Текст книги "Ведьма Минари (СИ)"
Автор книги: Благородная Дама
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)
– Кузен Императора убит, и все мы признаем, что только в Ваших силах исправить ситуацию. Мы готовы дать Вам власть, необходимую для усмирения толпы.
– Что? – громко спросил министр. – И только?.. О, нет, господа, это не та власть, к которой я стремлюсь. Признавая мою силу, вы должны признать, что я единственный, кто способен управлять сейчас государством. А это уже совсем другая власть. Другие полномочия. Другой статус… Статус Главы государства. Статус Императора!
– Эва, куда хватил, – раздался громкий шепот и смех сбоку и министр рассержено вскочил.
– Упрямые ослы! – министр отшвырнул кресло. – Сегодня горят кварталы бедняков, но что вы запоете завтра, когда запылают уже ваши дворцы? Пускай, я буду злым пророком, но я пророчу Вам, что завтра гнев толпы доберется и до вас! Смерть кузена императора – только начало. Завтра вы одумаетесь и сами приползете ко мне на коленях, а я еще буду думать, соглашаться мне или нет. Вы что же решили, что сможете вразумить народ? Да он ненавидит вас всех. Вы погрязли в своих пороках и совсем отвернулись от вашего народа. Вы можете смеяться надо мной сейчас, но я посмеюсь над вами завтра, когда армия подойдет к стенам дворца и внесет меня на своих плечах на площадь. Власть уже и так есть у меня. Ведь власть – это армия и Ковен, а я управляю и тем и другим.
Министр гордо прошествовал мимо шокированных вельмож и, обернувшись в дверях, добавил.
– Я буду ждать до утра. Если до этого времени вы не одумаетесь, я слагаю с себя всякую ответственность за ваши жизни.
Орк сидел у входа в свою нору и недовольно хмурился. Он никак не рассчитывал, что впустив сюда посторонних, вместо благодарности, получит строгий приказ выметаться.
– Здесь раненый, а от Вас, простите, слишком много грязи, – неделикатно заявила пожилая человечка, а старик только развел руками.
В итоге все были в выигрыше, кроме него. Запасливая гномка даже извлекла из недр своей необъятной котомки скудный запас провизии и сейчас все они жевали какие‑то сухари, размачивая их в воде, и только орк и усыпленный для перевязки Император оставались голодными. Но судя по брюшку монарха, близкая смерть от голода ему не грозила, чего нельзя было сказать о нём. Угхрак скосил глаза на упитанную ногу правителя и спросил.
– Слышь, старик, а что если я ему ногу отгрызу? Я же его спас, вот пусть и он меня спасет, не даст умереть с голоду?
– Не думаю, что Император, согласится, – с сомнением покачал головой ректор. – Но можешь предложить это ему, когда он проснется.
– Ну, когда он проснется, он наверняка откажется, я же тебе говорил, что людишки страшно неблагодарные. Надо отгрызать сейчас, пока он еще спит. А целительница потом залечит.
– Ничего я залечивать не собираюсь, – отрезала госпожа Клея и пересела поближе к спящему Императору, готовясь к обороне.
– Ладно, – махнул рукой орк, – не о чем с вами говорить, пойду, разведаю, что там наверху. Уже ночь и люди министра наверняка ушли.
– Только осторожней, Угхрак, не хотелось бы, чтобы ты попал в новую переделку, – сказал ректор и склонился к медленно просыпающемуся Императору.
Когда через несколько часов орк вернулся, он застал удивительную картину. Император рыдал, а старик утешающее похлопывал его по спине и повторял.
– Главное, Вы живы, Ваше Величество. Теперь Вы знаете, кто истинный предатель и сможете отомстить ему. Ваш народ верит в Вас и встанет на Вашу защиту. А потом все образуется. Вы сумеете прекратить эту бессмысленную войну с орками, которая вытягивает из людей последнее. Ведь они и так живут впроголодь, оттого и бунтуют.
Император вытер слезы.
– Да, я так и сделаю. Я выйду на площадь и призову мой народ. А потом войду в мой дворец и велю арестовать предателей. Я прикажу казнить министра и все его подлое семейство. Я прикажу отобрать у него всё имущество. Я так возвысил его, а он предал меня. Я дал ему власть, а он обернул ее против меня. – Он поднял опухшие глаза на ректора. – Я ведь не догадывался о его злодеяниях, Вы верите мне? И про магистра Вирта я искреннее думал, что он с орками яшкается.
– А сам‑то чем лучше? – спросил орк, выходя из тени и сбрасывая на пол тушки двух убитых кроликов.
– Знакомьтесь, Ваше Величество, – спокойно сказал ректор, испуганно прижавшемуся к нему Императору. – Это Ухграк, сын шамана и вождь орков с пустоши Тыргу Тирит, севернее Змеиных ущелий. Это он спас Вас.
Глава 13
Каких‑то полчаса и мы въехали в небольшую деревушку. Бородач пронесся мимо нескольких дворов и повернул к стоящему поодаль срубу.
– Магдалена! – крикнул он, заваливая себе на плечо Вирта, – открывай.
Из избы показалась худая, изможденная женщина.
Она молча посторонилась, и хозяин, тяжело дыша, поднялся по небольшой лесенке и переступил порог. Я сползла с телеги и, схватившись за перила, попыталась подняться.
Хозяйка подхватила меня под руку.
– Кто вы? – спросила она мрачно.
– Путники, – одними губами произнесла я.
– Он тебе кто? – продолжила она допрос, мотнув головой в сторону скрывшихся за дверью бородача и Вирта.
– Муж.
– Напал на вас кто? – спросила она требовательно.
– Волки, – едва слышно прошептала я, отчего‑то испугавшись признаться.
Женщина подозрительно закачала головой, но больше ничего не сказала.
В избе похромала к Вирту, который беспокойно ворочался на лавке у печи.
– Худо дело, жар у него. Травницу звать надо, – покачал бородач головой.
– В баню их надо, – твердо сказала женщина. – Баня она любую хворь выгонит. Пойду печку затоплю, а ты, воды пока натаскай.
Они оба вышли, а я прижалась щекой к груди Вирта и прислушалась к неровному дыханию. Возможно, мне показалось, но рядом со мной, он начинал спокойнее дышать, и уже не так сильно ворочался, и сердце его билось ровнее. Осторожно положила руку ему на бедро. Закрыла глаза и попробовала опять увидеть нити его магии. Мне удалось, но от этого не стало легче – все было плохо. Чернота увеличилась еще на целую ладонь и по – прежнему продолжала расширяться.
Магдалена вернулась и вынула из сундука два больших полотнища.
– Ступай со мной, поможешь.
– Не могу, – покачала я головой и объяснила, – ему становится хуже, без меня.
Она мрачно покачала головой и опять вышла.
Вскоре вернулся ее муж и взвалил Вирта на плечо. Мы вышли из дома и перешли в натопленную баню. Бородач сгрузил Вирта на широкую лавку и вышел.
– Раздень его, – приказала мне Магдалена и поставила на табурет рядом с нами свечу и котелок с горячей водой.
Я начала осторожно снимать с него одежду, но стоило свету упасть на черные струпья от зубов на его ноге, как лицо женщины исказилось от ужаса, она взвизгнула и, опрокинув табурет со свечой и кипятком, выскочила за двери.
– Загрызень! Загрызень в бане, – как безумная закричала она, и задернула снаружи двери на засов. Вслед за дверью захлопнула ставни, погружая баню в сумерки.
– Дрон, Дрон, он укушенный! – выла за дверью Магдалена. – Слышишь, дубина, чего ты застыл?! Хворост тащи, подпалить их надо.
От этих слов мурашки побежали по спине и я наконец очнулась. Как могла быстро прохромала к двери и заколотила в нее.
– Откройте! Что вы делаете? Отоприте, слышите?! Откройте дверь! Он же спас вас! Если бы не он, вашей деревни уже не было бы, он целую стаю загрызней уничтожил. А вы его сжечь хотите.
В дверную щель увидела, как Магдалена, мечется от поленницы до бани, таская хворост. Дрон растерянно застыл посреди двора. Наконец он тряхнул головой и позвал.
– Слышь, девка, выходи, тебя не тронем, только одна выходи, он все одно уже не жилец, – бородач подошел к двери и отдернул засов, отпихивая от себя обезумевшую от страха жену.
– Из‑за них всё, – выла она. – Хлеб кончается, пшено кончается, куры дохнут, еще недель пару и по миру пойдём, так нет же, новая напасть – загрызни, – плакала она.
– Заткнись, дура, – крикнул Дрон, – девчонка она еще совсем, не видишь что ли? Пойдешь? – снова обратился он ко мне.
– Без него нет, – покачала я головой, и умоляюще посмотрела на Дрона, – он не укушенный, это просто царапины от зубов, они заживут, я обещаю.
– Дура! – крикнул на меня Дрон. – Какая разница царапина или укус, яд все равно попал, – и устало добавил, – выходи девка.
– Нет, – покачала я головой и отступила назад.
– Как знаешь, – он с грохотом захлопнул передо мной двери.
– До утра не трону, – донеслось до меня, но ежели утром голос не подашь, подпалю.
Дрон обнял рыдающую Магдалену и увел в избу.
Они ушли, а я обернулась к, лежащему без сознания, мужу. Дохромала до лавки и без сил повалилась рядом с ним.
Какое‑то время лежала, тупо уставившись в темноту, а потом опять заставила себя встать. Я не могла, не имела права отдыхать, когда ему было так плохо. Нашарила рукой на полу котелок и свечной огарок. Подняла табуретку и с трудом дохромала до печи. Открыла заслонку и подгребла немного углей, чтобы зажгла свечку.
Потом подбросила дров и заново поставила греться воду. Решила, что если нам суждено умереть этой ночью, умрем, как люди, чистыми.
Когда вода закипела, осторожно смыла с него кровь и пот и промыла и перевязала ему раны, оторвав несколько лоскутов от одной из принесенных Магдаленой холстин. Потом еще нагрела воды и, как могла, прополоскала наши вещи, морщась от едкого мыла, попадающего на лопнувшие мозоли на руках. В конце вымылась сама и завернулась во вторую холстину. Осторожно сдвинула мужа к стене и улеглась рядом, накрываясь нас обоих одним плащом.
– Они все ошибаются, я не позволю тебе умереть. Нам умереть, – поправилась я и зашептала, горячо обнимая его. – Пожалуйста, Вирт, держись. Прошу тебя. Ты же такой сильный. Ты же вытащил меня из‑за Грани. Что тебе стоит еще раз сделать это? Если ты заблудился и не знаешь куда идти, иди на мой голос. Я всю ночь буду говорить с тобой, только не уходи. Не оставляй меня одну. Я знаю, ты очень хороший, а я была такая дура и обижала тебя, говорила, что хочу, чтобы ты разорвал нашу связь. Ты же не поверил мне, ведь правда? Только не разрывай связь, прошу тебя. Если ты так далеко ушел, что не можешь уже вернуться, разреши мне уйти с тобой. Я не испугаюсь. Я пойду даже туда, только бы быть вместе с тобой. У меня никого нет ближе и роднее тебя. И никто мне не нужен кроме тебя. Не оставляй меня тут одну. Пожалуйста.
Свечка догорела и погасла, а я все говорила и говорила. Рассказывала о чём угодно, о своем детстве, о мастере Туре, о змее Куног, о том, как боялась его, как перестала бояться. Рассказывала даже о самом сокровенном, о том, что чувствовала в нашу единственную ночь, и как хочу испытать это снова.
Я наверное за всю жизнь столько не говорила, как в эту ночь.
Время перевалило за полночь, а я не замолкала, только прислушивалась к тому, как он дышит, и проверяла, не увеличилась ли чернота на ноге. Поначалу дыхание его было действительно очень тяжелым, и нога в месте укуса и на ладонь вокруг была просто ледяная. Но где‑то после полуночи мне показалось, что дыхание его стало не такое хриплое, а нога немного потеплела. Встала с лавки и зажгла лучину. Чернота вокруг раны пусть на миллиметр, но уменьшилась.
Какое же это было счастье. Я сползла на пол и заревела, как белуга, уткнувшись головой ему в живот.
Такого холода Вирт не испытывал, даже когда тонул зимой в ледяном водопаде в Хрустальных горах. Обжигающий лед, заставляющий скручиваться все внутри и орать до рвоты, до боли в горле.
Ледяная вода была повсюду, забилась в ноздри, в рот, в уши, сковала руки и ноги и несла его куда‑то с сумасшедшей скоростью, не позволяя хотя бы на секунду вынырнуть и перевести дух. Перед глазами мелькали странные картины, пугающие и одновременно притягивающие. Чаще других мелькало лицо какой‑то девушки – единственное светлое пятно в этом кошмаре, но хватало и других картин, среди которых особенно страшной была перекошенная морда какого‑то жуткого симбионта зверя и человека, высасывающего из него кровь, а вместе с ней и Магию. А еще прийти в себя не позволяла чудовищно – адская боль в ноге. Боль была такая, что если бы он мог, я бы отгрыз себе ногу к чёрту.
А потом ко льду добавилось пламя, и это был уже Ад.
Он висел над жерлом вулкана, медленно поджариваясь, и думал только об одном. Почему он не падает в него? А потом начал осознавать, что не падает только по одной причине – его держит какая‑то светящаяся паутина, сплетенная из тонких, но удивительно крепких нитей. Что он буквально опутан ими. Он попробовал порвать одну, но стоило сделать это, как все другие начали печально звенеть и плакать. И этот плач рвал ему сердце хуже того Адового огня, что горел сейчас внизу.
Что‑то важное было связано с этими нитями. Что‑то настолько важное, что он согласился бы вечно висеть так, только бы они не плакали больше и это пламя их не каснулось. Когда огонь подобрался совсем близко, он испугался, что они обгорят, и снова попытался выпутаться из них, но они не давали ему сделать это, и как живые снова и снова льнули к нему.
– Дурашки, я же ради вас это делаю, – попытался объяснить Вирт, но вдруг почувствовал, как нити напряглись и очень медленно, но с диким упрямством потянули его за собой. Тянули неуверенно, какими‑то рывками, но упорно оттаскивая его от жуткого места. Последний рывок и он с головокружительной скоростью полетел вниз и очнулся.
– Минари! – Вирт открыл глаза и посмотрел на лежащую рядом жену. Она лежала, уткнувшись ему в подмышку, беспокойно вздрагивая и сжимая шершавой ладошкой его руку. Он зажег небольшой магический ночничок, и поднес ее руку к свету. Нежная кожа на ладошке лопнула, обнажая кровавые мозоли. Перевернул вторую руку, и увидел ту же картину. Осторожно размотал на ней полотенце и осмотрел всю с ног до головы. Коленки и локти содраны, щиколотка на правой ноге распухла и посинела.
Он смотрел на нее и с ужасом осознавал, что ей пришлось пережить. Они лежали в чьей‑то бане, а это значило, что ей удалось дотащить его до деревни. Но даже это не заслоняло главное – то, что не зная ничего, и не умея ничего, она все же сумела вернуть его к жизни и вывела из‑за Грани.
Так же осторожно замотав ее в полотенце и притянув к себе, он лег рядом с ней. Всё подождёт до завтра, решил он, сжимая ее израненную ладошку. Им обоим сейчас требовался отдых, и не стоило ее будить даже ради лечения.
На следующее утро проснулась и испуганно вскочила, оборачиваясь к мужу.
Как я могла заснуть, – проклинала себя. Я испуганно дотронулась до него, ожидая всего чего угодно, кроме его сонного.
– Минари, ты уже проснулась?
Судорожно вздохнула и, рыдая, упала ему на грудь. Вирт резко распахнул глаза и не на шутку испугавшись, принялся успокаивать меня, прижимая к себе и гладя по вздрагивающим от рыданий плечам и спине.
– Тихо, моя девочка, тихо. Ну что ты? Все в порядке, я жив, ничего страшного не произошло.
Всхлипнув, я прижалась к его губам и начала лихорадочно целовать, сама не ожидая от себя такой бешеной страсти. Каким‑то образом оказалась под ним и судорожно обхватила его ногами.
Вирт немного поморщился и я, опомнившись, отпрянула и откинула плащ, чтобы осмотреть его бердо.
Чернота ушла, но красный, совсем недавно затянувшийся шрам остался.
– Прости меня, – прижалась к нему губами, и Вирт потянул меня на себя, тоже целуя в ответ, везде, где только мог дотянуться.
Не знаю, куда бы мы так зашли, во всяком случае, его руки уже сжимали мою грудь, а губы скользили по животу, когда внезапные шаги во дворе и громкий стук в дверь нарушили нашу такую тесную радость от встречи.
– Слышь, девка, отзовись! Жива ты, или нет? Магдалена, факел давай.
– Жива, – крикнула я испуганно, вспомнив вчерашнее его: 'Не отзовешься, подпалю'.
– Живы! – крикнул Вирт и Дрон радостно отозвался.
– Господин магистр, счастье‑то, какое! Сейчас, сейчас отворю, – он начал отпирать запор, а я растерянно посмотрела на себя и Вирта, лежащих, в чем мать родила.
– Погоди, не открывай, Дрон, – крикнул Вирт придавливая меня и закрывая от возможных посетителей, – мы сами выйдем.
Дрон на мгновение замолчал, а потом радостно хохотнул.
– Понял, понял, как не понять. Сами, так сами, а щеколдочку я открыл.
Мы вскочили, и Вирт потянулся к развешенной мной на шнурке одежде. Еще мокрая и местами не до конца отстиранная, она мгновенно просохла и стала, как новенькая.
– Заюшка моя, – он по очереди поцеловал мои ладошки, – и ты такими ручками стирала?
Слезы сами собой навернулись на глаза, и я тихонько всхлипнула и потянулась, чтобы обнять его.
– Откуда они? – спросил он, нежно проводя по мозолям и посылая в них целительные импульсы.
– От носилок, ты очень тяжелый, я не могла иначе тебя тянуть.
У Вирта сделались просто страшные глаза, и он с силой притянул меня к себе.
– Я всё уберу, шрамов не будет, – прошептал он, и действительно рукам как‑то сразу стало легче.
Вирт сам натянул на меня рубашку и платье, и застегнул пуговицы, а потом неумело заплел косу и накинул плащ. У него плаща, к сожалению, не оказалось, он остался лежать, привязанный к носилкам, где‑то на просеке.
Мы вышли из бани и Вирт спросил бородача.
– А чего это ты нас в развалюхе этой положил? Помнится в прошлый раз ты мне комнату получше ответ?
– Простите, господин магистр, это все Магда, дура бестолковая. Я ей сразу говорил, что оклемаетесь, а она загрызень, загрызень.
Дрон, выразительно посмотрел на жену.
– А что мне думать оставалось? Загрызни всю ночь выли, полночи в лесу гремело и полыхало, а тут вы. Я сразу поняла, что Вас загрызень цапнул. Вы уж меня простите, господин Вирт, но ежели б не она, – ткнула она в меня пальцем, – мы б Вас уже сожгли, и дожидаться не стали, оклемаетесь или нет.
Почувствовала, как его пальцы переплелись с моими, и он сжал мне руку. Шагнула к нему и поморщилась, наступив на больную ногу.
– Магда, веди в дом, – приказал Вирт и, подхватив меня на руки.
Мы вошли в сени, прошли общую комнату, и Магда толкнула дверь в небольшую спальню с чисто убранной кроватью в углу.
– Может еще чего надо? – спросила она, кивая на меня.
– Бинты принеси, или кусок холстины чистой, – попросил Вирт, осторожно опуская меня на кровать.
Магдалена вернулась через секунду с куском ткани.
– Где ты так сильно ушиблась? – спросил он, снимая с меня обувь. Вирт присел на кровать и переложил мои ноги себе на колени.
– Просто споткнулась и упала в лесу.
Он кивнул, стянул с меня чулки и положил на больное место руку.
– Минари, как ты справилась с Изериусом? – спросил он, когда боли уже не было, а припухлость почти прошла.
Я долго молчала, решая, что могу ему рассказать, а Вирт пока я собиралась с мыслями, оторвал от холста полоску ткани и наложил тугую повязку.
– Я очень испугалась, когда поняла, что Изериус сейчас убьет тебя. Вытащила нож из загрызня и ударила его. – Вирт слегка вздрогнул и в его взгляде промелькнуло какое‑то мучительно – виноватое выражение. – Я не жалею, и не считаю, что в чём‑то виновата. Он убил бы нас обоих, и кто знает, сколько еще людей, – я перелезла к нему на колени и обняла его.
– Ты молодец, Минари, ты очень храбрая, и я горжусь тобой, – прижал он меня к себе.
– Я тоже тебя люблю, – улыбнулась я, слушая, как бьется сердце в его груди, – только я не хочу об этом больше вспоминать, все в прошлом. – Я решила переменить тему. – Вирт! Я же забрала у него целую кучу артефактов и амулетов! – я начала стаскивать плащ и выворачивать карманы. – Смотри сколько всего.
Вирт с интересом разложил магические предметы на кровати и присвистнул.
– Ничего себе, какой арсенал! Изериус в одиночку на войну с орками собрался, не иначе. Была бы у меня хоть десятая часть этого, плевал бы я на министра и Ковен вместе взятых.
– Я молодец? – спросила я радостно.
– Ты супер! – сказал он, целуя меня. – А теперь, пошли завтракать, добытчица.
– Садитесь, садитесь, магистр Вирт, и Вы госпожа, – Магдалена кивнула нам на уже накрытый стол. – Уж не побрезгуйте, – подсунула она к нам миску с кашей, заправленную жареным салом и тарелку с квашеной капустой.
– Помнится, в прошлый раз, ты Магда, грибочки свои знаменитые ставила. Есть они еще или нет? – спросил Вирт, накладывая мне еду.
– Как не быть, – обрадовалась хозяйка и выскочила в сенцы за грибами. – Вот, – поставила она на стол миску, – кушайте.
– Спасибо, – кивнула я и зачерпнула ложкой один грибок на пробу. Грибы были просто феноменальные. – Магдалена, это самые вкусные грибы, что я ела, – искренне похвалила я.
– Да, прямо, – отмахнулась она, но я видела, что ей приятно.
Мы позавтракали и уже собирались вставать из‑за стола, когда дверь распахнулась, и мальчишка лет десяти влетел в избу.
– Господин Вирт, Вас отец зовёт, там солдаты в лесу, сосчитать нельзя.
Магдалена испуганно вскрикнула и метнулась в двери за сыном, а я не менее испуганно вцепилась в мужа.
– Вирт, я с тобой.
– Оставайся тут, – отрезал он и подтолкнул меня к двери в комнату, – и обязательно запрись изнутри. Так мне будет спокойнее, – он засунул мне в карман отобранный у Изериуса защитный амулет и подождав, пока я закрою дверь, вышел. А я побежала к окну в надежде рассмотреть хоть что‑то через маленькое, мутное оконце. С улицы донесся конный топот и громкая речь. Внезапно послышался возглас удивления и смех Вирта.
Смеется, это уже хорошо, – отлегло у меня от сердца, а потом шаги раздались уже в доме и Вирт позвал меня.
– Минари, выходи, это свои.
Отдернула щеколду и распахнула двери.
– Знакомься, – кивнул он мне на вошедших мужчин. – Это командующие северными гарнизонами генералы Нил Кроу и Януш Дирк, мои бывшие сослуживцы. Это к ним мы ехали, – объяснил Вирт.
Кивнула, разглядывая двух бравых вояк, и даже покраснела под их уж очень жаркими взглядами. Генерал Дирк, увидев меня, сразу приосанился, подкрутил ус и попытался оттеснить Вирта в сторону.
– Полегче, Януш, – осадил его Вирт, – это моя жена, для тебя госпожа Алиери.
– Счастлив познакомиться, госпожа Алиери, – разочаровано кивнул он мне и подмигнул второму вошедшему, – люди женятся, Нил, а тут годами кроме оркских морд ничего не видишь.
Генерал Кроу кивнул мне уже более сдержанно.
Магдалена начала усаживать гостей за стол, а Вирт воспользовался моментом и подтолкнул меня внутрь комнаты.
– Иди досыпай, ты почти две ночи не спала и вчера вымоталась, а мне поговорить с ними надо.
Спорить особо не стала, я ведь и правда почти не отдохнула. Разделась и вползла под одеяло. Как же хорошо было лежать на нормальной кровати. Я с наслаждением потянулась и, натянув одеяло на голову, провалилась в сон.
Проснулась, поздно, во всяком случае, за окном уже снова было темно. Быстро оделась и выглянула за дверь. За столом по – прежнему сидели. Вирт повернул голову и подвинулся, освобождая мне место рядом с собой. Но я покачала головой и показала ему взглядом на дверь.
– Мне в уборную надо, – тихонько прошептала я, когда мы вышли в сени.
– Я понял, – он плотнее запахнул на мне плащ и набросил капюшон на голову. – Минари, старайся пока одна из дому не выходить.
Он открыл мне дверь, и я поняла, что он имел в виду. Деревенька преобразилась до неузнаваемости. Множество костров горело повсюду и не только во дворах, но и на улице, и просто в лесу вокруг деревни.
Когда возвращались в дом, спросила.
– Вирт, а откуда столько солдат?
– Армию отозвали от оркской границы. Оставили только пограничный гарнизон.
– Почему? – удивилась я.
– Два дня назад убили Императора, а сейчас в столице бунт. Первый министр велел войскам возвращаться, чтобы успокоить город.
– Что? – Не могла поверить я. – А что же теперь будет?
– Главное, что мы больше не одни. Ребята на нашей стороне. А армия – это большая сила. Легоро метит в Императоры, но без армии, он бессилен. К тому же он обвинил в смерти короля погибшего Изериуса, так что я уверен, что и в Ковене у него не всё гладко. Будем надеяться на лучшее.
Мы вернулись в дом и Вирт заставил меня поужинать. Потом начали укладываться на ночлег. Кроу и Дирк сказали, что у них прекрасная походная палатка и кровать им не нужна, но, уходя, не преминули, шепнуть что‑то Вирту, отчего он вначале ругнулся, а потом крикнул им вслед: 'Завидуйте молча!'. Я прошмыгнула в ставшую уже 'нашей' комнатку и сняла плащ. Вирт пошел почти сразу за мной и тоже начал раздеваться. Наверное, требовать ванную каждый день, было наглостью, но я все‑таки робко спросила его, топили ли баню сегодня. На что он ответил, что топили точно, но вряд ли нам стоит туда идти, если учесть, сколько солдат туда сейчас набилось.
Разочаровано кивнула, но Вирт удивил меня, сказал, что тоже не отказался бы от ванны и предложил перенести сюда большое корыто, которое стоит в сенях.
– Да хоть тазик, – обрадовалась я.
Он загнал меня ждать на кровать, и спустя пару мгновений посреди комнаты уже стояло большое деревянное корыто, из которого валил пар от нагретой воды.
– Вирт, я тебя люблю! – взвизгнула я и начала стаскивать платье. Хоть с трудом, но я поместилась в корыто, и с сожалением взглянула на мужа. – Ты точно не влезешь, извини, придется тебе тазиком довольствоваться.
– Да ладно, зато какое зрелище, – он опустился рядом со мной и начал активно помогать, то есть мешать, закалывать волосы.
– Вирт, ты мне мешаешь, – огрызнулась я, вырывая у него заколки.
– Неправда, – ухмыльнулся он и, нырнув рукой в воду, вытащил мочалку и начал медленно вести ею по ноге.
– Не смей, – дёрнулась я и испуганно оглянулась на двери, – там же все слышно.
– Ничего там не слышно, – он намылил мочалку и прошелся ею по спине и плечам, а потом скользнул на грудь. – Краем глаза заметила, как по двери и стенам побежали магические звездочки, отрезая нас от остального мира.
– Ну, правда, Вирт, я быстренько, – попыталась отпихнуть его, но упрямо мотнул головой и выдохнул.
– Нет, я так долго терпел, что даже тебе не отдам свое право тебя купать – его рука плавно спустилась на живот и скользнул мне между бедер. Сначала судорожно сжала ноги, а потом захотелось развести их пошире, но сдержалась.
– Вирт, ну имей же совесть, я же помыться хочу. Я потом я разрешу тебе все, что хочешь.
Он, тяжело вздохнул.
– Обещаешь?
Я закивала, и он отдал мне мочалку, и начал молча поедать меня глазами, пока я быстренько домывалась.
– Всё, – закуталась в покрывало и влезла на кровать.
Вирт наскоро ополоснулся, и корыто исчезло из комнаты так же быстро, как появилось.
В тот же миг свет в комнате погас и Вирт скользнул ко мне под одело, опять блокируя нас от внешнего мира.
Мы так соскучились друг по другу, что никакой прелюдии нам было не нужно. Просто лихорадочно стянули друг с друга полотенца и потянулись друг к другу. Его руки заскользили по моей еще влажной коже, а в следующее мгновение я уже лежала под ним, обнимая его руками и ногами.
Он вошел в меня сразу, резко и глубоко, и в первое мгновение я даже сжалась, препятствуя почти грубому вторжению, но сразу расслабилась и выгнулась ему навстречу, позволяя проникнуть до самого конца. Вирт застонал и, уже не сдерживаясь, быстро заработал бедрами, с каждым разом ускоряя ритм. Мы, наконец, дорвались друг до друга, и первый раз получился очень коротким. Мы оба кончили одновременно быстро, и как‑то отчаянно остро наслаждаясь нашей близостью. Потом, почти не отдыхая, все повторили, а уже после этого смогли насладиться друг другом никуда не спеша, и медленно познавая тайны друг друга.
Сна не было. Ладно я, но Вирт, он же не отдыхал днем и тем ни менее, творил со мной такое, что казалось, что это он проспал весь день и сейчас полон сил и энергии.
Вирт опять перевернул меня на спину и улегся между моими бедрами, сладко целуя и посасывая распухшие от поцелуев губы. Скользнул губами на шею, поцеловал ключицу и обхватил вершинку груди, жадно втягивая ее в рот. Провел языком по соску, и я застонала и потянулась рукой к его члену, обхватывая его и скользя от головки до основания и обратно. Потом сама направила в себя, радостно подаваясь навстречу его налитой силе. Вирт не заставил себя долго упрашивать и начал мощно и глубоко двигаться, растягивая и заполняя меня до самого конца. Я же только стонала и также отчаянно подавалась навстречу его толчкам. Его руки накрыли и сжали мою грудь, я притянула его голову, и мы начали с упоением целоваться.
Когда тугая струя его семени выплеснулась в меня, я даже подумал, что зачала ребенка, такое это было острое наслаждение.
Мы страшно вымотались за эту ночь любви, но я ничуть об этом не жалела, и засыпая на мужнином плече, чувствовала себя самой счастливой женщиной в мире.
