Текст книги "Тени стёртых душ (СИ)"

Автор книги: Ariruchy

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

***

– Крылья белые-белые, мягкие-мягкие, – заглядывая в восхищенные глаза дочери, эмоционально описывала Лейла.

– И летать умеют? – удивленно спросила пятилетняя Люси.

– Конечно же! – захохотала в ответ она. – А еще у тебя есть свой ангел-хранитель, он здесь, рядом.

Девочка любопытно оглянулась, но, никого не заметив, расстроено промолвила:

– Я никого не вижу.

– Он прячется, – ободряюще положила на голову малышки руку и улыбнулась, – просто ему нельзя показываться.

– А я ведь всего лишь хочу подружиться, – грустно выдохнула она и вмиг переключилась на мать, – ты же от меня никогда не будешь прятаться?

– Обещаю, – поцеловав дочь в лоб, Лейла открыла книгу со сказками и начала читать историю, переключая внимание ребенка.

***

Нервно сжав пальцы и закусив губу, она спрятала разбитый взгляд за растрепанной челкой и старалась сохранить спокойствие, хоть сердце и разрывали болезненные «обещаю».

– Не верю, – рвано бросила и закрыла глаза, – уже двенадцать лет не верю.

Нервно усмехнувшись, Джуд подошел к стулу, сел и устало с насмешкой бросил, засматриваясь в оконную панораму:

– Я пришел в последний раз.

Люси удивленно глянула на отца, задавая немой вопрос. Но ответа пришлось дожидаться еще пару минут, пока Джуд тонул в полотне, устланном слоем шершавых серых туч. Сырость неприятным ознобом ложилась на кожу, а воздух с шипением проносился сквозняками сквозь жилища людей. Погоде не было никакого дела до серьезных разговоров.

– Предлагать вернуться я больше не намерен, – серьезно пояснил он, все так же не отрываясь от наблюдения за пейзажем, – два года было достаточно, чтобы ты решила свою дальнейшую судьбу.

– Судьбу? – насмешливо кинула она. – Я просто вырвалась из золотой клетки, которую ты мне сковал, отец.

– Я устал, – честно признался Джуд и строго посмотрел на дочь, вызвав у нее привкус сухой пыли во рту. – Сколько бы я не связывался с тобой, ты бросала трубку.

– Т-ты со мной связывался? – глотнула воздуха, резко села на кровать позади и вдруг тихо рассмеялась. – Тогда почему каждый раз в трубке я слышала голос этого Хидоки…

– Хидеки, – поправил тот спокойно.

– Да плевать! – воскликнула, сжав ладони в кулаки. – Ты каждый раз приказывал своему дворецкому раз в полгода набирать мой номер и сухо повторять формальные слова!

Джуд прищурился и взглянул на дочь, которую трясло в дикой истерике. Но в его зрачках – пусто. Даже его кожа отдавала едким холодом, который смеялся над ее юной душонкой, стремящейся найти свое место под небом.

Под своим небом.

Люси знала, что рано или поздно увидится с отцом, но даже не представляла, что будет разговаривать с его жалким подобием. С его голосом, которого боялась вот уже двенадцать лет.

– Я слишком занят для разговоров, – отчеканил тот.

– Черт подери, я твоя дочь! – громко прикрикнула она, срываясь на ноги. – За все эти два года я впервые слышу тебя, вижу и смотрю в твои глаза! – щеки покалывало от прохлады, что значило лишь одно – Люси плакала.

Она сорвала ту маску беззаботной девчушки, которая два года назад сбежала из дома к подруге, все это время перебивалась на жалких подработках, копила деньги на жизнь и параллельно готовилась к вступительным экзаменам. Все это время в груди жухлым осадком хрустело ощущение, что ее кто-то ждет. Хоть кто-нибудь.

– Если бы хоть раз мне позвонил именно ты, – сдерживая всхлипы, она дрожала от бессилия, – я бы вернулась, отец.

– Винишь меня в том, что я зарабатывал имя для будущего тебя и твоих детей? – слишком черство отреагировал тот.

– Ты не ради меня это делал, – отрицательно кивнула головой и вновь села на кровать, глотая последние остывшие слезы, – а ради себя.

– Себя? – удивленно вскинул брови.

Люси слабо хмыкнула и пронзительно встретилась взглядом с отцом.

– Мне было всего-навсего восемь лет, когда мама нас покинула, – тихо произнесла она и вздрогнула, – даже твои деньги и влияние не смогли ее спасти.

– Запущенная стадия лейкемии не поддается лечению, ты прекрасно это знаешь, – тот опустил голову и оперся локтями о колени.

– Тогда почему вы ее запустили? – обвиняюще произнесла.

– Мы пытались, но…

– Я видела, как ее шелковые волосы выпадали комьями, – сглотнув сухо перебила Люси, – помню, как тошнило желчью, как из носа постоянно текла кровь и ее постоянно бросало в жар, – глубоко вздохнула и сцепила кисти рук, – мне было восемь лет.

Липкой слизью прикоснувшись к сердцу, тишина блеском прошлась по зеркалам и скрылась в зрачках Джуда, который без эмоций слушал все, что она говорила.

– Тогда я нуждалась в отце, а не его жалком подобии, – прикусила губу и шикнула, – не в его имени и деньгах.

– Значит, твой ответ «нет»? – кивнул тот, потирая пальцами огрубевшую от старости кожу.

– За все время нашего разговора ты лишь один раз обратился ко мне по имени, – досадно прошептала Люси и указала в сторону двери, – уходи.

Джуд хмыкнул и слегка разочаровано цокнул, затем поднялся со стула и уже было направлялся к двери, как та открылась и в комнату зашла Леви. Заметив Джуда, она удивленно ойкнула и безмолвно взглянула на Люси. Во взгляде подруги плескался только холод – шероховатый и треснувший пополам в зрачках карего цвета.

– Джуд-сама? – растерянно поклонилась.

– Не дай ей натворить глупостей, – сухо бросил он и, прежде чем скрыться в коридоре, остановился и не поворачиваясь сказал: – И запомни, Люси, – назвал по имени, чуть ли не прошибая сознание твердостью голоса, – золотые клетки открываются только с разрешения хозяина.

Захлопнув за собой дверь, он устремился к дорогой иномарке, поджидавшей у входа в общежитие. Бросил ее, сломал крылья, словно домашней канарейке, и оставил тет-а-тет с прошлым, пропитанным запахом лекарств, виски и Библии, которую так любила читать по вечерам Лейла. Она верила в ангелов, помогла поверить в них и дочери.

Однако ее все равно забрали.

– О чем вы говорили? – осторожно спросила Леви, сев рядом с Люси.

– Он отказался от меня, – холодная усмешка и сцепленные в замок ледяные на ощупь ладони.

– Не говори так, – та успокаивающе погладила плечо.

Люси устало выдохнула и потерла опухшие глаза. Затем подняла взгляд и поняла, почему отец на протяжении почти всего разговора смотрел за окно. С погодой не под силу бороться даже разуму, мысли тонут в воронках из темных туч. Словно засасывают в себя, заставляя захлебнуться под тяжестью дождевых нитей и грузом серого покрывала, рваного и заштопанного в некоторых местах. Воздух давил на виски, с презрением швыряя чьи-то убеждения о стену холода.

– Леви, – дрожа сердцем, но твердым голосом произнесла она вдруг, – я тоже от него отказываюсь.

– Люси…

– Довольно с меня этих неоправданных надежд, – перебила резко и встала с кровати, подходя ближе к окну, – я двенадцать лет терпела, ждала, когда же он позовет меня, поинтересуется моими успехами, интересами, – обняла себя за плечи, продолжая почти шипеть на погоду, – когда он мне расскажет, насколько дорожил мамой и насколько дорожит мной, – закрыла глаза от ряби серой плоскости, – напрасно.

– Но ведь он приехал сам, – Леви пыталась защитить Джуда, хоть никогда и не была на его стороне.

– У него наверняка есть дела в Киото, – спокойным тоном произнесла Люси, – а по пути просто решил избавиться от одной из проблем.

– Он твой отец, Люси.

Дернув плечами, она вдруг обернулась к Леви и серьезно сказала:

– Мой отец умер двенадцать лет назад вместе с мамой, а этот фантом мне просто омерзителен, – ее голос стал похожим на тот, которого она боялась все эти годы, до дрожи по коже, – не-на-ви-жу.

Это был единственный грех, который заставлял ее сознание сжиматься под натиском воспоминаний и тянул ко дну.

***

В комнате было непривычно тихо: обе девушки молча сидели на своих кроватях и смотрели вперед: Леви – на Люси, а та опять устремила взгляд в окно.

Погода не желала меняться который день.

– Не поедешь? – тихо задала вопрос Леви.

Комкая одеяло в тонкой аристократичной ладони, Люси упрямо взглянула на подругу.

– Ты должна, – попыталась убедить, но голос дрожал.

– Я от него отказалась.

– Но он от тебя – нет.

Люси прикусила губу и закрыла глаза, выдыхая протухший временем воздух.

– Наследство – это всего лишь формальность, – фыркнула грубо.

– Дорогие памяти вещи формальностью не назовешь, – грустно заметила Леви и медленно перебралась на кровать подруги, – разве не так? Люси, ты должна поехать.

Та недовольно тряхнула головой и упала на подушку, не открывая глаз.

– Я поеду, – наконец, раздраженно выдала она, – но только ради мамы. Потому что она его любила.

***

В ушах звоном отдавались сожалеющие заученные реплики дорого одетых людей, которых она видела впервые в жизни. Политики, офицеры, бизнесмены, светская часть общества – все с хищными взглядами осматривали друг друга, стирая улыбку с лица из-за причины сборов.

Люси никогда не любила похороны.

А учитывая, что сейчас хоронила второго родителя, – ненависть вспыхнула новой волной.

Окутывала тело промозглой пеленой, щипая под ребрами, но сердце молчало. Потому что тишина слишком приятно охлаждала тело, готовое разрываться от боли. Люси с толикой высокомерия принимала соболезнования, в душе гния от давления напыщенных усмешек вокруг.

– Все будет хорошо, – чуть улыбнувшись одним уголком губ, тихо произнесла, – не переживай, мам.

Взгляд устремлен на фотографию родной сердцу матери, чья улыбка была теплее солнечных водопадов, смех – звонче колокола из церкви неподалеку семейного особняка и счастливее детского восторга.

«Я буду скучать, отец»..

Нет.

Нет.

Не будет.

Давно пообещала самой себе.

Давно поклялась.

Не будет.

– Я постараюсь не стать такой, как ты, – задержала дыхание и сухо промолвила, без сожаления глядя на фото Джуда, который даже здесь не улыбался.

Колкие воспоминания пробили сознание, но Люси сдержала желание рассмеяться от безысходности. Может быть, мешали окружающие «друзья» отца, а может быть, не в них причина вовсе, а в самой кромке души, которую та специально оставила замерзать посреди пространства безнадежности.

Люси потеряла отца еще двенадцать лет назад, но получила официальное тому подтверждение только сейчас. Сердце никак не отреагировало, оставляя осадком сожаление только об одном.

Он так и не попросил прощения.

***

Крепкие объятия заставили Люси захохотать. Слишком все сказочно и счастливо. Будто и не ее история.

– Присмотри за ней, – пробормотала под нос, выныривая из объятий.

– Болельщица вздумала мне советы давать? – ехидно заметил Гажил и подошел к уже успевшей расстроиться Леви.

– Как прилетишь, набери, – поучительно сказала, доверчиво глядя на Люси.

Та стояла посреди аэропорта, сжимая одной кистью ручку чемодана, а в другой держа билет и паспорт. Впереди пару часов пути на самолете в Сингапур, позади – неделя слишком безразличных дней. Неделя пустых, пропитанных запахом тетрадей с лекциями, ненавистных терпких духов, которые Он когда-то ей подарил, и снотворных таблеток.

– Я ж на пару дней, – хитро улыбнулась Люси и, напоследок махнув рукой им двоим, направилась в сторону стойки регистрации на рейс «Токио—Сингапур».

Она улыбалась, хотя за эту неделю ребра обросли гнилью. Люси казалось сильной, но в мыслях трещала по швам. Она знала, что ее ждет совсем не отдых.

Впереди – четыре дня борьбы с самой собой.

***

– Доволен? – злобная усмешка в зеркало и уставший шепот.

Опираясь на край умывальника и часто дыша, Люси смотрела впереди себя, взглядом выдирая чужой силуэт за плечами. Влажное лицо и потерянные глаза, бледная кожа и покусанные губы.

Именно эта Люси жила внутри под ребрами уже неделю.

– Отстань от меня, – рык из горла и обессиленный смешок, – я даже спать без таблеток уже не могу. Почему ты меня преследуешь?

– Девушка, у вас все в порядке? – в дверь неуверенно постучались, послышался заинтересованный голос стюардессы.

– Д-да, – растерянно откликнулась, параллельно выискивая в сумке тюбик с нужным препаратом, – все хорошо.

Дрожащими руками она нашла его и высыпала на ладонь разом восемь таблеток. Взгляд казался пустым и холодным, пока она смотрела на них и терла пальцами. Кожу неприятно морозило, а сердце опять молчало.

– Хо-ро-шо? – небрежно прошептала и вопросительно взглянула на свое отражение. – Все определенно будет хорошо, может, ты этого добиваешься.

Мобильный неожиданно завибрировал, оповещая о новом СМС-сообщении. Люси тихо выдохнула и, сжав в ладони таблетки, другой рукой взяла телефон и открыла уведомление – одно голосовое сообщение и извинение от компании мобильной связи за позднюю доставку по причине помех.

– Ты? – неверяще дернула плечами и прищурилась, еле прикоснувшись к клавише «Воспроизвести».

– Люси, – грубый голос прошелся по слуху царапающей волной, – Люси, Люси, Люси, – скрежет шин перебил, и он опять выдохнул, – Люси.

На фоне послышалась перепалка испуганных голосов.

– Пожалуй, это в последний раз я называю тебя по имени, – по интонации было понятно, что Он улыбался, – через пару минут меня не станет, поэтому… – резкий выдох. – Поэтому я сразу подумал, что должен позвонить тебе и извиниться.

Легкие трещали от прелого воздуха, а голова кружилась в сплошном тумане.

– Прости меня, доченька, – тепло усмехнулся, – я хотел быть отцом, но потерял даже самого себя. Стер все границы, забыв о тебе, – грузный голос перебил опять, за ним другой, они о чем-то несвязно кричали друг другу, проскальзывали испуганные «Джуд-сама», а этот самый Джуд-сама дышал в трубку, борясь со страхом, и в последний раз прошептал: – Прости, Люси.

Звонок прервался на шуме битого стекла, скрежета об асфальт и гнущегося металла. Резкие гудки врезались в слух назойливым повторением.

А Люси сидела на полу, прижав дрожащими пальцами телефон к уху, и молчала. По щекам уже давно текли слезы, а внутри огонь полоснул по сердцу, разжигая там пожар невиданного масштаба. Она услышала то, что двенадцать лет хотела услышать.

Услышала во всех красках и поняла, что несмотря на неисправные тормоза и несущийся на приличной скорости автомобиль, отец позвонил именно ей и признал свои ошибки.

Вытерев глаза и громко кашлянув, она поднялась и обернулась к зеркалу – силуэт пропал.

– Я простила, отец, – надломленный голос и улыбка, – покойся с миром.

Секунда с треском разлетелась по самолету, отдаваясь в двигателях помехами и шипением. Вторая вызвала у обслуживающего персонала непонимающие выкрики, а третья с лихвой отхватила перешептывающихся в страхе пассажиров. Корпус ненормально задрожал от давления, в следующее мгновение накренился, заставляя панику с ехидной улыбкой завладеть ситуацией. Непонимающе оглянувшись, Люси резко выбежала из туалета и удивленно уставилась вперед, рассматривая, как люди в салоне беспрерывно хватали друг друга за плечи, кричали и плакали.

– Прошу, присядьте на свои места! – боязливо попыталась успокоить всех молоденькая стюардесса, которая сейчас сама была готова зарыдать.

Никто не слушал. Никому не было дела до других. Они, словно мошки, копошились вокруг и…

Молились.

– Господи, – споткнувшись от наклона, Люси тихо прошептала, – мы падаем…

Самолет действительно падал. Дерзко обгонял ветер, распорол все облака и устремился к земле, не обращая внимания на мольбы пассажиров. Технике, в общем-то, всегда было все равно на живых. У техники не было души – не было чего стирать.

А у Люси душа была.

И была память.

Люси ясно помнила, как при столкновении с землей огромный металлический штык, нырнувший в прошивку самолета, проткнул ее грудь, делясь холодом с сердцем, бешено стучавшем в нескольких сантиметрах рядом.

Она ясно помнила, как кожу охватил поток пламени и выжигал каждый орган и кость.

Она ясно помнила, крики остальных, еще живых, пассажиров, которые горели так же.

Но она ничего не могла поделать.

Это было самое отвратительное чувство жалости к самой себе.

И безысходности, потому что конечный пункт «впереди» изменился.

Отныне, впереди – сияние и молитвы, воспеваемые жертвам.

Ее душу стерли, нарекли благословленной и подарили свое место под небом.

Под своим небом.

Только вот радоваться этому она не собиралась еще двадцать шесть лет.

========== Глава восемнадцатая. Ветру навстречу. ==========

Комментарий к Глава восемнадцатая. Ветру навстречу.

Песни: Ji Chang Wook (지창욱) – To the Butterfly

Ji Chang Wook – 안녕 정말 안녕

Mans Zelmerlow – Impossible

__________

Глава покороче, но она подводит нас к заключению.

Еще две главы.

И да, я извиняюсь, что не отвечала на отзывы в прошлой главе – сессия выбила из меня все силы и вдохновение, я только пару дней как освободилась.

p.s. Сегодня вынуждена отнести ноутбук в сервисный центр, поэтому не знаю, когда смогу вернуться к написанию продолжения. Как починят – так сразу. Поэтому эту главу и написала за день до этого, чтобы не томить вас еще большей задержкой.

И спасибо Вам, дорогие читатели. Спасибо, что делитесь своими эмоциями.

Тишина с усмешкой схватилась за горло и давила, царапая с наслаждением кожу. Бесстыдно цеплялась пальцами за волосы, дышала наперебой мыслям и шипела хитро. Повторяя раз за разом один и тот же вопрос.

Довольна?

Люси металась внутри от огня, желая понять, чему именно: выбранному пути при жизни или же… Полученному после смерти.

– Воспоминания… – надтреснувшим голосом глухо промолвила Эрза. – Это больно?

Люси медленно раскрыла глаза, сразу же прищурившись от света, и сглотнула, хрипло прошептав:

– До безумия.

Сдавив пальцами свою ладонь, она опустила взгляд в пол, надеясь унять бешено стучащее сердце. Орган, который был холодным дополнением к оболочке на протяжении последних двадцати шести лет, сейчас рвался из плоти, грозя пробить клетку и вырваться на свободу. Он шершавой болью отзывался в шраме, а по ощущениям был таким горячим, жгущимся и настоящим.

– Что-то не так, – подозрительно произнес Джерар и резко подошел к Люси, опустившись на колено и заглядывая в ее пустые зрачки.

– С-сердце, – сквозь боль, хватаясь за одеяние в районе груди, просипела она, – сердце бьется.

Тот на мгновение замер и покачал головой:

– Ты запустила свой организм, заставила его вспомнить, как работать, – пояснил опешившим девушкам. – И еще тебе больно, ведь так?

Люси робко качнула головой, все так же стискивая челюсть, дабы вой не вырвался из горла.

– Перемотка времени, – прищурился он и прикоснулся к ее плечу, – ты теряешь день, который обязалась отдать небу.

Хранительница обессиленно усмехнулась, заметив проскользнувшую в голове мысль.

Она и так все ему отдала.

– У меня остались сутки? – сломленным голосом поинтересовалась, но заметив сжатые губы Джерара, поняла, что так оно и есть. – Пожалуй, я еще успею очистить душу Нацу.

Имя горячей волной прошлось по сердцу, отдаваясь глухим треском. Выжигало вуалью на поверхности царапины, сжимало когтями и пламенем касалось костей. Резко выдохнув, Люси обняла себя за плечи и слегка качнулась, пытаясь унять боль и понять причину.

Неужели этой самой причиной было его имя?

– Как странно, – закрыла глаза и произнесла слишком спокойным голосом, – я чувствую себя так, как в день собственной смерти, горю и почти утопаю в собственном ощущении плавящейся плоти, – сжала правой кистью одеяние, – но почему-то мне хочется улыбаться.

– Сердце проснулось, – Джерар медленно поднялся на ноги, не отрывая взгляда от Люси.

– Да, – довольно ухмыльнулась вдохнув, – так и есть.

Секунды оставшегося времени растворились в воздухе пряными нотками облаков и полотна, сдерживающего поток снега, что совсем скоро упадет на головы прохожим, кого-то радуя, а кого-то раздражая в который раз своим появлением. Люди лишь приостановятся на мгновение, подняв в головы вверх, а затем вернуться в заглатывающую с головой обыденность.

– Мне пора, – решительно заявила Люси и осторожно встала с кресла, привыкая с каждым новым дыханием к разъедающей боли в груди.

Джерар молча отошел и отвернулся к окну. Хранительница хотела что-то сказать, в легких копошились миллионы слов, которые она хотела сейчас прошептать, промолвить, выкрикнуть. Но… Тишина давно так не радовала, напоминая о времени, которое проходит мимо, никого не ожидая. Люси двинулась в сторону, делая шаг, но внезапно ее руку схватила Эрза.

– Дай мне еще мгновение, – надтреснуто произнесла и подняла свои глаза на Хартфилию.

Люси настороженно сглотнула и утонула в мутных зрачках Эрзы, которая крепко держала ее ладонь и…

– Не-ет, – боязно прошептала Люси одними губами и резко опустилась на кресло, внимательно смотря на ту, – ты не можешь, просто не можешь вот так!

– Я никогда не пряталась, Люси, – с улыбкой перебила и сжала руку крепче, даря свое тепло, – всегда хотела с тобой заговорить, поддержать, обнять.

– Эрза, прекрати, – кожа покрылась липкой вязью от ощущения холода.

– Но смогла лишь сохранить в твоей памяти колыбельную про звезды, – продолжала та с уверенностью. – Мне казалось, что я касалась твоего сердца, – сглотнула и вдруг прошептала: – Позволь прикоснуться к нему теперь по-настоящему.

Минус пять секунд из оставшихся суток потрачено на молчание. Резко дернувшись в сторону Эрзы, Люси крепко обняла ее, прижавшись лбом к плечу и обвивая руками холодную на ощупь кирасу.

– Только не заплачь, – глотая собственные слезы, произнесла она, – прошу тебя, не заплачь.

Эрза тепло улыбнулась и прикрыла глаза, которые блестели под давлением слез. Она держала внутри ураганы, выпуская на свободу собственное солнце и даруя его светловолосой девочке, когда-то занявшей все ее мысли и заботы.

– Я сорок с лишним лет так этого ждала, хотела ощутить твое тепло, – пальцами зарылась в пряди цвета рассветного неба, – спасибо, Люси.

– И тебе спасибо, Эрза, – чуть отодвинулась и улыбнулась хранительница, – за все.

Затем нехотя отпустила ее ладонь и поднялась, на этот раз сразу решительно направляясь к выходу и не оборачиваясь. Но неожиданно атмосферу прошиб шепот Джерара.

– Ты знаешь, почему он тебя увидел? – она тут же остановилась, уловив странную интонацию в голосе. – Из-за чего появилась первая трещина?

Сглотнула и, не оборачиваясь, просипела:

– Имя.

– Одно имя никак на это не повлияло бы, – сказал он и дождался, когда Люси обернулась и молчаливо его спрашивала. – Вселенная – это целый механизм, который веками точился властью небесных сил, а затем запускался под давлением человеческих грехов. Мы продумали тысячи правил, но не предусмотрели то, что сыграло главную роль в твоей истории.

Он замолк, теряясь в пустых глазах Люси, и выдохнул, в конце концов:

– Ты прикоснулась к собственной фотографии, оставила на ней горящий отпечаток своих сломленных убеждений, а Нацу Драгнил задел этот след и произнес твое имя, обжигая собственную душу твоим огнем, Люси, – сжал губы, – сам того не подозревая, он впустил это пламя в сердце, смешивая воедино со своим пеплом.

– Пеплом?

– Ты зажгла его душу, а он в нужный момент поделился своим огнем, не позволяя погаснуть твоему.

Люси завороженно кивнула, понимая, что внутри действительно приятным теплом касались ребер два огня: ярко-желтый, которым она обладала с рождения, и насыщенно-красный – тот, которым поделился Нацу.

– Ты ведь хочешь его спасти? – сухо промолвил Джерар, не сводя глаз с нее. – И под этим «спасти» я подразумеваю не принятое нами очищение души, а ее жизнь в человеческом теле без внезапных несчастных случаев.

Нацу Драгнил на самом деле не заслуживал смерти, даже если и мог обрести покой на небесах, несмотря на совершенные грехи. И она, как никто другой, в это верила сильнее, чем в собственные тени. Этот парень меньше чем за неделю разрушил ее до крошек, а затем собрал заново, заставляя почувствовать себя настоящей.

– Хочу.

– Есть один способ, – Джерар виновато опустил взор, сложив руки за спиной, – и мне кажется, ты должна о нем узнать, потому что на этот раз за тобой будет стоять немного иной выбор.

– Расскажите мне, святейший, – спешно промолвила она.

– Это называется «Солнечное табу», – сомневаясь произнес, – о нем, как и о возможности вернуть память, знают только первая и вторая триады.

Опять они скрывали.

Опять стирали возможные надежды, полагаясь лишь на свои предрассудки.

– Среди нас его называют «Пепельной свободой», – с толикой грусти заметил он.

– Пепельная… – прищурилась она и повторила, пробуя на вкус это слово.

– Подопечному даруется человеческая жизнь до старости, но пепел – это все, что остается от его хранителя.

– То есть, самопожертвование? – опешила, сжав ладони в кулаки.

– Именно, – кивнул головой и устало потер лицо. – Хранитель отдает свои крылья небесам, солнцу и звездам, сам сгорает в сиянии, а подопечного с тех пор охраняет само светило, оберегая уже очищенную душу от небесных триад, которые больше не имеют права забрать его привычным способом.

– Табу на жизнь, – понимающе сказала Люси и тряхнула головой.

– Дорогую твоему сердцу жизнь, – по-доброму усмехнулся он и повернулся к окну: – Если ты решишься, то просто произнеси:

«Я – одна среди звезд, среди них и сгорю».

Хрипло вздохнув, Люси несмело поклонилась и бросила напоследок робкое, но обжигающе сознание искренностью:

– Спасибо.

А затем с неким нетерпением вырвалась из кабинета Джерара, закрыв дверь со стуком и прижавшись к стене, яро дыша. Закрыла глаза и ловила сознанием каждую трещину, которая по костям прошлась цепью разрядов.

Нацу Драгнил, почему именно ты?

– Почему именно я, Господи? – дрогнула, обняв себя за плечи.

Избранная?

Слишком преувеличенно. Да и не про нее это вовсе. Она была обычной девушкой, через двадцать лет ставшей обычным ангелом-хранителем. Ничего особенного.

Но почему-то небо выбрало именно ее.

Примером для подражания или же куклой для привлечения внимания.

– Люси? – поблизости послышался знакомый голос. – Ты что здесь делаешь?

– Уже ухожу, Мира, – спешно бросила она в ответ архангелу и кинулась вглубь коридора.

Ныряла в тенях, перебирала хрупкими пальцами переплетения вопросов и горела. Багровое пламя едко грело ребра, норовя сжечь каждый кубометр атмосферы, каждый клочок облаков, гнусаво плывущих по полотну. Они тонули в синеве бескрайнего неба, освещенного обломками солнечных лучей. На горизонте сбивались в тучу, грозясь выпасть сегодня мерзким снегом на землю.

Люси бросилась в портал, не раскрывая крыльев. С прищуром следила за городской суетой, падая в пустоту людских забот и черно-белых мозаик судьбы. Глухо стонала наперекор ветру, что с яростью резал кожу холодом и нес ее к земле.

– Ты понимаешь меня? – с иронией промолвила она, обращаясь к ветру.

Он все время чего-то ищет, борется за свободу, срывает маски и насмехается над мечтателями. Она, кажется, была такой же. Разница лишь в том, что у Люси остались одни сутки, а в его временной параллели – круговая бесконечность, длинною в вечность.

– Не ангел, не человек, – глухо прошептала самой себе, раскинув руки в сторону, поддаваясь давлению воздуха, – и вскоре стану пеплом. Как же глупо, – хмыкнула и перевернулась на спину, взглядом вперяясь в небо.

Мысленно вспорола тяжелую тучу, нависшую над городом и не желающую поддаваться потоку ветра. Она ждала момента скинуть на головы горожанам очередной подарок зимы, которая уже завтра покинет календарные страницы и спрячется на последних листах. Но холод все равно будет копошиться в головах и сердце любого прохожего, озябшего от внезапных перепадов температуры и проклинающего чересчур непривычное весеннее тепло.

Сердце гулко позвало сознание, отвлекая Люси от раздумий, до взрыва артерий обжигающих сомнениями.

– Значит, солнце мне дарует еще двадцать три часа? – обессиленно выдохнула, разом раскрыв крылья и выныривая из потока воздуха.

Ей надоело падать, сбивая кости острием неоправданных надежд.

Раздражало узнавать правду незадолго до перемен.

И она ужасно устала быть непохожей на людей.

Именно поэтому Люси пообещала самой себе насладиться последним снегом.

В качестве человека.

========== Глава девятнадцатая. Замерзаем. ==========

Комментарий к Глава девятнадцатая. Замерзаем.

Охренеть какое “спасибо” Kim Feel’у за песни, которые подарили мне вдохновение. Если желаете, читайте под них.

Kim Feel – 얼음요새; 필요해; Stay With Me; Fly To Your Dream; 변하지 않는 마음 [прим. “подходит Нацу, поймете при прочтении”]; 눈에 적시는 말; Cry; Pierrot (광대) [прим. “к заключительной части этой главы”]

_______________

Я вернулась, спустя месяц, за что извиняюсь (и на отзывы не отвечала – тем более глубоко извиняюсь). Вы у меня такие ми-ми-ми. Придаете своими словами столько вдохновения, что эта глава у меня рекордная по размеру – 14 страниц~~

Это, считайте, моя благодарность за вас, дорогие читатели.

Осталась одна глава.

И дождитесь ее, пожалуйста ;)

Это мой последний снег, Нацу.

Последний шанс замерзнуть человеком.

Медленно кружащаяся в воздухе пыль мягко оседала на мраморную кожу, разносясь по пространству шорохом истекающего времени. Умеренно дыша и опираясь о стену рядом, Люси неподвижно сидела перед все еще спавшим Нацу. Ловила стеклянными зрачками его дыхание, скользила по растрепанным прядям ярко-розового цвета и чуть улыбалась под нос. Прошло десять минут с тех пор, как она вернулась к нему, а сердце почему-то неустанно трепетало под костями, с треском разрываясь в ушах. Она совсем не хотела будить подопечного, потому как хотела ощущать живое сердце все дольше и дольше. Жаждала остаться с ним на годы, прислушиваясь к стуку, что эхом врывался в сознание.

Теплее сердца, как оказалось, ничего в этом мире не было придумано.

– Ты все время здесь сидела? – не раскрывая глаз, устало прошептал Нацу, прерывая ее мысли.

Он неловко приоткрыл один глаз, заметив, что та никак не отреагировала на его, казалось бы, внезапный вопрос. Усмехнулась чуть шире и медленно моргнула, продолжая сверлить его взглядом.

– Обычно на вопросы отвечают, – с толикой раздражения заметил он, затем вновь закрыл глаза и почесал затылок, – хотя тебе бесполезно это объяснять.

– Почему? – четко произнесла она вдруг.

– Ты же у нас «особенная», – зевнул и объяснился, – а таким правила не пиши, сами все придумают.

Люси хмыкнула, скривив рот, и тихо добавила:

– Придумать не придумала, – опустила взгляд, – но узнала то, чего не должна была.

– Что ты имеешь в виду? – удивился Нацу, вмиг повернувшись к ней. – Мое прошлое?

– Нет, – мягко улыбнулась она ему и выдохнула с опаской: – Свое.

Пыль плавно слетела с побледневших кистей рук, что с силой сжали одеяние. Дрожь в голосе звоном отдавалась, будто солнце в дождливый день. Проблесками шелестела в тишине разбитых душ.

– Значит, вспомнила, – скорее утверждал Нацу, прищурив глаза и горько вздохнув. – Не жалеешь?

– Я наконец-то смогла узнать, кем была и чем жила, – незамедлительно ответила она, подняв взгляд, – кто меня поддерживал, с кем я часто ссорилась и кого… – голос дрогнул. – Кого смогла простить.