Текст книги "Холод (СИ)"

Автор книги: Amazerak

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

– Пущай попробуют, – угрожающе проговорил Фёдор. – Встретим. В другом беда, – он вздохнул. – Барин узнает, что мы на Ветряки ходили, высечет.

– Точно, высечет, – согласился Трофим. – Эх, несладка доля наша крестьянская: не те, так эти бьют. То вольные, то помещик. А мы всё терпим и терпим. Но тем-то хоть отпор дашь, а на помещика руку поднять нельзя. Иначе – виселица, – он посмотрел на едва прикрытую снегом пашню и скривился, словно от боли. – И снега нет, туды его… Опять озимые не взойдут. Сама природа и та – против нашего брата. Хоть ложись да помирай.

На съёмную «квартиру» я вернулся лишь вечером. Со мной рассчитались, и теперь в одном из мешочков звенела пригоршня меди. Заработать заработал, но на душе остался осадок. Из-за этой нелепой ссоры пострадали оба села. Кто-то сегодня лишился сына, кто-то – мужа и кормильца. Странно было видеть, как мужики набросились друг на друга, словно дикое зверьё. Похоже, большие обиды накопились. И ведь не закончится этим. Будут ещё жертвы.

Ефросинья сидела при лучине за ткацким станком. Егора и мальчонки не было: видимо, во дворе работали. Только девчушка возилась на полу с какой-то игрушкой. Когда я вошёл, Фрося вскочила:

– Ох, ну слава Богу, хоть не убили. Проголодался, небось? Сейчас накрою.

Сегодня еда была такая же, как вчера и позавчера. Разнообразием селяне себя не баловали. Пока ел, рассказал, как всё прошло. Ефросинья хмурилась и с упрёком качала головой.

– Так и знала, – повторяла она, – теперь жди беды. Того и гляди, вольные нагрянут, да село спалят.

– У нас их женщины, – пожал я плечами, отправляя в рот последнюю ложку супа. – Побоятся.

– Ты не знаешь, что это за люди, – покачала головой Ефросинья. – Самого Врага не побоятся. А ты, небось, завтра уже поедешь?

– Завтра должны раненых в город везти, отправлюсь с ними, – кивнул я. – А деньги, кстати, вот, – я достал из кармана камзола мешок и отсчитал три копейки.

– Ну за это спасибо, – Ефросинья быстрым движением руки сгребла монеты, и те исчезли в складках юбки.

Уезжать мне совсем не хотелось. Тут я был окружён теплом и заботой, да и к своей домохозяйке я проникся симпатией. Вот только делать тут нечего было. Ну не землю же мне пахать до конца дней своих, в самом деле? В роли фермера я себя не представлял. Да и другие имелись планы: хотел найти дом Томаша и осмотреть его. Вдруг найду что-нибудь ценное? А потом надо придумать, как продать кристаллы.

После ужина я сидел в кровати и раздумывал обо всём. Лёг спать, но сон не шёл. Я смотрел в чёрный дощатый потолок, размышляя о разном. Потом от нечего делать стал создавать ледяной кристалл. У меня были некоторые идеи, какую форму можно придать ледышке, но реализовать их пока плохо получалось. Наверное, этому тоже надо учиться. К сожалению, я не знал, как тут тренируют магические способности.

В дверь постучались, я вздрогнул и тут же приказал исчезнуть кристаллу, который едва начал принимать требуемую мне форму. В комнату заглянула Фрося.

– Можно? – спросила она как-то неуверенно.

– Проходи, – я поднялся и сел в кровати.

Она закрыла за собой дверь, тенью скользнула в комнату и присела рядом. Она сняла платок и её волосы рассыпались по плечам. А потом начала снимать юбку. Я помог ей, схватил за талию и затащил под одеяло и там уже стянул её длинную рубаху. Страсть нахлынула на меня, и я сжал Фросю в объятиях, покрывая поцелуями ей лицо, шею и грудь.

После того, как всё случилось, мы долго лежали рядом, глядя в потолок. В кровати нам двоим было тесно, но мне даже приятно было от этой тесноты.

– Хорошо было, – сказала Фрося и, помолчав, добавила. – Хорошо, когда в доме мужик есть. Тяжко нынче одинокой девушке.

– Хочешь, чтобы я остался? – спросил я прямо.

– Было бы хорошо, – вздохнула она, – но ты ведь не останешься.

– К сожалению, – ответил я. – Надо ехать. У меня дом в городе.

– Понятное дело. Ты городской, в деревне-то не жил никогда.

– Да, не было случая. А что, заметно?

– Да конечно, – улыбнулась Фрося. – Ничего не знаешь… Чувствуется, что не нашей ты породы. Совсем другой. Да и молодой ещё. Куда ж тебе тут сидеть в глуши этой? Так что нет, не уговариваю, – в голосе её слышалась тоска.

– И давно ты так, одна?

– Да больше года уже. Мой прошлой весной в поле работал, холодно было, он захворал, да помер. Вот с тех пор и мыкаюсь. Братец вон помогает, да сельские немного. Холст на продажу тку, а иногда и постояльцы бывают. Хоть богатые редко сюда захаживают – в основном так приходится пускать, без денег, не драть же последнюю копейку с людей? Так и живём.

– А в чём проблема? – спросил я. – Мужиков на селе у вас полно, ты – девушка симпатичная. Неужели никто не берёт? Не поверю.

Ефросинья не ответила. Видимо, имелись какие-то причины, о которых она не хотела рассказывать.

– Значит, у тебя тоже свои тайны, – сделал я вывод.

– У кого их нет? – проговорила задумчиво Фрося.

Хотелось спать. Время было уже позднее. Я закрыл глаза, навалилась дрёма. Вдруг загремела ставня: кто-то стучался.

– Фрося, открывай! Жилец твой там ещё? – крикнули с улицы.

– Это кто ещё? – Фрося поднялась, вспешке надевая рубаху и юбку. – Тришка что ли?

Она угадала: оказалось, пришёл сын Фёдора – Трифон, низенький паренёк с широким простоватым лицом, совсем не похожий на своего долговязого сурового папашу. Парень сказал, что батюшка очень просит придти: якобы, разговор есть.

Я оделся, собрался, повесил через плечо перевязь с саблей и пистолетами и минут через пятнадцать уже был у старосты.

В горнице при лучине сидели сам Фёдор, его старший сын и незнакомый мне взъерошенный мужичок. Мужичок выглядел напуганным, а Фёдор был мрачнее тучи.

– Прости, Саша, что разбудил, – проговорил Фёдор, даже не взглянув на меня. – Но тут кой чо спросить надо. Ты же – из этих. Ну вот. Присаживайся и слушай, – он обратился к мужику: – Рассказывай давай, что у вас в деревне стряслось?

– Собаки напали, – проговорил мужик. – Две. Здоровые такие, а в глазах – тьма. Захара задрала, двух мальчонков задрала. Все по домам попрятались. Нос страшно высунуть. Как затихло всё, я – на коня и сюда. Беда, мужики, пришла! Большая беда. Надо барину сказать.

Я сидел, как поражённый громом. Сразу всё стало понятно. Моры вышли из Сна. Теперь они бродили по Яви и убивали людей.

Глава 14

Я внимательно выслушал рассказ мужика. Когда он закончил, все уставились на меня.

– Что скажешь? – спросил Фёдор. – Ты же из этих, ведь. Ты там бывал, знаешь. Это они?

– По описанию похоже, что это моры, – кивнул я.

– Господь вседержитель! – воскликнул приезжий мужичок. – Что же делать теперь? Они же нас со свету сживут. Ох, батюшки! Нам же и на улицу теперь не выйти. А выйдешь – так смертушка сразу придёт.

– Как они тут оказались? – Фёдор посмотрел на меня пристально, с подозрением.

– Не знаю, – помотал я головой.

– Врёшь, – Фёдор нахмурился ещё больше. – Не верю. Приходит, значит, к нам сноходец, а через два дня в округе появляются моры. Как-то подозрительно это.

– Ладно, – сдался я, – так и быть, скажу, хоть и не хотел. В общем, вёрстах в пятнадцати отсюда образовалась брешь. Но уверяю: я к этому не причастен. Не я её открыл, и как закрыть, без понятия.

Фёдор снова посмотрел на меня долгим испытывающим взглядом, словно гадая: поверить мне или нет.

– Так что делать-то? – повторил мужичок.

– Да ясно, что, – проворчал староста. – Барину надо сказать и отцу Феодосию. Чего он, кстати, медлит? Ты, Тришка позвал его?

– А то! Сбегал первым делом. Говорит: иду, – пожал плечами парень, который стоял у стены и слушал наш разговор.

– Доберутся они сюда? – обратился ко мне Фёдор. – Как далеко они могут отойти от своей этой… бреши.

– Не знаю, – помотал я головой, – первый раз с таким сталкиваюсь.

– Так что нам делать-то теперь? – не унимался приезжий мужичок. – Они же там, по деревне бродят.

– Их всего две? – уточнил я. – Так можно пострелять их. Оружие у селян есть.

– А пули-то у нас откель? – спросил Фёдор. – Пули-то особенные нужны.

И то верно. У меня совсем из головы вылетело. Обычными свинцовыми пулями, как и холодным оружием из простой стали убить мору невозможно – об этом я узнал случайно во время одного из разговоров с Томашем. Пули и клинки, предназначенные для охоты на мор, изготавливались специальным образом: в сплав добавляли кристаллический порошок – благодаря ему, оружие и начинало действовать на существ. Если приглядеться, клинок моей сабли имел еле заметные блёстки – это и были частицы «сонных кристаллов», как их тут называли.

– У меня есть, – сказал я. – Вопрос лишь в том, подойдёт ли калибр.

– Переплавить, конечно, можно, – почесал шевелюру Фёдор. – Но из наших никто не согласится на мор идти. Это, знаешь ли, не с вольными драться.

Дверь распахнулась, и в избу решительной походкой ворвался худощавый, гладко выбритый мужчина лет пятидесяти. Он снял тулуп и шапку, и остался в длинной чёрной сутане с вышитым на груди глазом в треугольники – точно таком же, какой я видел на фасаде церкви.

– Здравствуй, отец Феодосий, – Фёдор и остальные мужики встали и поклонились. Я тоже встал, но решил не кланяться.

– Чего разбудили среди ночи, дети Бездны? – отец Феодосий по-хозяйски прошёл в горницу и уселся за стол. – Что стряслось? Выкладывай, да поживее.

– Беда случилась, – проговорил Фёдор.

Приезжий мужичок повторил свой рассказ, и я видел, как поменялось лицо священника: теперь в его глазах тоже читался страх.

– Вот и хотим посоветоваться с тобой, отец Феодосий, – подытожил рассказ мужика Фёдор, – что делать теперь? Как быть? Ритуалистов звать надо ведь, так? Вот и напиши им, мол, беда в селе, моры из Сна вышли. Пущай приедут, закроют брешь.

Священник долго сидел и думал. Наконец, вымолвил:

– Знаю я и без вас, чего писать. Василию Васильевичу сообщили уже?

– Нет ещё, – покачал головой староста. – Только прибыл ведь человек-то. Мы перво-наперво тебя и позвали. Напиши в ритуальный отдел, а? Иначе беда. Деревни соседние пожрут. А то и ещё хуже: к нам доберутся.

– Написать-то можно, – проговорил отец Феодосий, выдержав паузу. – Но видите ли, в чём проблема: допустим, напишу я в Богуславск, и что? Пока письмо довезут, пока его рассмотрят, пока людей вышлют, пока те доедут, сколько времени пройдёт? Неделя? А то и больше. А через неделю уже пробуждение наступит, и если где брешь появилась, она сама же и пропадёт. Служители приедут, а тут – ничего. И толку епископа и ритуальный отдел тревожить? А с ними ведь и следователи явятся, будут вас же самих тормошить, что, как, да почему. Оно вам надо?

– Нет, – сказали все хором. – Упаси Господь со следаками дело иметь.

– То-то, – проговорил отец Феодосий.

– А что делать-то? – в который раз повторил приезжий мужичок.

– Я подумаю, – ответил священник. – Сколько говоришь, две твари? Ну две – небольшая проблема.

– Могу взяться, – предложил я. – Пойду в деревню и убью мор.

Все посмотрели на меня.

– А ты кто такой будешь-то? – недоверчиво спросил отец Феодосий.

– А это неважно, – ответил я. – Важно то, что я могу решить вашу проблему… – и подумав, добавил. – За определённую плату разумеется.

– И сколько запросишь? – осторожно поинтересовался Фёдор.

– Пять рублей.

– Многовато, – проговорил староста.

– Верно, дорого просишь, – подтвердил отец Феодосий. – За такие деньги я в городе двоих найму. За три рубля сделаешь, тогда по рукам.

– Я за два рубля на мужиков из соседней деревни ходил, – возразил я. – А тут – моры. Их, во-первых, выследить ещё надо, во-вторых, точно неизвестно, две их или больше. Да и поопаснее они будут. Так что меньше, чем за четыре, не возьмусь.

– А как мы узнаем, что ты убил их? – прищурился Фёдор. – А то ведь прошатаешься по округе, ничего не сделаешь, а нам скажешь, что убил.

Вопрос, конечно, был интересный. Доказать, что ты убил мору, действительно проблематично: её тело полностью исчезает в считанные минуты. Только пепел можно принести. Это я и предложил. Мужики подумали немного и согласились, сторговавшись на трёх с половиной рублях.

Отец Феодосий смотрел на меня с недоверием. Я кожей чувствовал его цепкий подозрительный взгляд. Наверное, тоже догадался, кто я. К сноходцам отношение тут было неоднозначное. Во-первых, само занятие противозаконное, а во-вторых, как я понял, многие из них (если не все) поклонялись старым богам. Но священник не стал больше ничего спрашивать. Местные, в том числе и отец Феодосий, кажется, боялись следственного отдела, который являлся чем-то вроде инквизиции, и надеялись решить вопрос своими силами.

Когда я вернулся, Фрося сидела за прялкой при лучине и работала, несмотря на поздний час.

– Что случилось? – спросила она, едва я переступил порог.

– Проблемы в соседней деревне, – уклончиво ответил я, не желая вдаваться в подробности. – Надо решить. И да, за ворота сегодня-завтра лучше не выходи.

– Так что случилось-то?

– Потом расскажу, когда вернусь.

– Да хватит уже секретничать, – нахмурилась Фрося. – Сказывай, раз начал. Всё равно пойду у Федьки спрошу.

Не хотел я обо всём этом болтать лишний раз, но в чём-то она была права: теперь уже скрывать смысла нет. Пришлось рассказать о несчастье, постигшем соседнюю деревню, и об открывшейся поблизости бреши, из которой попёрли моры.

– Господи помилуй, – пробормотала Фрося, – откуда они тут? Никогда ж не было у нас такого. Почему они пришли? Клириков уже вызвали?

– Пока нет, – сказал я. – Я попробую уладить этот вопрос сам. Сейчас посплю пару часиков и пойду.

– Один пойдёшь? – Фрося выпучила на меня глаза. – Ты с ума сошёл?

– Я знаю, что делаю, не волнуйся, – успокоил я её. – А теперь, извини, мне надо спать, а то с ног валюсь, а завтра путь долгий. Неизвестно, сколько мне по полям шастать.

Моры вторглись в деревню Глебово – ту самую деревеньку, которая первой попалась мне на пути из Сна. Проспав часа три-четыре, я двинулся в путь. Пока шёл, начало светать, а когда добрался до пункта назначения, солнце окончательно вылезло из-за горизонта, и теперь освещало этот мир яркими холодными лучами. На небе сегодня не было ни облачка.

Я взял с собой все свои вещи и оружие – ничего не оставил. Мужикам сказал, что если через три дня не вернусь, значит, меня съели. Но на такой исход, понятное дело, я не рассчитывал. Речь шла о «собаках», а с ними проблем возникнуть не должно. Думал, вообще за день управиться. Максимум – за два, если выслеживать придётся долго.

Не сказать, что сильно хотелось переться обратно и драться с морами, но душу грела перспектива заработать ещё три с половиной рубля. Как я узнал, поденный рабочий мог за день поднять копеек семь-десять, а тут – три рубля! Да и помочь надо. В конце концов, никто кроме меня избавить селян от мор в настоящий момент не мог.

В Глебово оказалось пусто, хоть шаром покати. Люди попрятались по домам, боясь высунуть нос. Я походил между изб, осмотрелся. Существ не обнаружил, зато нашёл три трупа с разорванными животами и шеями: один мужской, два детских. Значит, моры покинули деревню.

Хорошо, что зима и снег лежит: по следам можно найти. Непонятно, правда, сколько времени это займёт. Вокруг – леса да поля, существа могли податься куда угодно.

К счастью, долго искать не пришлось. Едва я вышел на окраину деревни, как увидел с пригорка четыре фигуры, похожие на больших собак, медленно бредущих по полю. Значит, мужик ошибся. Видел-то он двух существ, но мор было ни фига не две. Минимум, четыре – и это только те, которые добрались до деревни.

Сняв ружьё, я спустился с холма и направился к ним. Подошёл метров на пятьдесят, наверное – ближе не рискнул. «Собаки» меня не замечали. Они медленно брели куда-то вдаль неестественной для живого существа ломаной походкой. Я встал на одно колено, упёр локоть в другое, прицелился и выстрелил.

Мимо. Однако грохот привлёк существ. Они, как по команде, обернулись, завыли и ринулись на меня.

Положив пищаль на землю, я встал и вытащил пистолеты. Моры очень быстро сократили дистанцию. Впереди мчался костлявый зверь с длинными лапами. Когда тот подбежал почти в упор (с более далёкого расстояния стрелять было бесполезно), я разрядил в него оба пистолета. Существо кубарем покатилась по снегу, я же выхватил саблю.

На меня прыгнуло следующее существо. Я выставил вперёд руку, и морда его замёрзла, пока монстр находился в воздухе. Он чуть не сбил меня своей тушей.

Третье существо с визгом отскочило, получив укол саблей. А в это время четвёртое сбило меня с ног, и мы покатились по земле. Монстр попытался схватить меня за шею, но зубы напоролись на ледяную корку, и он отскочил, а я не растерялся и заморозил его передние лапы. Поднялся, но тут на меня налетела раненая «собака» и сама насадилась на вовремя выставленный клинок. Под его весом туши, я снова упал на мёрзлую пашню.

Оттолкнул бьющееся в агонии существо, я поднялся. Две моры брыкались, будучи не в силах избавиться от ледяных оков, и я с лёгкостью прирезал обеих.

К небу потянулся серый дымок – существа тлели. Я достал сосуд для пепла и с помощью совка доверху наполнил его. А потом сел, чтобы отдышаться, и принялся мыть снегом лицо и руки, забрызганные чёрной кровью, так же попытался оттереть брызги и грязь на кафтане. Я чувствовал усталость, но она была не только физическая: ощущалось нечто, напоминающее то душевное изнеможение, которое вызвали звуки флейты пастуха-скелета, но многократно слабее. Да и прошла она быстро. Я предположил, что усталость эта явилась следствием использования магии. Вот только во Сне почему-то такого не наблюдалось…

Немного отдохнув, я отправился к бреши, чтобы узнать, сколько существ выбралось и куда они пошли. Если не выследить и не убить всех, окрестным деревням покоя не будет.

И снова я долго тащился по тому же самому полю, что и день назад, только на этот раз – в обратном направлении, и чем ближе я подходил к бреши, тем тревожнее становилось. Когда я вновь увидел колеблющийся среди деревьев воздух, даже страшно немного стало. Я смотрел на брешь и думал о жутком мире, который находится по ту сторону и который начал прорываться сюда, в мир людей, неся его обитателям лишь страдания и смерть.

Подойдя ближе, я обнаружил странную деталь: деревья рядом с брешью засохли. В день, когда я вышел из Сна, такого не наблюдалось. Осмотрел снег вокруг: следы когтистых лап тянулись в сторону Глебова. Судя по всем, только четыре «собаки» проникли в Явь. И всех их я убил.

Но были тут и другие следы – следы огромных лап, похожих на птичьи. Они тоже начинались возле бреши, но вели не на север, где находилось Глебово, а в восточном направлении.

Прежде я не встречал таких существ. Однозначно, мора эта – не человекоподобная и не собакоподобная, коих я уже достаточно повидал во Сне, и я понятия не имел, что за тварь сейчас бродит по окрестностям.

Я немного поколебался. Подумал: а надо ли мне оно? Можно же просто вернуться в село, показать старосте пепел и получить свои честно заработанные три с половиной рубля. Собак я убил, причём даже не двух, а четырёх, а значит, имею полное право.

Но что-то внутри противилось этому. Я прекрасно понимал, что местные жители не справятся с морой. Если она доберётся до окрестных деревень, снова будут жертвы. А у меня есть всё, чтобы справиться: и специальные пули, и ледяная магия, которая делала меня почти неуязвимым. Сейчас я был единственным, кто мог защитить местных жителей, а значит, следовало как можно скорее выследить существо и разобраться с ним, пока не случилась новая беда.

Тяжело вздохнув, я поплёлся дальше.

Почти сразу я обнаружил странную вещь: сухие деревья стояли не только возле бреши, но и вдоль следов птицелапого существа. Как будто всё живое умирало при его приближении. И это тоже не могло не вызывать беспокойства: мне предстояло иметь дело с чем-то, с чем я прежде не сталкивался.

Выйдя в поле, я зашагал вдоль птичьих следов: они отчётливо виднелись на припорошенной снегом земле. Потом поле закончилось, начался лес. Тут следы терялись в высокой траве, зато теперь я мог ориентироваться по сухостою: мёртвые деревья обозначали путь жуткой твари.

Лес оказался небольшим. На опушке я остановился, поел и, пока отдыхал, решил поупражняться в создании ледяных чар. Я всё ещё находился под впечатлением сна-воспоминания, в котором светлейшие пулялись бордовыми и огненными шарами. Мне тоже хотелось иметь дальнобойную магию, но сколько бы я ни пытался запустить созданные ледяные булыжники, ничего не получалось: летели они недалеко, да и убойной силы никакой не имели. С таким же успехом можно и подобранный с земли камень зашвырнуть. Зато подтвердилась моя гипотеза: в Яви, в отличие от Сна, применение чар почему-то вызывало усталость.

Отдохнув, я двинулся дальше. И снова потянулось заснеженное поле – пустые белые просторы, которые вызвали лишь тоску, уныние и тягостное тревожное чувство. А я всё шёл и шёл по странным следам. И казалось, это не закончится никогда.

Под конец дня я снова забрёл в какие-то дебри. Кругом росли высокая трава, кусты и редкие деревья. И тут я понял, что потерял след. В траве следы я не видел, да и сухостоя поблизости не наблюдалось. А на улице начало смеркаться. Я был раздосадован тем, что пришлось безрезультатно проделать такой долгий путь.

Я устал. Хотелось есть и домой. А находился я сейчас непонятно где, среди полей и каких-то зарослей. Но делать нечего. Варианта два: либо сидеть тут и ждать рассвета, либо куда-нибудь идти. Первое, естественно – не вариант, а потому я сменил направление и двинулся на север, в сторону дома. Преодолев мелкую замёрзшую речушку, выбрался на дорогу, которая вела вдоль поля, а вскоре, уже в сумерках, заметил впереди дым труб.

Это оказалась очередная деревенька. Я так обрадовался, что даже шаг ускорил, хоть ноги уже отваливались от дальней дороги.

Постучался в крайнюю избу. Мне открыл мужик, и я принялся выяснять у него, куда попал, и как добраться до Высокого. К моему удивлению, за целый день я ушёл совсем недалеко: Глебово находилось в десяти вёрстах отсюда, до Высокого тут даже имелась прямая дорога. Мужик, как и остальные крестьяне, что встречались мне в деревнях, оказался словоохотлив и полчаса в мельчайших подробностях объяснял, как добраться до села.

Я уже хотел идти, когда в голову пришла мысль.

– А ничего странного тут не происходило? – спросил я. – Может, видели что-нибудь подозрительное?

Внезапно мужик нахмурился и спросил:

– А зачем тебе?

– На Глебово сегодня утром какие-то странные твари напали, – честно объяснил я, – а меня наняли охотиться за ними.

– Вон оно чо! – протянул мужик. – На нас, слава всем богам, никто не нападал, но, скажу я тебе, тут такое творится, что похуже всяких тварей будет, – крестьянин огляделся и продолжил тихо, словно опасаясь, что его услышат. – Сегодня утром у Егорки, у которого двор на том конце, на отшибе, вся скотина сдохла. Просто ни с того, ни с сего – взяла и сдохла! А потом… поднялась и стоит в стойлах, как живая! Своими глазами видел, спасителем клянусь! Не веришь? Так сходи, коли не из пугливых. Но сразу предупреждаю: от такого и обделаться недолго. Егорка с мужиками сразу в Высокое отправились, за священником. А баба его с детями – к соседям, чтобы с мертвецами в одном дворе не оставаться.

Заинтригованный данным происшествием, я попросил мужика отвести меня к хозяйке двора, в котором произошло несчастье. Тот согласился.

Женщина была убита горем. И непонятно, что сильнее её расстраивало: то ли восстание мертвой скотины, то ли разорённое хозяйство, ведь, по её словам, весной даже поле не на чем будет вспахать. Она без вопросов разрешила зайти посмотреть на ожившие трупы животных и даже позволила заночевать в избе, хоть и подивилась моему бесстрашию. Сама же хозяйка, как и остальные крестьяне, теперь и близко не желала подходить к дому до тех пор, пока не приедет священник.

Войдя во двор, я прикрепил на пуговицу фонарь, зажёг его и отправился осматривать хлев.

Всё оказалось именно так, как и говорили крестьяне: в стойлах стояли корова, три овцы и лошадь, а в загоне лежали свиньи. Вот только животные не двигались, а просто смотрели в стену пустым взором. Они напоминали чучела. Но когда я подошёл к лошади, её голова резко дёрнулась, и зубы щёлкнули, чуть не схватив меня за руку. Я еле успел отскочить.

На фоне существа, которых я встречал во Сне, лошадь-зомби выглядела не так уж и жутко, но всё равно от вида мёртвых животных по коже бегали мурашки. Могу представить, каково было местным.

Я ухватил саблю обеими руками и вонзил лошади в глаз. В своём мире я тоже смотрел фильмы про зомби-апокалипсис и знал, что ожившего мертвеца можно убить, поразив мозг или отрубив голову. Однако на практике это не возымело эффекта. Я вытащил саблю из глазницы, а лошадь продолжала стоять, как ни в чём не бывало, и даже ещё раз попыталась меня укусить. Тогда я пошёл к овцам, заморозил одну из них и отрубил голову. Тело упало и начало вяло шевелить копытами, а оставшаяся в моих руках голова принялась разевать пасть. Нет, к такому меня фильмы не готовили. Неправильные тут были зомби.

Я отбросил голову в сторону и вышел на улицу. Самый главный вопрос, который меня мучил: кто виновник сего инцидента? И догадка имелась.

Если существо, рядом с которым умирают деревья, прошло возле хлева, подобный эффект мог распространиться и на животных внутри. К сожалению, двор находился на отшибе, за ним росли лишь трава, да репей, и сколько бы я ни светил фонариком, никаких следов не обнаружил.

Решив продолжить поиски завтра, я отправился в избу. Меня не сильно смущало присутствие поблизости мёртвых животных: после той жути, которую я повидал во Сне, дохлые лошади и овцы не могли лишить меня самообладания. Просто постарался не думать о них. А вот загадочное птицелапое существо, вторгшееся в мир людей, не могло не внушать ужас, и чем дольше я за ним следовал, тем страшнее становилось.

Я поужинал и занялся магическими тренировками: опять попытался создавать изо льда разные фигуры. А когда устал, залез на печь и уснул. Я так умотался за день, что срубило меня мгновенно, стоило голове коснуться подушки.

На рассвете меня разбудил шум за окном. Я оделся и вышел посмотреть, что стряслось. В деревне оказалось полно народу. Причём все они явно откуда-то прибыли: улицы были заполнены лошадьми и телегами. На телегах сидели женщины с орущими младенцами и старики. Все мужчины, каких я встретил, имели при себе оружие.

Моё внимание сразу привлекла толпа, сгрудившаяся в центре деревни, и я поспешил туда. Перед селянами выступал здоровый мужик с саблей на боку. Остальные слушали его, затаив дыхание, и ужас был написан на лицах.

– Уходить вам надо, – убеждал он крестьян – видимо, местных. – Смерть пришла в эти края. Мертвецы по улицам бродят. У нас треть села померло этой ночью. А потом мертвецы поднялись и стали на живых бросаться. И не пристрелишь их никак. Сама Мара явилась к нам, чтобы собрать свой урожай. А потому, коли жить хотите, собирайте пожитки, берите коней и бегите, пока поздно не стало.

– Ох, что делается-то, люди добрые, – послышался тревожный ропот в толпе. – Конец времён наступает, не иначе.