Текст книги "Лагерь у моря (СИ)"
Автор книги: Arclide
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)
***********************************************************************************************
Лагерь у моря
https://ficbook.net/readfic/4983930
***********************************************************************************************
========== Лагерь у моря 1-3 ==========
Добро пожаловать в лагерь. Опять вечер, опять я сижу в небольшом кабинете, в небольшом странном лагере на берегу моря, где даже компа нет. А ведь так хорошо начиналось: мне как лучшему и ответственнейшему ординатору предложили отправиться в лагерь в качестве дежурного медика, заменив то ли уехавшую на какой-то псевдонаучный консилиум, то ли просто вконец задолбавшуюся врачиху хотя бы на одну-две смены. Море, романтика южных ночей, и отдых от опостылевшей зубрежки!
Да уж, я в свои 24 года ждал чего-то необычного. Но всё до банального просто: веселые вещи достались вожатым, днем и ночью проводящим активный отдых (а на деле просто веселящимся вместе с отдыхающими детьми), я же торчал тут, на страже ампул, клизм и прочего мединвентаря.
Плюсы, конечно, были, в лице толпы молодых девушек, нет-нет да заскакивающих за помощью, таблетками от головной боли или просто полежать на кушетке и таким образом прогулять зарядку, линейку или другое не очень жалуемое молодыми организмами мероприятие.
Из-за приоткрытого окна доносился прекрасный запах хвои от окружающих здание лагеря сосен, пихт, елей и прочих представителей флоры России. Вместе со стрекотанием сверчков, дух лета и моря проникал и сюда, на третий этаж.
Не скажу, что всё у меня было плохо – обычная жизнь, обычные дела, разве что оценки всегда были выше среднего. Так уж сложилось, что, в отличие от других парней, находящих себе увлечение в спорте и отношениях, я предпочитал учебу и саморазвитие. С самого детства я общался только с мальчиками, девочек моего возраста на небольшой улице в провинциальном селе не было, и, может, это одна из причин, но и в саду и в школе я просто не мог с ними не то что играть – общаться нормально. Для меня они были прекрасными, но абсолютно непонятными существами. Я так ни с кем и не встречался за столько лет, причем внешностью и здоровьем не обделен, довольно часто девушки сами ко мне проявляли интерес, но я просто тормозил, дистанцировался, молчал, когда надо было говорить, и рефлексировал, когда ждали действий.
Не думаю, что я один такой.
– Странно действует на меня этот вечер, этот лагерь, в конце концов, – сказал я сам себе и, встав из-за стола, закрыл окно.
К черту запахи и звуки, здравствуй телефон и загруженная в него библиотека с самыми разными книгами, начиная от научной литературы и заканчивая Русланом Михайловым с его виртуальными мирами.
Мой вечерний читабельный порыв был нагло прерван открывшейся дверью. Ко мне на огонек заскочил очередной страждущий, которому я поспешил помочь, несмотря на элементарное отсутствие такта со стороны последнего.
– Входить без стука, – попенял я, – признак дурного воспитания.
Не сказать, что мои речи произвели фурор на двух рыжих девчонок (о боже, они теперь с подругами будут ко мне ходить, ей богу как бабки в поликлинику, спортивное посещение со скуки!). Но все же девушки неловко застыли в проходе, давая рассмотреть себя во всей красе.
Та, что старше, была мне незнакома, высокая, мне почти до подбородка ростом, учитывая мои 198 см роста.
«Чувак, подрасти ещё на 2 эсэм, и будешь гордо говорить, что двухметровый», – прозвучало где-то в голове. Ещё один звоночек, моя личная шиза и внутренний голос, скорее всего развившийся от нехватки живого общения. – «Ну или может потому что ты малость прибабахнутый, а, Шерлок?» – и почему я слышу в нем явные насмешки, он же мой голос, за меня должен быть, вроде?
Так вот, та, что постарше, была спортивного сложения, с медно-рыжим отливом волос, похожими на оплавленный металл, из которого по недоразумению сделали прическу с двумя короткими хвостиками, красивой гармоничной фигурой, даже на вид упругими молодой девичьей грудью и бедрами. Она прямо излучала энергию и силу, её янтарные глаза смотрели с задором и лукавостью, при этом всем рыжая нахалка, на которой была стандартная для лагеря форма из белой рубашки, юбки и красного галстука, умудрялась выглядеть женственной и милой.
Вторая рыжесть по имени Ульяна была мне знакома оооооочень хорошо и была частым гостем в моем кабинете, приходя, в отличие от нормальных гостей, не с подарками или вкусностями, а с порезами, укусами, ссадинами, синяками, – да чем угодно, во что может вляпаться молодой и активный организм. От своей спутницы мелкая отличалась более насыщенным красноватым оттенком рыжих волос, более низким ростом, более длинными хвостиками волос, и более плоским, хммм, всем… Ей все-таки пятнадцать лет, в отличие от выглядящей намного старше спутницы.
Эти мысли пронеслись в голове за считанные секунды: бывает со мной такое, иногда когда задумаюсь, время и разум работают в разных темпах.
«Чувак, это называется временной диссонанс, или попросту витание в облаках, тебе бы к доктору», – поддел меня внутренний голос.
– Так, и чего вам вечером с отрядом не сидится? – возмутился я: сидел, читал никого не трогал – и нате вам.
Но тут я обратил внимание что что-то не так. Мелкую почти волочили, а это был нонсенс: даже подвернув как-то ногу, она сама доковыляла до меня родимого.
Я мигом взял в охапку Ульяну, и, уложив её на кушетку, начал осматривать.
– Видимых повреждений нет, – заключил я, – ну, рассказывайте, что произошло.
– Алиса, – сказал рыжий соблазн в юбке, крепко пожав мне руку.
Её щеки тронул едва различимый румянец. Мне показалось, или в этой девочке сочетаются сразу и решительность, и стеснение?
– Это недоразумение конфет в столовой объелось, – продолжила она, кивнув на Ульяну.
Мелкая недовольно посмотрела на свою подругу, чей томный и самую малость с хрипотцой голос мне очень понравился: в отличие от звонкоголосого колокольчика Ульяны, грудной тембр запыхавшейся Алисы был… возбуждающим?
«Ты только не влюбись в нее, чувак, – подала голос шиза, – я всего лишь твой глюк, а уже вижу, насколько вы разные.»
«Цыц, Маруся, немцы рядом! – осадил я своего внутреннего советчика. – Достал уже».
«Между прочим, разговоры с самим собой – признак сумасшествия», – парировал внутренний я.
«Мне некогда с тобой спорить», – попробовал отстраниться я от назойливого голоса.
Хватит тянуть резину, пора действовать. Первым делом я достал из шкафчика с медикаментами старый добрый панкреатин и дал его, вместе со стаканом холодной воды, Ульяне. Кое-как приподнявшись на кушетке, она с трудом запила небольшую таблетку. Но уже через пару минут…
– Можно мне ещё воды? – скорчила умилительную мордашку Ульянка – кот из «Шрека» нервно курит в сторонке.
При наблюдении за кривляньями мелкой на лице у Алисы появилась искренняя и легкая улыбка – хоть сейчас фотографируй и в рамку.
После того как рыжая попросила воды три раза подряд, я засомневался. Слабость, жажда, впалый живот и тусклая кожа – и ни намека на тошноту, что-то не похоже на переедание сладкого. Больше похоже на…
«Обезвоживание, чувак», – подал-таки голос мой внутренний пессимист.
– Так, девочки, а теперь честно: где и какие конфеты вы ели? – поинтересовался я у рыжей братии.
– Да какая разница, – ответила мне Алиса; Ульяна была занята питьем.
– Любая мелочь имеет значение, я спрашиваю не из праздного любопытства, а потому что надо.
– Да скажу я всё, скажу! – уже громче пропищала Ульяна, полусидя на кушетке.
С выпитой водой к девчонке начали возвращаться силы, глазки снова заблестели, кожа стала выглядеть не такой бледной. Да и двигаться она начала более активно, сопровождая свой рассказ жестами от переизбытка эмоций, отчего её рыжие хвостики дергались из стороны в сторону.
Суть была в следующем: каждые несколько дней юное создание на почве голода и жажды приключений на пятую точку проникало в складские помещения за столовой и тырило всё, что содержало сахар и плохо лежало.
«Трепещите, конфеты и булки, диверсант Ульяна не дремлет!» – не могла не прокомментировать шиза.
Но после поедания последней партии честно экспроприированных конфет бандитке резко поплохело. И несколько часов она провела на… ну, в общем, понятно где.
Всю эту информацию пришлось вытаскивать силками, после чего я отправил Алису принести из столовой термос с чаем для пострадавшей, Ульяне велел поспать тут, под наблюдением. А сам взял парочку чудом не слопанных конфет у виновницы переполоха и решил их немного изучить.
Итак, что мы имеем: конфеты «Ласточка», срок годности не истек, внешне выглядели нормально. Но я человек умный и дотошный.
«Да, от скромности кое-кто умный точно не страдает».
Не обращая внимания на всяких левых суфлеров…
«Эй, ща обижусь», – недовольно заворчал внутренний голос.
…в итоге я просто развернул одну из них, и разломал пополам.
В шоколадной мякоти было отчетливо видно мокрое пятно, а на обертке, которую я осмотрел под падающим солнечным светом, обнаружилось крохотное отверстие, сквозь которое просвечивал лучик солнца.
Дырка от шприца.
Опачки, а вот теперь это уже пахнет очень нехорошо!
«Ты прав, чувак, особенно если учитывать то, что шприцы и медикаменты есть только у тебя в лагере. Хотя погоди, – сказал внутренний голос, – давай кое-что вспомним».
Перед глазами пронеслась череда образов и звуков. На прошлой неделе заходил один из вожатых, просил сильное слабительное, и жаловался, и корчился. А как натурально играл, такой актер пропадает! А я балда ему дал фосфатсодержащее, самое эффективное. И шприцами снабдил, и график с дозами расписал, всё для комфорта пациента, блин.
Я многое могу стерпеть, но ненавижу, когда меня обманывают.
Во мне проснулось давно забытое чувство злости: это, получается, моими лекарствами отравили конфеты и Ульяну.
Сняв халат, я тихо прошел мимо сопевшей на кушетке Ульяны, которая во сне выглядела как маленький котенок – так и хотелось дать блюдце молока и погладить – и отправился на поиски того вожатого.
Найдя его в комнате отдыха в компании таких же раздолба… вожатых, я решил не устраивать сцену прямо тут.
– Павел, можно тебя на секундочку, – позвал я тщедушного пацана примерно моего возраста.
Павел, заметив меня, пошел неохотно, а когда вышли из комнаты, собирался свалить, если бы я не придержал его за плечо.
– Чё тебе надо, док? – попытался он отделаться от меня, спихнув мою руку.
Но куда там, я был выше на голову, весил больше раза в 2, и…
«И превосходил супостата на несколько ступеней эволюции», – подхохмил внутренний я.
Кое-как отойдя в безлюдное крыло возле края лагеря, я без церемоний припер одной рукой этого засранца к стенке.
Нет, реально, все в нем вызывало раздражение: от бегающих туда-сюда мелких крысиных глазок на вытянутом и бледном лице до пахнувшей потом футболки.
«О да, а теперь въе*и ему, с чувством так, от души!» – посоветовал мне голос.
Когда я последний раз махал кулаками? В школе наверное. Но сейчас просто нет даже желания болтать, есть человек, который заслужил получить по щщам, есть человек, который понимает только один язык.
– Просто чтоб ты знал, за что, – сказал я, показывая Павлу конфету «Ласточка».
И, без замедления, коротким ударом долбанул ему по челюсти.
Тщедушного засранца тут же подвели ноги и он повалился на пыльную землю.
– Ты чё, охренел, что-ли?! – возмущенно завопил побитый, сплевывая на землю кровь.
«Да чувак, на Рэмбо ты не тянешь, нокаут не удался.»
– Всё-таки обломался воришка в столовой, да? – прохрипел Павел. – Можно сказать, его «пронесло», ахаха!
И мерзко так заржал, прям тошно стало: как существуют такие отвратительные и подлые люди, как живут?
Там, откуда я родом, его бы прибили.
«Скажу больше, чувак, он бы по нашему селу от края до края не дошел.»
– Я, бл*, пацанов подтяну и мы тебе устроим, док! – не унимался вожатый, сидя жопой на земле и вытирая сопли вперемешку с кровью. – Подумаешь, подкололи, – продолжал он, – а тебе влетит от всех вожатых, вот увидишь, мл*!
«Перед нами типичный представитель homo dolbo*bus, с отсутствием инстинкта самосохранения, с рук не кормить, к клетке не подходить», – прокомментировала шиза.
Подойдя к сжавшемуся в комок крысенышу я схватил его за шиворот и с размаху ткнул мордой в землю.
– Ты – отравил – ребенка, – с расстановкой впечатывал я каждое слово, при этом слово сопровождал ударом вражеской морды о земную твердь. – Завтра собираешь документы, Павел, и валишь из лагеря нафиг, или я тебя урою, – закончил я разговор.
Оставив это подобие человека, я отошел в лес возле лагеря: надо успокоиться, прийти в себя.
Потихоньку ступая по тропинке, я углублялся в чащу примыкавшего к лагерю лесного массива.
Аура леса действовала на меня положительно, голову больше не давило тисками злости. Я не помнил, когда последний раз срывался так. Я хотел просто поговорить, но, стоило вспомнить лицо страдающей Ульяны, как тормоза просто отказывали.
«Ой да ладно, мать Тереза, мог бы хоть пару раз ногами по почкам ему втащить, а так, можно сказать, просто поиграл с ним», – высказал своё «фи» мой кровожадный друг.
Тем временем на лес опускались сумерки, дневная истома сменилась прохладной свежестью, застрекотали радостно сверчки, а на небе медленно из-за туч появилась полная Луна, чей призрачный свет заливал всё вокруг, превращая деревья, траву и землю в сказочный сюрреалистический пейзаж.
«Хорошо-то как!» – привалился я спиной к могучему дубу, каждой порой, каждой частицей своего естества чувствуя окружающий меня мир.
Вот ветерок прошелестел в кронах деревьев, вот в камышах возле журчащего рядом большого ручья кто-то завозился, вот…
«Ну-ка стоп! Что там в этих чертовых камышах? – О, никак я слышу нотки волнения в своем внутреннем я? – Знаешь, чувак, шли бы мы обратно, этот лес примыкает к горам заповедника, вдруг там медведь?»
«Какой медведь? – возразил я. – Там по звуку что-то не больше крупного песика.
«Крупные собаки, больно кусаются», – продолжали меня отговаривать.
«Не боись, подумаешь, там, парочка, может, решила немного поняшить друг друга?»
«Ага, в грязи и сырости, как в дешевом ролевом порно!» – не унимался голос. – «Валим отсюда, говорю, и что это за слово вообще – «поняшить»? Бэээ!»
Любопытство однажды меня погубит, но я пошел посмотреть, при этом ступая по траве как можно незаметнее.
Не скажу, что двигался, как прирожденный шпион, но то, что сидело у ручья, громкой возней маскировало звук моих шагов.
Наконец, приблизившись к сплошной стене из камышей, я увидел, кто возился у воды.
В следующий момент произошло сразу две вещи: во-первых, что-то резко загудело в голове, словно с обоих сторон включили визжащие на полную колонки; во-вторых, в глазах начало темнеть и картинка резко поплыла.
«Ну уж нет, чувак, эта черепная коробка мой дом, и бардачить я в нем не позволю!» – прокричала шиза.
После этого взбунтовавшееся мировосприятие каким-то чудом вернулось на место. И я увидел нечто…
Нечто прекрасное, странное и страшное в своей красоте.
Стоя по колени в воде, на меня смотрела удивительная девочка с каштановыми волосами.
Ростом немногим больше, чем Ульяна, незнакомка была одета в мокрое от воды платье, облепившее её тело вплотную, не оставляя никакого полета фантазии. Да уж, в отличии от немного угловатой молодой рыжей, тут сразу бросались в глаза выпуклости во всех нужных местах, а так же кошачьи ушки и хвост… хвост?
«Чувак, ты настоящий мужик: сначала заметил сиськи, а потом всё остальное! Я горжусь тобой!» – я прям воочию увидел, как шиза смахивает несуществующую слезинку счастья.
Незнакомка пристально смотрела на меня, во рту у нее трепыхалась небольшая рыбка.
Выглядела она донельзя удивленной. Открыв рот, кошкодевочка упустила радостно затрепыхавшуюся рыбешку обратно в ручей и, недовольно фыркнув снова перевела на меня свои желтоватые глаза с вертикальными зрачками.
«Итак, планы на сегодня: вылечить Ульяну – выполнено, избить вожатого – выполнено, спасти карася – выполнено, что дальше-с?»
– Ты меня видишь? – а вот голос у этого чуда оказался обычным, а я так ждал чего-то вроде протяжного и милого «няяя».
– Косплеерша, что ли? – только и смог от удивления сказать я.
«Чувак, окстись, смотри, они двигаются!»
А ведь правда, это точно не похоже на бутафорию: уши дергались, как и хвост, ходуном выписывающий в воздухе замысловатые фигуры. Кошки хвостом дергают, когда раздражены. Девочка явно не рада меня видеть.
– Я это я, – сказала она, – не знаю, кто такая косплеерша. Моя рыбкаааааа… – Ушки девочки печально приникли к голове.
– Слушай, прости, не хотел мешать, – сказал я, – вот, возьми, это тебе.
Скорее по наитию, чем подчиняясь какой-либо логике, я достал из кармана завалявшийся там шоколадный батончик и, медленно положив его на землю, сделал шаг назад, ещё один и ещё. Девочка вышла из воды, шумно отряхнула волосы и хвост и, подойдя к шоколадке, обнюхала её и, нарочито медленно открыв рот, взяла зубами батончик, при этом в лунном свете блеснули маленькие белые клыки, а голова снова начала болеть, фигурка девочки стала расплываться во мраке, словно некачественная jpeg-картинка.
Посмотрев на меня ещё пару минут, девочка-видение бесшумной, легкой трусцой убежала в лес, оставив меня одного со своим удивлением.
– И что это было? – тихо прошептал я.
Спустя полчаса я вышел из леса обратно в лагерь, где уже жгли отрядные костры, а отдыхающие детишки садились вокруг и травили истории, пекли картошку или играли с планшетами.
«Интересно, – подумал я, – расскажи я кому, поверят в мою историю?»
Куда пойти теперь в первую очередь?
«Эй, шиза, ты что думаешь?»
Комментарий к Лагерь у моря 1-3
Вычитано бетой.
========== Лагерь у моря 4-6 ==========
Главный вход был оккупирован целой армией ребятни, которая сновала туда-сюда. Кто-то спешил наружу, посидеть с отрядом возле огня и пообщаться, кто-то, наоборот, шел в здание с целью поваляться в комнате. Окажись на моем месте другой, ему пришлось бы долго протискиваться внутрь. Я же просто обошел дом и, открыв ключами служебный вход, отправился прямиком в свою вотчину – в кабинет: там меня ждал незаполненный дневной журнал и Ульяна.
При мысли об этом мелком рыжем бедствии губы сами собой расползались в улыбке. Девочка обладала талантом дарить окружающим частичку своей энергии и позитива. От её каверз и подколов было не обидно, а весело, даже когда подшучивали надо мной. Помню, приперла она как-то мне в кабинет несколько ящериц: тогда я её, конечно, отругал, так, для виду, и весь день ходил в приподнятом настроении, вспоминая, как заставил её ловить по кабинету сматывающихся рептилий. Всегда в движении, всегда веселая. Вечный двигатель во плоти.
«Чувак, интересно, она, когда подрастет, тоже будет такой девочкой-ракетой?» – поинтересовался внутренний голос.
«Если да, то повезет её избраннику: и любимая, и лучший веселый друг – два в одном», – ответил я сам себе.
Я шел по темному коридору первого этажа, большую часть наружной стены которого занимали огромные окна; лампочки горели не все: в это время тут мало кто ходил, вот и выключали половину освещения. Такие здания в обиходе называют «стекляшками». Поравнявшись с одним из открытых окон, я выглянул наружу, чтобы вдохнуть немного свежего летнего воздуха, прежде чем подниматься к себе. И заметил юркую тень снаружи.
По вечерней травке прямо под окном на корточках кралась Ульянка, медленно и неотвратимо преследуя большую… зеленую… лягушку! Земноводное если и подозревало о нависшей над ней, как злой рок, рыжей угрозе, то пока не подавало виду. А Ульянка, полностью сосредоточившись на импровизированной охоте, напрочь не замечала ни меня, выглядывавшего в окно прямо перед ней, ни чего-либо окружающего.
Какая картина – ляпотаааа: ночь, трава – и маленькая девочка в лунном свете, готовящая очередную шалость! Интересно, эта лягуха предназначается мне, Алисе, или еще кому? Видимо, часть витавшего в воздухе озорства от юной девочки передалась и мне.
– Поймала! – радостно воскликнула Ульяна, схватив не успевшую упрыгать жертву.
– Поймал! – не менее весело, но менее громко, сказал я, перегнувшись через подоконник и сграбастав двумя руками сдавленно пискнувшую мелкую.
Я выпрямился, на вытянутых руках бережно держа Ульянку, которая при неожиданном захвате упустила свою добычу и смотрела на меня широкими от удивления глазами. Пушистые длинные волосы девочки щекотали мои запястья, пронзительно ясные синие глаза смотрели прямо в лицо, а правой кистью ощущалось частое биение маленького трепетного сердечка. Мы оба застыли, кто знает, может – на миг, может – на полчаса: я – от собственной бесцеремонности, а Ульянка – скорее всего от шока.
«А ты представь себя на её месте? – подал голос суфлер. – Ползешь такой, никого не трогаешь, и тут – бац! – сверху из темноты тебя хватают огромные лапищи!»
Выслушав импровизированный монолог шизы, я сделал шаг назад, аккуратно, как сокровище, занося Ульяну внутрь, и поставил малышку на пол.
– Гражданин начальник, не велите казнить, велите миловать! – сказала пришедшая в себя Ульяна.
– Я, кажется, не говорил, что тебе можно уходить из палаты? – нахмурил я брови, изо всех сил стараясь не заржать.
– Но и остаться тоже не говорил! Я проснулась там одна и ушла гулять, не сидеть же.
– А как ты себя чувствуешь, чудо?
– Отлично! – улыбнулась мелкая, выставив напоказ все свои белые зубы.
– Тебе нельзя гулять одной, ты только идешь на поправку!
– Так я и не одна гуляла, – кивнула Ульянка в сторону окна.
А в открытое окно смотрела офигевшая Алиса. Заметив мой взгляд, она ехидно ухмыльнулась. Приподняла так одну бровь, приосанилась, всем своим видом показывая, что это не она, а кто-то другой несся со всех ног посмотреть, кто утащил её подругу.
– А, док, это ты, – весело сказала старшая рыжая, заметно расслабившись. – А я-то думала – всё, писец котенку, – и, взглянув на высунувшую язык подругу, она весело рассмеялась.
– Лааадно, не буду вам мешать, – задорно помахала на прощание Алиса и растаяла в ночных тенях за окном.
– Так, Штирлиц, – посмотрел я на Ульянку, – и что нам с тобой делать, а?
С одной стороны, надо перестраховаться, и пусть мелкая переночует в палате под наблюдением. С другой – организм молодой, здоровый, так что риск осложнений после обезвоживания минимален.
Положив руку на спину рыжей, я слегка подтолкнул её к лестнице.
– Ну, товарищ Ульяна, вперед меня шагом марш – сегодня тебе нужен уход и покой.
– Но я не хочу! – запротестовала мелкая.
– Если доктор говорит «надо» – значит, надо! – в корне пресек я все возражения.
Недовольно надув губки, негодница зашагала с таким видом, что, взгляни на нас кто со стороны, то решил бы, что я веду её как минимум на расстрел. Но уже через пару минут она начала что-то намурлыкивать себе под нос, размахивать руками, и вышагивать, словно на линейке. Негатив просто не задерживался рядом с ней. Пышные рыжие хвостики подпрыгивали в такт со своей хозяйкой. И при взгляде на мелкую фигурку в майке и шортиках, что так задорно поднималась по лестнице, настроение тоже ползло вверх: унывать, когда рядом бегает такое вот милое, игривое чудо, как-то не получалось.
Поднявшись на нужный этаж, я галантно пропустил Ульяну в кабинет, за что был удостоен многозначительного хмыканья со стороны дамы. В медкрыле было тихо, только в полумраке гудел холодильник с лекарствами. Включились лампы дневного света, тем самым разогнав темноту, и нашему взору предстал лагерный медкабинет во всей красе: небольшая комнатка с письменным столом, двумя шкафами, один из которых был для документов, второй для бинтов и прочего десмургического и процедурного инвентаря. А по обоим сторонам кабинета стояло по кушетке.
Достав с крышки шкафа пакет с бельем, я постелил одну кушетку Ульяне, а вторую себе. Хоть я и не помещался на них нормально и ноги торчали, создавая дикое неудобство, но сегодня нельзя оставлять пациента.
«Я знаю, что ты подумал, шиза!»
«А я что? А я ничего – не я собираюсь ночевать рядом с маленькой девочкой. Коварный педобир!» – хохмил внутренний голос.
«ТЫ! У меня и в мыслях не было!»
«Ну-ну, все так говорят вначале, а потом – лоли лоли лоли, ай лав лоли, лоли из зэ бэээст!» – запевала шиза.
«Да ты издеваешься», – догадался я.
«Может и да, чувак, но посмотри, ты остаешься один на один с весьма симпатичной девочкой, уже почти девушкой, – голос выдержал театральную паузу и… – не тормози, приласкай малышку, „мелочь, а приятно“, как говорится, ахаха!»
Ульянка легла на выделенное ей место, повозилась, устраиваясь поудобнее, и притихла. Я открыл окно, и соленый морской ветер вперемешку с запахом хвои потихоньку проветривал пропахшее медикаментами помещение. Рыжесть на кушетке снова устроила возню: то ли в одежде ей спать неудобно, то ли кушетка жесткая. Хотя, скорее всего, мелкая просто не успела израсходовать достаточно энергии, чтобы утомиться.
– Не спится, Ульяна? – поинтересовался я, сидя за столом и заполняя журналы.
Мелкая что-то проворчала про занудных докторов и трату времени впустую. Скорее всего, рыжая террористка сожалела об упущенных возможностях: столько всего можно было разворошить вместо того, чтобы тут лежать – для современных детей десять вечера не время.
«А может, она просто стесняется кое-кого, а?»
«Меня? – удивился я. – А меня чего стесняться – я на десяток лет почти старше».
«И что? Может, малышка видит в тебе в первую очередь парня, а не халат».
За окном в лагере кипела жизнь: сновали по двору ребятня и вожатые, слышался шум прибоя со стороны пляжа и крики чаек. Ветер играл в кронах деревьев, и всё вместе создавало очень уютный фон: закрывая глаза, можно было погрузиться в эту совершенно особую атмосферу детского лагеря. Кто не был в таких, тот никогда не поймет всё очарование летних лагерей, эти походы, мероприятия, новые знакомства и ощущения, когда каждый день приносит что-то новое, интересное, когда ты просыпаешься и знаешь, что день не пройдет рутинно и серо. Я представил на секунду, что было бы, будь я тут как один из детишек, лет на 10 младше меня теперешнего, смог ли я стать другом этому чуду? Мы ведь такие разные, я ребенком не был таким озорным и классным, как она. А Ульяна никак не могла уснуть и просто пялилась в потолок.
Может, внутренний голос прав, и я своим присутствием не дам Ульянке отдохнуть? Но оставлять её без присмотра тоже нельзя, как-никак девочка перенесла отравление, вдруг ей снова станет плохо. Надо как-нибудь уложить мелкую спать, чтобы она набралась сил.
Достав из личного НЗ электрический чайник, я начал заваривать для нас с Ульяной травы. Набрав воды и включив его в розетку, следующим действием я от души насыпал в большую кружку горной мяты, лично собранной мной на склонах прилегавших к лагерю холмов. Ну, можно сказать, хобби у меня такое, одно из, когда не особо много друзей и развлечений, иногда с удивлением замечаешь, сколько же в сутках времени. Заливая кипящую в заварку, я глянул на Ульяну. Рыжая с любопытством зыркала на меня из-под одеяла, и, забавно подергивая носиком, принюхивалась к витающим в воздухе ароматам.
Через пару минут заваривания изумрудно-зеленый настой был процежен и разлит в две емкости поменьше. В чашку, которая предназначалась Ульянке, было щедро добавлено малиновое варенье, взятое из холодильника, в котором, по идее, должны были быть только лекарства, только тссссс!
– Спасибо, – сказала малышка, принимая из моих рук напиток. – У тебя тут столько всего, смотри, начну к тебе бегать просто так, за сладким, – улыбнулась она.
Ульяна пила мелкими глоточками, то и дело дуя на кружку, вытягивая свои маленькие, блестящие от чая губки в трубочку. При этом она с головой была закутана в одеяло, из которого торчали только милая мордашка, да изящные ручки, держащие чай.
– Можешь хоть каждый день заходить, я всегда буду тебе рад, – получилось серьезней, чем я хотел сказать.
Щеки девочки вспыхнули румянцем, и, не найдя что ответить, она сделала очередной глоток из чашки.
– В общем, допивай, и ложись спать, малышка, а я буду в соседней комнате. —
Я встал и уже пошел к выходу, когда моя рубашка слегка натянулась. Обернулся, и моим глазам предстало зрелище, которое я запомню, запомню навсегда, обещал я себе. Запомню, и буду вспоминать каждый раз, когда накатит хандра. Маленькая ручка, несильно, но настойчиво удерживала меня за край майки, а искренние глаза смотрели мне вслед, всем своим видом выражая нежелание расставаться.
«Когда последний раз ты чувствовал, что кто-то хочет, чтобы ты был рядом, не как врач, а просто компаньон, друг?» – сказала Шиза без намека на обычное ехидство.
– Спи, маленькая, я отлучусь на полчасика и быстро вернусь, заночую тут же, через стену, дверь кабинета закрывается изнутри на замок, отдыхай и не бойся ничего, – успокоил я Ульяну.
– Я не маленькая! – надуло щечки рыжее чудо.
Я аккуратно протянул к ней руку и погладил по голове. Волосы у рыжей были мягкими, а сама она зажмурилась и неосознанно потянулась к гладившей её ладони, ну как котенка приласкал, ощущения те же.
«Чувак, или мы останавливаемся, или я за нас не отвечаю», – сдавленно проговорил внутренний голос.
– Ложись давай, завтра тебя ждет новый, веселый день.
Я вышел и прикрыл дверь, а Ульянка до последнего смотрела мне вслед.
«Как думаешь, шиза, я предохранил себя от совершения большой ошибки или просто опять торможу?» – грустно спросил я у своего альтер эго.
«Не знаю, чувак, не знаю.»
«И тебе что, нечего высказать? Не верю».
«Знаешь, кто бы что ни говорил, я думаю, ты поступил правильно, я лишь посоветую взять у неё телефончик, узнать её получше, а через пару лет, если ты ей не осточертеешь окончательно, то тащи под венец», – посоветовал внутренний я.
Так, разговаривая сам с собой, я шел в небольшой магазинчик рядом с лагерем, решив по-быстрому прогуляться после столь насыщенного дня. Кивнув охраннику у входа, я неторопливой поступью шел по тротуару, хорошо, что не было машин, поднимающих пыль с дороги. Без приключений купив баночку колы, я хотел уже уходить.
«Чувак, купи ещё одну».
«Шиза, тебе, что ли?» – удивленно спросил я про себя.
«Ну, надо, поверь».
– Вот это беру, – протянул я две баночки колы сонной кассирше.
Добравшись до лагеря, я поднялся по длинной каменной лестнице, ведущей к обсерватории, где располагался астрономический кружок, один из многих, куда можно было записаться, чтоб совместить отдых в лагере с культурной программой.
На холме, кроме башни с телескопом, были несколько скамеек, сидя на которых, можно было насладиться видом на море и свежим ветерком.
В столь позднее время никого не было. Занятия в кружке астрономии проводились два раза в неделю, и, видимо, сегодня в здании было пусто. Я присел на одну из деревянных скамеек, лицом к морю. На водной глади отражалась луна, море сияло и мерцало, когда покой воды тревожили волны. Рядом сосны шелестели кронами, безмолвные наблюдатели жизни лагеря вот уже многие годы. Сколько детей в их тени играли, сколько впервые шептали признание девушкам, сколько поцелуев и слез видели… Жизнь течет как полноводная река: сменяются дни, недели, годы, люди приезжают сюда и уезжают, забирая с собой частичку этого места, бережно упрятав его в ворохе прочих воспоминаний. Каждый запоминает для себя главное: кто-то – свидания и объятия, кто-то – друзей и посиделки у костра, кто-то – кружки и концерты, а кто-то – вот эту вот атмосферу природы и гармонии.
