Текст книги "Калгари 88. Том 9 (СИ)"

Автор книги: Arladaar

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Калгари 88. Том 9

Глава 1
Наезд от допинг-контроля

Быстро отгремели торжественные фанфары награждения, официальные лица разошлись кто куда. Трибуны наполовину опустели: зрители отправились по буфетам и туалетам, пользуясь перерывом, а на льду зажужжала заливочная машина. Медалистки с тренерами оказались предоставленными сами себе, стоя у калитки выхода на лёд. Наконец, и у советской делегации появилось время, чтобы поздравить Арину, Таню, Левковцева и Ксенофонтова.

Вид у ответственных товарищей был очень радостный, и даже немного удивлённый. Похоже, они до последнего момента не верили, что советская фигуристка в упорной борьбе с сильными соперницами завоюет золотую медаль. Это была первая золотая медаль Советского Союза на чемпионатах мира среди юниоров с 1976 года! А что было раньше, уже мало кто помнил. Возможно, и до этой даты ничего не было.

– Ну порадовал, так порадовал, Владислав Сергеевич, – радостно сказал председатель федерации фигурного катания Валентин Игоревич Шеховцов, пожимая руку Левковцеву, а потом обнимая его от всей души. – Так, глядишь, ещё одну путёвку на отдых придётся давать тебе, уже за границу. А то и автомобиль. Выбирай сейчас сам, заранее, чем тебя отблагодарить.

Потом руководитель федерации подошёл к Ксенофонтову и тоже крепко пожал руку и обнял его, отходя от протокола.

– И твоему успеху рад, Игорь Борисович. Молодец! Сколько ты шёл к этой медали и наконец пришёл, порадовал всех. Тебе тоже будет много чего хорошего. Поработал прекрасно!

Было видно, что у руководителя федерации не находилось слов для того, чтобы выразить свою благодарность своим подчинённым, поэтому всё свел к материальным благам. Хотя, возможно, они есть самое главное в нашей жизни. Что удивительно, взрослые люди поздравляли в основном тренеров, совсем забыв про фигуристок, как будто это не они только что выдали прокаты жизни.

А потом по очереди начали подходить вообще все представители советской делегации, присутствовавшие на соревнованиях. Фигуристы, тренеры, переводчики, спортивные врачи. Самым последним подошёл дядя Саша Федотов. С большим смущением протянул Арине руку и легко пожал её.

– Люда, у меня просто нет слов, – смущённо сказал капитан. – Впервые вижу такое выступление… Такой накал борьбы и эмоций. Прими мои искренние поздравления.

Потом Федотов в порыве искренних чувств не удержался и чуть не раскрыл себя.

– Если будут какие-то проблемы, говори, я постараюсь их решить, – искренне сказал Федотов, даже не задумываясь о том, что он говорит. Как может решить какие-либо проблемы простой помощник врача?

Впрочем, о невпопад сказанных словах не задумывался никто. В компании спортсменов, тренеров, и ответственных лиц царило большое воодушевление. А особенно у ответственных лиц. Их лица просто сияли от радости. Медальная копилка СССР пополнилась! Сразу на одно золото и одну бронзу, и об этом сегодня напишут все мировые газеты! Парники и танцоры завоевали два золота и два серебра и вот в довесок ещё две медали! Осталось дождаться медалей от парней. Глядишь, так и до Государственной или Ленинской премии дошагаешь…

Пока свои люди поздравляли Арину и Таню, счёт времени как будто потерялся, и все забыли про пресс-конференцию, которая должна была состояться сразу же после награждения.

– А вы что тут делаете? – из ниоткуда нарисовался заместитель директора ледового дворца «Тиволи» товарищ Йожеф Новак. – Мигом в пресс-центр! Там вас все давно уже ждут!

– Мы сейчас, извините, – смущенно ответила Арина и виновато обратилась к окружающим людям: – Извиняюсь, но нам нужно идти, если хотите увидеть нас ещё раз и задать вопросы, пожалуйста, следуйте в пресс-центр.

Соколовская, с интересом наблюдавшая со стороны за этой суетой, большим удивлением отреагировала на вежливость Арины. Такое ощущение, как будто с взрослыми людьми разговаривала не пятнадцатилетняя девчонка, а матёрая спортсменка, которая собаку съела на всяких встречах и пресс-конференциях.

Арина с Таней направились в раздевалку, чтобы снять коньки и оставить в шкафчиках призы. Шли быстро, не разговаривая, на это уже не было сил. Когда вышли из раздевалки, первые, кого увидели – двух женщин и мужчину в одинаковых бело-красных форменных куртках. В руках у них были большие красные чемоданы с надписью по-английски «Международный олимпийский комитет». Одна из женщин, брюнетка невысокого роста, лет тридцати пяти, вышла вперёд и показала какое-то солидное на вид удостоверение с проштампованной фотографией и золотыми олимпийскими кольцами на красной корочке.

– Здравствуйте, мисс Хмельницкая и мисс Малинина, я офицер антидопингового агентства при Международном олимпийском комитете Летиция Санчес. Искренне поздравляю вас с удачным выступлением на чемпионате мира, но мы должны следовать протоколу олимпийского движения – сейчас вы должны пройти на обязательное послестартовое медицинское освидетельствование на отсутствие в вашем организме запрещённых препаратов. Вы согласны пройти это освидетельствование? Напоминаю, что в случае отказа допинг-тест будет признан положительный со всеми вытекающими последствиями. А это дисквалификация на срок в 3 года и запрет на все соревнования и тренерскую работу, в том числе и внутри своей страны.

– Мы согласны! – ответила за всех Арина. Птицей метнулась мысль, что вроде не так всё должно быть…

– Хорошо, тогда прошу следовать за мной, – Летиция Санчес махнула рукой, призывая идти за собой. Английский у неё был с очень сильным испанским акцентом, тем более, она разговаривала быстро и временами проглатывала слова.

Естественно, этот разговор и тот факт, что к советским фигуристкам подошли допинг-офицеры, не остался без внимания папарацци, которые принялись фотографировать всю компанию ещё во время разговора. А уж когда фигуристки одна за другой, с растерянными выражениями на лицах, шли за представителями антидопингового агентства, щёлканье фотокамер слилось почти в непрерывную трескотню.

Арина представила, какие заголовки могут быть в жёлтой прессе: «Чемпионку мира и медалистку из СССР повели на допинг!», «Советские медали под вопросом!», «Что покажут допинг-тесты?», «Настоящая ли чемпионка Людмила Хмельницкая из СССР?».

Арина не стала отмахиваться от журналистов, повернулась к ним, улыбнулась и помахала рукой. Пусть все знают, что она ничего не боится и не скрывает!

Эта белозубая улыбка, очаровательное выражение лица и поднятая рука потом облетела весь мир… А кое-кто сравнил её даже с гагаринской улыбкой… В будущем…

…Комната для забора биоматериалов находилась рядом с медпунктом, и, похоже, раньше была одним из его отделений. В неё вела обычная дверь, правда, сейчас закрытая на внушительный замок. На двери вывеска на английском: «Biomaterials selection point for doping tests. Unauthorized entry is prohibited», что в переводе на русский значило «Пункт отбора биоматериалов для допинг-тестов. Посторонним вход запрещен».

У комнаты для забора биоматериалов на пуфике сидела злая Соколовская в компании Левковцева, которых допинг-офицеры где-то перехватили за 5 минут до Арины и Тани, и рядом с ними Юка Сато с господином Нобуо Сато. Соколовскую отобрали в случайном порядке, как и предостерегал врач сборной, товарищ Фицкин. Хотя, судя по тому, что жребий пал на фигуристку сильную, мастеровитую и которая произвела сильное впечатление на зрителей, да ещё и является советской гражданкой, всё-таки порядок был не случайный. Наезд? Провокация?

– Вас-то ладно сюда тащат, вы омедаленные, – недовольно сказала Соколовская, с крайней неприязнью посмотрев на допинг-офицеров. – А меня за что?

– Вас предупреждали, – умиротворяюще сказал Левковцев. – Марина, пожалуйста, веди себя подобающе советской спортсменке. Ты за границей, не забывай этого.

– Хмм! – пренебрежительно фыркнула Соколовская, отвернулась, сложила руки на груди, закинула нога на ногу и стала качать ей, всем своим видом показывая своё недовольство и независимость от всех.

Для Арины допинг-контроль был делом обыденным: в своём времени не поддаётся счёту, сколько раз она проходила его. После каждого выигранного старта, на протяжении двух лет как минимум. Это была часть работы, которую никак не избежать. Такая же работа, как общение с журналистами, болельщиками, чиновниками и политиками. А сейчас ей даже стало любопытно, как будет происходить сдача образцов для допинг-контроля в 1986 году.

Однако просто так в комнату забора образцов было не попасть. Дверь оказалась закрыта, и открыть его должен был, судя по тому, что Арина знала, представитель принимающей стороны.

Процесс распечатывания пункта забора биоматериала был удивительный, но всё-таки в чём-то напоминал современный Арине. Через пару минут подошёл вызванный представитель принимающий стороны, председатель федерации фигурного катания Югославии, товарищ Никол Сплит. Для начала показал допинг-офицерам свою аккредитацию с фотографией и названием должности.

Мужчина подёргал ручку, показав всем, что дверь закрыта. Потом достал из кармана небольшой фотоаппарат и сфотографировал дверь, зафиксировав, что она закрыта. Потом вытащил большой ключ из кармана, сунул в замок и с сочным щёлканием открыл его. Во времена Арины фотографировали на смартфон, а открывали дверь электронным чипом!

– Прошу вас, господа, – Никол Сплит показал, чтобы присутствующие входили внутрь.

Летиция Санчес дала команду своему партнёру, тот открыл дверь, первый вошёл в неё, зажёг свет и показал что можно входить всем остальным.

Обстановка внутри была скромная и похожа на медицинскую комнату. Судя по медицинской кушетке и стойке для капельницы рядом, здесь когда-то размещалась процедурная. Простота обстановки легко объяснялась. Как Арина помнила, в это время антидопинговое движение только начало набирать обороты, и сейчас Всемирное антидопинговое агентство существовало внутри Международного олимпийского комитета как один из его отделов и не имело самостоятельной юрисдикции. Его деятельность распространялась только на олимпийские виды спорта.

Помещение оказалось отделано белым кафелем, на полу лежала белая шершавая плитка, на потолке пластиковые панели и яркие белые светильники дневного света. Всё белое! В целом, интерьер оказался очень современным для этого времени. Заграница! В России через 10 лет такой интерьер назовут «евроремонт»…

Пункт забора биоматериалов оказался разделен на две части: первая называлась подготовительной, в ней стояло несколько стульев для спортсменок и сопровождающих их лиц и два больших стола, за которыми располагались допинг-офицеры. Напротив входной двери, в противоположной стене располагалась ещё одна дверь, над которой висела красная вывеска с названием «Doping test». В целом, всё выглядело прилично. Отличие от знакомой Арине обстановки было только в отсутствии ноутбуков на столах допинг-офицеров.

Летиция поставила свой большой чемодан на стол и приготовилась приступить к работе, вытащив стопку бумаги.

– Для начала проверим аккредитацию спортсменок и сопровождающих их лиц, – начала разговор Летиция Санчес. – Предъявите свои аккредитационные карточки, дамы и господа.

– А что вы здесь делаете, дорогие дамы и господа? – неожиданно спросил вошедший врач сборной СССР по фигурному катанию Александр Васильевич Фицкин. За ним в открытую дверь выглядывала физиономия капитана ГРУ Александра Федотова, который здесь был в амплуа массажиста и помощника главного врача. Федотов внимательно осматривал помещение, фиксируя в памяти, что тут находится, в том числе и марку замка.

– Тот же вопрос можно задать вам, господин Фицки, – на английский манер произнесла фамилию врача Летиция Санчес. – Мы в данное время проводим допинг-контроль спортсменов, занявших призовые места, и тех, на кого показал жребий. Делаем свою работу. То, что нам положено по регламенту. А что здесь вы делаете? Сейчас эта комната будет закрыта и опечатана на время проведения допинг-теста.

– Во-первых, я являюсь официальным представителем этих прекрасных дам, гражданок СССР, – непреклонно сказал Фицкин уверенным тоном. – Эта возможность закреплена в пункте 3 протокола о взятии проб. Вы в курсе этого? Второе. Надеюсь, вы сообщили спортсменкам, что, кроме права на официального представителя, который будет отстаивать их интересы, они также имеют право на переводчика, потому что они граждане другой страны и английский язык им неродной? Это закреплено пунктом 4 устава антидопингового агентства. И наконец, мы дошли до пункта 5 устава допингового агентства. Все антидопинговые пробы забирать разрешено только после того, как закончатся официальные процедуры, предписанные регламентом чемпионата, как-то: церемонии награждения, пресс-конференции и встречи для общения с болельщиками. Надеюсь, вы поставили спортсменок в известность, что сейчас их ждут на пресс-конференции?

Женщина с показательно-недовольным видом захлопнула свой чемодан и показала на дверь.

– Можете быть свободны до конца пресс-конференции. Потом ждём вас здесь, в течение часа после окончания пресс-конференции. Спортсменки официально поставлены в известность, что у них будет производиться забор проб на допинг-тест, поэтому в течение часа они должны явиться именно сюда.

– Большое спасибо за сотрудничество, госпожа Санчес, – вежливо склонил голову Фицкин и мотнул головой, обращаясь к своим согражданам по-русски: – Пойдёмте. Вас там уже все ждут.

Смущённые Левковцев и Ксенофонтов со своими спортсменками вышли из пункта отбора проб и направились в пресс-центр. Господин Нобуо Сато, посмотрев, что русские отказались сдавать пробы в то время, когда должна проходить пресс-конференция, то есть, отстояли свои права, решили поступать точно так же и под немигающими взглядами допинг-офицеров вышли в коридор.

– У нас же с вами была планёрка на эту тему! – наставляющим тоном сказал Фицкин Левковцеву и Ксенофонтову. – Все отборы проб, всё общение с антидопинговым агентством только в моём присутствии, плюс всегда с собой просите переводчика. Это ваше право. Вы же видите, она испаноязычная, я, несмотря на свой прекрасный английский язык, понимаю её с трудом. Акцент там просто адский, напоминает о Мексике. Да и лишний свой человек никогда и нигде не помешает, хотя бы вещи покараулить.

– Да как-то не подумали, – оправдывался Левковцев. – Думали, по-быстрому всё сделаем и на пресс-конференцию побежим.

– Тут они у вас будут брать не кровь, как наши, – ответил Фитц. – Это официальный забор проб антидопинговым агентством. Сейчас будет производиться забор мочи в две пробирки: красную и синюю, пробу А и Б. А если твоя спортсменка не захочет писать? Бывали такие случаи, и довольно часто. Спортсмены переволнуются, пьют мало перед стартами. Иногда бывало, что допинг-тест на час-два затягивается. А они, если бы закрыли дверь и распаковали пробы, вам выйти уже было бы нельзя. Это считалось бы нарушением протокола.

Ну о чём можно было говорить и спрашивать у Левковцева, который впервые в своей жизни попал за границу и просто-напросто не знал всех этих тонкостей и хитросплетений международного спорта? Он сам-то здесь ходил как первоклассник по дворцу спорта и с любопытством смотрел на то, как всё тут устроено. Впрочем, опыт, как известно, дело наживное, и научиться можно всегда и всему, было бы время…

Впрочем всё это должно было случиться в будущем, а сейчас героиням дня предстояла пресс-конференция.

Несмотря на то, что звали на пресску, естественно, только медалисток, сюда первой явилась Соколовская, за компанию. Правда, Марина не стала наглеть и села не за председательский стол, а в зале, на свободное место в первом ряду, чем привлекла большое внимание присутствующих фотокорреспондентов, которые начали снимать её со всех ракурсов. Соколовская, почувствовав внимание, заулыбалась и приветственно помахала всем рукой. Впрочем, встретили её всё равно совсем не так, как главных спортсменок здесь.

Когда медалистки с тренерами вошли в зал, раздались громкие аплодисменты и приветственные крики. Собравшиеся люди стоя приветствовали медалисток чемпионата мира!

Глава 2
Пресс-конференция

Народу на пресс-конференцию собралось много. Присутствовали не только журналисты, но и известные горожане, представители городских властей, коммунистической партии Югославии и прочие уважаемые люди, которые изъявили желание пообщаться и посмотреть с близкого расстояния на спортсменок, которые оставили очень сильное впечатление на чемпионате.

Пресс-конференцией заведовал вездесущий товарищ Йожеф Новак. Остальные ответственные лица: Никол Сплит и чиновники ISU, в это время находились на ледовой арене, так как там уже начались произвольные программы парней.

– Рад приветствовать вас на официальной после-стартовой пресс-конференции, прошу вас, располагайтесь, – чуть поклонился товарищ Новак, встретивший процессию фигуристок и тренеров у входа, и показал рукой на длинный стол, который стоял на возвышении и на котором ранее проводилась жеребьёвка и сидели ответственные лица в начале чемпионата.

Арина села в центре стола, справа от неё разместилась Юка Сато, а слева Таня Малинина. Всё сообразно пьедесталу почёта! Рядом с девушками со стороны Юки сел японский переводчик, а со стороны Тани Малининой советская переводчица, Тамара Васильевна Флоте. Рядом с ней расположился товарищ Новак, который вёл пресс-конференцию.

– Ну что ж, дорогие друзья, начнём, – сказал заместитель директора ледовой арены и повернулся к фигуристкам. – Милые дамы, ещё раз разрешите поздравить вам с призовыми местами и с теми великолепными прокатами, которыми вы порадовали болельщиков на трибунах и телезрителей. Объявляю эту пресс-конференцию открытой, и сейчас сообщу о том, как она будет происходить. В первую очередь это обращение к господам журналистам. Мы же хотим, чтобы у нас всё получилось красиво и чётко, не так ли? Уважаемые господа, действуем по определённому порядку. Если у вас есть вопрос, поднимайте руку. Я указываю на вас, вы встаёте, представляетесь, говорите своё имя, фамилию, какое издание представляете, и задаёте вопрос той девушке, для которой он предназначен. Можете не волноваться, не спешить – все ваши вопросы будут услышаны и ответы на них получены. Только отдельно хочу предупредить, я буду следить за вашими вопросами. Вопросы на политические, провокационные и остросоциальные темы будут пресекаться. Давайте будем профессионалами, господа. Вы разговариваете с подростками, не забывайте этого. Начнём.

Тут же над собравшимися вырос целый лес рук, но товарищ Новак, по-видимому, уже имел большой опыт в подобного рода мероприятиях, поэтому начал действовать рационально и по-простому: поднимать всех подряд, начиная с первого ряда, справа налево.

Похоже, журналистки Габриэла Рубио и Ирина Чен знали об этой особенности Йожефа Новака, а может быть, много раз присутствовали на пресс-конференциях с таким регламентом, потому что они сидели именно там: на переднем ряду в правой части.

– Ирина Чен, газета «Советский спорт», – по-английски представилась советская журналистка. – Девчонки, позвольте, наверное, уже в сотый раз поздравить вас с тем, чему мы все сегодня были свидетелями. Вы показали прекрасные выступления, которые достойны того, чтобы о них узнали множество других людей, которые не присутствовали на ледовой арене. Хочу задать вопрос Людмиле Хмельницкой. Люда, может быть, это будет обычный банальный вопрос, но ответь мне, пожалуйста, на него. Как у тебя получается с каждым разом делать всё более совершенные выступления, которые оставляют всё более глубокие чувства у зрителей и болельщиков? Как получается, что ты с каждым разом выдаёшь всё более эмоционально вовлечённый прокат? Что будет, если ты не будешь менять свои программы на следующий сезон? Станут ли они ещё более совершенными? Они ведь так полюбились зрителям!

– Огромное спасибо за добрые слова, – с улыбкой сказала Арина. – Ваш вопрос довольно нетривиальный. И отвечу я на него подробно. Пусть даже программа одинаковая по смыслу, но при каждом прокате я её чувствую по-новому, потому что я нахожусь в новых местах, вижу других людей, испытываю новые чувства, проникаюсь новыми впечатлениями, которых у меня не было до этого. Всем этим я наполняюсь. Эта эмоциональная смесь меня переполняет и воплощается в те эмоции, которые я показываю зрителям. Они каждый раз другие! У себя дома, на чемпионате города я думала совсем о другом, о более упрощённом прокате, но потом либретто программы стало более широким. Я стала лучше чувствовать программу с разных сторон, поэтому она стала звучать по-новому. А что касается вашего последнего вопроса, он очень интересен. У любой программы есть свой рубеж, хотя существует пословица, что предела совершенству нет. Однако в фигурном катании так не получается. Рано или поздно программа начинает тебе надоедать, и ты катаешь её без интереса, без вовлечённости, без чувств, механически, как робот. Ты изображаешь не творчество, не искусство, а простую работу. А работа всегда со временем становится скучной. Ты застаиваешься, и рано или поздно начинают уходить результаты. Зрители и судьи чувствуют это, и чувствуешь это ты сам. И ещё больше упрощаешь программу. Это путь в никуда.

В этом месте Арина вдруг сообразила, что она слишком увлеклась и упустила из виду, что Люська Хмельницкая в её воплощении не может так грамотно разговаривать и говорить о множестве программ, пережитых ей. Какие у екатинской фигуристки могут быть программы, которые она катает много раз? Люська выступала-то на публике считанное количество раз. А тут такие умные мысли…

Арина неожиданно посмотрела на Левковцева, сидевшего в первом ряду рядом с Соколовской и Ксенофонтовым, и увидела, что он очень удивлён, да и её подружка по команде тоже. Они не ожидали таких разговоров, более присущих какой-нибудь титулованной известной спортсменке, которая, как говорится, прошла огонь и воду. Хотя, если посмотреть с другой стороны, Арина уже выступала на четвёртом чемпионате за последние два месяца, а это колоссальный опыт. Так что зря у Левковцева было такое удивлённое лицо! Арина имела полное право говорить, что у неё накопился большой опыт за эти четыре соревнования.

– Габриэла Рубио, газета «Ле Фигаро»! – Габриэла Рубио, одетая в короткое узкое розовое пальто, была по-французски великолепна. – Люда, скажи, пожалуйста, какие программы и на какую музыку ты хотела бы катать в будущем году? Если это, конечно, не секрет.

– Никакого секрета на самом деле нет, – рассмеялась Арина. – Потому что я сама ещё не знаю, что я хочу. Но в любом случае это не будет не классика, и ни какие-то трагические темы. Я хочу кататься под живую энергичную музыку. Возможно, современную эстраду, лирику или романтику. Хочу сшить яркие зрелищные костюмы. Радовать зрителей хорошим настроением.

Когда Арина сказала, что она хочет кататься под современную музыку, в зале раздались аплодисменты. Это было очень смелое заявление. Чуть ли не революция в фигурном катании!

Не обошлось и без вопросов к японке! В основном от соотечественников. Здесь, естественно, присутствовали японские журналисты, и они хотели… горячего и поданного с остротой! Этому, конечно же, было простое объяснение. Дело в том, что в Японии фигурное катание – это особая часть жизни страны, на грани с национальной идеей и культом личности. Нечто такое, чему уделяется огромное внимание и что, вне всякого сомнения, объединяет нацию.

Вокруг фигурного катания в Японии крутится много денег, фигуристы возведены практически в ранг божеств, о них знают всё: кто куда пошёл, кто куда поехал, что сказал, что сделал. Фигуристов показывают по телевизору, они участвуют в различных телешоу, от спортивных до кулинарных, а ведь телеканалов, особенно кабельных, в Японии великое множество, на самые разные темы.

Соответственно, при такой увлечённости японцами этим видом спорта, в Японии существует множество школ фигурного катания, клубов, тренеров, которые конкурируют между собой. И эта конкуренция весьма искусно подогревается средствами массовой информации. Материалы о фигурном катании в Японии всегда будут вызывать огромный интерес не только в среде болельщиков, но и среди обычных граждан, которые смотрят фигурное катание раз в четыре года, в основном, на Олимпиадах.

Естественно, такое значимое событие, как чемпионат мира, не могло остаться без внимания японской прессы, и журналистов из Страны Восходящего Солнца приехало сюда не менее 20 человек, как из государственных, так и из частных телекомпаний, газет и журналов. И сейчас японские телевизионщики издалека и с боков проходов снимали пресс-конференцию, самые мельчайшие подробности. Журналисты печатных изданий готовились задавать вопросы своей фигуристке. Только своей!

Всё же нелегко пришлось японским журналистам: необходимо даже своей соотечественнице задавать вопросы по-английски, ждать, когда переводчик переведёт на японский, Юка Сато тихо ответит по-японски переводчику, тот переведёт обратно на английский, для того, чтобы японский журналист с трудом понял ответ на свой вопрос.

– Дэйчи Мачида, «Ёмиури симбун», – представился самый ушлый японский газетчик, сидевший с диктофоном. – Юка-сан, вопрос к вам. Скажите, вы сегодня первая в мире прыгнули тройной аксель на официальных соревнованиях. Почему на чемпионате Японии вы не прыгали этот прыжок и не порадовали им наших, отечественных болельщиков?

– Я… – замялась Юка.

Она не привыкла врать старшим. И, естественно, пришлось говорить правду, хотя она явно была не в её пользу.

– Так сказал мой тренер, господин Нобуо Сато, – спокойно ответила фигуристка. – Он сказал, что если мы не будем рисковать, то останемся совсем без медали.

– Скажите, Юка-сан, – не унимался журналист. – То есть получается, вы шли на большой риск? Ведь этот прыжок был вами совсем не тренированный, и вы прыгали его просто так, наобум, до этого практически не исполняя?

– Получается так, – испуганно согласилась Юка Сато. – Но это был небольшой риск. Это…

Японская фигуристка замялась, не зная, что говорить, и в это время телекамеры бесстрастно снимали её смущение и растерянность. Горячий репортажик получится! Рейтинги вверх!

Товарищ Новак, увидев неловкость японки, строго постучал ручкой по стакану.

– Господа, – строго сказал товарищ Новак. – Как видим, фигуристка не хочет отвечать на этот вопрос, поэтому перейдём к другим вопросам.

Господин Нобуо Сато в это время думал, что, пожалуй, даже несмотря на серебряную медаль, ему предстоят очень серьёзные разборки в Японии. Одни будут спрашивать, почему он не завоевал золото, хотя фигуристка могла попробовать прыгнуть, например, два тройных акселя, и тогда золото точно было бы у них в кармане. Другие, наоборот, будут упрекать, зачем он погнал фигуристку на риск, ведь она могла ошибиться, упасть и тогда остаться вообще без медалей и даже без квот. В общем, как говорится, нет пророка в отечестве своём.

– Телеканал «Рай ТВ», телевидение Италии, Фабрицио Аманти, вопрос к Татьяне Малининой, – встал молодой длинноволосый мужчина во втором ряду. – Знаете, Таня, я большой поклонник классической музыки, и увидел одну замечательную вещь. Таня, у вас такие оригинальные программы, хоть и сделанные на классические мотивы, но они смотрятся очень модно, свежо и оригинально. Скажите, пожалуйста, вы завзятый театрал? Или вы прибегаете к услугам известных советских хореографов?

– Нет уж, что вы, – улыбнулась Малинина. – Известные хореографы – это мы сами, с моим великолепным тренером Игорем Борисовичем Ксенофонтовым. Мы много говорим на темы искусства. На самом деле, я, конечно, в свободное время стараюсь посещать театры и оперу, некоторые из них бывают очень зрелищными. Ну и включаю немного фантазии.

Потом югославские чиновники стали спрашивать, понравилось ли спортсменкам здесь, в Любляне. Все фигуристки сказали: естественно, очень понравилось. Всё великолепно: люди, климат, город, природа, еда.

Пресс-конференция протекала спокойно, своим чередом, но не обошлось и без провокаций!

– Джон Дин, специальный корреспондент газеты The Times, Великобритания, – представился ехидный седоволосый мужик в твидовом клетчатом костюме и свитере. – Юные мисс, хочу поздравить вас с успешным выступлением, и хотел бы задать вам вопрос, как в Советском Союзе, в таком политизированном и военизированном государстве, захватившем половину Европы, могли появиться такие прекрасные артистичные создания, как вы⁈ Скажите, пожалуйста, вы поддерживаете политику вашей страны?

– Без комментариев! – внезапно сказал товарищ Новак. – Я же вас предупреждал: будьте человеком. На этот вопрос не будет ответа.

– Почему же! – неожиданно сказала Арина. – Я могу ответить на этот вопрос. Я советский человек и советская школьница, советская спортсменка и патриотка своей страны. Я не буду бежать от таких вопросов. Мне нечего стесняться или бояться. Вы хотите сказать, как появляются такие люди, как я? Как раз таки благодаря помощи государства они и появляются. Я благодарна нашей стране за всё. За то, что у меня есть прекрасная мама, прекрасный дом, прекрасная школа, мои великолепные друзья, которые любят меня и которых люблю я. Я очень благодарна им, люблю их. Я очень благодарна своей стране за то, что она построила такую великолепную детско-юношескую спортивную школу номер один, в которой занимается множество детей и в которой работает мой великолепный наставник Владислав Сергеевич Левковцев, который вывел меня на вершину спорта достижений. Я очень благодарна, что в нашей стране есть такие тренеры, как Владислав Сергеевич и Игорь Борисович Ксенофонтов, тренер Татьяны Малининой, которая тоже выступила прекрасно. Поэтому у меня нет никакого резона стыдиться своей страны. Я, наоборот, горжусь ей и горжусь, что на моей груди есть вот такой герб.

Люда показала правым пальцем на левую сторону груди, где на красно-синей олимпийке гордо красовался крупный герб Советского Союза. Как только она это сказала и показала, сразу же раздались громкие аплодисменты, и все присутствующие: журналисты, ответственные лица, фигуристы, тренеры – в едином порыве встали.

– Браво, браво! Молодец! – неслись крики со всех сторон.

Засверкали объективы фотокамер. Похоже, юная советская фигуристка Людмила Хмельницкая уделала нахального британского корреспондента, который хотел поймать её на противоречиях, но из-за её речи оказался посрамлён сам. Он попытался ещё что-то сказать, но окружающие ему люди не дали говорить, начали свистеть. Мужчина покраснел как помидор и был вынужден покинуть пресс-конференцию.