Текст книги "Рождённые побеждать (СИ)"

Автор книги: Astera

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

Ауригий падает на снег почти мгновенно, едва с него стекает едва различимое мерцание барьера. В сверкании молний, слепящих глаза, его смерть остаётся неразличима.

Для всех, кроме драконов, переживших Грозовой Зов.

Солнце разрывает штормовые тучи в призрачные клочья, и гроза заканчивается так же резко, как и началась. Следующим, мигнув белой вспышкой, спадает с последнего из талморского отряда неуязвимый щит.

Кассий Эртос видит его лицо впервые с тех пор, как едва не погиб в пыточной под талморским посольством, и золотой дракон безупречно-прекрасен, как и тогда.

Он – это триумфальный всполох алинорского солнца на орлиных перьях.

Он – это последний шаг от смертного к сияющей вечности духа.

Он – это сила, бесконечная сила, воля и власть, которым не указ законы Suleyk и драконьи правила игры, поскольку он – не человек и не дракон, поскольку он – свет совершенства и тень изъяна в нём, поскольку он…

Противоречие самому себе.

Этот мир должен был принадлежать ему, и никто другой не имел на это права; только он сам никогда не позволит себе этого, потому что он…

– Риланен, – мертвенно-сухо произносит Тит Мид.

Кассий бросает последний метательный нож, оставшийся у него после всех ночных схваток. И он уверен, что не промахивается.

Жаль только, они не единственные, кто позаботился о хороших защитных оберегах.

Риланен качает головой, глядя на Императора.

– Вас ничему не научил Конкордат Белого Золота, – говорит он и переводит взгляд на Драконорожденных, готовых вновь сорваться в бой. Кажется, он даже улыбается самыми краешками губ. – До сих пор мы играли по вашим правилам. Теперь вам придется играть по моим.

Голос у него удивительно спокойный: голос дракона, который знает, что победит.

И после вечности длиной в один вдох этот голос провозглашает Криком гибель своих врагов.

Он обращается бликом света на алинорских клинках, росчерком стали, ветром и вихрем, самим воплощением скорости; ничто не способно остановить его – ни обессиленный вор, вооруженный одним кинжалом, ни седой Император, последняя надежда людей, ни магесса, бросившая весь Голос небесного дракона в Крик шторма.

Арганта Синтар отчетливо осознает, что они не могут его победить.

Они не могут победить его в бою драконов, потому что он слишком неправильный для дракона, он смотрел в самое сердце Suleyk и отыскал единственное слабое место любого Дова, любого – даже того, кто не носит Голос в своей груди.

Возможно, это было даже слишком легко для него.

Как знак доброй воли, я открою вам одну истину, архимаг… Дова не умеют признавать поражение. Дова будут сражаться до конца, даже если это в итоге обернется их смертью.

Человек-Арганта-Синтар принимает решение, которое выплавляет в небесном серебре черное уродливое клеймо, и это клеймо – метка Красного Кольца на аквиле Восьмого легиона.

Это клеймо – обжигающая цепь магического Равновесия на ее руках, сжигающая ее собственную жизнь…

…и перегоняющая ее в чистую энергию барьера, который не преодолеть даже сверкающим клинкам Драконорожденного, даже Крику изначальной ярости, пока есть в сердце Арганты Синтар хоть единая кроха силы.

Риланен останавливается по ту сторону защитной сферы – так близко, что мог бы прижать ладонь к искристому куполу.

– И снова ты бросаешь на смерть всех, кто может принести тебе победу, – вкрадчиво говорит Риланен. – Как оставил Восьмой. Как приговорил к казни Орден Клинков. Сейчас – своих Драконорожденных. Подумать только, когда-то я думал, что Октавиан станет самым ценным моим трофеем.

– О чем он говорит? – это занимает Кассия в последнюю очередь, но если альтмер был не прочь побеседовать, то возражать было бы глупо.

Тит Мид молчит, но Риланен отвечает и сам:

– Двадцать семь лет назад я был первым эмиссаром в Сиродиле. Моя подпись стоит на Конкордате Белого Золота среди прочих, вор, и я был свидетелем казни Ордена Клинков и его Грандмастера. И – одним из тех, благодаря кому был очищен от их шпионов Валенвуд и Алинор.

Арганта выдыхает чуть резче, но не позволяет барьеру дрогнуть ни на мгновение. Кассий тоже знает, что значат его слова.

Это значит, что перед ними один из Глаз Талмора, тайных агентов Альдмерского Доминиона.

Один из очень высокостоящих Глаз Талмора.

– Должно быть… печально сознавать… что тебе нет места в мире восторжествовавшего Доминиона, – Арганта хрипло и тяжело смеется. – Что если убьешь нас… ты будешь следующим.

Риланен пожимает плечами – чуть неловко из-за клинков, что он держит в руках, из-за света, что все еще кипит в его крови.

– Это неважно. Это никогда не было важно.

– Ложь.

Голос Императора наотмашь бьет сырой воздух, потеплевший от магии и крови.

– Ложь, – безжалостно и сухо повторяет Тит Мид. – Если бы тебе не было важно, я бы видел тебя в Красном Кольце. Я бы видел тебя рядом с Наарифином, когда он упал на колени передо мной.

Трус.

Риланен чуть поворачивается, чтобы взглянуть в глаза Императору людей, и его взгляд острее ледяных осколков у них под ногами.

– Лорд Наарифин был великим военачальником. Все знают, что не тебе принадлежит та победа – и не твоей Империи. Но ее сила покинула тебя, ее голос давно уже пророчит тебе только смерть; не потому ли последнюю четверть века Империей правит страх?

Он улыбается – снова, одними лишь уголками губ:

– Подумай, сможешь ли убить меня своим старым мечом, Император. Лучшего из твоих воинов убил я.

Кассий задумывается над этим на мгновение. Лучшего из… Марон? Нет, это не может быть Марон; о лучшем из воинов слышали бы во всех уголках ми…

О, дерьмо.

Кассий огромнейшим усилием воли умудряется не ляпнуть это вслух, но ничего получше ему в голову не приходит. Потому что он наконец понимает, что за игру вел тайный агент Талмора – с самого начала, задолго до того, как встретился с главой Гильдии воров в подземельях посольства.

Агент Талмора Риланен – это Амон Мотьер.

Это Амон Мотьер, не побоявшийся теней Волундруда и спустившийся в древнюю гробницу, чтобы передать условия и детали заказа Темному Братству.

Это Амон Мотьер, виденный Рейвином Имианом в Данстаре.

Это Амон Мотьер, подстерегавший у запасного убежища Братства провалившую Заказ девчонку-дракона – но встретивший Варгильд и Соратников.

Кассий Эртос очень не хотел в это верить…

Он очень не хотел в это верить…

Но было похоже, что он отправил Варгильд на верную смерть. Она не смогла бы в одиночку переиграть этого дракона. И девчонка, чей ручной призрак отправил к богам командира Марона, лишь по прихоти судьбы избежавшая ловушки в Данстаре, попалась в точно такую же ловушку на «Катарии». Талмор никогда не собирался позволять ей выжить. Настоящей целью, что они назначили ей в этой игре, никогда не было убийство Императора.

Риланен стравил их с девочкой-убийцей так же, как сам Кассий собирался стравить с ней Варгильд. С одной только разницей: он сделал это куда более виртуозно.

Им конец, ясно и спокойно подумал Кассий. Вот дерьмо. Им конец.

Он вздохнул. Эхо Крика скорости уже почти смолкло, и это значило, что скоро Арганта опустит барьер – и на пару с Императором им придется сражаться с мечником, сумевшим убить Варгильд и ее оборотней.

– Мой Император, – сказал Кассий Эртос, – было честью.

Барьер растворяется, оставляя Арганту Синтар задыхаться на снегу от вдруг ставшего неподъемным свинцового холода в груди, и золотая молния срывается с места.

У них не остается имен, титулов или личин. Четыре лезвия превращают изуродованный магией и боем обледенелый берег во владения стальной вьюги, что убьет любого смертного, посмевшего коснуться ее ветров.

Они танцуют с ними неистово и бесстрашно, потому что они – драконы.

И каждый из них сражается за свой мир, мир, который должен принадлежать всего одному, неотъемлимо и неразделимо, ибо никто другой не имеет на это права.

И каждый из них знает, кто победит.

Риланен заперт между двумя противниками, и пусть он сражается против вора и старика, каждый из них по-прежнему смертельно опасен. Тит Мид прошел всю Первую войну, вытоптав кровавую дорогу по всему Сиродилу, и недооценить его, выжившего меж молотом Наарифина и наковальней Боэтии, означает верную гибель. Кассий Эртос – вор, а не убийца, но его кинжал по-прежнему смертоносен и быстр, Кассий Эртос оказывается почти повсюду, он перетекает из удара в удар подобно маормерским змеям, но…

Но Риланен все равно чуть-чуть быстрее.

И его клинок оставляет глубокую зарубку на императорском доспехе, когда Тит Мид все же не успевает увернуться; и его удар заставляет Кассия Эртоса захлебнуться воспаленным воздухом Хаафингара.

Именно тогда каждый из них осознает, что случится дальше.

Кассий отрешенно смотрит на Риланена, танцующего с двумя клинками так легко, словно его не коснулось истощение схватки, колдовской шторм архимага, агрессивно-защитная магия оберегов Императора. Кассий позволяет своему телу двигаться в ритм этого танца, но он понимал: каждое их движение – лишь ответ на движения Риланена, ответ, просчитанный и ожидаемый им, ответ, который пожелал увидеть золотой дракон Алинора, тайный агент Талмора и прекрасный мечник.

Их может спасти только чудо.

Или…

Обман.

Всё это – вся четверть столетия – искусная сеть обмана, сплетенного смертными, но нити его сшивала узлами смертей и предательств та, что прячется за именем Королевы Теней. Она – паук в самом центре лабиринта войн и восстаний.

Забава бессмертных – решать судьбы людского мира.

Тит Мид Второй танцует с Боэтией в последний раз, и она шепчет ему звенящим криком клинков: время платить по счетам.

И он соглашается.

Кассий слышит шепот в своей голове, шепот тысячи тысяч нечеловеческих голосов, и шепот говорит ему слова, четверть столетия назад так часто звучавшие у стен сиродильской столицы.

Во имя ее и во славу.

Во имя ее и во славу.

Во имя ее…

И Кассий Эртос, тот Кассий Эртос, что видел Бравил в семьдесят втором, знает, что значат они – что значат они для всех тех, стоявших однажды под ее стягом.

Под стягом дракона.

И дракон знает тоже; дракон мечется и кричит, распахивает крылья и вспарывает ими тень – до боли, до хрипа, поскольку это – не истина Дова, это…

Вы бы никогда не стали одним из наших агентов, Кассий. Всё дело в том, что вы ни на минуту не допускаете нашего поражения.

Это просто маленькая хитрость, усмехается Кассий-Эртос-человек, наступая на горло дракону.

И открывается.

Риланен знает, что его удар будет смертельным. Если только он рискнет – на одно мгновение оставить истощенного Императора, чьи движения уже сковала смертельными кандалами усталость, и убить Кассия Эртоса.

Убить дракона.

Он разворачивается и наносит этот удар, глядя глаза в глаза Кассию Эртосу, мастеру немного иного мастерства, нежели принято чтить у воинов. Потому что Риланен знает, что он намного быстрее старика в императорском доспехе.

Риланен знает, что его защитит собственная броня и магический оберег.

Риланен знает, что он успеет.

Только он не знает – не видит – что за его спиной хохочет многоликая тварь, и в руке ее Избранного разгорается четверть столетия как мертвый Золотой Меч.

Сверкающий клинок пронзает его спину, не замечая ни доспеха, ни магических преград, ибо это – плата за сделку, совершенную годы назад, и от сделок с дэйдрическими лордами не скрыться ни дракону Империи, ни дракону Доминиона.

Кассий Эртос сглатывает единственный миг бессмертия, что он мог оставить себе напоследок. Краткое, едва слышное эхо Бесплотности, что растворило его призрачным светом всего на пару мгновений – те пару мгновений, что клинки Глаза Талмора находились в его груди.

Те пару мгновений перед тем, как мертвый Риланен падает на плавленый лед, и Кассий смотрит на его убийцу. На дракона Империи.

На Избранного Боэтии. Эбонитового Воина. Хранителя Золотого Меча.

Сейчас в нём нет ни старости, ни усталости, ни сожалений; лишь беспощадная воля и могущество, что объединило осколки Сиродила и удержало Империю в дни позора и крови. И Кассий Эртос, последние свои силы отдавший отголоску Крика, знает, что вопреки всему, здесь и сейчас его жизнь – в руках того, кого он так отчаянно пытался спасти.

И Арганта Синтар, вложившая собственную жизненную энергию в защитный барьер, знает, что вопреки всему, здесь и сейчас ее жизнь – в руках того, кого она так отчаянно пыталась спасти.

Поскольку Император не может позволить себе риск, а драконы – воплощение риска.

Поскольку Избранные Боэтии не знают жалости, и предательство – приемлемый шаг для них.

Поскольку вопреки всему, здесь и сейчас они ничего не смогут ему противопоставить.

Но золотое пламя уходит с клинка, и уходит тысячеголосый шепот, скрываясь в тени человека, который держал в своих руках всю Империю – и спас ее от неизбежного краха.

– Предательствам нужно знать меру, мастер Эртос, – чуть иронично и чуть устало проговорил Тит Мид. – Даже если ты – клинок Боэтии.

Арганта Синтар, слабо оперевшись на снег, хрипло рассмеялась. Кассий, запоздало обернувшись, помог магессе подняться на ноги.

– Отлично сработано… воистину отлично сработано, сир, – архимаг не могла сдержать кривой, мрачно-горькой, и все же – победоносной улыбки.

– Вам хватит сил на портал, миледи? Не хотелось бы здесь задерживаться. Удача – дело непредсказуемое, – Кассий оглянулся через плечо на изрубленные, полусожженные тела мертвецов. Тит Мид сухо сжал губы, но все же отвел взгляд от погибших телохранителей и Риланена.

– Их заберут агенты. Я отправлю сюда Пенитус Окулатус сразу же, как только мы доберемся до Сиродила.

Над Хаафингарским хребтом ярко сияло солнце – так же ярко, как и в дни равно великих побед и поражений. Боги слишком редко интересовались судьбами смертных, чтобы вести счет их противостояниям, и война… война не была выиграна, ни та, которую вела Империя, ни та, которую вели драконы.

Но в бою, длившемся более четверти века – они победили.

========== Глава 18. Возвращение Императора ==========

Синий Дворец восстанавливали поспешно, согнав в полуразрушенный Солитьюд, должно быть, половину всех каменщиков Скайрима. Сиродильские архитекторы кривились, едва услышав сроки окончания работ, но указ Императора – закон. Синий Дворец должен был быть отстроен как можно скорее.

– Иллюзия? – спросил Кассий, кивая на безупречно отшлифованный камень свежеотстроенной стены, которую не потрудились скрыть за гобеленами. Гай кивнул.

– Настоящая. Только выглядит хуже, – усмехнулся он.

Гай Марон, после смерти отца занявший должность руководителя скайримским отделом Пенитус Окулатус, казалось, за месяц с небольшим прибавил добрый десяток лет. Кассий видел ярче проявившуюся в его глазах и движениях осторожную осмотрительность: этот год научил всех их ценить осторожность. Пенитус Окулатус не повторяли своих старых ошибок.

– Пройдемте в мой кабинет, мастер Эртос.

Кассий последовал за старшим разведчиком, философски задумавшись о том, не стоит ли и ему перенять у агентов Империи привычку превращать любую фразу в приказ, причем звучащий неизменно в вежливо-угрожающем тоне. Подумав немного, Кассий решил, что вору такие манеры все же ни к чему, и стоит оставить мастерство приличий официальным и признанным законом организациям.

Кабинет оказался просторным и напрочь заваленным бумагами, на которых Гай настоятельно рекомендовал не задерживать взгляд. У Пенитус Окулатус было как никогда много работы. Наверное, лишь немногим меньше, чем после подписания Конкордата.

– Ульфрик мертв, а вздохнуть спокойно так и не получилось? – усмехнулся Кассий. Лицо Гая привычно выразило примерно ничего, что само по себе стало достойным ответом. Отчего-то агенты Империи не были в восторге от вопросов про вождя восстания и совсем расстраивались от вопросов про его безвременную кончину. Кассий был уверен, что для этого совсем-совсем-совершенно не было никаких уважительных причин, ведь, когда Ульфрика Буревестника вздернули на виндхельмской стене, так и не нашлось свидетелей того, кто это сделал. Генерал Туллий мог только развести руками – недосмотрели его солдаты за пленником, что ж теперь поделать. А кто Ульфрику помог в петле оказаться, сложно сказать – в Виндхельме хватало обозленных недоброжелателей – тех же темных эльфов; легионеры тоже были не в лучшем настроении после штурма и вестей о покушении на Императора; ну и, конечно, где-то неподалеку были агенты Пенитус Окулатус, которые… которые просто были агентами Пенитус Окулатус.

Со смертью Буревестника, так или иначе, восстание закончилось. Никто из оставшихся мятежников не мог сравниться с бывшим вождем в умении вести за собой людей, а Империя ясно показала, что будет с теми, кто все-таки осмелится.

– Много дел, – сухо сказал Гай. – Осада закончена, Ульфрик мертв, но Братьев Бури все еще хватает. Как и тех, кто помог им начать войну.

– Понимаю, – протянул Эртос. Понимать тут было нечего. Все, у кого была голова на плечах, знали, что не Ульфрик стоял за нападением на Синий Дворец, и не Ульфрик был – и оставался – главной опасностью. – Что вы узнали о Риланене? У меня прискорбно мало сведений о талморской разведке – как вы понимаете, обычно у моей Гильдии немного другие интересы.

Марон неторопливо прошелся по кабинету. Насколько можно было судить, делиться информацией ему не очень хотелось, поэтому Кассий с деланным возмущением вопросил:

– Разве вы все еще не верите, что мы на одной стороне?

– Ради всех богов, – с раздражением отмахнулся Гай, – в день, когда я начну верить хоть кому-то, кроме Императора, я подам в отставку. Мы ничего не знали о Риланене до последних дней. Его долго пытались выследить… очень долго. Со времени чистки Клинков. И даже раньше: ему удавались операции, которые мы считали невозможными; у него был… особый почерк, можете назвать это так. Правда, мы не могли даже заподозрить, что тайному мастеру-агенту Талмора, спланировавшему полное уничтожение Ордена Клинков, хватит смелости – хватит наглости! – все это время оставаться на самом виду. Первый эмиссар Риланен, один из подписавших Конкордат, присутствовал во время казни последних Клинков, включая и Грандмастера Ордена.

– Октавиана.

– Октавиана. – Пальцы Марона проследили изгиб ленты на одном из опечатанных свитков. – Он был близким другом Императора. Его прилюдная казнь стала оскорблением страшнее Великой Войны. Но затем Риланен затих, затих надолго, и до последнего мы не могли понять, почему – до тех пор, пока не грянуло восстание Буревестника. Вне всяких сомнений, это его операция. Всё это – и восстание, и подставной Мотьер, и заказы Братства, и то, как умело он разыграл карту Драконорожденной убийцы против вас и миледи Синтар. Я уверен, что Риланен в какой-то мере умышленно подводил войну с Братьями Бури к нынешнему итогу: ему было удобно избавиться разом и от Ульфрика, который слишком любил менять стороны, и от Тита Мида.

– До сих пор не могу понять, на что надеялся Ульфрик, заключая договор с Талмором, – пробормотал Кассий. И дураку было понятно, что перворожденные не станут щадить людей. Талмор смахнул бы Буревестника с шахматной доски, как надоевшую пешку, едва он исчерпал бы свою полезность.

Гай только хмыкнул. Он не питал большой любви к перебежчикам.

– Вам повезло сражаться с Риланеном после того, как Варгильд потрепала его в Убежище. К ее чести, в руинах мои агенты нашли не только тела Соратников.

– Что там случилось? – посерьезнев, спросил Кассий. Он не был рад тому, что отправил Волчицу на верную смерть.

Хотя сейчас это, несомненно, решало много проблем.

– Убийц внутри было мало. Ими занялись Соратники Варгильд. Сама она почему-то вернулась ко входу – возможно, почувствовала рядом другого Драконорожденного. Это продлило ей жизнь ненадолго: похоже, что люди Риланена обрушили Убежище магией, и все, кто находился внутри, погибли под обвалом. Варгильд сумела выбраться. По следам можно было понять, что у обрушенного выхода произошел бой, но ничего больше. Если Варгильд и убила кого-то из талморцев, Риланен забрал их тела после того, как покончил с Предвестницей.

Каким бы хорошим воином ты ни был, упавшая на тебя груда камней не способствует ведению боя. Кассий только молча кивнул в ответ.

Вряд ли Варгильд могла победить, попав в ловушку Глаз Талмора. При ней не было Воина Боэтии.

– В вещах Риланена не было найдено ничего, что могло бы создать иллюзорную личину, – как бы невзначай заметил Гай. – Поэтому, если вы вдруг увидите где-нибудь Амона Мотьера, я буду рад услышать об этом.

Эртос охотно кивнул. Было бы глупо думать, что Риланен лично ходил на встречи с Братством – девчонка мгновенно узнала бы в нем Драконорожденного. Под личиной Мотьера мог скрываться любой талморский агент.

– Что с Императором?

Марон посмотрел на него почти подозрительно.

– Что с Императором? Император в порядке.

– Ну, – Кассий изобразил руками сложный абстрактный жест, – вся эта история с мечом… не знаю уж, сколько вам рассказал Тит Мид, но двое Драконорожденных не спасли бы Империю, если бы не…

– Тит Мид никогда не заключал сделку с Боэтией, – отчеканил Гай Марон. – Никогда не владел Золотым Мечом. И никогда не расплачивался за свои долги чужой смертью. Вам понятно, мастер Эртос?

Чего уж тут было не понять. Кассий предельно радостно закивал, выражая свое полное понимание ситуации.

– Я просто слышал презабавную историю… ходит такая легенда в определенных кругах. Можете назвать ее воровской байкой. О великом рыцаре, что владел волшебным мечом. Меч этот выковали древние драконы Севера… и отдали рыцарю, чтобы тот их защищал.

Лицо Гая Марона выражало совершенно ничего. Кассий непринужденно развел руками.

– Просто подумал, что было бы очень неплохо, если бы такой меч вдруг проявил свою магию в тот момент, когда драконам очень нужна помощь… подумать только, это бы могло спасти целых три жизни и Империю впридачу! Конечно, таких совпадений не бывает, это просто глупые воровские байки. Но некоторые такие байки стоят немалых денег, если вы понимаете меня, господин агент.

Господин агент сверлил его взглядом несколько секунд, после чего, сдавшись, тяжело вздохнул.

– Хорошо.

– Вот и хорошо, – радостно согласился Кассий. – Но за Императором вы, пожалуйста, присмотрите. Ведь, насколько я помню, у Тита Мида нет наследников… было бы очень неудачно оставить Империю без правителя в такой тяжелый час.

– Не волнуйтесь об этом, – совершенно спокойно сказал Марон. Кассий попытался было поиграть с разведчиком в гляделки, но быстро оставил эти безнадежные попытки. Гай кивнул, нисколько не удивившись недоверию. – Все мы знаем, как важен правитель в… такой тяжелый час. Пенитус Окулатус позаботится об Императоре, кому бы ни принадлежал этот титул. Лучше скажите, мастер Эртос, что служит причиной всем этим рапортам о том, что глава скайримской Гильдии воров готовится покинуть провинцию. Разве вы не хотите сотрудничать с моим отделом?

Кассий очень постарался скрыть кислый взгляд, но, судя по убийственно серьезному виду Марона, у него не очень хорошо получилось. Агенты Пенитус Окулатус не зря получали свое золото.

– Увы… увы, но личное сотрудничество придется отложить. Если только вы не хотите перебраться прочь из Скайрима. Император пообещал моей Гильдии некоторую… степень неприкосновенности, так что я пришел к решению, что мой заместитель справится и без меня. По крайней мере, на время.

– Сиродил? – прямо спросил Марон. Кассий только усмехнулся.

– Что поделать… давно хотел навестить родину!

***

– Уже уезжаете, архимаг?

Арганта Синтар обернулась на голос. Толфдир стоял у входа в ее покои, тяжело опираясь на посох; впервые за много лет война затронула Коллегию, и это отразилось почти на каждом. Голоса стали тише, разговоры – осторожнее.

Архимаг Синтар покидала Коллегию, уезжала в Сиродил – по приглашению Синода и лично приближенной Императора, Циссии Терес. Новым Архимагом Винтерхолда становилась Фаральда по личному приказу Арганты. Оспорить его не посмел никто.

Впрочем, Толфдир был рад остаться на вторых ролях. Он и сам понимал, что руководителем Коллегии должен быть молодой маг, амбициозный маг; осторожности хватит с лихвой у прочих. Более того, назначение высокого эльфа на должность архимага должно было укрепить отношения с Талмором… и открыть новые, доселе невиданные перспективы.

Слово, данное драконам, не нарушают.

– С Коллегией всё будет в порядке, – помедлив, отозвалась Арганта. Выпрямившись, отбросила назад рассыпавшиеся по плечам волосы. – Думаю, вы и Фаральда отлично дополняете друг друга.

– Драконы не могут сидеть на месте, верно? – улыбнулся в бороду Толфдир. Арганта усмехнулась, простив старому магу легкое нарушение границ.

– Верно, мастер Толфдир. Я вернусь, впрочем. У меня здесь остались незаконченные дела.

Улыбка стерлась с губ Толфдира почти мгновенно. Посерьезнев, старик кивнул; в теплом воздухе покоев архимага никак нельзя было ощутить мертвенное прикосновение холода подземелий, и все же оно чудилось – белоснежное, слепящее льдистым светом чистой магии.

Арганта зябко передернула плечами.

– Авгур позаботится о нем, – тихо сказала она. Где-то в каменных недрах Миддена таилось Солнце. Все еще скрытое глупой металлической скорлупой, все еще скованное пересечениями запирающих рун… все еще – почти всемогущее.

И у Арганты Синтар все еще не хватало знаний, чтобы воспользоваться этим всемогуществом. К мировому господству требуется подходить с осторожностью: было бы глупо потерять всё, находясь в шаге от цели.

Во всяком случае, такое досадное недоразумение в планы Арганты не входило.

– Что же, – склонил голову Толфдир, – я надеюсь, вы будете более удачливы, чем ваш предшественник.

– Не сомневайтесь в этом, мастер Толфдир, – пообещала магесса. Старый мастер поклонился ей на прощание и направился туда, где был нужнее всего – в залы обучения. Пусть где-то далеко за белыми вьюгами Зимнего холда Империя готовилась к войне, ученики Коллегии готовились к очередным экзаменам.

– Уже уезжаете, архимаг?

Арганта аккуратно свернула письмо, которое перечитывала последние несколько минут. Видеть Фаральду в вычурной мантии архимага по-прежнему было непривычно; Арганта долго сомневалась, оправдано ли решение назначить вспыльчивую эльфийку главой Коллегии, но, похоже, новая ступень власти пошла ей на пользу. Фаральда казалась как никогда спокойной и сосредоточенной.

Что же, некоторым власть нужна как воздух. Арганта Синтар понимала это слишком хорошо.

– Есть известия?

Фаральда покачала головой.

– Только официальный ответ. Вы знаете его и так: Талмор уверяет, что не имеет отношения к действиям нападавших на Синий Дворец, благодарит за помощь Первому эмиссару и выражает надежду на сотрудничество. Бюрократические расшаркивания.

Арганта чуть закусила губу. Она ожидала этого, и всё же надеялась до последнего, что Фаральда сумеет вызнать, понять, ощутить что-то кроме, что-то еще…

– Слишком легко, – наконец сказала она, и эльфийка без капли удивления кивнула.

– Слишком легко.

Если Талмор так легко готов отдать Риланена – Арганта не верила словам о непричастности Алинора ни на мгновение – значит, нельзя терять бдительность даже в час триумфа. У Империи остались двое Драконорожденных, но Талмор знает о них, и одним богам ведомо, как скоро эльфы просчитают их слабые стороны.

О слабых сторонах Талмора до сих пор не знал никто. Если Пенитус Окулатус и было известно что-то еще, они не удосужились об этом сообщить героям Империи. Но Великая Война была лишь Первой войной с Империей, и Арганта Синтар скорее прыгнула бы в Море Призраков с крыши Коллегии, чем поверила, что у Талмора не осталось никаких козырей для Второй.

То, что об этом ничего не было известно другой стороне, оставалось лишним поводом для тревоги. Однажды – какое однажды, трижды по меньшей мере – Талмор уже совершил невозможное в течение всего-то последней четверти столетия.

Арганта Синтар не собиралась упускать мировое господство только из-за беспечной мысли, что у эльфов не получится сделать это снова.

– Вы можете быть спокойны, миледи Синтар, – неожиданно серьезно сказала Фаральда. По посоху высокой эльфийки бежали тонкие огненные змейки, переплетаясь в причудливом танце. – Я позабочусь о безопасности Коллегии.

– Я знаю, что могу положиться на вашу верность, – ровно отозвалась Арганта.

Дракон взглянул сквозь небесное серебро ее глаз лишь сейчас – и Фаральда ответила ему кратким поклоном. Не поклоном равного – но уважением следующего-за-лучшим; и дракон улыбнулся.

Более прочих человеческих страстей он ценил амбиции.

– Уже уезжаете, архимаг?

Арганта мысленно вздохнула, снова прекращая попытки аккуратно сложить в сумку все книги, что она намеревалась взять с собой в Сиродил. Похоже было, что вся Коллегия выстроилась в очередь к покоям архимага для прощальной беседы.

Магесса терпеливо обернулась в третий раз.

– Не ожидала увидеть вас, Вираннир.

Советник склонил голову. Совершенный, выверенный жест; алинорских дипломатов обучали почти с рождения, и труды менторов позже окупались с лихвой.

– Понимаю. Я могу уйти, если мое присутствие тревожит вас.

Арганта легко взмахнула рукой:

– Не стоит.

Они молчали несколько минут; Арганта наконец сложила последние книги и опечатала сумку защитным заклинанием. Вираннир ждал, замерев статуей из золотого воска, задумчиво разглядывая опустевший стол.

– Это была хорошая битва, – тихо произнесла Арганта. – Очень хорошая. Я понимаю, почему вы выбрали его.

Она хотела добавить: он почти победил.

Но для драконов и правителей нет такого определения – «почти победить». Произнести подобное вслух казалось оскорблением.

Вираннир тонко улыбнулся, встречая ее взгляд. Он слишком хорошо понимал, о чем молчат драконы в беседах со смертными, недаром сам молчал слишком о многом.

– Я ценю ваши слова.

– Расскажите мне о нем.

Советник передернул плечами – ломаный, человеческий жест, так отчаянно не подходящий совершенному.

– Рассказать вам о предателе? Нет, он не заслужил этого. В прошлом он принес Талмору величайшие из побед, но любые победы могут быть перечеркнуты одним поражением. Он пошел против приказа Мудрых, миледи Синтар; время Второй войны еще не наступило. Жаль, что драконы ведут войны не по правилам смертных… он поставил на кон всё – и проиграл.

– Если бы он выиграл, все алинорские острова восхваляли бы его имя.

– Победителей не судят. Но он проиграл, и его имя останется в хрониках Алинора как имя предателя.

– Вы можете выбрать сторону победителя.

Арганта выпрямилась, и дракон встретился глазами с теплым алинорским янтарем; резанул ледяным клинком по текучему золоту, вскрывая недоговорки и опасения кромкой истины. Мир еще не был готов опуститься на колени перед своим новым господином, но однажды это время придет, и тогда будет иметь значение лишь имя триумфатора.