Текст книги "Холод (СИ)"

Автор книги: Amazerak

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

На улице было тихо. Людей не видать. Где-то раздавался женский плач. Я побрёл к поместью, оно находилось в противоположной от церкви стороне, куда вчера бежали крестьяне.

Помещичий дом стоял возле окружённого берёзами пруда. Это было каменное двухэтажное здание с мансардой. По левую и правую сторону от него стояли два флигеля, соединённые с барским жилищем коридорами. Белые стены дома почти сливались с сугробами вокруг. На общем фоне выделялась лишь зелёная крыша. Особнячок этот не отличался ни солидными размерами, ни богатой отделкой фасада – довольно скромное жилище захолустного помещика.

Возле крыльца толпились люди – человек пятнадцать. Среди них я узнал и мордоворота, который приезжал вчера за Фросей. Заметив, как я шагаю по дороге, тот повернулся в мою сторону и стал ждать.

– Куда? – грозно окликнул он меня, когда я приблизился.

– К помещику, – коротко ответил я.

– По какому делу?

– По важному.

– Ты, малой, не дерзи, – предупредил меня мордоворот, преграждая путь. За спиной его висело ружьё, на поясе – сабля. Остальные тоже были вооружены так, словно на войну собрались.

– Пропусти. Не к тебе пришёл с разговором, – поглядел я грозно на мужика.

Тут дверь особняка открылась, и на крыльцо вышел пожилой седовласый господин невысокого роста. Одет он был в строгий тёмно-синий жюстокор, застёгнутый на все пуговицы, и треуголку.

– Э, Ян! – строго окликнул мужчина мордоворота. – Что там у вас происходит?

– Да вот, Василий Васильевич, этот юноша говорит, что пришёл к вам по делу, а по какому – не говорит, – ответил Ян.

– И что же? – вскинул брови Василий Васильевич. – Так чего не пускаешь? Может, важное чего, – а потом обратился ко мне. – Ну юноша, как звать тебя? И о чём беседовать хотел?

– Александр, – представился я. – Я по поводу ночного нападения на село.

– Александр? – снова приподнял брови помещик. – Постоялец Фроськин что ли? Да неужели? Это на тебя что ли вчера мужики с топорами вышли? А я ведь и сам хотел с тобой поболтать. Ну раз сам пришёл, заходи, гостем будешь.

Глава 18

Тусклый свет пасмурного дня проникал в гостиную сквозь небольшие окошки. Тёмно-зелёные занавески были стянуты золотистыми верёвками, на белых стенах висели картины, в камине потрескивали дрова. Убранство особняка не отличалось роскошью, зато от всего тут веяло уютом и покоем.

Мы сидели в креслах за столом: я, помещик Василий Васильевич Черемской и его сын, Пётр – статный мужчина лет тридцати в парчовом камзоле саржевого цвета, поверх которого был накинут атласный тёмно-синий халат.

Сидевший напротив меня помещик на первый взгляд производил впечатление эдакого добродушного старичка, вот только добродушие это смотрелось каким-то неестественным и наигранным. Сын же его, наоборот, был прямолинеен и несколько заносчив. Он откинулся в кресле и сканировал меня взглядом, словно гадая, кто я такой.

Мои кафтан и перевязь с оружием пришлось оставить у входа. Мне предложили чай, но я даже не притронулся к нему. Меня беспокоили вопросы, которые мне собираются задать. Больше всего я опасался, что речь пойдёт о моей личности, и сочинил наспех какую-то мутную легенду. А ещё я боялся, что помещик узнает меня. Судя по тому, что в особняке в качестве осветительных приборов использовались в основном кристаллы, Черемские относились к светлейшей аристократии, а значит, они тоже могли бывать на приёмах у князя.

Но пока все расспросы были лишь о ночном происшествии. Помещик не на шутку встревожился после моего рассказа о нападении мор и болезни, поразившей людей и скот. Ночью сюда прибежали крестьяне, но те не смогли толком объяснить, что происходит, говорили, что огромное чудище напало на село – больше ничего от них добиться не получилось. Василий Васильевич, разумеется, тут же выслал вооружённый отряд, однако вылазка оказалась безрезультатной: мор не нашли. Теперь, при свете дня, помещик хотел снова отправить в село бойцов, дабы они прочесали окрестности.

– И выходит это… существо, – говорил Василий Васильевич, – наслало хворь на всё село?

– Я ничего точно не могу утверждать, – ответил я, – но это вполне вероятно.

– Но ты сам не захворал? – спросил Пётр.

– Когда я приблизился к нему, почувствовал сильное недомогание, но к утру оно прошло.

– Болезнь-то не заразна? – поинтересовался Василий Васильевич. – А то ведь мало ли…

– Я не врач, и о таких вещах судить не могу, – ответил я. – Причиной её стал, полагаю, чёрный туман, который исторгало существо. Но вот передаётся ли она от человека к человеку, сложно сказать. В любом случае Ефросинью необходимо поставить в известность о болезни её семьи.

– Я распоряжусь доставить их сюда, – решил Василий Васильевич. – Судя по твоему рассказу в селе сейчас очень опасно.

– А если болезнь заразна? – спросил Пётр.

– Значит, мы все уже заразились, – развёл руками помещик. – Среди тех, кто прибыл ночью, двое тоже захворали. Так что теперь на всё воля Божья. Главное, чтоб чудища до нас не добрались.

– Вряд ли этого стоит опасаться, – самоуверенно заявил Пётр. – Если один человек смог остановить урода, то почти две дюжины вооружённых людей и подавно остановят. Однако я не думаю, что перевозить сюда крестьянских детей – хорошая идея. Места нет. Флигели заняты.

– Придумаем что-нибудь, – проговорил помещик и снова посмотрел на меня. – Насколько мне известно, Александр, мужики наняли тебя охотиться на мор, и ты несколько дней бродил по окрестностям? Не расскажешь, что видел или слышал? Как дела в округе?

– К сожалению, ситуация сложилась непростая, – ответил я. – В окрестностях появился жнец, а в Угреши образовалась ещё одна брешь прямо посреди крепости. Но самая большая загадка – существо, которое умерщвляет всё живое и поднимает мертвецов. О нём я не знаю ничего.

– Про покойников мы слышали, – проговорил Василий Васильевич. – А вот про жнеца – ещё нет. Ты его видел?

Я рассказал о гибели семьи священника из Перепутья.

– Увиденное заставило предположить меня, что в Старой Яме побывал жнец, – закончил я.

– Это плохо, – нахмурился Василий Васильевич. – Ночи сейчас длинные, для жнецов – самое раздолье. Эту тварь трудно извести.

– Но есть и хорошие новости, – продолжал я. – Я обнаружил, что эффект живой мертвечины недолговечен. Через два-три дня покойники возвращаются в своё естественное состояние. К тому же существо, которое их поднимает, скорее всего, либо направилось в степь, либо вернулось в Сон. Одна беда: из-за гибели гарнизона в Угреши, на территорию княжества проникли чешуйчатые. Я видел в Перепутье небольшую группу. Те больше нас не побеспокоят, но могут прийти и другие. В Угреши – брешь, и вряд ли в ближайшее время там удастся разместить солдат.

– Мало нам бесов, так теперь и драконы, – печально усмехнулся Василий Васильевич. – Все беды разом навалились. Ну а ты, Александр, какими судьбами оказался в нашем захолустье? – перевёл он тему. – И за что же тебя мужики-то наши так невзлюбили?

– Ездил я в Угрешь по делам, скажем так, коммерческого толка, – ответил я. – Теперь возвращаюсь домой, в Ярск. А почему невзлюбили – сам не знаю. Чужой я для них, вот и надумали, видать, всякого.

– И чем же промышляешь? – поинтересовался помещик.

– Лесом торгую, – наврал я. – В Угреши заключал одну сделку с комендантом крепости… К сожалению, из-за недавних событий сделка сорвалась. Хотя вряд ли это самое большее, за что сейчас следует переживать.

– Мы все пострадали из-за этой напасти, – Василий Васильевич отхлебнул чай, – Брат мой, кстати, в Богуславске пилораму держит. Возможно, ты его даже знаешь: Андрей Васильевич зовут. Тоже деревом промышляет.

– Боюсь, не слышал, – улыбнулся я. – А если и слышал, то дел с ним не имел.

– Откуда лес берёшь? – спросил Пётр. – Что за породы?

– На севере, – ответил я. – Сосна, в основном.

– А сам из Ярка?

– Верно.

– И где твоя контора находится?

К такому допросу я был не готов. Да и что я мог сказать, если я даже в городе ни разу не был? Вспомнил, как Томаш объяснял мне, где находится его дом. По его словам, жил он где-то к северу от площади святого Иоанна Пахаря. Ну я и ответил, что контора – на этой площади. Я внимательно посмотрел на лица обоих Черемских, но те, кажется, не заподозрили обмана. Или сделали вид, что не заподозрили.

– Любопытно, – проговорил помещик. – А ты в каждое путешествие берёшь с собой пули с порошком? Ведь иными мору невозможно убить.

– Всякое случается в дороге, – пожал я плечами. – Нужно быть готовым ко всему.

– Похоже, ты очень предусмотрительный молодой человек, – заметил Василий Васильевич. – Полезная черта, надо сказать.

– Очень полезная, – я натянул вежливую улыбку.

– В любом случае, должен поблагодарить тебя за то, что сегодня ночью ты остановил существо, – произнёс помещик с некой торжественностью в голосе. – Ты – храбрый юноша, раз не побоялся выйти в одиночку против исчадия Сна. Наверное, сам Господь прислал тебя к нам. Ну и коли ты здесь, могу предложить одно дельце, которое, вероятно, покроет твои убытки.

– Слушаю, – кивнул я.

– Дюжина молодцев, которых нанял мой сын – это, конечно, хорошая подмога, но в такое время храбрые бойцы, умеющие держать в руках оружие, лишними не будут. Если моры заявились в село, могут придти и сюда. Завтра или послезавтра наступит пробуждение, но боюсь, исчадия Сна ещё долго не дадут нам покоя. Извести их надобно. Надеюсь, управимся за неделю. Но чем больше народу, тем быстрее освободим местность от этих тварей, и тем скорее люди снова почувствуют себя в безопасности. В общем, предлагаю двадцать алтын в день в обмен на твою службу. Нужно выслеживать и отстреливать мор – это, как я понимаю, тебе не в первой.

Я задумался. Деньги, конечно, не помешают. Двадцать алтын – не самое щедрое предложение, но за неделю набежит четыре с лишним рубля. Учитывая уже заработанное, хватит на полгода вперёд. К тому же, если погибнут мои лошади, придётся покупать новую, а на это тоже средства нужны.

Но что-то меня останавливало. Я не хотел больше здесь находиться и не хотел иметь дело с помещиком, который явно не так просто выпытывал, чем я занимаюсь. Что, если он не поверил? Что если тоже решил, будто я – сноходец? Чем это мне грозит?

– К сожалению, вынужден отказать, – я вежливо улыбнулся. – Я и так слишком сильно задержался в ваших краях. Сегодня я собирался отъехать домой. Дела не ждут.

– Что ж, жаль, конечно, но, как говорится, дела превыше всего, – понимающе закивал помещик.

– Если не истребить мор, они принесут много бед, – заметил Пётр. – А до Ярска расстояние небольшое, преодолеть его существам не составит труда.

– Могут, конечно, и до города добраться, – согласился я. – И всё же, я не в праве больше задержаться. Не располагаю свободным временем. Заехал я лишь для того, чтобы поставить Ефросинью в известность о болезни её детей. Если бы не это, я бы уже был на пути в Ярск.

Когда мы закончили разговор, Василий Васильевич позвал своего слугу Яна и попросил меня ещё раз рассказать о ночном происшествии. После чего в село снарядили отряд из двадцати вооружённых до зубов всадников, среди которых были, как слуги помещика, так и вольные наёмники из города. Вместе с отрядом отправились сани, в которых ехали мы с Фросей, чтобы забрать Егора и детей.

Интерлюдия 1

– Не стоит размещать тут крестьян, – проговорил Пётр, когда они с отцом остались в гостиной одни.

– Ну уж нет, – возразил Василий Васильевич, – я и так потерял массу народу. А что делать, если и те, кто остались, помрут? Да я же разорюсь! Так что больных необходимо перевезти сюда и вызвать из города врача.

– Если они все помёрзнут в хлеву или на конюшне, лучше от этого не будет, – заметил Пётр.

– Я разберусь. Как тебе, кстати, наш молодой гость? – перевёл тему помещик. – Любопытный юноша.

– Я бы даже сказал, подозрительный. Врёт, как дышит. Впрочем, с его стороны было бы глупо признаваться в том, что он – сноходец. Вот и пытается выкрутиться, как может.

– Не похож он на сноходца, – задумчиво покачал головой Василий Васильевич. – Хоть тресни, не похож. Не той он породы – сразу видно. Когда вы в гостиную прошли, я задержался в передней и оружие его осмотрел, особенно замки у пистолетов.

– Кристаллы?

– Они самые. Парень этот непростого происхождения. Либо светлейший, либо из отроков боярских. Вот только почему он не назвал свою фамилию? Теперь меня прямо-таки раздирает любопытство. Кто он? Что он тут делает?

– Возможно, один из тех отпрысков, что сбегают из семьи и странствуют по миру в поисках приключений на свою голову. Возможно, ублюдок. Наследства не досталось, служить клану не захотел. Вот и шляется где ни попадя.

– Да знаю, знаю, – отмахнулся Василий Васильевич. – Объясни, какой смысл происхождение скрывать и притворяться простолюдином? Другой на его месте наоборот потребовал бы запомнить фамилию и всем раструбить о совершённых им подвигах.

Пётр пожал плечами:

– Да мало ли, какая у парня блажь в голове? А у тебя есть предположения?

– Пока – ничего. Ну да Бог с ним, и без него забот полно. Эти моры поганые совсем разорят меня, если так дальше дело пойдёт. Да что там! Уже разорили. Сколько народу-то перемёрло! Ещё и с ветряковцами, боюсь, тяжбы будут из-за той бойни, что дураки-то наши деревенские устроили. Сплошные убытки. На шахте-то хотя бы волнений нет?

– В Ярске на шахтах пока всё спокойно, – ответил Пётр. – А вот в Мирове, поговаривают, бунтуют мужики. Надеюсь, до нас не дойдёт.

– Плохо, – проговорил Василий Васильевич. – Очень плохо. Миров же близко совсем. Не хватало ещё на шахтах проблем. И что, усмиряют бунты-то?

– Усмиряют. Есть, правда, и посерьёзнее проблема, – Пётр достал из мешочка на поясе трубку, кисет с табаком и огниво с кристаллом. Закурил. – Сыновья Верхнепольские рассорились. Теперь непонятно, кто главой клана станет.

– Опять ты своей гадостью заморской дымишь, – поморщился Василий Васильевич, отмахивая клубы дыма. – Неужели всё так серьёзно?

– Более чем. Средний покинул Великохолмск и перебрался в свои владения. Обвинил старшего в том, что тот отца порешил.

– Слыхал я такие сплетни. Неужто, правда?

– Точно никто не знает, что произошло. По официальной версии князь умер во сне от остановки сердца, но вполне могли иметь место, как отравление, так и губительные чары. Но теперь мы уже вряд ли узнаем, что произошло на самом деле. Проблема в другом. Средний требует, чтобы его признали главой клана и чтобы старшего предали суду. Только нам-то что делать? На чью сторону встать? И у того, и у другого есть свои сторонники. А кто прав – пёс их разберёт.

– Непростая задачка, – согласился Василий Васильевич. – Но тут важнее другое: не кто прав, а у кого сторонников больше. Кто сильнее, тот и прав окажется. Но я, в любом случае, буду Малютиных держаться. Против бояр наших я не пойду.

– А Малютины за кого?

– Вот приедут, мы и выясним. А что ещё слышно?

– Младший пропал.

– Это который ублюдок-то?

– Он самый.

– И что же с ним сталось? Порешили?

– А бездна их знает. Может, и порешили. Только похорон не было. Теперь разные ходят слухи. Заозёрные, наверное, огорчены. Они-то надеялись с князьями породниться. А теперь не получится.

– Так они, небось, даже рады, – усмехнулся Василий Васильевич. – Я, признать, сильно удивился, когда узнал, что Заозёрные свою дочь собрались за полузнатного выдавать, хоть он и княжеских кровей. Другие посчитали бы подобную партию проявлением неуважения.

– Но князь-то настаивал, что Даниил – светлейший, – заметил Пётр, – и что талант у парня появится позже.

– Не зря, значит, Святополка безумным считали, – задумчиво проговорил помещик. – Видать, и правда с головой плохо стало.

– Скорее наоборот, – рассмеялся Пётр. – Святополк тем ещё хитрецом был. Это ж надо: сосватать полузнатного боярскому роду! Не каждый такое дело провернуть изловчится.

– Только зачем? Зачем он с этим ублюдком так возился? Своих, законных, мало что ли? Не, Петя, Святополк наш явно не в себе был.

На улице послышался топот копыт и звук бубенца.

– А вот, похоже, и Малютины прибыли, – Пётр встал с кресла и подошёл к окну. – А в карете кто, интересно? Неужто, сам епископ к нам пожаловал?

***

Запряжённая в сани лошадь, погоняемая кучером, бодро бежала по утоптанному снегу. В санях лежали трое: Егор, Маня и Алёша. Убитая горем Фрося сидела рядом с ними. На ней лица не было. Она всю дорогу молчала и время от времени всхлипывала.

Детям стало ещё хуже. Егор с трудом добрался до саней, у него были дикий жар и слабость. Маню с Алёшей пришлось нести: они даже на ногах стоять уже не могли.

Я решил сопроводить Фросю с детьми до поместья. Ей требовалась моральная поддержка в столь трудный час, а значит, отъезд мой снова откладывался.

По прибытии в поместье, мы перетащили детей во флигель, в комнатушку на втором этаже. Тут были кровать, столик, стул и сундук для вещей, которые занимали почти всё пространство тесного помещения.

Мелких разместили на кровати, для Егора нашли матрас и постелили на полу. Фрося напоила ребятишек каким-то отваром, который приготовила одна старая служанка, после чего уселась на кровати и стала наблюдать, как еле теплящаяся жизнь медленно покидает её малюток. Я сидел на стуле и молчал, не зная, что сказать. Самому было паршиво на душе. Я не верил, что дети выживут. Того, что я знал о Сне, было достаточно, чтоб не тешить себя и других пустыми надеждами.

– За что? – повторяла Фрося. – Почему Господь наказывает меня? За какие прегрешения?

– Сегодня это случилось со всем селом, – напомнил я. – Останься ты дома, тебя тоже постигла бы такая участь.

– Лучше бы постигла, – всхлипнула девушка, – лучше бы осталась. Зачем так жить дальше? Зачем видеть всё это? Неужели нет другого выхода?

Я промолчал. Подсел рядом и обнял.

– Но я должна сохранить им жизнь. Даже если это… – тут она замолчала, не решаясь произнести то, что хотела.

– Если можно что-то сделать, то почему нет? – спросил я.

– Нет, нельзя. Я не хочу им такой судьбы.

– Какой? Говори яснее, – я повернул Фросю к себе и посмотрел ей в глаза.

– Никакой, – она потупилась. – Не бери в голову. Мелю уже невесть что от горя. Сама не соображаю.

– А мне кажется, соображаешь. Ты знаешь какой-то способ, но боишься сказать? Почему?

– Потому что нельзя такое делать.

Я начал догадываться, о чём идёт речь.

– Пепельная смола? – спросил я.

Фрося испуганно уставилась на меня:

– Я слышала, она помогает излечиться от любой болезни. Но что будет, если они вкусят её?

Я вздохнул и, оперев голову на руки, задумался. Я тоже не знал, что делать в такой ситуации и стоит ли прибегать к данному методу. В долгосрочной перспективе сыворотка оказывала губительное воздействие на организм, она приводила к внешним изменениям, помешательству и, в конечном итоге, к смерти. Сложно сказать, что лучше: дать всем троим умереть сейчас или ненадолго продлить их существование, сделав зависимыми от дорогостоящего препарата.

– Я не знаю, правильно ли это. Это грех, церковь запрещает… Но я не могу их так оставить, – девушка разрыдалась. – Что мне делать?

– Так или иначе, у тебя нет сыворотки, – сказал я.

– Я знаю, где достать, – с жаром произнесла Фрося. – Прямо здесь. Это очень дорого, и я останусь совсем без денег, но я знаю. Но… я не могу. Я не могу решиться.

– Где? – удивился я.

– Нет, я не скажу, нельзя об этом говорить.

Это было любопытно. Значит, в поместье кто-то приторговывает пепельной смолой. Вот только кто?

– Послушай, если у тебя нет денег, я бы мог достать сыворотку, – сказал я. – Но мне нужно знать, у кого её можно купить?

Фрося не успела ничего ответить. В коридоре послышались шаги, и я на всякий случай убрал флягу. В следующий миг дверь открылась, и на пороге возникли трое: Василий Васильевич, какой-то господин с усиками и острой бородкой, облачённый в наряд тёмно-синего цвета с серебряной вышивкой, и ещё один человек в зелёной сутане, на груди которой красовался глаз в треугольнике. От вида третьего я чуть не поморщился: настолько он был уродлив.

Мужчина в сутане был толст и сгорблен. Лицо его обрюзгло, щёки обвисли, один глаз располагался ниже другого, лоб неестественно выпирал вперёд, а подбородок сливался с шеей. Правая рука мужчины оканчивалась четырьмя скрюченными пальцами, а левая тонула в рукаве – кажется, она была короче.

Фрося тут же вскочила, быстро утирая слёзы, и поклонилась вошедшим в пояс. Я тоже поднялся и поклонился, но не в пояс, а так, слегка. Вроде бы и не стоило выделываться, но я подумал, что если я – не крепостной, то и кланяться мне можно не так сильно.

Но когда я посмотрел на знатного господина в синем наряде, на лице его было написано недоумение. Кажется, я сделал что-то не так.

Господин обменялся взглядом с уродливым человеком в зелёной сутане, но ничего не сказал.

– Как зовут вас, дети мои? – спросил мужчина в сутане.

Ефросинья представилась, я тоже назвал своё имя:

– Александр.

На лице знатного господина отразилось ещё большее недоумение. Он вопросительно смотрел на меня, а я ничего не понимал. У меня было только одно предположение: я нарушил правила этикета и повёл неуважительно по отношению к сим высокопоставленным особам.

– Вот, ваше Преосвященство, – обратился Василий Васильевич к мужчине в сутане. – Эти дети тяжко захворали, как и почти всё село. Болезнь принесли моры, напавшие на нас этой ночью. Буду несказанно благодарен вам, если сможете хоть немного облегчить страдания этих несчастных. Я собираюсь послать в город за врачом, но раз уж вы здесь, я всецело полагаюсь на вашу помощь. А это – помещик кивнул на меня, – тот самый доблестный юноша, о котором я только что рассказывал и который в одиночку сражался с порождениями Сна.

– Этот юноша? – человек в сутане посмотрел на меня ироничным взглядом. – Что ж, это весьма похвально. Было бы любопытно узнать подробности.