Текст книги "Холод (СИ)"

Автор книги: Amazerak

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)

Глава 19

Но узнать подробности Его Преосвященству сегодня оказалось не суждено. Первым делом он занялся осмотром больных, а я, сославшись на то, что не хочу мешать, вышел на улицу и отправился к берёзовой роще, где и бродил до наступления темноты.

Я оказался в щекотливом положении. В поместье внезапно появились знатный господин и высокопоставленное духовное лицо. И от них мне следовало держаться подальше. С церковью, как я понял, здесь вообще лучше дел не иметь, особенно когда в твоей крови – странная субстанция, полученная из пепла обитателей Сна. Попасть в руки следственного отдела в планы мои не входило, а потому разумнее всего сейчас было поскорее покинуть усадьбу.

Одно останавливало: я не мог бросить в беде Фросю и детей. Я был в силах спасти их, дать своего рода лекарство, которое продлить жизнь несчастным. Но при этом я сомневался, стоит ли это делать, и правильно ли поступлю, если опою их сывороткой. Позволить умереть им сейчас или оттянуть неминуемый конец, но с неизвестными последствиями? Я не мог ответить на этот вопрос. В конце концов, и безнадёжно больных лечат, пытаясь продлить жизнь на жалкие месяцы.

Так или иначе, нельзя было уйти, не попрощавшись, а потому, когда стемнело, я украдкой вернулся во флигель, стараясь не попадаться слугам на глаза. Поднялся на второй этаж, подошёл к двери, прислушался: за всё тихо. Тогда я вошёл в комнату.

Фрося сидела на кровати рядом с детьми. Младшая лежала неподвижно с закрытыми глазами, старший вертел головой и что-то бормотал в бреду. Егор согнулся в позе эмбриона и тяжело дышал. При тусклом свете лучины эта картина выглядела ещё более гнетущей. Мне стало страшно: рядом с Фросей сидела смерть и ждала своего часа. Смерть уже потирала свои костлявые руки, предвкушая, как заберёт ещё три жизни в довесок к тем десяткам, которые уже поглотила или ещё только поглотит на своём беспощадном пиршестве.

– Что сказал священник? – спросил я. – Их можно спасти?

Фрося поглядела на меня взором, полным тоски и боли, и покачала головой.

– Ты уверена?

– Сонная скверна, – проговорила Фрося слабым голосом. – От неё нет лекарств. Он так сказал. Он сказал, что умрут все, что это – кара Господня…

– Жаль, – вздохнул я.

– Но ты ведь выжил. – Фрося с недоумением посмотрела на меня. – Ты не заболел. Почему?

– У кого можно достать в поместье сыворотку? – продолжил я наш прерванный разговор, проигнорировав вопрос.

– Только никому, ладно?

– Обещаю.

– У Петра Васильевича, – девушка уткнула глаза в пол. – Он промышляет этим делом в городе. Скупает у сноходцев кристаллы и смолу. Он мне тоже предлагал, когда муж… заболел.

Вот этого я, прямо скажем, не ожидал. Вот и посредник нашёлся. Знание это могло оказаться полезным.

– Так ты решила, что делать? – спросил я

– Я не знаю, – Фрося и посмотрела на меня так, словно хотела получить правильный ответ.

– Я не могу за тебя решить, – помотал я отрицательно головой. – Не имею права. Ты должна выбрать сама.

Фрося долго сидела, не зная, что предпринять.

– Они не заслужили такой смерти, – тихо проговорила она, как бы размышляя сама с собой. – Епископ сказал, что это наказание за прегрешения наши, но я ему не верю. Мы не виноваты в том, что моры пришли сюда. Мы ничего плохого не сделали. За что этот жестокий Безликий Бог наказывает нас? Так не правильно. Так не должно быть. Епископ обманывает нас. Если я потеряю своих малюток… – Фрося всхлипнула и вытерла слезы, что катились по щекам. – Я не могу допустить, чтобы они умерли. Пётр Васильевич говорил, что шанс есть, не все превращаются, говорит, что церковь скрывает правду.

– Допустим, – согласился я, – Но меня волнует вот какой вопрос: ты в полной мере осознаёшь последствия? Возможно, тебе будет не по карману снабжать всех троих этой дрянью. Где ты возьмёшь столько денег? Возможно, твои дети умрут, не прожив и десяти лет, или даже не переживут сегодняшней ночи: я не знаю, как их организм отреагирует на смолу. Надо быть готовыми ко всему. Но даже если они выживут, церковь может узнать о том, что ты сделала, и тогда вас всех казнят. Ты понимаешь это? – чем больше я говорил, тем яснее понимал, сколь сомнительна затея, и будто бы сам пытался отговорить Фросю не делать этого. Даже пожалел уже, что предложил.

Фрося долго смотрела на меня, а потом кивнула:

– Понимаю. Я готова на всё, только бы продлить жизнь моих малюток.

Я задумался. Было сложно пойти на такой шаг. Я не мог полностью скинуть с себя моральную ответственность. Так или иначе, на меня ляжет части вины за те горести и беды, которые принесёт этой семье пепельная смола. С другой стороны, если не напою их сывороткой, буду чувствовать вину за то, что позволил умереть им, хоть мог дать шанс, пусть и мизерный, тем более, что мне это не стоило ничего.

– Я пойду, – Фрося поднялась с кровати.

Я схватил её за руку и посадил обратно.

– Погоди… Скоро здесь будет следственный отдел, – вспомнил я слова отца Феодосия. – Они начнут искать тех, кто принимает пепельную смолу. Да и потом: если твои дети внезапно выздоровеют, этот епископ сразу всё поймёт. Тогда какой смысл? Вас завтра же схватят и отправят на костёр.

– Тогда увези нас, – выпалила Фрося и бухнулась передо мной на колени.

Я вопросительно поглядел на неё.

– Увези нас, – повторила она. – У тебя дом в городе. Спрячь нас на время. Я буду тебе прислуживать. Или если хочешь, найду работу. Егор тоже пойдёт работать. Мы тебя не обременим. А не захочешь, чтобы мы жили у тебя, найдём другое жильё. Мне… – тут Фрося снова разревелась и продолжала говорить уже сквозь слёзы, – мне всё надоело. Я не могу так дальше жить, я – просто подстилка для господ. Я не хочу так больше. Если мои крохи погибнут, мне не зачем это всё больше терпеть.

– Ладно-ладно, спокойно, – я поднял Фросю, посадил на кровать и прижал к себе. В голове моей вертелась тысяча мыслей. Просьба поставила меня в тупик, и я не знал, что делать. Взять всех четверых с собой? Но куда? Да и помещик не обрадуется. Не то, чтобы мне не было плевать на него, но вдруг подаст в розыск? Всё-таки, люди эти – его собственность, а мне неприятности с законом совсем ни к чему.

– Но у меня нет дома, – возразил я. – Я всё придумал. У меня ничего тут нет: ни жилья, ни родни, да и денег – только пять рублей, которые я заработал в вашем селе. Мне некуда вас везти.

– Тогда кто ты? – проговорила она, всхлипывая.

– Я не знаю – в том-то и дело. Я очнулся во Сне и не помню ничего, что было произошло и почему я там оказался. Я пришёл сюда через брешь. Это всё, что я о себе знаю, – разумеется, я лукавил, но лишь отчасти. Может, раньше у Даниила и были родственники, но теперь, после покушения и смерти отца, я остался один.

– Всё равно увези. Куда угодно, главное подальше отсюда. А дальше мы сами разберёмся.

– Но как? У крыльца особняка дежурит вооружённая охрана. Да и лошадей у нас нет – они тоже слегли от заразы. Потащимся пешком тридцать вёрст с двумя маленькими детьми? И далеко уйдём, прежде чем нас нагонят?

Ситуация начинала меня злить. Я оказался, по сути, в безвыходном положении. Выбор был непрост: либо пойти на риск, пытаясь вытащить из поместья Ефросинью, её брата и детей, либо бросить их на верную смерть. Я не знал, как выкрасть их из-под носа помещика, не знал, где спрятать. До Ярска рукой подать, но найдут ли они там надёжное убежище? Но когда я думал о том, что вот эти люди, которые сейчас рядом со мной, завтра умрут лишь потому, а я даже не попытаюсь ничего предпринять, дабы помочь им, мне становилось тяжело.

– Ладно, не бери в голову, – произнесла вдруг Фрося. – Прости меня, я не должна была тебя о таком просить. Ступай с миром, а я сделаю, что следует. Не беспокойся за нас.

Я тяжело вздохнул. Необходимость сделать выбор разрывала меня на части.

– У меня есть то, что тебе нужно, – проговорил я.

– У тебя? Но… откуда? Ты тоже…

– Неважно. Скажем так, во Сне смолы можно добыть с избытком. Это не трудно.

У Фроси глаза загорелись надеждой:

– И ты дашь нам сыворотку? Я могу заплатить, – затараторила она. – У меня есть сбережения, они за печкой под половицей. В кисете рублей пять – всё, что есть. Всё забирай. А если боишься, что я тебя выдам, то не бойся, – тут она перешла на шёпот, – если что случится, я лучше скажу, будто это Пётр Васильевич мне сыворотку дал. Чтобы пусто ему было, окаянному.

– Я не возьму с тебя денег, – проговорил я, всё ещё терзаемый сомнениями. – И я постараюсь придумать, как вывезти вас отсюда. Сани у тебя есть, так? Значит, поищу лошадь. А ты попробуй убедить барина, что тебе надо домой. Ну или просто попытайтесь сбежать, когда дети пойдут на поправку, и добраться до деревни. И держи в тайне их выздоровление – это сейчас важнее всего. Я тебя буду ждать… – я подумал немного, – два дня. Но не в твоём доме. Там нас легко отыщут. Надо условиться, где встретимся. Если большинство жителей села вымерли, должно остаться много пустых изб.

– Да, конечно! – закивала Фрося, расплываясь в улыбке. – Сделаю всё, как скажешь. Спасибо! Спасибо тебе огромное! Я не знаю, как тебя благодарить.

«Как бы ты потом не прокляла меня», – подумал я, а вслух произнёс:

– Благодарить будешь, когда будет результат. Так где встретимся? Ты знаешь село – тебе виднее.

Фрося задумалась.

– Может быть, на восточной окраине? – предложила она. – Знаешь, где изба Глаши целительницы? Да, да, конечно не знаешь, сейчас я тебе объясню.

Она рассказала мне, как добраться до нужного дома. Тот находился к востоку от церкви, почти на самой окраине села. Встретиться мы должны были либо там, либо в одной из соседних изб – всё зависело от того, выжил ли там кто-нибудь.

После того, как мы обговорили детали, я дал Егору, Мане и Алёше по капле сыворотки и стал ждать, что будет. Не знаю, сколько времени я так сидел, но ничего не произошло. Затем постучалась служанка, сказал, что Фросю требует барин, и та отправилась к сыну помещика, а я – домой. Фрося объяснила, что тут есть тропа, ведущая через рощу – по ней можно добраться до села, не выходя на дорогу. Этой-то тропой я и воспользовался.

Часть меня до сих пор противилась принятому решению: «Может, не надо было? – бурчал внутренний голос. – Ну зачем тебе этот геморой? Теперь вот ломай голову, нервничай. Да и вряд ли чего получится. Только просидишь зря два дня, как на иголках. Хана ведь им – сам знаешь. Никого ты не спасёшь». И в то же время, я чувствовал, что поступил правильно. Попытаться стоило.

Риски были не такие уж и большие – скорее лишний нервяк. Но по большому счёту вряд ли мне что-то угрожало. В селе много изб, которые опустели или скоро опустеют. Спрячусь в одной из них. Если захотят найти, отправятся в дом Фроси, а меня там нет. Решат, что уехал. А избы в ближайшие дни вряд ли кто-то станет прочёсывать – не до того сейчас помещику и его людям. Проблем у них и так хватает.

То, что меня потом будут Черемские разыскивать или церковь, заподозрив в греховных деяниях, я тоже не сильно переживал. Уеду в другое княжество, и что они сделают? В федеральный розыск объявят? Или в интерпол? Да тут даже паспортов ни у кого нет.

Так что сейчас голова о другом у меня болела: поскорее поставить на ноги лошадей (я надеялся, что сыворотка им тоже поможет и что двух дней им хватит, дабы оклематься и набраться сил), переехать в новую избу и затаиться. Больше от меня сейчас не зависело ничего.

Домой вернулся поздно. В селе по-прежнему царила тишина. Людей на улице не было, собаки не лаяли, да и прочих животных не слышно. Только в крайнем дворе раздавалось мычание. Наверное, туда не добрались ни тараканы, ни чёрный туман. Но в остальном село вымерло. Мне даже показалось, что я – опять во Сне, а где-то среди пустых изб бродят моры. Вот только избы не были пустыми. В них, словно в больших бревенчатых гробах, лежали люди. Кто-то при смерти, кто-то, вероятно, уже мёртв.

Когда оказался дома, я первым делом отправился в хлев. Собака уже сдохла, а вот лошади ещё держались. Они лежали на боку с таким видом, словно вот-вот откинут копыта. Я дал каждой по две капли сыворотки в надежде, что поможет. Лошадей было жалко, особенно моего нового скакуна, которого я добыл у чешуйчатых кочевников. Это был вороной жеребец невысокого роста с лохматой гривой. Я его прозвал Чернышом, и уже успел привыкнуть к нему. Нашли с ним общий язык легко, несмотря на то, что скакун прежде ходил под другим седоком. А вот второй, гнедой конь, был поноровистей – его я собирался продать, как приеду в город. Если же лошади не выздоровеют, я даже не знал, где брать животное для упряжки. Наверняка вся скотина в селе находилась на последнем издыхании. Хоть, и правда, на своих двоих топай.

Интерлюдия 2

Гостиная была освещена люстрой с пятью небольшими кристаллами. За столом сидели трое Малютиных в богато расшитых одеждах с преобладанием синих оттенков и Василий Васильевич, наряд которого отличался скромностью и строгостью. На широком диване расположился епископ Адриан в своей зелёной сутане, в углу в кресле, вытянув ноги, покуривал трубку Пётр Васильевич, облачённый в домашний халат.

Епископ говорил размеренно, с важным видом непререкаемого авторитета. Все внимательно слушали.

– Бреши – суть кара Господня, – вещал он, подняв в воздух скрюченный палец. – Открылись врата, и боль и страдания хлынули в этот мир. Именно так и предсказано в писании. Суд близок. Ну а наша задача встать против тьмы и биться до конца. И когда повержено будет всё тёмное, тогда воссияет свет, блаженная проснётся навсегда, а Стефан явится снова, чтобы царствовать на земле три тысячи лет, – епископ умолк с важным видом.

– По всей Моравии открываются бреши, – произнёс господин с усиками и клиновидной бородкой. Сейчас он был в бледно-голубом камзоле, украшенном растительным узором. Говорил боярин негромким и спокойным голосом, в котором, тем не менее, чувствовались твёрдость и какое-то особое достоинство, заставляющее окружающих буквально замирать, вслушиваясь в каждое слово. – Доподлинно известно, что они открылись в Черновирском, Красноярском и Ольшанском княжествах. Ну и у нас две, я верно понимаю?

– Всё так, Игорь Изяславович, – подтвердил Василий Васильевич. – Две бреши. Одна – в Угреши, вторая – тут неподалёку.

– Хорошо, что они возникли незадолго до пробуждения, – продолжал боярин с усиками. – Завтра или послезавтра блаженная проснётся, и бреши исчезнут. Но мор придётся выслеживать и уничтожать ещё долго. За неделю их могло вылезти столько, что месяц будем истреблять. Перед пробуждением Сон буквально кишит существами. С нами приехала дружина, но этого может оказаться недостаточно. Необходимо задействовать все силы. Сколько людей у вас есть в наличии?

– Считая слуг и нас с сыном, двадцать два человека, способных держать в руках оружие, – ответил Василий Васильевич.

– Маловато. Но возможно, другие бояре вскоре тоже пришлют людей. Хотелось бы верить, что за неделю-другую мы очистим окрестности.

– Мы истребим мор, – снова заговорил епископ Адриан, – но грех останется. Много греха расплодилось в этом мире, раз Господь послал нам сие предупреждение. А значит, святая церковь должна взяться всерьёз за искоренение порока. Следственный отдел уже готовится послать свои миссии, дабы очистить мир от скверны. Тёмные, еретики, старобожцы… Доколе они будут топтать землю истинной веры? Их всех следует выжечь огнём. Большая и трудная работа нам предстоит. Сюда миссия прибудет уже скоро, и я искренне рассчитываю на ваше содействие и участие, – епископ посмотрел на помещика.

– Разумеется, – Василий Васильевич натянул вежливую улыбку. – Мы сделаем всё возможное, чтобы способствовать благому делу… Но, Ваше Преосвященство, сейчас меня волнует хворь, которая одолела многих моих крестьян. Неужели, и правда, нет средства против этого недуга? Неужели церковь не сможет ничего сделать? Или, может быть, у лекарей найдётся какое-нибудь лекарство?

– Весьма сожалею, но нет, – без капли сожаления произнёс епископ. – Но такова воля Господа. Мы не в силах избежать сего наказания. Нам следует принять нашу участь и смириться с ней. Понимаю, как тяжко вам сейчас, а потому устремите сердце ваше к Всевышнему, и Он облегчит вашу боль. Я буду молиться за вас. Давно ли вы исповедовались?

– К сожалению, давно, Ваше Преосвященство, – произнёс Василий Васильевич, сделав виноватый вид, – заботы мирские никак отпускают, и времени не нахожу никак.

Епископ кивнул:

– Что ж это можно исправить. Завтра жду вас у себя. Покаяние облегчит ваше сердце, – затем он обратился ко всем, – только искренним покаянием, дети мои, мы заслужим прощение Господа.

– План наш таков, – вновь заговорил Игорь Изяславович, когда епископ закончил и кивнул в знак того, что можно продолжать. – Во-первых, необходимо провести разведку. Завтра мы поедем и осмотрим бреши. Скорее всего, разместимся мы в деревне… как вы сказали, она называется? Глебово? Или в Перепутье. Зависит от того, где дела обстоят хуже. Вы оставайтесь здесь, поделите своих людей на два-три отряда, и разошлите по окрестностям. Как я понимаю, вы сами намереваетесь возглавить операцию?

– Именно, я и мой сын примем непосредственное участие, – кивнул Василий Васильевич.

– Хорошо. И да, очень хотелось бы поговорить с тем юношей, который, по вашим словам, обнаружил брешь в Угреши. Сейчас любые сведения будут полезны. Кроме того, нам нужно определить точное месторасположение бреши под Глебово. Вы давно его знаете? Где он остановился?

– К сожалению, я его почти не знаю, – развёл руками Василий Васильевич, – сегодня увидел его впервые, хотя в деревне он уже около недели.

– Около недели? – спросил другой господин, гладко выбритый, со светлыми волосами, стянутыми в хвостик и угловатым лицом с сильно выступающим подбородком. – Точная дата вам известна?

– Боюсь, что нет, – виновато пожал плечами Василий Васильевич. – Насколько мне известно… э… двадцать пятого он уже был тут. А когда пришёл, теперь, увы, даже спросить не у кого, – помещик вздохнул. – К великому моему сожалению, я не знаю, кто этот молодой человек и откуда к нам прибыл. Знаю лишь, что юноша может повелевать кристаллами, но при этом свою фамилию он не назвал, притворившись простолюдином.

– Понятно, будем разбираться, – произнёс Игорь Изяславович, – так где он, говорите, остановился?

***

Утром лошади стали чувствовать себя лучше, хоть полностью и не оправились. А вот корова и овцы сдохли. Я покормил живность, приготовил сани, а потом решил сходить на восточную окраину, чтобы найти дом целительницы, а заодно присмотреть себе новое жилище. Кроме того я хотел узнать, не осталось ли на улицах существ. Конечно, люди помещика обшарили село и окрестности, но они могли что-то упустить.

Вооружившись, чем и всегда, я отправился на восточную окраину.

Из-за горизонта выползало солнце, освещая замершее село. День предстоял ясный. Держа в руках ружьё, я медленно брёл по улице между бревенчатых гробов, оглядывался по сторонам и прислушивался к каждому шороху. Но гробы хранили молчание. Ни звука не доносилось со дворов. Село выглядело мёртвым, как и вчера.

Путь мой лежал мимо церкви. Двери её оказались приоткрыты. Я решил проверить, нет ли там выживших. Но не успел подняться на крыльцо, как услышал топот копыт по утоптанному снегу. А вскоре из-за угла вышла белая лошадь, на которой сидела уже знакомая мне всадниц в красном кафтане и меховой шапке. Я весьма удивился такой встрече. Кого угодно ожидал увидеть, только не её.

– Добрый день, – поприветствовал я девушку. – Не думал, что увижу тебя снов. Какими судьбами в наших краях?

Молодая боярыня Белогорская улыбнулась:

– Да вот, заехать решила, посмотреть, как дела у вас. Может, помощь требуется или ещё чего, а то я смотрю, тут тоже моры побывали, раз ни одной живой души не видно?

– Это тебе надо в поместье Черемских ехать и там узнавать, – сказал я. – Думаю, помещик обрадуется помощи. Тут было нашествие, и ему теперь требуются люди.

– Когда напали?

– Вчера ночью. Явилась здоровенная многорукая тварь и всех потравила каким-то чёрным туманом. Теперь тут покойники одни в избах. А кто не помер, так помрёт скоро.

– Хворый, похоже, к вам приходил, – девушка слезла с лошади. – Сейчас проезжала лагерь беженцев на той стороне. Сплошь высохшие тела лежат. Все померли. Он тут ещё?

– Нет, я его вчера же и убил.

– Вот как? – удивилась боярыня. – В одиночку? Гляжу, ты не робкого десятка. И что, давно с тварями сражаешься?

– Недавно. Просто учусь быстро.

Девушка соскочила с лошади, вытащила палаш из ножен, и мы вошли в церковь. За алтарём на полу обнаружили троих. Я сразу узнал отца Феодосия. Рядом с ним валялись, скрючившись, двое в серых сутанах. Кажется, жизнь ещё теплилась в них.

Отец Феодосий что-то бормотал в бреду, щёки его впали, кожа посерела.

– Бедолаги, – произнесла девушка, – надеялись найти тут защиту, но церковь не спасла.

Мы вышли обратно на крыльцо.

– Подумать только, сколько тварей обитает во Сне, – проговорил я. – И одна другой ужаснее.

– Сон огромен, – объяснила девушка. – Есть области, где никогда не ступала нога человека. Никто даже представить не может, что за мерзость там обитает. Но хворых видели, и не раз. Они попадаются редко, да и выжить при встрече с ними невозможно, если ты – не светлейший. И всё же существа эти известны многие сноходцам. А, говорят, есть такие, которых лучше и не видеть никогда – столь они ужасны.

– Ты ходишь в Сон? И часто? – спросил я.

– Я почти за любое дело берусь, какое сулит прибыль. А во Сне можно неплохо разжиться кристаллами, если повезёт найти место. Почему бы не ходить?

– Ты же боярыня. Разве у тебя нет богатой семьи, наследства и прочего? Странно, что ты сама себе на жизнь зарабатываешь. Думал, у вас так не принято.

– Нет у меня ничего, – усмехнулась девушка. – Я – вольная странница. Брожу по миру, зарабатываю, как могу. Полагаю, ты тоже?

– Что-то типа того. Кстати, вольная странница, я-то назвал тебе своё имя, а как тебя звать, я до сих пор не в курсе.

– Дарья Мирославовна, – представилась девушка, – Можно просто Дарья.

Если в первую нашу встречу молодая боярыня показалась мне надменной и заносчивой, то теперь она производила уже совсем другое впечатление. Никуда не делись жесты, преисполненные чувством собственного достоинства, и смотрела она всё так же чуть свысока, но теперь она вела себя просто и открыто, будто с равным.

– Так ты остановился в поместье? – спросила Дарья. – Покажешь дорогу?

– Нет, не в поместье. И туда я больше не собираюсь. Но как доехать, объясню.

Я рассказал, как добраться до особняка Черемских.

– А почему не поселился в поместье? – удивилась девушка. – Неужели Черемские настолько скупы на гостеприимство?

– А чего я там забыл? В поместье и без меня народу хватает. Вчера туда бояре какие-то приехали и епископ.

Дарья поморщилась:

– Епископ… А что за бояре?

– Без понятия.

– А цвета какие?

– В смысле цвета?

– Одежда какого цвета?

– У боярина – синего.

– Малютины, наверное. Это их земли. Прискакали-таки. Ладно, поеду, засвидетельствую своё почтение.

– Только просьба есть одна. Не говори, что меня тут видела. Хорошо?

На меня уставился удивлённый взгляд.

– Так надо, – добавил я.

– Опять секретничаешь. Да ладно, ладно, не скажу, если уж так просишь, – Дарья залезла в седло. – Ну, на этот раз не буду прощаться, – улыбнулась она, – вдруг опять свидимся? Мир тесен.

– Кто знает, – усмехнулся я. – Значит, до встречи.

Девушка ударила каблуками лошадь, и та потопала по дороге, унося всадницу прочь.

Избу целительницы я нашёл быстро – это был старый покосившийся дом с соломенной крышей и почерневшими от времени стенами – один из трёх, что стояли на краю села. Теперь они все пустовали. Внутри я обнаружил труп старухи. Коченеющее тело лежало на печи с открытыми глазами. По полкам были распиханы склянки с какими-то снадобьями. Травяной запах с трудом, но всё же пока перебивал типичный стариковский душок и начавший зарождаться смрад разложения. Однако место это вполне подходило, чтобы тут спрятаться. Если меня захотят найти, пойдут в дом Фроси. Вряд ли кому-нибудь придёт в голову лезть в полуразвалившуюся избу одинокой старухи. А потому я сразу же отправился обратно, чтобы перевести сюда лошадей и все необходимые вещи.

Однако когда я подходил к избе Ефросиньи, на дороге показались два всадника. Завидев меня, они пустили лошадей рысью. Я узнал одного из них – это был тот самый господин с усами и острой бородкой, который вчера наведывался к Фросе вместе с помещиком и епископом. Второй был не менее пышно: в синий приталенный кафтан с кружевной вышивкой и меховым воротником, в меховую шапку и блестящие ботфорты. Этот был белобрысым, имел выступающий подбородок и глаза навыкате. У обоих всадников на поясах висели палаши, а в седельных кобурах лежали пистолеты. Но не палашей и пистолетов стоило мне сейчас опасаться, а чар, которыми владели бояре.

Бежать было бесполезно. Драться – скорее всего, тоже. А потому я просто ждал, пока эти двое не приблизятся.

Остановив лошадей метрах в пяти от меня, оба боярина спешились и подошли ко мне. Я стоял и молчал, не зная, как реагировать. Сердце билось учащённо, и нехорошие предчувствия овладевали мной.

Оба боярина сняли прикоснулись к своим головным уборам и кивнули в знак приветствия.

– Добрый день, Даниил Святополкович, – произнёс мужчина с усами и бородкой. Говорил он спокойно, тихо и безэмоционально. – Весть о вашем исчезновении облетела всё княжество. Признаться, мы весьма удивлены встретить вас тут, в этом глухом уголке. Так или иначе, я рад приветствовать вас на земле клана Малютиных. Ну а теперь, если вы не против, мы бы хотели обсудить с вами некоторые вопросы, касающиеся недавних событий.

Конец

Продолжение следует.