Текст книги "Две стороны одной монеты (СИ)"

Автор книги: Argo

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

«Пока ты не показал мне».

Они молчат, погружаясь в собственные мысли. Эрик надеялся, но у Чарльза нет ответов. Эрик изучал мутации на генном уровне, но ему никогда не приходилось иметь дело с их последствиями в виде телепатии или металлокинеза. Ученые до сих пор не знают, как электрические импульсы в нейронах преобразуются в психику и сознание. Что говорить о чем-то более сложном, вроде псионической активности? До этой недели Эрик слышал такие слова только в научной фантастике или от психов в клинике.

К их общему огорчению у Чарльза не было возможности получить даже высшее образование, не говоря о проведении научных исследований. Точнее, он оказался по другую сторону изучения телепатии… подопытным.

«Мог бы не озвучивать это «вслух», Эрик».

«А ты не подслушивай мои мысли».

«Ты сам пустил меня в свою голову».

«Я надеялся, что ты поможешь!»

«Я делаю все, что в моих силах. Если бы я был в своем теле, и мы просто находились рядом, я думаю, барьер не играл бы столь существенной роли. Я смог бы его преодолеть. Но я в этом теле лишь формально. На самом деле мозг Мойры работает, как отражатель. Церебро посылает сигнал, и я говорю через ее тело, двигаю ее руками, вижу ее глазами. Вместе с этим целенаправленным пучком псионической активности передается и часть моей телепатии. Довольно слабая. Возможно, будь я собой, было бы достаточно моего желания проникнуть в твоей разум и твоего разрешения».

«До того, как ты попал в Церебро, ты… часто ты применял к другим телепатию?»

«Спрашиваешь, подсматривал ли я мысли учителей на экзамене и обманывал ли продавцов в магазине? Нет, если ты об этом. Я всегда старался уважать личное пространство: так меня воспитывали. Маме не нравилось, что я проникаю в ее голову, и она сделала все возможное, чтобы я прекратил это делать. Я благодарен ей за это на самом деле. Думаю, зачастую это спасало меня от неприятных ситуаций. Иногда лучше пребывать в неведении о том, что думают и чувствуют некоторые люди. И не знать о чужих грехах за душой. Порой тяжело общаться с людьми, зная всю их подноготную или видя, как на самом деле они относятся к тебе, какой камень держат за пазухой…»

«Думаю, будь у меня возможность променять металлокинез на телепатию, я бы ни за что не согласился».

Эрик с грустью понимает, что Чарльз бы тоже отказался от своей мутации. Теперь, когда она принесла ему, его семье и многим людям и мутантам столько горя. Он добавляет, чтобы как-то поддержать более нейтральную тему:

«Твоя мать не должна была отворачиваться от тебя…»

«Она и не делала этого. Просто хотела помочь. Так же, как твоя, верно?»

Эрик считает, что они должны попытаться еще раз. Это их возможность: пока он будет спать под наркозом по пути в Церебро, Чарльз сможет проникнуть в его разум.

«В тот день я не знал, что тебя везут в Церебро. Нужно целенаправленное сосредоточение, чтобы проникнуть в конкретный разум».

«Чем схожи сон и злость? Противоположные ощущения – полный покой и полная боевая готовность».

«Возможно, потерей контроля над телом? Ведь в обоих случаях ты не управляешь силой».

«Все снова завязывается на металлокинезе…» – Эрик с досадой сплющивает монету в руках. Если завтра они не придумают чего-то еще, все что у них будет – надежда на то, что сработает хотя бы один вариант: злость, умиротворение или сон.

«Попробуй уснуть, посмотрим – получится ли еще раз…»

Он думает, что не уснет, но, видимо, Чарльз способствует этому. Поскольку стоит ему укрыться одеялом, как он отключается.

А просыпается лишь поздним утром.

Он напрягает разум, пытаясь вспомнить, снилось ли ему хоть что-то, но в голове пусто. Будто он закрыл глаза и открыл через несколько часов. Эрик по привычке первым делом смотрит на монитор – мать неуклюже гладит одежду в гостиной.

Чарльза нет в столовой, в комнате отдыха, и его спальня тоже пуста. Эрик вращает монету в кармане, но знакомый голос не касается его разума. Сердце начинает взволнованно биться, но Эрик уверяет себя, что беспокоиться не о чем. Очевидно, рано утром Чарльза вернули в Церебро, а Мойра где-то в здании, возможно, на процедурах.

Он идет к посту медсестры, чтобы узнать, куда уехала мисс Ксавье, но девушка сама выходит из-за стойки ему на встречу.

– Доброе утро, мистер Леншерр. Вас просят подойти к телефону в холле первого этажа.

Эрик бестолково открывает и закрывает рот, не зная, как к этому относиться. Сердце так громко бухает, что заглушает истеричный смех патлатой женщины, которая опять тычет в него пальцем и не может перестать хохотать.

Он быстро спускается на первый этаж. Администратор сегодня мужчина. Он протягивает Эрику трубку, будто ждал его здесь всю жизнь, только чтобы выполнить эту наиважнейшую миссию. А может, он тоже фанат антимутантского мирового заговора?

Эрик вырывает трубку из его рук и прикладывает к уху.

– Алло.

С той стороны слышатся какие-то щелчки и шорох, а потом раздается незнакомый голос.

– Мистер Шоу просил передать вам одну аудиозапись для прослушивания. Он посчитал, что это будет вам интересно, мистер Леншерр.

Эрик сжимает трубку так сильно, что слышит, как в ней гудят металлические проводки. Какую запись? Что происходит?

– Что ты ощущаешь, когда используешь свою силу сейчас? – Эрик вздрагивает всем телом, слыша голос Чарльза. – Можешь сконцентрироваться на чувствах?

– Чарльз? Что это значит?

– Я знаю. Просто беспокоился о тебе…

– О чем ты? – Эрик прикусывает язык, вспоминая, что ему обещали аудиозапись. Выходит, это записано на пленку. Зачем им записывать их разговор на пленку? Эрик и так знает, что их прослушивают и просматривают каждую секунду!

– Все будет хорошо. Он не тронет ее больше, если ты будешь соблюдать правила. Помни о наших планах. Все хорошо…

Эрик чувствует, как кровь отливает от лица…

– Она ничего не знает. Как ты мог подумать, что Мойра бы стала скрывать такую информацию. Ее, как и тебя, привозили под наркозом!

… и пол под ногами начинает раскачиваться из стороны в сторону, будто Земля накренилась…

– Я давно уже не видел собственных снов, тем более связанных с воспоминаниями о детстве…

… потому что то, что он слышит…

– Е2.Е4. Белые объявляют войну. Ты со мной?

… Чарльз говорил ему только мысленно…

– Конец аудиозаписи номер тридцать четыре.

Слова, сказанные механическим голосом компьютера, звучат как приговор.

– Мистер Шоу велел передать, что Церебро готово. Мистер Ксавье будет рад вас увидеть. До скорой встречи.

Звучат короткие гудки, но Эрик не слышит их. Ему кажется, что он готов упасть в обморок, но вместо этого он отшвыривает трубку куда-то в сторону администратора и мчится к лестнице, обратно в комнату.

Шоу все знал… Все… С самого начала…

Они думали, что могли перехитрить машину и ублюдочного психопата, который полжизни готовился к этому событию. Чарльз сказал, что Церебро лишь перенаправляет часть его телепатической активности в тело Мойры, что она, как передатчик…

Но ведь любой передатчик можно прослушать… Особенно, если часть твоего сознания и твое тело находятся под действием машины, управляющей твоей телепатией. Эрик не думал о том, что их могут подслушать не снаружи, через камеры и чужие уши. А изнутри… Через разум Чарльза.

Он дышит, как загнанная лошадь, когда врывается в свою комнату. Весь металл в коридоре вибрирует в такт его пульсу длинным шлейфом, пугая больных и медперсонал. Но Эрику плевать. Если сейчас же он что-нибудь не придумает, то через несколько часов все мутанты Земли умрут без какого-либо шанса на борьбу за свои жизни.

Он в ужасе. Паника захлестывает через край, когда он смотрит на монитор, где его мать готовит обед у плиты. В голове набатом стучат слова Чарльза с аудиозаписи: Он не тронет ее больше, если ты будешь соблюдать правила.

Все это время Шоу знал, что Эрик ведет двойную игру за его спиной!

Он чувствует с помощью металлокинеза, как открываются двери лифта в другом конце коридора, и по полу стучат каблуки армейских ботинок. Динамик над монитором оживает, и Эрик слышит незнакомый мужской голос. Страйкер, очевидно, ушел с дежурства.

– Эрик Леншерр, мистер Шоу просил передать, что это твой последний шанс быть «хорошим мальчиком», – в устах военного слышна усмешка. Ублюдок ничуть не лучше своего напарника.

Эрик слышит, что тот говорит с кем-то на заднем плане, и с ужасом понимает, что охранники матери встают со своих мест и идут в ее сторону.

– Нет-нет-нет… – он сам не замечает, как начинает бормотать. Все предметы в комнате дрожат вместе с ним, но все, что Эрик может – вцепиться до боли пальцами в края монитора, следя за происходящим. – Нет, нет, пожалуйста, вы не посмеете…

– Эй, Джейки, посади-ка эту сучку на диван и приставь пушку к ее затылку.

Эрик отстраненно вспоминает ту ночь в парке и слова напарника Страйкера: «Нежнее, Джейки. Кажется, лабораторные крысы Шоу еще хотели попотрошить эту пташку».

Не тот ли это Джек, что шесть лет назад таскал трупы в мешках…

Плевать.

Эрик смотрит, как мужчины на экране хватают его мать за здоровую руку и швыряют на диван. Один из них приставляет ствол пистолета к ее голове.

– Как видишь, мы на прямой связи с твоей квартирой, Леншерр. Так что без фокусов. В твоей тумбочке лежат таблетки феназепама***. Доставай пузырек и выпей восемь таблеток.

– Восемь? Это больше даже суточной нормы! – это всего лишь статистика, Эрику плевать, что ему велят сделать.

Пистолет утыкается в затылок Эдди, заставляет ее замереть на месте, тяжело дыша и глотая слезы, бегущие по щекам.

– Доставай и пей.

Дверь в комнату открывается, на пороге стоят двое военных. Эрик бросает на них лишь короткий взгляд и послушно идет к тумбочке. В верхней полке действительно лежат таблетки. Трясущимися руками он вываливает на ладонь горсть и под внимательным взглядом надзирателей отсчитывает восемь штук.

Его ладони так дрожат, что он рискует уронить все это дерьмо на чертов пол, который крутится, словно началось землетрясение или пансионат превратился в огромную карусель.

– Выпей их сейчас же.

Эрик тянется к стакану с водой, и вдруг думает, что, если он сделает это, уже ничто не помешает ублюдкам пристрелить его мать. Пальцы застывают на полпути. Он не может позволить этому случиться, не может выпить таблетки, потому что тут же отключится, и у них не будет причины оставлять в живых безоружную женщину. Не может не выпить, потому что, если он этого не сделает, она тоже пострадает.

– Чего ты ждешь, сукин сын? Они будут отрезать от нее по кусочку, пока ты не сделаешь то, что от тебя просят! Шоу ждет тебя в Церебро, и, если ты не будешь там через пару часов, твоей матушке придется туго. И Мойре Ксавье – тоже.

Эрик отстраненно думает, что это пустые угрозы. Мойру не убьют, ведь она нужна для Чарльза. Он должен сопротивляться, должен разыграть свой ход, должен…

Эрик просто стоит и пялится в монитор, закусив губу и сжимая в руке таблетки.

Динамик молчит, он отмечает краем глаза, что охранники переглядываются друг с другом, а потом…

Джейк вдруг поднимает голову и смотрит прямо в камеру, через монитор, на Эрика.

И нажимает на курок…

– Какого черта?! Ублюдок! Какого хера ты натворил, кретин! – голос в динамике ревет, срываясь на непонятный свист.

Но Эрик не слышит ничего.

Таблетки падают на пол, закатываясь под кровать и тумбочку.

Он видит только, как тело его матери некрасиво заваливается на диван, а по ее лбу стекают струйки крови из пулевого отверстия. Второй охранник тоже падает с простреленной головой, и Джейк уходит прочь из квартиры, скрываясь из поля зрения камеры.

Эрик отмечает это лишь краем сознания.

А может, и не отмечает вовсе.

Кровь на экране выглядит черной…

И она пачкает белоснежную обивку их дивана.

***

– Вы в порядке? Эй, мистер? Вам нужна скорая? Вы не похожи на бомжа. Вам помочь? У меня есть вода.

Эрик с трудом поднимает гудящую голову. Она весит целую тонну, будто череп отлили из металла, а потом хорошенько ударили по нему, чтобы послушать, какой будет звук.

Перед ним стоит мальчишка с рюкзаком за спиной. На вид лет семь, может, восемь.

Чего ему надо?

До Эрика с трудом доходит смысл его слов, которые он выдает со слишком большой скоростью.

– Так что на счет воды? Так может, мне позвонить в скорую? Или позвать полицейского? – мальчик осматривает привокзальную улицу в поисках офицера, и Эрик заставляет себя разлепить губы.

– Не надо…

– О, вы можете говорить! – мальчишка выглядит удивленным и нахмуренным одновременно.

Никто не обращает внимания на их странный разговор. Взрослые спешат по своим делам, их не касаются чужие проблемы. Мальчик протягивает ему маленькую бутылку воды.

– Хотите пить? Я могу отдать вам свою воду.

Эрик заторможено смотрит на руку ребенка. Во рту пустыня Сахара, и он действительно ужасно хочет пить. Грех отказываться от столь щедрого предложения.

Он молча берет воду и выпивает все в пару глотков. Это делает его взгляд чуть более осмысленным. Ребенок явно шел из школы и решил остановиться поболтать с бомжом? Куда смотрят его родители?

– Моя мама в магазине покупает продукты. Мы едем к бабушке, у нее день рождения.

Эрик криво ухмыляется и хрипит:

– Спасибо, – кивая на пустую бутылку.

– Вам лучше? Я хотел вам помочь. Моя мама всегда помогает тем, кому нужна помощь. Она доктор, – мальчик улыбается и смотрит куда-то в сторону магазинов.

У него веснушки, и из-под шапки торчат золотистые кудряшки. Наверняка его мать красивая женщина.

– Иди к маме, она, скорее всего, волнуется о тебе.

– Да нет, она знает, что я не пропаду!

Эрик грустно усмехается. И он когда-то был таким же самоуверенным малым.

– Зато она без тебя может. Ей наверняка нужна будет твоя помощь с продуктами. Донести тяжелые сумки.

Мальчик хмурит брови и снова смотрит на магазин.

– Вы правы. Я тогда пойду, наверно? Вам точно не нужно вызвать скорую?

– Точно нет. Беги скорее.

Эрик дожидается, пока ребенок окажется за дверью магазина, и, кое-как поднявшись, скрывается в спешащей на поезда толпе. Когда мальчик с матерью выходят к вокзалу, Эрика там уже нет. Только пустая бутылка в переполненной урне.

Комментарий к Глава 5

*Гипотония, атония – состояние пониженного мышечного тонуса (степени напряжения мышцы или её сопротивления движению), часто в сочетании со снижением мышечной силы (парезом).

**Обсессивно-компульсивное расстройство – невроз навязчивых состояний. Характеризуется наличием навязчивых мыслей (обсессий), на которые человек отвечает определенными действиями (компульсиями). (Например, крутит монету, когда чувствует тревогу)

***Феназепам – сильный транквилизатор, имеющий выраженный снотворный эффект.

========== Глава 6 ==========

Эрику никогда не приходилось ночевать под открытым небом. Они жили небогато, но крыша над головой и кусок хлеба всегда были. Мать говорила, что, когда он только родился, ей приходилось с утра до ночи трудиться, оставляя малыша у соседки-мексиканки. Та нянчила своих шестерых детей и могла присмотреть за еще одним.

Потом дела пошли в гору, Эдди удалось найти приличное место и недорогую комнату рядом. А когда в соседнем доме открылся цветочный магазин и хозяйка узнала, что в молодости миссис Леншерр активно занималась садом и делала букеты, пригласила ее на должность флориста.

Возможно, неплохая жизнь их маленькой семьи сложилась так лишь благодаря череде везений, которая однажды должна была закончиться…

Вернуться в свою квартиру или квартиру матери было равносильно тому, чтобы добровольно сдаться в руки Шоу. Конечно, его там ждут.

Каким бы ублюдком ни был этот Джейки, за шесть лет работы на Шоу он, очевидно, понял, что выбрал не ту сторону. Жив ли он еще? Эрик надеется, что да. Он хочет лично вонзить металлический штырь в его живот и вытащить кишки наружу, а потом голыми руками разорвать горло сукиного сына и смотреть, как он захлебывается кровью.

Окружающий металл больше не дрожит от сдерживаемого Эриком гнева. Наверное, потому что гнева нет. Ничего нет. Только черная пустота внутри, покрытая горьким пеплом потери.

Мать была его единственным родственником, самым близким человеком на этом свете.

Эрик раньше никого не терял.

Ее застывшее лицо с полоской черной крови на лбу стоит перед его мысленным взором, достаточно лишь закрыть глаза. Поэтому он старается не закрывать.

Эрик думает, что в вечерних новостях покажут развороченный его силами пансионат, но этого не происходит. Его немного беспокоит, что он ничего не чувствует, когда слышит по радио, что его разыскивают как спятившего убийцу своей матери, устроившего поджог в квартире. Конечно, люди Шоу замели следы…

Он не использует металлокинез больше: Церебро засечет всплеск его силы, и Шоу отправит за ним людей. О, на этот раз Эрик готов дать достойный отпор, он уверен! Но разумная его часть твердит, что месть это не то, что сейчас нужно.

Шоу лишился своего козыря в лице Эрика, и мутанты получили второй шанс. Он должен использовать его, чтобы раз и навсегда покончить с этим антимутантским дерьмом, охватившим весь мир. Но в одиночку не перевернуть систему… Эрик должен найти Людей Икс…

Ночь он проводит на заброшенной стройке. Уже довольно холодно. Пригревшись в уютном логове гадюки, он и забыл о том, что осень близится к концу…

Эрик вытаскивает кошелек у какого-то пьяного кутилы, идущего в одиночестве из бара, и чувствует себя подонком. Вот так и оказываются на дне общества, пытаясь спасти мир и глупо геройствуя. Но сегодня ему не до морали и выбора. Либо он поест и раздобудет билеты на автобус, либо выдаст себя Шоу и сдохнет в Церебро. Дешевый поздний ужин не лезет в глотку, но Эрик заставляет себя съесть хотя бы картофель и овощи. Он покупает воду, берет потрепанный рюкзак у уличной торговки и прячется в самом темном углу заброшенного недостроенного здания.

Эрик слышит шум и возню на других этажах. Не он один нашел приют в этом месте. Наркоманы, бездомные бродяги и подростки из неблагополучных семей – у каждого свой этаж для ночного бдения.

Он не спит всю ночь, всматриваясь в темноту и слушая гулкие голоса за стеной. И думает, где отыскать Людей Икс.

В прошлый раз они нашли его благодаря Хэнку, а Эрик так и не выяснил, где находился тот склад, на котором его держали. Не было времени, да и Рейвен, кажется, несильно хотела делиться информацией. Они уезжали впопыхах, Эрик не следил за дорогой… Похоже было на какой-то завод…

Сколько таких заводов может быть в округе! Да и база была раскрыта, навряд ли там остался хоть кто-то. Единственная возможность вновь выйти на Хэнка – заглянуть на место его работы. Если он, конечно, уцелел… Остался ли он жить под прикрытием или ушел в подполье? Он упоминал сыворотку, усиливающую способности. Видит ли Чарльз его в момент применения лекарства?

У Эрика нет ответов. И все, что он может, – отправиться завтра к корпусу лаборатории генной инженерии и попытаться что-то разузнать о приятеле.

Утро выдается солнечным и свежим. Эрик уверен, что не стоит рисковать и ехать к Хэнку домой, поэтому остается выжидать в небольшом сквере, наблюдая за входом в здание. Он старается выглядеть как можно менее подозрительным, но это довольно трудно в полвосьмого утра, когда все либо идут на работу, либо выгуливают собак. Куртка, которую он купил у той же торговки, ему великовата и выглядит слишком потрепанной, а на джинсах остались пятна крови со вчерашнего дня. Эрик бездумно скребет их ногтем, исподлобья наблюдая за прохожими и входом в здание. Он натянул капюшон, чтобы никто не видел его лица, но ему кажется, что это, наоборот, привлекает внимание и прохожие только больше пялятся на странного парня на скамье.

Сидеть холодно, и он замерзает быстрее, чем хотелось бы. Но среди входящих сотрудников долговязой фигуры Хэнка не видно. Возможно, он сегодня не работает, или начинает позже, или лежит в больнице, оправляясь от ранения, или его просто тут нет. Эрик скрипит зубами, не зная, что делать. Уже восемь, и поток приходящих сотрудников иссякает, оставляя его ни с чем. Он собирается встать, чтобы все же отправиться к Хэнку домой, когда на скамью рядом кто-то опускается.

Эрик весь напрягается, и остатки его внимания уходят на то, чтобы случайно не погнуть что-нибудь и не выдать свое местоположение Чарльзу. Он не чувствует вторжения чужого разума, и это уже хорошо.

Капюшон мешает покоситься на незнакомца, тот молчит, и Эрик хочет уйти. Но стоит ему начать подниматься – чужая рука дергает за локоть, усаживая обратно.

– Сиди спокойно, мастер конспирации.

Эрик против воли тянется ко всему металлическому в округе, готовясь отразить нападение, и пораженно оборачивается на сидящего рядом, чтобы рассмотреть его. Того, чей скелет полностью состоит из странного металлического сплава.

Мужчина высок и широк в плечах, со странной прической и каким-то звериным взглядом.

– Ты кто, черт возьми, такой? – голос Эрика охрипший, но достаточно твердый, чтобы незнакомец понимал: Эрик не тот, кто сдастся без боя.

– Продолжай делать вид, будто меня тут нет, придурок, – для верности он пинает его кроссовок своим массивным ботинком и достает из кармана сигару.

Эрик замолкает, пока мимо них проходит женщина с пуделем. Она с отвращением смотрит на лавку, и косматый мужик подмигивает ей. Дамочка убирается прочь с удвоенной скоростью.

– Твою маму похоронят завтра на Маунт-Хеброн. Рейвен удалось это устроить.

Сердце Эрика пропускает удар и срывается на бешеный ритм, грозясь выпустить металлокинез из телесного плена и все испортить, но он заставляет себя держаться. Его голос дрожит, когда он начинает говорить, но не от боли, а от гнева.

– Лучше бы она устроила так, чтобы этого не случилось вовсе. Чем вы занимались все это время?! – он кричит шепотом, но Большой Парень остается спокойным как скала.

– Остынь и дыши. Иначе эти уроды из правительства скоро будут здесь. Глазом моргнуть не успеешь, – его голос прохладный и уверенный, похожий на отражение этого осеннего дня.

Эрик хочет врезать ему, но только усиленно дышит, пытаясь унять сердцебиение. Он хотел найти Людей Икс, они сами пришли ему навстречу. Цель достигнута, как бы это ни произошло.

– Мы не без дела сидели. Дважды пытались вытащить ее, потеряли одного из наших.

Эрику должно быть жаль, но он ничего не чувствует по этому поводу. Его мысли занимают еврейское кладбище и похороны, на которые он навряд ли сможет попасть.

– Знаю, что тебе сейчас херово. Но у нас нет времени на скорбь, – он тушит сигару о скамейку. – Ты надрал Шоу зад, сбежав у него из-под носа. Зная эту паскуду, уверен, нам стоит ожидать чего-то в высшей степени отвратительного в ответ. Ставки слишком высоки в этой игре, парень.

Они молча сидят еще какое-то время, погруженные в свои мысли.

Будто Эрик и так не знал, что они в полном дерьме…

– Ты сейчас встанешь и пойдешь в сторону бизнес-центра на углу. Твоя цель – центральный парк. Мы должны убедиться, что за тобой нет хвоста. Через три часа встретимся на пересечении Восемьдесят Первой и Центральной Парковой улиц.

– А если хвост есть?

– Тогда мы его отрежем.

Эрик поднимается, закидывая рюкзак на плечо, и засовывает замерзшие руки в карманы.

– Как тебя зовут?

– Логан. Вали уже.

Он идет в сторону перекрестка, не оборачиваясь. В сквере на удивление людно: ранние пташки-мамаши вышли на прогулку с колясками, кто-то решил побегать, а место собачников заняли спешащие куда-то старики и уличные торговцы совершенно не сезонными мороженным и сладкой ватой.

Логан не дал никаких указаний, где мотаться Эрику эти три часа, так что он проводит какое-то время в бургерной. После утренней встречи у него разыгрался аппетит. Может, потому что теперь у него есть хоть какой-то курс для дальнейших действий, а не смутные планы потерянного одиночки.

Он думает о том, сможет ли посетить похороны матери, но не уверен, что ему позволят рискнуть.

Эрик идет в парк и все оставшееся время бродит по его многочисленным дорожкам. Он старается держаться подальше от оживленных мест, но никто не смотрит на него. Каждый поглощен своим делом: спортом, отдыхом, прогулкой. Эрик проходит мимо пары памятников и вспоминает фотографию с Шерон Ксавье.

Когда-то Чарльз с матерью ходил здесь, еще не представляя, как ужасно сложится его жизнь. Эдди тоже любила парки, но в детстве Эрик предпочитал носиться по дворам со сверстниками вместо того, чтобы неторопливо прогуливаться с матерью между клумб и цветущих кустарников. Его нельзя было загнать домой с улицы, где они с мальчишками до посинения гоняли мяч, или вытащить из автомастерской отца одного из ребят.

Он находит тот самый памятник с фотографии у детской площадки на краю парка, у пятой авеню. Очевидно, маленькие Чарльз с Мойрой играли здесь когда-то.

Памятник странно абстрактный и абсолютно безвкусный, на взгляд Эрика. Возможно, его мать, как и мать Чарльза, могла бы оценить нечто подобное и даже сделать фото. Но Эрик просто садится на скамью и смотрит, как на детской площадке играет несколько ребят. Вроде он был здесь пару раз. Но запомнил только тот, когда подрался с толстым мальчишкой по имени Крис, потому что он дразнился.

Эрик выходит к назначенному времени на нужный перекресток и топчется у светофора, не зная, что делать дальше. После парка город кажется ужасно шумным, серым и переполненным. Эрик чувствует себя уставшим, и все, чего ему хочется, – поскорее спрятаться в логове чертовых Людей Икс и крепко уснуть часов на шесть-восемь.

Неприметное, замызганное такси останавливается на обочине, и из него выглядывает водитель.

– Эй, мистер! Садитесь, подвезу куда нужно.

Эрик закатывает глаза и просит его отвалить, когда видит, что глаза у мужчины вдруг на секунду становятся желтыми.

Рейвен.

Чувствуя, что лишь подтверждает свою кличку тормоза, Эрик поспешно садится на переднее сиденье. Он ничуть не удивлен, услышав приветствие:

– Херов тормоз…

Машина трогается с места и увозит его прочь от парка и детских воспоминаний – своих и чужих.

Эрику кажется, что на самом деле он перекочевал из плена у одной команды Шоу к другой, а вовсе не находится на территории его оппонентов. Единственный, кто рад его видеть на новой базе Людей Икс, находящейся, как понял Эрик, в секретной квартире того самого Логана, это Хэнк. Он встречает их с Рейвен на пороге и втягивает Эрика в неловкие, но все же дружеские и поддерживающие объятья. Правая рука у него на перевязи, и он сбивчиво объясняет, что пуля застряла в ключице, но рана быстро заживает благодаря его ускоренной мутантской регенерации. Эрик не слушает, ему все равно. Хэнк жив и в порядке, и это первая хорошая новость за последнюю пару недель…

– У Логана звериные нюх и зрение. К тому же он был военным когда-то, и еще служил в ЦРУ, и был на войне… В общем, у него богатый опыт в секретных операциях. Мы подумали, что ты будешь искать меня дома или на работе, и расставили смотрящих. Логан угадал, что ты придешь к офису, и отыскал тебя.

Хэнк проводит его на кухню, где возится с обедом девушка в длинных перчатках. Она коротко кивает Эрику и не говорит ни слова больше, будто происходящее ее не касается. В квартире три комнаты, и это больше похоже на коммуналку. Если бы не ящики с боеприпасами… Эрик успевает заметить винтовки и гранаты, прежде чем Хэнк уводит его к столу.

– Мне очень жаль, что это случилось с твоей мамой, Эрик. Миссис Леншерр… Она была очень добра ко мне… – Хэнк выглядит искренне огорченным, и Эрик кивает в ответ на его слова.

Он должен спросить, хоть и не хочет знать правду:

– Хэнк. Это… все, кто выжили тогда? – он украдкой смотрит на напряженную спину девушки и вслушивается в голоса Рейвен и еще какого-то парня в гостиной.

Его друг ничего не говорит. Сердце Эрика падает, утягиваемое вниз грузом вины и сожаления.

– Можешь поесть и помыться, я принесу тебе свою одежду. Думаю, она подойдет. А потом… у всех есть к тебе вопросы.

Он стоит под душем целую вечность, но понимает, что только оттягивает неизбежное.

В комнате собираются все, кто есть. Рейвен и Хэнк, Логан, вернувшийся с дозора, белобрысый парень, которого зовут Алекс, и Роуг, оказавшаяся подругой Логана.

Эрик узнает, что, когда его забрали, на помощь команде подоспели Логан и Алекс – одни из самых сильных членов группы. Хэнк выжил только потому, что стрелявший в него солдат счел его мертвым.

Ему приходится рассказать все, что было после, во всех подробностях. Он напрягает память, чтобы выудить из головы каждое слово Чарльза, Шоу или Мойры, которое могло бы помочь. О существовании пансионата все знают из газет, сестра Мойра не новость для группы, зато на истории с Церебро Эрика заваливают вопросами. Что, где, сколько выходов, сколько охранников, видел ли, слышал ли что-нибудь необычное…

Всех приводит в волнение информация о том, что до Церебро от пансионата добираться около двух часов. Рейвен и Логан, словно цепные псы, хватают Эрика под руки и ведут к приклеенной на стену карте Нью-Йорка и ближайших округов. Остальные толпятся позади.

– На чем тебя везли? На машине или вертолете? Частном самолете?

– Не знаю, я был в отключке. Ничего не помню.

– Тебя не укачивает в транспорте?

– Нет.

– Возможно, одежда пахла машинным маслом или чем-то таким.

– Да нет, говорю же! Я не знаю! Я отключился еще в комнате, а потом очнулся также в постели. И я какое-то время был без сознания до и после прибытия в пункт назначения, поэтому не могу сказать точно про время.

– Ладно-ладно. Так что, выходит, Чарльз не может видеть нас сейчас? Так? – Хэнк поправляет очки, и Эрик вспоминает о сыворотке снова.

– Нет. Он говорит, что след теряется, когда мутация развивается и мутант учится управлять ею.

– Погодите, но ведь твоя мутация проявилась только недавно… – Алекс встревает в разговор, и все, только что расслабившись, снова настораживаются.

Эрик чувствует себя под прицелом пяти пар глаз.

– Да… Не знаю, сможет ли меня найти Чарльз сейчас, поэтому я не пользовался металлокинезом с тех пор, как… ушел из пансионата.

– Держи свою силу в руках, понял, – Рейвен тычет пальцем ему в грудь. – Если тебя засекут, нашему последнему убежищу конец. А я не намерена жить на улице только потому, что ты, тормоз, не научился вовремя себя контролировать.

Слова Рейвен злят, и Эрик чуть ли тотчас же не срывается, метнув в нее что-нибудь металлическое. Все замирают, глядя на его злое лицо, но он заставляет себя расслабиться и разжать кулаки.

– Я знаю. Поэтому нам нужно быстрее искать Церебро.

– Но… Мы искали его все это время и безрезультатно. Церебро скрыто телепатическим заслоном от взгляда обычных людей и нас тоже, – Роуг растерянно скрещивает руки на груди и прижимается плечом к плечу Логана. Тот обнимает ее за талию, исподлобья глядя на Эрика:

– Да. Но на Эрика вроде как не действуют эти заслоны, верно?