Текст книги "Я дала слово (СИ)"

Автор книги: AnastasyaEva

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

Драко нехотя отстранился и пригладил мои непослушные волосы.

– Ты решила вернуться к школьной прическе? Мне нравится, – бархатный голос обволакивал, а теплая улыбка успокаивала. – Нам нужно идти. Сегодняшнюю ночь проведем вместе.

Как я не гнала от себя подобные мысли, они все равно буравили мой мозг и наполняли настоящим страхом. Драко, конечно, муж Гермионы, но спать с ним мне не хотелось. Только чем мотивировать отказ? Беременность? Усталость? Потеря памяти? Его первый поцелуй напугал своим напором и страстью. Боюсь представить, что он сделал бы в постели.

Драко проводил меня до шатра и ушел по тропе за деревья к месту, куда мы прилетели ночью.

Сверху раздавались крики фестралов и перепуганных ворон. Заходить внутрь не было желания. На душе тяготел огромный груз, который мешал нормально думать и анализировать.

Получалось, Карл говорил не только про тот Центр, но и про этот. Как относиться к Реддлу младшему, я тоже не знала. Вроде он не сделал ничего плохого, но взгляд его черных глаз пробирал до дрожи. Зато Карл мог похвастаться завидным трудолюбием и преданностью своему делу. Осунувшееся лицо говорило, что он много времени проводит на работе, заботясь о пострадавших. Сначала на официальной должности, потом здесь. И не стоило забывать о творящемся хаосе в Центре. Тем более с болезнью Реддла старшего. Удивительно, как Карл еще рассудок сохраняет. Мне бы такой источник сил.

Отбросив в сторону сомнения, я решительно переступила порог. Остальные пациенты нуждались в моем внимании, пусть и не совсем профессиональном.

На первом этаже располагались небольшие двухместные палаты, в которых лежали наименее пострадавшие клиенты. Кто-то читал книги, кто-то рисовал, а некоторые спали под воздействием сонных чар. По внешнему виду было трудно сказать чем именно они болели. Контраст с теми, кто находился внизу, ужасал. Если здесь все казалось обычным терапевтическим отделением, то там камеры с обреченными на смерть.

Девушка примерно моего возраста оторвалась от рисования и помахала рукой с зажатым в ней карандашом. Она улыбалась открыто, по-детски и смешно поправляла длинные распущенные волосы.

– Привет, Гермиона. Ты забыла про нас? Я скучала по нашим совместным занятиям.

Прозрачные голубые глаза напомнили мне Полумну. Та тоже иногда казалась странной. – Знаешь, но зато я кое-что вспомнила.

Так, выходит, что она, как и я, страдала потерей памяти. Какая ирония. Чистое лицо девушки сияло радостью, а сама она заерзала на стуле от нетерпения.

– И что же ты вспомнила?

– Чьи-то кисти рук, которые очень сильно дрожали. Помню звон разбитого стекла и кровь на белом рукаве. Все остальное как в тумане и никак не поддается мне.

Она протянула мне лист бумаги. С удивительной точностью рисунок показывал ухоженные и изящные кисти рук с длинными пальцами. Темные пятна крови были едва заметны на светлой одежде, очень похожей на мантию целителей. Имело ли какое-то значение ее воспоминание?

Девушка теребила ворот синей больничной рубашки и покусывала нижнюю губу.

– Ты что-то еще хочешь сказать? Не нужно стесняться меня. И я ни в коем случае не буду смеяться над тобой.

Обхватив себя руками, словно вдруг замерзла, она тихо проговорила:

– Когда я вспомнила это, мне стало очень страшно и тоскливо. Я кричала, а врачи суетливо бегали вокруг. Наверное, они напоили меня успокоительным, и я уснула. Но теперь мои сны превратились в кошмары.

Она закачалась, уставившись куда-то в одну точку. Мне стало жаль такую молодую и такую несчастную девушку.

– А ты еще кому-нибудь рассказывала про воспоминания?

– Нет. Никто не прислушивается ко мне, кроме тебя. – Она резко наклонилась и схватила меня за руку. – Пожалуйста, помоги. Я чувствую, что не должна здесь находится. Что-то тянет меня отсюда. Один раз я хотела сбежать, но попалась.

Я видела безумный страх и мольбу в голубых глазах. Сердце снова дрогнуло от жалости, и мне пришлось пообещать ей помощь. Только вот каким образом это можно было сделать?

– Давай договоримся, хорошо? Если вспомнишь что-то еще, то не рассказывай никому, кроме меня.

Она с радостью согласилась, и мне стало стыдно перед ней: я не могла гарантировать ей безопасность и исцеление.

Сославшись на другие важные дела, я ушла к себе в комнату. Необходимо разобраться, что делать дальше с информацией, которая камнем легла на грудь, затягивая на самое дно. Казалось, мне никогда не выплыть. Каждая последующая волна била так больно и безжалостно, что силы таяли при судорожных попытках удержаться на плаву. Хорошо, я уже привыкла к беременности и старалась двигаться менее порывисто и стремительно.

Часы показывали шесть вечера. Надо же, как быстро прошел день. Я прилегла на краю кровати и заплакала. От жалости к себе, к пострадавшим и от непредсказуемости будущего. Надежда умирала медленно и мучительно, терзая рассудок. Никто не сможет помочь мне – пора привыкать к такому положению вещей. Я боялась думать о том, что могло происходить в моем настоящем мире. Близких мне людей, возможно, уже нет в живых и возвращаться не к кому. Мысли настолько ужасали, что я поспешила забыться спасительным сном.

Знакомая обстановка комнаты, в которой я очутилась, успокоила. Но лишь на секунду. Из темного угла вышла Гермиона.

– Какого лешего? Что ты творишь? Я просила тебя быть осторожной и не доверять людям из Ордена. И что я вижу?

Ее трясло от негодования. Глаза метали молнии, раскрасневшееся лицо покрывала испарина. Она вскинула руку с поднятым вверх указательным пальцем и пригрозила мне.

– Ты все портишь! И все погубишь зазря. Мои старания летят псу под хвост. Как и вся жизнь. Гермиона, я разочарована. Придется идти на крайние меры.

Она решительно двинулась ко мне. Воинственный вид отталкивал, поэтому я трусливо отступила на пару шагов. Что эта Гермиона задумала? Наверняка ничего хорошего. Ей нравился мой страх – она довольно улыбалась и уже почти вплотную приблизилась. Я закричала.

– Милая, проснись. Это всего лишь кошмар. Ну же.

Чьи-то заботливые руки гладили меня по волосам, успокаивая и возвращая в реальность. Разлепив глаза, я увидела встревоженное лицо Драко.

– Ты напугала меня. Я только вошел, а тут ты кричишь.

Я растерялась от неприкрытой нежности в голосе Малфоя. Черт, он сидел на корточках и внимательно следил за мной. Лунный свет ложился на его голый торс и мокрые растрепанные пряди волос. Сейчас Драко выглядел весьма привлекательно, и он знал об этом. Уголки губ приподнялись в улыбку в недвусмысленном намеке. Я мысленно застонала. Ведь он несколько месяцев не видел жену и, вероятно, испытывал некоторые потребности, которые мне удовлетворять совсем не хотелось. Категорично не хотелось. Невольно я отодвинулась к стене, тем самым освободив ему место. И конечно, он не преминул воспользоваться этим. Браво, Гермиона. Облегчила положение, называется.

Драко крепко прижал меня к себе и зарылся лицом в мои спутанные кудри. Тонкое платье не могло оградить от горячего соприкосновения с его обнаженным телом. Мерлин, что же делать?

Малфой же совершенно точно знал, чего хотел, поэтому с выдохом опустил руку на мое бедро и весьма ощутимо сжал его. Я панически соображала, как поступить: то ли убежать без оглядки, то ли попробовать отговорить. Оба варианта казались глупыми и неуместными.

– Я так скучал, любовь моя.

Я старалась не дышать слишком громко, а то поймет еще не так. Но получалось плохо. Даже озноб он принимал за желание.

– Не бойся, я не буду настаивать.

Драко взял мою ладонь в свою и прижал к выпуклости в трусах. Матерь божья! Его член дернулся в ответ на касание. Я потянула было руку обратно, но Драко не позволил.

– Прошу, подари мне хотя бы такую ласку.

От удивления я замерла. Он хочет, чтобы мои губы прижались к его… Б-р-р. Ну уж нет. Драко улыбнулся и покачал головой.

– Для начала достаточно и рукой.

О, разумеется, так намного легче. Спасибо, муженек. Я прикусила губу от досады и задумалась. Если соглашусь, то наши отношения сгладятся, если откажусь – накалятся. Но я никогда не делала ничего подобного. Девственница в почти девятнадцать лет. Хотя меня такое положение дел вполне устраивало. Мои пальцы непроизвольно дрогнули, отчего член снова дернулся и горячо запульсировал. Стон Драко подсказал, что ему понравилось. Неужели все так просто? Сжимать и поглаживать? И он растекается перед тобой лужицей? Я сжала сильнее и услышала более громкие стоны.

– Подожди. – Он оттянул резинку трусов и чуть приспустил их.

Как же я была рада, что в комнате стояла темнота. Осязать легче, чем видеть. Я прикрыла глаза и отчаянно пыталась думать о чем-нибудь отвлеченном. Но хриплые стоны и движения его бедер навстречу моим рукам не давали забыться. Через минуту, после того, как я ускорила темп, Драко зажмурился и излился горячей струей на мягкую ткань платья. После блаженно вытянулся во весь рост и прошептал, засыпая:

– Я люблю тебя.

Мне же стало очень стыдно. Я брезгливо очистила платье и аккуратно перелезла через заснувшего Драко. Нужно пройтись и развеяться. Но, если честно, возвращаться в постель вообще не хотелось.

Внизу было тихо и безлюдно. Я прошла вдоль стеклянных дверей, за которыми также не доносилось ни звука. Тенью проскользнула мимо пустующей в ночное время стойки администратора. И наконец вышла на свежий воздух.

Ветер перешептывался с кронами деревьев и ласково взъерошил мои волосы, обдувая лицо приятной прохладой. Если закрыть глаза, то можно живо представить, что стоишь в Запретном лесу. Здесь также ощущалась тревога от подстерегающих под каждым кустом возможных опасностей. Только за спиной нет надежного и безопасного Хогвартса. Там люди, которых я не знаю и которым мне приходится доверять свою жизнь.

– Не спится?

Почему-то бесшумное появление Грейсона меня перестало пугать. Он встал рядом и поднял взгляд к небу.

– А звезды у вас те же?

Я улыбнулась его любопытству. А ведь действительно – положение созвездий в мирах не одинаково.

– Те же, но расположены немного под другим углом. Мне до сих пор необычно смотреть на них.

Он повернул голову в мою сторону и начал внимательно разглядывать меня. Я старалась казаться равнодушной, но видимо выходило не очень. Последовал тяжелый вздох.

– Вы с Гермионой разнитесь невероятно сильно. Ее аура подавляет людей, подчиняет. С тобой я чувствую лишь спокойствие. От тебя не ждешь подвоха в любой момент, и это здорово.

Его невеселый смех что-то тронул глубоко внутри, отчего я, совершенно не думая, коснулась мужской ладони и ободряюще сжала. Не нужно было смотреть на него, чтобы понять, что он удивился. Ответное пожатие вызвало волну странной нежности. Я все же подняла глаза и вздрогнула. Бледное лицо оказалось в нескольких сантиметрах от моего. Дыхание сбилось. Он что, поцелует меня?

Легкое касание губ к щеке было невесомым. Но этого хватило, чтобы сердце в груди запрыгало. Захотелось взмахнуть палочкой и снять чары. Вместо зеленых глаз на меня должны смотреть карие глаза Фреда. Тоска в них больно ранила. Рука даже потянулась к карману, но я остановила себя. В носу защипало – пришлось отвернуться. Сейчас он нуждался в моей силе и поддержке.

– Вот, возьми, – Грейсон вложил в ладонь холодную цепочку с тем самым кольцом с бирюзой, которое я нашла в кошельке. – Когда-то давно я подарил его Гермионе с предложением быть всегда вместе. Но она вернула кольцо. Прошу принять в знак доверия.

Я молча кивнула, не в силах сказать и слово. Да и какие слова могли правильно передать мои эмоции?

Так мы и простояли еще минут пятнадцать. После он попрощался и скрылся в зеленой гуще.

Возвращаться в комнату все так же не хотелось. Я решила обогнуть шатер и еще потянуть время, пока Драко не проснулся и не бросился меня искать.

До моего слуха донеслось фырканье фестралов, так похожее на лошадиное. Через пару шагов впереди мелькнули чьи-то тени. Над головой с ветки встрепенулась сова и тревожно заухала. Внутри похолодело. Я остановилась. Вокруг все было спокойно, но именно это и настораживало больше всего. Никаких звуков, не считая шелеста листьев. Отточенным движением я вытащила палочку, которая воинственно забелела в лунном свете. Кровь застучала в висках, мешая хорошенько прислушаться.

Кто-то позади, выкрикнувший обезоруживающее заклинание, развернул меня. Но я все равно не успела отразить удар. Палочка вылетела из рук. Нападавший поднял ее и подошел ближе. Лица видно не было – его скрывал огромный капюшон.

– Давай не будем терять время, Гермиона. Оно давно идет против нас.

Я узнала обладателя голоса, но не понимала, почему он прячется. Еще один взмах его палочки навеял на меня сонные чары. Спустя миг наступил мрак.

Пробуждение было тошнотворным. Благо кто-то предусмотрительно поставил ведро возле ног. Я оказалась привязанной к стулу посреди комнаты, размеры которой не определялись из-за плохого освещения. Противная струйка стекала по подбородку, вызывая чувство омерзения к собственному положению. И злости. Необыкновенной злости к себе и похитителю. Конечно, он не вызывал моего доверия, но его поступок говорил за него. Я зарычала в пустоту от бессилия.

– Брось, Гермиона. Бесполезно сопротивляться. Как и постоянно убегать.

Никакой злобы или ненависти в голосе. Только усталость.

– Ты мерзавец, Карл. Зачем этот спектакль? Я была у тебя под носом. Что мешало нам поговорить?

Я не видела его усмешку, но почувствовала ее. Мантия с капюшоном скрывала высокую фигуру, горой стоявшую рядом.

– Ты ведь знаешь, что стадия переговоров прошла. Пора приступать к действиям. Я вытащу все из твоей головы. Никакие блоки не помогут тебе.

Гордо вскинув лицо, я смерила Карла презрительным взглядом.

– Если ты такой храбрый и сильный, каким себя считаешь, почему прячешься от меня?

Секунду он помешкал, но все же опустил капюшон. Я громко ахнула от увиденного. Красивое лицо покрывало множество волдырей. Вишневая сыпь покрывала кожу ушей и шеи. Губы распухли, будто от укусов пчел. Волосы местами повылазили, оставляя проплешины. Отвратительное зрелище, но я не могла отвести глаз.

– Вспомнила? Побочные эффекты поражают воображение, не так ли? Я ничем не лучше тех несчастных. Отрицательная динамика не оставляет мне шансов. Я умираю, как и все остальные наши пациенты.

На одно мгновение мне стало жаль его. Но моя участь пугала больше. Рвотный позыв вновь заставил склониться над ведром и, будто, перед Карлом.

– Нет времени ждать. Прости, но другого выхода я не вижу.

Карл поднял палочку на уровне моего носа и буквально выплюнул:

– Легилименс.

Магия не давала отвернуться. Я забилась на стуле, силясь освободиться. Но заклинание парализовало и тело. Ну вот и все, доигралась.

Я приготовилась к штурму и уже начала ощущать слабые толчки в сознании. Без знаний основ окклюменции, а уж тем более без практических занятий, мои жалкие попытки защититься были смешны. Еще пару толчков – и все выплывет наружу. От Карла исходила волна силы. Она затрудняла дыхание и давила к земле.

Но ничего не происходило. Толчки участились и стали более ощутимые. Карл вспотел и тяжело дышал от прилагаемых усилий. Тщетно. Мои воспоминания крепко держались за барьеры, не подчиняясь чарам. Я удивленно захлопала глазами. Как так получалось? В способностях Карла я не сомневалась, как и в своих. В чем же дело?

– А-а-а! Мерлин!

Карл схватился за голову и истошно кричал. Палочка выпала из рук и укатилась в темноту. Но я неотрывно смотрела на Реддла младшего, не понимая, что произошло и что будет дальше.

========== Часть 22 ==========

Он упал на колени, истошно крича. На пол закапала темная кровь, от вида которой в животе завязался тугой узел. Тошнота снова подкатила к горлу, но я усилием воли сдержала порыв. Нужно сохранять ясность мысли, иначе этот сумасшедший погубит нас обоих.

– Что ты сделала? Зачем?

Его вопросы вторили моим догадкам. Действительно странно. В комнате никого нет. Никто мне не помогал. Я не могла дать отпор такому натиску. Ни духовно, ни физически.

– Ничего. Какой смысл, Карл? Сама не понимаю…

– Хватит врать! Я устал от твоей лжи. Она привела меня туда, откуда не возвращаются.

Карл медленно поднялся и вытер рукавом кровь с носа. Отыскав палочку, он очистил мантию, окидывая меня злостным взглядом. Только где-то в глубине черных глаз скрывались настоящая паника и страдание. Мне опять стало жаль его. Безвыходность порой толкает на чудовищные поступки. Я успела не раз убедиться в этом, попав сюда.

Но внезапное спокойствие Карла настораживало. Он будто ждал чего-то. Или кого-то.

– Если бы ты изначально была честна со мной, всего этого бы не случилось. Никто бы не пострадал и никто бы не умер. Но теперь слишком поздно. Я сначала хотел попросить прощения, правда. Увы, не могу.

С лязгом открылась входная дверь, впуская рассеянный свет. Невысокий мужчина на мгновение замер на пороге, словно сомневаясь, но тут же бодро спустился по ступенькам и встал рядом с Карлом. Я нахмурилась, вспоминая его имя.

– Добрый ночи, миссис Малфой. Я искренне огорчен, что нам приходится встречаться при подобных обстоятельствах. Мистер Реддл прав: время наступает на пятки. Отсюда суетливость и соответствующие неудобства. Но, спешу порадовать, здесь вы находиться больше не будете.

Он взмахнул палочкой, навевая сонные чары. Засыпая, я вспомнила его. Джером Ларкинс – человек, который привел меня в особняк Торнтона.

Запах жареного бекона, подразнивая, разбудил меня и вытащил из тягучих сновидений. По высокому белому потолку лениво прыгали солнечные зайчики, а из открытого окна доносился шум моря. Моря? Я резко вскочила на колени, но почти сразу же завалилась на бок: мягкая перина обволакивала невесомой пеной и не давала удержаться на коленях.

– Доброе утро.

Неужели я слышу голос Фреда без надоевшей ненависти и злобы? Утро поистине доброе. Улыбнувшись в подушку, я подняла голову. От вида Фреда в обтягивающей белоснежной рубашке с распахнутым воротом у меня захватило дух. Сверкающие на солнце рыжие волосы свободно струились вдоль лица. И он улыбался, черт возьми. Это был почти тот же Фред, которого я всегда знала. Только у здешнего Фреда в глазах целый мир – манящий и загадочный. Обещающий. Видимо, поддаваясь настроению, я томно выгнула спину и сладко потянулась. И тут же смущенно поправила съехавшее одеяло, приоткрывшее обнаженные ноги. Фред жадно ловил каждое мое движение, заставляя меня краснеть и укутываться плотнее.

– Тебе нужно позавтракать. Потом мы обсудим твое положение.

Мерлин, я совсем забыла, что, наверное, уже в сотый раз нахожусь в плену. И, весьма вероятно, в большой опасности. Нега сменилась гневом. Да сколько можно? Я словно кукла, которую все используют как хотят и где хотят. Надоело. Хочу домой. А еще сильнее плюнуть в рожу главному, виновному в моих бедствиях. Знать бы, кто это.

Решительно откинув одеяло и поправив одежду, я прошмыгнула в ванную, на которую любезно указал Фред. Наспех умылась и поторопилась поесть, так как желудок жалобно стонал, напоминая про жареный бекон с яичницей. Одежды мне не предоставили, поэтому пришлось накинуть синий пеньюар и покрепче затянуть пояс. Хотя это мало спасало – шелковая ткань то и дело норовила разбежаться и приоткрыть оголенные части тела. Устроившись после плотного завтрака на низком диване, я кивнула Фреду и вся обратилась в слух.

– Ты наверняка очень злишься, понимаю. Но я так рад тебя видеть, несмотря ни на что.

Я не смогла удержаться от улыбки. Как же приятно, когда такое говорит человек, знающий меня настоящую. И не требующий никаких сведений или знаний взамен. В отличие от похитителей.

– И сразу хочу попросить прощения за вчерашнее.

Хорошее настроение разом пропало.

– Ты знал, что меня снова похитят? Фред, я требую объяснений.

Он поднял ладони перед собой, защищаясь от моих словесных выпадов.

– Знал, но ничего не мог с этим поделать. Мне нельзя выдавать себя раньше положенного времени. Зато кольцо помогло тебе избежать ментальной атаки от Карла.

Теперь я окончательно растерялась. Так это кольцо помешало Карлу? Каким же, интересно, образом?

– Мне придется начать издалека, чтобы ты поняла.

Фред уселся на край подоконника и подпер плечом открытую раму. Тяжелый вздох подсказал мне, что разговор будет долгим и не самым веселым. Что ж, давно пора узнать, что произошло между ним и Гермионой.

– Я влюбился в Гермиону с первого взгляда. Не тогда, когда она переступила порог Большого зала, будучи еще малышкой. Нет. На ее третьем курсе. В Хогвартсе проводился форум, на который приехали учителя и ученики других магических школ. Гермиона открывала его своей яркой вступительной речью. Именно тогда, я понял, что пропал. Эти горящие энтузиазмом глаза, убедительные слова и уверенность в себе покорили многих в тот вечер. Я же потерял сон.

Сделав паузу, Фред нервно провел рукой по волосам. Видимо, воспоминания причиняют боль и по сей день.

– Ночью уверял себя, что это просто наваждение, а утром все началось вновь. Вскоре я сдался и смирился. Никто не знал, кроме Джорджа, разумеется. И так до самого последнего моего курса. Я долго не решался пригласить ее на выпускной бал. Но она согласилась сразу же после предложения. Слишком счастливый, тогда я не заподозрил ничего странного. Ни ее нервозности, ни заплаканного лица. Может, все могло пойти иначе, кто знает.

О, у всех есть такие воспоминания и моменты, которые хочется пережить заново и исправить так, чтобы все изменилось к лучшему. Обычно они гложут сердце по ночам или же в минуты глубокой печали и одиночества. Сейчас Фред раскрывался передо мной, обнажая душу. И я прекрасно понимала его состояние. Но ничем помочь ему не могла. Только вниманием и участием.

– Оказалось, судьба решила зло подшутить над нами. Весь праздник Гермиона была сама не своя. Постоянно дергалась, почти не слушала, что я говорю, озиралась. Ее взгляд сверлил компанию Драко Малфоя и Поттера. Помню, я обиделся и ушел прогуляться по коридорам. Еще одна моя ошибка. Я оставил Гермиону одну. Возвращаясь, я встретил Джинни. Она сказала, что Гермиона ждет меня в ванной старост. Подмигивания сестры убедили меня, что мои сомнения напрасны и я небезразличен Гермионе. И не раздумывая ушел к ней. А ведь мог догадаться по хитрому и заговорщицкому выражению лица Джинни, что что-то тут нечисто.

Я кивнула, мысленно соглашаясь насчет упрямости и своеволия Уизли младшей. Если уж та чего-то хотела, то всегда получала это. Но наша версия нравилась мне куда больше, естественно.

– Когда же я вошел, поцелуй со вкусом сладкого вина на губах полностью обезоружил меня. Остатки мыслей улетели прочь. Помню, что тоже пил из ее бокала. Мы смеялись, целовались и признавались в любви. Я был счастлив. Тогда и подарил ей кольцо, вернее кинул его на дно бокала, чем вызвал новую волну смеха. И новую порцию горячих поцелуев. В общем, мы пробыли там до утра. А потом…

Мое сердце сжалось от плохого предчувствия. Значит, именно утром и произошел тот самый взрыв, ударная волна которого похоронила его надежды раз и навсегда. Бедный Фред. Гермиону было отчего-то не жаль. Пусть я и не знаю, что двигало ею, и что она говорила. Мне хотелось заглянуть в глаза Фреда и выразить ему свое сочувствие, но он не смотрел на меня. Ведь мои глаза – ее глаза. Стало как-то неприятно от такой мысли. Да весь мой вид напоминал о ней. Для него, наверняка, рассказ – настоящая пытка.

– Такой яростной и разгневанной я никогда не видел ее. Она кричала так, что поначалу я не сразу понял, из-за чего. Оказывается, на моем месте должен был быть Малфой. Это его она ждала, и что я все испортил. Я упомянул Джинни, но стало еще хуже. Обвинения обрушились на всю нашу семью. Я молча слушал, как Гермиона поливает меня грязью и как растаптывает мою самооценку. Даже тогда я не оставлял надежды, что можно исправить ситуацию. Но она увидела кольцо на пальце. С отвращением и брезгливостью Гермиона сняла его и кинула мне в лицо. «Мне ничего не нужно от такого жалкого типа, как ты. Я ненавижу тебя. Будь ты проклят!» Вот, что я запомнил последним в то утро.

Положение, которое мне показалось удобным, теперь таковым не являлось. Спина затекла и заныла в пояснице. Ноги замерзли, поэтому я встала и прошлась перед кроватью туда-сюда. На Фреда смотреть было страшно. Разглядывание узорчатого покрывала безопаснее. Потому что иначе не удержусь и кинусь утешать, а Фреду вряд ли нужно это сейчас. Но и молчать казалось неправильным. Меня так и порывало заключить его в объятия и заверить, что все отныне будет хорошо. А будет ли? Кто я такая, чтобы обещать, да еще впустую?

За своими мыслями я и не заметила, что Фред тоже поднялся с подоконника и кружил вокруг стола.

– Фред!

Я сама испугалась, как громко прозвучало его имя из моих уст. Он остановился и встретился со мной взглядом.

– Ты не жалкий. И ты не заслужил таких слов.

Он в два шага оказался возле меня и, шумно выдохнув, прижался своими губами к моим.

От неожиданности я оступилась, но тут же вцепилась в отвороты рубашки, прижимаясь ближе. Горячие сильные руки легли на талию, даря тепло и ощущение правильности происходящего. Под напором чувств мои губы приоткрылись. Мне до дрожи хотелось коснуться Фреда языком и попробовать его на вкус. Но он опередил меня. Палящая волна покатилась по телу, сосредотачиваясь внизу живота. Я не могла, да и не желала сдержать хриплый стон блаженства. Пальцы Фреда сильнее сжали мою плоть. Тонкая шелковистая ткань будто исчезла по волшебству. Иначе почему ощущения были настолько острыми, я не понимала.

Вдруг в животе закололо жгучей болью. Ребенок быстро заворочался внутри, причиняя еще больше боли. Фред в страхе отпрянул, когда вместо стона наслаждения, я взвизгнула. Он пытался удержать меня рядом, но мне почему-то казалось, что так станет только хуже. Кровать остановила мое отступление. Я аккуратно присела на краешек и испуганно погладила живот. Боль прошла так же внезапно, как и началась. Губы горели и еще хранили вкус Фреда, который уже никогда не забудется. Очень хотелось слизать кончиком языка аромат страстного поцелуя, но что-то не давало сделать это. Я подняла глаза на Фреда. Тот схватился за голову и еле слышно ругнулся.

– А сейчас я объясню, почему так произошло, и почему Гермиона сразу не узнала меня в ту ночь.

Сердце продолжало оглушительно стучать, но я взяла себя в руки и настроилась слушать дальше. Следовало до конца разобраться.

– Все дело в зелье, которое Гермиона самостоятельно разработала в лаборатории мистера Реддла. Его можно назвать совершенной амортенцией, но это не совсем верно. Зелье, скрепленное заклинанием, магически связывает души. И настолько крепко, что разлука с любимым причиняет физическую боль. Оно и было подмешано в вино. Моя любовь к ней превратилась в одержимость. Я сбежал из страны, чтобы попытаться забыть и найти возможное противоядие. Но ничего не получалось: ни забыть, ни исцелиться. И я возненавидел ее настолько сильно и страстно, насколько любил. Это мучило и тело, и душу. Другие девушки превратились в тени. Только она перед глазами. Отчаявшись, я утоп в болоте, из которого не так просто выбраться. Орден, да. Я искал ответы, а они могли помочь.

Зелье? Оно во всем виновато? Но зачем Гермионе нужно было кого-то опаивать им? Фред и так любил ее. Да и Драко тоже. Ведь это его она планировала заманить в ванную, как я поняла.

– Драко Малфой – богатый аристократ, красавец. А Гермиона всегда считала, что достойна только лучшего. Ведь она хотела сделать этот мир совершенным во всем, и начала с себя. Зелье должно было дать гарантию, что Драко будет принадлежать лишь ей и никому больше. Джинни так не считала. Сестра давно сохла по горделивому слизеринцу. Таким образом, она и обманула нас в тот вечер. Вместо Драко привела меня, а одураченный Рон достал ей оборотку, чтобы под видом Гермионы переспать с Малфоем. Настоящий театр, верно?

Мерлин, неужели Гермиона настолько цинична? Какие гарантии могут быть в делах сердечных? Нельзя решать за других, кого любить, а кого ненавидеть.

– По-моему, Драко и так очень сильно любит ее. Зачем…

И тут мне вспомнились слова Джинни. Она говорила, что Гермиона любила Фреда и боялась этих чувств, поэтому решила применить зелье. Только гарантия заключалась в том, что это она полюбит Драко и забудет Фреда. Тогда бы ей ничего не мешало осуществить свою мечту. Как же глупо. Мне захотелось накричать на Гермиону, обвинить в эгоизме и нездоровом честолюбии. Возмутительно. Моя душа требовала справедливости. Никто заслуживал подобной участи. А ведь ей самой должно быть хуже всех. Своими же руками загубить жизнь. А то, что она загублена, я вижу по происходящим событиям. Все катится по наклонной, и как остановить этот поток, не понятно.

– Так весь сыр-бор из-за какого-то любовного зелья?

Фред, наконец, успокоился, по крайней мере внешне.

– Конечно, нет. Из-за другого зелья. Его она разрабатывала с Карлом. Он тоже помешанный на науке. Они славно спелись. И поначалу у них все шло гладко и ровно, пока не произошел раскол. Основная причина мне не известна. Знаю лишь, что в своих расчетах они допустили ошибку. И Гермиона нашла ее, но не посчитала нужным делиться открытием. Вскоре она пропала со всеми своими документами и бумагами. И где она может находиться теперь, никто не знает.

– А чем ценно новое зелье?

– Зелье Неуязвимости. Помнишь, я говорил об одном американце-магле, который оказался невосприимчив к любым заклинаниям. Особенно Забвению. Гермиона заинтересовалась этой темой. В ранние года также были зафиксированы подобные случаи. Там она познакомилась с Грейсоном Смитом. Он предложил сотрудничество, на что она согласилась, пусть и не сразу. Сначала шла переписка, в ходе которой Грейсон заподозрил нечто странное. Потом они договорились о встрече здесь, в Англии. Он обратился в Отдел Тайн и поделился опасениями. Был разработан план по внедрению Невыразимца в Орден. Оказалось, что крупная организация имеет свои интересы и всячески способствует развитию Центра. Грейсон тщательно следил за деятельностью орденцев в Америке и давно понял, что дела они творят далеко не чистые. И их интерес к разработкам Центра носит весьма не альтруистский характер.

Я во все глаза уставилась на Фреда.

– Так этот Невыразимец – ты? Ты работаешь в Отделе Тайн?

– Я. Теперь ты понимаешь, почему я не могу выдать себя. Мы подобрались невероятно близко, и сейчас нельзя делать резких движений. Орден терпел неудачу за неудачей, они на взводе. Крауч рвет и мечет. Осталось поймать их непосредственно за руку. Заполучив тебя, они успокоятся и расслабятся.

– Ну, спасибо, утешили. И сколько мне тут сидеть? Я как канарейка – постоянно в клетке.