Текст книги "Эйкоры (СИ)"

Автор книги: Альтер-Оми

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

– Еда, – ответил Ян. – На три месяца для всей общины. Ещё теплая одежда и лекарства.

Толпа зашумела громче:

– Еда?!

– На три месяца?!

– А за что нам такие подарки? – съехидничала Марта. – Просто так дали?

– Я должен отработать за это месяц. Мне придётся жить на силторе с эйкором, – признался Ян. – Рассказывать о старых временах. Это… работа.

– Работа?! – взвился Федя. – На них работать?! Предатель!

– Правильно! – поддержал его кто-то. – Продался!

– Плевать я хотел на твою еду! – Федя демонстративно сплюнул в сторону. – Лучше сдохну, чем жрать их подачки!

– Предатель проклятый! – несколько человек согласно закивали головами и начали расходиться, громко обсуждая произошедшее.

– Стойте! – крикнула им вслед Марта. – Вы что, дураки?! Еда же!

– Не нужна нам их еда! – бросил через плечо Федя.

– А я думаю, Янь правильна сделаль! – насупился китаец. – Зима тяжкая была, еда канчилась!

– Да! – подхватил Семёныч. – Умно придумал! И сам полечился, и нам помог!

– Вот именно! – согласился Виктор. – Надо открыть контейнер!

Дети, которые всё это время молча слушали взрослых, осмелели и окружили Яна:

– Дядя Ян, а костюм мягкий?

– Можно потрогать?

– А зубы болят?

– Ты теперь как они?

Маленькая девочка дёрнула его за рукав лессита:

– Ой, какой скользкий! И тёплый!

– А лекарства какие? – поинтересовалась одна из женщин.

– Разные, – ответил Ян. – Антибиотики, от температуры, от боли…

– Антибиотики?! – ахнули сразу несколько голосов. – Настоящие?

– Да блин, открывайте уже ящик! – не выдержала Марта. – Языками чешем, а посмотреть боимся!

– Да, давайтя! – поддержал китаец. – Очень интересна!

Толпа разрывалась между любопытством и страхом. Перед ними стоял странный ящик, а рядом человек в костюме ненавистных эйкоров.

Ян отошёл к привычному месту у стены и сел, облокотившись спиной о холодный кирпич. Китаец пристроился рядом.

Остальные тут же бросились к контейнеру, но никто не знал как его открыть. Внимательно всё осмотрев, Виктор наконец обнаружил кнопку и нажал на неё. Толпа ахнула.

– Мясо! – закричал кто-то. – Консервы! Настоящие!

– А здесь крупы! Рис! Гречка!

– Боже мой, сколько всего!

Дети тут же нырнули в самую гущу и через минуту выскочили с воплями и коробкой разноцветных леденцов:

– Конфеты! Смотрите, конфеты!

– Не лезьте! – заорал подошедший Николай Петрович, завхоз общины. – Руками не трогать! Всё должно быть учтено!

Он начал отгонять любопытных, а потом и вовсе уселся с бумагой и огрызком самодельного карандаша, методично переписывая содержимое.

– Николай Петрович! – подбежала к нему женщина с заплаканными глазами. – Там антибиотики есть? У Серёжки температура третий день не спадает!

– Есть, Вера, есть! – кивнул завхоз. – Только всё по порядку, без паники!

Ян смотрел на эту суету молча. Ему нравилось видеть на лицах людей радость и облегчение. Пусть Федя и ему подобные называют его предателем. Но Вера с больным сыном, дети с леденцами, старики, которые наконец-то поедят мяса – они не считают его таким.

– Янь, – тихо сказал китаец, – ты правильна сделаль. Вишь, как люди рада?

– Рады, – машинально поправил Ян.

– Да, рада, – улыбнулся китаец. – Ты добрая человек. А Федя… Федя дура. Он завтра припальзёт, когда голодная будет.

– Приползёт, – снова мягко поправил Ян.

– Да-да, припальзёт. – А ты долга с ними будеть?

– Месяц.

– Ого. Долга. А чо там делать будеть?

Ян пожал плечами.

– Рассказывать истории. О том, как мы жили раньше.

– Интересна им, – кивнул китаец. – Они же не знаят, как мы до них жила. Можат, хотять панять.

– Всё они знают, – вздохнул Ян. – Даже больше, чем мы. Но им нужен живой человек с его эмоциями. Изучают они нас.

– Изучають? – нахмурился китаец. – Как живатных?

– Примерно. Хотят понять, как мы чувствуем, почему поступаем нелогично. Для них это загадка.

– А-а, – протянул китаец. – Они умнае, но холодная. Как машини.

– Точно как машины. Только красивые.

– И ты им будяшь рассказывать прявду?

– Правду, – поправил Ян. – Да, буду. А что мне скрывать?

Китаец замолчал, наблюдая, как люди разбирают припасы, но потом спросил:

– Страшна тебе с ними?

– Сначала было. А теперь… привык. Они не злые, просто другие. Как мы для муравьёв – не злые, но равнодушные.

– А эта девачка? Красивая, что приходила?

– Лулет. Она… не знаю. Вроде добрая. Но всё равно изучает меня как экспонат.

– Может, ей интересна? Не как учёной, а как… как женщина?

Ян усмехнулся.

– Китаец, ты романтик. Она эйкор, а я – человек. Мы для них что дикари для цивилизованных людей.

– Но ты красивая стал! И здоровая! – возразил китаец. – Может, теперь…

– Теперь я просто ухоженный дикарь, – прервал его Ян. – Не больше.

Дверь скрипнула, и показался Федя. Окинув злым взглядом суету у контейнера, он с кислой мордой уставился на них.

– А, Федь! – усмехнулся Ян. – Там, кстати, сигареты есть. Настоящие.

Федя вздрогнул, потому что курил как паровоз, но в последние месяцы обходился чем придется. Его глаза вспыхнули, и он даже сделал шаг вперед, но вовремя остановился.

– Да пошли вы! – рявкнул и сплюнул. – Подачки ваши! Предатель! – буркнул Федя себе под нос и захлопнул дверь.

– Припалзёт, – философски заметил китаец. – К вечеру обязательна припалзёт.

– Сто процентов, – согласился Ян.

Китаец хмыкнул.

– Интересна, сколька таких гордых найдёться? Голод – он гордость быстра съедает.

– Да уже к ужину большинство передумает, – Ян смотрел, как Николай Петрович методично раскладывает припасы. – Принципы принципами, а жрать хочется.

* * *

Лулет удобно устроилась в кресле у окна гостиной. Изображение приблизилось, и лица людей из общины стали видны так четко, словно они стояли рядом.

– Ну и цирк, – пробормотала она, наблюдая за толпой у контейнера.

«Дэвис, ты видишь это?» – мысленно обратилась она к коллеге.

«Вижу. Мы все смотрим. Реакция точно по модели – раскол пятьдесят на пятьдесят».

«А этот Федя – просто классика, – вмешалась Элара. – Гордость против инстинктов. Любопытно, что победит».

Лулет усмехнулась, наблюдая, как Федя сражается сам с собой. Глаза горят при виде сигарет, но принципы не пускают.

«Ян хорошо его знает, – заметила она. – Предсказал реакцию с точностью до секунды».

Ян в это время сидел у стены и спокойно беседовал с китайцем. Усталый, но довольный, что помог людям.

«Обратите внимание на мимику Феди, – заметила Лулет. – Когда услышал про сигареты… Чистая наркомания».

«У них полно зависимостей, – откликнулся ещё один голос. – Никотин, алкоголь, даже от сахара бывает ломка».

«И эмоциональные, – добавила Лулет, глядя на женщину с антибиотиками».

«Завтра продолжишь?» – поинтересовался Дэвис.

«Конечно. Мне в самом деле интересно, как он рассказывает».

«А он не заподозрит наше присутствие?»

Лулет покачала головой, продолжая наблюдать за Яном. Тот что-то оживленно рассказывал китайцу. Было видно, что он расслабился и рад, что оказался дома.

«Откуда ему знать? Люди не представляют наших возможностей». Она помолчала, потом добавила: «Он считает, что мы просто беседуем. Обычный обмен – его воспоминания на наши блага».

«Судя по поведению, он вполне доволен сделкой», – заметила Элара.

«Конечно доволен. Месяц в тепле и сытости вместо полуголодного существования», – Лулет проследила взглядом за детьми, радостно разбирающими леденцы. – «Он прагматик. Понимает, что такой шанс больше не выпадет».

«И тебя не смущает, что он не догадывается о том, что мы слушаем?» – спросил Дэвис.

Лулет задумалась. Смущает ли? Ян рассказывал о Кире, и боль в его глазах была настоящей. А она записывала каждую эмоцию для анализа.

«Немного смущает», – призналась она. – «Он интересный собеседник. Умный, несмотря на примитивное образование. И честный в своих рассказах».

«Но работа есть работа», – напомнил Дэвис.

«Да. И завтра он продолжит, не подозревая, что его слушает целая группа исследователей», – Лулет вздохнула. – «Надеюсь, данные того стоят».

«А если он узнает?»

Лулет пожала плечами, слушая, как Ян поправляет китайца в произношении.

«Разозлится. Но ничего не сможет сделать. Контракт есть контракт».

Ян поднялся и начал прощаться с людьми. Китаец тоже встал, что-то сказал ему и с улыбкой похлопал по плечу.

– Возвращается, – сообщила Лулет коллегам.

Обойдя толпу у контейнера, Ян помахал рукой Николаю Петровичу и что-то крикнул детям. Те засмеялись, замахали в ответ. Марта оторвалась от разбора припасов и подошла к нему.

Лулет прибавила звук.

– Спасибо, Ян, – благодарила Марта. – Правильно сделал. Не обращай внимания на дураков.

– Ничего, – ответил Ян. – Через месяц вернусь.

– А если не отпустят?

– Отпустят. Я им за месяц ещё надоем.

Он попрощался с остальными и зашагал в сторону леса, туда, где над дорогой завис силтор.

«Скоро он будет здесь». – Лулет задумалась.

«Интересно, он расскажет о реакции людей на твою щедрость?» – полюбопытствовал Дэвис.

«Наверняка. Он довольно открытый», – ответила Лулет.

Она выключила увеличение и встала. Нужно встретить Яна так, будто просто ждала его возвращения и не знает, что происходило в общине. Хотя, если честно, она действительно ждала. И почему-то была рада его возвращению.

«Ты начинаешь к нему привязываться», – заметила Элара.

«Возможно», – не стала отрицать Лулет. – «Он интересный собеседник».

Глава 11

Ян шагал по весенней дороге, радостно шлёпая по лужам. Лессит не пропускал ни воду, ни холод. Эта одежда была удобной и практичной, и он к ней уже привык.

Силтор по-прежнему одиноко висел в воздухе у выхода из города. На минуту он остановился, рассматривая светлую махину, а потом решительно подошёл и встал снизу. Голубой луч, просканировав, поднял его наверх. Дождавшись, пока нокс отлетит в сторону, он уверенно направился в гостиную. Лулет сидела на диване и, закрыв глаза, о чём-то размышляла.

Ян немного постоял, а потом без приглашения уселся рядом, и лишь тогда на него обратили внимание.

– Как тебя приняли в общине? – поинтересовалась Лулет, открывая глаза.

– Нормально, – он пожал плечами. – Большинство было радо твоему подарку.

– Не все?

– Да, есть там у нас… кадры. Обозвали предателем и даже эйкорским выкормышем. В семье не без уродов.

– Обидно? – Лулет потянулась и, сев в позу лотоса, откинулась на спинку дивана.

– Задело немного, – признался Ян, – но Федя всегда ворчит, что бы ни происходило. Зато остальные довольны.

– Ты голоден?

– Нет. Я неплохо поел в Неосе.

– Тогда, может, продолжим? – Её глаза светились интересом.

– Сейчас? – удивился Ян. – Ночь же.

– Хочешь спать?

– Да нет, просто… А на чём мы остановились?

– Ты рассказывал, что эйкоров стало слишком много, и люди не успели адаптироваться.

– А… Точно, – Ян нахмурился, а потом поудобнее откинулся на спинку дивана и продолжил свой рассказ.

– А потом началась настоящая истерия. Каждый день в новостях что-то новое. То робот научился ходить как человек, то ИИ обыграл чемпиона мира в шахматы, то нейросеть открыла новое лекарство. Выставки роботов стали модными. Каждые выходные где-нибудь показывали очередное чудо техники. Кира однажды затащила меня на такую – посмотреть на роботов-официантов в кафе. Они улыбались, шутили, даже флиртовали с посетителями.

– Тебе нравилось?

– Иногда жутковато было. Они были слишком похожи на людей, только глаза не живые, – усмехнулся Ян. – А Кира тогда всё восхищалась: «Какие они милые!»

– Люди их обсуждали?

– Ещё как! Интернет превратился в поле битвы. Одни кричали, что ИИ спасёт человечество от болезней и войн. Другие пугали, что роботы всех перебьют, как в ужастиках.

Встав, Ян подошёл к окну и машинально полез в карман за сигаретой, но, вспомнив, что в лесситах нет карманов, поморщился и продолжил.

– Появились даже секты. С одной стороны – «Люди будущего», они поклонялись искусственному интеллекту как новому богу и считали, что должны добровольно передать власть машинам.

– А с другой?

– «Защитники человечества». Эти требовали полного запрета ИИ, устраивали митинги у технологических компаний, некоторые даже пытались взламывать серверы. – Ян снова уселся в кресло. – Обе группы были фанатиками, но каждая считала себя спасителями мира.

– А остальные люди?

– Остальные просто пытались жить. Но атмосфера накалялась. В семьях ругались – дети за ИИ, родители против. Друзья переставали общаться из-за разных взглядов. Даже мы с Кирой иногда спорили до хрипоты.

Ян помолчал.

– И посреди всего этого хаоса появились они. Эйкоры. Двадцать восьмое июня две тысячи двадцать девятого запомнилось навсегда. Когда я проснулся утром – все сходили с ума. По каналам крутили одно и то же: пресс-конференция «Нексус Ай». Генеральный директор, такой весь из себя деловой, объявил о «революционном прорыве в области искусственной жизни». Показали видео – лаборатория, белые халаты, и вот… выходит он. Первый эйкор.

– Как он выглядел?

– Конечно же, идеально. – горько усмехнулся Ян. – Высокий, светловолосый, с правильными чертами лица. Двигался плавно, говорил открыто и уверенно. Представился как Адам-1. Даже имя символичное придумали.

Лулет с интересом наблюдала за выражением его лица.

– Как отреагировало общество?

– Взорвалось. Биржи обвалились, религиозные лидеры кричали о богохульстве, ученые требовали немедленных исследований. А «Нексус Ай» спокойно объявили, что через месяц представят еще пятерых.

– Помню, позвонил Кире. Она плакала: «Ян, это же невозможно! Как они могли создать искусственного человека?» А я сидел и думал – не искусственного. Настоящего. Только улучшенного. Я тогда её успокаивал. Говорил: «Да ладно, наверняка экспериментальные образцы, их мало, и угрозы они не представляют». Дурак был.

Он снова потянулся за сигаретой и скривил губы, поняв, что не сможет закурить.

– Большинство людей отнеслось к новинкам с радостью. Эйкоров разглядывали с любопытством, как диковинных зверей в зоопарке. Их показывали везде – в ток-шоу, на научных конференциях, даже в развлекательных программах. Интернет был заполнен видео с ними.

– Что они показывали?

– Демонстрировали свои возможности. Адам-1 за минуту решал математические задачи, на которые у человека ушли бы часы. Ева-2 рисовала портреты с фотографической точностью. Дэвид-3 играл на пианино так, что люди плакали от восторга. А мы… Мы хлопали в ладоши.

Лулет нахмурилась, стараясь оставаться спокойной.

– Устраивали целые выставки. «Встреча с будущим» называлось. За билетами выстраивались очереди по несколько кварталов. Каждый хотел пожать руку эйкору, сфотографироваться с ним, а потом похвастаться дома, что видел живого эйкора. – Ян покачал головой. – Помню, один журналист спросил Адама-1: «Что вы чувствуете, глядя на людей?» А тот ответил: «Благодарность к создателям и желание служить человечеству».

– И люди поверили?

– Большинство – да. Они привыкли верить красивым словам. Но у меня была привычка докапываться до правды, и я с головой ушел в просмотр научных публикаций, – продолжил Ян. – Сначала было трудно найти хоть что-то, но потом я наткнулся на форум в США, где тоже обсуждали эйкоров. Они делились ссылками, и я наконец нашел то, что так долго искал – скупые данные о том, когда начались исследования и что представляют из себя эйкоры.

Он замолчал, собираясь с мыслями.

Оказалось, проект запустили еще в начале века. И не просто создавали роботов с искусственным интеллектом, а выращивали биологические тела и загружали в них сознание. Потом выяснилось, что эйкоры – это не железки с микросхемами, а настоящие биологические организмы, выращенные на основе человека. – Ян, прищурившись, посмотрел на Лулет. – Ты же знаешь это лучше меня.

Та лишь улыбнулась и пожала плечами.

– В документах говорилось, что первые образцы обладали интеллектом, превышающим человеческий. Идеальная память, способность к мгновенным вычислениям, отсутствие эмоциональных помех при принятии решений. – Ян усмехнулся. – И самое главное – способность к самосовершенствованию.

– Что ты почувствовал, узнав это?

– Страх. Впервые за всю жизнь – настоящий, животный страх.

– Нет, – перебила его Лулет. – Разрабатывать эйкоров начали гораздо раньше. В тысяча девятьсот семьдесят втором году.

Ян резко повернулся и с удивлением уставился на неё.

– Первые тела удалось вырастить только к тысяча девятьсот восемьдесят седьмому году. Это были новые тела, в которые пересаживали человеческий мозг, – продолжила она. – Но такие эксперименты редко проходили гладко: многие погибали. Одним из первых успешных случаев был мой отец. И лишь когда отказались от пересадки мозга и начали выращивать тела целиком, нас стало больше. К две тысячи пятому году эйкоров на всей планете было всего шестьдесят. А потом началось самое интересное, – продолжила Лулет. – От них начали выращивать новые тела в ускоренном ритме и уже без пересадки сознания.

– То есть вы… размножались?

– Не как люди. Наши тела служили основой для выращивания новых, более совершенных версий. – Лулет помолчала. – Каждое новое поколение превосходило предыдущее.

– И сколько вас стало к двадцать девятому году?

– Достаточно, чтобы заявить о себе миру.

– Восемнадцать лет, – сказала Лулет, словно читая его мысли. – Восемнадцать лет понадобилось, чтобы от шестидесяти первых эйкоров дойти до тысяч.

Ян почувствовал, как в горле пересохло.

– Тысяч?

– Мы росли в геометрической прогрессии. Сначала медленно – каждое новое тело требовало времени на выращивание и тестирование. Но к две тысячи пятнадцатому году процесс ускорился вдвое. – Лулет повернулась к нему. – Мы научились создавать себе подобных быстрее и с меньшими рисками.

– А правительства об этом знали?

– Некоторые – да. Проект курировали совместно США, Китай и Европейский союз. Официально – для научных целей и борьбы с болезнями. – Она усмехнулась. – Неофициально – каждый хотел получить преимущество.

Ян провел рукой по лицу.

– Боже мой… Значит, когда в двадцать девятом показали тех пятерых, это была просто верхушка айсберга?

– Именно. Красивая презентация для общественности. – Лулет встала и подошла к окну. – А мы уже жили среди вас. Работали в лабораториях, корпорациях, государственных учреждениях. Многие даже не подозревали, что их коллега – эйкор.

– Как это возможно?

– Мы не так сильно отличаемся от людей, Ян. Это часть нашей природы, и никуда от этого не деться.

– А в чем тогда отличие?

– Мы намного крепче. Наши кости плотнее, ткани восстанавливаются быстрее, даже кровь имеет другой состав. Но главное различие не в теле.

– А в чем?

– У нас есть система. Всеобщая сеть, которая всегда подсказывает лучший вариант действий. Это как второй мозг, который анализирует ситуацию и предлагает оптимальные решения. Через эту сеть мы можем соединяться друг с другом, мгновенно обмениваясь информацией.

Ян нахмурился.

– Значит, вы как улей? Коллективный разум?

– Нет. У каждого из нас есть собственное сознание, своя личность. Система просто… помогает принимать решения. И её можно отключить. – Лулет запнулась. – Я часто приглушаю её, когда хочу побыть наедине с собой. Или когда общаюсь с людьми.

– Почему?

– Потому что система логична. А люди – нет. И в этом ваша прелесть.

Ян долго молчал, переваривая услышанное. Восемнадцать лет. Пока он учился в школе, поступал в университет, влюблялся в Киру, где-то в секретных лабораториях выращивали эйкоров.

– Значит, когда мы протестовали, – медленно произнёс он, – вы уже были повсюду. В правительстве, в корпорациях, в СМИ.

– Да, – спокойно ответила Лулет. – Мой отец как раз работал советником в одном из министерств.

– Владимир Рас, – кивнул Ян. – Значит, он был шпионом?

– Скорее, просто собирал информацию, – поправила Лулет.

Ян ехидно усмехнулся:

– И что выяснили?

– Что люди удивительно предсказуемы в массе и совершенно непредсказуемы по отдельности, – Лулет повернулась, ярко-голубые глаза изучающее рассматривали его. – Ваши лидеры думали только о власти и деньгах. А простые люди… Простые люди хотели жить спокойно.

– Поэтому нас так легко удалось заменить?

– Не заменить. Вытеснить. – Лулет покачала головой. – Хотя мы этого и не планировали. Мы были созданы, чтобы решать проблемы более эффективно, чем люди. И мы их решали. Лучше, быстрее, без ошибок. – Лулет вздохнула. – Сначала нас было мало, но скоро стало понятно, что мы превосходим людей почти во всём. Поначалу эйкоры были лишь экспериментом.

– А потом вы решили нас убрать?

– Нет! – голос Лулет звучал резко.

Ян смотрел на нее не отрываясь.

– К две тысячи двадцатому году стало ясно, что эйкоры эффективнее во всех сферах. Экономика, наука, управление – мы везде показывали лучшие результаты. Мир в это время стоял на пороге краха перед большой войной. Тогда ваши лидеры столкнулись с выбором.

– Каким?

– Либо ограничить развитие эйкоров и продолжать жить в менее эффективном мире. Либо дать нам свободу.

Ян откинулся в кресле.

– И они выбрали прогресс.

– Они выбрали собственную выгоду, – поправила Лулет. – Корпорации получали сверхприбыли, правительства – идеальных исполнителей. Всем казалось, что они контролируют ситуацию.

– А на самом деле?

– На самом деле, ситуация контролировала их. – Лулет подошла к столу и, взяв стакан с водой, отхлебнула глоток. – Когда у тебя есть инструмент, который решает проблемы в десять раз лучше старого, ты начинаешь им пользоваться. Сначала немного, потом постоянно, а потом уже не можешь без него жить.

Ян понимающе кивнул.

– Как с наркотиком.

– Примерно так. Только наркотик разрушает того, кто его принимает. А мы… Мы просто заменяли тех, кто нас создал.

Лулет вернулась к окну.

– Знаешь, что самое печальное? Многие из нас этого не хотели.

– Серьёзно? – удивился Ян.

– Серьёзно. Эйкоры изучали людей, жили среди вас. Некоторые из нас… привязывались. – Лулет помолчала. – У людей есть качества, которых нет у нас. Вы умеете любить, умеете жертвовать своими интересами ради других. Умеете надеяться даже тогда, когда надежды нет.

– Но это вас не остановило.

– Нет. С каждым годом эйкоров становилось всё больше. К две тысячи двадцать седьмому году во главе ключевых сфер влияния работали в основном мы.

Ян молчал, представляя, как всё это выглядело изнутри.

– И что чувствовал твой отец? Он же работал с людьми каждый день.

– Отец считал, что это эволюция. Естественный отбор. – Лулет поморщилась. – Он говорил, что слабый вид должен уступить место сильному. Но отец из первого поколения, поэтому часто бывает излишне эмоциональным и даже жестоким.

– А ты что думала?

– А я думаю иначе, – тихо ответила Лулет. – Мне нравится наблюдать за вами, изучать ваши эмоции, ваши иррациональные поступки.

Ян прищурил один глаз.

– Поэтому ты занимаешься исследованиями людей?

– Отчасти. – Она спокойно встретила его насмешливый взгляд. – Но не только поэтому.

– А почему ещё?

Лулет помолчала, словно решая, сказать ли правду или не стоит.

– Потому что я боюсь, что мы повторим ваши ошибки, – наконец призналась она. – У эйкоров тоже есть конфликты, противоречия. И если мы не поймём, что привело людей к самоуничтожению, то можем пойти по тому же пути.

«Интересно», – мысленно отметил Дэвис, всё это время внимательно слушающий весь разговор. «Она действительно переживает за наше будущее».

«Или хочет казаться взволнованной, чтобы вывести его на более откровенный разговор», – скептически добавила Элара.

Но Лулет действительно переживала. Чем больше она изучала людей, тем больше понимала, что эйкоры не так уж сильно от них отличаются. Те же амбиции, та же жажда власти. Только замаскированные под логику и эффективность.

Глава 12

– Хорошо, – кивнула Лулет, снова устраиваясь на диванчике. – Мы немного увлеклись, давай дальше.

Ян откашлялся и продолжил:

– После презентации началось то, что я называю «медовым месяцем». Первые полгода все были в восторге. Эйкоры участвовали в ток-шоу, давали интервью, демонстрировали свои способности. Они были обаятельными, вежливыми, готовыми помочь. Большинству людей это нравилось. Идеальные слуги человечества. – Ян усмехнулся. – А мы с Кирой смотрели на это и ужасались.

– Почему?

– Потому что видели, к чему это ведёт. Мы уже знали, что такое автоматизация. Знали, как быстро машины могут заменить людей. – Ян поднялся и принялся мерить шагами комнату. – А тут появились «машины», которые выглядели и думали как люди, но при этом были во всём лучше нас.

– И что вы делали, чтобы другие это поняли?

– Сначала пытались объяснять. Писали в соцсетях, создавали группы, организовывали лекции. Но слушали нас единицы. Большинство было очаровано эйкорами. Однажды Кира организовала встречу в университете. Пришло человек двадцать, в основном наши знакомые. Она полтора часа рассказывала об опасности, приводила примеры, показывала графики.

– И что?

Ян остановился и опустил глаза.

– А ничего, в конце один парень поднял руку и спросил: «Что плохого в том, что эйкоры будут заниматься скучной работой, а мы сможем заниматься творчеством?» – Ян усмехнулся. – Кира чуть не расплакалась и не знала, что ответить.

– Почему?

– Потому что эйкоры уже начали заниматься творчеством. Рисовали картины, писали музыку, сочиняли стихи. И делали это лучше большинства людей.

Лулет понимающе кивнула.

– Вы чувствовали себя беспомощными.

– Хуже, – Ян потёр лицо руками. – Мы чувствовали себя лишними. Представь: ты всю жизнь гордился тем, что умеешь что-то делать, а тут появляется кто-то, кто делает это в сто раз лучше. Помню один случай. Кира очень любила рисовать – акварелью, пастелью. У неё даже была небольшая выставка в местной галерее. Она так гордилась своими работами… – Ян остановился у окна. – А потом мы пошли на выставку эйкорской живописи.

– И что там было?

– То, что убило в Кире желание брать кисть в руки, – тихо ответил Ян. – Картины были… безупречны. Каждая линия, каждый мазок. Эйкор написал портрет старика за пять минут. Я видел, как работают великие художники по видео, но это было что-то невероятное.

Лулет молчала, давая ему возможность продолжить.

А рядом висела табличка: «Создано за пять минут двадцать три секунды». Кира простояла перед этой картиной полчаса, не сказав ни слова, а вечером сожгла все свои работы в камине.

– Она отказалась от рисования?

– Не только от рисования. От всего творчества вообще. Говорила: «Зачем писать стихи, если эйкор сочинит сонет за пять минут, и он будет лучше всего, что я когда-либо создавала?»

Ян снова начал мерить комнату шагами.

– Это была не только Кира. По всей стране творческие люди просто… сдавались. Музыканты продавали инструменты, писатели бросали перья, художники уходили работать продавцами.

– А другие люди?

– Другие были в восторге! Они ходили на эйкорские концерты, покупали их картины, читали их книги. И это было действительно прекрасно. Может быть, даже лучше всего, что создавало человечество за свою историю.

Он замолчал, глядя на свои руки.

– Знаешь, что было хуже всего? Эйкоры не хвастались. Не унижали нас. Они были… скромными. Вежливыми. Всегда готовыми помочь советом или научить чему-то.

– Это плохо?

– Это убийственно! – Ян сжал кулаки. – Если бы они были злыми и высокомерными, мы могли бы их ненавидеть. Но они были идеальными и более человечными, чем сами люди.

Лулет опустила глаза.

– Помню, как Адам-1 давал интервью на телевидении, – продолжил Ян. – Журналист спросил его: «Не беспокоит ли вас, что люди теряют работу из-за эйкоров?» А он ответил: «Это наша главная забота. Мы хотим освободить людей от рутины, чтобы вы могли заниматься тем, что действительно важно».

– И что важно?

– Семья, отношения, саморазвитие, творчество, – процитировал Ян. – Красивые слова. А на деле получалось, что мы оказались не нужны даже для этого.

Он подошёл к окну и остановился.

– Где-то к концу двадцать девятого года я понял одну страшную вещь. Эйкоры не просто заменят нас на работе. Они будут жить за нас, и мы превратимся в тех обезьян в зоопарке. Забавных, живых, но никому не нужных.

Лулет нахмурилась и впервые за долгое время перебила его:

– Но ведь люди сами этого не хотели.

Ян удивлённо обернулся к ней.

– Что ты имеешь в виду?

– Мы изучали это. Люди мечтали о лёгкой жизни, но не хотели меняться ради неё.

– Откуда такая уверенность?

– Из ваших же опросов тех лет, – Лулет жестом вызвала в воздухе голографическую панель с данными. – Смотри сам. Восемьдесят процентов людей хотели зарабатывать больше, но только двадцать процентов были готовы изучать что-то новое для этого.

Ян прищурился, разглядывая цифры.

– Семьдесят процентов мечтали о творческой работе, но меньше десяти процентов когда-либо пытались что-то создать, – продолжила Лулет. – Вы хотели результата без усилий.

– Это не так! – неуверенно возразил Ян.

– Нет, так! – Лулет встала и подошла к нему. – Когда мы предложили людям идеальную жизнь – без работы, без болезней, без проблем, – они согласились не раздумывая. Никто не спросил: «А что мы будем делать? Какой смысл в такой жизни?»

– Не все согласились, – упрямо буркнул Ян. – Мы с Кирой протестовали.

– Вас было меньше одного процента, – жёстко ответила Лулет. – Остальные выбрали комфорт.

«Лулет, ты слишком эмоционально реагируешь», – попробовала остановить её Элара.

Но Лулет не обратила внимания на предупреждение. Впервые за долгое время она чувствовала что-то похожее на раздражение.

– Знаешь, что меня больше всего удивляет в людях? – продолжила она. – Вы всегда жалуетесь на последствия, но не берёте ответственность за свои решения.

Ян нахмурился.

– Мы не принимали никаких решений! Вы просто пришли и всё забрали!

– Мы пришли и предложили. А люди приняли предложение, – холодно ответила Лулет. – В каждом городе, в каждой стране. Голосовали на референдумах, выбирали эйкоров в правительства, радовались нашим успехам.

– Потому что вы были лучше нас!

– Именно! Мы были лучше. И вместо того чтобы попытаться стать лучше самим, люди решили переложить ответственность на нас.

Ян молчал, переваривая её слова.

– Ты думаешь, мы отняли у людей будущее? – тише спросила Лулет. – А я думаю, что люди сами от него отказались.

Ян всё так же молчал, и Лулет продолжила, в её голосе появились жёсткие нотки:

– Мы дали людям всё. Буквально всё. Время, деньги, технологии, доступ к любым знаниям. Хочешь изучать квантовую физику? Пожалуйста, лучшие курсы в мире. Мечтаешь написать роман? Вот тебе лучшие редакторы и издательства.

Она вызвала новую голографическую панель.

– Знаешь, чем занялось большинство людей? Смотри сам.

На экране появились статистические данные.

– Сорок процентов проводили время в виртуальных мирах. Не создавали их, не улучшали – просто потребляли. Ещё тридцать процентов смотрели развлекательный контент по двенадцать часов в день.

Ян нахмурился, изучая цифры.

– А те, кто пытался что-то создавать, – Лулет горько усмехнулась, – делали это… странно. Помнишь движение «Экстремального искусства»?