Текст книги "Две стороны одной монеты (СИ)"

Автор книги: Argo

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Сейчас Эрик не чувствует угрозы в этом человеке. Наоборот – даже какую-то поддержку.

Ему приходится тяжело выдохнуть. Он не хочет обнадеживать людей напрасно…

– Я не знаю. Чарльз и Шоу считали, что мой мозг из-за магнитных особенностей нейронов создает барьер для телепатии, который нарушается только тогда, когда я использую свою силу. Мы с Чарльзом пытались его разрушить, но у нас вышло лишь однажды, и то сомнительно… Во сне. Но тогда я проснулся парящим над своей кроватью, – увидев вытянутые лица девушек, он поясняет: – Магнитные поля Земли. Я смог ими воспользоваться, чтобы преодолеть гравитацию.

– Ты научился управлять магнитным полем Земли, впервые проявив свои способности пару недель назад? – бровь Роуг недоверчиво вздернута, и Эрик пожимает плечами.

Он не какой-нибудь чертов спец по воспитанию мутантов и развитию способностей. Он просто учитель генетики с диагнозом шизофрения в детской карте.

– Это неважно, потому что Эрик не будет пользоваться своими силами, пока мы не найдем проклятое Церебро. Теперь мы знаем, где искать, – Рейвен тычет пальцем в круг, который они прочертили циркулем вокруг пансионата.

Радиус в два часа дороги на машине… Приходится взять типичный транспорт, чтобы начать хоть с чего-то.

– Это огромная территория! Мы же не можем просто ходить по дворам и спрашивать: «Не стоит ли у вас машина с телепатом, которая ищет мутантов?»

Алекс прав, но другого выбора у них нет.

– На самом деле область, которую надо обследовать, меньше, – Хэнк проводит пальцем по линии круга. – Мы ведь точно знаем, что добираться до Церебро около двух часов. Значит, его нет в районе самого пансионата, в радиусе как минимум получаса. Нам нужна лишь внешняя область кольца, до которой ехать час-два.

Все соглашаются с тем, что слова Хэнка логичны. У Эрика раскалывается голова, и он из последних сил старается держаться в русле разговора.

– Здание было большое?

– Нет, не очень. По кругу были окна, значит, сама куполообразная часть не может находиться внутри другого здания. Крышу должно быть видно, где бы она ни была…

– Мы же не можем разделиться и проверять эти районы парами. Нам всем нужен будет Эрик, чтобы мы могли быть точно уверены, что там нет телепатических заслонов, и…

– Погодите! – Эрик прерывает Хэнка, держась за разламывающиеся виски. – Я ведь сказал, что вокруг Церебро в радиусе двухсот метров у Чарльза слепая зона?

Рейвен закатывает глаза, а Логан скрещивает руки на груди. Он снова смолит вонючую сигару, наполняя комнату сизым дымом.

– Парень, если ты будешь выдавать нам такую информацию случайным образом, мы сдохнем раньше, чем выйдем из этой квартиры. Ни о чем другом не забыл нам сказать? Может, там и вывеска есть «Церебро тут»?

– Мне кажется, Эрику нужно отдохнуть, – Хэнк смотрит на него с сочувствием.

– Некогда нам отдыхать! Шоу не будет отдыхать, пока вы тут сопли разводите, – Рейвен срывает карту со стены и идет на кухню, чтобы рассмотреть выделенную область повнимательней.

– Хэнк прав. Ты похож на смерть, чувак. Шел бы ты поспал. Конечно, если еще чего не вспомнил важного.

Эрик думает сопротивляться. Негоже вот так все бросать, он должен им помочь, да и Рейвен права: Шоу на месте не останется. Но тело уже ломит от усталости, он не спал больше суток, а ночь провел, замерзая на холодной стройке… Все нужно обдумывать на свежую голову.

Хэнк отводит его в дальнюю комнату. Здесь двухэтажная кровать, раздвижное кресло и раскладушка. Спальня. Он забирается на верхнюю койку, думая, что от головной боли не сможет уснуть, но через десять минут отключается, проваливаясь в сон без сновидений и телепатов в голове.

Эрик просыпается только к восьми вечера, отдохнувший и голодный. В квартире обнаруживается только Хэнк, что-то читающий на кухне с чашкой чая. На мгновение Эрику кажется, что они всего лишь засиделись допоздна, готовясь к экзаменам в университете, и он уснул от усталости. Но бинты, виднеющиеся из-под халата Хэнка, возвращают его в реальность.

– О, ты проснулся… Как себя чувствуешь? – Хэнк начинает суетиться с чайником, делать бутерброды и тянется за сахаром в шкафчик.

Эрик садится на скрипящий стул и осматривает потрепанную кухню.

– Жить буду… А где все?

– Мы подумали над твоими словами и выделили несколько зон, которые нужно проверить в первую очередь. Ведь, скорее всего, Церебро либо находится в месте, где нет людей, что было бы логично. Лес, поле, отдаленное поместье, вроде пансионата, может, даже на воде? – Хэнк вопросительно смотрит на друга, надеясь, что тот что-то подскажет, но Эрик качает головой, делая глоток горячего чая. Навряд ли это место на воде.

– Если не в таком месте, то где? В пансионате была база в подвале. Я… уничтожил ее. Странно, что Церебро не там…

– Ну, второе… это на самом деле может быть любое место в городе. Возможно, Церебро находится на высоком здании, тогда двести метров не имеют значения для проходящих мимо, согласись. Они просто глушатся высотой.

Эрик кивает. Это действительно возможно, тем более что он не видел ничего, кроме серого неба, в тех окнах.

– Но еще мы подумали, что это может быть бизнес-центр. Где люди в основном работают и где могут находиться режимные объекты. Тогда никого не удивить охраной, тонированными автомобилями и чем-то подобным. А необычные вещи могут просто оставаться без внимания.

– Спрятать на виду? Как-то слишком рискованно для Шоу, – Эрик хмурится. Он не думает, что это возможно. – Я не слышал шума города там… Хотя он мог глушиться прочными стенами и окнами…

– Это, кстати, логично. И Шоу ведь уже сделал нечто подобное с пансионатом. Дом для бедных стариков и больных инвалидов, в котором он подрабатывает психиатром. Никому в голову не придет искать в подобном месте военную базу в подвале. Думаю, он мог провернуть нечто подобное и с самим Церебро.

Да, в этом есть зерно истины.

– А где Рейвен работала под прикрытием все это время? – Эрик вдруг вспоминает, что девушка последний год крутилась около Шоу. Но в особняке ее точно не было.

– Шоу работал в детской психиатрической клинике.

Эрик чувствует, как по спине бегут мурашки, и пальцы непроизвольно сжимаются на кружке.

– В той самой, где…

– Нет-нет, в другой. Но там чисто. Он действительно просто назначает лечение детям и только.

– Странно, что Рейвен с ее способностью к изменению внешности так и не смогла ничего выяснить за столь долгий срок, – в словах Эрика сквозит недовольство и осуждение, и Хэнк хмурится.

– Ты не должен ее винить. Она сделала для нашей группы больше, чем каждый из нас. Даже больше нашего инвестора.

Эрик поперхивается чаем от услышанного.

– Ч… чего? Инвестора? Вас кто-то спонсирует?!

Хэнк пожимает плечами, будто это нечто очевидное, а Эрик снова тормозит.

– Конечно. Откуда, по-твоему, у нас берутся деньги? И это… – он кивает в сторону ящиков с оружием, которые его явно напрягают.

Хэнк – пацифист по своей природе, Эрик знает. Да и он сам не держал никогда в руках оружия.

И не убивал до вчерашнего дня…

Но все миролюбивые взгляды остаются в прошлом, когда речь идет о спасении собственной шкуры… О мести…

– И кто этот тип? Он тоже мутант? Какой-то богатей?

– Мы не знаем на самом деле.

– То есть как? Вы не знаете, кто жертвует деньги на вашу антиправительственную деятельность?

Эрик не уверен, удивляться ему или нет. После всего пережитого он уже не должен реагировать подобным образом ни на что. Подумаешь! Многие люди жертвуют свои финансы на спасение голодающих детей Африки или развитие современного искусства, чтобы утонченные особы делали нечто вроде того несуразного памятника в парке. А кто-то жертвует деньги на деятельность людей, которых вся страна считает преступниками. Может, думает, что спонсирует революцию?

– Иногда она звонит по телефону и спрашивает, что нам необходимо, узнает, как продвигаются наши дела. Иногда просто приходят посылки. Специальное оборудование или оружие, машины…

– Прекрасно, это еще и женщина. С каждым днем я все больше убеждаюсь в том, что, скорее всего, участвую в каком-то реалити-шоу.

Эрик вгрызается в бутерброд. Хотя бы хлеб с сыром остается чем-то настоящим…

– Мы зовем ее Леди Икс. Она сама попросила себя так называть. И к нашей группе приклеилось – Люди Икс.

– Сколько вас было до того, как… – Эрик не уверен, как назвать то, что произошло в день его пленения, поэтому не договаривает.

– В разное время по-разному. Кто-то приходил и оставался, желая помочь. Кто-то уходил в поисках спокойной жизни… – Хэнк смотрит на его опущенные плечи и кладет ладонь на сжатые на столе кулаки: – Не вини себя в случившемся. Нам нигде не безопасно.

– Я должен был отделиться от вас сразу… Или не сдаваться Страйкеру… Сражаться.

– Мы не можем знать, что было бы «если», Эрик. Люди Шоу всегда искали нас, и каждый новичок в группе – риск для всех, потому что приводит хвост. Нам всем следовало быть осторожней. Но времени не было…

Какое-то время оба молчат, не зная, что сказать друг другу. Пока Эрик не решает, что это лучший момент, чтобы вспомнить об еще одном деле.

– Похороны… Я хотел бы попасть завтра на кладбище.

– Боюсь, это исключено, Эрик, – Хэнк с сожалением качает головой. – Ты же понимаешь, что люди Шоу будут ждать там тебя в первую очередь…

– Она моя мать! – Эрик в бессилии бьет ладонью по столу, заставляя чашки жалобно звякнуть и стараясь не выпустить металлокинез из-под контроля. Он готов рычать от злости как раненный зверь…

– Мне жаль… Правда жаль… Я бы тоже хотел этого, поверь. Но риск слишком велик… Просто подумай о том, что она бы не хотела, чтобы ты подставлялся под удар. Чтобы ты снова попал в плен только ради прощания с ней. Не делай ее смерть напрасной, Эрик.

Это вдруг придает иной смысл ситуации. Эрик старается дышать ровно, вспоминая занятия в пансионате, которые, кажется, были целую вечность назад. Хэнк прав… Эдди хотела, чтобы Эрик любой ценой спасся, не делал ничего, что просят люди Шоу. И она погибла в его лапах, своей смертью лишая Шоу козырей, давая Эрику возможность спастись. Можно сказать, ее жертва, пусть невольная, на данный момент спасла тысячи детей-мутантов и ее собственного сына.

Ему нужно несколько минут, чтобы переварить это осознание. Так думать о смерти матери немного легче. Она как будто умерла героем, и Эрик мысленно клянется, что каждый должен будет узнать, что выжил только благодаря ее материнской жертве…

Он кивает Хэнку, про себя прося у нее прощения за то, что завтра ее гроб опустят в землю в одиночестве.

– Рейвен присмотрит за ней, обратившись в работника кладбища.

Они обсуждают еще кое-какие вопросы. Эрик узнает о других мутантах их малочисленной группы. О том, что Логану уже много лет: столько, что он и сам не помнит. О том, что Шоу и в самом деле когда-то давно начал с изучения мутантов, ставил на них опыты, а не убивал. Эрик отмечает, что этот говнюк тогда не соврал Чарльзу. Изначально он искал лекарство от мутации. И почти нашел, судя по его словам о вакцине каждому жителю планеты… О том, что Роуг вытягивает из других силы, и может убить прикосновением, и очень страдает от этого.

– Я видел, что она касалась Логана…

– Может только его и на короткое время. У Логана быстрая регенерация, если они постоят в обнимку секунд десять, он выдержит, хотя это доставит ему дискомфорт.

Эрик не заметил никакого дискомфорта на его звериной морде, и авторитет Логана в его глазах тут же вырос на несколько пунктов.

Он узнал, что самому Хэнку пришлось оставить дом и работу, поскольку его ДНК после той стычки пробили по базе. Его тоже объявили преступником в розыске. Что Алекс и до проявления способности умудрился оказаться в тюрьме и спасся из лап Шоу только потому, что случайно прожег дыру в машине, в которой его везли, и удрал в лес. Плутал несколько дней по национальному парку, пока не встретил заблудившегося Шона.

– Тот парень, который завопил и разбил стекло, когда ты расплавил металл на базе. У него была способность кричать на ультразвуке. Он… не пережил ту ночь.

Что Рейвен иногда пропадает, потому что пытается где-то вести нормальную человеческую жизнь.

– Мы все здесь ведем двойную жизнь… Вели раньше, точнее говоря. Теперь только у Рейвен остался такой шанс благодаря ее способности.

– У нее есть семья? Друзья? Где-то там, которые даже не знают, что она мутантка?

– Она не любит говорить об этом, – Хэнк немного краснеет. – У нее очень необычная настоящая форма, и она… Хоть и гордится, что мутантка, но, кажется, не очень-то любит свой реальный облик.

– Когда мы встретились на допросе, она была вполне себе… синей.

– Хотела тебя напугать, вообще-то.

– Ох, ну тогда можешь сказать ей, что ты выглядишь гораздо страшнее в своей сине-звериной шкуре! – Эрик слегка улыбается, позабавленный ситуацией и покрасневшим другом. – Мне кажется, она тебе нравится.

– Мы просто друзья. Ничего такого, – Хэнк утыкается в кружку и пьет остатки чая вместе с чаинками, будто это самое вкусное, что он когда-либо пил. И Эрик уже откровенно ухмыляется.

Сколько он знал Хэнка – у того была лишь одна девушка и то на первом курсе. Они иногда сидели вместе в библиотеке, а потом уходили вдвоем в кафе неподалеку от университета. И то Эрик не был уверен, встречались они реально или Хэнк просто трепался с ней о генетике.

– Ну конечно, спорю, ты добавил в свою мутантную сыворотку активатор гена, который сделал твою шерсть синей, чтобы вы гармонично подходили друг к другу.

Уши Хэнка становятся бордовыми, и Эрик хохочет в голос, понимая, что угадал.

– Да пошел ты, Леншерр! У нас тут что-то вроде революции, а ты со своими тупыми шутками!

Он вскакивает и идет мыть посуду, с остервенением намыливая губкой чашки из-под чая.

За разговором они не замечают, что уже не одни в квартире.

– Не слышала, чтобы в новостях говорили о безвременной кончине Шоу, а значит, не вижу причин для веселья, – Рейвен стоит в дверях кухни, скрестив руки.

Ее взгляд холодно скользит по двум мужчинам.

– Как рейд? Нашли что-нибудь? – Эрик решает вернуться к деловому разговору, но Рейвен качает головой.

После нее подтягиваются остальные. Они объехали несколько мест за городом, проверяя особняки и резиденции богачей, стоящие на отшибе, но ничего не обнаружили. На одной из территорий Логан унюхал подпольную лабораторию героина и со злости вызвал копов. После чего им пришлось убираться восвояси, чтобы не попасться на глаза полиции.

Роуг и Хэнк взялись за готовку, Эрик вызвался помочь. Остальные пошли приводить себя в порядок, чтобы сесть за поздний ужин чистыми и готовыми к продолжению работы.

– Обычно мы оставляем на ночь дежурного. Да, в случае телепатических заслонов это, может быть, и бесполезно, но лишняя осторожность не повредит.

Сегодня очередь Хэнка, и они с Эриком снова остаются на кухне, пока остальные укладываются. На завтра решено осмотреть большую территорию, в том числе центр. А значит, всем надо хорошенько выспаться.

– От меня сейчас нет толку, – Хэнк приподнимает раненую руку. – Моя регенерация лучше, чем у простого человека. Но все еще не настолько, чтобы срастить переломанные кости за несколько дней. Поэтому ты завтра пойдешь с Алексом в сторону центрального парка.

– Ладно, хорошо.

Эрику все равно, в какой стороне искать. Он сделает все, что в его силах, чтобы найти и уничтожить Церебро. В этот раз он не будет под действием подавителя и сможет просто смять эту проклятую штуковину.

Они сидят с Хэнком за столом, на заднем фоне бурчит телевизор, и Эрик еще раз видит свое лицо в новостях. Он переключает канал, и они слушают истории про инопланетян, возможности вторжения и похищения людей. Это наводит Эрика на одну мысль.

– Хэнк. Эй, не спишь? – он толкает друга, сидящего в кресле, в плечо.

Тот дергается:

– Просто задумался. В чем дело?

– Я вот что подумал. Если вокруг Церебро люди могли видеть какие-то странные вещи: мутантов, военных и все такое, – вполне возможно, что кто-нибудь да рассказывал об этом.

– К чему ты клонишь? – Хэнк хмурится, не понимая, что Эрик пытается сказать.

– Желтая пресса, вот что может нам помочь!

– То есть… – брови Хэнка еще какое-то время сведены, а потом он вдруг светлеет лицом: – Хочешь предложить проверить сообщения в желтой прессе по районам? Где больше всего отмечено аномальных явлений или вроде того?

– Именно. Никто не поверит бредням об инопланетянах, ведьмах и мутантах в новостях. Но о таком любят писать, как о чем-то загадочном или смешном. Нужно покопаться в архивах. Нет необходимости вчитываться в детали, нужны только районы города, где люди видели что-то необычное.

Глаза у Эрика горят, и Хэнк заражается его азартом. Сейчас уже полночь и идти куда-то нет смысла, но Хэнк решает, что завтра же утром Рейвен поможет раздобыть ему допуск в библиотеку.

Они обсуждают это, пытаясь вспомнить, слышали ли когда-нибудь о чем-то подобном в прошлом. В памяти Эрика всплывают истории о снежном человеке, салемских ведьмах и ходячих мертвецах, но ничего, что было бы связано с Нью-Йорком.

Хэнк рассуждает, что, возможно, и ведьмы, и снежные люди были на самом деле. Тоже мутанты, почему нет?

– Думаешь, такие мутанты, как мы, существовали и раньше? Века назад?

– Думаю, это вполне возможно. Просто в другие времена людей со странностями сжигали на костре. А сейчас… – Хэнк запинается, и они переглядываются.

А сейчас ничего не изменилось по сути… Какое-то время Эрик смотрит на чуть покрасневшего от неловкости друга.

– Ты знаешь, с чего все началось? Почему пошла охота на мутантов?

– Только со слов Логана. Шоу очень болтливый, думаю, ты заметил. А Логан побывал у него в плену, давно. Тогда он тоже любил поразглагольствовать. Однажды рассказал и об этом. О девочке Бэке, которая жила в детском доме. Ее дразнили другие ребята, и от нее отказалась приемная семья. Не знаю, что с ней было, но это не редкость, когда дети в приютах страдают от недостатка любви и имеют трудности поведения. В общем, однажды утром воспитатель нашла всех детей в ее спальне мертвыми. Кроме Бэки. Решили, что у нее случился психоз на нервной почве, и девочка была отправлена в клинику. Не знаю, что с ней было дальше. Но, как ты понимаешь, в тот день у нее пробудились способности, с которыми она не смогла справиться. Забитая и напуганная, она убила своих обидчиков. Скорее всего, кто-то видел это или в клинике ее сила опять вырвалась из-под контроля. Тогда правительство и узнало о мутантах.

– Шоу. Наверняка он работал в той клинике!

– Не думаю. Как я понял, это было больше тридцати лет назад.

Эрик вдруг думает, что ему жаль ту девочку… Ведь он вполне мог быть на ее месте. Если бы в тот день перед врачебной комиссией вырвались его силы, мог кто-то пострадать, а он бы попал в руки Шоу… Испуганный и опасный ребенок, который не в силах контролировать свои способности…

С досадой Эрик самым краешком сознания понимает, почему правительство так поступило… Один ребенок – уже проблема. Сотни, тысячи детей, которые могут убивать движением руки или просто обидевшись, разозлившись, – катастрофа планетарного масштаба…

– Я, пожалуй, лягу.

– Конечно. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, Хэнк.

Он спит, и ему кажется, что он слышит чьи-то всхлипывания. И утром он встает с тяжелым сердцем и ощущением, что таймер отведенного для них времени уже запущен…

Остальные без особого энтузиазма поддерживают ночную идею Эрика о газетах: каковы шансы, что толпы мутантов попали в этот двухсотметровый радиус вокруг Церебро на своих двоих, а не в черных мешках? Но Рейвен соглашается отвести Хэнка в библиотеку. Логан и Роуг отправляются вместе, а Алекс и Эрик едут в сторону парка.

– Это все как-то бредово, чтобы Церебро находилось прямо в центре города.

– Я тоже так считаю, но стоит проверить и эту версию. Главное – не затягивать. Предлагаю разделиться для надежности…

– Нет. Никаких разделений. Это первое правило. Поодиночке никуда не ходим, – Алекс почти тычет ему пальцем в нос, и Эрик примирительно поднимает руки. Ладно, он не против.

Они медленно едут по району, осматривая дома и высотные офисы. На парочке небоскребов есть купольные крыши, но Эрик уверяет, что это не то. Крыши прозрачные или не такой формы. К трем часам дня оба устают от сидения в машине и идут пешком. Вдоль одной улицы, потом вдоль второй. Эрик надеется, что они похожи на туристов и что его темные очки в пасмурный день не слишком бросаются в глаза.

Они проходят несколько кварталов, пока не оказываются перед центральным парком. Это единственное место, где они еще не были.

– Чувак, не думаю, что Шоу спрятал свою машину где-то между фонтаном и детскими каруселями…

Эрик устало смотрит на свинцовое небо. Того и гляди пойдет противный моросящий дождь, но в парке есть несколько зданий, зоопарк, театр… Стоит все проверить.

Алекс стонет, но они решительно направляются следом за галдящей толпой. Сегодня выходной, и желающих прогуляться, пока погода окончательно не испортилась, немало.

Эрику тревожно с самого утра, и он нервно кусает губы, глядя по сторонам. Это место заставляет его вспоминать о Чарльзе и том сне с его матерью.

Ему хочется очистить разум и расслабиться, чтобы попробовать связаться с Чарльзом и убедиться, что он в порядке. Тот охранник говорил, что если Эрик попытается что-то сделать, то может пострадать не только Эдди, но и Мойра. Что если Шоу передумал? Что если он пошел на крайние меры, решив, что Эрик уже у него в кармане, и убил Мойру? А если сделал с ней что-то ужасное: покалечил снова, ослепил, облил кипятком? Этот больной псих может пойти на что угодно…

И если она пострадала, может ли Чарльз попасть в ее тело? Вдруг Шоу решил отыграться и на нем, не выпуская его из Церебро?

Эрик смотрит, но не уверен, что видит что-то подозрительное, только накручивая себя все больше.

Он не желает Чарльзу или Мойре смерти. Они те, кто заслужили хоть немного свободной и счастливой жизни после стольких лет страданий. Если Рейвен думает, что Эрик позволит ей убить телепата, то она ошибается…

Хэнк сказал, что раньше их план действительно был таков. Найти и убить Чарльза. Что любой, кто окажется в Церебро, обязался убить его. Можно сказать, это было первым пунктом договора при вступлении в их клуб. Эрик был единственным исключением.

– Впервые с тех пор мы подумали, что дар Чарльза можно использовать и в других целях… Если Шоу построил машину и считал, что с твоей помощью он мог сделать Чарльза всесильным, то… Мы ведь тоже можем, верно? – Хэнк не в восторге от этой идеи, и Эрик тоже.

– Я бы не стал этого делать с Чарльзом! Я не Шоу. Я не поддержу такой план. Если бы ты видел то, что видел я, ты бы не думал о Чарльзе, как о вещи, которую можно использовать ради одного или другого! – он тяжело дышит, его щеки пылают от злости. Он не думал, что услышит подобное из уст своего друга.

Хэнк тоже красный.

– Прости. Нет, я не хотел бы такого. Просто… Это была идея.

– Рейвен, я полагаю?

– Не только ее.

– Кого еще?

– Этих людей уже нет. Так что забудем этот разговор, ладно? Я думаю, уничтожение Церебро – это безоговорочная цель, и ты ее поддерживаешь точно?

– Да. Когда мы найдем машину, она будет уничтожена.

В конце концов, они оба выдыхаются настолько, что без сил валятся на скамью у той же детской площадки, где Эрик сидел вчера.

– Здесь ничего нет, и моя голова скоро расколется от всего этого шума, – Алекс смотрит на орущих детей на качелях и каких-то девушек в костюмах у памятника. – Боже, может, сядем в другое место? Я готов нырнуть даже в то озеро, чтобы проверить дно, лишь бы не слышать этот шум.

– Можешь сходить за машиной, пока я буду сидеть тут.

– Нет. Не будем разделяться, – Алекс устал, но тверд в отношении правила. – Почему именно это место, черт возьми?

Эрик молчит какое-то время. Как объяснить? Понимаешь, я видел этот памятник на фото погибшей матери Чарльза, а еще когда-то дал в морду толстяку Крису на этой площадке.

– Наслаждайся цветами жизни и произведениями современного искусства, – Эрик машет рукой в сторону памятника, когда одна из девушек в костюмах это замечает. О, ну чудесно, теперь кто-то точно рассмотрит его лицо.

Девушке лет девятнадцать на вид, и она наверняка подрабатывающая в выходной студентка. Миловидное личико, странный наряд и какие-то листовки в руках.

– Здравствуйте! Вы знаете, что сегодняшний день посвящен годовщине установки памятника! – она улыбается Алексу, который не может отказать в улыбке красивой девушке.

Эрик с каменным лицом смотрит на ее старания. Сейчас им попытаются впарить билет в музей, может, попросят пожертвовать деньги или что-то купить. Он кривится, пока девушка охмуряет его спутника, строя глазки.

Алекс не прочь с кем-то пообщаться. В их небольшой компании слишком мало девушек, не думающих о войне с антимутантскими настроями общества и психопатичными ублюдками.

– Развлекайся.

Эрик хлопает спутника по плечу и отходит в сторону, идя вдоль заграждения площадки и рассматривая детей. Кто-нибудь из них может быть мутантом, чья сила пробудится через год-другой… А может, завтра… А может, уже пробудилась…

Сердце сжимается при мысли, что сейчас кого-то из них или их матерей могло бы не быть, если бы Эрик сел в Церебро…

Он отворачивается и подходит к абстрактному памятнику. Что вообще хотел изобразить чертов скульптор? Психический бред?

Он выглядывает из-за каменного изваяния и вдруг замирает. Каждая мышца каменеет, кроме сердечной, которая ускоряет свою работу на адреналине. Возможно, у него галлюцинации или просто…

С той стороны спиной к Эрику стоит женщина. Брючный темно-синий костюм, крашенные под блонд волосы до плеч лежат завитыми волнами, высокая фигура… Шерон?

Он в несколько секунд оказывается у нее за спиной и хватает женщину за плечо, чтобы развернуть.

– Что такое?

Женщина красива, но на миссис Ксавье не похожа от пухлых губ до выщипанных в тонкую линию бровей и карих глаз.

– Простите, я обознался.

День прошел зря, они ничего не нашли, и Эрик уже начинает видеть то, чего нет. Лишь бы найти хоть что-то!

Он возвращается в растрепанных чувствах, и грубо сдергивает Алекса за локоть со скамьи.

– Что ты делаешь? Я тебе обязательно позвоню, Сара. Телефон на буклете, ага! А ты что любишь, пиццу или…

– Пошли!

Эрик злится на себя, он устал и проголодался. И Алекс теперь дуется из-за сорванного свидания, хотя это абсолютно неуместно, и он не позвонит этой Саре, пока они не покончат с Шоу…

На квартире новостей нет. У Роуг и Логана пусто, Рейвен куда-то уехала, а Хэнк, заваленный газетами, не может ничем порадовать.

– Про необычные явления пишут везде. Есть пара мест, но они слишком далеко от очерченной области. И это типичные места для баек: заброшенная больница, старая церковь, кладбище… Не думаю, что там вообще реально кто-то что-то видел. Больше похоже на фантазии самих журналистов.

Они заказывают пиццу, чтобы немного побаловать себя за старания. Роуг помогает Хэнку, уже начавшему клевать носом, зарывшись в газеты. Логан и Алекс берутся чистить оружие – никогда не знаешь, в какой момент пригодится. Эрик остается один на один с пиццей, телевизором и дурацким буклетом Сары из парка.

Непроизвольно он снова трет подушечки пальцев, хмурится и, чтобы как-то отвлечься от воспоминаний о Шерон, читает какую-то ерунду. Содержание буклета выглядит, как унылейшая чушь для туристов, но на сегодня с Эрика хватит зеленых человечков и призраков из прошлого.

Бла-бла, памятник отражает глубокие переживания скульптора, бла-бла, абстрактная композиция, как спутанный клубок мыслей ее создателя, бла-бла, установлена пять лет назад на благотворительные деньги, бла-бла, требует реставрации, бла-бла, внесите пожертвования ради развития искусства. Бла-бла.

Эрик шлепает испачканную в масле брошюру на стол. Что и требовалось доказать – очередное вымогательство денег.

В мире гибнут люди каждый день из-за голода и войны. А они просят подать на то, чтобы какой-то маразматик стучал молотком по камушку и создавал какую-то херню. Со злости Эрик швыряет коробку из-под пиццы и брошюрку с номерком Сары в помойку.

– Ты куда? Все в порядке? – Хэнк слегка пробуждается, когда мимо проносится Эрик.

– Да. Просто хочу побыть один.

Остальные переглядываются, но никто ничего не говорит. Закрывая дверь, Эрик слышит, как Алекс шепчет, что «он такой после парка». И мелочно злорадствует, что выкинул телефон девушки.

Для них поиски и убийство Шоу – вопрос собственного будущего. Они не были в пансионате, знают о планах этого говнюка с чужих слов, не видели Мойру, не видели Чарльза, подключенного к Церебро… Только Логан имел дело с Шоу лицом к лицу, и оттого он действует и говорит по делу, не отвлекаясь на ерунду.

Эрик снова вспоминает слова Шоу об абстрактных понятиях.

«Какие-то мутанты, человечество, мир. Слова, которые говорят обо всем и ни о чем конкретном, верно?»

Ни Хэнк, ни Алекс, ни остальные не понимают, что на кону действительно стоят тысячи жизней. Так сложно бороться за кого-то непонятного. Ясно, когда есть ты и твоя жизнь, твои родные, друзья. У Эрика никого нет, кроме Хэнка, и да, пожалуй, Чарльза. Они общались недолго, но он уверен: они могли бы стать неплохими приятелями.

Родители Хэнка и Алекса в порядке, очевидно, Шоу не готов распаляться ради каждого мутанта, беря в плен его родственников. Это прерогатива исключительно сильных и полезных мутантов, вроде Эрика и Чарльза.

Он с горечью осознает, что теперь они стали в каком-то смысле еще ближе. Оба подверглись шантажу, попали в плен, были слишком самонадеянны и, в конце концов, потеряли своих матерей. Эрик вдруг понимает, почему Мойра хранила то фото в книге. У него сейчас ничего нет, и он может никогда не попасть в свою квартиру, чтобы взглянуть на родное лицо в семейном альбоме еще раз. Чтобы не забыть. Помнить, как выглядел самый близкий человек. Ведь память стирается, лица уходят… Остаются хотя бы фотографии.

Эрик лежит на кровати, бездумно пялясь в потолок. Помнил ли Чарльз лицо своей матери, если не видел ее двенадцать лет, пока Эрик не показал фото? Видел ли он так же во снах ее, лежащую на полу в холле, пока люди Шоу уводили его прочь?

Он с горечью закрывает глаза, сдерживая рвущиеся наружу слезы. Конечно, Чарльз видел… Такие вещи не бледнеют со временем… В отличие от дурацких скульптур, которые требуют реставрации через пять лет, смерть близких врезается в память прочнее, чем долото в камень.

Скорость передачи возбуждения по нервному волокну равна половине миллисекунды. Поэтому Эрик сначала ощущает, как все его тело прошибает словно током, а уже потом может еле-еле сформулировать мысль в собственной голове. Слова сталкиваются и заплетаются друг о друга, и если можно мысленно вопить от шока, то это тот случай…