Текст книги "Аристократы (СИ)"

Автор книги: Баса

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 26 страниц)

А Хаски… не жаловался никогда. И это при условии, что я однажды ему из вредности пересолила картошку намеренно, даже не побагровел, когда кушал. С достоинством, к моему разочарованию съел и не подавился. И смолчал, боялся обидеть, что ли?

А сейчас Хаски гипнотизировал взглядом, похлеще чем обычно. Похоже на снайперскую винтовку, одновременно и высвечивал яростным огоньком, желая прожечь, и сделать попутно выстрел. Двойной выстрел. Я его, кажется, опять разозлила. Идеально владею энергией ненависти.

А я делала вид слепой, глухой и тупой, потому что не видеть этих глаз было нереально. Хаски разговаривал с Польски, но голову поворачивал вслед за мной, когда я передвигалась по кухне.

Позже вздохнула с облегчением, когда двойка решила покинуть дом.

Тихонько подслушивала, пока за мной следила разведка в лице Хаски. Вкратце, они к Баллийцам летят на несколько дней, а ещё слышала, что на созыве проголосовали за отставку Мерси. Бедный и что он им сделал, хороший мужик, добрый? Видите ли он не способен противостоять Бастардам и в его правление мир превратился в руины. А что он мог сделать?

На его место метят несколько членов наших семерок, в том числе папа Трески, правда он староват для подобных дел. Нестонт – тоже один из наших. Шмонт. Дядя Иосиф – председатель Немии, уж ты, это очень необычно. Интересно, папа позволит ему занять пост?

Вздохнула с облегчением, когда господа Хаски и Польски двинулись на выход. Даже пальчиками соизволила помахать на прощание и с трудом сдержала улыбку. Хаски уже обулся стоял в дверях, но тут резко обернулся и пошел таким бодрым шагом, будто готовился в атаку. Очень хотелось отступить назад рефлекторно от хищного рывка. А Хаски наклонился ко мне, обхватил лицо и прислонил свои губы к моим.

А я сцепила и губы, и зубы, чтобы не дать его языку протиснуться внутрь. Козел! Воспользовался присутствием Польски.

– Ей! Ну можно не при мне! – заголосил Санек в спину Хаски, а мы скрыты телом жениха.

Не дамся! Но мистер хитрец с чудовищной силой надавил языком мне на сомкнутые губы, от этого почувствовала неприятное давление собственных зубов на мякоть изнутри. Больно!

Пришлось ослабить челюсть и наглый язык нырнул в рот. Пролез внутрь и начал играть с моим.

Дмитрий поднял меня, схватил в охапку, как мешок с добычей, и давай целовать.

Я одной рукой ему в щеку вцепилась когтями, другой в шею. Кровавые борозды решила оставить, как печать на теле Хаски, а тот не обратил внимания на боль. Целовал и целовал. Как будто комарик пролетел мимо и едва-едва прикоснулся к нему, наверное, такие же у него ощущения были от когтей.

Но все равно, конечно, владение языком – десятибалльное по пятибалльной шкале. Частота погружения, глубина, пируэты, постепенно царапанье когтями превратилось в аккуратные поглаживания его кожи шеи. Одобрительные. И сама с не меньшей охотой сплетала язык с его, с воодушевлением прижималась телом к источнику тепла.

…очень… жаркое… утро.

– Господа!? – позвал за спиной Хаски кудрявый мистер. Тогда мы и отлепились, а самодовольная харя показала мне ямочки и чмокнула в губы в заключительный раз, прежде чем поставила на пол. Как печать поставил – моё.

Сделала вывод, если в следующий раз полезет целоваться, сцеплять надо зубы, губами не прикрывать ни к воем случае, потому что делала больно сама себе. Когда они уйдут? Суббота спокойствия, пойду с девочками в магазин.

А Хаски забыл сигареты и пошел на балкон, конечно, предварительно разулся. Чистоплюй, хоть ценит, что я иногда убираюсь. Нечего всяких теток приводить сюда, я и сама могу позаботиться о четырех комнатах в доме, это не поместье на пятьдесят комнат.

Санек недовольно подпирал косяк двери:

– Слушай, давай быстрее. Нам в двенадцать на самолет…

Жених не ответил с балкона, поэтому я обернулась в сторону окна. Затем отчетливо расслышала гул нескольких голосов, кто-то разговаривал и свистел.

– Да вашу мать! Совсем что ли……..– а дальше был трехэтажный Баллийский мат, которого я прежде не слышала от Димы. Это заставило выскочить в балконную дверь на открытый участок, здесь разве, что двое поместятся. Хаски опирался на ограду, словно собирался ее вырвать из пола и орал вниз. А что там?

Человек десять стояли за воротами нашей охраняемой территории. Охранники настойчиво пытались остановить разгоравшиеся крики.

Люди громко раздраженно разговаривали.

Тогда я уловила внезапное приближение точки, машинально вздрогнула и дернулась в сторону. И Хаски очень вовремя присел, потому что над его головой пролетело это что-то и врезалось в черную клавишу-стену позади. И это что-то скатилось грязной полоской по гладкой стене нам на пол. Это яйцо. Обычное куриное яйцо.

Да вашу мать. Хотелось повторить трехэтажный мат Хаски. Мне теперь стены отмывать от вашей грязи? Я обернулась и разглядела Хаски. И всё. Я ржала, как дикая лошадка, а рядом вторил смех Польски. Похоже, тот тоже решил по любопытничать.

Всевышние силы, не дайте умереть от передоза смеха во цвете лет. Это, наверное, месть на голову великому наследнику за мои унижения. Сбоку у него на виске, на лбу, и на слегка завивающихся местами волосах желток. Всю эту гадость Хаски стряхнул пальцами, склонив голову вниз над балконом. При этом что-то бубнил себе под нос, а я не могла успокоиться.

Это кара с небес, самодовольный наследник!

– Смешно? – слышала сквозь наш общий смех с Польски. – Я им сейчас площадь Вранеля бомбану, будут яйцами швыряться…заняться им нечем…

А дальше мы перестали смеяться, потому что опять яйцо попало в изгородь и ее брызги едва не попали на рубашку Хаски. Тот успел вовремя отпрянуть.

Затем втроем быстро нырнули обратно в тихое помещение дома подальше от обстрела. Хаски тряс руками в этой жижи.

– Ну всё… достали…мелкие твари. Я им не то то, что комендантский час устрою, задолбали со своими акциями, митингами, заняться нечем. Жизнь скучной показалась, ну ничего… я их под замок посажу… – бубнил и бубнил раздраженно.

А я взяла его за кисть, (не буду же за грязную руку) повела взбешенного Хаски прочь из кухни.

Дима не сопротивлялся, шел тихий за мной, пока я вела его в ванную, про себя скрывала наползавшую улыбку на лицо.

Включила воду в раковине. Хаски явно надо голову помыть, рубашка вроде не пострадала. Не знаю почему хотелось ему помочь, и не знаю почему он послушно наклонил голову в раковину и ждал пока буду мыть ему голову. Правда все равно бубнил раздраженно:

– Гребаные Бастарды…

– Ты не забыл – я тоже Бастард, – перебила его, когда плавно гладила его по волосам и смывала шампунь. Какие приятные, мягкие волосы. Понятно, почему это единственное место, к которому я когда-либо добровольно прикасалась. Остальное – только по принуждению.

– Ты не Бастард, ты – Аня, – чуть подумав ответил. – А они, – пальцем ткнул куда-то по направлению плитки в ванной комнате. – Стадо животных!

Опять начал бубнить.

Я тихонько завершила помывку волос и вытерла пушистым полотенцем. Прикольно. Это немного приятно… заботиться о нем. На лбу у Дмитрия тоже обнаружила желтые разводы от яйца, попыталась замаскировать в очередной раз улыбку под равнодушие и попросила наклониться.

Жених послушно поставил локти на раковину и ладонью поддерживал лицо. Во! Так удобнее, а Дмитрий продолжал бубнить о своих коварных планах по уничтожению мелких тараканов.

– Ты когда-нибудь поймешь, что насилием вызываешь лишь сопротивление в ответ? – спросила у него неожиданно. После вопроса Хаски замолчал. И я заметила его пристальный, изучающий взгляд, можно сказать анализирующий.

– Ты сейчас про себя говорила? – не ответила. Посмотрела на мужчину перед собой, который разогнулся в полный рост, едва я закончила смывать грязь с его лица. И ответа не нашла в мыслях. Поискала пару секунд и озадаченно смолчала.

Похоже я и про себя сказала.

Неловкая пауза повисла не прерываемой ниточкой между нашими взглядами. Следовало оборвать ее, но не знала как.

Спас мой «чих», опять, как на парковке в университете. Три раза. Я и не заметила, что и вчера периодически чихала. Лишь бы не заболеть, этого не хватало. Горло вроде не першило, нос нормальный.

– Это что? – задал опять вопрос Хаски.

– Похоже у меня аллергия на тебя, – пошутила, как обычно.

И не дать понять, что вопросом ввел в состояние транса, хотелось замять тему разговора.

Мужчинам надо было выбираться из дому, поэтому пока Дима продолжал раздраженно расхаживать по квартире и бубнить, мы с Польски обсуждали варианты, как выбраться им из плена. Единственный вариант, пришедший на ум, это отправить, меня на разведку. Пока отвлеку, эти двое сбегут.

Выбора не было, к тому же сомневалась, что мне могли что-то сделать, там будка с охранниками возле ворот.

С боем господин отпустил на передовую. Главное эффектно появиться и чтобы не закидали яйцами, как Хаски. Всевышние силы… я не успела запечатлеть этот кадр на телефон, я бы ему до конца жизни вспоминала. Стоп…какой до конца жизни. Четыре месяца и в разные стороны. Проблемы при расторжении быть не должно, ведь? Правильно? Возьму и в одностороннем порядке разорву? Он не сможет этому ничего противопоставить. Строчки прописали в договоре, захочу и уйду в любой момент.

Итак, а теперь надо было спасаться. Главное эффектно появиться – это уже говорила. Вышла на балкончик, мысленно подключилась к волнам энергии и поплыла. Очертания мои размылись и перенеслись на площадку для автомобилей. Второе условие – улыбаемся главное, даже если сильно хочется покричать. Медленно пошла к воротам, потом через калитку. Охранники попытались что-то сказать.

– Всё в порядке, – отмахнулась от них и предстала перед небольшой кучкой Бастардов в цепях, наколках и черных одеждах. Вам не жарко, господа?

– Здравствуйте, – сцепила пальцы в замок и слегка наклонила корпус, будто приветствовала поклоном.

Таким образом в старину приветствовали друг друга, сейчас это устаревшая форма общения. Разве что психически неуравновешенные подобным образом здоровались, но ко мне это не относилось.

Я улыбнулась, выпрямив ровно спину. На свои действия получила небольшие переглядки между вражески настроенными Бастардами.

– Я могу вам чем-то помочь? – рукой прикрывала глаза это тоже привлекало внимания. Мало ли грудь больше покажется над вырезом сарафана, прядку волос заправить за ухо. Надо разжижить мозг всем мужикам! Правда здесь есть и девушки.

– А тебе-то хорошо сидится во дворце со своим денежным мешком? Хорошо быть защищенной? На тебя-то комендантский час не распространяется? – спросила девушка с красной прядкой волос на фоне светлых.

Я очень тщательно пыталась улыбку сдержать, та очень хотела испортиться.

Это на меня не распространяется!? Да я на цепи живу!!! Сам тиран следит за исполнением комендантского часа мной. Поверь, девочка, ты в раю! А денежный мешок, как ты его обозвала…да лучше бы я с нищим жила, с тихим и спокойным, послушным мальчиком! А с этим… Брррр. У него и есть только морда красивая ну и…сама понимаешь что. А в остальном – тиран и изверг!

– Я думаю этот запрет продлится не долго, – продолжала улыбаться и говорить. Ненавязчиво за моей спиной открылись ворота, оттуда не спеша выехал черный ретс. Окна затемненные в принципе не видно, кто там. Надеюсь его номера никто не знает. И надеюсь, достаточно привлекла внимания.

– Вы думаете, мой жених желает, чтобы меня держали взаперти? – продолжала давить с ласковой улыбкой.

Он не только желает. Он мечтает, чтобы я была только в его власти. Чтобы ни одна живая душа со мной не контактировала. Только он!

– Едва атмосфера в городе потеплеет, я уверена с нас снимут запрет, – подчеркнула, естественно, что я на их стороне.

Пальчики опять неловко сцепила. Давно не тренировалась, видимо, достаточно ли натурально играла невинную девочку?

– К тому же, это своего рода защита для нас от Аристократов, мало ли что может произойти с нами ночью. В темное время суток затруднительно следить за правопорядком.

Кажется, вопросы закончились. Бастарды зашептались, а теперь пора было линять.

– Хорошего дня! – опять слегка наклонила корпус, поклонившись. О! Мне сразу также неловко некоторые поклонились.

Развернулась и перестала улыбаться в миг. Вздохнула полной грудью и пошла к калитке, где один из охранников придерживал ее.

Ну, Хаски! И почему я твою задницу прикрываю? Наказания ты у нас придумываешь, а я отвечаю за них?

Глава 33 “Ананина”

В этой главе будет часто меняться POV, поэтому писать буду (X) – значит Хаски, (W) – Вильмонт

W

Хаски улетел к Баллийцам на несколько дней! Какие-то у них там дела! Несколько дней в моем распоряжении и не надо его харю лицезреть! Свобода!

Погода отличная, солнышко ярко светило сквозь шторки и лучами касалось кухонного стола, пока я разрабатывала план бегства. Чтобы я сидела в субботу вечером дома, не дождешься. Для начала надо было сбежать от страшных, охранничьих морд.

У тебя гениальная невеста, Хаски. Охранники ходили всегда по пятам, а мне не нужно их внимание иначе приволокут в пианино за шкирку, как плешивую кошку. Что за отношение пренебрежительное? Выход есть.

Я пригласила к себе Волчицу. Охранники караулили возле дома, внутрь не заходили. Волчицу засекли, а вот то, что мы с ней невидимые прошли – не заметили. Я чуть в ладоши не захлопала от собственной гениальности.

У меня бойкот – решила остаться ночевать у девочек, отключила телефон и не страшен комендантский час! Мы запаслись мороженным, сладким и смотрели комедии вчетвером. Давно так спокойно не проводила время, ностальгия по временам в шкуре Ананиной. Немного.

X

Бастард вас всех раздери я долго в этой духоте буду находиться? Почему я должен ждать очереди, чтобы пройти паспортный контроль? Ты мужик бинокли покупал для глаз, или тебе выбить за ненадобностью имеющиеся, чтобы купил покачественнее? Ты видишь, что я здесь стою, мне жарко в черном костюме и хочу его быстрее снять и свою невесту увидеть!

А этот «человек», хотя я сомневаюсь в его умственном развитии, он остался где-то на предыдущей стадии эволюции, перелистывал мой паспорт, поднимал взгляд из-под фуражки и разглядывал меня, как будто не верил, кто перед ним.

Я расслабил галстук, Бастард с ним, потом снял окончательно и в кулаке зажал. Ужасно жарко, теплообмен опять под откос. Я скоро сам себя спалю к Бастардам.

Телефон достал из кармана брюк. Что за время полета произошло? Могли быть какие-нибудь сбои в сети, так и есть, пришло сообщение с опозданием в десять часов от моих псов. Девять утра.

«Ваша невеста не ночевала дома».

Мне померещилась надпись на телефоне? На белом фоне – черные, противные буквы сложились в это послание. Беспросветная тьма заполонила разум, как сплошной туман закрыла собой любые мысли.

– Ваши документы, – недоразвитое создание приподнялось в будке своей и протянуло паспорт и использованные билеты. – Спасибо за то, что используете…

Я вырвал у него из рук паспорт. Билеты использованные за каким мне Бастардом?

Прошел сквозь арку, где просвечивали на предмет опасных вещей и где проверяли соответствие человека и его энергетических потоков. Широким шагом направился к багажной ленте. Сумку сразу обнаружил и закинул на плечо.

На выход прошел сквозь раздражавший муравейник людей, пихнул кого-то нечаянно плечом. Не хотел, но извиняться не умею и мне некогда.

Вышел на улицу, время восемь – солнце начало садиться, но лучи его еще раздражали глаза. Пошел мимо здания аэропорта по обочине, к припаркованным на дороге автомобилям. Прислонил телефон к уху и набрал номер:

– Где она!? – сквозь плотно сжатые зубы спросил, сдерживая этот черный туман в башке, он под контроль брал собственное тело.

– Извините, но пока, что мы не в состоянии дать вам ответ на…

Я резко перебил:

– Не утруждайся, сука, в подборе слов. Я знаю, ты двух слов не способен грамотно связать. Где МОЯ Невеста?

Молчание на столь простой вопрос. Я чувствовал, как собственный жар сжигал кожу, грудь, ноги, а гребаное солнце еще сильнее плавило. Не видел перед собой, ничего кроме этого тумана перед глазами. Едва не пропустил Польски, он махал приветственно ладонью, стоял возле машины и курил в солнцезащитных очках.

Я остановился с сумкой возле его машины в ожидании того, как Санек, наконец, откроет багажник. Долго ждать!?

Пёс на другом конце связи не торопился отвечать. Молчание не способствовало рассеиванию черного тумана в башке. Поэтому я сорвался:

– Я тебе кровоток с мочевым каналом перевяжу. У тебя, сука по венам вместо крови моча будет циркулировать, а ссать кровью заставлю! Ты меня понял, Урод! НАЙТИ! У тебя час, чтобы привести ее домой и каждую секунду расписать, где она была и с кем и что делала. ЯСНО!? Иначе ты никогда больше не будешь человеком!

Вырубил телефон и сумку закинул в предложенное багажное место, Санек хоть и держал дверь сверху, готовясь захлопнуть, но после моих слов не спешил закрывать, а на меня смотрел. Я сам схватился за дверцу сверху и шандарахнул ею со всей злобой, что черная бежала по венам, смешанная с кровью и ускоряющая сердцебиение.

W

А на утро я встала и поняла, что попала. Горло будто гвоздями процарапали внутри, очень неприятное ощущение. Ни пить, ни есть не охота было. И сопли! Я года три уже не болела. Ну за что? За что? Это всё Хаски. Я знаю. Это он виноват! Он, наверное, материл меня, ведь я телефон выключила, чтобы он не дозвонился.

Запаслась в аптеке необходимыми лекарствами, главное было нос пробить, а то закладывало. Жизнь кончена, ненавижу болеть и главное не кому поухаживать, я бедная и несчастная.

X

– Че с тобой? – спросил заинтересованно Польски, а потом раздражающе улыбнулся ярко, твою мать. – Анечка не прислала пожелание спокойной ночи или наоборот не сказала доброе утро!

Я не отвечал, смотрел очень внимательно на объект перед собой и вычислял, сколько потрачу сил, чтобы переломать ему хребет и стоило оно того или нет. Санек перестал улыбаться и продолжил:

– Понял. Поехали.

Мы молча уселись в его машину, я с трудом на пассажирское сидение, здесь карлики разъезжали что ли. До максимума отъехал на кресле, ноги свободно протянув.

Польски пока завел машину, пока начал движение. Я врубил кондиционер на максимум, ветер завыл в ушах настойчиво, наконец-то прохлада столь ожидаемая ударила в лицо.

Прикрыл глаза.

– Так что с тобой? – расслышал сквозь тьму перед собой, сквозь смеженные веки и черный туман в теле.

– Еще сука никого длительное воздержание не делало добрым, – открыл глаза, когда Польски смехом подстегнул туман в башке, тот кажется стал еще плотнее и объемнее.

– Она тебя на голодном пайке держит!? А ты-то чего!? Терпишь? – ржать, как конь, он перестал, но голос был до не возможности ехидным. – Хватит заморачиваться, реши свои проблемы, тем более, если они ТАК на тебе сказываются, – опять усмехнулся гаденыш. Я заметил, как его губы дрогнули с правой стороны лица.

– За каким бастардом мне жевать траву, я тебе козел что ли? Когда я могу сожрать свой кусок мяса, только для этого мне надо ТЕРПЕТЬ! – последнее слово выплюнул сквозь рык. Я не знаю, что такое «терпеть»! Не знал, по крайней мере.

– ООО! Как запущенно! – перестал лыбиться Санек. Когда уже солнце сядет за горизонт, слепило глаза, рукой заслонил неприятный свет.

– Что ей надо? – рукой долбанул по дверце машины, даже в мякоть кулака отдавалась боль после удара. – Что ей бастард раздери надо еще!? – ладонь оставил на поверхности, рукой убрал волосы с лица, которые лишние мешались.

– Деньги есть, власть, – стал загибать пальцы по очереди. – Член есть, на технические и эксплуатационные характеристики ни одна девушка еще не жаловалась, – спросил у плеча Польски. – Морда нормальная тоже никто не жаловался. Что ей надо? – еще раз саданул ладонью по двери.

Внутри кипел котел эмоций и обжигал тело. Потом я локоть поставил на многострадальную дверцу и ладонь под щеку, а голос успокоил:

– Я много прошу от нее? Жить и спать со мной? Это очень много!? – задал у плеча Польски вопрос.

К неожиданности Санек решил ответить:

– А я тебе говорил, что ты в дерьме и я задолбался об этом говорить тебе уже пол года.

Это что это мы такие борзые? Он не заметил, я на грани?

Два пальца левой руки выставил вперед, остальные сжал, чтобы не мешались и направил в висок Польски. Невзирая на предупреждение, Санек продолжил говорить со мной плохим тоном:

– Это сейчас ты ничего не требуешь больше… – обращался он к зеркалу заднего вида, но рассказывал мне и моим пальцам, готовящимся к удару. Мог вскипятить ему кровь в венах, если бы не понравился ответ.

– Твоя маниакальная любовь тебя сломает, мой друг! – выдал он с улыбкой, на секунду повернувшись ко мне. У меня пальцы дрогнули, готовые выпустить огонь кое-кому в мозг. Но Польски сегодня бесстрашный:

– Ане не страшно, она такое вытерпела от тебя, что не каждая вытерпит и продолжает улыбаться и гордо поднимать голову. Ее ничто уже не сломает… а вот ты, другой мой, – Польски посмотрел на меня очень плохо. Не понравился его вдумчивый, предостерегавший взгляд. Потом он снова вернулся к вождению автомобиля и разговору:

– А тебя твоя любовь сломает… – фыркнул насмешливо «друг» – будущий труп.

Я нажал пальцами на его висок сильнее, заставив голову того наклониться влево.

– Ты сам себя уничтожишь, будешь изводить и себя, и ее, совершать глупые поступки и делать обоим больно, желая ее, – выплевывал пренебрежительно слова Польски. – Но она никогда не ответит тебе взаимностью, не сможет простить, ты и сам это прекрасно знаешь. Будешь из кожи вон лезть, давить на нее, пытаясь разбудить в ней любовь, а она не ответит. Тебя уже уничтожает ее НЕ любовь…

Но, смирись, простить она никогда тебя не сможет и ты сам знаешь почему, по этой причине не говоришь с ней о прошлом, старательно избегаешь темы, надеясь, что тема уйдет, но это не возможно. Ананина будет стоять между вами! – усмехнулся Польски лобовому стеклу или плотному потоку автомобилей перед нами. – И ты не поднимаешь эту тему с Аней, не просишь прощения и не надеешься на него, потому что твой главный судья – ты сам «не способен найти оправдания своим действиям», что уж говорить о ее прощении… Вау…Вау… я уже минут пять жду, когда собственные мозги окрасят салон моего автомобиля.

Голос Польски стал веселым, как обычно, а я убрал пальцы от его виска и озвучил холодно:

– Пушка в сумке, а сумка в багажнике…я придумаю тебе более изощренную смерть, – чуть подумав продолжил. – Пробей, где она, мелкая поганка сбежала вчера, – приказал коротко.

– Диман…хватит мне работенку подкидывать. Честное слово, думаешь моим спецам заняться нечем, как только девчонку разыскива..

Я перевел очень внимательный взгляд на него. В моих глазах не полыхал огонь? Потому что тело горело пламенем.

Санек громко недовольно выдохнул, но руку протянул к панели машины прямо по центру. Там мини – компьютер вот на его экране он и набирал что-то.

А потом мы молчали, а я пытался остыть и в прямом, и переносном смысле. Минут через десять стойкого молчания Санек глухо отчитался:

– Пришла пару минут назад домой.

Я кивнул на великолепно выполненную задачу.

W

Пришла в пианино и меня даже не убили, потому что жениха еще не было. Сидела с платком и смотрела компьютер: голова разболелась и, наверное, температура. Тело сильно знобило, как будто я в ледяной воде сидела или под струями холодного ветра.

Надо было вызвать доктора. Кто его знает, чем заразилась. Если заболевала папа всегда с мамой вызывали доктора. А если температура присоединилась, а если какой сильный вирус и всё? Капут Анечке? Какой бред в воспаленном мозгу.

Вызвала я все-таки врача, того Алискиного. За определенную сумму денег заявился через тридцать минут.

За окном успело стемнеть, пока ждала.

Улыбался дяденька – врач всегда при общении, как и в прошлый раз, был тактичным и разговорчивым:

– Я ваши анализы не успел посмотреть, уж извините, отпуск был, пару дней назад вернулся, – мужчина улыбался. – Так рассказывайте, только мне бы руки помыть, – потер ладони между друг другом.

Я молча указала на раковину, попутно рассказывала, что беспокоило: голова, озноб, нос, горло и легкий кашель.

Измерили температуру, пока сидели на диване – 38, не столь высокая, но все же.

X

Санек доставил домой. Правда путешествовали долго по пробкам, где-то через час только остановились.

Без лишних слов я подхватил сумку из багажника и пошел по парковке, а Санек уехал. Развернулся, наблюдая за резко стартанувшей машиной. Я забыл галстук у Санька в авто.

Взлохматил волосы раздраженно, я в полном раздрае.

Обречено побрел сквозь парковку к лестнице. Сейчас увижу свою девочку, но вместо того, чтобы обнять, ее имею возможность только засунуть руки в карманы брюк и истекать слюной по ее заднице и сиськам. Во! Я только что машинально обратил внимание на объемную грудь нашей консьержки. Как же низко я пал. Скоро начну на людей бросаться…

W

Стандартная схема: язык показать, потом грудь. Совсем забыла об этом, что надо легкие прослушать. Стало неловко перед врачом – мужчиной, очень-очень не приятно.

Вариантов нет? Доктор сидел на диване, потупив взгляд на чемодан с медицинским инструментами, затем начал вытаскивать фонендоскоп.

Я отвернулась, пока снимала рубашку, лифчик, сложила вещи на диван аккуратно и откуда вдруг чистоплюйство проявилось? Потом напряженно вздохнула и развернулась.

Врач поднялся с дивана, с намерением послушать легкие. Я предпочитала смотреть через плечо мужчине, видела только руку перед собой с холодным металлическим кружком, который прислонялся то к груди, то рядом. Чувствовала, как начинала краснеть.

Не мог побыстрее слушать?

– Дышите, – ага, это надо грудью вздохнуть, она сразу становилась естественно больше и выше перед глазами. Я наверное, зря его в извращении подозревала, но все же неудобно. – Не дышите!

X

Шел по лестнице, уже и не рад, что предложил ей переехать ко мне. Выдержки почти не осталось я рисковал опять слететь… Встал возле двери, обреченно прислонил ладонь к сенсору. Дверь пискнула, а я зашел, держась за ручку, и ослеп от яркого света в гостиной. Нет, сука, я не от этого ослеп.

Это моя больная фантазия, да? Наклонил голову вправо в бок, желая получше рассмотреть картину в собственной квартире… и рассмотрел.

Мне не померещилось. За ручку, потянул дверь на себя, громко захлопывая, а то стоял слишком длительное время без движения.

Голая грудь МОЕЙ девочки и какая-то мразь тянула к ней свои ЛАПЫ!

Чернота в башке из меня вырвалась со взмахом руки, рассекшей воздух по полам.

прода от 28.07

W

Вздохнула полной грудью, сильнее обозначив ее. Щелчок. Писк от входной двери и та раскрылась. Воздух надо было куда-то деть? и он начал вырываться из горла с сильным, раздраженным кашлем. Не могла успокоиться.

Держась за ручку, Дима не отрывал взгляда от нас с врачом. Затем равнодушно прикрыл дверь с небольшим, спокойным хлопком. Писк. Щелчок. Прозвучало, как пробка шампанского, попавшая в люстру. Звенело в мозгу долго, а я уже меньше кашляла, в скрещенные ладони.

Остановилась и оглядела себя голую, быстро прикрыла рукой грудь, Дима обратил на это очень сосредоточенное внимание, примагнитил, словно каждую пору хотел рассмотреть сквозь расстояние. Внезапно потерял ко мне интерес и перевел взгляд на врача.

Потом опустил лицо немного вниз и от этого ресницы и лоб как бы создали тень на его щеках. Дима поднял одну руку вверх и пальцами будто сдавил фрукт или что-то похожее, желая расплющить всмятку.

Мгновенно рванула наперерез к Диме, по-прежнему прикрываясь одной рукой.

Слава всевышним у него дома – ноль энергия. Хаски смотрел на пальцы, потом на врача, и видимо до него не сразу дошло отчего не сработала собственная энергия. Я наперерез между диваном и Хаски, попыталась привлечь к себе внимание:

– Стоять! – заорала, как можно громче, и ткнула ему пальцем в живот. Пресс успел сжать, а то бы с удовольствие посмотрела как он вздрогнет. – Включи мозг, выключи свои животные непонятные инстинкты! Я на смертницу похожа, приводить мужика в твою квартиру!?

– И я задаюсь вопросом? – поинтересовался растерянный и какой-то недоумевающий Хаски, взял меня за плечи и почти аккуратно переставил в бок, для того, чтобы не мешала дальнейшему его движению.

Пришлось использовать запрещенный прием:

– Я заболела, а это, – одну руку отсоединила от груди и показала на мужчину позади нас. – Врач.

Дима смотрел отнюдь не на гостя, а на грудь, которая одна теперь торчала. На что жених приподнял в изумлении одну бровь. Кажется, голая грудь все-таки отвлекла его от плохих мыслей.

– Я серьезно, Дим! Это врач и мне плохо, – более тихо поведала ему. Ладонями опять скрыла грудь. – Надеюсь у вас есть документы? – уточнила у врача. Тот закивал, держа руку, инстинктивно на горле.

Атмосфера была кроваво-черная, я спиной чувствовала ее ужасные цвета, доказать мы доказали, что мужчина – квалифицированный врач. Диму НЕ успокоил этот факт, об этом говорили: тяжелая поступь, и то как он разувался, и раздевался очень уж громко, и ключами швырялся на стол, и громыхал стаканом, когда наливал сок. Уселся на барный стул напротив нас и разглядывал.

Я на диване спиной к Хаски, ногу под себя подложила. Лопатками ощущала лезвие-взгляд, что непременно стремилось прожечь мое тело и добраться через грудь к фонендоскопу, обмотать им горло врача.

Мужчина старался вести себя адекватно, а Хаски явно не собирался, судя по стакану, который он очень громко изредка ставил на стол.

– Дим, выйди, пожалуйста, – попросила после того, как пересела спиной к врачу, к Диме лицом. Кистью руки прикрыла грудь от жениха. Его опять что-то раздразнило. Он отвалился спиной на стул и стакан то опускал, то поднимал. На мою просьбу не ответил, сидел и смотрел.

– Хорошая у вас профессия. Может тоже изучить медицину и пойти молодых девушек лапать за грудь, – спросил, голову чуть наклонил в бок, рассматривая за мной врача.

А мне захотелось взять фонендоскоп и задушить Хаски, чтобы больше меня не мучил. Все тело загорелось от стыда. Позор какой. Сидела между двумя мужчинами полуголая и один делал вид, словно мы каким-то извращением занимались здесь.

– Да, знаете… как-то после тысяч пациенток, лица стираются в памяти. У меня есть жена и двое дочерей… – начал врач оправдываться. Щеки пылали огнем. – Всё. Я закончил, Анна, одевайтесь.

Оценила слежку Хаски за собой и не решилась оставить их один на один и спокойно одеться. Одевала лифчик и рубашку перед его заинтересованным взглядом. Все лицо пылало, шея, мечтала закрыться за руками и не открывать никогда глаза. От бессилия слезы наворачивались, как же стыдно… за Хаски.

– Так… общие симптомы, – начал подводить итог врач, при этом записывал что-то в свой блокнотик. – Таблетки для повышения гемоглобина вы пьете? – я кивнула с трудом сдерживаясь моргала. Врач заметил мой расстроенный вид, но Хаски сидел сзади и предпочитал не замечать. Пока врач задавал наводящие вопросы я кое-как отвечала, надеясь, что Хаски угомонился.