Текст книги "В аду цветы расти не должны (СИ)"

Автор книги: Alice Reinhardt

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

– Юнги?

Девушка в свободной футболке и пижамных штанах появляется в дверном проеме. В одной руке она сжимает кусочек шоколада, а в другой стакан бананового молока.

– Жизнь моя, – его руки вдруг обхватывают ее, а лицо утопает в ее каштановых кудрях, что пахнут сладко и так цветочно.

– Мне захотелось чего-то вкусного. Я нашла шоколад и… – пробормотала она.

– Я так испугался, что ты ушла, что оставила меня. Не смей, слышишь, Ынбель. Не смей исчезать так.

– Я всего лишь сходила на кухню.

– Прости. Прости меня, – его шёпот теряется где-то в ее плечах, локонах, ключицах.

Она заставляет его отпустить. Кладёт «перекус» на ближайшую тумбу и вскоре обратно направляется к нему.

– Вернись в постель. Мне холодно без тебя, – утыкается прохладным носом в его плечо.

– И мне холодно без тебя. Ничто не согревает. Нет огня в мире, который может заменить твой свет. Пожалуйста, молю тебя, не срывай цветы в моем саду.

Губы Юнги мягко накрывают губы Бель.

***

Хосок всматривается в такие знакомые окна. Нужный этаж, нужное окно, однако свет не горит.

Запускает руки в волосы. Он борется с собой. Так сильно борется, чтобы не зашагать в сторону дома, не открыть двери; чтобы снова и снова не почувствовать ее. Но он почему-то уверен, что его встретит пугающая пустота. Она бы не смогла жить здесь. Никогда и ни за что. Ведь там все пахнет им, каждая вещь, постель и даже она сама. Хосок знает, что она ненавидит его. Разве может быть по-другому? Он ничтожество, у которого нет права дышать одним воздухом с ней.

Он делал ей больно. И физически тоже. Она перенесла аварию, операции, а Чон избивал ее, жадно желая оставить на ней свои следы. Она всегда молчала. Он лишь изредка видел ее слёзы. И от этого ему ещё хуже. Лучше бы Мэй кричала, проклинала, умоляла. Все это он бы перенёс легче, чем тяжкое бремя молчания.

Надавив на газ, Чон выезжает со двора.

«Гони, гони. Не оглядывайся!» – приказывает себе.

В следующую минуту колёса со скрипом меняют траекторию. А на полпути обратно в то же место, он резко тормозит.

Выходит из машины. Дорога пуста. Ни единой души посреди ночи. Массивные ботинки ударяют по очереди колёса. Он мечется из стороны в сторону, рычит, скулит, словно раненый. Только ранен он в самое сердце.

– Пожалуйста, Мэй, исчезни! – просит у пустоты. Оседает на колени, и даже холодный, влажный асфальт не останавливает.

– Прошу, исчезни! Исчезни! – бьет себя по голове, оттягивая волосы и кожу. Но боль его не отрезвляет.

Эта любовь ничто иное, как болезнь. Продолжительная, быстро вспыхнувшая неизлечимая болезнь. И Хосок ею болен.

Курок щёлкает. Звук проносится эхом.

Приставляет холодный металл к подбородку. Рука уверенно обхватывает деревянную рукоять.

Жить «неживым»? Зачем?

Палец жмёт на спусковой крючок. Ещё один щелчок. Хосок закрывает глаза.

Освобождение.

Освобождение – это дар. И этот дар порой может оборвать историю, не позволяя героям этой самой истории дожить свой век. Каждый человек имеет право выбирать этот «дар». Кто бы что ни говорил, но жизнь в наших руках. Это право мы можем отдать другому человеку, позволяя ему решать нашу судьбу. Но есть ли что-то хуже того, когда ты отдаёшь этот дар тому, кому это вовсе не нужно? Когда же в этом случае наступит освобождение? Кто же в этом случае решит выбор?

Случайность. Фортуна. Предназначение свыше.

Хосок тихо проклинает пустой магазин пистолета.

Комментарий к Глава 26

Хотела задать вопрос своим прекрасным читателям. Задумалась об аккаунте в Инстаграмм. Стоит ли мне его заводить? Кто-то подпишется? Думаю выкладывать анонсы глав. Да и просто общаться с вами🙏🏻

========== Глава 27 ==========

Комментарий к Глава 27

Всем хороших выходных🍂

Все же завела инсту. Можете найти меня по нику @alice.reinhardt_

Внизу прикреплю ссылку🖤

***

Три месяца для Мэй прошли незаметно. Каждый день Джин наполняет их жизнь весельем, любовью, заботой и полным ощущением того, что Мэй сделала самый правильный выбор.

Вот и сейчас она проснулась от аппетитного запаха завтрака на кухне. Этот мужчина прекрасен, и она не устаёт благодарить его за это. Но у того всегда краснеют уши от смущения. Всякий раз он спешит домой, лишь бы поскорее обнять, поцеловать в лоб (как он обычно делает), затем в губы, погладить округлившийся животик, сказать, как сильно любит и что скучал без них.

Мэй словно расцвела. Смена обстановки также сказалась в положительную сторону. Все же климат Японии ей подходит больше.

– Ты проснулась?

Он плюхается рядом в одних чёрных брюках. И Мэй сглатывает от вида его тела: широкие плечи, точеные ключицы, кубики пресса, узкая талия, крепкие мышцы груди.

– Прости. Я такая ужасная жена, – смутившись, прячет лицо в его большой футболке, которая стала теперь ее пижамой.

Его раскатистый смех заполняет просторную, светлую комнату.

– Не заставляй меня подавать на развод. Пора покушать, – тянет на себя, поднимая ее с постели.

Накинув по пути белую рубашку, застегивает пару пуговиц на талии, а затем занимает своё обычное место за столом – напротив неё.

Они завтракают в тишине. Слышны лишь порывы холодного ветра за окном. Совсем скоро Рождество. Мэй иногда пугает этот праздник, особенно теперь, когда она вновь с Джином. Она надеется, что в этот раз праздник ничем не омрачится.

– Мэй, мне нужно тебе кое-что сказать. Я пока оденусь, а ты заканчивай есть. Поговорим чуть позже, – поцеловав ее в волосы на макушке, уходит вглубь дома.

Мэй дожёвывает брокколи. Запив завтрак свежевыжатым апельсиновым соком, прибирается: посуда в посудомойку, недоеденный завтрак в холодильник.

Вскоре в гостиную входит и Джин, теперь уже одетый с иголочки. Запонки с рубинами блестят на свету, шлейф запаха окутывает все вокруг. Порой Мэй чувствует себя слишком неподходящей для него, но Джин всегда доказывает, что для него она идеальна, восхитительна и даже слишком.

– Ким Ынбель. Ты ведь знаешь ее? – начинает он мягким голосом. Поглаживает длинными пальцами ее руки, спрятанные в его больших ладонях.

– Она моя подруга. Была, – опустив грустный взгляд в пол, пробормотала она, – С ней что-то случилось?

Глаза вдруг заметались в испуге, а голос наполнился нотками вины и сожаления. Она даже не поговорила с ней. Хотя могла ли в тот момент?

– С ней все хорошо. Я должен был рассказать тебе об этом раньше, но думал, что вы сами поговорите, поэтому откладывал. Но теперь, когда нам нужно лететь в Корею, ты должна знать.

– О чем ты, Джин?

– Она моя кузина, родная сестра Тэхена и жена главы Драконов.

– Бель? – раскрыв рот от удивления, выдохнула Мэй.

– Да. Похоже, вы забеременели в одно время. Она тоже ждёт малыша. Совсем скоро, в канун Рождества, клан проведёт «церемонию имени», и нам нужно присутствовать.

– Я не верю… Но она никогда не говорила…

– Потому что, вероятнее всего, хотела тебя уберечь от опасности.

– Да, это в духе Бель, – кивнув, задумчиво произнесла девушка.

– Нам нужно прилететь за пару дней до церемонии. Поэтому мы вылетаем через 48 часов. Я поручу собрать наши вещи, не утруждайся и отдыхай.

Обняв жену напоследок, он накидывает шерстяное пальто на плечи и направляется широким шагом к выходу.

– Джин? – девушка догоняет его на пороге.

– Милая, что-то не так?

– Скажи, на этот раз ведь ничего плохого не случится, правда?

Джин замирает, увидев в ее глазах печаль и тонны страха и боли. Он снова притянул ее к себе, даря ей чувство защищённости и тепла.

– Обещаю тебе, Мэй. Я сделаю все, чтобы ты была счастлива. Ничто не испортит этот праздник. Верь мне, милая.

***

Хосок отмахивается от назойливой девушки. Она обвивает его голый торс руками, поглаживает, а потом ладонь ее медленно спускается вниз, под резинку боксеров.

– Хватит, – рычит он, убрав ее руку.

– Мне нравится твоя дикость, Чон, но иногда она пугает, – шепчет она. По спине мужчины бегут мурашки от дуновения тёплого воздуха, порывами вырывающегося из ее губ.

– Бойся меня и не привыкай.

– Ты отличаешься от всех остальных, – ухмыляется она, слизнув с губ вишневый бальзам.

– Даже от Дракона? – смеётся он, натягивая темно-серый тонкий свитер.

Улыбка пропадает с ее лица. Она убирает руки и недовольно цокает языком. Толкает его в плечо, пройдя мимо к креслу с собственной одеждой. Длинные рыжие волосы струятся по голой спине, скрывая отметины, синяки, что на ней оставил прошлой ночью Хосок.

– Лиен, не обижайся. Мы ведь оба знаем, почему ты спишь со мной – позлить Юнги. Только вот ему плевать.

– Возьми меня с собой на церемонию, – пожимает она плечами. Кидает платье на пол, а затем садится в кресло, приняв вызывающую позу.

Хосок скалится, облизывает губы.

– Ни за что, лиса. Юнги нас обоих четвертует.

– Ты боишься его? Или его жены?

– Не смей давить на меня. Думаешь взять на «слабо»? – цокает он, взглядом проводя от пальцев ног до тонкой белоснежной шеи.

– Чон, я всего лишь хочу повеселиться.

Хосок отворачивается, собираясь покинуть душную комнату, которая пропахла их запахами, но слова Лиен останавливают его у порога:

– Чертов слабак! Раб! Дрожащая тварь!

Он поворачивается на колкие «обращения». Быстрыми шагами настигает. Нависает над ней угрозой, позволяя пальцам зажать ту самую шейку.

– Сука, – выдыхает он, на что та лишь хрипло смеётся, а затем обвивает ногами его талию.

– Давай же, Чон, – целует страстно в губы, вкладывая все своё обаяние и чары.

– Почему я должен взять тебя с собой, м? Расскажи мне о своих планах, Лиен.

– Я хочу поговорить с Юнги. Высказать этому ублюдку все, что я о нем думаю. Он трусливо исчез, прикрываясь женой. Он наплевал на меня. Я не могу так просто простить и забыть. Моя гордость не позволяет.

– Зато твоя гордость позволила тебе трахаться со мной, шлюха. Но будь по-твоему, – ухмыльнулся он, глубоко прокусывая кожу на открытом плече.

Глаза Лиен хитро засверкали от предвкушения и радости.

***

Тэхен внимательно вглядывается в телефон. Стирает уведомления: пропущенные от Джуна, Джина; смс от Бель. Нежелание общаться с кем-либо.

Он чувствует такое глубочайшее одиночество. Когда есть, ради кого жить; есть, кого защищать; есть, кому дарить любовь. Но почему-то не хочется. Ничто его не радует: ни наркотики, ни алкоголь, ни секс, ни семья или друзья. Ощущение полной ненужности и страха. Страха того, что он никогда не сможет создать свою собственную семью. Кто захочет любить убийцу и преступника?

– Мама, я так устал, – тихо произносит он.

Лежит на промерзлой голой земле рядом с могилой родителей. Он вспоминает, как прибегал к ним, когда боялся темноты или того, что живет в этой темноте, вот так же ложился рядом с ними и засыпал самым сладким и глубоким сном. Мама всегда гладила его по голове, приговаривая, каким сильным и прекрасным мужчиной он вырастет. Тэхен вырос, но мама больше не укрывает от тьмы, не спасает от демонов и чудовищ.

– Скучаю по вам каждый день.

Пальцы утопают в почве, будто пытаясь нащупать живую плоть, почувствовать тепло, которое в себе хранили родители.

Он взрослый мужчина с сильной волей и крепким умом, но порой оставленный в одиночестве ребёнок плачет в нем обидой и горькими слезами отчаяния.

Семья. Самое главное богатство каждого человека в мире. Семьей могут быть родители, друзья, жена или муж, дети, кто-то, кому не жалко дарить все своё время, всю свою внутреннюю силу.

В Тэхене эта сила горит теперь только для Бель.

***

Юнги переодевается в домашнюю одежду. Влажные волосы ниспадают на лоб. Горячий душ расслабил мышцы, согрел. На улице метель, так что у людей вокруг острая нехватка тепла. Переодевшись в свободные штаны и футболку, бросает в корзину использованное полотенце. Он весь день провёл вне дома, поэтому сейчас спешит к жене, которая сидит на кровати в окружении каких-то вещей, книг.

Бель рассматривает что-то маленькое на ладони. Глаза ее горят и сверкают. Юнги не знает от чего. Садится на край кровати, стараясь не напугать ушедшую в мысли девушку. Она поднимает на него взгляд. И Дракон не может насмотреться. Как же она прекрасна: румяное лицо, кудри, счастливые глаза, округлившийся аккуратный живот. Именно такой он бы всегда и хотел ее видеть. Счастливой.

– Ты пришёл, – улыбается широко, – Решила покопаться в тумбочке. Поняла, что так давно не заглядывала туда. Я даже забыла о важных моему сердцу вещах.

Она потягивается, отбрасывает на одну сторону волосы. Пальцы ловко застегивают цепочку. Холодный серебряный металл щекочет горячую кожу. Бель опускает глаза на кулон, нежно трогает дорогую вещь в виде звезды.

Повисает тишина. Юнги не шевелится. Парализован воспоминаниями и саморазочарованием.

Телефонный звонок разбивает это неловкое молчание.

– Да, Гук-и?

– Бель, я приехал. Привёз рамку, как и обещал. Нашёл ту, что ты хотела. Спускайся, – слышен голос младшего.

– Гук приехал с моим «заказом», – смеётся она.

Поднимает лежащую у колен разбитую рамку с фотографией, ставит на тумбочку.

– Я скоро вернусь.

Поднявшись, она с воодушевлением спешит вниз. Дверь плотно захлопывается за ее спиной.

Юнги тяжело сглатывает. Также поднимается со своего места, ноги несут к фотографии. Глаза замирают в неверии. Родители Ынбель? И этот кулон?

– Черт подери… – выдыхает он, оседая на пол, – Нет, не может быть… Таких совпадений не бывает, правда же?

Спрашивает у пустоты. Истеричный смех смешивается с отчаянием, виной, разочарованием. Мог ли он подумать когда-то, что все обернётся именно так?

Он хрипит, сжимает футболку на груди. В сердце поселяется большая боль. Она рвёт его на части.

Практически доползает до двери. А когда слышит шаги жены, спешно пытается подняться. Накинув первые попавшиеся вещи, почти бежит по лестнице.

– Юнги, ты куда?

Столкнувшись на ступеньках с Бель, отмахивается, скрывая лицо в маске и кепке.

– Срочное дело, – бросает через плечо уже с порога дома.

– Но ты ведь только пришёл… – ее шёпот затихает за спиной.

Мин заводит машину. Полная скорость позволяет разогнаться до предела. Не пугают зима, метель, лёд под шинами. Перед глазами воспоминания давности. Столько вопросов вдруг возникло в его голове. И только один человек способен на них ответить.

– Джи, впусти меня! Я знаю, что он здесь. Это срочно, мать твою!

Кулаки ударяются о деревянную дверь дома. Вскоре она распахивается, позволяя ноздрям почувствовать тепло, запах корицы, имбиря и мёда. Полусонный Чимин сам встречает его у порога.

– Нам нужно поговорить, Чимин.

Хозяин дома кивает, жестом руки приглашая внутрь. Юнги входит, но не садится в кресло.

– Не стану тянуть. Расскажи мне. Ты ведь знаешь… Кого мы убрали на нашем последнем задании? Кем они были?

Чёрные глаза бегают по лицу Чимина. Тот ухмыляется, занимает все же место на диване в гостиной.

– А ты не знаешь?

– Говори! – почти рычит, теряет терпение.

– Какой же ты глупый. А судьба твоя ещё глупее, – хохот раздаётся эхом по комнате.

– Кто? Кого мы убили, Чимин?!

Юнги вмиг пересёк расстояние между ними. Склонившись над «другом», сжал в кулаках футболку Пака.

– Забавно, что твоя жена, милая Бель, любит чудовище.

Удар пришёлся на скулу. Чимин поморщился от боли. Сплюнув в сторону кровь, смешанную со слюной, холодно ухмыльнулся.

– Мы убили семью Ким. Глава Тигров и его жена были родителями Тэхена и Ынбель.

Юнги отшатывается назад, резко отпустив Чимина. Часто моргает. Руки безвольно свисают, а губы безмолвно открываются и закрываются. Он пятится назад, к выходу. Ему нужен воздух, чтобы вновь позволить кислороду насытить остывающую в венах кровь. Глаза почти не видят ничего.

– Ты причина всех ее слез! Ты причина ее многолетних страданий! Запомни, Юнги, я уже наказан, а вот тебя кара ждёт впереди!

Такие верные, но тяжкие слова Чимина врезаются в спину вместо стрел.

Кара ждёт его впереди.

Комментарий к Глава 27

Буду рада пообщаться с вами🙏🏻

https://www.instagram.com/invites/contact/?i=qr4hihqikkkn&utm_content=mxv0xy9

========== Глава 28 ==========

Комментарий к Глава 28

Всем привет✨

А вот и глава… следующая будет более…Ладно, без спойлеров.

Приятного прочтения🖤

***

Мэй звонко смеется, прикрывая рот ладонями, что покраснели от внезапного тепла. Прогулка с мужем по той же оживленной улице в Сеуле, где она гуляла несколько месяцев назад, позволила ощутить, насколько эта зима холодная и морозная. Но Мэй больше не одинока, она больше не помнит боли, не помнит слез. Какой-то определенный отрезок времени будто утонул в море ласки и тепла. Она хоть и помнит те самые руки, голос и шаги, но внушает себе, что все это было лишь сном. Джин разбудил ее от этого кошмара, крепко обнял и сказал, что теперь сны будут только приятные. И она верит. Верит ему больше, чем себе.

– Джин, хватит! – смеётся, толкая его в плечо.

Среди детских вещей высокий, внушающий уважение и трепет мужчина выглядит странно. Он снова и снова крутит вокруг себя коляску, причитая, что ему нужна самая лучшая.

– Она мне не нравится, – корчит смешную гримасу.

– Но она прекрасная! – возражает девушка, вскинув брови от удивления. Ведь эта коляска стоит больше, чем она могла бы подумать. И, если бы не муж, никогда бы не посмотрела на неё.

– Она слишком маленькая, – фыркает громко, так что консультанты неподалёку хихикают.

– Это ты высокий слишком. Смотри, мне она подходит, – встав рядом с ней, произнесла торжественно Мэй.

Он медленно кивает, а потом широко улыбается.

– Берём! Она тебе к лицу.

– Мне нужно тебе кое-что сказать, – подойдя к нему вплотную, положив руки на его грудь, прошептала она.

– Что-то не так?

– Все так.

Встав на цыпочки, она нежно поцеловала Джина в гладкую щеку, а затем, приблизившись к уху, тихо произнесла:

– У нас будет дочь.

Глаза Джина расширились, а руки вмиг обвили талию жены. Аккуратно притянув ее к себе, подарил объятия, выражающие защиту и любовь.

– Мэй… Я так рад, – улыбается, а затем все же отпускает ее. Сердце распирает от чувств, от воодушевления и счастья.

– Почему ты плачешь? – ее пальцы стирают слезинку, бегущую по скуле мужчины.

– Наша дочь будет самой счастливой девочкой. Я люблю вас, Мэй.

Наклоняется, кончиком носа касается ее скул, вдыхая запах оголенной кожи. Вскоре его мягкие губы дарят Мэй нежный, долгий поцелуй.

А где-то там… За толстыми стёклами детского магазинчика, там, где холод и мороз, карие глаза, замерев, наблюдают за счастливой супружеской парой.

Мужчина, не двигаясь с места, внимательно следит за каждым их движением.

Губы дрожат, но не от холода, а руки, будто привязанные к телу нитками, безвольно свисают. Он вдруг почувствовал себя тряпичной куклой, которую выбросили в мусор за ненадобностью, ведь теперь у хозяина появились новые увлечения и заботы. Из тела этой куклы вытащили всю вату, вырвали глаза и уши. Такой изуродованной ее теперь никто не заберёт.

Сердце, ускорившее ранее свой ход, теперь затихает, гулко и глухо лениво разгоняет ледяную кровь.

Сколько раз одно и то же сердце может разбиться вдребезги? Сколько раз человек может разочароваться в себе? Сколько раз, чтобы нащупать дно?

– Хосок, пошли. Я закончила, – раздался рядом женский голос.

Этот голос словно выдернул его из холодной воды. Он обернулся к вышедшей на улицу девушке. В руках множество пакетов и коробок, которые практически закрывают ее живот и лицо.

Он молча все забирает, широкими шагами направляясь в сторону машины. Вскоре и Бель догоняет его. Заметив перемену в настроении, также молча садится на заднее сиденье.

30 минут абсолютного молчания по дороге домой вскоре заканчиваются:

– Ты счастлива? – звучит вдруг тихий вопрос.

Бель поднимает взгляд от удивления, но Хосоковы глаза сосредоточены на дороге.

– Почему ты спрашиваешь?

– Я хочу знать… какого это.

Бель, задумавшись, замокла на пару минут, а затем решилась ответить:

– Да, я счастлива. Я люблю своего мужа, у нас скоро будет ребёнок, пол которого мы узнаем завтра. И он любит нас, защищает, оберегает. Иногда бывает трудно, – запнувшись, тихо произносит она, вспоминая, как эти пару дней он почему-то будто избегает ее, – Но ведь все можно решить. Пока жив человек, пока в груди бьются сердца, можно исправить все.

Хосок качает головой.

– Иногда сердце бьется, а человек мёртв.

Бель опускает глаза на свои руки, рассматривает кольцо, купленное наспех. Она тогда даже не взглянула на него, так ей было все равно. Но сейчас это символ семьи и единение.

– А бывает и наоборот…

Машина тормозит. Хосок поворачивается к ней лицом. Их глаза пересекаются. Он видит в них страхи и надежду. Она видит в них боль и сожаление.

– Ты запомнишь меня плохим, верно?

– Хосок, я…

– Прости меня, Бель. За то, что вёл себя как чудовище. Хотя… почему «как»? Я бы дружил с тобой, как Гук, но я даже этого сделать не смог. Прости, – отворачивается, сжимает руль, так что костяшки белеют.

– Я простила тебя, – произносит она, спрятав руки в рукавах белого свитера.

– Спасибо.

***

Юнги стоит под градом воды. Мысли за эти несколько дней так и не упорядочились. Слова Чимина вновь и вновь звучат эхом. А Юнги всякий раз дрожит, «свято» веря в их силу.

Кап. Кап. Кап.

Слёзы это? Или пресная вода из-под крана? Боль это? Или разочарование?

Как ему замолить свои грехи? Как ему сказать ей, что это он убийца? Что это он убил ее родителей, дорогих сердцу людей, а затем полил бензином и поджег. Как сказать, что это он пробрался к ним ночью, чтобы вернуть ей тот самый кулон? Как сказать, что это он лишил ее детства? Как сказать, что это он причина ее первых слез?

– Прости меня, жизнь моя, прости, – лбом прислонившись к холодному кафелю, прошептал он.

Юнги никогда не был таким опустошённым. Желание обнять ее, поцеловать, вдохнуть родной запах. Но все это… Это прошлое останавливает. Он испачкает ее. Испачкает мерзостью и болью. А потом эта боль словно чума покроет ее кровоточащими ранами. Разве может он такое допустить?

Великий яд для сердца – молчание.{?}[цитата П. Бурже]

***

Холодная жидкость вызывает мурашки по всему телу. Датчик в руках врача активно двигается по животу, размазывая прозрачный гель. Бель слегка подрагивает от нетерпения.

– Малыш развивается отлично. Патологий нет. Вы отлично следите за здоровьем. Продолжайте в том же духе, – улыбается приятная женщина средних лет, – Хотите послушать сердцебиение?

Юнги, сидящий рядом с женой, с трепетом и нежностью держит ее руку. Чёрные глаза внимательно всматриваются в экран. Но он все же принимает тот факт, что не может увидеть что-то явное. Он лишь кивает на предложение женщины.

Эхо сердцебиения заполняет кабинет. Оно сливается с сердцебиением Юнги, идеально вписываясь в его собственный темп. Сглатывает ком в горле, а затем подносит пальчики жены к губам, по очереди целуя их. Бель от этого жеста широко улыбается.

– А мы можем узнать пол? – уточняет она.

– Да, вполне.

– Можете написать его на листочке и вложить в этот конверт? – протягивает его женщине, принимая сидячее положение. Аккуратно вытирает остатки геля влажной салфеткой, протянутой Юнги.

– Зачем это, Ынбель? – возмущается Юнги, с непониманием кидая взгляды то на жену, то на врача, запечатывающего конверт.

– Это просьба Гука, – тихо произносит Бель.

– Что за «шуточки»? Что он опять задумал? – бормочет Мин, скрестив руки на груди.

Бель, забрав обратно конверт, тянет мужа в коридор. Они прощаются с врачом и покидают кабинет.

Практически у порога их встречает Гук. Бель хихикает: он выглядит так неестественно среди плакатов о беременности и расхаживающих в развалку женщин. Такое ощущение, будто он перепутал дорогу, когда направлялся сюда.

– Не смейся. Давай-давай, – улыбается он, забирая из ее рук нужную вещь.

– Чем бы дитя ни тешилось, – хмыкает Юнги.

***

Несколько дней усердной работы и подготовки к празднику, наконец, подходят к концу. И чем меньше часов остаётся, тем больше волнения и напряжения витают в воздухе.

Мисук трудится усерднее кого-либо, готовя различные блюда и закуски. Гук неожиданно для всех взял на себя подготовку гостиной. Юнги занят работой и обеспечением, как он говорит, общей безопасности. Хосок практически не появляется в особняке.

Легкий стук в дверь, заставляет оторваться от первых страниц книги, которую Бель только начала читать.

– Да?

– Это я, – провозгласила просунувшаяся в дверь голова, – Можно?

– Можно, – улыбается она, слегка приподнимаясь с подушек за спиной.

Чонгук неуверенно входит, оглядывается, а затем, не увидев в комнате никого, кроме Бель, плюхается рядом на кровать. Та скрипит и прогибается от его веса.

– Хён убьёт меня, если увидит.

– Я тебя не сдам, – хихикает она, подмигнув.

– Что читаешь?

– Да так. Купила ее когда-то в букинистической лавке, – протягивает обветшалую потрепанную книжку.

– Хм, про любовь, – пробежавшись глазами по страницам, откидывает ее прочь.

– Зачем ты так? – ткнув его в плечо, недовольно морщится.

– Прости, – пожимает он плечами, все же вернув ей книгу, – Тебе пора готовиться. Осталось меньше трёх часов. Скоро приедут твои братья, а ты даже не одета.

– А где Юнги?

– Все о муже да о муже. Да как ты можешь, когда рядом такой горячий парень, как я? – с притворным недовольством хмурится Гук.

– Гук… Между мной и Юнги что-то не так. Я не знаю, в чем дело, ведь все было хорошо. Но в какой-то момент он будто отдалился от меня, – слеза обиды вдруг скатилась к подбородку.

– Бель, эй, перестань, – садится рядом с ней, стирая большим пальцем влагу, – Хён тебя любит. Безумно сильно любит. Я уверен, что дела клана накопились, потому что сейчас он пытается справиться со всем один. Ради вас. Ради всех нас. Сегодняшний праздник станет началом нового этапа и новой радости. Только не плачь, иначе я отказываюсь объявлять пол ребёнка.

Он встает и, поправив одежду, спешит к двери на зов Мисук, которую он оставил наедине с работниками по декорациям.

– Все будет хорошо, Бель.

***

Звук застёгивающейся молнии прерывается чужими еле слышными шагами. Длинные мужские пальцы скользят по открытым плечам девушки, так что внутренний трепет затапливает ее всю.

– Гук просил меня дать разрешение на то, чтобы подарить нашему ребёнку имя. И я согласился, однако жалею, что не додумался посоветоваться с тобой.

– Все хорошо. Я полностью согласна с твоим решением, – дрожащим голосом выдыхает она.

Юнги аккуратно застёгивает молнию лилового струящегося платья из дорогого китайского шелка.

Бель ощущает его дыхание на шее. Запах цитрусов и жасмина возвращает все тёплые воспоминания и моменты: их вечера в саду, на кухне, завтраки и ужины, горячие объятия каждую ночь и легкие, невесомые поцелуи по утрам.

Она открывает глаза, чувствуя, как что-то холодное опускается на кожу. Кулон в виде цветка лилии, обрамлённого сверкающими бриллиантами, ярко блестит в тусклом освещении комнаты.

– Как красиво, – развернувшись к нему лицом, произносит она.

– Ты прекрасней в тысячи раз.

Его тёплая ладонь опускается на живот. Слегка поглаживает, и сердце Бель успокаивается от этого.

– Мне казалось, что мы отдалились друг от друга, – внезапно признаётся она. Удивляется своей же смелости.

Юнги сглатывает. А потом резко притягивает Бель в свои объятия.

– Никогда, слышишь, никогда я не смогу и не захочу расстояния между нами. Нет силы, которая сможет оторвать тебя от меня.

– Я всегда буду рядом, – поглаживает мужскую спину, чувствует, как под ладонями расслабляются мышцы.

Нет силы, которая способна разлучить два связанных сердца. Нет и не будет.

========== Глава 29 ==========

Комментарий к Глава 29

Ребят, так сложно было писать эту главу. Пожалуйста, оставьте свои комментарии, чтобы я знала, что все было не зря🙏🏻

Включите песню It’s Ok (slowed) – Edith Whiskers. Вы сможете прочувствовать всю атмосферу главы.

Приятного прочтения🖤

***

Пальцы быстро застегивают пуговицы на белой рубашке из сатина. Чёрный пиджак опускается на плечи. Золотые запонки сверкают в ярком свете лампы. Лицо мужчины «пустое», без эмоций и чувств. В сердце плавают льдины, ударяясь о края не трещат, а лишь разрастаются ещё сильнее.

Мэй снова смеётся, и, кажется, он слышит ее голос. А потом она вновь и вновь обнимает, целует другого. Чёртово сердце Хосока отрицает, а ясный разум вновь и вновь показывает воспоминания, как бы говоря: «Ну же, смотри и запомни. Перестань греть в сердце надежду на другой исход».

Женский голос вдруг доносится из-за спины, из ванной комнаты:

– Хосок, ты готов?

– Да, – кивает он, поправляя зачёсанные назад теперь уже темно-каштановые волосы. От былого пепельного цвета не осталось и следа.

Девушка в темно-синем платье с глубоким вырезом в зоне декольте появляется в дверном проеме. В руках небольшой клатч, усыпанный Сваровски. Рыжие волосы струятся аккуратными мягкими локонами, а подведённые тёмным карандашом глаза ещё больше делают ее похожей на лисицу.

Он медленно сканирует ее лицо, чувствуя какую-то неведомую тайну. Его предчувствие так и шепчет ему: «Не нужно, Хосок, не нужно ехать в дом Дракона».

Чон, приобняв ее за талию, покидает квартиру.

Всю дорогу они едут молча, лишь тихий джаз, вырывающийся из колонок, разбавляет атмосферу, чудно, так подходяще, «смешиваясь» со звуками метели за окнами автомобиля. Снег большими хлопьями засыпает все вокруг. Покрывает так, что ничего под этим снегом не видно. Вот бы эти снежинки так же скрыли Хосокову боль, что тлеет в груди.

Он видел счастье в ее глазах, видел то, что хотел видеть по отношению к себе, но свое счастье она подарила Киму. Хосок ещё долго свыкался с этой мыслью, готовя себя к тому, что и этот вечер он обязан перетерпеть, сжав зубы до скрежета.

Как же он скучает по ней. Как же хочет поговорить.

Впервые ему противно от мысли причинения физического вреда. То ли факт ее беременности, то ли его рассудок запрещают ему и думать о таком. Она носит в себе ребёнка от другого мужчины. Это значит, что Мэй Хосока позабыла. А вот он ее нет.

Его руки до сих пор хранят ее запах, а губы помнят вкус кожи. Он знает, что она испугается его, что в ее глазах снова вспыхнут страх и паника. И сердце его замрёт, когда спина Джина заслонит ее от взгляда Хосока.

– Жду не дождусь сегодняшнего вечера, – лепечет девушка, когда машина плавно тормозит у высоких ворот особняка.

– Он будет особенным, – угрюмо произносит Чон.

***

Большая, просторная гостиная стала выглядеть ещё больше благодаря перестановке мебели. Большая люстра позволяет наполнять все пространство ярким светом. Живая музыка. Много гостей, среди которых представители кланов Мин и Ким. Однако среди них Хосок не видит ту самую. Забирает алкогольный напиток из рук официанта.

Глаза Лиен тоже ищут кого-то. А вскоре цепляются за знакомые лица давних приятелей. Она отпускает Хосока и, объяснившись, отходит от него в сторону, ярко улыбаясь, словно чувствует себя хозяйкой в этом доме.

Чон немедля достаёт телефон. Важный звонок заставляет его отделиться от шумной толпы.