Текст книги "Хвостатая мама (СИ)"

Автор книги: Алверио Левалк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

– Как можно было ключ от печати отдать жабам?! – возмущалась Курама, продолжая свои манипуляции над печатью. Та так и норовила обжечь женщину, впихнуть её поглубже в клетку или погрузить в сон, но демонесса пока успешно сопротивлялась. – Как будто он не знает, что если ключ длительное время существует отдельно от печати, да еще и в другой подреальности, то он автоматически становится бесполезным! – вслух сетовала на мужа Кушина, как в печати что-то щелкнуло, заставляя женщину замолчать. За первым щелчком раздался второй, третий, четвертый… Кьюби отпрыгнула от ворот своей клетки, а те медленно стали открываться, натужно скрипя. Девятихвостая вопросительно изогнула бровь, смотря на открывшиеся ворота клетки, но не спеша покидать пределы своей тюрьмы. Мало ли что может случиться с Наруто, если она сейчас покинет свою темницу. “Выходить или не выходить? А если выйду, то что может случиться?” – размышляла Ногицунэ, нервно подергивая хвостами и ушами. С одной стороны, она просто покидает свою клетку, а не извлекается из своего джинчурики, с другой, выглядело всё именно так, как если бы она была извлечена из Наруто. Удерживало от опрометчивых шагов женщину лишь то, что она волновалась за сына. Никакая свобода не стоит жизни и здоровья ребенка.

Дилемму женщины прервал появившийся Минато. Воинственно настроенный, хмурый Йондайме Хокаге уже был готов заново навесить печать, загнав лиса обратно, а потом спокойно поговорить с сыном, вот только реальность его жестоко обломала. Дважды. Сына тут и не было, а вместо девятихвостого лиса мужчина увидел свою горячо любимую жену… слегка изменившуюся жену. Кушина предвкушающие улыбнулась, пожирая мужа кровожадным взглядом. Теперь-то она ему всё выскажет! Удивленно-непонимающее лицо Намикадзе было таким милым и забавным, что женщина бы даже рассмеялась, если бы не ярость, захлестнувшая её.

– Кушина?.. – изумился Минато, но не успел он договорить, как получил сильный удар по голове. Демонесса сил не жалела, выражая свое крайнее недовольство мужем. Намикадзе после получения удара благоразумно увеличил дистанцию между собой и Узумаки, приготовившись к жаркой битве, что можно было заметить по его напряженной позе. – Или ты девятихвостый лис, принявший её форму? – Синие глаза Йондайме превратились в две острые льдинки.

– Или я – мы оба, что слились в одно существо благодаря кое-чьей некачественной печати? – ответила вопросом на вопрос женщина, стараясь не срываться на рык. Алые волосы разметались и стали подниматься в воздух, напоминая те девять хвостов за спиной демонессы. Она была зла. И обижена. Обижена на мужа за то, что он так и не научился думать. – Ты запечатал частички наших знаний и душ в печати, но пока она не синхронизировалась с очагом чакры Наруто, чакра Девятихвостого восприняла меня как свою часть, и мы слились. Теперь я не Кьюби, но и не Кушина. Или лучше сказать, что я и то, и то, вместе взятое? – рассуждала вслух женщина, медленно, но верно успокаиваясь, занимая себя размышлениями вслух. Алые волосы рассыпались по плечам, а хвосты безвольно повисли, перестав нервно подрагивать. Но тут же вспышка ярости, ощутимая даже физически, чуть не впечатала удивленного Минато в стену.

– Ты идиот, Минато! Ты хоть знаешь, через что пришлось пройти нашему сыну?! – взвилась Кьюби. Намикадзе, отходивший после таких потрясений, внимательно рассматривал жену и прислушивался к её словам, замечая, как сильно изменившийся Девятихвостый похож на Кушину. Тот же характер, те же движения и мимика. Разве что смущали хвосты и уши, но при этом эта была почти всё та же Кушина, правда, ставшая в сотни раз сильнее. Йондайме Хокаге уже пожалел о том, что не запечатал вторую половину Ногицунэ*. – Этот старикашка лишил нашего Наруто всех наших денег и даже семьи! А ведь Наруто так хорошо жил в семье Микото и Фугаку! – всё больше распалялась женщина, готовая крушить всё подряд. Минато в монолог жены не вмешивался, понимая, что ей нужно спустить пар, а если он сейчас полезет к ней с вопросами, то сделает лишь хуже.

***

– Думаешь, Кушина жива? – нервно тарабаня пальцами по столу, уточнил Фугаку у своей жены, напряженно думая о том, как Узумаки могла выжить. Микото, сидящая за столом напротив мужа, сцепила руки в “замок”, так же пытаясь понять, почему её подруга выжила. Пока никаких предположений, кроме крайне бредовых и фантастичных, не возникало ни у неё, ни у главы клана Учиха.

– Наруто пропал в районе квартала Узумаки, верно? Там с ним ничего случиться не должно, если, конечно, он там, – стараясь унять дрожь, размышляла вслух женщина. Фугаку согласно кивнул, соглашаясь со словами своей жены. И полиция Конохи, и шиноби прочесали округу, но не нашли никаких следов маленького джинчурики. Возможно, он действительно спрятался в квартале своего клана, а может быть и так, что ниндзя, укравшие главное оружие деревни, были слишком искусны и не допустили ошибок, отступая вместе со своей добычей. Приятнее было думать о первом варианте, но исключать и возможность второго было бы слишком опрометчиво. Пока они могли хвататься лишь за оживший артефакт Микото, сообщивший ей о том, что Наруто в безопасности, но можно ли было ему верить? Фугаку и Микото оказались в тупике, не зная, что и думать. Слишком мало информации и зацепок, чтобы прийти к однозначному выводу, а делать что-то надо было уже сейчас. Хотя бы потому, что с Третьего Хокаге станется свалить всю вину на полицию, а значит и на клан Учиха, у которого уже сейчас крайне не выгодные позиции. Если бы только Йондайме Хокаге остался жив… Во многом позицию великого клана пошатнуло и то, что они забрали на воспитание Наруто. И держали его у себя до последнего, пока им уже вполне серьезно не пригрозили. Фугаку тогда разрывался между долгом перед кланом и памятью о лучшем друге, хорошем правителе и просто достойном человеке… Но жизни членов клана склонили чашу весов не в сторону Наруто. Джинчурики вернули в приют, а в это время по деревне уже ядовитыми змеями расползались компрометирующие клан красноглазых слухи.

– Мама, отец, – к родителям подошел Итачи, выглядевший сейчас донельзя собранным и серьезным. А ведь он ещё ребенок, хотя в мире шиноби дети рано взрослеют… Микото вздрогнула и внимательно посмотрела на сына, удивляясь тому, что не заметила, как он пришел. Фугаку чуть нахмурился и кивнул своему наследнику. Итачи, не теряя времени, стал докладывать о том, что стало ему известно. – Я вместе с сенсором из клана Хьюга изучил барьер квартала Узумаки… Кто-то подпитал его сегодня, три часа назад, как раз тогда, когда пропал Узумаки Наруто, – отчитался мальчик. Микото, встав из-за стола, усадила на свой стул наследника и тут же захлопотала, твердо решив накормить сына, который выглядел чересчур бледным. Фугаку помрачнел ещё больше, хотя, куда уж больше? Новые сведения могли означать как то, что Наруто собственноручно подпитал барьер своей чакрой, так и то, что похитители были из клана Узумаки и теперь вместе со своей добычей скрываются в этом квартале. Первый вариант тоже не радовал. Что если мальчик сейчас валяется там не в силах встать из-за истощения чакры? Умереть он не умрет, в конце концов, он же джинчурики, но простудиться мог вполне. Второй вариант был ещё хуже, хотя бы потому, что выкурить неизвестных похитителей становилось просто невозможно. Квартал Узумаки являл собой неприступную крепость, взять которую было можно лишь в том случае, если на твоей стороне был умелый мастер печати, желательно из того же клана, что и Наруто, потому что только этот клан справлялся даже с незнакомыми печатями. Ситуация была безвыходной. По крайней мере, никакого выхода не видел глава клана Учиха.

***

Морико ходила по кухне туда-сюда, стараясь справиться с собственной нервозностью. Давно надо было взять дела в свои руки, тогда бы сегодняшней трагедии не произошло. Для женщины произошедшее было именно трагедией, ведь сын её учеников серьезно пострадал. “Что мне мешало взять в охапку Наруто, своего сына и бежать из деревни так далеко, как только можно?!” – истерично думала женщина, которой уже не помогало даже успокоительное. Она корила себя за глупость и нерешительность, из-за которых сын Йондайме Хокаге и джинчурики Девятихвостого сейчас был неизвестно где, неизвестно в каком состоянии. Зеленоволосая могла бы и дальше наворачивать круги на кухне, как от этого несомненно важного дела её отвлек стук в дверь. На пороге стоял Данзо, только вот взгляд его черных глаз сильно напугал Морико. Не бывает у живых людей такого мертвого безразличного взгляда. Ничего не говоря, Шимура протянул старой подруге треснувший амулет, а после ушел, будто и не было его. Зеленоволосая удивленно смотрела на врученный предмет, и её удивление сменялось тихим ужасом.

Уже вечером она стала готовиться к тому, чтобы покинуть деревню, скрытую в листве. В свитки запечатывалось если не всё, то многое. Сын был отправлен в магазин за продуктами, но подозрений вызывать было нельзя, даже если сейчас всем не до их маленькой семьи учителей-шиноби, потому парень вернулся домой с пакетами, в которых покупок было чуть больше, чем обычно. Им нужна была как минимум неделя, чтобы покинуть это чертово место, и этой недели должно было хватить, чтобы закончить все дела.

– Мам, к чему такая спешка? – разбирая пакеты с продуктами, поинтересовался парень, с интересом напополам с беспокойством смотря на мать, которая запечатывала часть вещей в очередной свиток. Морико отвлеклась от своего занятия, скользнув по встревоженному сыну холодным взором черных глаз и, вздохнув, решила немного отдохнуть, а заодно и поговорить со взволнованным парнем.

– Исами, помнишь, я тебе рассказывала о умельцах клана Узумаки и о менталистах клана Яманака? – поинтересовалась она, подойдя к плите и поставив чайник на огонь. Сын ответил коротким “да”, и женщина продолжила. – Когда Данзо было около десяти лет, в его клане случилось нечто такое, что сломало ему психику. У него появилось раздвоение личности, которое с возрастом лишь усиливалось. Не удивительно, что вторая личность доминировала, – Морико тяжело вздохнула, с трудом сдерживая эмоции. Воспоминания хлынули одним потоком, таким ярким, будто всё вспомнившееся произошло вчера. Страшные, болезненные, ужасные воспоминание, которые не забудешь, как бы ни хотел. – Родители Данзо настояли на том, чтобы мастер печатей из клана Узумаки и менталист Яманака решили их проблему, обещая неплохо заплатить. Так появилось вот это, – зеленоволосая указала кивком головы на треснувший амулет, лежащий на столе. – Он позволял подавлять вторую, более сильную личность, помогая Шимуре оставаться человеком, но сегодня, как ты видишь, действие этого артефакта закончилось, – женщина вздохнула, прикрыв глаза. Она не знала, что произошло с Данзо и почему треснул чертов артефакт, делающий её старого знакомого тем, кем он был, но сегодня всё почему-то шло через одно место. Морико знала слишком много, но Шимура не убивал её лишь потому, что считал если не своим другом, то верным товарищем. И эта его любовь… Первая любовь, даже влюбленность, стала проходить ещё тогда, когда Морико, отвернувшись от собственного клана, выбрала себе в женихи бескланового шиноби, отца Исами. А после случившегося в клане Шимура Данзо и вовсе забыл о чем бы то ни было, о любви тем более. Он превратился в ужасного монстра, для которого не существовало чувств, только долг, законы шиноби и родная деревня. А артефакт производства Узумаки и Яманака вернул забытые чувства, немного очеловечивая Данзо. Видимо, даже у могущественных артефактов есть срок годности. Теперь нужно было бежать, ведь если глава Корня окончательно распрощался со всеми эмоциями и человеческими привязанностями, то это означало лишь смерть тем, кого он не убил из-за них.

Исами благоразумно молчал, продолжая разбирать покупки и посматривая на задумавшуюся мать. Оснований не верить ей не было, потому он послушно выполнял её указания, переживая лишь из-за того, что придётся оставить работу в Академии, а ведь он уже немного привязался к детишкам.

***

Минато и Кушина уже заканчивали с созданием новой печати. Разговор выдался долгим и очень эмоциональным, а также тяжелым, как для Йондайме Хокаге, так и для Курамы-Кушины. Но оно того стоило. И если прежних отношений между ними сейчас уже не было, они все равно являлись союзниками, решив бороться за светлое будущее своего сына, который, значительно подчистив продовольственные запасы дома своих родителей, мирно спал на большой двуспальной кровати в комнате Минато и Кушины. А пока Наруто спал, его родители, пришедшие к согласию, работали.

– Эта печать позволит мне делиться с Наруто чакрой, даже если я буду не внутри него. А эта печать ведет к тебе поток моей чакры, которая будет подпитывать тебя, пока ты сам не захочешь исчезнуть, – объясняла женщина, показывая иероглифы, вырезанные на столбах-прутьях бывшей клетки для Девятихвостого. – Учти, что пока не научишь Наруто всему, что знаешь сам, ни я, ни он тебя не отпустим, – широко улыбнулась Кушина, прикрыв глаза. Минато усмехнулся, прекрасно понимая, что эти слова больше звучали как угроза, особенно из уст его преобразившейся жены. – А вот печать с ядовитой чакрой биджу будет создавать иллюзию того, что Кьюби действительно запечатан в нашем сыне. Любой, кто полезет во внутренний мир Наруто, в этом сможет удостовериться…

– Тогда зачем эта печать? – кивнув на странные незнакомые иероглифы, поинтересовался Намикадзе. В синих глазах Узумаки мелькнули хитрые огоньки. Прикрывшись своими хвостами, став их поглаживать, женщина притворно смутилась, потупив взгляд.

– Эта печать проводник моей чакры к Наруто. Он всё-таки джинчурики и должен уметь пользоваться чакрой своего биджу, к тому же эта чакра меняет его тело. Со временем в мире не найдется человека сильнее нашего сына, – честно сказала лисица, умолчав лишь о появлении у Наруто лисьих хвостов и ушей. Но шанс их появления был настолько мизерным, что и волновать мужа понапрасну женщина не собиралась. Минато, недоверчиво посмотрев на Кьюби, тяжело вздохнул, ничего не сказав. В конце концов, он теперь просто квартирант в собственном сыне и возмущаться он не имел права хотя бы потому, что о его ребенке заботилась кицунэ, коей стала его же жена после слияния с сильнейшим биджу. И опять-таки по вине Намикадзе. Йондайме Хокаге хватало совести, чтобы молчать и не пытаться возмущаться, ведь в происходящем есть немалая доля его вины. Где-то не доглядел, где-то переоценил, где-то слишком наивно подставился, и вуаля, его сын – изгой и сирота, а дружественные ему кланы под колпаком, и особенно достается его бывшему товарищу по команде – Учихе Фугаку. И этого всего достаточно, чтобы бывший и уже как бы мертвый Хокаге мучил себя чувством вины. Но его от самокопания отвлекла жена, закончившая работу с печатями. Лисица требовала от мужа, чтобы он помог ей составить план действий.

***

Пришедшая в гости рано утром Морико сильно удивила и Микото, и Фугаку, которые совершенно не ожидали визита своей бывшей учительницы. Тем не менее, прогонять её не стали, да и даже не думали. Всё-таки сенсеем она была хорошим, да и человеком добрым и мудрым, потому ей сразу предложили пройти на кухню и выпить чай. Судя по серьезном виду обычно веселой женщины, разговор ожидался не из приятных.

– Микото-чан, твой кулинарный талант год от года все растет, – похвалила стряпню хозяйки дома незваная гостья, улыбнувшись. Жена главы клана Учиха смущенно отговорилась тем, что у нее просто много практики, как и у любой домохозяйки. Дальше смущать свою бывшую ученицу Морико не стала, в мгновение став серьезной.

– Клану Учиха нужно уехать из Конохи, – ошеломила таким заявлением бывших учеников женщина. Фугаку от шока даже не нашелся, что сказать, а зеленоволосая гостья, посмотрев серьезными и проницательными черными глазами на пораженную супружескую пару, продолжила говорить. – Не в интересах нынешней верхушки Конохи, чтобы клан Учиха оставался в живых. Зная методы Хирузена и Данзо, вас вырежут, как скот. Причем сделают это руками кого-нибудь из ваших, – размышляла вслух женщина, видимо, совсем не боясь высказывать подобное главе клана. Её темные глаза смотрели куда-то сквозь бывших учеников и не было в них ни насмешки, ни ехидства. Вспомнив о своем положении, Фугаку почувствовал раздражение. Он глубоко уважал бывшую учительницу, но не настолько, чтобы позволять ей так фривольно давать советы, касательные целого клана!

– Морико-сан, а не кажется ли вам, что это не ваше дело? – холодно осведомился глава клана Учиха и не нагрубил незваной гостье лишь потому, что всё-таки уважал и её возраст, и былые заслуги. Зеленоволосая сощурила глаза, внимательно посмотрев на бывшего ученика. Губы женщины тронула усмешка.

– Фугаку-сан, вы являетесь главой клана не так давно… – Морико тяжело вздохнула, вытаскивая из сумки, что у нее была с собой, небольшую дощечку на цепочке со знаком клана Учиха. – При вашем отце такую вещь выдавали тем, кому был должен кто-либо из семьи главы клана, а сейчас о ней, наверное, и вовсе забыли. Но в мои времена такую вещь давали изгнанным из клана. Это было чем-то вроде билета обратно. Изгнанный мог вернуться в клан, если признавал свои ошибки и был готов услужить главе клана, а эта дощечка являлась доказательством того, что изгнанный хочет вернуться, – рассказывала бывшая учительница. Микото и Фугаку замерли, пораженные такой новостью уже второй раз за это утро. – Но обычно такие дощечки сжигали прямо перед главой клана, показывая, что больше не хотят иметь никаких дел с кланом Учиха. Я бы тоже сожгла, если бы вовремя не одумалась, – усмехнулась зеленоволосая. – Я была полукровкой, и у меня отсутствовали способности к шарингану, да и не стремилась я к тому, чтобы быть бойцом. Тогда меня хотели использовать, как гарантию мира между кланами. Проще говоря, меня хотели выдать замуж за члена другого клана, а я взяла да решила обручиться с бесклановым. Нам было где-то по тринадцать лет и мы уже были генинами, а в деревне тогда были другие порядки. Нам дали разрешение на брак. Глава клана не простил мне такое предательство, и я была изгнана, правда, у меня всё ещё была возможность вернуться в клан. Мои родители остались здесь, а я и мой муж сняли небольшую квартирку. Я и не думала о том, чтобы вернуться, но эту дощечку сохранила. Думаю, в библиотеке клана до сих пор сохранилась инструкция изготовления этого артефакта. Да-да, артефакта. Конечно, функции не ахти какие, но простой вещичкой это не назовешь, – рассказывала женщина так, будто всё, о чем она говорила, ни коим образом не касается её. Микото просто потеряла дар речи, не зная что и сказать, а Фугаку думал. Усиленно думал о том, зачем Морико сейчас об этом рассказывает и какие цели при этом преследует. Молчание бывшего ученика женщина расценила правильно, потому, оставив дощечку на столе, продолжила говорить.

– Шимура Данзо теперь окончательно станет неуправляемым. И чем раньше мы покинем Коноху, тем лучше. Он всегда мечтал заполучить силу наших глаз. Мы с сыном уже собираем все нужное в дорогу, то же советую сделать и вам. Подумайте, что вам важнее: существование клана или месть, – и, поклонившись на прощание, женщина ушла.

Комментарий к Всеми забытый квартал

* Минато запечатал всего Кьюби в Наруто, а не часть, как в каноне.

Обожаю кнопку “Проверить правописание” на фикбуке! Менталисты клана Яманака он исправляет на металлисты. Подошла бы кожаная одежда, шипы и тяжелый рок членам этого клана? Думаю, выглядело бы это весьма колоритно.

========== Тайный союз с Учиха ==========

Не прошло и часа после ухода Морико, как Микото почувствовала, что её кулон потеплел. Достав его, она увидела, как на кусочке металла появляются новые иероглифы… “Квартал Узумаки. Час дня”, – прочитав эту надпись, женщина тут же отправилась к мужу, чтобы рассказать об этом. Кушина, которую все считают мертвой вот уже четыре года, назначила встречу. Очередное событие, из ряда вон выходящее. Микото уже устала удивляться, потому просто решила обсудить всё с мужем и, даже если он не согласится отпустить её одну, она уже была готова в любом случае пойти, даже если это ловушка. Сидеть и ждать женщина могла только тогда, когда её семье не угрожала опасность, а Наруто она считала частью своей семьи.

– Всё это слишком подозрительно, – поделился своим мнением Фугаку, устало смотря на жену, сидящую перед ним. Из её рассказа ему было понятно лишь то, что никакие доводы разума она не примет и все равно поступит по-своему. И в другое время он бы отнесся к этому со снисходительной улыбкой, но сейчас… Что-то странное затевалось в Конохе, и во всём главе клана мерещился заговор против Учих. В такое время он не мог позволить себе отпустить жену одну. Неизвестно к кому, неизвестно зачем. А если учесть, что за барьер клана Узумаки не пробиться… Ситуация принимала скверный характер. И сколько бы Фугаку ни хмурился, ни сверлил сидящую напротив брюнетку, решимость из её ониксовых глаз никуда не испарилась. А жаль. Мужчина устало вздохнул, проведя ладонью по лицу, словно пытаясь стереть весь накопившийся негатив, плавно перетекающий в стресс.

– Ты точно уверена, что никто, кроме неё, не мог пользоваться этим способом связи? – Фугаку не терял надежды достучаться до разума супруги, да и сам пытался разобраться в ситуации, параллельно собирая зацепки. Возможно, что эта пластинка может быть как-то связана с творящимся в Конохе… Микото чуть нахмурилась, скривив бледные губы.

– Только я, Кушина и наша сокомандница могли пользоваться этим способом связи, – упрямо мотнула головой женщина, вспоминая не так давно прошедшую молодость, которая, казалась, прошла целый век назад. Столько всего произошло с тех пор, когда они были простыми генинами. Какой-то круговорот из боли и счастья, отчаяния и наслаждения. Если это и есть взрослая жизнь, то Микото могла точно сказать: не так она когда-то представляла своё будущее. – У нашей сокомандницы пластинка рассыпалась, а Кушина оставила её в своём доме, что в квартале Узумаки. И либо это написал Наруто, что сомнительно, либо Кушина как-то осталась в живых, несмотря на то, что все мы видели её труп и присутствовали на похоронах, – женщина устало уставилась в пол, не в силах больше смотреть на мужа. Похороны… Это был великий траур для всей Конохи. Четвертый и его жена… именно о смерти таких людей жалеешь больше всего. Светлые, теплые, как два солнышка, они вносили в жизнь столько света и добра, что казалось, будто Коноха расцвела, как когда-то об этом мечтали основатели деревни. Да только недолго этот расцвет продолжался. Смерть забирает лучших, как люди срывают самые красивые и благоухающие цветы.

– Может все-таки согласишься на охрану? – без особой надежды на согласие супруги спросил в очередной раз Фугаку, рассматривая такую родную и любимую женщину, опасаясь того, что отправляет её на верную смерть. Микото в очередной раз упрямо покачала головой, отказываясь от сопровождения. И её наряд говорил о том, что она собирается справиться своими силами. Под черным платьем с белым передником нельзя было с первого взгляда рассмотреть подсумки с оружием. А вместо привычных балеток на ноги женщины были одеты стандартные сандалии шиноби. Горе тому, кто недооценит эту домохозяйку, в прошлом бывшую товарищем по команде и подругой самой Кровавой Хабанеро. И пусть шаринган у Микото был развит только до двух томоэ, это нисколько не мешало ей быть опасным противником уровня чуунин+. Фугаку с улыбкой вспомнил о том, как бывало проигрывал своей жене, еще когда они были сопливыми генинами. Веселые были времена… Только канули в лету достаточно давно. Это для гражданских десять-пятнадцать лет большой, но не огромный срок. Для шиноби же это целая вечность. С их-то работой.

– Я обязательно вернусь ради Саске и Итачи, – решительно кивнула женщина и, перегнувшись через стол, легко поцеловала мужа в уголок губ. – И ради тебя, конечно, – мягко улыбнулась она. Глава клана чуть кивнул, закрывая глаза и наслаждаясь этим чувством близости родного человека, обволакивающего его, точно кокон. И этот тонкий аромат духов Микото… Она с детства пахла одними и теми же цветами. Фугаку открыл глаза только тогда, когда это сладостное чувство стало пропадать, но в его кабинете до сих пор витал любимый аромат. Микото уже вышла, отправившись на опасную встречу с неизвестностью, и её мужеству можно было лишь позавидовать. И Фугаку это мужество пригодится, чтобы решить судьбу клана. Слова бывшей учительницы не покидали его мысли и он, как глава клана, прокручивал варианты возможного будущего. Единственное, к чему он пришел, так это к пониманию того, что в Конохе у Учих будущего нет.

***

Микото стояла у заднего входа в квартал Узумаки и ждала того, кто проведет её внутрь. Это мог сделать только член красноволосого клана, но что-то никто не спешил показываться. А женщина все больше и больше нервничала. Час дня уже полчаса как наступил, а ничего не менялось. Может быть, надо было выйти к главным воротам? Или её просто обманули? Учиха занялась дыхательной гимнастикой, стараясь восстановить пошатнувшееся душевное равновесие и привести мысли в относительный порядок. И чего она паникует?.. Пожалуй, это глупый вопрос. Никто, кроме Кушины, не мог пользоваться металлической пластинкой, как способом связи, хотя бы потому, что реагировали эти пластинки только на её чакру и чакру Микото, а также их подруги. По уже известной причине передать сообщение последняя не могла. Был вариант с тем, что сообщение написал Наруто, чакра ребенка очень часто похожа на материнскую, но Микото не верила в эту версию. Не настолько гениальным был сын Кушины, чтобы вот так сразу распознать назначение пластины. Да и как он её нашел? Или это всё гены Узумаки? Пока женщина могла лишь изводить себя догадками. Не помогала уже и дыхательная гимнастика, которой Учиху когда-то обучила Морико-сенсей.

– Микото-сан, – раздался детский голосок рядом с Учихой. Женщина вздрогнула, удивленно посмотрев на того, кто позвал её по имени. И сердце тут же болезненно сжалось, уйдя в пятки. На неё смотрели большие голубые глаза светловолосого мальчика, почти полной копии Минато, разве что полоски на щеках отличали их, да черты и овал лица, как у Кушины… В мальчике женщина мгновенно признала потерявшегося Наруто. Без нескольких месяцев пятилетний малыш взял Микото за руку и повел за собой в квартал Узумаки. Барьер, ограждающий дома клана долгожителей, пропустил Учиху.

– Мама! Мама, я привел Микото-сан! – радостно заголосил тут же преобразившийся Наруто, стоило им только зайти на территорию клана Узумаки. Отчужденность и некая угрюмость, что присутствовала у него за пределами барьера, слетела, как некачественное хенге. Голубые глаза заискрились неподдельной радостью, а на губах расцвела улыбка. Из-за угла дома вышла не высокая, но и не низкая красноволосая женщина, облаченная в черную водолазку и темно-синие бриджи с множеством карманов, подпоясанные ремнем с подсумками. Во взгляде синих глаз, обращенном на маленького Узумаки, не было ничего, кроме любви и нежности. Наруто подбежал к красноволосой и с разбегу запрыгнул на неё, обнимая и радостно смеясь.

Микото потеряла дар речи. Перед ней стояла её подруга. Её умершая подруга. У Учихи сперло дыхание. Лишь немыслимым усилием воли женщина держала себя в вертикальном положении, хотя и чувствовала, как слабеют и становятся ватными ноги, как подгибаются колени, а душа предательски уходит в пятки, настойчиво желая потеснить уже занявшее там место сердце. Женщина чувствовала, как холодеют её руки и всё внутри неё замерзает, покрываясь корочкой льда. Становилось трудно дышать. На глаза наворачивались слёзы. Узумаки Кушина жива? Действительно жива?.. Но…

Учиха увидела торчащие из волос красные уши.

И девять алых хвостов за спиной женщины.

Как сквозь толщу воды слабых сенсорных чувств Микото коснулось ощущение чужой чакры, слегка обжигающей и горячей, агрессивной, сжигающей и мягкой, ассоциирующейся с водой. Последнее ощущение шло сразу и от Наруто, и от той, кого он назвал мамой. А сама “мама” излучала сразу три этих ощущения. Что за странная чакра?! Что за хвосты и уши? Как помнила Микото, у её подруги ничего подобного не наблюдалось даже тогда, когда та теряла контроль над печатью, что было случаем редким, но запоминающимся на всю жизнь. Тогда что это за существо, выдающее себя за Кушину? В том, что это не хенге, Учиха не сомневалась. Кто-кто, а Учихи разбирались в иллюзиях лучше всех.

Женщина на всякий случай просветила псевдо-Кушину шаринганом, но это лишь добавило вопросов…

– Наруто, отойди от неё! – вскричала обеспокоенная Микото, удостоверившаяся только в том, что красноволосая не человек. Мальчик на руках у хвостатой непонимающе посмотрел на Учиху, удивленно хлопая ресницами. А потом порывисто обнял за шею красноволосую, нахмурившись и надув губы.

– Ты хочешь забрать у меня маму! – обвинил он Микото с таким злым и обиженным видом, что Учиха в очередной раз растерялась, не зная, как и реагировать. Непозволительно для шиноби так расслабляться и терять бдительность… Но ведь женщина в последние годы была простой домохозяйкой, редко тренируясь. И на задания она уже давным-давно не ходила. Псевдо-Кушина улыбнулась, ласково погладив джинчурики по голове.

– Ми-тян, ты можешь быть удивлена моим внешним видом и не верить мне, но это я, Кушина, – мягко улыбаясь, подала голос Узумаки. Холодным ручейком он просачивался через мысли паниковавшей Микото, даря покой и лишая сил сопротивляться. И это обращение. Ми-тян… Так к ней обращалась лишь Кушина. Но может эта хвостатая просто откуда-то знает о том, что знала и сама Микото, и Кушина? Вот так сразу верить незнакомке с внешностью подруги Учиха не собиралась. – Давай пройдем в дом, – красноволосая кивнула на двухэтажный дом, в котором когда-то жил Йондайме Хокаге с женой, – и я тебе расскажу, как до такого докатилась и кто в этом виноват.

Сопротивляться не хотелось. Хотелось, поверив такому родному и дорогому голосу, идти за этой женщиной куда угодно. Микото чувствовала, что перед ней Кушина. Почти была уверена в этом. Но в то же время ей не верилось, что обладательница девяти хвостов и ушей – удивительным образом вернувшаяся к жизни Узумаки. И Учиха разрывалась, не зная, чему и верить.

– Расскажи… сейчас… здесь, – голос Микото оказался настолько глухим и надтреснутым, что она и сама не узнала его. Будто говорила не она, а кто-то другой. Самозванка тяжело вздохнула, прикрыв глаза, но возмущаться не стала. “Она спокойнее Кушины. Следовательно, она не моя подруга”, – пришла к такому выводу Учиха, но, даже руководствуясь такой логикой, не могла избавиться от ощущения, что перед ней жена Минато Намикадзе.