Текст книги "Грани Сингулярности (СИ)"

Автор книги: Архимаг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

ГЛАВА 11

Стас очнулся и осторожно открыл глаза. Он лежал на дне той самой полупрозрачной сферы, в данный момент с огромной скоростью мчащейся куда-то прямо по воздуху. Над Стасом стояли трое его то ли спасителей, то ли похитителей. Причем, именно стояли, а не, например, парили, хотя никаких видимых опор для их ног не было. Все трое смотрели друг на друга с лицами ведущих беседу людей, но при этом не издавали ни звука. Хотя периодически у них менялось выражения лиц, как это бывает при обычной беседе.

Вокруг сферы все также тянулась унылая зеленая равнина с деревьями-гигантами. Рой гигантских существ остался далеко позади. Строение, к которому и направлялась сфера, стало значительно ближе, и теперь его можно было рассмотреть в подробностях. Это действительно оказалась пирамида, наподобие египетской, сложенная из огромных серых блоков. С той стороны, к которой приближалась сфера, от подножия до вершины пирамиды, где виднелась небольшая площадка, вели массивные ступени. По краям -видимо, вместо перил – высились каменные глыбы, вытесанные в форме параллелепипедов. На них стояли каменные статуи, среди которых не было ни одной одинаковой. Одни изображали людей, другие животных, третьи чудовищ. Когда сфера подлетела поближе, Стас рассмотрел их пристальнее, и у него сложилось ощущение, словно статуи... живые. Или, по крайней мере, когда-то были такими, пока неведомая сила не обратила их в камень и не перенесла на постаменты.

Хотя, может, это просто разыгравшееся воображение?

Но главной достопримечательностью пирамиды были вовсе не статуи. Из вершины пирамиды в бесконечность космоса бил фиолетово-багровый столб... огня? Или света? Стас никак не мог понять, на что это больше похоже. Словно поток энергии то ли принимаемый пирамидой, то ли, наоборот, исходящий от нее в неизвестность. Небо в том месте, куда бил столб, закручивалось вокруг него спиралью и имело тот же фиолетово-огненный оттенок.

Завороженный этой невероятной картиной, Стас пропустил момент, когда сфера наконец приблизилась вплотную к пирамиде изависла в метре над первой ступенью лестницы. Трое в серебристых комбинезонах ловко выпрыгнули из сферы и принялись что-то колдовать около одной из статуй. Стас попытался заговорить с ними, но ничего из этого не вышло. То ли стенки сферы не пропускали звуков речи, то ли троица просто игнорировала его. Так или иначе, но вопросы остались без внимания. Стас некоторое время смотрел, как они водят руками в странных жестах и говорят непонятные слова, как вдруг неожиданно услышал...

– Человек...

Стас вздрогнул и завертел головой. Никого, кто мог бы это сказать, рядом не было. Та троица не в счет, уж слишком были поглощены своим непонятным занятием.

– Может слышать...

Тихий, едва различимый шепот теперь словно шел со всех сторон. Казалось, что говорит много людей, стоящих от Стаса на разных расстояниях. Близнецы почему-то не обращали на этот шепот ни малейшего внимания. То ли для них это было привычное явление, то ли слышал шепот только Стас.

– Но не слушать...

В безличном до этого шепоте появилось нечто похожее на сожаление и горечь. Фраза еще несколько раз была повторена, с каждым разом все тише. А потом снова наступила тишина, нарушаемая лишь свистом ветра, да бормотанием троицы. Стасу на секунду показалось, что это говорили каменные фигуры, но тут же отмел эту мысль. Чтобы говорить, нужно для начала иметь то, чем можно это делать. А чем могут говорить неподвижные статуи? Тем более так тихо шептать.

Понять, или хотя бы выдвинуть следующую версию, Стас не успел. Троица близнецов, наконец, закончила «шаманить» и часть ступеней бесследно растворилась серым дымом, открыв каменный проход, уводящий вглубь пирамиды.

Сфера уменьшилась в размерах и стала по форме как кокон, вынудив тем самым Стаса встать «солдатиком», после чего первой влетела в проход. Один из троицы проследовал за ней, двое остались снаружи. Из воздуха тут же возникли исчезнувшие ступени и тут же вернулись на место. Но, не смотря на это, в туннеле оставалось довольно светло, хотя никаких источников света здесь не наблюдалось.

Стены тоннеля были исписаны непонятными письменами, похожими одновременно на иероглифы, руны, готические буквы и на символы каббалы. Периодически они сменялись необычными рисунками. На одном из рисунков были изображены крылатые люди гигантского роста, спускающиеся с неба, и множество маленьких человеческих фигурок, стоящих на коленях. На другом рисунке в бою сходились две весьма необычные армии. Часть воюющих сражалась врукопашную, но холодное оружие использовали далеко не все. Многие дрались и голыми руками, причем не менее эффективно – один из людей руками разрывал тварь, похожую на помесь гигантских крысы и кошки. Другие люди стояли на расстоянии и обстреливали сражающихся молниями или чем-то похожим. Некоторые использовали для этого собственные руки, другие странные устройства, напоминающие футуристические автоматы. В небе над армиями кружили шары с человеческими фигурками внутри и еще какие-то странные агрегаты, поливающие поле боя огнем. Сама же картина была нарисована с использованием черного и белого цвета так, что сильно напоминала восточный символ Инь и Ян.

Были еще и другие картины, но Стасу больше всего запомнились именно эти две.

Через пару поворотов дорогу преградил тупик. Сопровождающий Стаса близнец произнес несколько слов, камни тут же исчезли. Сфера, сейчас больше похожая на эллипсоид, влетела в небольшую каменную комнату и зависла в ее центре. Стас неожиданно почувствовал, что его больше ничего не держит, пролетел сквозь сферу и шлепнулся на пол. Сфера тут же вылетела из комнаты, а близнец принялся чертить руками в воздухе какие-то знаки.

– А поесть мне полагается? – поинтересовался Стас, поднимаясь на ноги. В животе было такое ощущение, словно еда там не появлялась неделю-другую.

– Как? Ты же с утра поел, – искренне удивился близнец, проявляя поразительную «осведомленность» об особенностях человеческого метаболизма.

– Этого мало! – возмутился Стас.

– По-моему, ты врешь, – недоверчиво посмотрел на Стаса близнец, – Ладно, подожди немного.

Близнец исчез за вернувшейся на место каменной стеной. Стас быстро ощупал ее и разочарованно чертыхнулся – гранит или что-то вроде него. И никакого намека на потайные пружины или рычаги, чем прямо таки до верху наполнены пирамиды в голливудских фильмах. Не теряющий надежды Стас на всякий случай обстучал и ощупал всю свою темницу, но с тем же результатом. По крайней мере, если какие секретные механизмы тут и были, то Стас их не нашел.

Сама каменная коробка, куда его посадили, производила угнетающее впечатление. Примерно четыре на четыре метра в ширину и длину, а также три в высоту. Кровать, как и другая мебель, отсутствовала. Единственное, что находилось в комнате – это был сам Стас.

«Все могло быть куда хуже», – попытался он подбодрить себя. – «По крайней мере, я еще жив. И даже относительно цел».

Стены и пол в темнице, как ни странно, оказались довольно теплыми. Как будто за ними располагались мощные обогреватели. Поэтому здесь можно было вполне спокойно сидеть и даже лежать, не боясь отморозить ничего важного. Воздух здесь был как в самом обычном жилом помещении, а не в древнем сооружении. И, опять же, никакого намека на пыль.

Еда, как было обещано, вскоре появилась. Причем прямо из воздуха. Перед Стасом возникло широкое блюдо, на котором лежала еще теплая половинка зажаренной курицы, четыре листа щавеля, бутылка с водой, рожок мороженного и почему-то тюбик зубной пасты. Стас несколько секунд с некоторым удивлением разглядывал доставленное разнообразие, а потом повертел в руках тюбик. В то, что его похитители желают, чтобы он после еды почистил зубы, верилось как-то слабо. Ну, в крайнем случае, дали бы зубную щетку. Зачем нужен один только тюбик?

О том, что наивные близнецы посчитали зубную пасту едой, он даже не подумал.

Но аппетитные ароматы зажаренной курицы быстренько выветрили не относящиеся к еде мысли. Стас за один присест полностью зачистил блюдо и, сыто икнув, привалился к стенке. Распечатав мороженное, принялся быстро есть его, периодически запивая теплой водой из бутылки.

Уровень сытости повышен, запас белков и углеводов пополнен! Организм снабжён дополнительной энергией для совершения действий! +5 к физической выностивости и силе!

Вообще Стас продолжал считать, что попал к инопланетянам, а не к таким же людям, как и он сам. Ему, правда, было не совсем понятно, за что его сразу же без разговоров посадили под замок, но этому должны были быть причины. Может, он что-то там такое нарушил?

«Угу, «здрасте» не сказал в положенный момент...», – с сарказмом подумал Стас.

Как бы то ни было, завтра нужно попытаться заговорить со своими тюремщиками. Рассказать, все как есть, и постараться убедить их помочь ему вернуться домой. С этими мыслями уже начавший клевать носом Стас выбрал место на полу почище, лег и вскоре забылся беспокойным сном.

В той же самой стене, как и в прошлый раз, исчезли каменные блоки, и в комнату вошел один из близнецов. Успевший выспаться Стас поднял голову и бросил взгляд на часы. С момента его заточения сюда прошло девять часов.

– Послушайте, – обратился Стас к остановившемуся рядом с ним близнецу. – Я догадываюсь, что, возможно, нарушил какие-то ваши порядки, но, поверьте, это от незнания! Я просто хочу вернуться домой и никакие ваши секреты мне не нужны! Я обычный студент, мне вон скоро сессию сдавать, преподы – звери, прогулы мне не простят! Если хотите, могу пообещать, что по возвращению никому ни слова не скажу!

Сбитый с толку словесным потоком Стаса близнец молчал секунд тридцать, переваривая массив услышанной информации, но потом все-таки разродился гениальной фразой:

– Иди за мной. Тебе все объяснят.

Стас пожал плечами и пошел вслед за близнецом. А что ему оставалось? Каменные блоки за его спиной с тихим шорохом вернулись на место.

Оказавшись в коридоре, Стас удивленно приподнял брови. Совершенно исчезли иероглифы и рисунки, как будто это был совершенно другой коридор. Не могли же их просто убрать со своих мест, это же камень, как ни как! Так быстро и бесшумно такую работу не проделать. Да и зачем? Или, может, тут задействованы некие сверхъестественные силы?

Загадка так и осталась неразгаданной.

В том, что это совсем другой коридор Стас окончательно убедился, когда они с близнецом вышли к развилке, за которой очень скоро последовала вторая, а за второй третья. Стасу начало казаться, что он попал в лабиринт. Однако близнец ориентировался во всех этих коридорах на пять с плюсом. Стас уже потерял счет развилкам и поворотам, а его провожатый все так же уверенно шел по некоему маршруту, известному только самому близнецу.

Неожиданно очередной коридор окончился тупиком. Стас вопросительно посмотрел на близнеца. Тот, поймав взгляд студента, только произнес:

– Подожди.

Ждать пришлось не долго. Откуда-то сверху на обоих внезапно хлынул фиолетово-багровый свет. Ослепленный в первое мгновение Стас, щурясь, поднял голову и увидел, как растворяются плиты потолка. Взгляду открылось небо, терзаемое жутким столбом энергии. Пол под ногами задрожал и пополз вверх.

Когда подъемник остановился в конечной точке, до Стаса, наконец,дошло, что он оказался на вершине пирамиды. Как раз на площадке рядом с чудовищным столбом.

Вблизи тот казался еще более внушительным. В диаметре метров пять, полупрозрачный, с хаотически возникающими по всей поверхности маленькими протуберанцами. Внутри мерцали белым пламенем огни, похожие на разбегающиеся галактики. Вновь завороженный этим зрелищем Стас не сразу заметил, что они с близнецом здесь не одни.

Кроме их двоих на площадке стояли еще четверо. Двое таких же близнецов, как и провожатый Стаса, держали за плечи неизвестного парня в серебряном костюме. Высокого роста и очень бледный, он казался таким истощенным, что дальше некуда. Если бы не усилия близнецов, он вряд ли смог сам держаться на ногах.

На некотором расстоянии от них, спиной к Стасу и лицом к столбу света, стоял еще один человек. И одет он был в самый обычный черный плащ, который вполне уместно смотрелся бы на улицах Москвы. Руками человек совершал непонятные жесты, словно собирал висящую перед ним невидимую мозаику.

Близнецы с благоговением следили за ним, не смея прерывать. Продолжалось так довольно долго. Стас уже начал переминаться с ноги на ногу, разгоняя застоявшуюся кровь, как вдруг «черный плащ» резко прекратил свои манипуляции и рукой подал какой-то условный знак тем близнецам, что держали изможденного парня. Размахнувшись, они швырнули пленника прямо в столб.

Стас ожидал что угодно – испепеляющих языков пламени, взрывов – но парень просто пролетел сквозь багровый свет и упал где-то внутри столба. «Черный плащ» сделал несколько жестов, как будто снова собирая свою мозаику. А в следующую секунду парень просто исчез! Словно неведомой силой его просто стерли из этой реальности.

Стас нервно сглотнул – произошедшее не прибавило оптимизма. Даже наоборот. А «черный плащ» уже шагал к нему. Стас, не смотря на готовящуюся провалиться в пятки душу, машинально отметил сильное сходство между ним и близнецами. Только те младше по возрасту выглядели, а так один в один.

И ещё что-то странное было с его лицом... оно словно бы... как-то странно дрожало. Словно вот-вот хотело рассыпаться на мельчайшие частицы.

Подойдя вплотную, «черный плащ», не говоря ни слова, некоторое время пристально смотрел в лицо Стаса. Словно в чем-то удостоверялся. А потом улыбнулся.

Если бы он встретился в темном переулке с Фреди Крюгером и так же улыбнулся ему, то кошмар улицы Вязов убежал бы прочь, зовя на помощь маму.

«Даже Васильев накануне экзамена так не мог» – автоматически отметил про себя Стас.

– В портал его, – коротко бросил «черный плащ» и отошел в сторону.

– Э... подождите, – начал Стас, но тут почувствовал на плече крепкую руку близнеца.

Естественно, студент не сдался без боя. Почему-то близнецы не применяли против него никаких сверхспособностей и пытались справиться посредством одной только физической силы. А вот тут-то Стас, регулярно посещающий секцию дзюдо в институте, имел неоспоримое преимущество. Близнецы на собственной шкуре почувствовали, на что способен борющийся за свою жизнь студент. Но все-таки их было трое, а Стас один и его просто смяли массой. Морщась от боли в поврежденных конечностях, близнецы раскачали и швырнули его в багровое сияние. Стас в последнюю секунду успел сгруппироваться, и падение прошло почти безболезненно. Разве что, когда пролетал сквозь стенку столба, его словно ударило небольшим разрядом тока.

Стас тут же вскочил и попытался выскочить наружу. Однако он столкнулся словно с незримой стеной – пропустивший его с такой легкостью барьер обратно выпускать не пожелал.

«Черный плащ», до этого сохранявший полную неподвижность, поднял руки, и кисти совершили пару резких движений. Стас почувствовал, что его тело дробиться на множество мельчайших частей, много меньших, чем даже атомы.

А в следующий миг он исчез из этого мира.

– Шеф, – к «черному плащу» подошел один из близнецов, – Вы уверены, что это правильное решение?

– Какое? – черные глаза казались самим воплощением холода космоса.

– Ну, – отвел глаза близнец, не в силах выдержать этот нечеловеческий взгляд. – Отпускать их обратно на Землю. Вроде столько сил потратили, чтобы перетащить их сюда... не зря ли?

– Поверь, – снова усмешка. – Не зря... Всё идёт согласно плану.

– Даже потеря перстня?

– Именно. Перстень попадёт к тому, кому надо...

ГЛАВА 12

Будучи еще молодой, Молчанова долго выбирала, чем заняться по жизни. В конце концов, после многих неудач она пришла к нехитрому выводу. Те люди, которым нравилось видеть радость и счастье у других, шли работать врачами или учителями. Те люди, которые любили наблюдать страдания других, шли в тюремные надсмотрщики.

Молчанова не относилась ни к той, ни к другой категории. Ей самой нравилось создавать людям страдания. Так как в НКВД Молчанову не взяли, всю жизнь она посвятила партийной работе, «плугом и бороной» взращивая в людях «зерна добра». Больших карьерных успехов она не добилась, но зато наслаждалась, когда одним движением брови меняла настроения целых рабочих коллективов. Молчанова даже отрабатывала перед зеркалом эти движения, доводя до совершенства свою технику воздействия. В пику другим женщинам брови она специально не выщипывала, чтобы люди могли замечать их издалека. Кто-кто даже ехидничал, что по своей густоте они сравнялись с известными на весь Советский Союз бровями Леонида Ильича, но это, конечно было преувеличением.

Молчанова даже не подозревала, что именно с бровями связаны ее неудачи в карьерном росте. Дело в том, что партийные боссы обычно приближали к себе более симпатичных соратниц, с которыми можно было интересно провести время на особых партийных мероприятиях. Молчанова со своими «выразительными» бровями и взглядом анаконды, выслеживающей жертву, под определение «симпатичная соратница» уж точно не подходила.

Но Молчанова не отчаивалась. Как истинный коммунист, она шла по намеченному курсу и никуда не сворачивала. Даже события девяностых годов, воспринимаемые Молчановой исключительно как действия поднявших голову контрреволюционеров, выживших со времен гражданской войны, почти никак не отразились на матерой коммунистке. Ну, разве что, разочаровавшись в погрязших в болтологии товарищах, вышла из партии. Ну а дальше ее жизнь напоминала жизнь многих других российских пенсионерок. Выросшие дети, внуки, дача, сплетни – все как у всех.

Сегодня Молчанова как обычно вышла из подъезда и прищуренным взглядом просканировала дворик. На облюбованной лавке пока никого из товарок-сплетниц не наблюдалось – в поисках новых сплетен Молчанова как самая бодрая и непримиримая из пенсионерок выходила раньше всех. Хотя сегодня она вышла даже значительно раньше обычного. Если не считать саму пенсионерку, двор в это раннее утро был абсолютно пуст.

Надо сказать, что за Молчановой в ее доме закрепилась репутация человека, абсолютно не соответствующего своей фамилии. По трепливости она вполне могла давать уроки даже Жириновскому. Местные бабульки души в ней не чаяли, а остальные в тайне ненавидели. А кое-кто и не в тайне. Но Молчановой все недоброжелатели были до лампочки. Мгновенно заткнуть она могла любого, даже Малахова. Хотя это и кажется невероятным.

– Никого, – довольно произнесла Молчанова, оглядев двор, – Значит, я сегодня первая. Отлично.

Молчанова пожевала губами и по привычке пошевелила бровями. По странному совпадению пролетавший мимо комар тонко пискнул и упал на землю.

«Нет, ну все-таки как точно я рассчитала время!», – довольно подумала старуха.

Вчера Молчанова весь вечер ходила в предвкушении одного замечательного события. Дочь недавно сбросила ей на карточку солидную сумму на разные расходы, и сейчас Молчанова спешила снять хрустящие бумажки в ближайшем банкомате. Пенсионерке сильно не терпелось это сделать, поэтому и вышла она в такую жуткую рань. А также потому, что в такое время наверняка не будет никого из жильцов.

– А то кто знает этих предателей родины!? – непонятно к чему буркнула Молчанова. У нее фраза «Предатели родины» заменяла восклицание типа «Вот черт» или «Блин», – Спите, спите подольше, сонные тетери!

Взгляд Молчановой в последний раз прошелся по двору, выискивая новые темы для сплетен. И неожиданно для самой себя Молчанова заметила то, что не увидела в первый раз – под лавкой лежал массивный черный перстень, словно оброненный кем-то здесь. Молчанова могла бы даже поклясться, что секунду назад его там не было. Тем не менее, бабулька нагнулась и заинтересованно подобрала такую явно дорогую вещь. О том, что это вполне могла быть дешевая стекляшка, Молчанова не подумала.

Черный камень в оправе загадочно переливался, приковывая взор. Казалось, в глубь черной поверхности можно смотреть и смотреть, забыв обо всем на свете. Любуясь бликами на гранях камня, Молчанова прикидывала, как он мог здесь оказаться. Он точно не принадлежал ни одной из ее подруг, иначе она бы знала.

«Наркоманы какие-нибудь ночью тут шастали, типа этих... как их там... готов, кажется? Или готы – это что-то вроде варваров? Или... да ну их с этими буржуйскими заморочками! Что упало – то пропало. Имею полное право конфисковать находку в пользу... трудящихся! Я сама-то ведь трудящаяся? Конечно! Правда, уже вышла на пенсию, но это мелочи жизни», – бабка довольно улыбнулась, наслаждаясь цепочкой выстроенных рассуждений.

Положив перстень в сумку, Молчанова в приподнятом настроении направилась к банкомату. Но там ее настроение несколько испортилось. Миновав стеклянную дверцу, Молчанова оказалась в маленьком помещении и увидела большой, показавшийся ей похожим на холодильник, ящик с экраном и кучей кнопок. Молчанова с подозрением посмотрела на это чудо буржуазной техники, припомнила дочерины инструкции и принялась неуверенно тыкать по кнопкам. На экране быстро начали исчезать и появляться надписи, подсказывающие, что и как сделать, а также предлагающие выбор из нескольких вариантов. В общем, все оказалось не так страшно, как вначале представляла Молчанова. Дело спорилось.

В конце концов, автомат запросил, какую именно снимать сумму.

– Да все, конечно, – хмыкнула Молчанова, нажимая пару кнопок.

И тут начались странности. Экран мигнул, автомат мелко затрясся, а из специального отверстия полезли купюры. В принципе, в самом этом факте как раз не было ничего странного. Странное заключалось в другом. Купюры вылетали и вылетали, даже не думая останавливаться. И ладно бы они вылетали из положенного для этого отверстия – нет, они вскоре полезли буквально изо всех щелей! Агрегат трясся и скрипел, извергая из своих недр целые потоки наличности высокого достоинства. Округлившая глаза Молчанова испуганно прижалась к двери, не зная, то ли ей радоваться, то ли, наоборот, звать на помощь.

Первая адекватная мысль, пришедшая в голову старухи, была примерно следующего содержания: «Все решат, что я хотела взломать этот агрегат! Меня посадят в тюрьму!». Но за первой тут же последовала вторая: «Черт, лишь бы не увидел никто! А то делиться придется!». Молчанова мелко задрожала, не зная, какой мысли отдать предпочтение.

К счастью для нервов старушки, техническая вакханалия прекратилась довольно быстро. Исчерпав весь денежный запас, банкомат успокоился. Экран потух и теперь отражал исключительно испуганную физиономию Молчановой с глазами а-ля персонаж аниме.

Бабка, нечаянно совершив "ограбление века", удивленно хлопнула глазами. Потом еще раз. И еще. Потом презрительно фыркнула и принялась собирать купюры, покрывавшие весь пол.

Победа осталась за второй мыслью.

– Понаделали, понимаешь, дефектных агрегатов... А советские люди потом нервы лечат! Лишнее конфискую как плату за моральный ущерб, – строго сообщила Молчанова банкомату. – На нужды народа! В пользу трудящихся! Эх, права была партия – в итоге справедливость все-таки восторжествовала!

Банкомат никак на это заявление не отреагировал.

Купюр было так много, что не все поместились в сумку, и без того едва не лопающуюся по швам. Молчанова без колебаний принялась распихивать наличность по карманам, а когда там закончилось место, начала засовывать денги в лиф. В итоге все пропорции ее фигуры увеличились раза так в четыре, но бодрую бабульку это не смущало. Прижимая одной рукой оставшуюся наличность, а другой запихивая ее за шиворот, Молчанова плечом открыла дверь и, провожаемая удивленными взглядами ранних прохожих, двинулась в обратном направлении.

Дома Молчанова открыла сумку и едва не облизнулась, увидев такие приятные человеческому сердцу бумажки. Бодрая бабулька быстро пересчитала их. Получилось много. Очень много. Столько она, пожалуй, не заработала и за всю жизнь. А тут раз – и на халяву.

– Эх, сколько ж вас, красавцы, – покачала головой старуха, прикидывая, сколько можно купить за такую кучу денег.

Молчанова не заметила, как по черной грани перстня прошел блик света. Словно кто-то улыбнулся там, за черной отполированной поверхностью.

– Ну ладно, – бабка сложила все деньги в большой старинный чемодан и засунула последний под кровать. – Лежите тут, мои лапочки. Мама к вам скоро вернется.

Молчанова решила немного разгрузить свою нервную систему и заняться тем, что всегда этому способствовало. То есть подслушстасием разговоров, происходящих в чужих квартирах.

Удушливый сон накатил как волна и накрыл Стаса с головой. Сначала сновидения были обрывистыми и непонятными, но потом обрели четкость. Художнику снилось, что он лежит в черном гробу, стоящем в центре какого-то каменного помещения, похожего на бункер. На стенах красовались большие плакаты, изображающие немецкую свастику. Вокруг гроба горели свечи из черного воска, а на полу светились нанесенные чем-то красным непонятные символы.

Кольцом вокруг гроба стояли странные... люди? На них были черные плащи, опускающиеся до самого пола, на головах плотно сидели каски со свастиками, а лица скрывали противогазы. В черных стеклах, за которыми должны были находиться глаза, горели красные огоньки. В руках зловещие солдаты сжимали автоматы незнакомой Стасу конструкции.

Как это может быть только во сне, Стас со стороны внимательно посмотрел на себя, лежащего в гробу, и понял, что попал не в свое тело. Ну, никак не мог Стас носить черную фашистскую форму, и уж в особенности эти короткие гитлеровские усы.

Солдаты расступились, и к гробу подошел... тот самый черт с жутким взглядом. Одним неуловимым движением он запрыгнул Стасу на грудь. С секунду горящие огнем преисподни глаза смотрели прямо на художника, потом бес вытянул вперед руку и громко произнес:

– Хайль, Гитлер!

Уровень стабильности рассудка понижен на 10! Срочно успокойтесь, в противном случае...

– Да иди ты! – Стас мгновенно смахнул черта с груди. И понял, что проснулся. Исчезли солдаты, бункер, гроб... а вот черт никуда не делся. Сбитый рукой Стаса, теперь он сидел на спинке кровати напротив Стаса и чему-то улыбался.

– Приве-ет! – неожиданно произнес нечистый. Голос у черта оказался высоким и неожиданно мелодичным. Так вполне мог говорить анимационный персонаж из мультфильма.

Стас удивленно моргнул, приподнимаясь на локте. Всегда молчавший черт неожиданно соизволил заговорить.

– Привет, – осторожно ответил художник.

– Как дела? – все так же улыбаясь, спросил черт.

Стас еще раз озадаченно моргнул, чувствуя себя законченным психом.

– Не очень.

– Почему?

– Не выспался.

– Я тебя разбудил? Извини, но мне стало так скучно. Ты всю ночь спал, а кроме тебя тут и поговорить не с кем.

– А чего же ты раньше со мной не говорил?

– Я пытался! Но не мог. Не умел. Получилось только сегодня утром.

– Понятно, – ничего не понял Стас, – А чего тебе от меня нужно?

– Мне? Ничего.

– А зачем ты меня тогда преследуешь?

– Я тебя не преследую! – черт так удивился, что аж свалился с кровати. Но тут же вскочил и запрыгнул на мольберт.

– Почему ты решил, что я тебя преследую? – спросил он.

– Странный вопрос для представителя нечистой силы, – хмыкнул Стас. – Особенно после всего того, что было. Что, не помнишь? Да взять хотя бы первый раз после Нового года!

– Что-то припоминаю, – смешно наморщил лоб чертик, – Но ведь это ты первый начал. Или, хочешь сказать, что это я за тобой с ботинком по всей комнате бегал?

– Ну, э-э-э, – растерялся Стас. По словам черта действительно выходило, что первым начал художник. – Понимаешь, о вас, чертях, ходит настолько дурная слава... в общем, я тогда подумал, что ты хочешь навредить мне.

– Ты что! – округлил глаза черт, – У меня и в мыслях не было! Я-то думал, ты со мной играешь. Было так весело!

– Действительно, – хмыкнул Стас, – Куда уж веселей... подожди, то есть ты утверждаешь, что все это время думал, что мы с тобой играли?

– Да, – удивился чертик, – А разве не так?

–Ну... я думал, что ты чего-то от меня хочешь. Душу, например.

– А что такое душа?

– Странный вопрос для черта.

– А это кто?

– В смысле? – не понял Стас.

– Ты меня уже который раз чертом называешь. Черт – это что такое?

В голове у Стаса все перемешалось окончательно. Черт и без того явление нереальное, а уж черт, который не знает, что он является чертом, что-то совсем не из этого мира. Если можно так сказать.

– Ты не знаешь, кто такой черт? А кто же тогда ты сам?

– Не знаю.

– Как, вообще?

– Ну, в той степени, что я – это я, знаю. А вот кто конкретно... сам не знаю, а поговорить об этом не с кем было.

– Подожди, – Стас немного подумал, – Расскажи мне все с самого начала.

– Все, что знаю? – оживился чертик.

– Да, все, что знаешь.

Видимо, необычный собеседник Стаса воспринял его просьбу как новую игру. Усевшись поудобней, он принялся рассказывать:

– Первое, что я помню в своей жизни, были слова «... твою мать!».

Стас немного смутился. Действительно, что-то такое он произносил, когда первый раз увидел черта.

– Потом я увидел тебя. Ты тогда был сильно растрепанный, и какой-то неуклюжий. Ты начал бегать за мной, кричать какие-то непонятные слова – в общем, было весело. Но, что самое интересное – ты меня очень красиво представлял. Таким симпатичным существом с рогами и шерстью. Хотя на самом деле я выгляжу иначе. Знаешь, вот как облако... или нет, как... как... не знаю, как это точно объяснить. В мыслях прекрасно осознаю, а на словах передать не могу. Видимо, я еще слишком маленький. Так вот, я потом еще пытался подружиться с другими людьми, но никто из них меня не видел и не играл со мной, – чертик грустно вздохнул, – Видел меня только ты один. Мне так хотелось с тобой поговорить, но я еще не умел. Я тогда был очень глупый... или нет, другое слово... неразвитый, что ли? Как только что родившийся ребенок. Не умел ни говорить, ни думать – только играть, спать и есть. Спал я тогда очень много и без всякой системы – иногда даже и по целой неделе. А когда не спал, то играл с тобой или ел. Есть тогда приходилось очень много. Сейчас уже меньше.

– А что именно ты ел?

– Знаешь, такое свечение... Оно есть вокруг тебя, других людей, животных, растений и даже некоторых вещей. Оно бывает двух видов – темное и светлое. Им-то я и питался.

– И как, э-э-э, на вкус?

– Сложно описать. Как... как... не знаю, как темное и светлое. И все тут. Они оба по вкусу разные, я бы даже сказал, противоположные. Но нравятся мне оба одинаково.

– Ну, ты прямо как о пиве рассуждаешь, – хмыкнул Стас.

– А что такое пиво?

– Я тебе потом расскажу. Не отвлекайся.

– Ну, так вот. У одних людей свечения больше, у других меньше. У кого-то больше светлого, у кого-то темного. Если света становилось слишком много, то я съедал лишнее. Но иногда я бывал сильно голоден и съедал несколько больше, чем обычно. Тогда тот человек, у которого я съедал свечение, начинал себя плохо чувствовать. Он бледнел, говорил какие-то непонятные слова, жаловался на какую-то «экологию» и еще на некоторые непонятные вещи. Потом пил такие маленькие белые шарики – таб-лет-ки, – по слогам произнес чертик, – Большинство, по крайней мере, делало именно так. Жалко, конечно, что так получалось, но мне то свечение было очень нужно. Я заметил, что чем больше я его ем, тем становлюсь... – чертик замялся, подыскивая нужное слово.