Текст книги "Его зовут Ангел (СИ)"
Автор книги: Anna Milton
Жанры:
Повесть
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)
На выдохе я произношу протяжное громкое «Уууу», и Ангел снова смеется. Что я могу рассказать о себе? Моя жизнь неинтересна, в ней нет событий, которыми бы хотелось поделиться с кем-нибудь. Мои родители обычные зацикленные на работе люди, которые редко уделяют мне должное внимание. Они, как и другие родители, обвиняют меня в том, что я плохо знаю математику, и что я должна обязательно подтянуть предметы, которые мне ненавистны больше всего. Что еще… Про то, что окружающий мир для меня не более, чем декорации, среди которых я обязана СУЩЕСТВОВАТЬ. Но об этом, я думаю, Ангел уже знает.
– У меня порок сердца, поэтому я не могу ходить на физкультуру, ― произношу я вслух свои последние мысли.
Ангел останавливается, и я вынуждена сделать то же самое. На его лицо черным по белому написано удивление. Я глупо улыбаюсь, потому что он реально выглядит нелепо.
– Ты сейчас бледнее снега, ― говорю я.
– Порок сердца, ― произносит он.
Я киваю. Вот примерно такое же выражение лица было у моей мамы, когда она узнала об этом диагнозе.
– Это не смертельно, так что переживать не из-за чего, ― я равнодушно пожимаю плечами, хотя, на самом деле, болезнь доставляет мне неудобства, и продолжаю идти дальше.
Он тут же догоняет меня.
– Это же серьезно, ― Ангел громко сглатывает и расстегивает замок куртки до уровня солнечного сплетения. ― Как… ты живешь с этим?
– Точно так же, как ты со своей хромотой, ― отвечаю я.
– Моя проблема меркнет перед твоей, ― бормочет он растерянно.
– Да ерунда…
Он собирается сказать что-то еще, но я выбираю момент и опережаю его.
– Мы почти пришли, ― объявляю я, когда мы останавливаемся перед дорогой.
Ангел переводит встревоженный взгляд с моего лица и смотрит перед собой.
– Мы у…
– Да, ― киваю я, понимая, что он хочет спросить.
– Так это место находится на озере, ― это он произносит так, словно обращается сам к себе.
– Да. Пошли.
Мы ждем, пока проедет машина, и переходим дорогу. Затем идем по тропинке, доходим до конца и сворачиваем с нее. Я веду его через деревья и вывожу к родному берегу с каменным холмом в центре.
– Теперь я на сто пятьдесят процентов убежден в том, что ты другая, ― его голос сливается с сильным порывом ветра, и я едва слышу его.
– Почему? ― спрашиваю я и поворачиваюсь к нему.
Он смотрит вдаль, на озеро.
– Потому что никто не сумел бы найти такое прекрасное место, как это, кроме тебя. Потому что они не заметили бы этой красоты и прошли мимо. А ты заметила. Здесь потрясающе. Правда.
Глава восьмая
Однажды утром я просыпаюсь и, как обычно, смотрюсь в зеркало. Я застываю, не могу пошевелиться. Я долго смотрю на человека в отражении, и до меня не сразу доходит, что это я. Со мной что-то не так. В моей внешности что-то изменилось, но в то же время все осталось прежним. Лицо… Изменения видны в глазах. Да. Они блестят. Никогда прежде я не видела, чтобы мои глаза так сияли. Странно. Отчего вдруг? Может, что-то не так с освещением?
С этой жизнью определенно становится что-то не так.
Все меняется.
Мир переворачивается с ног на голову прямо на моих глазах, и я имею к этому непосредственное отношение.
Потому что меняется моя жизнь. Потому что переворачивается мой мир, где я главный герой.
Начинается моя история, которая, как я всегда считала, никогда не начнется.
Место у меня внутри, которое называют душой (и я по-прежнему не до конца верю, что она может существовать), теперь наполнено не только пустотой. Там зарождается что-то новое, неизведанное, но заставляющее меня жить. Именно ЖИТЬ, а не существовать в качестве какой-то заблудшей тени.
***
Мы снова приходим на озеро в понедельник после школы. Сегодня третье октября, и погода просто прекрасная.
Я прохожу вперед, сажусь у валуна и снимаю куртку.
– Когда ты нашла это место? ― спрашивает Ангел, присаживаясь рядом.
Я пожимаю плечами.
– Три года назад, по-моему, ― говорю я. ― Я просто гуляла, каталась на велосипеде, и оказалась здесь.
Ангел громко вздыхает и откидывает голову назад, подставляя лицо осенним лучам солнца.
– Это место навевает ощущение покоя, ― говорит он.
Я киваю, хоть он и не видит этого.
– Поэтому мне здесь и нравится, ― признаюсь я. ― Потому что здесь я чувствую себя… в безопасности, ― я неуверенно кошусь на Ангела и поджимаю губы. Могу ли я рассказывать ему об этом? Потому что это слишком личное… для меня. Но он поймет, я думаю. Он все понимает. ― Весь мир, когда я здесь, становится второстепенным. Я ограждаю себя от него и просто отдыхаю.
– Душой и телом, ― добавляет Ангел, не открывая глаз.
– Да.
– Ты часто здесь бываешь?
– Стараюсь приходить как можно чаще. Летом не проходила и дня, как я бывала здесь. Но учебный год лишает меня единственной возможности побыть вдали от всего, что угнетает.
Ангел затихает на целых десять минут. Я все это время смотрю на него с любопытством.
– Что ты делаешь? ― спрашиваю я, когда он, вдруг, улыбается.
– Представляю, мечтаю, ― говорит он, не открывая глаз.
– О чем?
Ангел пожимает плечами. Я не выдерживаю и усмехаюсь.
– Как так ты не можешь знать, о чем мечтаешь?
– Просто, ― легко отзывается он. ― Для того чтобы мечтать, не обязательно знать, о чем именно. Я просто представляю.
– Хмм, ― только и тяну я задумчиво.
– Попробуй тоже, ― советует он меня спустя еще одну бесконечную минуту тишины.
– Мечтать, не зная о чем? ― я хочу произнести это с сарказмом, но не получается.
– Ага.
– И как я буду это делать?
– Очень просто, ― он, наконец, открывает глаза и смотрит на меня. ― Расслабься.
Я немного расправляю плечи, размышляя над серьезностью этой идеи, и делаю резкий выдох.
– Ладно. Расслабилась. Что теперь? ― спрашиваю я.
– Закрой глаза, ― его голос становится тише.
Я делаю то, что он говорит.
– А теперь просто представляй, ― Ангел и вовсе переходит на шепот, который подхватывает легкий свистящий ветерок, но я отчетливо слышу его голос.
– Что представлять? ― тем же шепотом уточняю я.
– Все, что угодно. Просто расслабься, ― а шепот Ангела продолжает стихать, и вскоре вовсе растворяется в воздухе, как сахар в горячем чае.
Я долго молчу, вижу перед глазами разные картинки, которые, удивительно, действуют на меня расслабляюще. Представляя, я перемещаюсь в другие места, которые сами собой вырисовываются в моем сознании. И когда я открываю глаза и смотрю вокруг, все кажется мне другим. Появляются краски, которых раньше не было. И этот крохотный уголок Земли становится для меня по-настоящему волшебным.
– Это место просто создано для того, чтобы мечтать, ― произносит шепотом Ангел.
Я смотрю на него. Он все еще сидит с закрытыми глазами.
Да, теперь я это понимаю.
– Ты ненавидишь того, кто сбил тебя? ― тихо интересуюсь я.
– Не знаю, ― честно отвечает Ангел и распахивает глаза. Он некоторое время смотрит на ясное небо, затем опускает взгляд. ― Я думаю, то, что я чувствую по отношению к этому человеку, который сломал мне жизнь, и которого я ни разу не видел, сильнее ненависти.
– Что может быть сильнее ненависти?
– Смирение, прощение, сочувствие, ― перечисляет он.
– Хочешь сказать, ты простил этого человека, смирился и испытываешь к нему сочувствие? ― недоверчиво спрашиваю я.
– Нет. Я никогда не смогу простить, но смириться ― да. Я уже смирился. И да. Ему можно посочувствовать. Представь, что он испытывает, зная, что, возможно, убил ребенка, то есть меня?
– Но он сам виноват в этом. Не нужно было уезжать, а помочь тебе.
Ангел ничего не говорит в ответ.
– Как ты понял, что смирился? ― спрашиваю я.
Он пожимает плечами.
– Не могу объяснить. Просто в какой-то момент ты начинаешь отпускать боль, гнев и все сожаления. Нет, конечно, полностью это никуда не уходит, но жить все же становится проще.
Я вздыхаю.
– Не знаю, смогла бы я когда-нибудь смириться с этим.
– И не узнаешь, пока не переживешь, ― спокойно говорит Ангел. ― Но я не хочу, чтобы ты пережила это когда-нибудь. И никто другой. Это ужасно, поверь мне.
– Верю.
– Ты думал когда-нибудь о смерти? ― спрашиваю я спустя минуту.
– О смерти? ― его голос звучит удивленно.
– Ну, да, о смерти.
– Почему я должен думать о ней?
Я пожимаю плечами и закусываю нижнюю губу. Чувствую себя ужасно неловко, потому что это странный вопрос, но все равно жду ответа.
– Нет, ― произносит Ангел неуверенно. ― А ты?
– И я.
– Врешь.
Я напрягаюсь и стараюсь не смотреть на него.
– Если бы не думала, то не спрашивала бы меня сейчас об этом, ― говорит Ангел.
Я закрываю глаза и вслушиваюсь в тяжелые удары своего сердца.
– Я думала, но не в смысле, что хочу умереть, ― пытаюсь объяснить я. ― Я просто думала о смерти. Что это такое? Как люди умирают? Что их ждет после? Есть ли та сторона? Рай? Или ад? Или после смерти наступает пустота? Может ли человек переродиться?
– Да. Мне тоже интересно знать это, ― соглашается Ангел. ― И… я думал об этом, ― он переходит на шепот. Я немного склоняюсь к нему ближе, чтобы лучше слышать. Большие коричневые глаза Ангела смотрят прямо на меня. ― О смерти. Своей. О том, что мог умереть тогда.
Я вздрагиваю и чувствую щемящую боль в груди.
– Я думал о том, почему выжил, ― говорит Ангел. ― Думал о том, что бы было, если бы я все-таки умер. И иногда я думал, что хотел бы… умереть.
Я пошатываюсь назад, слыша последние слова, и мои глаза округляются от шока.
– Ты хотел… умереть? ― изумленно произношу я.
Легкий румянец касается его щек, и он не смотрит мне в глаза, когда кивает. Я медленно отворачиваюсь от него и начинаю глубоко дышать, потому что паника, смешанная с тревогой, застревают в горле, перекрывая доступ к кислороду.
Сердце ускоряет свой темп, и я начинаю чувствовать знакомую боль.
– Тебе тяжело это понять, ― говорит Ангел измученным голосом, отчего мне становится еще больнее. ― Я и сам себя не понимал, когда думал об этом.
– А сейчас? ― я перевожу на него растерянный взгляд. ― Сейчас ты думаешь о… том, что хочешь умереть?
– Нет, ― сразу отвечает он, и я верю ему. ― Все стало налаживаться. Мысли о смерти посещали меня тогда, когда я не видел ни в чем смысла, когда все отвернулись от меня, и я думал, что все навсегда останется таким, каким оно было тогда. Но время залечило раны. Время изменило мой мир, оно изменило меня и привело туда, где я сейчас. Ты понимаешь? Сейчас все иначе. Я знаю, что все налаживается. Я начинаю снова видеть смысл. У меня есть друзья, ― уголки его губ, подрагивая, приподнимаются. ― Все по-другому.
Боль в сердце постепенно уходит, и я облегченно выдыхаю.
– Тебя это пугает? ― спрашивает он неуверенно.
Я вопросительно смотрю на него.
– Смерть, ― поясняет он.
– Конечно, ― не раздумывая, отзываюсь я. ― Кого она не пугает?
– Наверно, ― Ангел пожимает плечами, ― того, кто уже встречался с нею.
Я понимаю, что он говорит о себе.
– Ты не боишься ее? ― спрашиваю я.
– Нет… да… не знаю, ― бормочет он. ― Тогда не боялся, а сейчас… ― Ангел вздыхает и прижимается спиной к валуну. ― Я думаю, когда есть, что терять, нужно бояться смерти. И сейчас я боюсь, потому что жизнь обретает новые краски, и я не хочу, чтобы это исчезло. Все исчезло, ― Ангел печально улыбается. ― На самом деле, если присмотреться, то можно увидеть, что мир не так уж и плох, ― говорит он приободрившимся голосом. ― Что есть на свете что-то хорошее.
Я хмыкаю, потому что напряжение начинает уходить.
– Что, к примеру? ― спрашиваю я и заставляю себя расслабиться.
– Природа, ― сразу бросает он.
– И все. На этом список прекрасных вещей заканчивается, ― усмехаюсь я.
– Нет, почему же. Еще есть пластинки.
Я удивленно смотрю на него.
– Пластинки?
Он кивает.
– Ну да. Музыкальные пластинки.
Я смотрю на Ангела еще какое-то время и начинаю смеяться. Громко. Ну все, сейчас он подумает, что я точно сумасшедшая.
– Что смешного? ― немного обижено спрашивает Ангел.
– Пластинки, ― отвечаю я, все еще смеясь.
– И что?
Я успокаиваюсь и спрашиваю:
– Что прекрасного в музыкальных пластинках?
– Музыка, ― Ангел улыбается.
– Ну, музыка еще есть на кассетах, дисках. И, вообще-то, сейчас все люди слушают музыку в интернете.
– Ну, вот тебе и ответ. Они не видят красоты в пластинках. И я не как все, забыла?
Я вздыхаю и криво улыбаюсь.
– Точно. Чудик.
– Как и ты, ― он шутливо пихает меня в бок локтем.
– Да. Как и я. Но… почему пластинки? Никогда бы не подумала, что они могут кому-то нравиться. Ну, в смысле, я думала, что они есть только у стариков, дедушек и бабушек, ― я закатываю глаза, чувствуя себя идиоткой.
– Я коллекционирую их, ― признается Ангел.
– О. Ого.
– Ты обязательно должна увидеть и послушать их. Я покажу тебе как-нибудь.
– Договорились, ― улыбаюсь я, напоминая себе, что теперь мне не нужно бояться его. Он мой друг. И я хочу, чтобы так было всегда. С ним я чувствую себя легко, и мне нравится это ощущение. Я не знаю, каково это ― потерять друзей, и знаю, что Ангел сталкивался с этим. Я могу лишь предположить, как это больно. По-настоящему больно.
***
У Ангела Самарского заразительная улыбка. И я поняла это только спустя недели нашего знакомства.
Однажды я просто по-новому посмотрела на него, без всяких сомнений и только с добрыми мыслями. Я всегда думаю о нем только хорошо, потому что он и есть такой ― хороший, отзывчивый и понимающий. А еще у него превосходное чувство юмора, его шутки многие слышат и не понимают, а я понимаю, и это еще раз доказывает, что мы мыслим на одной волне.
Ангел Самарский (нелепо звучат вместе его фамилия и имя) невероятно умный для своих почти-шестнадцати лет. Он так умен, что по сравнению с ним многие взрослые, с которыми я знакома (через родителей) кажутся мне простыми и, возможно, глупыми в каких-то моментах.
Ангел Самарский не просто идеальный друг, он идеальный человек, каких, наверно, больше не существует в этом мире. И, думая о нем, я, официально неверующая, допускаю мысль о существовании Бога, потому что не могу объяснить факт своего знакомства с Ангелом, потому что мир огромен, и в нем живет семь миллиардов людей. Но он встретился именно мне. Это определенно что-то волшебное.
И я безоговорочно убедилась в том, что дружба может существовать. Пусть я знакома с этим чувством не так долго, но уже успела окунуться в нее с головой. И я не хочу выныривать, я хочу тонуть, потому что это превосходно ― бесследно исчезать там, где хорошо.
Растворяться в дружбе.
***
Дни начинают лететь со скоростью света, и впервые мне хочется, чтобы время замедлилось.
Через неделю в понедельник с больничного выходит Егор. Он находит в класс перед алгеброй, в то время как мы болтаем с Ангелом о квадратных уравнениях.
– Привет, ― мы с Ангелом в раз отрываем взгляд от учебника и поднимаем головы.
У парты Ангела, за которую я подсела на время перемены, стоит Егор и неуверенно смотрит на нас. Я вижу, как расцветает широкая улыбка на лице Ангела, и чувствую укол ревности в груди. Я никогда не была эгоисткой в дружбе, потому что у меня не было друзей. И я не понимала, почему у одного человека не может быть два лучших друга. А теперь понимаю. Один всегда будет ревновать другого к третьему. И это ужасно глупо.
– Привет, ― Ангел встает со стула, и они с Егором пожимают друг другу руки.
Я ловлю себя за мысли, что Ангел стопроцентно знал о выходе Егора с больничного.
Когда Егор смотрит на меня, я неуверенно машу ему рукой в знак приветствия, и он кивает мне в ответ. Мы с Егором с пятого класса сидим за одной партой, и я никогда бы не подумала, что увижу в нем соперника. Хотя, может, все это идиотизм? Ну, то, что я воспринимаю дружбу, как борьбу? Ведь это не так. Просто… просто я не знаю, как мне вести себя. Все это очень необычно и странно для меня.
Я пересаживаюсь на свое место и слышу, как Егор и Ангел начинают разговаривать друг с другом. Я даже не смотрю в их сторону, и уж тем более не собираюсь влезать в их беседу. Вскоре в класс заходит учительница, и начинается урок. Егор отворачивается от Ангела, и я на секунду поворачиваю голову в его сторону. Мы смотрим друг на друга несколько долгих секунд, и Егор неуверенно улыбается мне. Я натягиваю крошечную улыбку в ответ.
Может, все не так плохо?
***
В этот же день я иду из столовой. Ангел еще с Егором. Они просто не могут оторваться друг от друга. И я решаю сегодня не вмешиваться и абстрагироваться.
У кабинета истории я вижу Камиллу и остальных девочек. Увидев меня, они начинают переговариваться. Снова. Им это не надоедает? Разве у них нет своих вселенски важных тем для разговоров?
Я заставляю себя не обращать на них внимания и достаю учебник по истории, чтобы повторить домашний параграф. Но сосредоточиться трудно, и я то и дело поглядываю в сторону своих одноклассниц. Не знаю, специально ли, или они действительно не знают такого понятия, как чувство меры. Мне кажется, второе, потому что для первого все равно нужны мозги, а они этой ценности лишены.
Камилла чересчур громко выражает свое удивление оттого, что я, оказывается, умею улыбаться и разговаривать. Я смотрю в ее сторону и думаю, как Бог (вероятность его существования для меня равна вероятности его не-существования) смог допустить такую чудовищную ошибку, создав этих дурочек? Ну, серьезно. Они ведь реально без мозгов.
Так вот, мои дорогие одноклассницы с каждым словом повышают громкость своих голосов, и их слышно если не на всю школу, то на весь этаж точно. Я вот думаю. Если для них я изгой, отброс, чучело и сумасшедшая, так почему же они обсуждают меня? Им не все ли равно, в чем я одета, как смотрю и что говорю? Почему бы им лучше не обсудить то, что они так любят? Платья, лак для ногтей, прически и косметику? Неужели они предполагают, что способны мыслить о чем-то другом?
Мои одноклассницы настоящие аспиды (это такие ядовитые змеи).
Вскоре разговор плавно перетекает от меня к Ангелу, и вот тут я не могу не прислушаться.
– Какой у него ужасный шрам, ― морщась, говорит Камилла. ― Я бы никогда не стала даже разговаривать с таким.
– Ага, ― поддакивает Настя Казанцева. Еще одна особа, думающая, что она умная и красивая. Но дайте мне влажные салфетки, и я сотру всю их «красоту» за пять минут. ― Еще и хромает.
Я чувствую прилив злости и раздражения, глядя на сборище тупоголовых девиц. Ох, Боже. Серьезно? Ты создал НЕПОПРАВИМУЮ ошибку…
– У Ангела совсем не ангельская внешность, ― воодушевленно говорит Лазарева Света, и все они начинают смеяться над ее грандиозной шуткой.
Я слышу звонок, и это отрезвляет мой затуманенный раздражением рассудок. Я захлопываю учебник, когда кабинет истории открывается, и все начинают вваливаться туда, толпясь и крича. Я беру свой рюкзак с подоконника и подхожу к остальным. Останавливаюсь рядом с кучкой одноклассниц и смотрю на них. Они смотрят на меня в ответ, и в их глазах я вижу презрение. Что ж, я надеюсь, что они видят то же самое в моих глазах.
– Проблемы, Вишневская? ― спрашивает меня Камилла, ее голос звучит с вызовом.
Я никогда не боялась ее и других. И сейчас не боюсь. И не буду бояться, потому что они ничего не значат для меня.
– Проблемы у вас у всех, ― спокойным тоном отзываюсь я. ― С головой, ― добавляю с усмешкой и прохожу в кабинет.
Я не оборачиваюсь и целенаправленно иду к своему месту. Сажусь на стул, открываю учебник и улыбаюсь, чувствуя, что одержала маленькую победу над ними и над собой.
Глава девятая
В среду после уроков мы идем домой втроем: я, Ангел и Егор. Я иду позади, а Ангел и Егор впереди; они оживленно болтают о пушке Гаусса. Егор хочет собрать ее и покупает необходимые компоненты для этого. Ангел говорит, что уже собирал, и дает Егору советы. Они вместе договариваются сходить в магазин, где продаются всякие детали.
– Я тут подумал, ― говорит Ангел, ― может, тебе стоит создать группу в «Вконтакте»? Про Эйнштейна.
Егор усмехается и смотрит на него.
– Зачем? ― спрашивает он.
Ангел пожимает плечами.
– По-моему, прикольная идея. Посмотришь, сколько людей интересуется Альбертом и поймешь, что ты не один его фанат, ― он хлопает Егора по плечу и дружелюбно улыбается.
– Ты серьезно?
– Абсолютно.
Ангел смотрит на меня через плечо.
– Егор настоящий фанат Эйнштейна, как и я, ― говорит он мне. ― Хотя нет. Егор круче. Но до знакомства с ним я думал, что я лучший, ― он улыбается кривой улыбкой.
Егор смущенно переводит взгляд с его лица на меня, и левый уголок его губ приподнимается вверх. Я отвечаю той же робкой улыбкой. Не думаю, что я и Егор можем стать лучшими друзьями когда-нибудь, но, кто знает, что ждет нас впереди?
– Есть проблема, ― говорит Егор.
Для меня по-прежнему удивительно видеть то, что он может разговаривать. Нормально. Нет, я никогда не думала о нем свысока. Я всегда знала, что мы похожи, и это как-то успокаивало меня. Что я не одна.
Наверно, Егор думает обо мне так же.
– Какая? ― спрашивает Ангел.
– Мой старенький «Acer» навернулся, ― Егор огорченно вздыхает.
– Пойдем ко мне, ― легко предлагает Ангел. ― Ты зарегистрирован в «Вконтакте»?
– Не было нужды, ― Егор пожимает плечами.
– Тогда зарегистрируешься и создашь группу.
Я вижу, как оживляется Егор. Ангел снова поворачивается ко мне и спрашивает:
– Ты с нами? Конечно, ты с нами… И почему ты идешь сзади? Место всем хватает!
***
Мы идем домой к Ангелу. Я, он и Егор.
Он живет на улице Вербной в новостройке с зеркальными окнами. Его квартира находится на тринадцатом этаже.
– Несчастливое число, ― бормочет Егор, когда мы заходим в просторный светлый лифт.
Ангел усмехается.
– Я в эту ерунду не верю, ― говорит он. ― Цифры ― просто цифры. Никакой магии. Ничего.
– А я верю, ― признается Егор.
– Человек, поддерживающий все теории Эйнштейна и согласный с ним во всем, но верующий в несчастливые числа… ― Ангел смеется и качает головой.
Мы едем в лифте минуту, затем Ангел ведет нас вдоль широко коридора к самой последней двери. Он достает ключ и вставляет его в замочную скважину. Делает три оборота влево и открывает дверь. Заходит внутрь и жестом приглашает нас пройти за ним.
У Ангела огромная квартира, в которой четыре, если не больше, комнат. Большой зал, мельком я вижу светло-голубую кухню, когда мы идем в комнату Ангела.
Комната Ангела тоже просторная, в ней одно, но большое, почти от пола до потолка, окно. Мягкая кровать, стул, компьютерный стол с компьютером, небольшой диванчик тыквенного цвета. Обои в комнате спокойного кремового оттенка, а не типичного для мальчиков синего, или голубого. Еще я замечаю баскетбольную корзину и баскетбольный мяч. Я ищу глазами футбольный мяч, но не нахожу его. Мое внимание привлекает шкаф с книгами, который занимает почти половину восточной стены. И все полки забиты книгами. И, наконец, мои глаза находят блестящий золотистый граммофон. Сразу видно, что Ангел относится к вещи бережно. И вообще, у него очень аккуратно в комнате, что опять же ломает мое представление о мальчишеских комнатах. Вот у меня, к примеру, всегда царит беспорядок, и я редко прибегаю к уборке, потому что хаос в доме действует на меня странно успокаивающе.
Ангел бросает рюкзак на пол рядом с кроватью и включает компьютер. Пока тот загружается, мы с Егором неуверенно топчемся на одном месте у дверей, и Ангел смотрит на нас с кривой ухмылкой.
Через две с половиной минуты компьютер включается, и Ангел кивком просит Егора подойти. Он отодвигает кресло на колесиках и говорит Егору садиться, а сам уходит и приходит с двумя стульями. Он ставит их с двух сторон от кресла. На одно садится сам, а на другое указывает мне. Я сажусь.
Я вижу, как Егор смущен. Ангел открывает браузер «Яндекс» и вбивает в строке поиска «Вк». Заходит. Открывается его страничка. Я вижу его фотографию, где он стоит на берегу моря и смотрит на закат. Фотография красивая. У Ангела загорелая кожа, из-под красной кепки торчат темные волосы. На нем белая футболка и голубые шорты.
– Этим летом мы ездили в Израиль, ― поясняет Ангел.
Я заканчиваю изучать его аватарку и спускаюсь к списку друзей. Сорок семь друзей. Я отвожу взгляд от экрана и вопросительно смотрю на Ангела.
– Там половина родственников, ― отвечает он на мой не прозвучавший вслух вопрос. ― Братья, сестры, их друзья… Несколько ребят, с которыми я познакомился в «Вконтакте». Но они живут в другом конце России, ― он невесело усмехается и наводит курсор на верхний правый угол страницы, где написано «Выйти». Кликает.
Регистрация занимает несколько минут. Егор внимательно наблюдает за всем, что делает Ангел. Я сижу и наблюдаю за ними. Я тоже есть в «Вк», но у меня нет фотографий, нет друзей. Я редко захожу туда, чтобы послушать музыку или порыться в группах. И в жизни и в интернете я полный инкогнито, где меня никто не знает и не видит. Хотя в интернете я могла бы стать «нормальной», общаясь с людьми, которых никогда не увижу, и они не увидят меня, ведь там больше лжи, чем в реальности.
Вскоре Ангел заканчивает с Егором. Егор полностью поглощается в создание группы, где он собирается выкладывать все, что знает об Эйнштейне, о его открытиях, все цитаты, картинки, обращения…
– Я обещал показать тебе свои пластинки, ― говорит мне Ангел и встает со стула.
Я следую его примеру, Егор даже не смотрит на нас.
Ангел подходит к шкафу с книгами и открывает дверцы нижнего ящичка. Я подхожу и вижу две полки с музыкальными пластинками.
– Ого! ― мои брови резко взметаются вверх.
Ангел довольно улыбается, видя мою восторженную реакцию.
– Это все твое?! ― не верю я.
– Ага, ― кивает он и садится на колени.
Я сажусь рядом с ним.
– Это моя гордость, ― говорит он с широкой улыбкой и тянется, чтобы взять несколько виниловых пластинок. ― Вот, здесь есть как классика, как рок-н-ролл, кантри, шансон, джаз, электро… Все жанры понемногу.
Я беру пластинки из его рук и читаю название самой первой.
– «Deep Purple», ― читаю я. ― 2005 год.
– Вот, ― Ангел достает еще одну пластинку и дает мне. ― Элвис Пресли.
1956 год! Вот это да…
И я приступила к детальному изучению каждой пластинки. Всего у него двести тридцать шесть музыкальных пластинок, тридцать семь из которых группы «Led Zeppelin». Теперь я знаю, какую музыку он слушает. Мне и самой нравится старый рок. Из современного слушаю только «Slipknot» и «System of a Down».
– Поставь что-нибудь, ― прошу я.
– Выбирай.
– Эмм… ― я смотрю на пластинки и теряюсь. ― Что-нибудь на твой вкус.
Ангел усмехается и сразу хватает пластинку группы «The Beatles». Мы встаем с пола и подходим к граммофону. Ангел плавно опускает иглу на пластинку. Спустя минуту комната Ангела заполняется прекрасными звуками песни «Yesterday».
– Обожаю эту песню! ― улыбаюсь я и хлопаю в ладони.
После «Yesterday» начинается «Twist and shout», и Ангел вместе с исполнителями начинает петь.
Ангел Самарский ужасно поет, но я смеюсь, потому что выглядит он забавно.
– Давай танцевать! ― говорит он мне, когда уже звучит «Rock And Roll Music».
– Что? Нет! Нет! Нет!
Но Ангел берет меня за руки и тянет в центр комнаты. Он смеется, дергая меня за руки, и его движения кажутся забавными из-за хромой ноги.
– Прекрати! ― хихикаю я до боли в животе.
Егор, наконец, отворачивается от экрана и смотрит на нас широко распахнутыми глазами.
– Эээ… ― произносит он и закрывает рот.
Я словно в другой реальности.
Словно это не я танцую нелепо с Ангелом в его комнате под «The Beatles». Словно это не я смеюсь и думаю, что прекраснее момента в моей жизни еще не было. Веселье, радость, улыбки и бесконечный смех… Может, это все мне снится? Если так, то я готова спать хоть всю жизнь, потому что это самый удивительный сон. Или, может быть, я настолько устала от одиночества, что придумываю себе это? Что ж, тогда пусть все остается так, как есть, потому что это определенно лучше реальности.
Когда песня подходит к концу, Ангел падает на пол и закатывается громким заливистым смехом. Вскоре я присоединяюсь к нему, и мы смеемся так, словно живем последний день. Я забываю про недоуменное лицо Егора, который сидит на кресле и смотрит на нас с тихим ужасом. Я думаю о том, как прекрасен и неповторим этот момент. Я думаю о том, что жизнь может быть хорошей, по-настоящему хорошей и веселой, когда в ней есть такие люди, как Ангел.
Я могу быть сумасшедшей.
Я могу быть живой.
Я могу быть той, какой никогда себя не представляла.
Я могу полюбить этот мир, если мое сердце будет согревать дружба.
Глава десятая
В девять часов того же дня мне звонит Ангел.
– Привет, ― говорит он.
– Привет, ― отвечаю я и улыбаюсь.
Я сижу в своей комнате на кровати в позе лотоса и делаю домашнее задание по биологии.
– Чем занята? ― спрашивает он.
– Делаю домашку. А ты?
– Бездельничаю.
– Круто.
– Ага. Слушай, есть одно странное предложение.
– Хмм.
– Как насчет того, чтобы обменяться правилами изгоев?
– Чем-чем? ― усмехаюсь я и перестаю крутить в руке ручку.
– Ну, правилами изгоев, ― повторяет он.
– Я поняла. Только… что это значит?
– Наша жизненная позиция. Какими правилами мы руководствуемся, чтобы жить в этом мире, ― объясняет Ангел.
– О. Эмм. Ух-ты. Впервые слышу о таком.
– У тебя нет своих правил? ― удивленно спрашивает он.
– Я не знаю. Никогда не думала об этом.
– Тогда у тебя есть повод задуматься. Жду от тебя список завтра.
– Я…
– Спокойной ночи, ― быстро говорит он и отключается.
Я, наверно, целый час смотрю на телефон и пытаюсь понять, о чем мы только что говорили.
Правила изгоев? Как это? Типа: «Не общаться с такими-то, такими-то», «Не смотреть на таких-то, таких-то»?..
Эта идея кажется мне странной и абсурдной. Но я все же откладываю домашнее задание по биологии, беру ручку, вырываю из чистой тетради двойной листок в клетку и начинаю писать свои правила из жизни изгоя:
1) Никому нельзя доверять.
2) Ни под кого не прогибаться.
3) Не лицемерить. Потому что нет смысла лгать.
Я задумываюсь на минуту и продолжаю.