Текст книги "Хвостатая мама (СИ)"

Автор книги: Алверио Левалк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

В полицейском участке царила настоящая какофония из звуков человеческих голосов, топота ног и шелеста бумаги. Все стояли на ушах, что-то бормотали, орали, искали или отдавали, передавали, кого-то куда-то вели, что-то перетаскивали. Да они чуть ли не по потолку бегали! Ан нет, бегали… Настоящий ужас. Ошеломленные таким оживлением, словно оказались в муравейнике, Чомей и Яшамару безропотно позволили себя увести на лестницу, а далее – в какой-то кабинет на третьем этаже. Стоило двери закрыться, как помещение будто отрезало от всего остального мира – настолько тихо в нем было.

– Присаживайтесь, молодые люди, – усмехнулся седой черноглазый старик. У него был широкий разворот плеч, бородка колышком и усы, которые он молодцевато подкручивал, насмешливо смотря на все еще не отошедших от увиденного гостей. В кабинете, а это был именно кабинет, с большим рабочим столом, стеллажами, на которых стояли самые разнообразные папки, с диванами, журнальным столиком и креслами, с широкими окнами, в которые настойчиво светило солнце, кроме Яшамару и Чомея сидела еще одна старушка, цепким взглядом разномастных глаз окидывая гостей. У неё были действительно необыкновенные глаза: один черный настолько, что радужка сливалась со зрачком, и другой нежно-фиалковый без зрачка, лишь с намеком на него.

– Нам доложили только о том, что вы, Яшамару, является братом близнецом жены Четвертого Казекаге, что вы опытный медик и джонин, умеете работать с детьми, – старушка скользнула взглядом по папке, которую держала в руках, и отложила её на стол, вперив взгляд в лицо дяди Гаары. Молодой мужчина почувствовал себя крайне неуютно под этим взглядом. – Кушина притащила вас насильно, так? У вас нет причин, чтобы быть верным Узушио…

– Кушина-сан рассказала о перспективах жизни в Узушио. Помогла моему племяннику, спасла его от безумия. У меня нет причин быть верным Узушио, но у меня есть причины быть верным Кушине-сан, – положив руки на колени, спокойно говорил Яшамару, не отводя взгляда от глаз старушки. Оба “проверяющих” удовлетворенно хмыкнули.

– Да, нечто подобное я и хотела услышать. Даймару оформит все бумаги и сопроводит вас к специалистам, проверки которых вам надо пройти.

Все шиноби Узушио проходили проверки у Учиха, Яманака и Узумаки, от последних получая печати-обеты, являющиеся гарантией добропорядочности “заклейменного” человека. Эти печати не лишали свободы, не унижали человеческого достоинства, лишь начинали гореть алым светом, если шиноби делал противозаконные действия или сделал их. Также обязательно была проверка у ирьенинов. Всё это предстояло и Яшамару. Даймару Учиха, тот самый дедок с усами и бородкой, поднялся со стула, взяв папку с делом Яшамару и позвав за собой самого “беженца” из Сунагакуре.

Чомей и Каеде Учиха остались наедине. Биджу чуть улыбался, почти физически ощущая подозрение со стороны женщины, а Каеде всё больше не доверяла этому улыбчивому молодому человеку, не понимая причины его улыбки. Игра в гляделки длилась около двух минут, пока Учихе не надоела царившая в кабинете тишина:

– Вы Семихвостый биджу?

– Всё верно, – белозубно улыбнулся Чомей.

– И девочка Фуу – ваша джинчурики? – На этот раз биджу просто кивнул в ответ на вопрос. Старушка поджала губы, чуть нахмурившись. – Кушина сказала, что ручается за вас и не позволит нам ставить на вас печати, но…

– Она кажется вам слишком доверчивой и наивной? – в притворном удивлении изогнул брови Чомей, почти с полуслова поняв то, что хотела сказать ему ирьенин-полукровка.

– Она доверяет вам только потому, что вы биджу. Это не очень правильно. Какие гарантии, что вы не разнесете наше поселение по камешку, не предадите? – недовольство росло в Каеде с каждой минутой общения со странноватым, по её мнению, молодым человеком. Он совершенно не располагал к себе и не вызывал у неё доверия. Да и может ли быть нормальным и вызывающим мгновенное расположение к себе биджу, принявший человеческий облик?

– Кушина помогла мне формировать человеческий облик, привычки и повадки, – Чомей передернул плечами, снова тонко улыбнувшись. – Мне нравится ваша деревня, она светлая и сама по себе приятная, здесь чувствуется иная атмосфера, нежели та, которая царит в деревне водопада. Фуу здесь нравится, а раз так, то я сделаю всё возможное, чтобы сохранить это место. Но у меня есть и другие причины быть верным этому поселению, помимо того, что Фуу здесь нравится. Мне тоже здесь многое нравится, в особенности кое-кто.

Каеде не доверяла биджу, но мотивы у него были не слишком пугающими и вполне понятными. Учиха только надеялась на то, что, если человекоподобный демон всё-таки попробует предать деревню, Кушина сможет с ним справиться.

***

За последнею неделю главная экспедиционная группа, то есть та, во главе которой стояла Кушина, не покидала стен деревни. За это время произошло много значимого: открытие общежитий в центре деревни, открытие ремесленных лавок в специальном районе Узушио, начинала функционировать школа для гражданских, воздвиглись все внешние барьеры, в проекте были внутренние. Кушина поговорила с Фугаку насчет Итачи. Глава клана Учиха сначала мягко пытался отвязаться от настырной демонессы, потом уже более грубо. Про то, как он орал на весь квартал, чтобы одна вдова не лезла в дела его семьи, знали все в Узушио, как и про то, что Кушина не уступила. От девятихвостой просто так не отвяжешься. В итоге главе клана Учиха пришлось сдаться демонессе. Не просто так, конечно же. Так Итачи стал учеником Курамы, как и будущий ребенок Микото, который должен был родиться через девять месяцев.

За всеми важными неотложными делами взрослые не могли особо следить за детьми, а те в наблюдателях и строгом контроле совершенно не нуждались, занявшись поисками мифического Сердца Узушио. Легенда о нем обрастала слухами и новыми подробностями со скоростью брошенного джонином куная, потому неудивительно, что практически все дети загорелись идеей отыскать это легендарное “никто-не-знает-что-именно”. Самыми главными искателями, самыми страстными и вдохновленными были Наруто и Фуу, которые поспорили на еще не найденный то ли артефакт, то ли место. На них-то чаще других ругались взрослые, когда неутомимые исследователи путались у них под ногами. Иногда эта парочка объединялась, иногда брала с собой кого-то еще, но страсти вокруг сердца утихали и в конце концов только Наруто и Фуу все еще были одержимы им.

Оказалась, поговорку “Кто ищет, тот всегда найдет”, придумали не на пустом месте. Или просто ребятам улыбнулась удача…

Джинчурики в очередной раз объединились в дуэт для поисков сердца Узушио. Им самим уже начинало казаться, что это лишь легенда, но только упрямство и стойкое нежелание проигрывать удерживало их от того, чтобы отказаться от всей этой затеи. Дети, обыскав ближайшие окрестности за последние несколько дней, направились к побережью, где еще не были.

Идя по кромке воды, внимательно оглядываясь по сторонам, иногда задерживая взгляд на хмуром Наруто, так же осматривающем всё вокруг, Фуу размышляла о легенде, рассказанной Кушиной.

– А что если сердце уже кто-то нашел, но не стал об этом рассказывать? – предположила вслух девочка. Узумаки мрачно на неё посмотрел.

– Если бы нашел, то рассказал бы. – У мальчика в голове не укладывалось, как о такой находке можно умолчать. Джинчурики Семихвостого топнула ножкой, надув щеки.

– Нет, ты не понимаешь! Кто-то мог пожелать, чтобы это сокровище было только его, принадлежало только ему! Потому никому не рассказал или вообще перепрятал, – пояснила свою точку зрения Фуу. Наруто удивленно на неё посмотрел, а потом на его лицо пала тень раздумий.

– Ну-у… в таком случае мы все равно отыщем сердце, куда бы его ни перепрятали, – передернул плечами мальчишка. – Я боюсь только того, что пещеру с ним или портал к нему затопило водой. Мама говорила, что когда-то остров был больше, но потом вода прибыла…

– Да… это будет обидно. Тогда мы никогда его не отыщем, – согласилась погрустневшая Фуу. Заметив, что верная соперница в поисках мифического артефакта (а чем еще могло быть сердце, по мнению Наруто?) расстроилась, Узумаки поспешил её приободрить:

– Я чувствую, что оно на острове! И что я его найду! И тогда ты исполнишь моё желание! – вскинув кулак вверх, самоуверенно заявил джинчурики Девятихвостой. Фуу тут же перестала печалиться, насмешливо посмотрев на друга-соперника.

– Ты ведь так и не придумал желание, так что уступи победу мне, – заявила девочка, вскинув голову и улыбнувшись.

– Ага, взял и уступил, – фыркнул задорно Наруто. На этом разговор был окончен, и далее они шли молча, изредка препираясь.

Фуу отбежала от воды к кусту с благоухающими приятным ароматом цветами. Наруто проводил девочку взглядом в стиле “чего еще от девчонки ожидать?”, продолжая свои поиски. Но неожиданный крик заставил его в мгновение ока оказаться рядом с тем цветущим кустом.

– Фуу! – Джинчурики Семихвостого нигде не было видно. Её тоненький крик раздавался снизу. Узумаки отважно кинулся в кусты, но очень даже зря. Он полетел по какой-то склизкой трубе в темноту неизвестности. В темноту, где только что оборвался крик его подруги.

***

Кушина стояла на берегу страны Огня, поглядывая на остров, где раскинулась процветающая деревня. Её деревня. Отсюда домов почти не было видно, все постройки закрывал лес, да и женщине иногда казалось, что деревня скрывается в каком-то “кармане” этой реальности, но только казалось, ведь будь оно так на самом деле, то вход в деревню был бы в строго определенных огороженных местах, типа арок в лесах, и её бы просто так не уничтожили. О том, кто был предателем и как вообще произошло падение деревни аловолосых демонов, размышляли многие, но никто не мог дать точного ответа, что произошло в ту кровавую ночь. В ту ночь, когда произошла бойня и почти полное уничтожение Узумаки, остатки которых разбрелись по свету. Сама Курама была в Конохе, потому не могла знать наверняка, кто виноват. Только предполагать.

– Ты нервничаешь, – не спросил, а констатировал Чомей, мягко улыбнувшись своей “сестре”. Демонесса раздраженно посмотрела на него: честно сказать, Семихвостый за последнюю неделю здорово её достал своими настойчивыми знаками внимания. Он буквально не давал ей продыху, а о причинах такого поведения женщина даже не догадывалась, от чего раздражалась еще больше.

– Ничего я не нервничаю! – зачем-то стала отпираться женщина, хотя прекрасно понимала, что волнуется. Еще бы ей не волноваться, ведь сейчас в трех разных местах должны были пройти встречи с Легендарными санинами Конохи! Орочимару уговаривал кто-то из Учих и Хаку, так как именно его мать была воскрешена одной из техник Узумаки. Тсунадэ в оборот решили взять Каеде, кто-то из Яманака, Мейё Узумаки и Шизуне, которая пусть и путешествовала с принцессой слизней, но охотно пошла на контакт с бодрым старичком Узумаки. Джирайю же должна была уговорить Кушина, она сама так решила, но сейчас это казалось не лучшей идеей. Она же вроде как мертва… И вроде как не Кушина. Чомей ободряюще сжал ладонь Курамы, а та не стала сопротивляться, чувствуя нарастающее волнение, которое достигло апогея, когда на побережье, чуть в отдалении, показался мужчина с шикарной гривой белых волос.

========== Сердце водоворота. II часть. ==========

Джирайя не мог поверить своим глазам: напротив него стояла полная копия Кушины. Те же синие глаза, круглое лицо, прекрасные алые волосы, спускающиеся намного ниже талии. Она никогда не стригла их, не стригла с тех самых пор, как Минато сказал, что они ему нравятся. Эта была Кушина, это была её внешность и даже её манеры, мимика, но эта женщина никак не могла быть ею. Кушина была мертва, как и её муж. Мертвее всех мертвых. Джирайя лично видел их трупы… “Но вдруг ей как-то удалось выжить?” – закравшуюся в душу робкую надежду санин жестоко в себе задавил. Не бывает в мире шиноби таких “вдруг”. Жабий отшельник попытался развеять иллюзию, но куда уж там. Женщина, как две капли воды похожая на Кушину, всё так же стояла и смотрела на него, а за руку её держал мужчина, которого Джирайя не мог причислить ни к одному известному ему клану. Но мужчина был силен. И от него, и от ненастоящей Кушины веяло такой силой…

– Это совершенно не смешно, – сообщил мрачный санин, подойдя к гонцам Узушио. О возрождении деревни мастеров печати ему сообщили они сами, точнее так называемая экспедиционная группа, специально разыскивающая его.

– Что именно, тебане? – взволнованно спросила женщина, стараясь держать беспристрастную маску, но брови её дрогнули. Она старалась быть отстраненной, но Джирайя ясно видел жалобное выражение её лица. Такое же, как у Кушины, когда та остро из-за чего-то переживала. Даже это фирменное словечко…

– Кушина Узумаки мертва уже несколько лет, – мрачно сообщил жабий отшельник, почувствовавший острую неприязнь к этой женщине, её спутнику и возрожденной деревне. Слишком грязный способ расположить к себе Джирайю женщиной, так похожей на Кушину. И наивный. Выражение лица Узумаки стало еще более жалостливым. Незнакомый парень положил ладонь на её плечо, выступив чуть вперед.

– Её зовут Кушина Курама Узумаки, она мать Наруто Узумаки и одна из советников Узукаге, а также Девятихвостый биджу, – представил женщину Чомей, улыбнувшись. – Меня зовут Ракки Себун Чомей. Я Семихвостый биджу. Рад знакомству с вами, Джирайя-сан. Кушина много рассказывала о вас и о том, как вы обучали Минато.

Джирайя смотрел на Кураму и только на неё. Строго, недоверчиво, пронзительно. Зло. Конечно же, он не поверил ни единому слову мужчины, но молчал сейчас только потому, что размышлял о том, есть ли у людей вообще совесть? Вешать такую лапшу на уши санина! Жабий отшельник, может и любитель подурачиться, может и шут в глазах окружающих, но далеко не дурак и простофиля!

– На Наруто напали генины, когда тому было всего шесть лет… Он смог сбежать в квартал Узумаки, а там я выбралась из печати… Не с того начала, даттебане! – женщина взъерошила свои волосы, глубоко вздохнула и шумно выдохнула, переминаясь с ноги на ногу. – Всё началось с того момента, как Минато запечатал свою и мою частички души в Наруто вместе с Девятихвостым. Я долго была джинчурики Кьюби но Йоко, потому его чакра расценила меня, как частичку себя, да и печать Минато тоже. Так моё сознание слилось с сознанием биджу… Так не стало Кушины, так не стало Курамы. Так появилась я – их слияние. – Кушине тяжело давался этот рассказ. Слова ложились ровно, но внутри всё перекручивалось от страха. Как ужасно звучало всё то, что она рассказывала! Она ведь не человек, но и не биджу. Гибрид. – Мы с Наруто и Морико, она была моей учительницей в Академии, сбежали из Конохи, предупредив клан Учиха и предложив им уйти с нами. Если кратко, то я и Наруто сбежали в Узушио, прихватив с собой половину кланов Конохи. Но их никто насильно не тащил, даттебане! – вскинулась женщина.

Жабий отшельник смотрел, слушал, запоминал, раздумывал, прокручивал в голове пылкую речь Узумаки, все её жесты и мимику и приходил к единственному неутешительному невероятному для себя выводу: это может быть правдой. Он уже почти поверил этой женщине. Как бы смешно всё это ни звучало, как бы бредово или глупо, но он не чувствовал в словах Курамы лжи или фальши. А может он просто хотел верить, что хотя бы Кушина смогла выжить после той роковой ночи?

Чомей и Кушина не мешали санину думать. Они молча стояли напротив него; Семихвостый придерживал плечи Девятихвостой, понимая, что ей нужна помощь. Этот разговор был для неё сложным, ведь Джирайя – прошлое Кушины, но он никак не связан с Курамой и теперешней демонессой. Это словно встреча с чужим прошлым, пусть это прошлое ты досконально помнишь. Чомей понимал всё, потому сейчас стоял рядом с Узумаки и поддерживал её и физически, и морально. И будет помогать, даже если женщина не позволит ему этого.

– Я не могу поверить вам на слово. Мне нужны доказательства, – покачал головой совершенно опустошенный Джирайя, чувствуя крайнее смятение. Такие новости на трезвую голову воспринимались отвратно. Женщина переглянулась с Чоумеем, тяжело вздохнула и направилась к воде, собираясь показать одно неоспоримое доказательство. Не сможет же Джирайя спорить с десятиметровым хвостатым монстром? А высвобожденную при трансформации демоническую чакру унесут бурные потоки морской воды.

***

Наруто с трудом открыл глаза; голова болела просто ужасно, да еще и подташнивало немного, но он был жив, а это уже радовало. Только ничего не видел… “Я ослеп?” – с ужасом подумал ребенок, шаря вокруг себя руками, зажмуриваясь и вновь открывая глаза, но ничто не помогало. Вокруг – непроглядная темнота. Нащупав в панике небольшой фонарик, взятый с собой чисто случайно, Узумаки поспешно включил его. Желтоватый слабый луч осветил влажные неровные стены пещеры, высокий свод которой терялся где-то в темноте. Сам Наруто был весь в грязи и собственной крови, но несомненно целый и зрячий. Последнему мальчишка радовался больше всего, перепугавшись чуть ли не до икоты. Чуть поодаль от него кто-то постанывал. Узумаки бросился на звук, совсем не подумав о том, что это могла быть ловушка или нечто опасное. К его счастью, ничем угрожающим его жизни постанывающее нечто не являлось: это всего лишь Фуу, которая пострадала от падения также, как и Наруто.

– Фуу, Фуу! Ты как? – мальчишка подскочил к подруге, осторожно приподнял её, ощупал голову: сухая и без шишек, значит девочка не ударялась головой. Видимо, умудрилась как-то приземлиться на ноги, да только коленки были разбиты, а одна лодыжка опухла и немного посинела. Кажется, она её вывихнула. Наруто был не силен в медицине, это его сестренка Камеко училась на ирьенина, а не он! Но даже со своими неглубокими познаниями он осознавал, что подруге очень больно.

– Всё… нормально… – с трудом ответила девочка, сдерживая слёзы, наворачивающиеся на глаза от боли. Конечно же, Узумаки ей не поверил, но вдаваться в подробности не стал: нужно было понять, где они, и постараться выбраться до темноты, а не то мама, и братья, и вообще все будут волноваться. А заставлять беспокоиться свою семью и нарываться на выговор мальчику хотелось меньше всего, тем более Фуу нужна была помощь. Наруто совершенно не нравилось, как выглядела лодыжка его подружки.

– Идти можешь? – с сочувствием смотря на подругу-соперницу, уточнил Наруто. Фуу, опираясь на друга, поднялась, но не смогла сделать и шага, охнув от острой боли в ноге. Мальчишка тяжело вздохнул, взял фонарик в зубы и подставил девочке спину, предлагая побыть какое-то время на нем. К удивлению Узумаки, джинчурики Семихвостого оказалась очень легкой. – Не задуфы, – с фонариком в зубах пробурчал мальчишка, когда Фуу обхватила его за шею. Руки у него были заняты, он подхватил ими ноги девочки, чтобы та не сползала с его спины.

– Не задушу! – возмутилась Фуу, и без того смущенная тем, что доставляет столько хлопот. Положив руку на плечо Наруто, другой она забрала фонарик и стала освещать им путь.

***

Санины сидели в одном из кафе Узушио. В мрачной давящей тишине, развеваемой лишь стуком пиал, когда их, опустошенных от сакэ, ставили на стол. Каждый думал о своем… Тсунаде легко уговорили, догадались же заручиться поддержкой Шизуне! Женщина не польстилась на возможность жить в своё удовольствие, не опасаясь предательства, но не смогла проигнорировать другое: “Мы вернем Дана, Тсунаде. И у тебя появятся дети и место, где их можно спокойно вырастить. Подумай об этом”. Принцесса слизней даже не думала долго: Каеде она знала, как хорошего медика и честного человека, а предложение было слишком щедрым. Сенджу даже не ведала, чего хотела больше из предложенного, но понимала, что и дальше вести свою бродяжническую жизнь уже просто не в силах.

Орочимару, так долго ищущий бессмертие, согласился почти так же легко, как и Тсунаде, с тем лишь различием, что его принудили дать клятву не нападать на Узушио. Такую клятву, вообще, взяли со всех санинов, не забыв предупредить их, что вне деревни есть очеловеченные биджу, которым легендарное трио на один зуб. Преувеличивали шиноби Узушио или преуменьшали реальное положение дел, никто из санинов не спешил проверять. Змеиный санин был рад узнать о том способе достижения вечной жизни, который хотели предложить ему красноволосые демоны. О плюсах и минусах, о других похожих техниках или вообще обо всем, о чем ему поведают и что он сам сможет узнать. Сделка была слишком соблазнительной, чтобы Орочимару отказывался.

Джирайя же… Оседлый образ жизни не в его характере. Он слишком привык путешествовать. Это понимал он сам, это понимали и Кушина Курама, которая попросила Джирайю лишь о том, чтобы он прошел проверку на закладки и познакомился с крестником. Воскресшая жена Четвертого сильно желала того, чтобы Жабий отшельник увидел Наруто, поговорил с ним. “Ты учитель Минато и крестный моего ребенка…” – дрожащим голосом сказала Кушина. У Джирайи не нашлось никаких возражений. Он согласился ненадолго остановиться в Узушио, чтобы потом возобновить своё путешествие, которому, возможно, никогда не настанет конец.

Санины сидели и пили, размышляя о своем. Они не разговаривали между собой, не смотрели друг на друга. Спустя столько лет старым боевым товарищам было нечего сказать друг другу, и в этом не было ничего странного. Они уже давно всё друг другу сказали, а сотрясать сейчас воздух по поводу прошлого или обсуждать что-либо не было никакого смысла.

В кафе зашли трое: бледный подросток, который встречал Орочимару вместе с другими шиноби Узушио, женщина, похожая на ребенка как две капли воды, только еще более бледная, и мужчина, чьи светлые голубые волосы, собранные в хвост, отливали немного пепельным на фоне немного смуглой кожи. Его губы тронула неуверенная, какая-то извиняющаяся улыбка, когда его зеленые глаза встретились с янтарными глазами Тсунаде.

– Дан! – женщина резко встала из-за стола, в изумлении смотря на своего давно умершего возлюбленного. Орочимару смотрел на вошедшее трио заинтересованно и внимательно, пытаясь определить, а не нечестивое ли это воскрешение? Но нет, склеры глаз у вошедших были белыми, не было характерных трещин на коже, да и выглядели они живее всех живых.

– Тсунаде… Прости меня. Из-за меня тебе пришлось многое пройти, – мужчина опустил взгляд в пол. Сенджу выбралась из-за столика, за которым сидела вместе со своими старыми боевыми товарищами, на негнущихся ногах подошла к своему возлюбленному, робко протягивая к нему ладони. Когда её руки легли на теплые щеки Като, в её груди зародился всхлип. Когда она нащупала бьющуюся жилку у него на шее, она уже не могла сдерживать слёз. Единственное, что удерживало её от того, чтобы разреветься в голос, – осознание невозможности происходящего.

– Дан… Ками, это правда ты, Дан? – с такой надеждой в голосе спросила Тсунаде. Эта надежда, такая болезненная, такая робкая, такая… такая же нереальная, как и всё происходящее. Сенджу умом понимала, что это не может быть её возлюбленный, что такого не бывает, что оттуда не возвращаются, но пульсирующая под пальцами жилка, давно позабытый запах, тепло и близость живого тела, стыдливо и виновато опущенный взгляд зеленых глаз, обрамленных короткими ресницами, доказывали, что оттуда возвращаются. Что перед ней стоит живой Дан. Как будто и не умирал он, истекая кровью у неё на руках, несколько лет назад. Будто не было всей этой боли, ужасов и бессмысленных скитаний все эти годы. Будто всё до этой встречи было затянувшимся кошмарным сном.

– Это я, Тсунаде… – мужчина перехватил руки Сенджу, жадно целуя их, закрыв глаза. Если бы его спросили, что он чувствует сейчас, он бы не ответил. Он не знал, что именно преобладает в нем больше: любовь или счастье? Ему просто хотелось быть рядом с этой усталой, потрепанной жизнью женщиной, которая все равно была столь же прекрасна, как и когда-то. Нет, она стала даже прекраснее. – Тсунаде, я жив. Меня вернули на этот свет. Я вернулся к тебе, – он открыл глаза, заглядывая в полные слёз глаза женщины.

– Дан… скажи мне что-нибудь, что можешь знать только ты…

Душой и сердцем Сенджу уже всему верила, но ум отчаянно сопротивлялся. Как ей не хотелось, чтобы её обманули, чтобы всё это оказалось наваждением или жестоким обманом… Дан склонился к ней, прошептал что-то на ухо, никто, кроме неё, не услышал слов. Женщина судорожно всхлипнула и обхватила руками шею Като, обнимая его.

Это был он. Это был тот Дан, которого она знала, только живой и невредимый. Это был её Дан.

– Не все воскрешенные помнят своё прошлое. Мы пока не выяснили, от чего это зависит, – тихо начал информировать Орочимару Хаку. Несмотря на малый возраст, за его обучение, как и за обучение Камеко, взялась лично Каеде, с той лишь разницей, что юного Юки обучали с упором на новую отрасль ирьениндзюцу: на воскрешающие техники. Оказывается, кеккай генкай Хаку здорово помогал в этом направлении, да и самому мальчишке это было интересно. – Усовершенствованная техника Узумаки позволяет полностью воскресить любое живое существо, чьё ДНК у нас имеется. Для этого нужно много разнообразных компонентов и еще больше медицинской чистой чакры, но результат того стоит: воссоздается тело, чей возраст такой же, какой и был на момент смерти. Воскрешенного человека от живого не отличить, им также требуется еда и сон, отдых. Они могут самосовершенствоваться, продолжать свой род. И умереть снова они тоже могут. Небольшая проблема с прочностью костей и иммунитетом, но это мы дорабатываем. Проблема с восстановлением каналов чакры, но Каеде-сама сказала, что нет ничего фатального, воскрешенные за пару тренировок смогут восстановить их прочность и объем очага, главное чтобы не откладывали это дело. Гибкость каналов чакры сохраняется где-то две недели, после чего становится такой же, как у стандартной особи данного возраста и степени тренированности, – мальчишка говорил уверенно, не подбирая слов и явно понимая, о чем говорит. Орочимару было интересно, безумно интересно! Но заинтриговала его не новая техника полного воскрешения, а техника бессмертия, о которой ему говорили при первой встрече. Каким-то шестым чувством узнав, что собеседнику интереснее другая тема, мальчишка прокашлялся, переводя свой монолог в другое русло:

– Это Юки Арата, моя биологическая мать. Её воскресили с помощью оригинальной техники Узумаки. Это не полное воскрешение: она бесплодна, ей чужды человеческие потребности, хотя она спокойно может питаться и спать, но не испытывает в этом нужды. Её запас чакры восстанавливается быстрее, чем у обычного шиноби того же уровня, и у неё улучшенная память, пусть временами и возникают проблемы с запоминанием и узнаванием людей, местности. Её биологические часы остановлены. Она не стареет и не умирает. Её ранения заживают за считанные часы, даже смертельные, пусть из-за этого и появляется потребность в пище.

Женщина с жалостью смотрела на равнодушно рассказывающего мальчика. Она знала, что она его мать. Ей сказали это другие. Сама она не помнила ничего. Лишь белый свет, за которым тут же следовало пробуждение уже в специальной лаборатории больницы Узушио. Ей было ужасно жаль, что она не может дать этому малышу любовь и заботу. Арата не чувствовала в себе ничего, что, по её мнению, должна испытывать мать к своему чаду. Только жалость и чувство вины овладевали ей при взгляде на Хаку. Пусть она и знала, что о мальчике заботится очень хорошая женщина, что он её теперь ласково называет мамой, Арата все равно не могла избавится от чувства вины.

– Существенный и единственный минус, о котором нам доподлинно известно, – вступила в разговор Арата, заметив за окном, выходящим на улицу, красноволосую девочку в палантине и черноволосого подростка; Хаку тоже их заметил, извинился, и поспешил на улицу, к другу и новой родственнице, – это невозможность покинуть данный остров. Стоит только ступить с пляжа в воду, как тело разваливается на те составляющие, которые использовались при воскрешении. Как это исправить, пока неизвестно, но воскрешенные намертво привязаны к острову, – скаламбурила женщина и смущенно улыбнулась, поняв, что шуточка вышла, что говорится, “черная”.

О минусе техники услышала и Тсунаде, отстранившись от Дана и вопросительно заглянув ему в глаза, одним лишь взглядом спрашивая, правдивы ли слова Юки? Дан виновато и грустно улыбнулся: он собственными глазами видел, как воскрешенные кролики разваливались на куски разных веществ один за другим, стоило им только немножко отплыть от берега. Видел, как воскрешенные птицы, отлетая от острова, падают в воду по частям. Для воскрешенных, будь они лишенными нормальных человеческих потребностей, или такими, как Дан, остров Узумаки был отделен невидимой границей от всего остального мира. Этот остров словно был территорией вне мира, территорией между миром живых и миром мертвых.

Сенджу снова крепко обняла Като, положив ему голову на плечо. По её щекам всё еще текли слёзы, но она уже не испытывала той ужасной душевной боли, что мучила её раньше. Теперь женщину согревала любовь и знание того, что Дан жив. И теперь уж принцесса слизней точно знала, что раз её возлюбленный привязан к этому острову, то и она будет привязана к нему. Специально Узумаки так сделали или это действительно не их вина, что воскрешенные могли существовать только в пределах острова, Тсунаде уже не интересовало, она была благодарна всему миру за сам факт возможности быть с Даном. Тем более, не будь он привязан к Узушио, куда бы она с ним пошла? Где бы их не достали старейшины Конохи? Нет, всё-таки Узушио неплохое местечко, если верить тому, что Тсунаде уже рассказали о возрожденной деревне.

***

“Наруто, наложи тугую повязку на её лодыжку”, – подал голос Минато в подсознании сына. Юный Намикадзе-Узумаки подскочил на месте, услышав голос родителя. Сейчас мальчик и его подруга сидели на берегу подземной речушки, отдыхая. Нет, Наруто не пугал голос в голове, просто это было слишком неожиданно. Минато часто подсказывал и учил своего сына таким вот образом, вклиниваясь в его мысли или затягивая во внутренний мир, только вот… Вопреки печати Кушины, Четвертый Хокаге слабел и понимал, что ему осталось недолго. Лишь слепок души, пусть и поддерживаемый чакрой, не мог существовать сам по себе длительное время. Минато был на пределе, но не хотел об этом говорить сыну. Как будто просто бесследно исчезнуть однажды было лучше…

Наруто порвал подол своей футболки, решив, что из этого выйдет неплохой перевязочный материал. Фуу, естественно не способная слышать Минато, удивленно и даже немного испуганно смотрела на серьезного друга, испортившего свою одежду.