Текст книги "Аристократы (СИ)"
Автор книги: Баса
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 26 страниц)
Глава 35 ” Его вина”
Warning: много соплей, водопад соплей!!! Нытье, скулеж в двух последних главах.
POV Шмонт
Погода сегодня отвратительная – дворники с трудом справлялись с работой, дождь ручьями скатывался по стеклу. Едва видел дорогу, ехал по трассе в направлении аэропорта. Отвратительно получилось с Анькой, я ее оставил с этим извергом.
Внезапно горло опять зацарапало, будто кто-то ножами внутри резал.
Сдавил большим и указательным пальцем шею с двух сторон, помассировал успокаивающе. Не помогло. Очередной спазм сильнее сдавил горло. Оторвал руку правую от руля и поднес ее кистью ко рту. Хриплый кашель разрывал легкие, но я не мог откашляться. Отнял руку и достал из подстаканника платки бумажные, поднес ко рту, заглушая кашель.
Когда приступ прошел сжал пальцами никчемную бумажку, покрытую каплями крови, и спрятал обратно комок.
Хаски ведь ей ничего не сделал? Больно страшенный выглядел. Понять ее не могу, что между ними творится. Странно себя ведет, никогда ее такой не видел с кем-то. Она странная рядом с Хаски.
Надо бы позвонить убедиться, что с ней всё нормально. Взял телефон и начал набирать, сначала гудки длительные зазвучали, а потом резко телефон отключился, вне зоны действия сети.
Посмотрел на предмет связи, как на инородную вещь, не принадлежавшую этому миру. Что за?
Несколько раз повторил набор номера, но по-прежнему тщетно. Что за? Неприятно кольнуло в груди. Гром за окном заглушил даже легкую музыку по радио. Я машинально вздрогнул от молнии, пронзившей грозное темно-синее небо. Ужасная погода.
Разглядел, как со встречной полосы вырвалась на обгон крупногабаритная машина и очень ярко засветила мне в глаза. Твою мать, обезьяна!
Резко по тормозам нажал и с трудом черная машина успела вернуться на свою полосу. Я чуть не поседел за пару секунд, открыл окно, невзирая, что струи дождя в миг в лицо стали бить и разбиваться о панель машины.
– Ты, кривожопая… – кулак ему высунул в окно и успел засечь нос автомобиля – передний бампер, едва ли не наполовину смятый. Будто после аварии, я голову сильнее высунул в окно, проследив за резко увеличившей скорость машиной. Номера автоматически запомнил. «М4567ЕН». Вернул взгляд к дороге.
Продолжил движение, названивая при этом Аньке. Что-то мне нравилось ее молчание. Очень колючее, холодное ощущение тело парализовало.
Аня взяла сим-карту у Волчицы насколько осведомлен, чтобы могли пообщаться, а то Хаски заблокировал ей связь со мной по той старой.
Спустя минут пять движения по скользкой, мокрой дороге обнаружил затор, машины стояли и не двигались, моргали красными стоп-огнями и изредка сигналили.
Заглушил двигатель, закинул капюшон на голову и вышел на проезжую часть. Проезд полностью заблокирован с обоих сторон. Шел, шел, потом всё быстрее. Какое-то непонятное чувство заставляло бежать быстрее сквозь ряды автомобилей и недоумевающих водителей, те покидали также как и я водительские места и шли куда-то вперед.
Резко остановился, оглядывая картину перед глазами: две помятые машины, скопление народа вокруг чего-то.
Пошел медленнее. Авария явная, но судя по вмятинам на автомобилях не должна быть сильная. С трудом пробрался сквозь скопление зевак. Документы не взял из машины, чтобы удостоверить личность и попытаться распугать любопытных.
– Расступитесь, – пробирался едва-едва повторяя просьбу и резко остановился, когда последнего стоявшего человека преодолел.
Небольшой круг, очерченный пустотой, а внутри него несколько мужчин на коленях в лужах говорили и создавали какие-то энергетические потоки. Я видел по озарявшему свету в воздухе. Ближе. ближе…
На бедре в неестественной позе; вокруг вода, но нет это не от дождя, это кровь…повсюду кровь; джинсы на девушке насквозь в пятнах, на кофте; знакомая одежда; черные, длинные волосы в луже.
Лица не видно, оно невзирая на дождь не позволяло смывать с себя красную краску. Я не мог разглядеть черты лица сквозь этот страшный цвет крови на нем, но даже без этого узнал ее владелицу. Маленькая, беспомощная и сломанная.
– Жива? – единственное, что спросил у мужчин рядом на коленях перед ней. – Что вы делаете?
– Латаем дыры, у нее обильная кровопотеря, – глухо отозвался один из мужчин, не отнимая рук от Аниного тела. – Вы знакомый? Скорую мы вызвали.
– Кто виноват? – резко повысил голос, с большей агрессией сказал так, чтобы вся ара слышала. – Кто виноват!?
Темно-синий джип, говорят уехал с места, – пояснил один из мужчин. Темно-синий!?
Обезьяна, сука!
– Телефон кто-нибудь дайте, срочно! – на мой яростный приказ-просьбу сразу несколько незнакомых людей протянули средства связи, я благодарно кивнул, по памяти совершая звонок.
Только бы взял, только бы взял. С облегчением расслышал ответ, благодаря это грозное, темное небо и следя за едва заметным дыханием Ани.
– Санек, некогда объяснять, лови обезьяну за рулем. Номер записывай! Давай! Быстрее! С проломанным бампером темно-синяя «М4567ЕН». Лови на выездах, не дай всевышним умыкнет через причал к Баллийцам, не словим! Давай! И сам сюда же! У меня здесь нет столько влияния!
POV Польски
Как будто заняться нечем, исключительно автомобильными авариями. Сам изумился звонку Леонида, я понимаю, что возможность транспортного проезда заблокирована, а я причем там? Похож на дорожного служащего!? Одна из боковых сторон Арзонта парализована из-за массовой аварии и пол города не могут сдвинуться с места. А я причем? У меня более важные дела приходится расхлебывать со Шмонтом.
Эта группировка ЗБ порядком жизнь портит, хорошо устроили им комендантский час, вроде дела получше стали. Кого находим на улицах, тех и отлавливаем, пока спокойнее: поджогов, набегов массовых больше не было.
С Виталиком направлялись в университет, но резко поменяли маршрут, когда позвонил испуганный Шмонт. Дорадо пришлось направиться вместе со мной по делам.
Подъехали к трассе Н60, она вела к центру, была небольшая по одной полосе с каждой стороны. Вскоре встали в явную пробку: vашины сигналили, водители покидали места, желая узнать причину затора.
Я резко поменял курс, съехал вниз с дороги, благо машины имела высокий клиренс и огромные колеса, способные неплохо передвигаться и по полю. Я и поехал по скошенной траве, Виталик вцепился в панель машины, сдерживая равновесие тела. Нас подкидывало на неровностях, но терпимо.
– Что за дерьмо там такое? – спросил Виталик сбоку, я промолчал. Откуда мне знать? Но стоявшие автомобили на дороге слева видел, и они вереницей плелись и не кончались долгое время. Несколько километров.
Машины работников дорожных служб привлекли внимание сигнальными маячками. Я по тормозам. Оставил машину внизу на поле, уловил явные вмятины-следы колес на влажной земле.
Поднялся на пригорок, Виталик где-то сзади. Первым делом сквозь загораживающую ленту нырнул, две машины помятые, работники службы в специальной форме, несколько человек, наверное водители. На земле – кровь, стекла, черные полосы от тормозов. И…белая авганка, как у Олеси. Номера не ее. Диски золотистые. Авганка стояла ровно, но судя по смятой крыше и поехавшему корпусу, перевернулась несколько раз ранее. Всмятку, капот ушел внутрь водительского места.
На весь Арзонт пять или шесть авганок. И странная мысль заполнила голову, предчувствие было очень не приятным, что-то похожее я ощущал, когда Диман поехал в центр по делам, а там произошел взрыв. Здание обыскали, но труп его не нашли и на телефон тот не отвечал. Но я сука, знал, что он дохнет под обломками здания. Был уверен.
И сейчас я в чем-то уверен.
– Саш, что тут? – Виталик сзади меня встал, оглядывая пространство, орущее сигналами.
– Не знаю пока, – ответил.
Дошел до места, где отчетливо виднелись буквы и цифры машины. Зашел в базу данных на телефоне и вбил номера машины. Владелица – Анна Сергеевна Вильмонт. Рукой, блядь, вцепился в волосы на затылке.
Более быстрым шагом направился к массовому скоплению людей. Документы достал, развернул и показал работникам, начавшим спрашивать, какого я здесь забыл. Разузнал подробности и вернулся к Виталику
– Блядь…Виталик…что делать? – убрал руки обе назад и вцепился в черепушку, не зная что сделать в первую очередь. Какое расследование? Когда надо Диману позвонить. – Там Анька Димановская…была в аварии, вроде жива.
= Вильмонт!? – прищурил глаза Виталик на мое заявление, а я неуверенно кивнул, пытался в уме решить как правильно поступить. – Разузнай пока все, а потом скажем ему…
Быстро узнал у Шмонта, куда Аньку определили.
Если видеоролик проскочил в сеть, надо Димана срочно предупредить.
Как робот без лишних движений достал телефон, ждал пока друг возьмет трубку и четко проговорил, боясь запнуться:
– Твоя Анька попала в аварию… Сейчас в Колчаке, единственное, что знаю – жива.
– Как? – не порядок. У Хаски странный голос.
– Мы скоро подъедим, подожди нас на стоянке. Не торопись…
– Не обещаю, – полная тишина с его стороны.
К Виталику обратился с мольбой в глазах, помочь с Диманом. Дорадо принял трубку и заговорил сухо:
– Мы уже едим, через пятнадцать минут будем. Шмонт ее нашел. Вам не следует вдвоем видеться, только драк в больнице не хватало. С нами спокойнее…
Диман, слава всевышним, внял мольбам и нас дождался.
POV Хаски
Многочисленные стерильно-белые коридоры, кое-где голубые на разных этажах по-разному. Врачи, преподаватели. Они мельтешили раздражающе. Хотелось откинуть их назад, выкинуть людей перед лифтом.
Ударил по кнопке, чтобы побыстрее приехал этот долбанутый лифт. Пошло оно!
Завернул направо, там лестница и через ступеньку рванул на десятый этаж.
– Эй, Диман, да подожди! – расслышал голос Польски позади себя. Не ответил на его крики. К бастардам трындеж, мне некогда. Там моя Аня!
Я говорил я всегда страдаю рядом с ней от жара, а сейчас было жутко холодно. Кончики пальцев заледенели. Эта мысль (моя Аня – на медицинском столе) наполняла отчаянным страхом, никогда не находился в его власти, был невосприимчив, имел иммунитет к нему.
Я ничего не боюсь. Смерти? Все мы когда-нибудь сдохнем. Но если спросят моего мнения я совершенно точно хочу сдохнуть быстрее Ани, чтобы не видеть ее конца. Лучше я десять раз повторю те несколько часов под обломками здания, задыхаться и не знать выживешь или нет. Я и тогда не особенно боялся, смотрел обреченно на пыль и кучу камней, которые придавили меня, ловил галлюцинации, перед глазами все плыло. А страшно не было. Смотрел и гадал сдохну в этот раз или нет.
Сегодня я не хотел вбегать на третий этаж гребанного Колчака, смотреть на бело-голубую краску стен, на врачей в идеальных белых халатах, чувствовать запах лекарств. Всегда ненавидел белый цвет, он такой чистый невинный, на нем видна кровь.
Я был всегда настойчив с Аней. Делал все, чтобы заполучить ее. Добиться ее. Привыкший достигать результатов любыми методами и в максимально сжатые сроки. Мне нужен был результатом, как можно быстрее. Шел на пролом, не жалея ни себя, ни ее. Мне нужна была ее милая улыбка, та которую она мне дарила в Белесье и возможность трогать ее. Это много?
Но в ответ на мои подкуп, шантаж и физическое воздействие она все сильнее замыкалась в себе, переставала со мной разговаривать и со временем вовсе потеряла способность улыбаться, как раньше.
Стирать ее улыбку с лица я не желал.
И все мои старания привели к вот этому, что я остановился возле двадцать пятой операционной. Двери закрыты перед лицо, но там слышен шум, а возле сидят двое. Шмонт и девушка(женщина) брюнетка, кажется двоюродная сестра Ани из Арзонта.
– Как? – не знал что спросить, как подобрать слова.
Шмонт, видимо хотел что-то ответить, но женщина внезапно подскочила со стула, на котором сидела. Кулаки сжала и сквозь зажатую челюсть яростно прокричала:
– Пошел вон! Убирайся отсюда!
Не смотря на то, что в больнице должно быть тихо, ее голос раздался на весь коридор. Проходивший мимо мужчина, врач в голубом медицинском костюме, придерживал одной рукой маску, другой одернул женщину за локоть и показал пальцем возле губ, намекая на тишину.
– Соблюдайте тишину, или я попрошу вас вывести из здания! – отчитал он грозным шепотом.
А Анина сестра промолчала и послушно села, но внимательного, разъяренного взгляда не отводила. Дождавшись, когда шаги мужчины отдалятся, продолжила:
– Ты…ты… Хаски… – звенящий шепот, который разил ушные перепонки. – Это все ты… виноват… Она в слезах звонила мне опять… Ехала ко мне… – глаза женщина отняла вниз, словно я не достоин, чтобы на меня смотрели. – Ты…ты всему виной… это ты!
А я молчал, держа руки в карманах джинс, но глаза не отводил.
Сзади расслышал голос Виталика, они только подошли, ехали на том лифте:
– Обвинять, Ирина, нет смысла. Твоя сестра в операционной и вместо того, чтобы поддерживать друг друга ты рычишь, на людей кому она дорога…
Я слышал, как сквозь вату в ушах, мир стал глухой, бесцветный. Мне было плевать, что говорила эта женщина, сейчас больше пугало, что я потерял цвета и звуки в голове.
После неожиданного выпада Виталика воцарилось молчание. Я подошел сбоку от Шмонта, макушкой и спиной прислонился к ледяной стене позади себя. Санек и Виталик сели на противоположные стулья от кабинета.
Несколько минут молчания. Никто не переговаривался, только эта Ирина с кем-то разговаривала, отвечала номер операционной.
Народ появлялся не заметно в коридоре, становилось громче. И первым я рассмотрела Вильмонта старшего, который шел резво, руками бодро размахивал, рядом с ним Павел. Возле меня папа Ани резко остановился.
Я отсоединил машинально макушку от стены и встал ровно, глядел сверху вниз на мужчину. Но его прищуренные глаза доказывали обратное – это я находился внизу, и смотрел на него с самого низа.
– Ты – наследник!
Почти по-отечески внезапно положил правую руку мне на плечо Сергей. Но это видимость от его ладони я почувствовал сильное, гравитационное воздействие, которое стремилось раздавить жалкое создание. Сергей отвернул лицо от меня и говорил, смотря на коридор и изредка проходивших людей:
– Я доверил тебе здоровье своей дочери, – он отнял руку, от чего стало вдруг невероятно легко.
– Твоя вина! – как приговор прозвучало от Вильмонта, рукой с часами стукнул легонько по моему плечу. Словно признавая ничтожность такого действия, как пачкать об меня свои руки.
– Где врач? – без обиняков сразу перешел в наступление Сергей Вильмонт, обращаясь к почти пустому коридору.
– Кто-нибудь скажет, как моя дочь? – он намеренно поднял раздраженный голос на весь коридор.
– Что с ней? – его игнорировали.
– Я спрашиваю, как моя дочь? – на эту вспышку агрессии, дверь из операционной открылась и оттуда вышел врач: мужчина в годах, с легкой щетиной на лице, в стерильно-белом халате и повязкой на лице.
– Прошу не нарушать тишину. Объяснять состояние вашей дочери у меня нет времени. Еще слово и я выпровожу всех до одного, – строго оглядел каждого из нас, особенно отца Ани. – Группу крови знаете?.
– Третья отрицательная, – коротко ответил Шмонт.
– Спасибо. Сорок минут минимум… – напоследок озвучил всем ожидавшим.
Я опустил руку в джинсы, там вибрировал телефон. Посмотрел на входящий. Кто-то и до этого звонил, молча отключил вызов и вернул в карман.
Спустя минут сорок вышел тот наш знакомый врач.
– Дайте посидеть, – озвучил он громко.
Шмонт подскочил, освободив ближайшее место для врача. Тот со вздохом присел на стул и поднял, наконец, взгляд на родственников:
– Так. Теперь по порядку. Жива. Дышит. Пока без сознания. Дальше. Беременность, естественно, не удалось сохранить. Они уже были мертвы в момент ее прибытия в больницу. Дальше… – врач остановился, не получив реакции.
– Беременность? – решилась спросить Саша. – Какая?
– Когда? – это Ирина вторила. – Она мне не рассказывала…
– Кто-нибудь знал? – следующий поинтересовался Павел.
А мне показалось что страх отступал, этот страшный демон, но вот чувство удушья наоборот появилось, словно кто-то сдавливал пальцами шею до упора. И я ждал, того момента как начну хрипеть от недостатка воздуха, как буду задыхаться, пытаться отодрать невидимые руки от себя, отчаянно моля о помощи. Но это ощущение прошло и появилось новое, или скорее возникло полное отсутствие эмоций, как будто нажали на горло, найдя нужную точку, и перекрыли окончательно воздух.
Это наступило, когда Шмонт поднял руку и громко озвучил:
– Я знал!
Все мои старания – пустое место. Все силы, что я вкладывал – это пустое место, дуновение ветерка на ее коже не больше. Я ничего сильнее не жаждал в жизни, как быть рядом с ней. И не хотел ничего и никого, ни что не имело столько высокой ценности, как мой Бастард Ананина. Боль – это последнее, что я хотел ей причинить.
Я жаждал быть с ней рядом, а она не позволяла. И сейчас не позволяет.
– Понятно, – кивнул врач. – Срок около трех месяцев. Близнецы. Мальчики.
С каждым словом хотел этот тупой нож боли выдрать из сердца или распилить его по очертаниям, чтобы больше не мучил.
Эта глухая боль внутри убивала.
Грузно шлепнулся на один из свободных стульев по отдали, слушая врача дальше.
– Селезенку разорвало. В остальном множественные гематомы и более семидесяти процентов тела изрезано…
– Изрезано? – спросил Сергей Вильмонт.
– Да. Осколки проделали глубокие раны на всем теле. Сделаю полный реген кожи, но это долгая и болезненная процедура. К ней никого не пущу дней десять. Вам нет нужды смотреть на нее такую и поверьте ей этого не захочется. Когда она придет в себя, я сообщу. О результатах буду сообщать… кому сообщать?
– Мне, – коротко указал Сергей на себя пальцем.
– Хорошо, вам, не путайтесь здесь. От вашего волнения возле палаты не станет лучше. Она будет под постоянным контролем.
Когда покидал коридор, наполненный огромным количеством народа, оценил каждого: родственники из самого Герберта, отсюда из Арзонта, друзья-Бастарды.
Аню многие любят. Покидал я коридор спокойно, она в любимых руках.
Помню, когда мне пришивали руки единственным человеком, кто в первый же день появился рядом со мной, был Санек, на второй – прилетели два Виталика и мать.
Так что, у Ани достаточно людей, которые ее любят.
Оказавшись на улице тем вечером, еще раз оглядел предполагаемые окна, где она лежала. Куда идти? Зачем идти? На квартиру? Не выносимо там находиться, там ее территория, каждая вещь ассоциировалась с ней. Продать пианино к Бастардам! Больше Аня не вернется туда и мне не возможно там находиться.
Расследование по поводу аварии вел Санек и Шмонт.
Аня превысила предельно допустимую скорость на автомагистрали в два раза. Это и являлось одной из причин травм в аварии, но благодаря перемещению ей удалось избежать лобового столкновения с крупногабаритной машиной, намного превосходившей по весу авганку. Джип покинул место аварии. А Аню, переместившуюся ровно посередине дороги, по невезению сбили две неизвестные машины.
Владельца джипа быстро отследил Санек по наводке Шмонта.
Машина была оставлена в какой-то подворотне, хозяин сбежал, пытался пересечь границу. Его и поймали.
Как на духу выложил солидный договор между ним и неизвестным мужчиной, заплатившим приличный аванс за аварию. Видимо, наниматель очень надеялся, что подставное лицо умрет там же на месте аварии, как и Аня, но просчитался.
Неизвестный мужчина – по описанию пока не найден, звонок с телефона водителя отслеживается.
Взяв телефон, я глубоко вдохнул воздух. Опять что-то закололо в груди, словно шип там сидел или заноза и не давал нормально дышать.
Телефон опять завибрировал. Весь день кто-то названивал, а я не брал.
Младший Барс…
Вот это мату вашу, новость, эта гнида, что продинамила перед Новым годом. Мы с ним договаривались о крупной сделке, и я от него требовал дать имена головорезов, что убили Яхонта. А эта мразь молчала.
А тот зассал в последний момент! Я забыл об этом уроде.
Открыл телефон с смс, не сразу понял, что прислали.
Фотографии всего две. Одна, на которой изображено здание со странным знаком – перекрестные шпаги. А на второй нечеткое, но достаточно понятное изображение мужчины с длинным, белым хвостом, худощавый, с проколотым ухом развернут на половину лицом к камере. Так и что это может значить?
Прокрутил еще раз. Здание со шпагами – раз. Вторая фотография – это должно быть Яхонт. Так стоп…
Пригляделся повнимательнее к первой. Рядом со значком в самом низу адрес горел. Набрал номер Польски, он занимался этим делом.
– Санек, нашли по номеру заказчика?
– Пока нет, шифруется, стер информацию, но дело времени, след от вмешательства остался, попробую по нему и пробить…Как настроение?
– Сань, проверь адрес. 35. Круинский проспект. Здание со шпагами. Кто владелец, проверь, пожалуйста? – проигнорировал вопросы о самочувствии.
– Вот это да. Я услышал от тебя пожалуйста? – удивленно – наигранно спросил Санек и хмыкнул.
– Что я никогда пожалуйста не говорю? – попытался улыбнуться в ответ, только в груди опять это шип вошел в сердце. Да почему так больно-то?
– Ты даже спасибо никогда не говоришь, а уж о слове прости и вовсе наверно не знаешь… слушай. Вот нашел. Это Баллийский город, правда его часть находится на нашей территории, но Баллийцы об этом постоянно забывают. Краевина. Тупое название. А владелиц у нас… Наш друг. Точно Трески же вечно хвалится что это его пра-пра-прадед основал Баттл. Это один из баттлов.
– Трески? – спросил, поднимая взгляд в небо. Оно было до сих пор, мрачное, темное, но дождь больше не плакал, успокоился.
Отчего-то не удивлен. Может потому что никогда не испытывал к нему теплых чувств, да и он отвечал тем же.
А теперь включим обратную прокрутку. Значит он тот, кто вставал на пути между Хаски и Вильмонт. А не знал ли он с самого начал кто такая Ананина, и по этой причине….
Макс всегда подкатывал к Ане и бесил меня, его вечные похотливые глаза следили за ней. А не меня ли он вечно раззадоривал? Или хотел нас разлучить каждый раз. Кто на яхте хватал ее за задницу передо мной? Кто взбесил до трясучки? Кто приперся ко мне в общежитие, капая на мозг? Кто хотел, чтобы я ее продал?
Если вспомнить. Снежный рай. Может быть и тогда он хотел похитить ее из отбойника. А зачем ему Аня? Или это попытка отдалить нас опять? Тогда мы только начали общаться, как люди, едва проникся к ней симпатией и уважением.
А покушения на Аню связаны? Похоже на то. Вероятно предупреждения, желание напугать или что? Насильно женить, лишь бы не на мне или Виталике? Странно, но вообщем-то имело смысл.
Ведь Трески намекал, что Аня спит с ним, а потом и вовсе развел, как юнца, заставив продать ее. Самая провальная, отвратительная сделка. Из-за своей гордости потерял Аню и 5 % Колчака. Каждый раз Трески волшебный образом оказывался между нами.
Тогда почему не помешал помолвке?
И тут нашелся ответ. Да потому что Трески – охранники наравне с Польски и их прослушка напичкана почти в каждой комнате дома. Не очень мы с Аней походили на желавших быстрее пожениться и нарожать малышей. А может где-то ненароком прокололись на камеру? Все может быть. Трудно было контролировать эмоции рядом с ней.
Не зря у нас ненависть с Трески в крови, не очень я доверял всегда ему.
– Эй, Санек! – голос мой был тихим, отдающим глухой приказ. – Проверь звонок, это не от Трески ли? Если так, то вырежи мне сердечко старшего Трески, у живого – вырежи. А нашего друга Максимку, как только вернется от Баллийцев,(если решится) слови и переломай ему каждую косточку в теле. Меня так еще не делали…
– Эээ? Точно? – недоуменно поинтересовался Санек.
– Прочно, – ответил. – Прочнее некуда.
И телефон погасил.
Но почему Барс вдруг решился помочь?
Ответ получил на следующее утро, сидя в машине, не смог заставить себя вернуться в ту квартиру, далеко от больницы не хотел уезжать, поэтому просидел вспоминая и анализируя.
По новостям обнаружил следующее послание. Барс старший скончался в результате несчастного случая, мало меня интересовал действительно это несчастный случай или нет. Поэтому… у Барса младшего оказались развязаны руки и рот. Труслив, но полезен оказался новый знакомый.
