Текст книги "Город мутантов. Глава 2. Зловонная утроба города (СИ)"

Автор книги: Braunen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

========== VI ==========

VI

– Йоу.

Газэф поднял голову со стола. Кажется, его вырубило из-за длительного ожидания. Напротив него сидел вчерашний противник.

– … так это ты тут «верховный инквизитор»…

– Удивляет? – голос Джин был игрив и жизнерадостен.

– Не особо. Различная мразь всегда занимает высокие посты.

– Хооох?

– Так мир устроен.

– То есть мразь тут я… ну да… то-о-очно… не кучка партизан, которая режет людей, когда им вздумается.

– Мы хотя бы люди.

– Парочка мутаций делает меня морально ниже бандитов и убийц?

– Сдаётся, что тут больше чем парочка, «инквизитор».

– Ты даже не представляешь…

– Что ты такое? На рядового мутанта не похожа. И не гомункул. Этих убить намного легче.

– Был опыт?

– Уж поверь.

– Могу лишь гадать, каким образом такой могучий воин слился, как рак.

– Ну, так? Что ты за хрень?

– Мы тут не обо мне пришли говорить, Газэф.

– Быть не может.

– У меня к тебе ряд простых вопросов. Мы можем сделать это по-простому. По менее простому, – Джин поставила на стол упаковку таблеток, – и по очень непростому, – после этих слов она положила на стол шприц.

Газэф оглянулся. Потом он заглянул под стол. Других пыточных устройств нигде не было.

– Шприц? И всё? Я ожидал более богатый инвентарь.

– Это всё что мне нужно, паяц.

– А это что? – воин кивнул головой в сторону цилиндрической упаковки.

– О, это? – Джин взяла таблетки и поднесла их к лицу, разглядывая на свету. – Ты не знаешь? Вся столица просто без ума от этой штуки.

– Заинтригован.

– Это «Амброзин», – инквизитор поставила таблетки на стол.

– «Амброзин»?

– «Амброзин».

– Дебильное название. Сама выбирала?

– Нормальное название.

– На вкус и цвет…

– Это очень замечательное лекарство, на самом деле.

– Неужели… и чем же?

– Оно делает тебя быстрее, сильнее, здоровее и умнее.

– Умнее? Теперь ясно, почему оно так пользуется спросом в столице.

– А также оно качественно развязывает язык. Правда, при условии, что я рядом.

– Если оно так хорошо развязывает язык – шприц зачем?

– Ну, если у тебя окажется повышенная воля или пониженная восприимчивость, придётся закачать тебе сырьё для лекарства внутривенно.

– Сырьё?

– Кровь.

– Кровь?

– Да. Мою кровь.

– Ты стебёшься.

– Перейдём к самим вопросам, ладно? – Джин свела ладони вместе и улыбнулась.

– Валяй.

– В чём была цель покушения? Зачем убивать Годрика и его сына?

– Понятия не имею.

– Кто тут стебётся после этого…

– Правда. Я без идей.

– Пиздишь.

– Нет.

– Щас таблетками кормить начну.

– И тогда я отвечу то же самое.

– Как это ты не знаешь? Ты же участвовал… планировал участвовать… да…

– Меня просто попросили.

– Попросили?

– Попросили.

– И ты согласился?

– Согласился.

– Вот просто так?

– Вот просто так.

– Пиздишь.

– Нет.

– Хорошо, другой вопрос: почему ты согласился, когда тебя попросили?

– Не помню.

– Ты стебёшься…

– Я вроде был должен старику, но возможно было что-то ещё.

– Старику?

– Вы задержали его вместе со мной, – Газэф осёкся, – задержали ведь… так?

– Ха-ха, волнуешься? С лысым всё хорошо. Я допрашиваю его сразу после тебя. Я даже подлатала его после боя. Как и тебя, к слову.

– Подлатала?

– Мааааагия, – Джин сделала широкий жест ладонями и попыталась придать тону загадочности.

– Стебёшься…

– Я не шучу.

– Это вроде я сегодня должен был рассказывать сказки.

– В общем, с Ольгердом всё в порядке. Значит, ты ему был должен. И в чём конкретно заключался долг?

– Имперский инквизитор, а так паршиво осведомлена, – после этих слов Джин состроила недовольную гримасу, – что ты вообще обо мне знаешь?

– … эээ… ты Газэф, у тебя есть магическая рапира, ты работаешь на Ольгерда… собственно, всё.

– Может тебе стоит выйти и посовещаться с одним из стражников? Эти увальни побольше тебя знают.

– Кончай языком елозить и к делу, – неожиданно голос инквизитора из игривого перешёл в холодный, у неё начало утекать терпение.

– Общеизвестно, что я Газэф Веренийский. Фехтовальщик и личный телохранитель барона Ольглена. В возрасте двенадцати лет меня представили к его двору. Этому посодействовал капитан одной из имперских пехотных дивизий по имени Ольгерд.

– Он представил тебя барону, хрен знает, сколько лет назад, а потому ты согласился убить большую шишку?

– Именно так.

– Через сранные полжизни?

– Да.

– И ты совсем не знаешь, зачем Ольгерд хотел убить его?

– Нет.

– Совсем?

– Ни малейшего понятия.

– Ты рисковал своей шкурой, не зная о чём сыр-бор?

– Да.

– Ты дебил?

– Нет.

Джин глубоко вздохнула.

– Хорошо, следующий вопрос: на кого работаете вы с Ольгердом?

– Понятия не имею.

– Имеешь.

– Не имею. Я помогал старику, потому что он попросил. И всё. Я не знаю никаких планов далее покушения.Ни о каких целях и задачах. В Эверик я приехал только, чтобы убить местного герцога. Если бы всё получилось, то меня бы уже и след простыл.

– «Получилось»?

– Покушение сорвалось.

– Сорвалось, говоришь?

– Да. Наше с тобой столкновение дало повстанцам сигнал не собираться.

Со стороны инквизитора послышался ряд коротких смешков.

– Что смешного?

Джин злобно улыбнулась.

– Да не обращай внимания. Просто у меня немного другая информация.

– Хм?

– Когда вы прибыли на пункт сбора, операция уже должна была начаться.

– Что?

– Да. Насколько мне известно. И, судя по тому, кто их там ждал, я готова поставить всё своё месячное содержание и бутылку хорошего коньяка в придачу на то, что они все мертвы, – она чуть задумалась, затем расплылась в садистской ухмылке, – ну может быть… кроме одного-двух.

– Значит, сообщение изменили… – до Газэфа дошло: убийца не только отправил, но и переиначил сообщение, это был невероятный просчёт.

– Да. То самое. Кстати сочувствую о смерти Ванессы.

– Твоих рук дело?

– Сам знаешь, что нет. Когда бедных операторов кромсали, ты забирался за мной на крышу.

– Откуда ты знаешь про Ванессу?

– Ты мне «рассказал».

– Не припоминаю такого.

– Ты даже не представляешь, Газэф, каким невероятно подробным источником информации послужила твоя кровь.

– Так вот зачем…

– Да.

– Чушь.

– Отнюдь.

– Если это правда, что я делал до этого?

– «До этого» до чего?

– До нашего боя.

– С утра ты вышел из больницы и пошёл к телеграфу отменять сообщение. Потом ты пошёл к Ольгерду. Потом вы там охрене-е-еть как долго ждали ночи. А затем ты пошёл прямо ко мне. Ах да – с тобой ещё была Дорея и Ирден. Вроде, их так зовут, да?

– Ничего такого, чего нельзя было узнать через лазутчика.

– … эээ… в общем-то… да…

– Очевидно, нас раскрыли и вели от начала до конца. Только вот чего я не понимаю…

– Чего?

– Зачем убивать людей на телеграфе?

Джин тяжело вздохнула. На некоторое время повисла небольшая пауза.

– Если честно… хз.

– «Хз»? Это твой ответ? Хз. Сто человек выпотрошили, как рыбу.

– Ну…

– Я вот гляжу на тебя и не могу понять одного.

– Хм?

– Чем вы друг от друга отличаетесь.

– Кто от кого?

– Старая власть от новой.

– Пардон?

– Те же методы. Те же способы… даже такие же маньяки на службе.

– Эй! Я не маньяк!

– Неужели? Мой вчерашний опыт говорит об обратном.

– … ну-у…

– А резня на телеграфе? Там тоже не маньяк?

– … эээ…

Джин осознавала, что описание Миры на сто процентов подходит под это слово.

– Даже забавно. Новые революционеры сражаются абсолютно под теми же лозунгами, что и старые. И какой смысл был в этом Красном Штандарте? Ничего толком и не поменялось.

– Лозунгами?

– «Справедливость». Представь себе. Они все сражались за справедливость. Вот скажи мне, «инквизитор»: ты веришь в справедливость?

– … эээ… определи «справедливость»…

– Хороший вопрос. Вопрос куда умнее, чем можно подумать. На самом деле… я и сам без понятия.

– Как это?

– Да. Мне не удосужились объяснить это в церковной школе. В простонародье обычно это слово означает простой принцип. «Око за око». Но такая интерпретация кажется ошибочной.

– Почему?

– Возьмём крестьянина, у которого отобрали скот и сожгли дом.

– Возьмём.

– Кому ты будешь в ответ сжигать дом?

– Тому, кто отобрал скот?

– У солдата.

– Наверно, у солдата.

– А этот солдат выполнял приказы местного лорда.

– Тогда местному лорду.

– Допустим, ты убьёшь три коровы, что были у этого Господина и сожжёшь один из его самых маленьких домиков, что были размером с хату крестьянина. Это будет справедливо?

– … да?

– Почему же? У крестьянина отобрали всё, что было. У богатого господина ещё сотня таких домиков. Их страдания будут разными.

– Тогда сжечь все его дома?

– В этом случае ты сделаешь больше, чем сделали тебе. Тогда этот принцип не работает по определению. Вместо одного ока ты выкалываешь десять.

– … но есть же и другой путь. Заставить лорда отдать три коровы и построить крестьянину новый дом.

– Да это так. Но это уже не будет соответствовать данному определению справедливости.

– Значит, определение неверно.

– Получается так.

– Тогда нужно то определение, в рамках которого крестьянину бы вернули и живность и дом.

– Возмещение нанесённого вреда?

– Именно.

– А что делать с тем временем, когда у бедолаги не было ни дома ни коров.

– Оплатить неустойку!

– Как ты золотом оценишь время?

– … эээ… ну… посмотрю, сколько крестьянин с домом за это время зарабатывает… так?

– Наверно это хороший критерий, но что теперь делать с дворянином?

– С дворянином?

– Который приказал сжечь дом.

– … эээ… ну он всё оплатил… так?

– Значит, он может каждый раз сжигать дома, откупаясь потом звонкой монетой?

– … да?

– И где же тут справедливость? Кажется, в определении чего-то не хватает.

Тут Джин задумалась. Потом, после небольшой паузы, она резко вспыхнула.

– Так, короткий, хорош мне мозг сношать! Я здесь не за этим! На кого работаешь, курва?! – инквизитор привстала и стукнула ладонями по столу.

– На Ольгерда.

– На кого работает Ольгерд?!

– Без понятия.

Джин резко встала, отбрасывая железный стул к двери. Она взяла упаковку таблеток и подошла к заключённому. Инквизитор взяла его за волосы и повернула его голову чуть вверх, чтобы их глаза встретились. Газэф оставался спокойным.

– Сейчас произойдёт следующее. Я открою эту упаковку. Дам тебе таблетку. Ты её съешь и мирно запьёшь водичкой. Лады? – агрессивным шёпотом прошипела инквизитор.

Газэф коротко кивнул. Скрывать ему особо было нечего. Да и не хотелось ему, чтобы она выбила все зубы, пытаясь накормить его лекарством. Джин отпустила волосы и поставила упаковку на стол рядом с ним. Затем она подняла с одну из медных кружек и поднесла её близко к воину. Фехтовальщик неспешно открыл картонный цилиндр. Не торопясь, он отложил круглую крышечку в сторону. На упаковке красовалась красная надпись на белом фоне: «Амброзин». Чуть ниже было добавлено: «клубничный вкус, для взрослых и детей». Он почти неслышно усмехнулся и перевернул упаковку себе на ладонь. Затем поставил картонку обратно на стол. На ладони осталась светло-розовая таблетка размером с четвертак. Газэф поспешно закинул её себе в рот.

Джин поднесла кружку с водой к его губам. Одной рукой она опять схватила его за волосы и поднимала голову вверх. Другой рукой инквизитор опрокидывала сосуд, заливая воину в горло жидкость. Тот послушно хлебал. Когда ёмкость опустела, инквизитор поставила её на стол и вновь отпустила голову фехтовальщика.

Дыхание Газэфа на секунду перехватило. Голова помутилась.

Отрава. Что это за дрянь?

В нос ударил неприятный запах. Живот скрутило. Воин опустил взгляд в пол.Он подумал, что его сейчас одновременно и вырвет и пронесёт. Однако через секунду неприятные ощущения начали проходить. По телу разливалось тепло. Кровь Джин, как и различные химикаты, всасывалась в ткани. Дыхание нормализовалось. Сознание не только пришло в норму, но и прояснилось. Приятное чувство разлилось по животу. Телу стало тепло и комфортно, а душе радостно. Захотелось вскочить и что-то сделать. И срочно. Газэф впервые за долгое время улыбнулся. Улыбка становилась всё шире и шире. Джин с удовлетворением смотрела на пациента. Парень был крайне восприимчив к лекарству.

Видимо, шприц не понадобится.

Она присела перед ним на корточки так, чтобы её лицо оказалось у него перед глазами. Газэф замер. Он смотрел на неё без всяческих движений, будто окаменев. Даже не дышал. Его сердце начало биться чаще. Сейчас вот-вот выпрыгнет из груди. Лицо покраснело, а сам он напряг каждую мышцу своего тела. Воин почувствовал дикое возбуждение. Кошку, которую раньше он считал омерзительным монстром, теперь он хотел повалить на землю. Сейчас больше всего на свете он хотел её. Прямо здесь. Прямо сейчас. Окоченение, как и шок, прошло. Теперь он смотрел прямо на инквизитора и тяжело дышал, не в силах проронить ни слова. Такой набор чувств он испытывал впервые. Годы тренировок с оружием не оставили времени для общения с противоположным полом. Джин странно улыбнулась, нежно взяла его ладонями с двух сторон за щёки и тихо произнесла.

– Газэф, милый, пожалуйста, скажи мне: на кого работает Ольгерд. Я была бы невероятно тебе признательна.

Её голос заставил сердце петь. Перед ним сейчас сидела на корточках самая прекрасная девушка на планете. Он сделает всё, что она хочет. Он скажет всё, что она пожелает узнать. Он пойдёт за ней на край света и выполнит любой, даже самый безумный приказ. Однако, вопреки ожиданиям инквизитора, после очередного тяжёлого вдоха, с губ парня чуть слышно сорвалось.

– Я… я… я не знаю… прости меня… я не знаю…

Джин в момент помрачнела. Соблазнительную улыбку как ветром сдуло. Она тяжело вздохнула, встала и пошла к двери.

– … стой… куда…

Джин подняла опрокинутый стул, поставила его туда, где он стоял чуть ранее, и с разочарованием плюхнулась на неудобную мебель.

– Ты реально не знаешь, да?

– … да… я уже сказал… да… прости меня… я не знаю…

– Хорошо. Вернёмся к предыдущему вопросу: почему ты согласился помочь Ольгерду?

– … я не знаю… то есть не помню… я наверно подумал, что должен… подумал, что так и сгнию в той тихой деревне… без смысла… без цели… решил…решил, что последнее дело не повредит… заодно отдам долг старику…

– Хммм…

Джин скептически посмотрела на собеседника.Казалось, что возбуждение его сейчас съест. Парень еле ворочал языком.

– … прости… это, правда, всё … никаких причин нет…

– Зачем убивать Годрика и его сына?

– … я… не… плохо помню… Ольгерд что-то говорил о промежуточной цели… но в подробности не вдавался… прости… это всё…

– Ты а-а-абсолютно бесполезен… – Джин тяжело вздохнула. Она положила ноги на стол и начала качаться на стуле.

– … прости… я ничего не знаю… я уже всё сказал… я уже, правда, всё сказал…

– Да поняла я, поняла. Не трепыхайся, друже.

Газэф замолчал. Он опять смотрел в пол.

– Надеюсь, старик будет пополезнее. Хоть бы его удар от таблетки не хватил…

Воин приуныл. Он почувствовал, что его отвергли.

– Ну, хотя бы расскажи мне о своих вчерашних спутниках.

– С-спутниках?

– Да. Дорея и тот парень в чёрном капюшоне… Ирден вроде, так? Он не кажется особо разговорчивым.

– … он… он нем, – Газэф из кожи вон лез, чтобы членораздельно проговорить хотя бы пару слов, он весь обливался потом.

– Нем? Вы принимаете на работу инвалидов? У вас там, наверно, и социальная карта есть.

Воин, видимо, потерял нить разговора. Он вопрошающе смотрел на инквизитора.

– Соцкарта – это такая… забей.

– …

– А что с ним? Родовой дефект?

Инквизитор явно скучала и уже даже не смотрела на собеседника. Она игралась с упаковкой «Амброзина», перебирая картонный цилиндр в руках.

– … у… у него… у него язык отрезали… во время Красного Штандарта…

– Оу… – Джин почувствовала себя неловко, игра с лекарством на секунду остановилась, – … что ж… а что насчёт Дореи?

Газэф сглотнул. В горле совсем пересохло. Джин, наблюдая за этим, ногой толкнула вторую медную кружку к нему. Та быстро подъехала к заключённому. Он жадно обхватил её руками и опрокинул себе в глотку, разом поглощая всю жидкость.

– Ну так?

– Дорея… она… она дворянка, – после глотка воды речь давалась ему чуть лучше.

– Дворянка? Да не пизди. Зачем дворянке связываться со всякими маргиналами?

– … м-мотивов я не знаю… она м-моя связная… передавала мне места встречи и операции.

– Как передавала?

– Мы встречались в таверне в строго определённое время… там, где я тебя… тебя в первый раз встретил.

– Что ты ещё о ней знаешь?

– … немного… она… она сидит на шее у отца…

– Кто её отец?

– …я не знаю… какой-то мелкий помещик… он, вроде… вроде, заведует местной винодельней, – перед каждым ответом воин выдерживал паузы, будто собираясь с мыслями.

– Винодельней? В городе их штук двадцать. Какой именно?

– … я не знаю… она не распространялась…

– Я-я-ясно… о себе что-нибудь интересное может, расскажешь?

– … ин… и-интересное?

– Да. Кто ты та-а-акой вообще. Чем занима-а-аешься. И «тд» и «тп».

– … у … уже… – Газэф начал дышать ещё тяжелее, судя по всему, его сейчас удар хватит, – уже всё рассказал… мне нечего добавить… нечего добавить.

– Как тебе?

– … ч… что?

– Ну «Амброзин». Как тебе? Штырит?

– … п… полн… полная хуерга твои таблетки…

Джин взорвалась хохотом. Безудержно смеялась она где-то полминуты. Смех прервало падение стула, на котором она раскачивалась. Хрупкое равновесие не выдержало тряски. С грохотом инквизитор рухнула на каменный пол. В комнате повисла тишина. После небольшой паузы, лёжа на полу камеры для допросов, она объявила:

– … бля.

Девушка, кряхтя, встала с пола, поднимая вслед за собой несчастную мебель. Она огляделась и тяжело вздохнула.

– Ну что ж… ты был абсолютно бесполезен. Тем не менее, спасибо за потраченное время, – инквизитор ухмыльнулась, затем, чуть поразмыслив, подошла к заключённому, – можешь оставить себе в качестве утешительного приза, – сказав это, она положила в один из карманов его плаща упаковку с лекарством, – у меня ещё есть, – девушка подмигнула.

Воин не отвечал. Силы бедолагу совсем покинули. Джин взяла его за подбородок и повернула лицом к себе.

– Впервые вижу такую реакцию. Хммм…

Она коснулась двумя пальцами его сонной артерии, прощупывая пульс. Сердце бешено скакало, что отражалось и на течении крови в жилах. Пальцы Джин подскакивали, будто в такт клубной музыке.

– Какая-то совсем нездоровая аритмия. Видимо и давление повышено.

Она злобно улыбнулась.

– Эй, Газэф… а, Газэф… я знаю отличный способ его понизить. Ты как раз мне вчера задолжал немного, не находишь?

Инквизитор уселась ему на колени лицом к лицу, свесив ноги по обе стороны от заключённого.

– … ч… что ты… что ты делаешь?

– Ну, мы же не хотим, чтобы у тебя сосуды от такого давления порвались, не так ли? Сейчас я немного его сброшу.

Джин начала снимать с него плащ. За плащом незамедлительно последовала рубаха. Не пришлось долго ожидать того, чтобы плечо воина оказалось оголено. Газэф смотрел на неё с растерянностью и испугом. Он совсем не понимал, что происходит. Мысли в голове болезненно пульсировали. Невероятное возбуждение перемежевалось со страхом.

Что она собирается делать? Пытать? Я всё рассказал. Зачем?

– О, да не бойся ты так. Будто комарик укусит.

Укусит?

Джин в данный момент уже сама тяжело дышала. Вся эта ситуация разогрела и её. Она не совсем осознавала, что конкретно доставляло ей удовольствие и уничтожило единственный тормоз, который держал её поведение под контролем – «смущение». То ли вид красивого молодого парня, который испытывает недомогание. То ли чувство доминирования над беспомощной жертвой. То ли чувство власти, что она великий инквизитор, а перед ней ничтожная блоха, которую, скорее всего, ждёт виселица. Всё это слилось, выводя наружу садизм и желание немного «поиграть» с пленником. А может и чуть больше, чем просто «поиграть».

Она вплотную придвинулась к парню, грудью прижимаясь к его телу. Инквизитор издевательски улыбнулась и промолвила.

– У тебя там объект какой-то твёрдый. Сидеть немного мешает.

Её горячее дыхание коснулось носа и губ. Вот-вот пойдёт кровь носом.

Слишком близко.

– В чём дело, Газ? Язык свело?

Он подался вперёд, пытаясь поцеловать её. Перед губами предстала ладонь, отодвигая голову обратно и ударяя затылоко спинку сидения.

– Це-це-це, какой нетерпеливый. Сначала нужно накормить девушку, не находишь?

Джин прильнула к его плечу. Её правая рука всё ещё обхватывала его губы, фиксируя положение головы. Левая рука покоилась на краю плеча. Однако перед укусом она решила лизнуть кожу в месте кормёжки. Парень издал странный стон. Инквизитор посмотрела на него и ухмыльнулась. Лицо девушки окончательно окрасилось пунцовым.

– Сейчас будет немного больно.

Губы прильнули к влажной плоти. Капля слюны медленно стекала вниз к груди пленника. Джин сжала челюсти. Алая река потекла в горло. Газэф, наконец, осознал, что она делала. Глаза налились ужасом. Однако никаких сил на сопротивление не было. Ощущения были такие, будто в плечо впился матёрый бульдог. Острые зубы разорвали плоть на части, превращая в фарш капилляры. Артерия, кажется, окончательно порвалась. Он хотел отвернуться от этого зрелища, но не мог. Желание наслаждаться видом девушки его пересиливало.

Джин тем временем слушала его сердце. Отбойный молоток выстукивал сто сорок в минуту. Постепенно, с поглощаемой кровью, число ударов начало снижаться. Что касается вкуса, молодая кровь фехтовальщика её устраивала, можно даже сказать, что это было хорошим лакомством. Однако кровь Ин была намного лучше. У снайпера была более богатая вкусовая палитра и более насыщенный аромат. Также её кровь была слаще. Соки воина отдавали кислинкой. Незаметно для себя, девушка становилась экспертом во вкусовых качествах данного напитка. Ещё немного – и она начнёт разливать его по бутылкам.

Когда число ударов пришло в норму, инквизитор прекратила питание. Джин провела рукой по плечу, заживляя рану. Однако след от укуса останется с ним очень надолго. Затем её левая рука медленно сползла к его селезёнке. Правую ладонь она поместила за его головой, придерживая парня за затылок. Их лица снова оказались на минимальной дистанции. Подбородок и лицо Джин были залиты багровым месивом. Она усмехнулась и спросила.

– Что? Ещё есть желание целоваться?

Затем инквизитор приоткрыла рот. Язык и всё горло были плотно выкрашены в цвета его жизненных соков. Он тяжело дышал. Давление нормализовалось, но это не помогло мыслить яснее. Новая кровь, которую поставляла в вены селезёнка, тут же заражалась кровью Джин, циркулирующей по венам. Воин, недолго думая, прильнул к её губам. Девушка слегка оторопела – она ожидала, что её вид вселит в него ужас или хотя бы оттолкнёт от неё. Видимо, он был чересчур восприимчив к лекарству. Их языки встретились. Несмотря на то, что инициатором действия был фехтовальщик, Джин проникла в его ротовую полость первая, окропляя дёсны и язык воина его собственной кровью. Противный запах металла ударил в нос. Вкус меди вызвал тошноту. Однако он не мог пересилить себя и остановиться. Газэф не хотел, чтобы их интимный контакт завершился. Так они целовались, как показалось парню, целую вечность. Наконец инквизитор чуть отодвинулась от пленника, завершая кровавый поцелуй. Её губы, подбородок, и язык теперь были чистыми. Она вытерла губы рукавом, затем положила руки парню на плечи.

– Нравится собственный вкус? – Джин ухмыльнулась.

Инквизитор бережно надела на его плечо рубаху, застегнув все пуговицы. После этого она натянула на него плащ. Затем она соскочила с пленника и пошла к двери. Видимо, на сегодня Джин наигралась.

– Стража!

В тот же момент стальная дверь отворилась, и в комнату ввалились два увальня.

– Увести! Ведите следующего.

Стражники быстро отстегнули Газэфа от стула и надели на него кандалы. При попытке встать с места воин рухнул. Его подхватил один из сопроводителей. Фехтовальщик выглядел слабым и истощенным. Сам ходить он не мог. Солдаты переглянулись, потом один из них с опаской глянул на Джин.

– Чего уставился то? Приказ выполняй. Ну же…

Они подхватили его с двух сторон под руки и понесли к выходу. Газэф не отрывал взгляда от Джин. Уже у самого выхода он смотрел на неё через плечо. Инквизитор помахала ручкой.

– Пока-пока.

Дверь в камеру для допросов захлопнулась. Скоро приведут старика.

========== VII ==========

VII

Утром в поместье Годрика было суетливо. Гости собирали свой багаж и уезжали. Практически все они пребывали в крайне сердитом настроении. Глава дома отменил все последующие за банкетом праздничные мероприятия, которые должны были растянуться на целую неделю.

Когда этой ночью лорд со своей стражей вломились в поместье, вопреки ожиданиям, вместо небольшой армии вооружённых партизан они обнаружили лишь гору трупов в одном из углов сада. Часть окон была выбита, а банкетный зал превратился в свалку. Однако, несмотря на бардак, внутри дома все полы были чисты. Ни одной капли крови на тёмно-зелёном узорчатом ковре.

Годрик понял две вещи. Первая: девица из инквизиции, несмотря на неряшливость, знала своё дело. Вторая: верховная жрица была чудовищем. На банкете в честь помолвки она подошла к нему и спросила, о чём тот говорил с инквизитором. А потом она сказала, что покушение запланировано на два часа ночи. После такого неожиданного подтверждения слов верховного инквизитора у главы дома созрел план. Он решил отправить на ночь всех гостей и сына в загородную виллу, а сам, вместе со своей стражей, нагрянуть в момент покушения на ничего не подозревающих бандитов. Однако весь план полетел к чертям, когда лорд примерно в час ночи обнаружил, что сына с ним нет. В тот момент у него стало на два седых волоса больше. Старый рыцарь поспешно облачился в доспехи и вместе с лазурной дружиной выехал в Эверик. Там они уже были в полвторого ночи, чтобы обнаружить, что поместье повреждено, все нападавшие мертвы, а Айген и Мира сидят и мирно болтают у него в кабинете за чашечкой чая.

Хоть глава рода и попытался поскорее убрать следы пребывания убийц в доме, окончательно сделать этого не вышло. Каменщики сегодня, как назло, не работали, а стекольщики не спешили с починкой окон. Единственное, что удалось – убрать трупы и куски внутренностей из сада.

Годрик сильно отругал своего единственного сына за то, что тот сбежал и поставил под угрозу благополучие семьи. Герцог был просто вне себя от ярости. Теперь парень был под домашним арестом, а деньги на его содержание были урезаны в четыре раза. Также он запретил ему встречаться с глазу на глаз с верховной жрицей, с которой в данный момент глава семейства разговаривал в своём кабинете.

– Да что вы себе позволяете?! – рыцарь отшвырнул со стола какую-то чашку. Та ударилась об шкаф и разбилась.

Возмущение Годрика разносилось по всему этажу. Мира стояла посередине комнаты и просто улыбалась.

– Вы… вы… да как можно?! Что за произвол?! Я думал, хоть с вами проблем не будет! Во что вы превратили мой дом?! Что вы вообще удумали?! Но ладно, Бог с ним, с домом – что у вас за шашни с моим сыном?! В любовницы ему набиваетесь?! – после последнего предложения он ударил тростью по столу.

– Милостивый герцог, у меня и в мыслях не было подобных планов. Я слишком сильно уважаю вас и вашего сына и не стала бы становиться между ним и дочерью его превосходительства регента, – от голоса исходило тепло и ласка, жрица добродушно улыбалась и проникновенно смотрела в глаза рыцарю.

Герцог цыкнул зубами. Он не верил ни единому слову.

– Тогда как, о уважаемая жрица, вы объясните вчерашнее? Почему мой сын побежал к вам сюда, несмотря на чёртову армию головорезов?!

Мира поклонилась, выражая почтение.

– Прошу прощения, мой лорд, если в действиях мальчика вы усмотрели мой злой умысел. Я со всей искренностью могу объявить, что ни в коем разе не ожидала его увидеть в поместье этой ночью. А когда он пришёл, я сразу же отвела Айгена туда, где вы быстрее всего его нашли бы – в этот кабинет. Я не отрицаю того, что он, возможно, влюблён в меня, однако я не поощряю его в этом стремлении.

Лорд хмыкнул.

– Отличным примером «непоощрения» будет то, что вы с ним больше не будете встречаться. Сим я запрещаю вам видеться с моим сыном без постороннего сопровождения! Усвоили?!

– Да, мой лорд, я повинуюсь вашему решению.

Тот, кажется, немного успокоился. Красное лицо потихоньку начало принимать нормальный человеческий оттенок. Через полминуты Годрик уже не был так сильно похож на варёного рака.

– А мой дом?

– Простите?

– Что случилось с моим домом? Что вообще тут случилось? Все эти… изувеченные… ваших рук дело?

– Да, милостивый герцог. Моих. И мне искренне жаль, что ваше великолепное поместье пострадало. Единственное, что я могла сделать – это оттереть дом от крови изнутри.

– От… от крови?

– Да. К сожалению, часть бандитов прокралась вовнутрь, и я не успела их остановить. Пришлось догонять их и уничтожать на месте.

– Почему вы не сказали, что собираетесь разобраться с ними лично? Почему соврали мне о времени покушения? Я бы понял. Возможно, даже предоставил бы всё лично вам. Зачем эта ложь, этот обман?

– Простите, мой лорд, но зная вас, вы, как человек исключительной чести и достоинства, никогда бы не позволили хрупкой девушке сражаться на вашей войне. Однако, со своей стороны, я не могла позволить, чтобы кто-то из ваших людей, а тем более вы сами, ваша милость, пострадали от рук бунтарей, – она наклонилась ещё ниже, волосы коснулись пола, – я ещё раз нижайше прошу прощения за этот вероломный обман, однако уверяю вас – я действовала исключительно из гуманистических побуждений.

– Что ж… вы кажетесь разумным человеком… но более не лгите мне в лицо. В следующий раз я ожидаю от вас того же доверия, что я оказал вам, приняв вас, как дорогого гостя.

– Да, мой лорд. Больше этого не повторится.

– Хорошо. И, скорее всего, так и есть – вина в поведении мальчика лежит не на вас. Я его слишком распустил… но моё решение неизменно. Больше вы с ним с глазу на глаз не видитесь. Если ещё раз вас застукаю – моё гостеприимство к вам кончится, и вы отправитесь обратно в столицу. Вам ясно?

– Да, мой лорд.

– Славно. Вы свободны. Можете идти по своим делам, верховная жрица.

После тяжёлой беседы с лордом Мира вернулась в свою комнату. Книги, свечки и её любимое креслице были на месте. Она глубоко вздохнула и плюхнулась на удобную мебель. Жрица закрыла глаза, пытаясь расслабиться. Она несколько раз качнулась туда-сюда. Рука потянулась к одной из книжных башенок. Однако прямо перед тем, когда она взяла книгу, Мира остановилась. Лицо расплылось в широкой улыбке.

– Знаешь, для пряток есть места и побанальнее. Под кроватью, например.

Дверца шкафа, что располагался позади неё, отворилась. Молодой герцог шагнул в комнату, отряхиваясь от пыли. Мира тем шкафом не пользовалась. Жрица чуть слышно хихикнула.

– Давно ты там?

– Как из комнаты сбежал…

Он обошёл жрицу со спины и сел на стул, который стоял напротив кресла ещё со вчерашнего дня.

– Оу? Ты же понимаешь, что в первую очередь тебя будут искать тут, верно?