Текст книги "Его зовут Ангел (СИ)"

Автор книги: Anna Milton

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

4) Всем, абсолютно всем плевать на тебя. У людей свои проблемы, и они никогда не потратят на тебя свое драгоценное время.

5) Этот мир жесток и несправедлив по отношению к некоторым людям, то есть к нам, изгоям. Нужно просто принять этот факт и смириться. Нужно научиться жить с мыслью, что мир не пойдет к тебе навстречу.

6) Не протягивать руку помощи тем, кто когда-либо отверг тебя, или обидел. Эти люди сгнившие.

7) Нужно быть реалистом и смотреть на мир так, как он этого заслуживает.

8) Не думать о том, какого мнения о тебе другие. Во-первых, для них ты уже фрик и «отброс», если в чем-то ваши мнения расходятся. Во-вторых, они, на самом деле, не так много думают, как кажется на первый взгляд. В-третьих, и тебе, по правде говоря, тоже плевать на них. Так что бессмысленно забивать свою голову этими ненужными мыслями.

9) Не стоит надеяться, будто ты что-то значишь для людей. Ты для них пустое место. На Земле семь миллиардов людей, так что глупо предполагать, что кому-то в этом мире до тебя действительно есть дело. Нужно уяснить, что ты как личность никому не интересен, даже если у тебя самый замечательный характер, первоклассное чувство юмора, и вообще ты самый удивительный и потрясающий. Это больше не имеет значения. Будь злым, пустоголовым и с развитием, как у одноклеточных, и тогда ты точно впишешься в современное общество.

10) Единственный, на кого можно положиться, это ты сам.

11) См. пункт один. В жизни, особенно в жизни таких, как я, случается всякое, поэтому нужно быть готовым ко всему.

12) Не нарываться лишний раз на проблемы, как будто и так мало неприятностей.

13) На самом деле, все не так плохо. Ну и что, что тебя ненавидят люди? Тоже мне, катастрофа.

14) Все проходит. И это тоже пройдет.

15) И…. да. Люди не стоят того, чтобы ради них отказываться от своих принципов, привычек и образа жизни. Моральные ценности гораздо важнее. Если будет нужно, то ты встретишь человека, который поймет тебя с полуслова, и ты больше не будешь изгоем.

Я почти минуту думаю о том, чтобы зачеркнуть последний пункт, но все же оставляю его.

Ночью мне снова становится плохо.

Я просыпаюсь в три часа и хватаюсь за сердце. Я не могу вдохнуть и не могу выдохнуть. Воздух застревает в легких, а сердце сдавливает со всех сторон необъяснимая сила, от которой на глаза наворачиваются слезы.

Я лежу так несколько минут, а затем боль начинает отступать. Когда она исчезает, я плачу. Плачу оттого, что боюсь, что однажды мое сердце может остановиться. А я ведь только начинаю жить…

***

Утром я не говорю родителям о том, что ночью у меня был приступ. Даже если бы я хотела рассказать, то не смогла, потому что их уже нет дома.

В школе первый урок физкультура. Ангел и Егор уже сидят в спортзале, когда я появляюсь там. Ангел замечает меня первый и машет рукой с самой дальней скамейки. Егор поднимает взгляд и робко улыбается мне.

– Привет, ― говорю я, когда подхожу к ним.

– Привет, ― улыбается Ангел. ― Принесла?

Я усмехаюсь и достаю из рюкзака листок.

– И я все еще не понимаю, зачем тебе это, ― бормочу я.

– Просто интересно, ― он пожимает плечами и тоже достает свой листок.

Я вопросительно смотрю на Егора, затем на Ангела. Ангел понимает, что я имею в виду и говорит:

– Свои жизненные правила он рассказал мне так. У него их всего три. Первое ― не думать о прошлом. Второе ― не думать о настоящем. Третье ― думать о будущем.

Я снова смотрю на Егора, который кажется сконфуженным и напряженным.

Я отдаю Ангелу свой список и беру в руки его. Так, посмотрим, что он написал.

ПРАВИЛА СВОБОДНОГО ЧЕЛОВЕКА

Правило первое:

Общество сковывает нас, лишая многих возможностей, но мы свободны. Необходимо помнить об этом.

Правило второе:

Научиться различать правду ото лжи. Добро от зла. Этот мир полон иллюзий.

Правило третье:

Не делать того, чего не хочешь. Не говорить того, что считаешь неправильным. Свобода должна проявляться во всем.

Правило четвертое:

Даже если кажется, что ты никому не нужен, ― это не так. Кто-то думает о тебе. И ты думай об этом как можно чаще, чтобы не сойти с ума.

Правило пятое:

Ты сильнее всех, раз пошел против целого мира. Нужно гордиться этим.

Правило шестое:

К сожалению, от нас ничего не зависит. Судьба правит нами, а не мы ею. Это минус. Но раз уж бросать вызов, то и судьбе тоже. Попытки, хоть и не имеющие положительного исхода, все равно заставляют тебя чувствовать по-прежнему живым и к чему-то стремящимся.

Правило седьмое:

Никто не запрещает мечтать. Мечты разбавляют суровость реальности и помогают двигаться дальше. Так что не нужно отказываться от них.

Правило седьмое:

Гордиться тем, кто ты есть, потому что ты уникален. Да, люди будут издеваться, смеяться и презирать за то, что ты отличаешься от них. Но подумай, почему они так ведут себя? Что заставляет их ненавидеть? А то, что им проще считать тебя чокнутым и ненормальным, чем признать то, что больше всего на свете они бояться отделиться от всех, но хотят этого.

Правило восьмое:

Ценить и тянуться к доброте, потому что это истинная сила, а не слабость.

Правило девятое:

Не бояться проявлять свои чувства. Это напоминает, что ты человек, а не жалкое его подобие.

Правило десятое:

То, что снаружи ― обманчиво. Пытаться разглядеть внутренний мир человека. Это получится, если ты на верном пути. Если увидишь пустоту ― идти дальше, потому что этот человек не тот.

Правило одиннадцатое:

Ты не одинок. Есть люди, которые никогда не предадут, и они обязательно встретятся на твоем пути.

Правило двенадцатое:

Мы можем изменить мир. Чуточку, но все же это возможно.

Я заканчиваю читать и улыбаюсь.

– Твои правила интереснее моих, ― говорю я тихо.

– Просто ты смотришь на все более пессимистично, ― легко замечает Ангел. ― Я оставлю твой список у себя, а ты возьми мой.

– Но зачем? ― я непонимающе хмурюсь.

– Не знаю, ― он пожимает плечами. ― Просто так интересно. Разве нет?

Теперь я пожимаю плечами.

***

После уроков Ангел, я и Егор идем домой. Ситуация такая же, как вчера: Ангел и Егор разговаривают, а я молча плетусь позади них. Из нас троих к школе я живу ближе всех. Когда мы подходим к моему дому, я останавливаюсь.

– О, я даже не заметил, как мы пришли! ― удивляется Ангел.

Потому что он был занят очень важным разговором о взаимодействии электрически заряженных тел, из которого я не поняла ни слова.

– Пока, ― говорит мне Егор.

– Пока, ― говорю я ему в ответ.

Ангел подходит ко мне ближе и тихо спрашивает:

– Как насчет прогулки к озеру?

Наверно, он замечает, как я оживляюсь, поэтому улыбается.

– Да. Конечно, ― киваю я.

– Я позвоню тебе в три, идет?

Я снова киваю.

– Пока, ― говорит он и уходит с Егором.

Я благодарна, что Ангел не рассказал о моем месте Егору, потому что мне было бы неприятно, и не то, чтобы я недолюбливаю Егора. Просто мне надо, возможно, привыкнуть к нему, так же, как к Ангелу.

Какое-то время я смотрю им вслед, а затем не спеша иду к своему подъезду.

К моему удивлению, мама дома, когда я открываю входную дверь.

– Разве ты не должна быть на работе? ― интересуюсь я, проходя в нашу небольшую гостиную.

Мама сидит на диване и читает какой-то кулинарный журнал.

– Я отпросилась с обеда, ― отвечает она и с неохотой переводит на меня взгляд. ― Ты поздно.

– Был факультатив по русскому, ― говорю я и скидываю с плеча рюкзак. ― Есть что поесть?

– Макароны с котлетами, ― говорит она, и я бреду на кухню.

Желудок сводит от голода, когда я вдыхаю запах еды. Я ставлю чайник и беру тарелку. На кухню заходит мама.

– Как дела в школе? ― спрашивает она.

Я накладываю себе макароны.

– Нормально, ― у меня всегда один ответ на этот вопрос.

– Завтра у отца день рождения, ― сообщает мама, и я застываю, ― если ты не забыла.

А я забыла…

Я поворачиваюсь к маме лицом, и по моему выражению лица она все понимает. А я вот удивлена, что она помнит об этом, ведь у нее столько работы. Вечно работа, работа, работа…

– Ты уже решила, что подаришь ему? ― спрашиваю я хрипло.

Мама проходит и садится за стол. Внимательно смотрит на меня.

– Нет. Но я думала, что мы могли бы сходить с тобой и выбрать ему что-нибудь, ― предлагает она.

Звучит заманчиво, но…

– У меня дела сегодня, ― говорю я.

Ее брови удивленно выгибаются дугой.

– Дела? ― повторяет она. ― Какие?

– Иду гулять с Ангелом, ― поясняю я.

– Слушай, ― вздыхает мама, ― я очень рада, что у тебя, наконец, появился друг. Но это не значит, что теперь ты должна все свое свободное время проводить с ним.

У меня отвисает челюсть.

– То есть, сначала ты упрекаешь меня в том, что я постоянно сижу дома, и мне не хватает общения? А сейчас говоришь, что я должна сидеть дома? Как тебя понимать, мам?

– Я не говорю тебе сидеть дома, ― мягко произносит мама. ― Я говорю, что кроме друзей у тебя еще есть я, и папа. И иногда мы должны проводить время вместе.

Я едва себя сдерживаю, чтобы не рассмеяться. Так теперь она беспокоится об этом? Если бы не папин день рождения, она бы так и перекидывалась со мной стандартными фразами, типа: «Что получила в школе?», «Иди ужинать», «Спокойной ночи»…

– Я не смогу сегодня, ― вновь говорю я и отворачиваюсь от мамы.

– Знаешь, ради папы могла бы и отменить прогулку! ― упрекает она меня.

Я не отвечаю, что больше раздражает ее. Молчание всегда угнетает.

– Ты пойдешь со мной, Августа, ― строго диктует она. ― И это не обсуждается.

Я громко ставлю тарелку на кухонную тумбу, и в моей голове крутится столько слов, которые я хочу ей сказать. Но я не говорю, потому что это приведет к ссоре. А ссора ― это волнение. Волнение ― боль в сердце.

– Ладно, ― сдаюсь я, но голос мой звучит сердито. ― Тогда пойдем сейчас.

***

Я звоню Ангелу и предупреждаю, что задержусь, и чтобы он сразу шел к озеру.

Мы с мамой блуждаем по магазинам два с половиной часа. В итоге она выбирает дорогой одеколон известного бренда, и я покидаю ее, сажусь на автобус и еду до Шуваловского проспекта, остановки «Улица Оптиков».

Ангел сидит, прислонившись к валуну, когда я ступаю на территорию своей цитадели успокоения. Я стараюсь подкрасться к нему, но он говорит прежде, чем я собираюсь крикнуть «Буу!» и напугать его:

– Я услышал тебя еще минуту назад, ― он переводит озорной взгляд на меня и лукаво улыбается, ― когда ты пробиралась через деревья и ворчала.

Я улыбаюсь и сажусь рядом с ним на поблекшую траву.

– Давно ждешь? ― спрашиваю я.

– Где-то час, ― отвечает он.

– Ой. Извини. Мы с мамой выбирали папе подарок на день рождения… Что читаешь? ― я замечаю книгу в его руках.

– Потрясающую книгу, ― говорит Ангел.

Я усмехаюсь и пытаюсь разглядеть обложку. На светлом фоне изображена красная бабочка.

– Запчасть Импровизации? ― я вопросительно смотрю на Ангела. ― Аль Кво… Кво…

– Квотион, ― с улыбкой говорит он. ― Здесь стихи автора и его прозаические миниатюры.

– Хмм. И как? Интересно?

– Шутишь? Это изумительно, гениально! ― его глаза загораются, как новогодние огни. ― Вот, ― он раскрывает книгу и листает ее, ― послушай:

Когда меня спросят: «Кто ты?», я промолчу, не найдя ответа. Можно вместить все аспекты бытия в короткое слово "я", прочертив на лице многозначительную улыбку, можно пуститься в долгие рассуждения, неуверенно нащупывая отточенными плавниками слов материю псевдофилософии, можно вскрыть собственную душу, перефразировав ее в условный ответ, который в любом случае окажется не по размеру вопросу, как любимый в детстве свитер с годами становится мал. Потому что в глазах задающего вопрос ты всегда будешь иным, чем тот, кем ты знаешь себя изнутри. Потому что каждый из нас видит в первую очередь себя, многократно отраженного в чужих лицах. Мы, как симфонию по нотам, разбиваем этот мир на собственные болевые точки. Когда меня спросят: «Кто ты?», я загляну в глаза собеседнику, узнавая человека. Одержимому верой я отвечу, что я атеист, одержимому одиночеством я скажу, что я муж и отец, ищущему ответов я назовусь дураком. И тогда ответ станет равен вопросу, но ничего не расскажет обо мне. Когда меня спросят: «Кто ты?», я уверенно отвечу: « Я – никто. Я фрагмент, осколок зеркала мира, мелькнувший в твоих руках на долю мгновения, прежде чем исчезнуть навсегда.» А ты, задающий вопросы, ищущий ответов, кто ты?

Ангел переводит взгляд на меня и натягивает выжидающую улыбку.

– О, ― кратко произношу я, потому что не знаю, что должна сказать на это.

– Как тебе? ― интересуется он. ― По-моему, гениально, ― улыбка Ангела становится восторженной. ― Аль Квотион просто потрясающий! Я его фанат! Сколько правды, сколько смысла в его словах. Невероятно… Просто невероятно!

– Этот… Аль… твой любимый писатель, получается? ― спрашиваю я.

– Ну, он не то что бы писатель, ― тихо ухмыляется Ангел. ― Но да, в общем-то. Я его обожаю, ― а затем его глаза начинают сверкать. ― Он пишет стихи, и у него всего одна книга, ― он кивает подбородком вниз, на раскрытую книгу. ― Если хочешь, кстати, можешь взять, почитать, ― Ангел переводит взгляд на меня. ― Возьмешь?

Я в замешательстве пожимаю плечами и киваю.

– Ладно, давай.

Он захлопывает книгу и протягивает ее мне. Я несколько минут изучаю обложку и говорю:

– Спасибо.

Я кладу книгу к себе на колени и откидываюсь назад.

– Знаешь, ― со вздохом говорит Ангел, ― я скучаю по тому времени, когда был маленьким для того, чтобы понимать этот мир. Это было действительно хорошее время. Я не знал, что такое обиды и предательство друзей. Я не знал о лжи. Я гулял целыми днями и ни о чем не заботился. Я смеялся и даже не представлял, что когда-нибудь могу столкнуться с болью, горем и разочарованием. Тогда я любил людей, потому что умудрялся видеть в них хорошее. Я всему радовался. Я был счастлив оттого, что наступит новый день, и я снова смогу идти гулять с друзьями…

Он улыбается, но улыбка его производит на меня неприятный эффект. Я чувствую, что его грусть просачивается в меня, и все внутри напрягается, болезненно сжимается.

– А что сейчас? ― Ангел резко вскидывает голову и печально смотрит на серое небо. ― Сейчас я другой человек, наполненный изнутри сожалениями, обидами и воспоминаниями о когда-то счастливом времени. Я сломанный подросток, встретившийся с реально страшными вещами, хотя мне всего пятнадцать! Я часто задаю себе вопросы, почему это произошло со мной, почему определенный человек отвернулся от меня, и так далее… Я считаю этот мир несправедливым. Я сожалею, что что-то сделал не так в свое время. Я сожалею, что не могу вернуться и все исправить. Ведь если бы в тот день я был осторожней, или вообще не вышел на улицу, то ничего бы не произошло. Сейчас я был бы другим ― беззаботным, веселым, и я играл бы в футбол… ― он издает усталый вздох и начинает сутулиться. ― Но я устал сожалеть. Я устал думать о прошлом, потому что это усложняет жизнь. Это мешает жить настоящим. Я злюсь на себя, потому что даже при самом сильном желании не смогу избавиться от этих мыслей, ― Ангел измученно смотрит на меня. ― Ты понимаешь?

Я могу лишь кивнуть, потому что не хочу говорить.

Ангел снова вздыхает и отворачивается от меня.

– Детство ― это самый лучший период в жизни человека, ― подводит он итог. ― Это единственное время, когда мы по-настоящему можем быть счастливы, когда мы еще не знаем о проблемах. И как глупо, что все дети хотят повзрослеть, ― он хрипло смеется.

– Я не хотела, ― говорю я. ― Я не думала об этом. Возможно, я была странной с самого рождения.

– Почему тебя назвали Августой? ― спрашивает Ангел. ― Ты родилась в августе?

– Нет, ― усмехаюсь я и качаю головой. ― Я родилась в июле.

– Твоя мама родилась в августе? Или папа?

– Тоже нет. Я не знаю, почему меня так назвали. Мои родители тоже немного странные.

– Я думаю, твоим родителям и моим нужно познакомиться.

Я улыбаюсь. Мои родители давно никуда не выбирались. Они не общаются со своими друзьями, потому что все время у них отнимает работа. Папа больше не ездит на рыбалку. Мама не ходит в салоны красоты и не болтает со своими подругами часами напролет. А ведь когда-то они были нормальными, обычными, как все.

На меня падает капля. Я поднимаю глаза к небу, и снова чувствую сырость на лице.

– Ой, ой, не хорошо, ― бормочу я. ― Дождь начинается.

И в следующую секунду на нас обрушивается ливень. Я, визжа, соскакиваю на ноги, беру книгу и бегу к деревьям. Смеясь, Ангел догоняет меня.

– Постоим здесь, ― говорю я, стуча зубами.

– Хорошо, ― охотно соглашается он.

Мы ждем пять минут. Десять. Только спустя двадцать минут дождь становится не таким сильным.

– Тебе нравится дождь? ― спрашивает Ангел.

Прежде чем я что-либо успеваю сделать, или сказать, он предупреждает:

– Только не говори «не знаю» и не пожимай плечами. Я хочу услышать определенный ответ. Да, или нет?

Я открываю рот, чтобы что-нибудь сказать, но тут же закрываю его, потому что у меня нет слов. Я задумываюсь и начинаю всматриваться в капли дождя. Я молчу минуту, две, и Ангел не выдерживает. Он вопросительно смотрит на меня, ждет ответа, но я по-прежнему не знаю, что сказать.

– Не знаешь, ― на выдохе шелестит он, но я слышу. И молчу. ― Ладно. Давай разберемся. Что ты чувствуешь, когда смотришь на дождь?

Я отворачиваюсь от него и смотрю вперед.

– Не торопись с ответом, ― говорит он.

Я медленно киваю.

– Я чувствую спокойствие, ― спустя несколько минут отзываюсь я. ― Прохладу.

– Тебе нравится? ― его голос снижается до шепота, но я слышу его.

– Да.

– Я тоже люблю дождь. Он вызывает во мне разные ощущения. Когда слегка моросит, я чувствую необъяснимую радость и все время улыбаюсь. Когда идет ливень, мне грустно, и хочется быть одному. А когда дождь такой, какой сейчас, я тоже ощущаю спокойствие.

Глаза Ангела взметаются к моим волосам, и он начинает смеяться.

– Что? ― спрашиваю я.

– Твои волосы, ― поясняет он.

– Что с ними? ― я начинаю лихорадочно ощупывать их.

– Просто… они торчат во все стороны, и это забавно.

– Ха-ха, ― кривлюсь я и приглаживаю волосы.

– Да успокойся, ― говорит он мне спустя минуту. ― Все нормально с твоими волосами… Уже.

– Надо было взять с собой расческу… ― бормочу я.

Ангел смеется.

– Что смешного?

– Не обижайся, ― он шутливо толкает меня плечом.

Я и не думаю обижаться на него… потому что это просто невозможно.

– На ангелов не обижаются, ― говорю я.

Он ухмыляется и долго смотрит на меня.

– Ты чего? ― почти шепотом спрашиваю я и чувствую, как от смущения краснеют мои щеки.

– Просто вспомнил, когда увидел тебя в первый раз, ― говорит он. ― Ты была такой угрюмой и… равнодушной. Ко всему. Все, абсолютно все кроме тебя были заинтересованы в том, что в классе появился новенький.

– Я помню, как ты улыбнулся, ― признаюсь я. ― Так, будто высмеивал всех.

– Правда? Ты заметила это?

Я киваю.

– Удивительно, ― изумляется Ангел.

– Что именно?

– Что ты смогла заметить.

Я пожимаю плечами.

– У меня есть дурацкая привычка видеть то, что другие не могут, или не хотят.

– Вот поэтому ты особенная.

Я легкомысленно закатываю глаза, пытаясь казаться беспечной, но в груди ощущаю трепещущую и необъяснимую радость. Такое происходит каждый раз, когда Ангел говорит что-то приятное обо мне. И то, как из его уст звучит слово «особенная» не кажется мне оскорблением. Нет. Это значит больше, чем просто комплимент.

– Иногда мне кажется, что я мертвая внутри, ― эти слова вылетают у меня прежде, чем я успеваю подумать об этом.

И зачем я вообще это сказала?

Я осторожно смотрю на Ангела, который выглядит печально после моего заявления.

– Это бред, ― говорит он после мучительно долгого молчания. ― И я серьезно. Ты не мертвая. Ты живая.

Я грустно смеюсь.

– И души у меня нет. Но даже если и есть, то она самая обыкновенная. Хотя я все-таки склоняюсь к тому, что у меня ее нет… Ее просто не может существовать.

– Ты ошибаешься, ― Ангел угрюмо качает головой. ― Она есть. У тебя, и у меня. Поэтому мы отличаемся ото всех.

– С научной точки зрения не доказано, что душа существует, ― не отступаюсь я.

– Помнишь, я говорил тебе о вещах, которые еще не нашли своих ответов? ― спрашивает он. Я киваю. ― Так вот, человеческая душа как раз такая вещь. Глупо отрицать, что ее у тебя нет, потому что она есть. Я не знаю, как и почему, но я уверен в ее существовании.

Я делаю глубокий вдох и отворачиваюсь от Ангела.

– Дождь закончился, ― говорю я.

– Большинство людей пусты изнутри, но красивы внешне, ― он пропускает мои слова мимо ушей. ― Ничтожно количество тех, кто прекрасен снаружи и внутри. Душа делает человека красивым изнутри.

– Ты вообще настоящий?

Мне хочется провалиться сквозь землю, исчезнуть, скрыться, потому что огромная волна стыда захлестывает меня с головой, и я бесследно тону в ней. Я чувствую, как мое лицо буквально за мгновение багровеет, и я поспешно опускаю голову, чтобы Ангел не увидел моего смущения.

А еще спустя несколько секунд я слышу смех, такой прекрасный и звонкий, что невольно поворачиваюсь к его обладателю обратно и тоскливо вздыхаю.

– Да, ― произносит Ангел. ― Я настоящий. Вполне. Вот, ― он протягивает мне свою руку, ― можешь даже пощупать, если не веришь.

Я до последнего борюсь с желанием дотронуться до него, и это оказывается достаточно проблематично и… больно, что мне даже приходится стиснуть зубы.

– Я верю, ― хрипло бормочу я в ответ.

Ангел небрежно опускает руку себе на колено и смотрит на меня.

– Почему ты спрашиваешь?

– Потому что ты хороший. Нет. Ты чересчур хороший, ― я чувствую себя глупо, но раз уж зашел разговор, и мы друзья, то почему я не могу говорить откровенно? Хотя бы с кем-то быть честной во всем? ― Ты настолько хороший, что порою кажешься мне нереальным. Ты добрый, честный, искренний и умный… ты настоящий, не пытающийся подстроиться под других. Ты такой, какой есть на самом деле, ― я закрываю глаза. ― Ты не можешь быть реальным, ― говорю я так тихо, что только я себя слышу, а затем говорю громче, ― потому что этот мир не создан для таких прекрасных людей, как ты. Ты либо иллюзия, либо очень хороший притворщик.

Я ощущаю на себе тревожный взгляд Ангела.

– Я не притворщик, ― говорит он, и я верю ему. ― Я не иллюзия, ― моя уверенность подкашивается. ― Я здесь, и я настоящий. И ты настоящая. Ты тоже удивительная, Августа. И иногда мне тоже кажется, что ты не настоящая, ― когда я открываю глаза и решаюсь посмотреть на него, то вижу, как его щеки слегка розовеют, и по моему телу разбегаются мурашки. ― И мы здесь, в этом пустом и одиноком мире, потому что плохое не может существовать без хорошего.

Глава одиннадцатая

Я прихожу домой и сразу начинаю искать в интернете странное имя того, чью книгу читал Ангел. И выясняю, что это его псевдоним. Он, как и говорил Ангел, пишет стихи. У него есть официальный сайт, небольшие фан-клуб и группа «Вконтакте». Я провожу краткий обзор его творчества и приступаю к чтению книги «Запчасть Импровизации».

Проходит три часа, если не больше, и я понимаю, что этот Аль Квотион действительно гений. То, как он пишет и излагает свои мысли… Это на самом деле потрясающе. Мне нравится его стиль и язык. Вроде пишет по-простому, но в то же время в этой простоте завуалирован глубокий смысл, который понять сможет далеко не каждый.

Я знаю много произведений, которые достойны похвалы, но не пользующиеся огромной популярностью, и их тираж очень маленький. «Запчасть Импровизации» относится именно к такой категории книг.

Всего за один вечер я поглощаю книгу малоизвестного писателя, и даже не дойдя до конца произведения, я точно для себя знаю, что Аль Квотион станет одним из моих любимых авторов, и в будущем я буду отслеживать его творчество.

После книги я захожу на официальный сайт и читаю все, что там написано. Когда я отрываю взгляд от экрана компьютера, то смотрю на часы и понимаю, что «немножко» засиделась.

Три часа ночи.

Я иду спать.

В субботу утром, когда я встречаю Ангела в кабинете алгебры, я выкладываю ему свои ощущения от прочтения «Запчасти Импровизации».

– Ну как, прочитала? ― оживленно спрашивает Ангел.

– Ага, ― киваю я. ― Ты был прав. Эта книга удивительная.

Он широко улыбается.

– Я знал, что тебе понравится!

– Больше всего мне понравилось вот это.

Я открываю книгу на том месте, где оставила закладку, и начинаю читать:

Иногда, заглядывая в зеркало, я замечаю, что сам ― не больше, чем неудачный набросок птицы, написанный рукой неизвестного мастера на скомканном клочке случайной реальности…

На самом деле, в книге есть много чудесных моментов, но мне, почему-то, запомнился именно этот.

– Что я тебе говорил, ― с пониманием кивает Ангел.

– Я влюбилась в эту книгу, ― вздыхаю я. ― В интернете ее нигде нет. А я замучаюсь бегать по книжным магазинам и искать ее… Но, думаю, ради этого стоит потратить несколько деньков.

– Я дарю ее тебе, ― неожиданно говорит Ангел, и я смотрю на него широко раскрытыми глазами.

– Что? ― удивленно вскрикиваю я. ― Нет! Нет! Это не нужно… это не обязательно!

– Но я хочу подарить ее тебе, ― мягко улыбается Ангел.

Я громко сглатываю и мотаю головой.

– Но как же ты? Уверена, что эта книга одна из твоих любимых, и…

– Я читал ее несколько тысяч раз, ― смеется Ангел. ― Я знаю эту книгу почти наизусть, и самые любимые фразы, из-за которых я перечитывал «Запчасть Импровизации» у меня записаны. Так что не волнуйся. И бери книгу, пока я не передумал.

– Лучше тебе отказаться от своего предложения, потому что я собираюсь взять ее, ― поджав губы, бормочу я.

Ангел ухмыляется.

– Тогда закрыли эту тему. Теперь книга твоя. И точка.

Я улыбаюсь, по-настоящему улыбаюсь и с безграничной благодарностью смотрю на Ангела.

– Спасибо. Это очень крутой подарок.

– Не за что.

Вскоре в класс заходит Егор. Он подходит к нам и приветствует Ангела, пожав ему руку.

– Привет, ― говорит он мне.

– Привет, ― киваю я.

Затем он издает громкий зевок и падает на стул.

– Не выспался? ― спрашивает Ангел.

– Ага.

– Чего так?

– Делал физику, ― Егор готовится к уроку и разворачивается к нам с Ангелом (я снова подсела к нему за парту). ― Сегодня собираюсь в библиотеку, ― говорит он, а смотрит на книгу в моих руках. ― Хочу найти что-нибудь про Эйнштейна.

– Можно пойти ко мне и поискать в интернете, ― предлагает Ангел. ― Там гораздо больше информации, чем в библиотеке.

– Ну, эм, ладно, ― неуверенно соглашается Егор.

– Ты с нами? ― спрашивает меня Ангел.

Я собираюсь кивнуть, но вспоминаю, на сегодня у меня уже есть планы.

– Не получится, ― говорю я с сожалением. ― Сегодня день рождения у папы.

– Точно, ― вспоминает Ангел. ― Жаль.

Я грустно вздыхаю и представляю, как будет проходить семейное празднование папиного дня рождения.

Будет весело.

***

Мы сидим за праздничным столом, который накрыла мама, и молча едим приготовленные блюда. Я поздравила папу утром, и еще раз, когда пришла со школы. Обычно, за столом родители говорят либо о домашних делах, либо о работе, но о работе больше. А сегодня в атмосфере царит неловкая тишина.

– Вкусная рыба, ― говорит папа маме.

Она отвечает ему широкой улыбкой.

Я ковыряюсь вилкой в тарелке и смотрю на родителей.

– Сегодня вечером зайдет Андрей, ― предупреждает папа.

– Хорошо, ― говорит мама.

Я выгибаю правую бровь и вопросительно смотрю на папу.

– Дядя Андрей? ― спрашиваю я.

Папа переводит взгляд с тарелки на меня.

– Да.

Дядя Андрей ― лучший друг папы. Ну, по крайней мере, был им когда-то. Последние несколько лет они не очень-то общались, и у нас дома в последний раз я видела его два с половиной года назад.

– Круто, ― говорю я.

На самом деле, хоть в моем голосе не прозвучало должного энтузиазма, я была рада, что папа пригласил дядю Андрея. Ну, или дядя Андрей сам напросился к нам в гости, потому что он бойкий и веселый мужчина.

Этот день я провожу дома, но не с папой. Он отдыхает, смотрит телевизор в гостиной. Мама моет посуду на кухне, а я сижу и думаю, что могла бы пойти гулять с Ангелом, и это было бы намного интереснее, чем рассматривать скучные обои в своей комнате.

Наступает вечер. К папе приходит дядя Андрей, и мама говорит мне выйти к ним. Дядя Андрей не изменился, разве что у него теперь нет волос. Он побрился, и от этого похож на бандита из девяностых.

Дядя Андрей все такой же веселый. Когда он увидел меня, то сказал что-то вроде того, что говорят все друзья отцов их дочерям. Я выросла, бла бла бла и бла бла бла.

Он и папа сидят на кухне, мама хлопочет и порхает над ними. Какое-то время я сижу с ними, болтаю с дядей Андреем, а потом иду в гостиную. Там смотрю по телевизору какую-то научную программу о внеземных цивилизациях по РЕН-ТВ. Затем переключаю на ТНТ, там идет комедия. Я не выдерживаю и пяти минут, переключаю и ухожу из гостиной.

Я валяюсь на кровати и читаю «Запчасть Импровизации», отмечая для себя карандашом те места, которые мне нравятся больше всего. Затем я слышу мелодию своего мобильного. Я подскакиваю и чуть не падаю с кровати на пол. Я хватаю телефон со стола и вижу на экране номер Ангела. Улыбаюсь и отвечаю.

– Как с поисками об Эйнштейне? ― спрашиваю я.

– О, все клево! ― говорит Ангел. ― Представляешь, в группе Егора уже семь подписчиков! Ну, шесть, не считая меня.

– Здорово, ― улыбаюсь я. ― Егор, наверно, рад?

– Шутишь? Да я его еще таким блещущим от энтузиазма никогда не видел! Жаль, ты не видела, как он плясал тут у меня сомбреро!

– Врешь! ― слышу я на заднем плане возмущенный голос Егора. ― Ничего я не танцевал! Я даже не знаю, что это за танец такой!

Ангел начинает громко хохотать, и я чувствую себя вдвойне отвратительно оттого, что не с ними.

– Я что звоню, ― успокоившись, говорит мне Ангел. ― Мы завтра собираемся гулять. У тебя нет никаких планов?

– Нет, ― тут же отзываюсь я. ― Абсолютна свободна.

– Супер. Тогда завтра в два встречаемся на перекрестке, как обычно.

– Окей.

– Пока.

– До завтра.

Мне приходится еще раз выйти из своей комнаты, когда дядя Андрей уходит. Не знаю, когда я вижу его снова, но они с папой договорились встретиться на следующих выходных.

Я желаю родителям спокойной ночи, еще раз поздравляю папу с днем рождения и даже целую его в щеку.

Когда я засыпаю, на моем лице улыбка.

***

Я начинаю свой день в семь часов утра. Я встаю рано даже по выходным.

В квартире тихо. Родители еще спят. Я завтракаю на кухне и возвращаюсь к себе. Я даже подхожу к окну и смотрю в него. Вроде нет ничего такого, чего бы я ни видела раньше, но я все же стою, чем-то завороженная. Какой-то необычной тишиной, которую я видела и не слышала прежде. Я наблюдаю за тем, как солнце пробивается сквозь облака, отчаянно желая подарить этому миру немного своего тепла. И я понимаю это. Мир нуждается в тепле.

Воскресный день начинается замечательно. Точнее, таким его делают мои мысли о прогулке с друзьями.

Друзья. У меня есть друзья, и я больше не одинока.

Я улыбаюсь, и мама постоянно удивленно косится на меня. Папа спит до обеда, а он редко не отрывает своей головы позже девяти или восьми утра по выходным. Похоже, это у нас семейное ― вставать ни свет ни заря.