Текст книги "Восход (СИ)"

Автор книги: Astery

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

– А что я делаю?

– А ничего ты не делаешь! Был такой красивый сладкий шашлычок, так ведь нет, он в гости приехал и салатом давится.

– Я мог бы заново откормиться…

– Этим в Файрфорте и займёмся. Отъешься, поправишься, жирок наберёшь, – она гладила меня по щеке. – И снова будешь красивый красавец. С брюшком, щёчками, и жопкой.

– Так, стоп, сейчас-то что не так с моей жопкой?

– Её нет. Была, а сейчас нет.

Я прикрыл глаза.

– Я блин без понятия, как реагировать.

– Кушать и подращивать животик и жопку.

Вздохнув, я улёгся на сидении и потянулся. Спина затекла. Софа легла на меня и стала гладить по животу.

– Ватрушечка.

– Пирожочек, – улыбнулся я, приобняв её.

Вскоре мы были в замке. Там нас вышли встречать родители Софы, держа двойняшек на руках, Верд с Мэхиген и Ренуар. Мы вышли из машины, Софит раскинула руки.

– А вот и мы!

Родители кинулись целовать и обнимать дочь, и за компанию меня.

– Наконец-то вернулись, – улыбался Дарон, дав маленького сына дочери, которая стала его тискать, а сам стал жать мою руку и осматривать. – Гм. Поправился что ли? Хорошенький такой, довольный.

– Наверно, есть немного, – слегка смутился я, положив ладонь на брюшко.

– Не смущайся, – усмехнулся лорд. – Нашёл, чего стесняться.

– Софит! – Мэхиген напрыгнула на Софочку и чмокнула в щёку. – Муа! Вкусно пахнешь. Пошли скорей, что-то расскажу!

– Что-то – это что? – поинтересовался у жены Верд, поздоровавшись со мной.

– Потом узнаешь, малыш. Софочка, двигаем!

– Двигайте в обеденный зал, – сказал им лорд Дарон. – Дети только приехали, голодные, уставшие.

Боже, как давно я не видел этого огромного стола с горой еды. Вроде прошёл-то один месяц, а я так соскучился по вкусностям и традиционным блюдам рода Флейм. Мы все сидели рядом, разговаривали, смеялись, мне было так хорошо. Даже странно было вспоминать, что во время первой встречи милорд Дарон хотел меня прибить. Я ел и ел, когда в желудке не оставалось места, я пил и ждал минут десять, а затем снова начинал трапезничать. Рядом сидела Софа, чья ладошка то и дело ласкала и массировала мне большое тугое круглое пузцо. Через два часа я разъелся до состояния ленивого тюленя, устал дышать, и откинул голову на спинку стула. Софочка посмотрела на меня и приобняла живот.

– Рафи? Всё нормально, дорогой?

– Да… хух… я наелся.

– А десерт? – Дарон кивнул в сторону больших и красивых пирожных, что стояли на позолоченном блюде. – Не будешь?

– Милорд, я… – я не смог закончить. Пирожные. С нежным шоколадным кремом, тающим на языке бисквитом, аккуратной ягодкой на верхушке. Я смог лишь вздохнуть, пока по моему отвердевшему круглому брюшку скользили ладошки любимой женщины. – Ммф… можно я в комнате десерт съем, а?

– Да, конечно. – закивала Софит.

– Это вандализм, – уверенно сказал Дарон.

– И распущенность, – с такой же интонацией кивнул Флейм, впихнув в себя кусок ветчины.

– Зачем есть в комнате? Во-первых, есть стол с приборами, во-вторых это крысятничество.

– Папа. Крысятничеством называется мелкое воровство.

– И таскание еды в свои комнаты, как в норы.

– Ну мы один разик, ну папочка, ну пожалуйста.

Благородный лорд Флейм простонал.

– Один раз. Только из-за того, что вы приехали.

– Спасибо, папуль. Люблю тебя, – Софа крепко чмокнула его в щёку, а потом взяла меня за руку. – Рафи, пошли. Встать сможешь? – тихо задала она мне волнующий вопрос.

– Постараюсь, – ответил я, поднимаясь.

Через десять минут мы были в комнате, а служанки принесли три подноса еды, среди которой были и те самые пирожные. Софочка полулёжа устроила меня на кровати, поднесла ко мне блюдце и присела рядом. Я вздохнул.

– Не хочу, – капризно сказал я.

– Мой сладенький, в чём дело? Желудочек болит?

– Я сам есть не хочу. Покорми меня.

У неё аж глаза заблестели. Флейм нежно прошлась рукой мне по животу.

– Конечно. – она взяла ложечку и подцепила кусочек. – Открывай ротик, Рафи.

Я съел пирожное. Затем ещё два. А затем фрукты – бананы, яблоки, апельсины в шоколаде. Целое блюдце. В животе всё тянуло и давило. Простонав, я сполз на кровать и стал лежать.

– Плохо?

– Да… ммф, мамочки… тяжело…

– Мой бедняжка, – Софа нависла надо мной, массируя брюшко обеими ладошками. Легонечко чмокнула в щёку. – Ох, какой горячий, тебе жарко? Давай разденемся.

Она стянула с меня свитер. Снова поцеловала в щёку, наглаживая пузо, и взяла кусочек пирога.

– Нет, больше не могу, – простонал я.

– Ну конечно можешь, милый. Посмотри, это всего лишь маленькая долька. Неужто не вместится в такой большой животик?

Я сглотнул. Съел, чувствуя, как пирог сползает вниз по пищеводу и остаётся где-то рядом с переполненным желудком.

– Умничка. Давай ещё немножко?

– Соф, мне больно… нгх… й-я уже не могу, – хныкал я.

– Мой толстенький мальчик, – она продолжила делать мне массаж животика. – Но ты маловато скушал. В прошлый раз ты съел на пирог больше. Ох, ты чего так смотришь? Ты снова проголодался?

– Только не сладкое… мф, есть остренькое? Хочу остренькое.

– Остренькое… – протянула она задумчиво, смотря на подносы. – Гм. А, да, вот. Жаркое с острым соусом пойдёт?

– Кусочка полтора… ну Софа, ну честно больше не вместится…

Она кивнула и нанизала на вилку кусочек, подула, и поднесла ко мне. Я съел. Дальше уже ощутил рвотный позыв.

– Рафи? Рафи?!

Я жестом ладони попросил её подождать, кое-как заполз головой на подушку и закрыл глаза, начав втягивать воздух носом, а выдыхать ртом. Через пару минут стало полегче. Я открыл глаза и прильнул к ладошке Софы.

– Подташнивает?

– Мгм.

– Извини пожалуйста, я… я как-то… увлеклась… прости, – она виновато опустила голову и прижала к себе мою руку.

– Всё хорошо, – тяжело дыша сказал я. – Ммф, спать хочу… и пить… дай водички, пожалуйста?

Софа дала мне напиться, и я решил погрузиться в сон после сытного обеда. Булочка улеглась рядом, нежно массировала мне пузечко, и целовала, шепча ласки. Я задремал на её плечике, слушая:

– Мой любимый розанчик. Мой сокровенный вкусненький пончик. У кого такой большой животик? Ох, ты уже спишь. Спи-спи, сонное ты брюшко. Люблю тебя. – и я улыбнулся. И я люблю тебя, моя милая пампушечка.

Следующим утром я проснулся, потянулся, чмокнул спавшую рядом Софочку и обнял её.

– Буууууулочка. Мяяяяягонькая, – довольно мурлыкал я. – Слаааааденькая.

– Ну отстань, – сонно пробухтела девушка, утыкаясь в подушку.

– Не-а. Моя плюююшечка, моя пыыыышечка.

– Рафи, блин, – Софа залезла с головой под одеяло. – Дай поспать.

– Нет. Сонное брюшко больше не сонное. У меня хорошее настроение, и я передаю его тебе.

– Если ты продолжишь передавать мне своё настроение, я передам тебе своё. Тапком.

– Я вытерплю всё во имя любви, прелесть моя.

– Так, всё, ты наказан, – она забрала моё одеяло и столкнула к краю, а сама разлеглась поперёк кровати. – Раз не спится, займись чем-то.

– Вот ты ворчишь, а я тебя всё равно люблю, – улыбнулся я.

– Мгм, успехов, – зевнула рыжая и продолжила спать.

– Вредная пампушка, – я чмокнул её в щёку и поднялся с кровати.

Шторы наверное лучше не открывать, пусть спит, в самом деле. Я ещё раз потянулся и поплёлся в душ. Оттуда я вышел довольный жизнью, ероша полотенцем волосы, и накинул махровый жёлтенький халат. В углу комнаты я заметил весы. Интересно, сколько я сейчас вешу? Месяц назад я был на краю, а сейчас? Так, ну, ел я не так уж и много. И ещё я болел, а ещё в дороге выматывался. Я определённо был должен похудеть. А вчера… а вчера не считается. С подобными оправданиями я взошёл на весы. И у меня едва не вырвались маты. Хорошее настроение объяла тревога, вина и паника. Месяц назад я был сто сорок девять. Сегодня я вешу сто пятьдесят шесть кило. Видимо, у меня всё-таки вырвался писк или аханье, потому что Софа недовольно повернулась.

– Ну я же… оу… – она увидела, что я стою на весах. – Ты чего такой перепуганный?

– Да я… а я…

– Много? – Софа приподнялась на кровати.

– Дофига, – я опустился в кресло, взявшись рукой за голову.

Девушка укуталась в одеяло и приползла ко мне. Обняла.

– Сколько?

– Сто пятьдесят шесть. Я помню наш договор, и… ммф, я не хочу на диету, – заканючил я, надеясь услышать её «ну конечно, мой кругленький, не хочешь – не истязай себя, пойдём, покушаем, чтобы ты не нервничал?».

Но надежда моя осталась надеждой. Софа вздохнула, приобняла меня и поцеловала в макушку.

– Я понимаю, что не хочешь. Но тебе нужно. Придётся немного похудеть, сладенький.

Хорошее настроение испарилось, у меня предательски задёргалась нижняя губа. Софа наклонилась и поцеловала меня.

– Моя булочка, ну чего ты? Тебе так обидно?

– Ты меня не любишь.

– Я?!

– Иначе бы на диету не садила.

Да, я сволочь. Но я ленивая сволочь. Поймите правильно, я очень люблю её, я знаю, что она обо мне заботится, но если б вы ещё вчера обжирались до отвала, а на следующий день узнавали, что придётся ограничить себя в еде, вы бы тоже начали отпираться. Софа бросила возмущённый взгляд.

– Да как тебе… – она осеклась. Я догадываюсь, о чём она думала. Она винила себя в том, что хочет меня ограничить от вкусной еды. Она очень трепетно носилась со мной с того дня, как я чуть не умер, и сейчас скорее всего рассуждала, стоит ли ей ругаться со мной. Софа вздохнула и обняла меня, ероша волосы. – Рафи. Я очень тебя люблю. Я уже однажды потеряла тебя. Второй раз я такой боли не переживу.

Мне стало стыдно. Я смотрел в пол и утыкался носом в тёплое одеяло, что свисало на обнимающих меня руках.

– Милый, всего-то шесть килограммов. С твоим весом они уйдут очень быстро, за месяц, или даже меньше. Я люблю тебя таким, правда, ты ведь знаешь. Это не ради моей прихоти, это ради твоего же здоровья. Пожалуйста, сладенький, ну пожалуйста.

– Ладно, – тихо согласился я и кивнул.

– Давай я с тобой худеть буду? – она нежно улыбнулась, гладя меня по щеке. – Я не хочу, чтобы ты шпинатом давился, а я рядом сидела и шоколадки уплетала.

– И ты будешь со мной все шесть килограммов?

– Все шесть, – кивнула девушка. – И потом все сто пятьдесят.

Я слабо усмехнулся. Обнял её. Внутри было странное чувство. Я был и благодарен ей, что она посидит на диете со мной, но обида всё-таки шелушилась где-то в груди. Я сам понимаю, что слишком толстоват и давно надо было остановить себя и перестать жиреть, но я как-то откладывал. А тут раз – и на меня смотрят ласковые, полные заботы и любви глаза и ещё и не указывают, а упрашивают и умоляют меня скинуть шесть несчастных килограммов. Нет, я справлюсь. Я много вешу, если я побегаю и повпихиваю в себя зелень недельки две, я очень быстро сгоню немного жирка, а потом можно будет снова объедаться и откармливаться, пока Софочка меня гладит и массирует тугой животик.

За столом на нас смотрели как на умалишённых, стоило мне сказать, что я не буду сладкое, а Софе – что она не хочет жареное мясо.

– Она беременна? – лорд показал на дочь и посмотрел на меня.

– С чего вы взяли?

– Папа! Второй раз!

– Потому что ты никогда не отказывалась от мяса, и… так, стоп. Ты её внешностью попрекнул?

– Н-нет конечно, вы что! – побледнел я.

– Я потом всё объясню, – пообещала Софит.

В общем, ели мы с ней салат и фрукты. Так как я не наелся, я резонно рассудил, что если в курице много белка, то и есть её можно много. И сожрал миску варёного куриного филе. Позже мы с Софит пошли проветриться. И пока проветривались, дошли до парка, где мимо нас пробежала молодая пара в спортивной одежде. Софа и я глянули друг на дружку.

– Мы тихонько? – спросил я.

– Очень тихонько.

И мы побежали. Через минуты три мне стало тяжело дышать. Ещё через минуту стало колоть в боку и почему-то свело живот.

– Ты нормально? – забеспокоилась Флейм.

– Я? Ага… я это… я с непривычки… – запыхавшись отвечал я.

– Может, хватит?

– Нет-нет, Соф, я правда в порядке, я просто… ай!

В груди кольнуло. Я замер, хватаясь за сердце и опираясь на скамейку.

– Господи, что с тобой?! – ко мне подскочила Софочка. Щёчки её были румяными от бега, грудь часто поднималась с каждым вдохом. – Рафи, милый, д-давай ты присядешь?

Я опустился на скамейку, старательно дышал и думал, какой же это пиздец. Я же нормально выдерживал бег в прошлом учебном году, неужто я так раздобрел, что сердце с такой тушей уже не справляется? Да хотя о чём я! Раньше я весил сто тридцать, а сейчас полторы сотни. Как же я разжирел. Софа подула мне в лицо и убрала с глаз чёлку.

– Бедняжка, уже устал. Больше бегать не будем.

– София, ответь на вопрос.

– Какой, любимый?

– Каково это – любить кусок сала?

Она округлила глаза.

– В смысле? Ты про себя что ли? Рафи, блин! Ну какой ты кусок сала? Ты просто немножко толстоват, мы давно не двигались, организм отвык. Мне тоже не очень хорошо, поверь пожалуйста. Не нервничай так и…

– Иди сюда, – я положил руку ей на живот и прошёлся магией. У девушки покалывало в груди и тоже болел бок. Я убрал боль. – Полегче?

– Да, – вздохнула Флейм, обняв меня. – Не гноби себя так, ну правда. Мы ведь договаривались.

– Договаривались.

– Поэтому не забывай, что с тобой на диете будет мелкая толстая мышь.

– Я укушу тебя.

– А я тебя.

Отдышавшись, мы отправились дальше, но уже спокойным шагом. В животе чувствовался лёгкий голод. Я всё-таки привык завтракать чем-то тяжёлым, либо сладким. В большом количестве. И между прочим, привычка эта выработалась за время, что я жил у Флеймов. Раньше я так делал редко. Потому что не успевал.

====== Эпилог. Часть вторая ======

Домой мы вернулись к двум часам. Обед. Ну и естественно на нас снова пялились. На нас и на салаты. Мэхиген укусила кекс и обратилась:

– Софит, у тебя совесть есть? Ещё вчера мне обещала посекретничать.

– Я?

– Ну, я тебе хотела секрет рассказать.

– Да какой секрет-то? – снова встрял Верд, как и вчера.

– Да потом скажу, сначала ей надо.

– Слушай, я польщена конечно, но…

– Фууууу! Общение с Глейгримами на тебя плохо влияет. Ты начала говорить, как они.

Софит закатила глаза.

– Ладно, пошли секретничать.

Девочки удалились. Я же остался один на один с братом и отцом любимой. Оба вперили на меня глаза.

– Колись, что у вас такое? – задал вопрос Верд, кусая куриную ногу.

– Почему оба ничего не едите? – добавил лорд Флейм, показывая на меня вилкой с нанизанным на неё кусочком крольчатины.

Я сглотнул. Слишком вкусно пахнет. В брюшке настойчиво урчало. Желудок подмывал меня вкусить хоть немного вкусненького, пока Софы рядом нет. Я прямо слышал: «Ну же, только глянь на пирожные. Как они на нас смотрят, а? Давай, скушай парочку, и мяска жареного немного. И зашлифуем это парой-тройкой десятков суши. Софочка не видит, давай скорей».

– Мы… понимаете… – замямлил я, чувствуя, как краснеют щёки.

– Пока не понимаем, – сказал лорд, кусая мясо. – Ну?

– Тут такое дело… мы как бы на диете.

Верд аж поперхнулся. Лорд Дарон уставился на меня непонимающим взглядом.

– Чья это идея была? Твоя или Софы?

– Да мы как-то вдвоём придумали.

– Фигню вы придумали. На какой диете? Два ребёнка ещё, куда вам худеть?

– Лорд Дарон, вы простите конечно, но когда отдышка на третьем этаже появляется, а во время бега колет бок и сердце, по-моему уже пора, нет?

– Ну во-первых, есть лифт. Во-вторых, если колет, то не бегай. Ходи спокойно, как все нормальные люди.

– Да я не о том, – застонал я.

– А о чём? Ради чего вы вообще это затеяли?

– Ну потому что вредно это для здоровья.

Оба Флейма усмехнулись.

– Скажем? – посмотрел на отца Верд.

– Давай, говори.

– Полнота и означает здоровье.

– Нет, вы не поняли, – терпеливо объяснял я. – Лёгка полнота, а не как у меня.

– А как у тебя? Ты в нашу семью вполне вписываешься.

– Да вашего дедушку всё равно никто не переплюнет, – вздохнул лорд Дарон, улыбаясь своим воспоминаниям. – Он был сильно похож на Ренуара.

– Кто звал меня?! – Первый ворвался в зал.

Я от испуга случайно чуть со стула не свалился.

– Иди сюда, тут Рафаил с Софочкой худеть вздумали, – подозвал его лорд.

– Что вздумали? Когда? Зачем, а главное нахрена?

– Я сейчас уйду, – шикнул я.

Тут ворвались девочки. Обе безудержно улыбались. Софа глянула на Мэхиген, налетела на брата и стала его расцеловывать.

– Братик, поздравляю! Верд, теперь ты окончательно взрослый!

– На пару децибел тише пожалуйста, – сказал парень, пытаясь унять поцелуи сестры. – О чём ты? Что такое?

– Дарон, ты станешь дедушкой, – улыбнулась Мэхиген, кусая яблоко. – Верд, любовь моя, а ты папашей.

– Ч… ты… я… а?

– Наконец-то! – обрадовался Дарон, вскочив с места и рванув лобызать невестку-бабушку-пращура в губы и щёки. – Верд, сынок, какое счастье!

– Иди сюда!

Верд подлетел к жене, подбросил её в воздух, поймал и сильно обнял.

– Я назову его Верд-младший.

– Я не позволю тебе так ребёнка называть.

В общем, пока семейство Флеймов радовалось пополнению, я задумчиво смотрел на Софочку и думал. Интересно, а если у нас с ней тоже ребёночек будет, как все отреагируют? Впрочем нет, нам детей нельзя. Мы сами ещё как дети. Да и не хочу ни я, ни Софа. Завести ребёнка – значит отдать большую часть жизни воспитанию, ограничению себя во всём, жертвам. И что мы дадим ребёнку? Я не лорд, а Софа хоть и дочь правителя рода, она сама не правит. Если я захочу стать равным ей, то должен буду согласиться продолжать её фамилию, женившись на ней. Я не хочу жениться. Я хочу любить её. Да и если поприкалываться захочется, я за беременного на седьмом месяце всегда сойду.

Вечером Софа притащила в спальню несколько бутылок ряженки и кефира. Напившись всего этого и перебив аппетит, мы улеглись на кровать.

– Как ты? – спросила она, гладя мне живот. – Брюшко сильно болит?

– Брюшко хочет кушать. – вздохнул я жалобно, массируя область желудка её ладошкой.

– Бедняжка голодненький, – Софа положила мою голову себе на грудь. – Потерпи совсем немножко, пожалуйста. Ты сильный, ты сможешь. Ты же справишься, кругленький?

– Куда я денусь? – я уткнулся ей в грудь лицом. – На тебе очень удобно грустить.

– Ну грусти на мне, мой вкусненький пельмешек, – посмеялась Софочка, гладя меня по макушке. Она помолчала, о чём-то думая. – Рафи.

– Да, милая?

– Я люблю тебя. Сильно-сильно.

– И я тебя люблю, пышечка. – я чмокнул её в пузико.

– Не смущай.

– Я не смущаю. Я ласкаюсь.

– Ты смущаешь меня ласками.

– Ну, значит сегодня мы меняемся местами, моя кругленькая.

Софа закрыла лицо руками, пытаясь спрятать красноту. Усмехнувшись, я улёгся и повалил её рядом.

– Пышненькая, мягонькая, сладенькая, толстенькая…

– Вот так не надо. Как угодно, но не последним словом. И не однокоренными.

– Почему?

– Ну потому что… ргх, фиг с ним, «толстенькой» можно иногда, потерплю. Но только не «толстушечкой».

– Почему? – повторил я, взяв её руку.

– Бесит это слово. – она покраснела.

– Бесит, или стыдит?

– Всё вместе.

– Соф, ты пухленькая. Это тебя красит. И я тебя такой очень ценю, люблю, и хочу. Ты желанная, красивая и женственная. И особенно тебя красят они, – я легонько пожмякал жирок на её бёдрах, – и она, – я поцеловал её грудь.

Она раскраснелась ещё сильнее.

– Ещё, – она накрыла мои руки на своих бёдрах, касаясь больших пальцев, которыми я несильно надавливал ей на низ пухлого животика.

– Хорошо, – улыбнулся я, начиная мять её жирок. – Толстушечка.

– Раф. Укушу.

– Ладно, пампушечка.

– Так лучше.

Я чмокнул её в низ живота, обнял и улёгся набок, выключив свет.

– Доброй ночи, булочка.

– Доброй ночи, пончик.

Прошло три недели. Мы с Софит честно сидели на диете, ограничивая себя во всем. С нагрузками были аккуратнее, потому что сердечко у меня и без того не особо выносливое. В основном мы много гуляли пешком и по лестницам. Не спеша. Этим утром, шёл дождь, мне захотелось уюта, и когда я застёгивал на себе пижаму-панду, я заметил, что ткань почти не давит мне в боках и в животе, а пуговки не натягивались, а застёгивались весьма спокойно. Я схуднул? Я подошёл к зеркалу и стал себя рассматривать. Гм. По внутренним ощущениям я почти ничего не замечаю, и измений во внешности вроде нет. Разве что, голод был уже не такой сильный, я немного привык к траве, корнеплодам и кефиру на ночь. Из душа вышла Софа.

– Ой, а кто это тут такой хорошенький?

– Вот вам легенда о кунг-фу панде, – ухмыльнулся я, повернувшись к девушке.

– Хех. Так, погодь, бочком повернись.

Я повернулся. Софа улыбнулась и обняла меня.

– Ты похудел, пухленький. Пижама хорошо сидит. Не жмёт?

– Нет. Я сейчас, – я подошёл к весам. Встал на них. А затем комнату пронзил мой счастливый ор. – ДААААААААА!!!

– Минус уши, – пискнула Софит. – Сколько, дорог… мм…

Я не дал ей договорить, заткнув поцелуем, подхватил на руки и стал кружиться по спальне.

– А я теперь худой! Минус восемь кило!

– Сколько?!

– Я теперь сто сорок восемь, прелесть моя! Я твой стройный распрекрасный принц!

– Офигеть, я так за тебя рада! – она стала целовать моё лицо. – Я так тобой горжусь, мой дорогой!

– Так, теперь ты.

– Нет, стой, отпусти!

Я поставил её на весы. Софа зажмурилась, а я улыбнулся и крепко чмокнул её в щёчку. Она была с сотню, сейчас девяносто шесть. Моя пышечка полегче, чем я, с неё жирок сходит медленней, поэтому и скинула она меньше.

– Сколько?

– Нисколько, ты не изменилась.

– Слава богу, – выдохнула девушка, обняв меня.

Я поднял её на руки с весов, и снова крепко поцеловал. Она ведь думает, что на килограмм полегче, и если увидит нынешнюю цифру, решит, что потолстела.

– Я очень тобой горжусь, любимый мой, – шептала Флейм.

– Спасибо, дорогая. А теперь, – я взял её руку, – не отметить ли нам сие прекрасное событие плотным завтраком?

– И таким же плотным обедом и ужином, – кивнула Софа и улыбнулась. – Пойдём, покушаем. Я уже совсем без жареного мяса извелась. А сладкое… боже, я хочу пирожные с бананами!

– Пошли скорее, пышечка!

– Секунду! – она шустро оделась в свою пижаму-панду. Потом прильнула ко мне и слегка подтолкнула бёдрами к двери. – Пойдём за вкусняшками, мой милый медвежонок.

– Пойдём, моя любимая мягкая медведица. – я подхватил её на руки и понёс.

Аппетиту дочери лорд не мог нарадоваться долго, равно как и моему.

– Наконец-то одумались. А то сидят, слюной давятся, нет бы поесть как следует, так ведь они у нас на диете! Рафаил, ты на мясо лучше налегай, наешься быстрее. Софочка, пока пирожное не съешь – из-за стола не выпущу. И нарезки, нарезки тоже подъешьте.

– На, попей, – я придвинул к девушке какао.

– Вот твоё, – Софа же придвинула мой чай.

Мы накушались. А потом развалились в спальне и стали смотреть сериальчик, пока в коридоре слышались разборки Мэхиген и Верда, ибо наследник Дарона Флейма не оценил идеи благоверной – смешать селёдку с клюквой и съесть. Я посмотрел на довольную жизнью Софочку, уплетавшую шоколадку, и крепко чмокнул в щёчку.

– Не дам, моё, – она отвернула от меня шоколад.

– Давай поиграем.

– Это во что?

– Ну, можно в шаловливую медсестру и настойчивого пациента.

Софа ухмыльнулась. Затем дёрнула служанок принести еды. Когда принесли четыре подноса горячих блюд, холодных, сладкого и питья, девушка покопалась в шкафу и надела белый коротенький обтягивающий грудь и животик халатик.

– Ну как я?

– Если мне будут делать лоботомию, я хочу, чтобы это сделала ты, – сказал я, таращась на аппетитные формы возлюбленной.

– Мой милый, – она поцеловала меня и вынула из кармана белые меховые наручники. – Как на них смотришь?

– Положительно.

– Люблю тебя, – она шустро приковала меня за руки к кровати.

Я аж растерялся от неожиданности.

– Я почему-то подумал, что приковывать буду тебя.

– Меня потом. – она показала мне ключик и запихнула его в декольте. Поправила грудь. – Итак, теперь будем кушать.

К щекам прилила кровь. Софа, заметив моё смущение, наклонилась и поцеловала меня.

– Ночью ты бухтел: «Софа, раскорми меня и пристегни к кровати», я и подумала, что тебе этого хочется.

– Мне сон хороший снился, – промямлил я.

– Мне отстегнуть тебя, сладенький?

– Нет… нет, я… лучше дай пожалуйста тот красивый кусочек пирога.

У неё засветились глаза. Софочка стала меня кормить. Пристёгнутый к кровати и лежавший я ел и ел. Вскоре я стал замедляться и тяжело дышать.

– Погоди… хух…

– В чём дело, дорогой? Подустал?

– Немножко. Попить не дашь?

– Сейчас.

Я напился какао и икнул. Извинился, и продолжил трапезу. Уже через полчаса я застонал и откинул голову.

– Тяжело!

– Бедняжка, неудобно же, – Софа поправила мне подушку под головой. Опустила руку мне на брюшко. – Ой, какой животик. Как подрос.

– Нгх… – елозил я и стонал. Я старался хоть немного изогнуться, чтобы чрево упиралось в ладонь девушки и массаж был более настойчивым, но я сейчас, видимо, был слишком пузатым, потому что внутри всё стало очень тяжёлым. – Софа, погладь… ну пожалуйста, мне неприятно…

– Мой ты кругленький, – она поцеловала меня, массируя животик. Чмокнула в щёку. Затем поднесла ко мне пирожное. – Открывай ротик, мой толстячок.

Я ел из её ладошек. В меня влезло три пирожных и половина кусочка индейки. Я вздохнул и поёрзал.

– Нет… я всё.

– Рафи, ну же, кушай. Я знаю, что ты сможешь, – она поднесла к моим губам суши.

– Неееет, – хныкал я. – Пузико болит.

– Пузико очень большое, туда поместится ещё чуть-чуть. Ну мой кругленький, мой пухленький, давай, скушай ещё немножечко. Посмотри, это всего-то маленькая сушина. Неужели ты не вместишь её в свое красивое кругленькое брюшко?

Я со скулением съел суши. Потом ещё семь штучек.

– Ах… нгх, живот…

– Что такое?

– Живот, Софа… й-я сейчас лопну…

– Чш-чш-чш, не лопнешь, я рядышком, – она нежно похлопала брюшко. – Всё, ты умничка, мой толстячок.

– М-мне сейчас пузо разорвёт, – заныл я, стараясь дышать мельче, но чаще. – Боже, мой желудок…

Софа бережно покачивала мне животик, помогая улечься пище и перевариться быстрее. Внутри толстое брюхо сыто урчало. Через минут десять Софа прильнула к нему щекой, продолжая описывать круги ладонью.

– Как себя чувствуешь, мой толстенький?

– Полегче немножко. Нгх, Софочка… я, кажется, опять проголодался… не дашь ананас?

Она скормила мне несколько колечек. А потом взяла обеими ладошками меня за воротник и стала расстёгивать пижаму-панду.

– Я полагаю, у вас жалобы на тяжесть и боли в животе? – сказала она игриво, расстегнув одну пуговичку халата.

– Да… нгх, доктор, мне так плохо…

– Что ж, необходима пальцация животика и массаж стенок брюшной полости, – она стала ощупывать меня. Пузатого, стонущего и льнувшего к её рукам. По круглому брюху пробежались мурашки. – Ох, вы напряжены. Отдышитесь и расслабьте животик, я не сделаю вам больно. Да, вот так, – Софа нежно похлопала мне пузцо. – Очень хорошо.

– Доктор… ох, скажите, если меня положат в больницу, меня будете лечить лишь вы?

– Это не от меня зависит. А что? – игриво улыбалась девушка, массируя и похлопывая чрево.

– Я хочу, чтобы меня лечили вы одна.

Толстый животик заурчал, словно просил ещё больше ласки, заботы и нежности.

– Какая прелесть, брюшко урчит.

– Вы ему нравитесь.

– Оно мне тоже. Итак, я закончила осмотр. Могу сказать точно, что вам нужно внести в свою жизнь физические нагрузки.

– Какие например?

– Сейчас покажу, – она похотливо улыбнулась и впилась мне в губы.

Софа стала ласкать мне толстое пузцо, пока мы целовались, и она всё лапала меня и мяла жирок. Тут в комнату раздался настойчивый стук.

– Софаааа! Рафиии! – вопили Верд и Мэхиген.

Мы уставились друг на друга.

– Я убью их, – рыкнула она, достав из декольте ключ и освободив мне руки. Софа накинула нормальный халат и пошла открывать. Я же развалился на кровати, стараясь быстро застегнуть пуговицы и потереть запястья. Софочка распахнула дверь. – Чё вам?!

– Скажи ему, что имя Каин лучше, чем Арес.

– Скажи ей, что Арес самое пиздатое из имён!

– Я вас обоих сейчас задушу!

– Нет, – Мэхиген вошла внутрь и стянула со стола печеньку. – И ещё, по поводу девочки…

– Я сказал Серсея!

– А я сказала Мэдлен!

Они стали выяснять отношения уже у нас. Я старался не привлекать их внимания, потому как только слепой не заметит моего выросшего брюха. У Софы задёргался глаз.

– И я говорю… Раф? – на меня уставился Верд.

– А? – невинно отозвался я.

– А ты чего… стоп, с тобой что?

– А что?

– Ты такой… ну… ты толще, чем утром. Ты переел?

Я стал краснеть. Софа схватила брата за ухо, а Мэхиген за запястье, выволокла обоих в коридор, а потом захлопнула дверь, ругнувшись: «две покрышки!». Я вздохнул и улёгся на бочок. Ко мне подскочила девушка, лаская брюшко.

– Рафи, что такое?

– Да неловко мне как-то… я правда так разъелся?

– Это я тебя раскормила, извини, – она виновато опустила взгляд. – В следующий раз заранее скажу.

Я еле-еле перевернулся на другой бок, чтобы смотреть ей в лицо, и приобнял.

– Булочка.

– Да, толстячок?

– Я люблю тебя.

– И я тебя, мой милый. И я тебя, – Софа прильнула ко мне лбом. – Плюшечка, а дашь глянуть ту историю, что ты написал? Я тоже хочу кое-что дописать.

– Конечно.

Софочка вынула из ящика стола кучу листков, улеглась рядом, и стала читать. Потом советовалась со мной, что-то добавляла, чиркала, и снова писала. Со временем в нашей истории появились и части её приключений, эмоций и переживаний. Вечером она задремала на моей груди, прижимая бумагу к себе. Я перечитывал, слушая шум дождя и тихое сопение любимой. Магией держа ручку я поправлял некоторые места и знаки препинания. Так и появилось то, что вы читаете. Я долго думал над названием, и в конце концов остановился на имени колледжа. Ведь если бы я туда не попал, я бы не встретился с Флеймами, не полюбил одну из них, не смог бы никому помочь своей магией во время битвы. Не было бы мне счастья. И не было бы этой истории.