Текст книги "В аду цветы расти не должны (СИ)"

Автор книги: Alice Reinhardt

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

Он замолк, переводя дыхание. Бель подумала, что тот продолжит рассказ, но Чимин только молчал.

– Вы простили его?

– Пока нет, – бросил он быстро.

– Пока?

– Я успокоюсь, когда правда, вся правда раскроется. Когда его истинное лицо станет для всех, в особенности для его семьи, ужасным открытием. Тогда и мне будет лучше. Это станет своеобразной платой.

– Но ведь Вы любите его…

– Люблю, – кивает он, – И я выбрал самый простой путь мести. Это даже не месть, скорее торжество справедливости.

– Порой справедливость стоит прятать под тонной лжи, – вздохнула девушка, сглотнув ком в горле. Эта история скорее напугала ее.

– Бель, только так находят свободу. Только так.

***

Юнги молча наблюдает за сгорбившимся в кресле Хосоком. Чон вертит в руках золотую зажигалку. Облизнувшись, откашливается: в горле пересохло, похоже, это знак того, что он начинает трезветь.

Стоящий рядом с ним Чонгук мрачен и, кажется, зол.

– Почему ты ведёшь себя как самый настоящий ублюдок?

– Потому, что я и есть ублюдок, – ухмыляется Чон, подняв взгляд на Дракона.

Юнги строг и серьёзен: ни тени улыбки на лице.

– Сегодня состоится перевозка товара в Иран. Ты мне нужен. Никто не сможет проконтролировать процесс так, как это сделаешь ты.

– Хён, может быть, тебе стоит привлечь кого-то из клана? – кинув взгляд на Хосока, произнёс Чонгук, – Он не в состоянии даже думать.

– Сученок, – хохот Чона раздаётся прерывисто, но громко.

– Отоспись, Хосок, а потом приступи к делу, – отложив одни бумаги и принявшись за другие, Мин склонился над документами.

– А, может, мелкий прав?

– Хватит разводить драму, Чон, – Юнги спешно поднимается на ноги.

Сокращает в мгновение ока расстояние между ними. Сжимает челюсти от закипающей злости. А руки, схватив одежду мужчины, тянут того наверх.

Чонгук заметно напрягается.

– Ещё одно слово, и я тебя лично похороню. Ты из клана «Белых Драконов». Как смеешь проявлять слабость?! – рычит он гневно.

– Мы с тобой похожи. Оба слабы, когда дело касается женщин. Только вот тебе повезло: твоя отвечает взаимностью, а моя прячется в угол от звука моих шагов.

– Не думай даже говорить на эту тему. Я мог бы тебя наказать за твои проступки, но сдержусь. Каждое твоё действие отражается на моей репутации, на репутации клана.

– Для тебя это имеет слишком большое значение.

– Заткнись, Хосок! – сильный удар приходится на скулу, отчего из губы начинает сочиться алая кровь.

– Блять, – сплевывает в сторону неприятную жидкость.

– Эта репутация, этот клан кормят тебя! И я всегда был горд своим окружением, но сейчас ты заставляешь меня задуматься о собственной ошибке. Разве я заслужил твоих слов?! Заслужил, сука?!

Хосок покорно опускает взгляд. Это означает одно – полное подчинение главе. Он признаёт, что не должен был произносить этих слов.

– Гук, уведи его немедленно, иначе я за себя не ручаюсь, – выплевывает слова, резко отпустив.

Чонгук тянет на себя податливое тело. Выходит вместе с ним в коридор. От Хосока так и разит алкоголем и сигаретами. Младший недовольно хмурится.

– Ты переходишь черту, Хосок, – бормочет он устало.

– Какая разница, если вы уже разочарованы, – ухмылка трогает опухшие от удара губы.

– Иначе и быть не может. До тех пор, пока ты ведёшь себя так.

– Как «так»? – вырвавшись из «поддерживающих» объятий, произносит громко Чон.

– Так, будто ты не часть нашего клана, не часть семьи.

Чонгук кидает напоследок взгляд сожаления и мольбы. Уходит, оставляя его с терзающими сердце раздумьями наедине.

Когда его шаги совсем растворяются в пространстве, Хосок, обессиленный и слабый, падает на колени.

– Часть семьи…

========== Глава 24 ==========

Комментарий к Глава 24

Всем привет🍂

Эта глава мне вроде и нравится, а вроде и нет. Всегда испытываю смешанные чувства) надеюсь, вам она понравится. Приятного прочтения🖤

***

– Расскажи мне. Все, Мэй. Где ты была? Чем жила? Я ведь… – Джин замолк, чувствуя нарастающую, ноющую в груди печаль.

– Я была у мамы долгое время, а потом решила пожить в Корее. Так я и застряла здесь. А ты? Чем был занят ты? – она сжимается на сиденье машины.

Дождь бьет по тёмным окнам машины. Ливень разбрасывает желтовато-красные листья деревьев по всему двору. Люди спешат по своим делам, либо прячась под зонтиками, либо накрывшись верхней одеждой. Каждый из них старается не намокнуть.

Мэй слегка дрожит от холода. Заметив это, Джин спешит включить печку. И вскоре мышцы девушки расслабляются.

Он приказал водителю уехать, поэтому они остались вдвоём. Мэй чувствует себя странно рядом с ним: защищено, но почему-то все равно испытывает волнение.

– Я был занят исполнением своего долга. И до сих пор делаю это.

– Это что-то ужасное, раз ты исчез из моей жизни?

Джин улыбается. Пухлые губы вскоре смыкаются, превращаясь в тонкую полоску.

– Должен ли я говорить это?

– Хочу знать, Джин. Я не глупый подросток, от которого нужно скрывать все. Ты мне был важен, и сейчас тоже, поэтому я имею право знать.

– Мэй, обещай не разочароваться.

Она медленно кивает.

Джин выпрямляется в водительском кресле. Он начинает свой рассказ, честный, описанный во всех подробностях: о том, кто он; кто его семья; кто такой Ким Тэхен, и почему она с ним познакомилась; единственное, о Бель он умолчал. Знает об их дружбе, не хочет влезать в это. Им стоит поговорить об этом наедине.

– Ты работаешь в мафиозном клане?

– Я являюсь одним из «владельцев».

Он отворачивается, молясь о том, чтобы не увидеть в ее глазах осуждение.

Повисает тишина.

– Отвези меня домой. Мне нужно переварить все это, – тихо произносит она.

И Джин слушается. Нехотя. Он заводит машину. Голова пуста. Так что слепо следует указаниям Мэй. А, когда они оказываются перед ее домом, она прощается, спешно покидая тёплый салон.

Джин провожает силуэт взглядом. Заставляет себя предпринять хоть что-то. Он уверен, если не сейчас, то никогда.

Мэй входит в тихую, уютную, но слишком пустую квартирку. Ей почему-то грустно вдруг от своего одиночества. Осев на пол, она словно ребёнок завыла от несправедливости. Разве она заслужила столько боли? Столько ужаса в своей жизни? Ее отец и мать развелись, когда она была совсем крохой, поэтому ей приходилось разрываться между ними. Друзья имели свойство приходить и уходить. И даже единственного Джина она потеряла.

Стук, а потом и звуки открывшейся входной двери не напугали.

В следующую секунду Мэй оказалась в кольце мужских рук, прижимающих ее к чужому телу.

Джин, опустившийся рядом с ней на колени, крепко обнимает подрагивающую от эмоций девушку.

– Я не отпущу тебя, Мэй. Больше никогда не отпущу.

***

– Пошевеливайтесь! – мужской крик разносится по складу.

Большое количество людей внезапно суетятся от голоса только зашедшего мужчины. Они покорно складывают большие чёрные мешки, напичканные наркотиками и оружием. Каждый из них знает, кому эти ценные вещи принадлежат. Огромные деньги крутятся в руках обычных людей. Это рабочая сила, которая подчиняется тому, кто хорошо платит.

Эта система живет много лет, действует не «одноразово». Дракона издавна признают лидером, называя его никак иначе, как «old money»{?}[с англ. яз. «старые деньги». Это «унаследованное богатство устоявшихся семей высшего класса» или «человек, семья или род, обладающий унаследованным богатством»]. Эта система построена еще его «предками», пра-пра-пра-прадедом.

И самое удивительное для каждого стороннего клана – отсутсвие слабого звена в каждом из поколений драконов. Каждый из них становился лидером, лишь укрепляя и расширяя свои владения.

Драконы владеют неимоверной силой, чутьем на правильных, верных приближенных. Хитрость, ум, которыми они обладали и обладают восхищают даже врагов.

– У вас есть 10 минут на завершение работы, – строго сообщает Хосок, проверив золотые наручные часы, – Дракон опозданий не терпит.

Ровно в назначенный час, окружённая кольцом внедорожников, грузовая машина выезжает с территории Мин Юнги. За рулем одной из машин сам Чон.

Вскоре, когда товар с успехом пересекает границу Южной Кореи, Чон делает несколько важных звонков партнерам. Доложив об успешной отправке товара, Хосок поворачивает машину в сторону особняка. Работа выполнена, так что теперь ему необходимо узнать то, что касается его личной жизни.

О чем говорил Гук? Чего он, Хосок, не знает?

Давит на газ. Ощущение скорости поглощает его полностью. Наверно, если бы не клан, он с утра до ночи гонял бы по трассам. Эта энергия помогает ему не думать о своих проблемах (это мягко сказано). Его жизнь – катастрофа, и он стоит среди этих обломков один.

Юнги он находит в кабинете. Кажется, тот наблюдал за ним с окна.

– Я выполнил задание. Товар пересёк границу.

Юнги кивает, стоя спиной. Взгляд его все ещё направлен на улицу.

– Мне нужно понять, о чем говорил Чонгук. Мэй… – он запнулся на этом имени, понимая, что давно его не произносил, – Чего я не знаю?

Юнги, наконец, садится напротив него. Брови сходятся на переносице.

– Она была женщиной Ким Сокджина, – строгий голос разносится по комнате.

Хосок ухмыляется, явно думая, что Дракон шутит. Но, когда Юнги не улыбнулся ни спустя 10 секунд, ни спустя 5 минут, Чон замер.

– Что, прости? – хмыкает он.

– Они любили друг друга ещё до того, как Джин присоединился к клану. Но не этот факт стал решающим в их разрыве. В ночь Рождества она попала в аварию. Все ее воспоминания о нем «потухли»: она помнила своё детство, друзей, родителей, но Джина забыла. А потом они разъехались, потеряв контакт друг с другом.

– Бред, – истеричный смех звучит крайне разбито. Юнги видит в Хосоковых глазах ужас.

– Это правда, Чон. Я знаю, ты оставил ее. И это самое верное решение. Забудь о ней, вырви из сердца и памяти.

– Я не верю тебе! – он резко встаёт, отчего кресло падает назад с грохотом.

– Я бы не соврал тебе в таком вопросе!

– Блять! Сука! – пинает ногой упавшую мебель, – Я ее уничтожу! Убью и этого ублюдка!

– Чон Хосок! Хватит! Она не принимает тебя. Ты ей не нужен. Пойми уже, что эта любовь между вами дьявольщина. Не позволяй разуму теряться.

Хосок спешит прочь.

Юнги прикладывает телефон к уху.

– Не выпускать! – звучит приказ.

Только Юнги утаил: Джин здесь и, кажется, намерен вернуть то, что ему принадлежало всегда. Но разве Хосоку стоит об этом знать?

***

Бель просыпается рано утром от ужасных физических ощущений. Тошнота и головокружение мешают разлепить глаза, так что ванную она находит на ощупь. Вчерашний ужин покидает желудок. Холодная вода, каплями стекающая по лицу, не помогает очнуться. Бель будто застряла в плохом кошмарном сне. Слёзы вдруг текут по лицу, когда ощущение ещё одной волны тошноты накрывает. Колени дрожат. Мысленно она зовёт Юнги, но его нет рядом: ни в постели, ни в комнате.

Она умоляет его спасти, выдернуть из этого сна. Сквозь шум в ушах она все же слышит его шаги, а потом и твёрдое «Ынбель!», раздающееся эхом по спальне. Она закрывает глаза, а потом вновь раскрывает. Собравшись с силами, пытается сделать шаги в его сторону.

Когда дверь распахивается, открывая вид над помятого, не спавшего всю ночь мужа, Бель тянется к нему. Но чувство того, что пол под ногами растворяется, такое ясное и четкое, что мозг Бель в страхе решает отключиться. Она падает в бессознательном состоянии в крепкие руки мужа, что успевают подхватить в воздухе.

Шаги. Влево. Вправо. И по кругу.

Юнги взволнован как никогда. Чонгук, сидящий на стуле в коридоре больницы боится не меньше. Он никогда в жизни не гнал машину так быстро. Никогда не видел ступор старшего. Никогда не боялся так за чужую жизнь.

– Господин Мин, – врач в белом длинном халате спустя полчаса все же выходит из палаты, – Поздравляю Вас! Вы станете папой. С Госпожой Мин все в порядке, но я всё-таки выписал витамины. Ей необходимо соблюдать режим сна и еды, меньше испытывать стресса и напряжения. Ещё раз поздравляю!

Улыбнувшись, он уходит в сопровождении медсестры, что-то на ходу записывая в блокнот.

Юнги, ошарашенный и шокированный, смотрит на младшего, который так и замер на своём месте.

– Я стану папой?

– А я дядей. Охуеть.

– Гук! – недовольно рычит Мин, но улыбка вскоре озаряет лицо.

– Этот ребёнок станет началом чего-то нового, прекрасного. Поздравляю, хён.

Чонгук встаёт. Подойдя вплотную к Юнги, обнимает его крепко, громко хлопая по спине.

Юнги чувствует, что грудной клетки не хватает для объема воздуха, который ему сейчас необходим. Он обнимает Чонгука в ответ, пряча в воротнике его свитера свою слезу счастья.

Он большими шагами направляется к жене. Ее волосы слегка взъерошены, взгляд испуганный, а поза с руками на животе неуверенная. Она, кажется, не заметила, как он вошёл, потому что взгляд подняла лишь, когда его длинные пальцы накрыли ее.

– Ынбель…

Он садится рядом, на кровать, притянув в свои объятия, вдыхает усилившийся запах лилий.

– Прости, я не знала, – раздаётся ее тихий шёпот.

– Невероятная женщина, – смеётся он грудным голосом, – Не нужно извиняться. Сегодня я счастлив, хочу всегда делить это счастье с тобой. В тебе моя жизнь. Теперь уже в обоих смыслах этого слова. Прошу тебя, Колючка, береги эту жизнь.

Он слегка целует ее в висок, гладит одной рукой венку на шее, другой все ещё впалый живот. Бель, расслабившись от тёплых манипуляций, засыпает на его груди.

– Жизнь моя, – только и слышен тихий шёпот Юнги.

***

Чонгук, лбом прислонившийся к деревянной двери палаты, грустно улыбнулся.

========== Глава 25 ==========

Комментарий к Глава 25

Привет🍀

Как думаете, есть ли у героев шанс на счастливую жизнь? Или..? Поделитесь мыслями🖤

Не знаю, плохо это или хорошо, но я всегда конец прописываю заранее. Он уже давно готов) немного дразню

Приятного прочтения✨

***

– Юнги, выпусти меня! Юнги! – мужской крик разносится по всему этажу, но никто не спешит освободить «пленника».

– Господин уехал в больницу, – слышен тихий голос Мисук за дверью.

– Что случилось?

– Бель стало вдруг плохо, но вроде бы все обошлось.

– Цветочница, ясно. Принеси мне выпивку.

– Не могу. Господин запретил.

– Принеси же мне ее!

– Простите, но нет. Я вынуждена удалиться.

Мисук быстро уходит, игнорируя грохот и шум за дверью. Хосок словно дикий зверь: разрушает все, к чему прикасается. Он будто создан для этого. Ведь его самого разрушали тысячи раз.

Любимый может любить, сломленный – ломать.

Он снова и снова вспоминает слова Дракона: «Она была женщиной Ким Сокджина». Как Хосоку поверить, если она всегда была ЕГО женщиной, как поверить в то, что кто-то мог обладать ею до него.

Что делать? Впервые он не знает, как себя вести.

Садится на холодный пол. Запустив руки в волосы, сжимает череп большими ладонями.

«Отпусти ее, Хосок», – кричат одновременно и сердце, и разум. Но душа… Душа рвётся к ней до самой последней капли.

До самой ночи он сидит в тишине. Но вскоре слышит громкие шаги за спиной. Его темперамент утих, злость ушла, уступив место холодной рассудительности.

– Хосок, нам нужно поговорить.

– Что с Цветочницей? – бросает он через плечо, не меняя позы.

Юнги садится рядом, похлопав того по плечу, слегка улыбается.

– Я стану отцом. Это невероятное чувство. Надеюсь, однажды, и ты будешь счастлив так же.

– Поздравляю, – кивает Чон. Юнги кивает в ответ, принимая таким образом поздравления.

– Через 3 месяца мы проведём «церемонию имени», объявив всем о новом наследнике клана. И я хочу, чтобы вся моя семья была рядом, – пронизывает взглядом.

– Я искренне рад за тебя, Господин, – улыбается Хосок.

– Сколько раз говорить… Не называй меня так, – хмурится Юнги.

– Ты ведь знаешь, что я шучу.

Они замолкают, но тишина все же прерывается вскоре:

– Мы все через многое прошли: ты, Гук, Бель, я. Сейчас мне хочется покоя и счастья для всех вас. Прошу тебя, Хосок…

– Я не буду трогать ее и видеться тоже. Обещаю, – прерывает он его такую очевидную просьбу.

– Хорошо, – кивает, сжав губы, внутри заглушая совесть: но ведь он не соврал, всего лишь недоговорил для всеобщего блага.

***

– Бель, – стук за дверью и тихий голос парня звучат неуверенно.

– Гук! – Бель встаёт с кровати, куда ее настоятельно отправил отдохнуть Юнги, и направляется на звуки.

Чонгук улыбается, когда за открывшейся дверью показывается румяное лицо девушки. Улыбается ещё шире, когда она кидается ему на шею.

– Прости меня, Гук, – сожаление сквозит в ее голосе.

– За что? – удивлённо хлопает он глазами, опустив ее обратно на пол. Хён не одобрит, если младший будет слишком сильно сжимать его жену, внутри которой растёт их малыш.

– Давай поговорим внизу, – она проходит мимо него.

Чонгук следует за ее уверенными, негромкими шагами.

Заварив ему чашечку кофе, Бель все же решает остановить свой выбор на мятном чае.

Разместившись в гостиной, пара друзей принялась шутить, болтать, будто ничего не случилось, будто они все те же люди, что раньше. Но вскоре улыбка Бель все же исчезла, а тихие слёзы вдруг начали капать из ореховых глаз. Слишком чувствительна.

– Черт, Бель, что-то не так? Тебе плохо? – он вдруг встаёт с мягкого, обитого велюром кресла, опускается перед ней на корточки, сбитыми костяшками длинных пальцев смахивая влагу с ее щёк.

– Прости, что не поддержала. Не поговорила с тобой, когда тебе было так больно. А ты… Ты всегда рядом, Гук-и. Ты самый-самый, – судорожно вдыхает воздух, – Ты самый лучший друг.

Печальная ухмылка трогает его губы. Он опускает голову, стараясь скрыть от неё лицо и эмоции, скользящие по нему.

– Послушай меня, Бель, – смотрит вдруг прямо в глаза, – Каждый человек, даже если он счастливый человек, испытывает боль и трудности. И я тоже счастливый человек, которому сейчас, временно, немного больно. А это нормально.

Он тепло улыбается, сжимая ее ладонь в своих больших (красивых, как всегда казалось Бель) руках. Они тёплые и совсем не грубые, как может показаться.

– Эта боль не уничтожающая, она закаляющая. Не бойся за меня. Я обязан быть сильным, теперь уж точно, – кивает на живот девушки, – Дядя Гук-и должен защищать малыша.

Он смеётся искренне и громко. Садится рядом, притянув Бель к себе. Она шмыгает носом, словно ребёнок, который прибежал к старшему брату после того, как мама отругала.

– Я так хочу твоего счастья. Хочу, чтобы и у тебя был малыш, любящая жена. Ты заслужил.

– Я «влюблен» в вашу любовь. Поэтому жена мне не нужна.

– Ты дурак! – шутливо бьет его в плечо.

– Дурак, – кивает он в ответ, зарывшись носом в ее волосы.

***

Мэй спешит к дверям такого уже родного для неё дома. Входная открывается. Джин, улыбающийся во все зубы, с огромной коробкой в руках вваливается внутрь.

–Мэй, я так голоден.

Он разувается на пороге и спешит на кухню. Запах запечённых в духовке овощей и мяса будоражит его аппетит. За ним следом заходит Мэй с той самой коробкой, которую он ей ранее всучил.

– Что здесь, Джин? Она такая большая и тяжелая, – с непониманием произносит она.

– Подарок, – улыбается, прожевывая кусочек красного мяса.

– Кому? Мне?

– Не совсем. Ну, открывай.

Она садится неподалёку прямо на пол гостиной, так что Джин видит ее восхищенное лицо и горящие глаза.

Мэй аккуратно стягивает розовую ленточку, и поднимает белую крышку. Поджимает губы, увидев то, что там лежит.

– Я не отпущу тебя, Мэй. Больше никогда не отпущу.

Он прижимает ее к себе жадно, не желая разжимать объятия ни на секунду. Она поворачивается к нему лицом, стирая рукавом свитера слёзы.

– Нельзя, Джин. Давай закончим эту историю. Ты заставляешь меня чувствовать пустоту и боль по тому светлому прошлому, о котором я даже не помню.

– Нет, Мэй, не хочу и не могу. Разве мы не связаны на всю жизнь?

– Тогда позволь мне разорвать эту связь. Я беременна, Джин. Здесь растёт жизнь, оставленная во мне другим мужчиной, – трогает небольшой живот кончиками пальцев.

– Кто он? Я его знаю?

– Не думаю.

– Ты… Ты любишь его?

Мэй горько улыбается, активно качая головой.

– Нет. И никогда не любила. Он оставил на мне (во мне) шрамы, поэтому я не смогу забыть, даже если захочу. Но, кроме страха, я не испытываю ничего. Прости меня. Прости, что я привязываю тебя к себе как-либо. Но отпусти, Джин. Для твоего же блага.

Джин хмурится, а потом складка на лбу разглаживается. Эмоции сменяют друг друга. Теперь он тепло улыбается.

– Давай заключим «договор».

– О чем ты?

– Ты не раскрываешь имени того мужчины, а я воспитываю этого ребёнка как своего. Все будут знать, что он мой. Фамилия Ким станет ему принадлежать, а я сделаю все, чтобы вас защитить.

Мэй раскрывает рот от удивления и шока. Трясёт головой в знак отрицания.

– Стань моей женой, Мэй.

– Но… Нет, я не могу, нет…

– Я знаю, что ты любишь меня как друга, и я готов жить с этим всю жизнь: уж лучше так, чем вовсе без тебя. Но дай мне шанс бороться за мою любовь. Этот ребёнок не проклятие. Это «дар», который вновь свёл меня с тобой.

– Джин… – тихо выдыхает она, запустив пальцы внутрь. На безымянном блестит кольцо, подаренное им пару недель назад.

Руки достают огромное количество детской одежды разных цветов, фасонов, включая игрушки для малышей и обувь.

– Мы пока не знаем пол, так что я взял всего по чуть-чуть, – смеётся он.

– Ты выбирал сам?

– Не без помощи консультантов. Торжественно клянусь разобраться в этом всем самому, потому что первый же их вопрос «сколько Вашему?» ввёл меня в ступор.

Мэй хихикает, прикрыв ладонью губы. Этот мужчина обладает самое странной и прекрасной способностью – заставить смеяться даже в самые неподходящие моменты. Но этот «момент» самый подходящий и нужный.

Убрав за собой, он покидает кухню. Садится рядом с ней в позу лотоса прямо в рабочей (что разительно отличается от его привычек) одежде. Закатив рукава белоснежной рубашки, помогает жене с распаковкой. Они весело обсуждают маленькие носочки, рукавички. Джин даже натягивает их на пальцы, лепеча, что ножки маленького Кима будут меньше, чем папина ладонь.

Эта удивительная атмосфера семьи и любви заставляет Мэй сжиматься от неверия: неужели она счастлива?

***

Бель, собравшись рано утром, спешит к выходу. Водитель встречает у машины, приветливо улыбаясь.

– А где Юнги?

– Господин просил передать, что вечером сам заберёт Вас.

Она кивает, заняв своё место у окна. Ей грустно. Грустно от того, что приходится на время покинуть свой магазинчик, наняв туда персонал.

Поговорив с врачом, они с Юнги пришли к выводу, что это наиболее правильное решение. Бель нужны покой и отдых. А в магазине порой очень напряженная работа.

Отобрав самых подходящих кандидатов, Бель вложила в них все свои наставления, просьбы и замечания. И во всей этой суматохе не заметила, как лучи солнца сменились вечерней моросью.

Укутавшись в шерстяной молочного цвета шарф, она попрощалась с двумя молодыми работницами и принялась запирать двери. Юнги задерживается, поэтому она жалеет, что вышла из тёплого помещения раньше времени.

Чёрная машина плавно тормозит перед ней. Но из-за руля выходит не муж.

– Бель, почему Вы на улице?

– Я закончила работать, поэтому жду машину. Как Вы поживаете? – кивает подошедшему к ней мужчине.

– Неплохо, а Вы? Выглядите уставшей.

– Принимала на работу помощников. Кажется, мне придётся на время позабыть об этом месте.

– Как жаль, что я не смогу больше приходить к Вам за разговорами. Но в чем причина?

– Я…

Но ее вдруг беспардонно прерывают.

– Отойди от неё! – грозный мужской голос сливается со звуком заряда пистолета.

Чимин ухмыляется, чувствуя за спиной знакомого человека.

Бель непонимающе оглядывает разъярённого мужа.

– Немедленно.

– Ты слишком грубый, – разворачивается Чимин.

– Что ты здесь делаешь? Какого черта, а?

– Тише-тише, ты пугаешь милую Бель.

– Юнги? Чимин? Вы знакомы? – она выходит из-за спины Пака, бросая взгляд то на одного, то на другого.

– Ынбель, сядь в машину, – процеживает Мин сквозь зубы.

– Нет, я не понимаю. Что происходит? Объясни мне, Юнги! – требует она, чувствуя явное напряжение в воздухе.

– Бель, помните я рассказывал Вам одну печальную историю дружбы. Так вот, это мой друг, Мин Юнги. Разве не «прекрасное» совпадение, как думаете?

– Что?..

Юнги замечает в глазах жены разочарование и бесчисленное множество вопросов.

========== Глава 26 ==========

Комментарий к Глава 26

Привет✨

А вот и глава) Пожалуйста, включите песню Le parole lontane – Maneskin. Она прекрасно подходит для всей главы, особенно для части с Хосоком. Слова этой песни прекрасны. Почитайте перевод🖤

Приятного прочтения🍂

***

– Не трогай меня! – голос Бель срывается.

Девушка спешит выйти из автомобиля. Быстрыми шагами направляется в дом. Шок и разочарование душат ее, так что кричать хочется от обиды. Она бы встряхнула мужа за плечи, прося, чтобы он отрицал все это, но он даже не пытался оправдаться: лишь приказал ехать домой, охапкой забрав ее из общества Чимина.

За спиной раздаются его шаги и грозный голос.

– Ынбель, немедленно остановись!

– Я не твоя собака, чтобы подчиняться приказам! – кричит в ответ, уже скрываясь за входной дверью.

Она бежит в спальню. Заперевшись изнутри, судорожно размышляет обо всем. Она не ожидала. Совсем не ожидала, что Юнги такой. Он мог быть жестоким, суровым, грозным, но не предателем. Только не таким.

Но вдруг этот образ «верности» рушится. Бель чувствует себя отвратительно. И это отражается на физическом состоянии. Вскоре ее перекус из магазинчика покидает желудок. А слёзы паники и страха бегут по лицу, смешавшись с холодным потом. Противная капля бежит по спине, неприятно щекоча и раздражая.

– Открой, Ынбель! Я выломаю эту дверь! – раздаётся мужской рык. Юнги вдруг осознал, что по сути Бель не знает о нем ничего. Он знает, что она любит, что ненавидит; знает и о ее прошлом, настоящем и хочет быть в ее будущем, но она… Она не знает о нем многого.

И сейчас он не меньше неё в панике. Необходимо поговорить с ней, рассказать.

Бель затыкает уши, не желая даже голоса слышать. Смыв неприятную липкость, с трудом доходит до гардеробной. Невидящим взглядом складывает какие-то вещи в рюкзак. Ей нужно побыть одной. Не с ним.

Ее руки замирают, а челюсть начинает дрожать, будто бы от холода, когда за спиной вдруг раздаётся голос мужа:

– Ынбель…

– Не смей. Не хочу тебя слышать. Видеть тоже не хочу, – зрение притупляется. Она даже не видит, что вещи в ее руках принадлежат ему, а не ей.

– Послушай меня. Прошу тебя, Ынбель, – тихим голосом произносит он, не смея и шага сделать вперёд, – Дай мне возможность рассказать все. Ты знаешь только одну сторону медали.

– О чем речь, Юнги?! Нет никакой возможности. Я в шоке, потому что эта история поразила меня. А теперь я узнаю, что ты причинил ему такую боль. Как ты оправдаешься?

– Повернись ко мне. Ну же, жизнь моя, – просит он, – Я не трону тебя, клянусь. Давай поговорим.

Она бросает вещи на пол и все же разворачивается к нему лицом. Сердце Юнги сжимается от ее болезненного вида: бледное лицо, красные глаза, подрагивающие губы.

Взглядом указав на кресло, она проходит мимо него, не касаясь даже одеждой. Садится, ожидая, когда и он займёт своё место.

– Я не ангел. Никогда им не был. Я трезво оцениваю себя и все ситуации, которые имели место в моей жизни. Самое главное, что ты должна понять – Чимин не забытый и выброшенный этап. Он всегда был мне другом. И я до сих пор отношусь к нему по-особенному. И каждый это подтвердит, – чёрные глаза пронизывают ореховые, – Мой отец желал единоличной власти. И на его пути стоял клан Чимина, поэтому передо мной встал выбор: дружба или война. И я выбрал дружбу.

Он сглатывает, откинувшись на спинку. Вдыхает полной грудью воздух.

– Поэтому он жив. До сих пор жив, благодаря моему выбору.

Она молчит, молчит и он. Тиканье наручных часов Юнги разбавляет эту монотонную тишину.

– Он не знает об этом.

– А должен? Поверит ли он мне, даже когда ты веришь с трудом? – его укор звучит горько.

– Я верю тебе, – вдруг произносит она, – Но это ранит меня. Чимин не заслуживал всей этой боли. Разве ты не знал о его потере? Почему не пришёл? Не поговорил? Не поддержал?

– В день похорон я был там, – хмурится, опустив глаза, – И после того, как все ушли возложил к могиле Ен цветы. Но не посчитал нужным сообщить об этом Чимину.

– Он ждал тебя! – поджав губы, выпалила она.

– Я боялся быть отвергнутым.

– Ты видел его слёзы!

– Я видел также его злость и разочарование.

– Но…

– Ынбель, пойми, в мире не все так просто. И порой проблему невозможно решить словами. Я всегда был рядом с ним. И всегда исподтишка наблюдал, помогал и заботился. Мне не нужны жалость, прощение или разговоры по душам. Я никогда не верну его любимых, а он не вернёт моих. Мне всегда необходимо было знать лишь одно – он жив и в порядке.

– Ты жесток!

– Я реалистичен. Не строю замков и не сею зерно надежды, когда знаю, что почва давно мертва.

– Хочу побыть одна. Уходи, – отвернувшись к окну, прошептала она.

– Я запрещаю тебе видеться с ним. Не потому, что не доверяю тебе или сомневаюсь в себе, а потому, что его обиды могут быть сильнее, чем я думаю. Ты мать моего ребёнка. И я обязан нести ответственность за вас.

Он встаёт со своего места. Подходит вплотную, садится на корточки перед ней. Взглядом окидывает жену, испытывая непреодолимое желание обнять ее до хруста костей, но держит обещание.

– Береги себя. Хотя бы ради него, – кивает на живот, мягко улыбаясь.

Уходит, оставляя за собой слабый шлейф любимого для Бель запаха. Она выдыхает, как только дверь захлопывается за его спиной.

***

Девушка сжимает тонкие кривоватые пальцы вокруг зелёного стебля. Серьезно обдумывает, срывать ли цветы в этом саду. А затем все же уверенно тянет на себя. Легкий хруст раздаётся в полумраке. Раз эти цветы не могут принадлежать ей, то никому. Запах белых лилий окутывает руки, а потом и всю одежду девушки. Она бежит прочь.

В аду цветы расти не должны…

Юнги дергается. Ощущение того, как он падает в бездну настолько реальное, что страх выбивает из него воздух. Он снова дергается, на этот раз распахнув неожиданно глаза. Пот ручьями стекает, так что волосы на висках и шее намокли, а глаза щиплет от солоноватой жидкости. Такой реальный сон заставляет его всего дрожать. Впервые дикий страх поселяется в нем. Страх этот словно плющ обвивает его ноги, руки, грудь, плечи, рот и уши. Не позволяет издать ни звука. Не позволяет дышать и двигаться.

Юнги лежит, не шевелясь. Дух будто покинул тело. Сердцебиение ускорилось до предела.

А когда, наконец, это ужасное состояние проходит, он поспешно выбирается из гостевой кровати. Спешит в комнату напротив. Дверь распахивается. Босые ноги ведут к кровати. Но она пуста?

Он озирается по сторонам.

– Ынбель! – зовёт в панике.

Но ответа нет. И это пугает его до чертиков. Ванная пуста, гардеробная тоже. На балконе никого, а повсюду тишина. Дом спит.

– Ынбель! – снова раздаётся его подрагивающий голос.