Текст книги "Двое: я и моя тень (СИ)"

Автор книги: AttaTroll

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

Почему так только сейчас?

– Раздвинь ноги, – нетерпеливый и возбуждённый шёпот на ушко.

Лизи не смела ослушаться. Она обвила его шею руками, запустила пальцы в волосы, потянулась к его лицу. Поймала поцелуй. Нежный. Лизи пачкалась в краске, её губы требовали его губы, теперь она касалась их настойчиво и жадно, а его ладонь легла между ног, пальцы проникали глубоко, взвинчивали, будоражили воображение. Лизи постанывала в нетерпении, ей хотелось узнать, что такое нежная, непознанная близость с Джокером: сладкая безнравственность, жаркий, умопомрачительный грех, губительный и слишком сладкий, чтобы от него отвернуться. Преступно божественный.

Джокер заставлял её вскрикивать, и она хваталась за его плечи, впивалась в плечи, закрывала глаза, и её щёки полыхали, губы налились маковым цветом. Он наклонялся и ловил языком соски.

Лизи выгибалась, горела в адском пламени, источала желание. Стонала, и Джокер снова и снова накрывал её губы поцелуем, прижимал к себе. Она вся дрожала от возбуждения, льнула к нему.

– Тебе нравится? – промурлыкал он возбуждённо, глубоко и нарочито медленно проникая в неё пальцами, останавливаясь, наблюдая, как она теряла связь с миром.

– Да, – Лизи едва хватает дыхания ответить.

– Скажи: «Да, папочка», – его голос дрожит от желания.

– Да, папочка…

Он расстегнул ширинку и лёг на Лизи, неприлично широко раздвинув её ноги, взял руку и положил на сочащийся смазкой член. Лизи послушно обхватила его, и он толкнулся в её ладонь.

– Смотри на меня.

Он прикоснулся губами к её виску и простонал от ласки, сначала неуверенной, пугливой, а затем нарастающей, грубоватой. И вдруг он отстранил её руку от себя и достал пистолет, повертел им, наслаждаясь каждой деталью, каждым изгибом оружия, а потом перевёл взгляд на Лизи и чмокнул её.

– Хотел показать, на что способен мой верный Шутник, но приберёг для тебя старину Хенка.

Джокер дотянулся до прикроватной тумбочки и достал из ящика другой пистолет. Начищенный до блеска, сверкающий. Бежевая рукоять, чёрный верх. Вычурно аккуратный, кричаще помпезный, не внушающий трепетного ужаса, но трепет. Пистолет всегда оставался пистолетом, какую окраску ему ни придай.

Лизи отпрянула, не понимая, к чему такие перемены: от нежности и страсти к запугиванию. Всё-таки решил застрелить?

Словно читая её мысли, Джокер прислонил дуло к её животу.

– Сначала хотел проучить тебя так.

Щёлк. Лизи вздрогнула.

– А потом напомнил сам себе, – Джокер приложил палец к подбородку и изобразил задумчивость: – Ты же моя радость. Как я могу пустить в тебя пулю? Это толпе на улице на тебя наплевать, они и похуже что могут сотворить. Поэтому…

Он раздвинул ноги Лизи и сел между ними поудобнее, так, чтобы она не смогла свести колени вместе. Дуло уткнулось между ног, чуть толкнулось внутрь, и Лизи дёрнулась, испуганно схватилась за руку Джокера, прошептав умоляюще: «Не надо!»

– Ещё хоть раз рыпнешься, я нашпигую пулями старину Хенка, а уж за ним не заржавеет, – притворно ласково зашипел Джокер.

Он ввёл пистолет глубже, остановился, рассматривая Лизи. Наверное, на ней лица не было. Джокер схватил её за волосы и повернул голову в сторону: на стене от пола до потолка возвышалось зеркало. И правда, бледная кожа, огромные, полные страха и непонимания, глаза.

Она не ощущала, было ли ей больно или неприятно, холодно или жарко. У Джокера на всё найдётся своя извращённая философия, свой, понятный только ему, ответ. И сейчас он имел Лизи пистолетом. Скалился, растягивал губы в улыбке, постанывал, наблюдал за реакцией. Склонялся к ушку, шептал непристойности про пистолет и вводил его снова.

Что следовало испытывать в этот миг? Отвращение? Оно было. Удивление? И ему нашлось место. Неужели возбуждение? Да.

– Да-а, – промурлыкал Джокер.

Почему его искалеченная, вывернутая наизнанку любовь манила? Приручала, делала своей, заставляла хотеть его. Лизи зажмурилась и смяла простынь, впившись в неё пальцами. Она дышала чаще, ей нравилась эта извращённая игра, потому что у Джокера своё понятие о любви, о сексе, о наказании. У него всегда всё своё – ничего чужого, навязанного опостылевшим обществом.

Пистолет легко скользил внутри, и всё под Лизи было мокрым. Стыдно и жарко от этого грязного действа. Может, Джокер ждал заветных слов? Типа стоп-слово, чтобы прекратить одну пытку и начать другую. Возможно. В конце концов, Лизи давно не восемнадцать, ни к чему больше ломать комедию и притворяться правильной, она же такая же искалеченная, как его чувства к ней.

Её пальцы дотронулись до его руки, сжимающей пистолет. Лизи повернулась к зеркалу и увидела, что теперь на неё смотрела совсем другая девушка: губы налились маковым цветом, в глазах похотливый блеск, требующий дать ещё. Больше.

Грешница и грешник.

– Я хочу тебя, – как во сне пробормотала Лизи.

Джокер склонился и чмокнул её в щёку.

– Мы ещё не закончили.

Он вынул пистолет и отбросил в сторону, на край кровати. Потянулся к карману, сначала к одному, потому к другому, замешкался. Он был возбуждён, на грани, его подбородок подрагивал – нетерпение в каждом движении, в каждой детали, во всём. Джокер взвинчен, наэлектризован, а в глазах дикий огонь, два страшных, чудовищных пожара смотрели на Лизи. Наконец он достал складной нож и щёлкнул им.

Лизи встрепенулась, подалась было назад, но тонкие цепкие пальцы легли на ногу, мягко, но уверенно. Жест, кричащий о том, чтобы Лизи молчала и не смела спорить.

– Папочка ещё немножко поиграет, а ты будешь хорошей девочкой и не станешь мешать. Договорились?

Лизи опасливо смотрела на нож. Вроде бы ничего такого, недлинный, сантиметров пять всего и в ширину едва ли толще пальца, но это не отменяло главного факта: это, мать его, оружие. В руках Джокера – опасная игрушка, и Лизи даже думать не хотела, что он хотел сделать.

– Но сначала небольшая прелюдия.

Джокер наклонился и дотронулся губами до губ Лизи. Ей хотелось отвечать, и она позволяла себя целовать, жадно ловила каждый тихий, хрипловатый стон. И в одно мгновение вдруг стало не всё равно: а вдруг он дарит эту боль не ей одной? Вдруг у этого красного палача есть кто-то ещё? Ревность уколола сердце. Это её палач. Такая же простая искалеченная истина, как и та, что Артур принадлежал ей. Лизи отогнала мысли, снова и снова отдаваясь жадному поцелую. Два пальца снова вошли внутрь, и Лизи ахнула. Грешница отдавала себя на суд грешнику и тонула в бессовестно сладкой пытке.

Он касался её шеи, покусывал, жаркое дыхание обжигало ушко. Лизи запустила пальцы в его волосы – впервые она признала его своим дьявольским любовником.

– А теперь… Лежи смирно.

Джокер подтянул её к себе и раздвинул ноги ещё шире, усаживаясь поудобнее. Он плашмя приложил лезвие между ног, аккуратно раздвинул им нежные складки. Лизи замерла и повернула голову к зеркалу. Неужели она правда позволит сделать с собой всё что угодно? Даже это?

Кончик лезвия осторожно проник внутрь, и Лизи вздрогнула, мотнула головой, осознавая, что происходит.

Она не знала, что ответить. Наверное, что хотела верить, но могла ли?

– Всё будет хорошо, радость.

Лезвие аккуратно продвинулось вперёд, и она зажмурилась. Сердце колотилось. Происходящее было… странным. Она хотела свести ноги, оттолкнуться, но Джокер положил ладонь на её живот, чуть надавил и, скользнув ниже, стал ласкать. Лезвие проникало медленно, аккуратно, бережно, если о нежности в данном случае вообще уместно говорить.

– Тебя заводит опасность? Да?

Лизи боялась пошевелиться, прислушиваясь к своим ощущениям. Страх всё-таки проснулся, но не такой жгучий, не такой яростный, скорее это было волнение перед возможной болью, перед тем, что её могли серьёзно повредить. Она вздрагивала, когда лезвие, едва выйдя из неё, снова погружалось во влагу. В какой-то момент Лизи зашипела: когда Джокер вынимал нож, он всё-таки порезал её немного. Отложив оружие, он запустил пальцы внутрь, и Лизи облегчённо вздохнула, чувствуя привычное живое тепло.

Вопреки ожиданиям крови совсем мало. Он не искромсал её, лишь поранил вход. Волнительное желание в паху снова загорелось под натиском ласк. Джокер лёг сверху, удобнее разведя её бёдра и устраиваясь, и вошёл разом. Грубо. Глубоко. Резко.

Лизи выгнулась, обвила ногами его бёдра, подталкивая пятками и подсказывая ритм и глубину. Ей так не хватало его, так хотелось ощутить тяжесть, как он её заполнял, растягивал. Джокер часто и громко дышал, срываясь на протяжные стоны, а она крепко ухватилась за его плечи и выгибалась, привставая, насколько это возможно, на носочки. Каждый раз он сильнее нажимал на её бёдра и прижимал к кровати, входил грубо и сильно.

– Ты плохая. Ты ведь плохая? – он уткнулся в её ушко и сбивчиво зашептал.

Лизи вынырнула из жгучего и прекрасного забытья и простонала:

– Да…

Он резко схватил её за волосы, потянул голову назад и зашипел:

– Да, папочка!

Это вдруг взвинтило её, обожгло…

– Да, папочка, – послушно повторила она и заметалась под ним, хватая ртом воздух, задыхаясь от стонов. Её всю знобило, а Джокер всё так же грубо толкался в неё, не выпуская волосы.

Лизи кричала, впивалась в его руки, тёрлась в изнеможении об него ногами. И пытка, и безумное удовольствие. Джокер хаотично и быстро заскользил в ней, громко и сбивчиво застонал и, привстав на локте, второй рукой подхватил Лизи под бедро, потянул ногу вверх, чтобы войти ещё глубже, полностью. И вдруг замер, ссутулился, обжигая щёку Лизи своим дыханием. Дёрнувшись последний раз, он навалился на неё и засмеялся.

Потом они просто лежали рядом. Лизи, положив голову на его плечо, теребила пуговицу на рубашке и слушала, как стучало его сердце. Удивлялась, как дьявол мог быть человеком. Разве такое возможно?

Джокер курил, выпуская молочный дым в потолок.

Позже, одевшись, они прогулялись в лунном свете по вечернему району и вернулись обратно.

– Когда ты отвезёшь меня домой? – спросила Лизи, сев на край кровати рядом с Джокером.

– Чуть позже: я ещё не закончил с тобой. Ты доставляешь мне много проблем своим непослушанием, я трачу много времени и сил впустую.

Лизи нахмурилась, не понимая, куда в этот раз клонил Джокер.

– Я наказал тебя, а теперь хочу получить благодарность за всё, что я для тебя сделал.

Он мягко взял её за руку, потянул и усадил перед собой. Расстегнул ширинку и достал член.

– Благодари меня как следует, с удовольствием и с причмокиванием.

Лизи улыбнулась.

Грешница нашла грешника. Грешник нашёл грешницу.

***

Пожалуй, он немного переборщил. Порез был не такой сильный, но во время траха он разбередил его, и теперь кровь сочилась из ранки. Джокер докурил сигарету и вдавил окурок в спинку кровати. Пепел осыпался на подушку и лёг серым снегом на голубую наволочку. Кажется, теперь, когда Лизи утолила внезапно вспыхнувшую жгучую похоть, на трезвую голову пришло запоздалое осознание, что она была действительно плохой. Но ведь всё субъективно, радость. Что плохо для одного, то праздник для другого. Она вытерла рот, смазала сперму и выбросила салфетки на пол.

Что бы сделал Артур? Ха-ха, во-первых, старина Флек вряд ли бы первый пошёл на такой дерзкий контакт и уж тем более не попросил бы у него отсосать. А во-вторых… Даже если бы такое и произошло, пожалуй, он бы…

Джокер поставил стул напротив Лизи. Сел. Дотронулся до её щеки, но она отпрянула и отвернулась.

– А ну-ка прекрати маяться дурью, – рыкнул он и, взяв её за руку, потянул и усадил к себе на колено.

– Когда-нибудь Артур узнает про нас, – она обняла его, и он прижал её к себе.

– И что с того? – он закатил глаза.

– Тебя что, это совсем не волнует? Ни капли?

– Неа. Уж мы сможем договориться с Артуром, как будем делить одну женщину. Сейчас же делим, никто не жалуется.

– Ты чокнутый.

Он широко и задорно улыбнулся:

– Я знаю, радость.

Джокер перевёл взгляд на кровать: небольшое кровавое пятно кляксой расплылось на покрывале. Да, сладенькая, Артур знает, откуда этот порез, и он поверит любой ерунде, которую ты ему наплетёшь. Сделает вид, что поверил. Конечно, потом мысленно отчитает Джокера, не забудет вставить «ты мог её убить», хотя прекрасно знает, что по-настоящему Джокер её и пальцем не тронул бы. Так, как наказывал прочих людей. У Лизи слишком милое личико, чтобы портить его вот так просто от нечего делать: да, малышка заигралась в супервумен, забыла, что такое, когда грязные сифилитики зажимают в подворотне, задирают юбку, рвут трусы. А ведь однажды, если это повторится снова, кого она будет винить в случившемся? Джокера? Чёрта с два она его приплетёт к этому дерьму.

Если по-хорошему, то, конечно, надо было бы выбить из неё всю дурь, вмазать пару раз, но так, вскользь, по скуле. Для острастки. Раз уж она не боится этих говноедов, то пусть тогда боится его, Джокера. Видно будет: ослушается ещё раз, уж он церемонится не станет, одним трахом ей тогда точно не отделаться. Может, возьмёт пару самых верных клоунов, чтобы они зажали Лизи, помяли как следует, но только без всяких штучек. Только припугнуть. Потом они приведут её к нему, а уж он закончит начатое: двинет ей как следует, но не попортит личико, нет, а потом…

– Радость, ты вся мокрая.

Она ойкнула и запустила пальцы в трусики: ну да, конечно, кровь ещё сочилась. С другой стороны, жить будет.

Из ближайшей работающей кабинки Джокер позвонил Джимми и попросил его об услуге. Он, может, и смог бы помочь, ведь латал раны на ура, был мастером иглы и нитки, да вот незадача: старина Джимми – патологоанатом и в женских кисках смыслил не больше, чем рядовой любовник. А Лизи нужен был не любовник, а врач по кискам.

Пока они ехали в машине, Джокер зажимал Лизи на заднем сиденье, его руки блуждали по её телу так жадно, словно это не он только что трахнул её как следует. Зато от него не укрылось, что она ещё пугливо смотрела на него, но уже не было той оцепеневшей от ужаса девчонки, ожидающей чего-то ужасного. Он показал ей простую истину: Джокер приходит и берёт то, что хочет, и не обязательно при этом рыдать и проклинать его. Она хотела, чтобы он слушал? Так и быть. Вот только теперь, когда у неё есть мнимая свобода выбора, Лизи обманулась правом поступать так, как хотела. Она как ослепла, потеряла голову, хлебнув кислорода, хотя не осознавала, что это всего лишь пальцы Джокера легли на шею и не давили до поры до времени. Вот и вся твоя свобода, пташка.

Но так и быть, этот горько-сладкий обман будет и дальше наполнять твою жизнь обманчиво приторным смыслом. Главное не заиграйся. Потому что если Лизи вдруг решит, что она может встать на пути у Джокера или у его людей, «то у меня для тебя плохие новости, радость». Тогда пташка узнает, что его пальцы всегда лежали на её шее. И Артур не поможет ей.

И если пару-тройку недель назад Лизи забилась бы от него в угол и сидела бы там, взирая на Джокера испепеляюще-испуганным взглядом, то здесь и сейчас она всё ещё неуверенно, но уже без того пожирающего её страха отвечала на жадные поцелуи, позволяя языку врываться в её рот. Не вздрагивала, когда Джокер расстегнул куртку и запустил руки под кофту.

Лизи покосилась на водителя и прошептала:

–Так-то мы вроде как к врачу едем, потому что один наглый клоун-извращенец располосовал свою девушку.

– Так ты всё-таки девушка этого ненормального клоуна, да?

– Приехали, босс, – вклинился водитель, когда они были у больницы.

Джокер вздохнул, выпустил на волю смешок и выглянул: посланная Джимми сестричка, жующая жвачку и оглядывающаяся по сторонам, стояла на площадке для «скорой». Девчонка куталась в бежевую куртку и то и дело прятала нос в меховом капюшоне.

– Иди, – шепнул Джокер. – Только без глупостей. Эта малышка проводит тебя куда следует, а потом выведет сюда же. Никому ничего не надо объяснять, там умные ребята уже ждут тебя.

***

Лизи смотрела под ноги и сжимала в ладони пачку сигарет. Она ненавидела себя, Джокера, Артура, всех. Ненависть и боль жгли изнутри, переполняли, душили слезами, которых не было. Чёрт возьми, слёзы могли бы унять обиду, смыть сомнения, потому что это чёртова замена лекарствам единственное, что залечивало душу ненадолго. Даже этого бы хватило.

– Почему ты мне не сказала? – Джокер отбросил окурок и прислонился к стене.

– Я не была уверена, – тихо ответила Лизи.

Он на удивление спокоен. Внешне. Снаружи. Но глаза! Его глаза излучали какую-то адскую смесь гнева, безнадёжности и удивления. На мгновение Лизи и правда поверила, что перед ней человек, но когда слабость растаяла, сошла с Джокера, перед Лизи вновь стоял дьявол, посланный на землю, чтобы вести грешников за собой в ад.

– Ты позволила себе молчать, договорилась со своей совестью, когда я поимел тебя ножом?

Он говорил об этом так легко, так непозволительно развязно, будто речь шла не о каких-то изощрённых извращениях, которые, наверное, устроили и его, и в какой-то степени её тоже, а о будничных делах. Словно поиметь ножом – это всё равно что в магазин сходить, да? Зачем нужны утренние поцелуи, когда на кухне полный ящик наточенного удовольствия.

– У тебя щёки горят.

Лизи бросила на Джокера испепеляющий взгляд и отвернулась. Ей не нравилось, что он так легко об этом говорил, будто это нормально. Это нихрена не нормально! У Джокера серьёзные проблемы с моралью: у него её нет.

– И что думаешь делать? – спросил он.

– Не знаю. Может, ты мне подскажешь?

– Я не буду тебя обманывать: мне плевать на ребёнка. Ты же не думаешь, что я стану домашним папочкой, – он улыбнулся, оценив шутку с двойным дном. – Но совет у меня есть: ты скажешь Артуру, что это его ребёнок, уж кто-кто, а он будет охеренно рад.

– Я должна рассказать ему правду про нас, – упавшим голосом ответила Лизи.

Джокер пожал плечами и ухмыльнулся:

– Как хочешь.

========== Пешка и красный человек ==========

Комментарий к Пешка и красный человек

Всех с натупившим новым годом! Пусть в этом году у вас будет ещё больше Джокеров!

Музыкальная тема главы: Duran Duran “A View to a Kill” https://www.youtube.com/watch?v=hJzotJUlQws

Арты:

1. https://sun9-26.userapi.com/c855620/v855620898/1b23b4/wVgIaDn5jAo.jpg

2. https://sun9-61.userapi.com/c855736/v855736070/1a75ad/RzJKJpwl_nc.jpg

– Я правда благодарен вам за то, что вы согласились встретиться ещё раз, – Джером вытер руки белой салфеткой и отложил её в сторону. – Я ведь тоже живой человек и прекрасно понимаю, что встречи с детективом не так приятны, как хотелось бы. Или вовсе не хотелось бы, тут уж с какой стороны посмотреть. Позвольте утолить праздное любопытство: почему вы передумали?

Лизи огляделась. Может, особо не о чем пока беспокоиться, но всё же перестраховаться никогда не бывает лишним. Люди Джокера не дремали, об этом нельзя забывать. Поговорка «у стен есть уши» наверняка не раз спасала жизни людям, потому что важно просто о ней помнить.

Может быть, всему виной весна, незримо витающая в воздухе: холода ещё не отступили, а всё равно что-то в душе ёкало, намекая, что вот оно, вот – волшебство. Таинство. Так и притупляется осторожность.

Если начистоту, сперва Лизи испугалась, ведь не каждый день детектив подсаживается в кафе и сообщает безрадостно, что у него кое-что есть на человека, который уже перешагнул рубеж просто мужчины из соседней квартиры. Страх за Артура перекинулся и на неё саму, так переживания обрели плоть и кровь. Сначала проскользнула робкая мысль, что это шанс покончить с Джокером раз и навсегда, сдать его с потрохами, попросить политического убежища, или как это называется в полицейских кругах. Потом Лизи поймала себя на странной мысли, что вообще-то не хотела этого делать. А может, хотела, но не была до конца уверена. Ситуация, надо сказать, не из самых приятных и успела пощекотать нервы.

– Вы меня в чём-то подозреваете? – Лизи сделала акцент на слове «меня».

Официант принёс две кружки с дымящимся кофе и поставил их на стол: Лизи заказала со сливками, а детектив – чёрный без сахара.

– Нет, ни в коем случае. Я пришёл сюда к открытию и наблюдал за прохожими. Это маленькая слабость: как подглядывать по вечерам в чужие окна, только при свете дня и у всех на виду. Никто не без греха, согласны? – детектив выдержал короткую паузу, явно давая Лизи собраться с мыслями для дальнейшего разговора. – В прошлый раз вы говорили, что ездите на поезде, а сегодня вас привезла машина. Это что-то значит?

Может, детектив уже знал про Джокера и сейчас через неё и через Артура пытался подобраться к опасному человеку номер один в городе. Закроет всю троицу в Аркхеме, скажет, что все они одного поля ягоды, а после получит повышение. С другой стороны, мог бы арестовать Лизи и выставить свои условия без права выбора меньшего зла: или сотрудничай, или мы тебя закроем.

– У меня довольно сложные отношения с моим мужчиной…

– С Артуром? – уточнил детектив.

– С Артуром. Мы долгое время не могли найти компромисс касательно моей работы. Это очень долгая и неинтересная история, которая заканчивается моей маленькой победой: меня возит на работу и встречает с неё личный водитель.

– Как его зовут?

– Итан. А что? Это важно?

– В моей профессии любая мелочь может сыграть роковую роль, даже самая незначительная. Что за компромисс? Можно узнать? Это уже из праздного любопытства: жена не отпускает меня по пятницам в бильярд с друзьями, вдруг ваша история поможет и мне, – его низкий, приятный голос звучал твёрдо. Немудрено, что именно этого человека подослали, ведь старое-доброе правило «женщины любят ушами» редко когда давало сбой. Наверное, если бы он говорил любую ерунду, даже тогда ему внимали с открытыми ртами, вслушиваясь в голос, звучащий как камни, омываемые тёплыми волнами.

– Боюсь, детектив, вам для этого придётся стать женщиной, – Лизи допила кофе и отставила чашку в сторону.

– О, нет, в такие интимные подробности я обычно не лезу, так что, пожалуй, продолжу и дальше искать новые способы уговорить жену. Ладно, давайте вернёмся к Артуру: я нашёл немного информации про него, – Джером сцепил руки в замок и положил их перед собой. – Никогда не был женат, всю жизнь прожил с мамой, неудачная карьера комика, к тому же на прошлой работе о нём по-разному отзываются. В основном в отрицательном ключе. Хойт, бывший начальник, говорит о нём как о фрике и простачке. Один из коллег Артура был убит при странных обстоятельствах: тело нашли в мусорном баке, а по результатам вскрытия смерть наступила в другом месте. Ни отпечатков, ничего, – детектив заглянул в блокнот и продолжил: – Гэри я так и не смог найти. Говорят, он уехал из города и замёл за собой все следы. Потом я вышел на вас.

– Зачем вы мне это всё рассказываете? Что я, по-вашему, должна теперь делать с этой информацией?

– Может быть, со временем и я чем-то смогу быть вам полезен. Расскажите что-нибудь об Артуре. Как вы познакомились? Как стали жить вместе? Может, у него есть какие-то привычки особенные? Будьте уверены, ничего из сказанного вами не попадёт не в те уши, ни вам, ни Артуру ничего не грозит.

И всё-таки детектив копал на Артура компромат. Но разве это умно: искать зацепки у Лизи? Она что, должна всё вот так просто взять и выложить? Если полиция знала о том, что Артур работал на Джокера, к чему сейчас дешёвое представление? Все эти встречи, долгие утомительные разговоры. Скажите прямо: нам нужен Джокер, мы его хотим взять, а вы, возможно, те самые ниточки, за которые нужно подёргать.

В этот утренний час в кафе было людно. Посетители пили кофе, завтракали, общались с коллегами, чтобы потом вместе отправиться на работу. Милые ритуалы, скрашивающие жизнь и помогающие забыть о том, что творилось в городе. Лизи тоже сбегала от ужасов всё ещё пылающего Готэма. А ведь это именно она предложила Джокеру дать ей машину и водителя. Дерзко? Без сомнений. Надо было видеть его, хохотал как ненормальный, затягивался, запрокидывал голову, и вместе со смехом выпускал горький дым. Потом вдруг остановился, улыбка растаяла, как будто её и не было, а в глазах так и читалось: «А не охренела ли ты?»

Наверное, любой другой человек схлопотал бы хорошую взбучку. К тому же иногда Джокер рассказывал, как его клоуны избивали людей, как он сам любил приложить какого-нибудь обоссавшегося от страха урода, умоляющего пощадить и обещающего всё, чего бы клоун ни пожелал. Лизи не любила грязные кровавые истории, но её завораживали глаза Джокера, когда он рассказывал о них. Менялся на глазах, ещё безумнее, ещё страшнее, и становилось понятно, почему город дрожал и трепетал до сих пор. Этими глазами невозможно налюбоваться, они, чёрт возьми, охрененно пугали. Взгляд, помноженный на кровавую улыбку, не сулящую ничего, кроме пули промеж глаз.

Лизи не любила Джокера, но по каким-то странным обстоятельствам ждала их безумных встреч, хотела услышать очередной ужасный рассказ о том, кого и как наказали, чтобы в какой-то момент сказать «хватит» и перевести дыхание. Хотела его пальцы в своих пальцах, его губы на своих губах, его смертельное дыхание. Артур слушал её в постели, как мелодию, словно Лизи звучала, а Джокер играл на ней, она была его инструментом. И вот сегодня утром, пока машина везла их из заброшенного квартала, Джокер согласился, сказал, что так, мол, и так, ходи на свою грёбаную работу, согласился дать водителя. Не за её красивые глаза, конечно. И за чашкой кофе, когда она пришла в кафе, она вытирала губы салфеткой вовсе не от горькой кофейной пены и не от крошек хрустящей булочки. Всего лишь сделка с дьяволом, не более.

Лизи долго молчала, рассматривая кофейную гущу на дне чашки.

– Я что-то не так сказал?

Она удивлённо посмотрела на детектива: вот ведь, забылась, уйдя с головой в воспоминания.

– Простите, я…

Она махнула официанту, и когда тот подошёл, заказала ещё кофе. Детектив тоже попросил повторить его заказ.

– Зачем вам это? Почему именно я должна что-то вам рассказывать? Кто вас нанял? Я действительно ничего не понимаю. Не знаю, зачем согласилась на встречу с вами, к тому же в людном месте. Вы понимаете, что ставите меня под удар?

– Понимаю, но, к сожалению, пока ничего не могу рассказать. Тот, кто меня нанял, не преследует дурных целей, об этом можете не волноваться. Вы в безопасности. И я, конечно же, пойму и не буду настаивать, если вы не захотите ничего рассказывать. Это ваше абсолютное право.

– Нет никакой безопасности, если вы правда в это верите, то вы не самый умный человек, которого я встречала. И… Артур хороший человек. Если бы не он, может, меня бы уже и в живых не было. Он дал мне шанс на новую жизнь.

Детектив кашлянул и постучал пальцами по столу.

– Моя профессия обязывает меня находиться в постоянной опасности. Если позволите, вернёмся к разговору. Заранее простите, но я и на вас навёл кое-какие справки. Например, что вы состоите на учёте у психиатра, работали в банке, а ещё ничто не указывало на то, что вы смогли бы когда-то выбраться в хороший район. Без обид.

Лизи улыбнулась. Он не называл вещи своими именами, избегая таких понятий, как бедность, нищета, трущобы, но за его красивыми словами скрывалась не самая красивая правда: девушка, бедная, как церковная мышь, вдруг сошла с корабля на бал. Вряд ли из нищеты вот так запросто выбирались в люди те или иные элементы общества, которые помимо всего прочего обретали ещё и голос в новой среде.

Лизи провела пальцем по краю чашки и внимательно посмотрела на детектива.

– Вы умеете играть в шахматы? – спросила она.

Джером потёр подбородок, явно не понимая, куда свернул разговор, но всё же ответил, и голос его был полон неприкрытого удивления:

– Не так хорошо, как хотелось бы, но кое-что, наверное, умею.

– Тут недалеко есть шахматный клуб. Если я вам могу доверять, завтра в полдевятого приходите туда.

Лизи поднялась из-за стола, поправила платье и сняла с вешалки пальто. Не глядя на детектива, вышла из кафе.

Он пришёл вовремя, хотя вчера не согласился, но и не отказался. Да и понятно, что работа обязывала пускаться в любые авантюры, даже самые мутные, ему ведь платили не за то, чтобы он удивлялся. Каждый по-своему добывал средства на хлеб насущный, кто-то шагал по кровавым следам, чтобы поймать преступника и упрятать его за решётку, а кто-то эти самые следы оставлял.

Лизи сидела за небольшим столиком, а перед ней стояла пустая игровая доска. Джером накинул куртку на спинку стула и сел напротив Лизи.

– Я очень рискую, встречаясь с вами, вы должны это понимать. Вы тоже рискуете, но на кону прежде всего моя жизнь, вашего на данный момент единственного разговорчивого свидетеля. Каждый день для меня может оказаться последним, предупреждаю: вы не должны меня спрашивать об этом. Вообще. Никогда. Никому не рассказывайте про нас, даже своим коллегам. Я хочу предложить вам сделку, но сначала расскажите мне, – Лизи взяла со стола пешку, – как называется пешка, которая смогла зайти на вражеское поле и встать на последнюю линию? Вот сюда.

Джером задумчиво ответил:

– Возможно, она станет дамкой, хотя такого названия официально нет, насколько я знаю. Но новая фигура сильна, смертельно опасна, у неё все козыри.

Лизи кивнула.

– У меня есть шанс дойти до конца вражеского поля. Это и правда будет очень опасная игра, моя фигура может погибнуть в любой момент. Понимаете?

– Мисс Новак, куда вы клоните? Что за сделка?

Лизи достала из рюкзака красный маркер, взяла белого ферзя и раскрасила его в красный. Поставила недалеко от пешки.

– Артур Флек – не тот человек, который вам нужен. С полной уверенностью говорю. Если вы прекратите его преследовать, закроете все дела, я помогу поймать того, кто действительно вам нужен. Я приведу вас к красному человеку, а вы навсегда забудете про меня и про Артура.

Она взяла ещё одну пешку и поставила на середину доски.

Детектив долго рассматривал три фигуры на поле и затем перевёл взгляд на Лизи.

– Джо…

– Никаких имён, никогда не забывайте об опасности. Всё гораздо опаснее, чем вы думаете. Может быть, мне перережут горло, когда я отсюда выйду. Только одно правило действует: никому нельзя верить.

Она накрыла ладони детектива своими ладонями, подалась вперёд и заглянула в его недоумённые глаза.

– Но если вы обманете меня, мистер Эрнест, я оберну ваш потенциальный козырь против вас же, и тогда красный человек придёт не за моей жизнью, а за вашей.

– Со мной вы в безопасности… – начал было детектив.

Лизи перебила его:

– Никто из нас не в безопасности, нихрена подобного. Возможно, прямо сейчас в нас целятся и через секунду-другую убьют. Может быть, вам даже подарят быструю смерть, а меня такой привилегии лишат.

Джером расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и мотнул головой, стряхивая морок.

– У меня есть время подумать? – спросил он.

– Нет. Ни у кого из нас нет времени. Когда вы вышли на меня, то автоматически подписали мне и себе смертный приговор.