. Игмар почувствовал, как по спине у него пробежал холодок, а сердце пропустило удар, после чего забилось с удвоенной силой. Сделав над собой усилие, лейтенант повернулся лицом к Центральному и как можно более ровным голосом произнёс:

– Добрый вечер. Чем обязан вашему визиту?

– Мы хотели бы кое-что обсудить, но отрывать вас от дежурства в условиях боевых действий посчитали недопустимым. Так что, мы решили вас дождаться в общежитии. Ваша жена любезно угостила нас чаем. Вам повезло с такой хозяйкой.

– Спасибо, вы очень любезны, – улыбнулась Саила, смущённо покраснев.

– Доктор Мерсер так же её очень хвалил. Я разговаривал сегодня с ним в госпитале. По его словам, у вашей жены настоящий талант к врачебному делу.

– Вы пытаетесь комплиментами увести её у меня? – постарался пошутить лейтенант, буквально чувствуя, как спину ему сверлят взглядами двое других контрразведчиков.

– Я бы не посмел, – усмехнулся Центральный, – тем более, что это бесполезно. Не нужно быть телепатом, чтобы заметить как она вас любит.

– В таком случае, может быть перейдём к делу? Что конкретно вы хотели обсудить со мной?

– Это разговор не для посторонних ушей. Прошу нас извинить, мы ненадолго похитим вашего мужа. Обещаю вам, с ним ничего не случится.

От этой фразы, произнесённый Центральным с добрейшей улыбкой на лице, Игмару стало совсем не по себе. Быстро поцеловав жену, он накинул плащ-палатку и на негнущихся ногах покинул офицерское общежитие под конвоем контрразведчиков. На улице никто из них не проронил ни слова, пока все четверо не оказались у входа в небольшое неприметное одноэтажное серое здание с узкими окнами-бойницами. Со стороны его можно было принять за хозяйственную пристройку к одному из зданий штаба гарнизона.

Коротко постучав в плотно запертую металлическую дверь, Центральный дождался когда она откроется и сразу зашёл внутрь, спасаясь от дождя. Сразу за дверью обнаружилось небольшое квадратное помещение без окон с двумя дверьми. Козырнув вошедшим, дежурный тут же захлопнул дверь и вернулся за стол, сделав какую-то отметку в лежавшем перед ним журнале. Центральный тут же подошёл к одной из двух дверей.

– Нам сюда, лейтенант Цайн. Осторожнее, тут ступени.

За дверью обнаружилась лестница, ведущая в подвальное помещение, освещенное тусклым лампами. Внизу обнаружилась металлическая решётка и ещё один дежурный. Впустив офицеров, он с лязгом закрыл её. Сразу за решёткой начинался коридор, с обеих сторон через равные промежутки виднелись массивные металлические двери, запертые на толстые засовы и амбарные замки.

– Я арестован? – не выдержал Игмар, остановившись посреди коридора.

– Что? С чего вы решили, лейтенант Цайн? – изобразил недоумение Центральный.

– А на что это ещё похоже?

– Понимаю. Нет, лейтенант, вы не арестованы. Но мы должны провести небольшую проверку. Прошу за мной.

Достав связку ключей, Центральный открыл одну из камер и зашёл внутрь. Игмару не оставалось ничего, кроме как последовать за ним. За дверью обнаружился каменный мешок десять на десять метров, освещённый тусклой лампой. Мебели в нём не было никакой. Если не считать толстой металлической балки под потолком. К этой балке были прикованы кандалами трое людей, которые были вынуждены стоять на цыпочках, чтобы кандалы не впивались в вытянутые над головой руки. У всех на головах были плотные мешки, а из одежды лишь короткие рубища из грубой ткани. В помещении стоял отвратительный запах немытых тел и испражнений. Вонь ударила в нос с такой силой, что Игмар не выдержал и закрыл лицо платком.

– Что это такое, мать вашу?!

– Ну что же, здесь мы можем поговорить без лишних ушей, лейтенант Цайн. Вы наверняка задавались вопросом, почему в отборочной комиссии были сотрудники контрразведки? – как ни в чём не бывало поинтересовался Центральный, принявшись вышагивать из стороны в сторону, заложив руки за спину.

– Задавался, ещё на корабле. Предполагаю, это связано с тем, что “Муравейник” захватили в результате измены.

Центральный резко остановился и повернулся к Игмару.

– Вот как? Хм… Почему вы так решили?

– Потому что иначе местные, вооружённые в лучшем случае дедовскими карамультуками, никак не могли захватить такую мощную и надёжную крепость.

– Ясно… Что же, буду с вами откровенен, лейтенант. “Муравейник” действительно пал из-за подлой измены. Комендант крепости предал Империю, предал наши идеалы, свою Родину. И всё ради своей потаскушки из числа аборигенов. Как вы понимаете, после подобного мы были вынуждены обратить пристальное внимание на всех граждан Империи, состоящих в отношениях с коренными жителями колоний. Вы понимаете, к чему я веду, лейтенант Цайн?

– Дело в моей жене?

– Именно.

– Я же вам уже сказал, я женился на ней потому что иначе…

– Я помню, лейтенант. И тем не менее, остаётся вопрос. Можем ли мы по-прежнему вам доверять? Как нам убедиться в вашей преданности? Если бы речь шла об обычном офицере, с этим не было бы трудностей, но вы маг-телепат. В вашем случае даже допрос с применением считывателя мыслей не может дать стопроцентной гарантии. Поэтому, мы просим вас делом подтвердить, что вы по-прежнему преданы своей Родине.

Подойдя к заключённым, Центральный сорвал мешки со всех троих. Пленники оказались картийцами. Двое из них были молодыми людьми, практически мальчишками, третий оказался девчонкой, не старше Саилы. Лица у всех были грязными, рты заткнуты кляпами, но раскосые тёмные глаза смотрели с упрямой злобой.

– Эти трое – члены подпольной ячейки мятежников, раскрытой нами несколько дней назад. Они готовили диверсию в порту. Как вам известно, за подобное полагается смертная казнь.

Повернувшись к Игмару, Центральный посмотрел ему прямо в глаза и вежливым улыбчивым голосом произнёс:

– Лейтенант Цайн, я прошу вас привести приговор в исполнение. Если вы, конечно, не против.

– Просите? Это не приказ?

– Всё верно, это именно просьба. Я не имею права отдать вам подобный приказ.

– Понятно. Никогда бы не подумал, что вы хотите подвести меня под статью о превышении полномочий и умышленном убийстве.

– Ну что вы такое говорите, лейтенант Цайн! Всё законно. Прошу. Вот приказ, подписанный командующим войсками Империи в Картии генералом-полковником Гертрамом фон Дерцграу, в котором чётко говорится, что сотрудники контрразведки имеют право в рамках борьбы с повстанческим подпольем самостоятельно проводить задержания, следственные мероприятия, выносить и исполнять приговоры по отношению к лицам, чья связь с мятежниками была установлена, по упрощённой процедуре.

Всю эту длинную казённую речь Центральный произнёс максимально вежливым тоном, одновременно доставая из висевший на боку планшетки лист бумаги.

– Позволите ознакомиться?

– Не доверяете нам, лейтенант Цайн?

– Ну что вы такое говорите. Просто, раз уж вы просите меня о такой мелочи, как казнь трёх человек, я хочу убедиться, что всё законно.

Пробежав глазами лист гербовой бумаги, Игмар убедился, что Центральный не врал. Всё так и есть. Подпись генерал-полковника Дерцграу, несколько магических печатей заверявших документ. Вернув документ Центральному, Игмар произнёс:

– Что же, всё как вы и сказали.

– Значит, вы согласны?

– Ещё один момент. Я бы хотел увидеть ещё два документа. Во первых, приговор в отношении этих троих заключённых. А во вторых, ваше удостоверение личности. Чтобы убедиться, что вы действительно сотрудник контрразведки.

На лице Центрального, внимательно слушавшего Игмара, вежливая улыбка стала ещё шире:

– Разумеется. Прошу. Вот обвинительный приговор трибунала.

– Позвольте. Так, признать Чанга и Ханя Лиу, а так же Сиу Фань виновными… Сотрудничать отказались… Приговор окончательный… Подписи, печати… Всё в порядке. Осталось ваше удостоверение.

– Прошу.

Центральный забрал приговор и протянул Игмару небольшое удостоверение сотрудника имперской контрразведки. Лейтенант быстро пробежал его глазами. Никакой информации об имени или звании Центрального оно не несло. Лишь сообщало, что предъявитель данного документа является действующим сотрудником имперской контрразведки и было заверено несколькими магическими печатями. Так же оно имело образец отпечатка энергопотока своего владельца, что являлось аналогом индивидуальной подписи для мага. Сличить его соответствие с энергопотоком Центрального не составило никакого труда для Игмара. Разумеется, они полностью совпали. Проклятье. Последняя надежда отвертеться погасла.

– Всё в порядке, лейтенант Цайн?

– Абсолютно.

– Итак?

– У вас закончились все каратели?

– Конечно нет. Как я сказал, это проверка специально для вас. Подчёркиваю, вы вправе отказаться, если подобное вам не по душе, – улыбка так и не сошла с лица Центрального.