Текст книги "Двое: я и моя тень (СИ)"

Автор книги: AttaTroll

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

***

Душа ни на секунду не прекращала выворачиваться, внутренний голос подливал масла в огонь, обвиняя в неразумности. Если по-хорошему, то надо было послать этого въедливого детектива куда поглубже, пусть бы катился дальше искать, у кого что можно выведать, но ведь именно такого поворота Лизи и испугалась. А что если нашёл бы? Ладно, это не то, о чём стоило на самом деле волноваться, а вот главное как раз в том и заключалось, что теперь Лизи знала все нынешние и будущие ходы детектива. И теперь, если он сглупит, то не ей одной привяжут камень к шее и отправят в вечное плавание кормить рыб. В случае чего чёртов коп будет подыхать рядом, не отвертится, что б его.

Игра шла на два фронта: кто первый успеет, тот жив и счастлив. Если всё выйдет именно так, как придумала Лизи, то детективу достанутся слава и повышение, а дело Артура закроют, забыв про его имя навсегда. Не просто закроют: Лизи потребует, чтобы уничтожили все бумаги, каждую улику, чтобы даже пепел пустили по ветру, не оставив ни единой зацепки на имя Флека. Это именно тот исход, на который она надеялась. А если ничего не выйдет и Джокер обо всём узнает, надавит на Лизи, она сыграет в жертву. Так, мол, и так, детектив угрожал ей, она не при чём, бедная глупая девочка всего лишь испугалась. И тогда будь что будет. Копу-то в любом случае хана, да и насрать на него, а вот она ещё поборется за место под солнцем, и к чёрту совесть.

После встречи Лизи ждала окончания рабочего дня с волнением. И чем ближе была маленькая стрелка часов к четырём, тем неспокойнее становилось на душе. Джокер не юлил и не ходил вокруг да около, если ему что-то не нравилось, он не ставил вопрос ребром, а рубил с плеча.

У всего есть предел, даже у странной жестокой любви Джокера к Лизи. Может, как раз сегодня она перешла рубеж дозволенного, и пришла та самая пора сыграть в ящик. Кто знает, заденет ли это Артура, ведь на него тоже могло пасть подозрение, дескать, готовили переворот вместе: один хотел занять жирное место главаря, а зарвавшаяся девчонка просто страх потеряла. Лучше убрать обоих, потому ещё неизвестно, простит ли Артур Джокеру смерть Лизи.

Чёрт. О чём она вообще? Ещё ничего не произошло, а она уже чуть ли не место на кладбище себе выбирала, с удобствами и с красивым видом на какую-нибудь рощицу посреди кладбища.

Когда маленькая стрелка часов без жалости и угрызения совести указала на четвёрку, Лизи взяла со стула рюкзак и мысленно попрощалась со всеми. Машина ждала её напротив выхода, Лизи открыла дверцу и, на секунду-другую замешкавшись, села на заднее сиденье. Сегодня ей не пришлось ехать в одиночку: Джокер сидел по ту сторону сиденья, смотрел на Лизи и курил.

– Как прошёл день?

Голос не дрожал, не переливался злобой или ненавистью, взгляд не сверлил. Джокер хороший актёр, лучший из тех, кого когда-либо знала Лизи. Одному только чёрту известно, как ей всё-таки удалось уговорить его отпускать её на работу. Нелепица какая-то. Словно она маленькая девочка, которой на всё надо спрашивать разрешения.

– Хорошо, – как можно спокойнее ответила она.

Он затянулся.

– Ну и славно. Поехали, Итан, отвезём девочку домой. А пока расскажи мне, радость, сколько тебе ещё времени нужно, чтобы наиграться в мисс самостоятельность? Двух недель хватит?

Ну да, конечно, разве может быть что-то просто так?

– А что я потом буду делать? Гнить в четырёх стенах? Или пойду работать продавцом в соседнем доме? Это же мечта всей моей жизни: встать за прилавок и торговать всяким барахлом. Не хочешь присоединиться и стать моим помощником?

Джокер хохотнул и пожал плечами.

– А что, Артур не подкинул никакой годной идеи на этот счёт?

– Как видишь – не подкинул.

Наверное, у него и правда было не так много времени, потому что когда Джокер довёз её до дома, то высадил и сразу уехал. Лизи испытала незамедлительное облегчение, приятное волнение прокатилось по мыслям, словно тонна проблем упала с её плеч – но только сегодня, только сейчас. Джокер ни о чём не спрашивал, ни на что не намекал, но выигранная партия – даже не бой. Не проба будущего сражения. Это ничто. И всё-таки Лизи было легко, она открыла дверь, вошла в дом и до вечера ждала Артура. Интересно, почему Джокер никогда не подсылал его к ней? Всегда перекладывал дела, касающиеся Лизи, на кого угодно, кроме Артура. Ревновал? Вряд ли. Скорее всего, таким образом пытался показать, сколько в его руках власти, что он способен управлять и этим тихим человеком в том числе. Отодвигал Артура грубоватым властным жестом, а потом неизменно возвращал Лизи обратно в гнёздышко.

– Лизи, я дома! – крикнул Артур, когда вернулся домой поздно вечером.

Она ещё не спала и встретила его тёплым объятием и нежным поцелуем.

– Чем занималась? – спросил он и повесил куртку на вешалку.

Приобнял её за плечо, и они вместе ушли на кухню. Чайник только-только закипел, горячие овощи с мясом уютно дымились в тарелке, приятно напоминая о том, что Артура ждали, к тому же сегодня пятница и завтра никуда не надо торопиться. Лизи любила выходные, потому что сумела уговорить Артура проводить субботу и воскресенье вместе: никаких дел, никакого Джокера, эти дни только для них двоих, никому нельзя врываться в их уютные часы.

– Да так, ничего такого. День как день, – Лизи налила в глубокие голубые кружки лимонный чай и поставила на стол.

Артур дотянулся до стопки бумаг, прихватил пачку сигарет и зажигалку. Лизи поставила перед ним пепельницу, отказавшись от протянутой сигареты. Он затянулся, внимательно вглядываясь в один из листков, пробежался глазами по строчкам. Стряхнул пепел. Лизи подсела к нему и обняла, дотронулась губами до его гладко выбритой щеки. Вдохнула запах его тела: от Артура пахло городом и снегом, вечерним уютом. Именно так и должно пахнуть от любимого мужчины: надёжностью.

– А кто тебя красит? – спросила она и вплела пальцы в его волосы.

– Никто, я сам это делаю, – ответил он, не отрываясь от чтения.

– Хочешь, я тебя сегодня покрашу? А то корни начали отрастать.

Он зачесал волосы назад и посмотрел на Лизи. Кивнул.

– Да, давай.

Он положил перед ней бумагу, ткнул пальцем в одну из строчек и спросил:

– Так почему в жизни ты Лизи, а по документам Бет? Может, наконец, раскроешь тайну? Сколько можно ждать подходящего времени для отличной истории? Вдруг у тебя раздвоение личности, а я об этом не знаю?

Он улыбнулся и вздёрнул брови. Артур умел переводить непростые темы для разговора в странную шутку, хотя смеяться совсем не хотелось. Лизи и правда уже не знала, одна она в своём теле или нет, может, кто-то делил всю её жизнь надвое: днём она девушка Артура Флека, человека, которого любила, с которым хотела засыпать и просыпаться, целовать его. Ей нравилось, как он на неё смотрел. Нежно, с любовью. А вечера делила с Джокером, принадлежала ему, была его женщиной. Он стал её вредной привычкой, как раковая опухоль: живёшь с ней, никуда не деться, не спрятаться, она всегда с тобой. Даже смерть не повод для разлуки.

– Тебе правда интересно узнать?

Он кивнул и потянулся за очередной сигаретой.

Лизи не хотела, чтобы её жалели. С того самого момента, как в её жизнь ворвался Джокер, она очерствела, спряталась от недружелюбного мира в невидимую раковину и никому не позволяла заглянуть в свою душу. И меньше всего она хотела жалости от Артура, только не от него. Любовь. Ей нужна его любовь, очищающая, прощающая грехи, чуткая, странная и порой невыносимая – совесть не позволяла наслаждаться ею сполна.

– Я была ребёнком, которого не ждали. По залёту, – Лизи взяла со стола кружку, но так и не отпила, остановив взгляд на плавающей дольке лимона. – Я не нужна была родителям ни до своего рождения, ни после. А забавнее всего то, что я из благополучной семьи: хороший район, достойное общество, великолепное будущее, жизнь за пределами Готэма. Счастье, которое мне не предназначалось по праву рождения.

«…Бет, я воспитаю твою девочку, только не отдавай её в приют».

– Поэтому меня воспитывала бабушка.

– А твои родители?

Лизи посмотрела на него: кажется, он был поражён. Выглядел растерянным, сдвинул брови, а потом его взгляд сменился на внимательный, удивление сползло с лица, оставив после себя тень возмущения.

– Бабушка часто повторяла, что она по жизни всегда была везучим человеком. Если срывала куш в казино, то самый жирный. Если у неё появлялся новый мужчина, то роковой, богатый, влюблённый по самые уши, безумно красивый, как голливудский актёр. Ей везло и в работе, и в любви, и в жизни. Пробивная женщина. Была. Она умерла несколько лет назад.

«…Бет, как корабль назовёшь, так он и поплывёт: назови дочь моим именем, хоть судьбу ей хорошую подари. Лизи Новак – хорошо звучит».

– Бет Новак – ужасное имя. Моя мать назло бабушке делала всё с точностью до наоборот. Так как родительских прав ни отца, ни мать не лишили, без их согласия нельзя было имя сменить. Я привыкла, меня ведь всегда все называли Лизи, а паспорт – всего лишь клочок бумаги.

– Где твои родители теперь?

Лизи пожала плечами.

– Не знаю. Кажется, перебрались в Австралию. Я не следила никогда за их жизнью, мне всё равно. Мы ведь с ними чужие люди друг другу, понимаешь?

– А квартира бабушки? Она же тебе что-то должна была оставить?

Она всё-таки выпила остывший чай и потянулась за банкой кофе.

– Был пожар. Страховка почти ничего не покрыла. Так, на съём только хватало в основном.

– Может, стоило бы попробовать найти родителей.

Лизи покачала головой.

– Нет. Зачем? Я их и не видела никогда, только на фотографиях. После моего рождения они почти сразу уехали. Как видишь, в моей истории нет ничего сверхъестественного. У меня хорошие гены, родословная ничего так: если бы удачи побольше, то могла бы жить припеваючи.

Она не хотела больше продолжать эту тему. Какой смысл, если время вспять не повернуть, детство не переиграть. Всё на своих местах, всё уже случилось. Чем лить понапрасну слёзы, не проще ли отказаться от прошлого и жить сегодняшним днём? Тем более, наступили непростые времена, разобраться бы теперь с будущим, которое не просто под вопросом, а на грани краха. Лизи думала отложить сложные разговоры на завтра, а сегодня – сейчас – она взяла Артура за руку и повела его в ванную. В их чистую, просторную ванную, не опороченную тяжёлыми воспоминаниями.

Это в прошлой квартире всё было пропитано слезами и Джокером, а здесь только они: Артур и Лизи. И хотя Джокер всё так же порой приходил к ней по вечерам, она не пускала его в свою душу. Тело – ему, сердце – Артуру.

Артур сел на стул, положил ногу на ногу и будто перестал принадлежать этому миру. Лизи даже не сразу поняла, где настоящий Артур, а где зазеркальный. Где чьё отражение? Она поцеловала свои пальцы и дотронулась до зеркала. Он притянул её к себе и вдохнул запах её волос, затем поцеловал в губы.

– Я тут – не там, – он кивнул на зеркало. – Меня целуй.

Лизи выскользнула из его объятий, когда руки легли на талию, а пальцы интимно сжали, пробуя тело на податливость, проверяя, не налилось ли оно желанием.

– Не сегодня, мистер Флек! – с наигранным упрёком откликнулась на прикосновения Лизи. – Я вообще-то вас сюда красить привела, а не для всяких штучек, если вы понимаете, о чём я, мистер.

Она улыбнулась, довольная игривым настроением.

Артур зачесал волосы назад и изобразил удивление, вздёрнув брови.

– О нет! Никаких штучек!

Он поднял руки и показал пустые ладони.

– Смотри, я безоружен.

Лизи хмыкнула и легонько щёлкнула его по носу.

Она красила его в зелёный, прядь за прядью обновляла цвет, возвращая волосам насыщенный изумрудный оттенок. Артур курил, сигарета таяла за сигаретой, наполняя комнатку удушливым туманом, так что пришлось приоткрыть окно и впустить внутрь вечернюю морозную свежесть парка. Когда Лизи закончила с краской, Артур притянул её к себе и усадил к себе на колени. Затушил окурок о раковину, взял кисточку и, выбрав прядь, провёл по ней.

– Эй! Я на это не соглашалась! – воскликнула Лизи и хотела было подняться, но Артур молча удержал её.

Она не смогла сопротивляться его острому взгляду, упавшему на неё, говорящему громче и ярче, чем любые пронзающие душу слова. Когда Артур докрасил её прядь и опустил вдоль щеки, Лизи прижалась к нему. Может, это их последний вечер.

– Хотела поговорить утром, но не знаю, дотерплю ли.

Она всё-таки выскользнула из его рук, встала у раковины и виновато опустила голову. Можно промолчать, можно соврать, никто не запрещал копить ложь за ложью, забивать ею шкафы, собирать скелет за скелетом. А совесть куда девать?

– У меня будет ребёнок, – холодно выпалила она на одном дыхании.

Артур замер. Протянутая к Лизи рука остановилась, пальцы так и не прикоснулись к ней. Он чуть наклонился, заглядывая в её лицо.

– Разве это… плохо? – непонимающе спросил он, не пряча удивления.

– Это ещё не всё.

Лизи повернулась к нему, уже не в силах сдержать слёзы. Совесть стучала в двери её сердца, требовала рассказать всё как есть. Всё вокруг замерло в ожидании правды. Страшной, горькой, ужасной. Постыдной. Всё тело ныло, кости будто выворачивало, до боли, до невыносимого ужаса.

– Что? – пальцы Артура всё-таки преодолели расстояние между ним и Лизи и прикоснулись к ней. Скользнули по руке вверх, от запястья до локтя, и Лизи вздрогнула. Вытерла слёзы, растирая их по щекам, и прикрыла ладонью рот:

– Я не ушла с работы.

Она зажмурилась и всхлипнула. На мгновение его пальцы сползли с её руки, но затем легли обратно, уверенно обхватив запястье. Лизи подошла к Артуру, пряча от него заплаканные глаза.

– Э-эй, – тихо позвал он. – Неужели ты думала, что я тебя брошу? Работа… Чёрт с ней. Конечно, ты поступила неправильно, не сказав мне сразу… Не сейчас – ладно? – мы говорим об этом не сейчас. Потом.

Он склонился и уткнулся лицом в её живот, пачкая накрашенными волосами белую футболку. А потом засмеялся, но не так, как это бывало не раз – не выплёвывал хохот, не давился им, не умирал в жутких спазмах, а смеялся свободно. Он посмотрел на Лизи и улыбнулся, глаза его светились.

– Я буду отцом? – он был изумлён и всё ещё не верил в услышанное.

– Да, – тихо ответила Лизи.

– Так почему же ты плачешь? – Артур протянул руки и стёр слёзы с её лица.

Она пожала плечами и попробовала улыбнуться:

– От счастья.

***

Может, порох ещё не закончился и Джокер мог бы дать столько огня городу, сколько тот не видел за всю свою историю со дня основания, но ничто не вечно под этим серым проклятым небом. Ни пламя, ни верность ничтожных людей, идущих за Джокером лишь потому, что он давал им хаос, позволял вплетаться в безумную продажную историю. А она та ещё шлюха: сегодня она смачно сосёт и давится, а завтра сосут у неё.

Не стоит обманывать самого себя: пик волнений прошёл, наступила пора медленного тяжёлого увядания, а Джокера это не устраивало. Он пламя. Он хаос. Он граната без чеки. И угасать вот так, болезненно наблюдая свой собственный закат, – это за гранью. Либо всё, либо ничего, и если гвоздь программы должен уйти со сцены, то город уйдёт вместе с ним. По-другому никак, сладенькие. Не будет вам покоя, трусливые суки, уж кто-кто, а Джокер об этом позаботится.

Старина Флек запаниковал бы, заметался бы, как зверь в клетке, не понимая, что выход есть всегда. Подними голову, оглянись вокруг, и ищущий найдёт.

Ну что ж, Артур, всё произошедшее – всего лишь прелюдия перед настоящим представлением. Репетиция. Теперь пришло время для следующих действий, потому что старая добрая инерция сошла на нет. Так заводи мотор.

Прихвостни Томаса Уэйна, тараканами разбежавшиеся по углам города, всего лишь вершина айсберга, потому что взять их в кулак было проще простого. Толстые ленивые задницы трусливы до чёртиков! Стоило сказать «Бу!» и пару раз пальнуть в воздух, как они все встали на колени и пооткрывали рты, готовые с удовольствием принять всё, что в них засунут. Глотайте, суки. А Джокер всё это время хлопал их по щекам и кивал, посмеиваясь.

Ничего-ничего, сладкие, скоро будет ещё веселее. Нельзя наслаждаться одной только вершиной: кое-кто очень хорошо поживился на всех этих безумствах. Праздник огня не одному Джокеру доставил удовольствие. Кто ещё у кормушки? Правильно: мафия. Мафия – ещё один вид готэмских крыс, они первыми мчались туда, где можно поживиться, поэтому восстание им пошло на руку, а вот отдавать долг за участие в шоу они не торопились.

Что ж, крысята, папочка пришёл: пора платить по счетам.

Сначала припугнуть как следует и тут же пригласить к столу под названием «Готэм», подарить им город, а когда мафия начнёт есть с руки Джокера и просить ещё, вот тогда он и их поставит на колени. Только, в отличие от богатеньких уродов, эти будут довольны, потому что умеют подстраиваться под любой пиздец.

========== Все бывает в первый раз ==========

Комментарий к Все бывает в первый раз

Музыкальная тема главы:

1. Marilyn Monroe “My Heart Belongs to Daddy” https://www.youtube.com/watch?v=XCuIyA7kXvI

2. Redbone “Come and Get Your Love” https://www.youtube.com/watch?v=kuymTS9PoBQ

Арт:

https://sun9-68.userapi.com/c857732/v857732158/146b0f/UAwRWthVMa8.jpg

В понедельник после работы Лизи попросила Итана отвезти её не домой, а в магазин возле старого кинотеатра недалеко от дома. Помпезные вывеска и витрина буржуазно зазывали внутрь всех, у кого в кошельке приятно хрустело в эти непростые для города дни.

Пришло пошитое на Артура пальто: всё-таки несмотря на пробивающуюся весну, пришла пора окончательно расстаться со старой курткой, которая, ко всему прочему, была не по сезону даже с тёплым твидовым свитером, закрывающим горло высоким воротом. Артур всегда бесстрастно рассматривал новые вещи, они словно не трогали тонкие струны глубокой души, хотя со временем его сердце оттаяло в сторону рубашек: их он просто обожал.

Колокольчик над дверью тихо возвестил о новом покупателе, и продавец – молодая длинноногая девушка с внешностью манекенщицы – поспешила встретить вечернюю посетительницу. В дверях прилегающего кабинета показался немолодой управляющий, пригладил чёрные усы и, окликнув продавца, вышел навстречу.

– Ваш заказ готов, мисс Новак, – он подчёркнуто не заглянул в лист заказа, показывая, что прекрасно помнил посетительницу. Галантно улыбнулся и пригласил к примерочной.

Лизи кивнула и прошла за ним, оглянувшись на девушку за кассой. Та не смотрела в их сторону, перебирая ценники и прикрепляя их на недавно привезённый товар.

Пальто висело на плечиках: бежевое, на четырёх пуговицах, отглаженный ворот, пошитые нарукавные ремни придавали образу светское великолепие, помпезно подчёркивая, что мужчина выходец не из простого народа. Лизи прикрыла рот тыльной стороной ладони, скрывая восхищение. Ей не терпелось скорее показать подарок Артуру, попросить примерить пальто и покрутиться у зеркала, мужчины ведь тоже имели право бросить лишний взгляд на своё отражение. Вот только как уговорить Артура носить столь роскошную вещь? Это будет посложнее прочих задач.

Управляющий мягко и элегантно взял руку Лизи, чуть наклонился и поцеловал её бледные пальцы. Выпрямился, вытянулся в струнку и широко улыбнулся, показав идеально белые, ровные зубы. Только сейчас Лизи обратила внимание, что в его чёрных, как беспроглядная, безлунная ночь волосах поселилась первая седина. Мужчины из высокого общества гордились этими приметами мужества и благородства. Седрик же, сдержанно улыбнувшись и чуть склонив голову, отдёрнул шторку в соседней примерочной и снял с вешалки женское пальто.

– Разрешите вам помочь?

– Что? Нет, нет, – начала было Лизи и замахала руками, но управляющий лишь лукаво ухмыльнулся, давая понять, что возражения не принимаются.

Лизи отложила на стул рюкзак и позволила надеть на себя бурое кашемировое пальто. Безумно дорогое. Седрик разгладил плечи, стряхнул с них невидимые пылинки и отошёл в сторону, давая Лизи возможность разглядеть себя в зеркале как следует. Руки удобно нырнули в глубокие карманы, полы распахнулись, показывая дорогую металлическую пуговку-застёжку с выгравированной на ней элегантной розой. Седрик снял пояс с плечика.

– Очень красивое, – Лизи и правда понравилось пальто: роскошное, подчёркивающее цвет волос, напоминающее о том, что она девушка, которой мужчины должны открывать двери и целовать руки. – Но я не уверена, что могу себе позволить купить его. Простите.

– Никогда не извиняйтесь, мисс Новак. И… Это подарок. Я знаю, что у вас есть мужчина, но – только не обижайтесь, прошу вас, – мужчина должен подходить девушке, как серьги или колье, дополнять, быть достойным. Вы опал, вы поражаете взгляд, переливаетесь даже без солнечных лучей, вам нужна достойная огранка, которая бы дополняла и подчёркивала богатство блеска и очарования. Позвольте быть скромным янтарём рядом с вами, – Седрик вновь взял её ладонь и поцеловал, на этот раз задержав губы на пальцах дольше, чем следовало бы.

Лизи даже не успела испугаться. Мужчина сделал шаг назад и спрятал руки за спиной, но даже в этом жесте прятались буржуазность и высокие манеры.

– Вынуждена вас разочаровать, я не драгоценный камень, – Лизи робко улыбнулась и хотела снять пальто, но Седрик попросил оставить этот подарок, не отрекаться от него: сей жест внимания ни к чему не обязывал.

– С идеально выбранным мужчиной любая девушка засияет не хуже алмаза, мисс Новак.

– Поймите меня правильно, Седрик, разве я буду хорошей спутницей жизни, если стану менять одного мужчину на другого, мечась от одного к другому? Не хочу вас обидеть…

Он улыбнулся.

– Я всё понимаю, но если вы всё-таки однажды решите, что достойны лучшего, я буду вас ждать, – Седрик вышел из примерочной и позвал продавца: – Сюзи, куколка, запакуй, пожалуйста, покупки мисс Новак и вызови ей такси.

Он жестом пригласил Лизи присесть на диванчик, пока Сюзи запаковывала пальто.

– Я оплачу поездку, не беспокойтесь.

Лизи запахнула пальто, застегнула его на элегантную пуговку и повязала талию поясом в тон кашемировой ткани. Было непривычно ощущать себя леди, а ведь они с Артуром одевались не в самых распоследних грошовых магазинах, но, естественно, не в таких роскошных и кричаще дорогих. Непозволительно вычурных на похоронах города. Надо признать, Лизи всё-таки сняла со счёта оставшиеся деньги: часть отдала в детский приют, а оставшиеся принесла сюда, чтобы сделать Артуру сюрприз. Неделя, и пальто было готово. Всё оказалось проще простого: она взяла старенько пальто, заставила Артура его померить, и по его меркам пошили новое. Неприлично огромная сумма, бессовестно дорогая покупка.

Седрик протянул Лизи пакеты с покупками.

Вечером Артур пришёл не в духе, к тому же у него жутко разболелась голова, и Лизи не стала приставать к нему с покупками, а помогла раздеться и лечь, заварила горячий чай и легла рядом. Зато когда на следующий день она пришла на работу в новом пальто, то почти из каждого отдела вслед ей мужчины свистели, как в фильмах про лихие двадцатые, а женщины восторженно охали. К сожалению, на зарплату рядового рабочего веломастерской невозможно подобрать обувь под стать новому гардеробу, но, может, никто и не заметил этого недоразумения. Лизи знала, что Артур недолюбливал всех этих богатеньких снобов и высокомерных модников, одетых с иголочки: обёртка, обёртка, обёртка. Разверни фантик – внутри труха и могильные черви, а вместо живого и бьющегося сердца комок земли, обёрнутый в прелую листву.

День как день, пролетел незаметно за любимым делом. Руки помнили всё, пальцы радовались, ощущая остроту звёзд, пачкаясь в масле, натягивая цепи, перебирая запчасти. Сразу перед глазами вставал образ Марты и их долгие ночные посиделки, как они доводили до ума своих двухколёсных коней, проводили целые вечера за ремонтом, если у кого-то из знакомых ломались велики: брали совсем недорого, гордо неся над головами невидимые флаги с девизом, гласящим, что опыт превыше всего.

В тот злополучный вечер надо было взять себя в руки, бросить квартиру, сесть на велосипед, забрать Марту и навсегда уехать из проклятого района. Беззаботная девчонка в одночасье превратилась в запуганного мышонка, которому теперь предстояло вообразить себя котом.

Вечером машина привычно стояла на том же месте, Итан был пунктуален, всегда вежлив, не задавал лишних вопросов, но если Лизи заводила непринуждённую беседу первая, поддерживал её легко и с удовольствием. Никаких холодных «да», «нет» – всегда красивые развёрнутые фразы.

Сев на заднее сиденье, Лизи стянула перчатки и бросила их рядом. Итан выкрутил руль, и они поехали.

– Что такой воспитанный и интересный человек забыл на службе у Джокера? – бестактно спросила Лизи.

Итан посмотрел в салонное зеркало и улыбнулся.

– У каждого из нас своя история, связанная с Джокером. Я прав?

– Да, Итан, вы не промахнулись с этим умозаключением. А кто вы по профессии? Ну, кроме водителя.

– Учитель английского языка и философии, несколько лет проработал в школе, сеял в неокрепшие умы доброе и светлое, учил их порядочности помимо прочего.

– Вот это да! – удивилась Лизи. Она глянула в окно и спросила: – Так. Разве мы не домой?

– Нет, босс приказал отвести вас к нему, ехать недолго, не беспокойтесь.

Лизи распахнула пальто и стянула сапожки. Глянула в зеркало и дежурно улыбнулась:

– Простите меня, Итан, я…

Он приложил руку к голове на манер военного и кивнул.

– Без проблем, ваши дела с боссом меня не касаются.

Итан умница, один из немногих людей, кто действительно нравился Лизи. По-человечески. Он был чертовски прав, когда сказал, что у каждого своя история, своя дорога, которая привела к Джокеру. Может, у Итана история не самая печальная, очень хотелось в это верить.

Вскоре машина припарковалась у невысокого отеля в небольшом тихом районе. Милое светло-розовое здание с лепниной на окнах. Всего три этажа. Лизи запахнула пальто, поблагодарила водителя, сунувшего ей листок бумаги с написанным на нём номером – тридцать два – и вышла из машины. Изначально любая игра стоит свеч, а уж там как пойдёт.

– Я буду здесь, – бросил он ей вслед.

Лизи поднялась на третий этаж и встала у двери. Надо же, когда-то так же она стояла у своей квартиры, когда Джокер ждал её, а она сбегала от него, пряталась, боялась. Обманывалась. Кто бы сказал ей тогда, что она затеет опасную игру, её бы удар хватил, а вот посмотрите-ка: у жизни свои шутки, и им необязательно быть смешными. Лизи повернула ручку и проскользнула в густой полумрак номера. Тихо. Настольная лампа на журнальном столике возле окна несмело раздвигала тьму вокруг себя, отчаянные лучи тонули в ней, не в силах побороть. Света хватало лишь для того, чтобы различить серые силуэты. Лизи потянулась к выключателю, щёлкнула им и обвела номер изумлённым взглядом. Скромная обстановка, но в то же время гордая. Комод по левую руку, а по правую вешалка. Два кресла у окна. У стены расправленная кровать: примятая простынь красноречиво говорила, что на ней уже лежали.

Дверь в ванную открылась, и Джокер не спеша вышел, вытирая руки салфеткой. Увидев Лизи, он улыбнулся, отбросил салфетку в сторону и, пританцовывая и мурлыча под нос мелодию, подошёл ближе. Оглядел с ног до головы. Хищно облизнулся.

– Сколько нынче платят простым работягам? Может, мне тоже устроиться к вам? Буду грести бабло лопатой, глядишь, разбогатею, прикуплю себе новый костюмчик. А? Что скажешь? Или Артур решил побаловать свою девочку?

Он погладил плечи дорогого пальто и, аккуратно распахнув за полы, оценивающе оглядел Лизи с ног до головы и стянул его. Глаза Джокера блестели, а сжатые губы вытянулись в тонкую линию. Кажется, сердце Лизи пропустило удар. Другой. Но она взяла себя в руки и положила дрожащие пальцы на его плечи. Привстала на носочки. Прижалась к нему. Его ладони коснулись её талии, смяли юбку, потянули вверх. Дыхание Джокера сбилось, когда он коснулся её бедра.

Сдавленный рык над ушком, тихий стон, сменившийся ехидным смешком.

– Где это ты потеряла свои трусики, ра-адость? – последнее слово он игриво растянул, смакуя его, словно пробуя на вкус. Будто оно заиграло для него по-новому.

Лизи потянулась к его губам, поцеловала, обвила его шею, как пылкая ненасытная любовница, соскучившаяся по своему ненаглядному клоуну. Пуговица за пуговицей расстегнула жёлтый жилет, прижалась грудью к рубашке, потёрлась, губы едва касались его губ, опаляя жарким дыханием, соблазняя.

– А их и не было, – кокетливо ответила она и загадочно улыбнулась.

Джокер смял юбку и запустил пальцы между ног, настойчиво, по-хозяйски. Навис над Лизи, и она отступила назад, уткнулась спиной в стену и замерла, не сопротивляясь напористым и бессовестным ласкам. Его губы прикасались к её шее, пачкая краской. Джокер собрал волосы Лизи в хвост и потянул назад, заставляя её запрокинуть голову. Она простонала и подчинилась, открывая шею для нетерпеливых поцелуев. Он прижал её к стене сильнее, вжался, одной рукой задрав блузку и жадно сминая грудь, а другой лаская между ног.

Лизи несдержанно опустила руки к ремню, расстегнула, справилась с пуговицей и молнией, запустила пальцы внутрь. «Да-а, радость», – жаркий дрожащий шёпот над ушком. Он поймал её губы в поцелуй, а Лизи украла его тихий стон. Обхватила пальцами член, сжала, неторопливо погладила. Джокер хрипло вздохнул. Она послушно позволяла делать с собой всё, что хотелось безумному клоуну. Он наслаждался её пальцами на своём члене, облокотился о стену и навис над Лизи, обжигая её щёку горячим горьким от сигарет дыханием.

Любовь Джокера такая же: горькая и безнадёжная, искалеченная, как и его душа. Пропащая. О такой любви мечтают глупые школьницы, чтобы плохой парень показал им, кто тут хозяин, а окунувшись в опостылевшие со временем слёзы, разбившись солёными волнами о скалы реальности, девочки сбегали к свету. К хорошему, доброму будущему. А у Лизи не было счастливого будущего с романтичным финалом. Её в лучшем случае ждали муки похлеще прошлых, а в худшем – безносая старуха с косой. Может, жизнь и не кино, но роли всё равно у каждого свои. Лизи играла святую грешницу, падающую в ад, и даже если она сумела бы отмолить свои грехи, отмолила бы от себя Джокера, душа её так и останется чёрной. Готэмские ангелы – они такие: их сердца смоляные, а мысли и дела преступные.

Уж раз попала в паучьи сети, то играй по правилам паука.

Джокер шептал ей: «Радость моя, девочка моя» и, обхватив талию, жадно прижимался, толкаясь в послушную ладонь. Лизи слушала, как лёгкие, едва слышные стоны прерывали его шёпот, он прикасался губами к ушку, и мурашки просыпались и бежали по коже, воображение рисовало непристойные картины. Отстранившись, Джокер потянул Лизи в сторону, подхватил её и усадил на комод. Сразу же с жадностью раздвинул её ноги, устраиваясь между ними поудобнее. Брюки упали на пол, и он переступил через них, откинул в сторону.