Текст книги "Скованные одной цепью (СИ)"
Автор книги: Alexianna
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)
Пётр понимает, что в напитке, который я держу у носа немца, явно какая-то отрава. Не тушуется и не истерит. Наливает ещё одну рюмку и спокойно предлагает:
– А давай-ка мы, гер офицер, выпьем на брудершафт.
Офицер гулко сглатывает и бледнеет. Интересно, он вообще в курсе, что за хрень он в водку подсыпал? Может думает, что это яд смертельный.
– Негоже отказывать вельможе, – строго напираю я на него, – коли оказана честь выпить совместно.
За нашими спинами уже возникли строгого вида мужики из окружения Петра. Немец понимает, что его поймали и падает на колени перед царственной особой.
– Помиловат, Государ! Помиловат! – вопит он с диким акцентом.
Я хватаю его за руку и заставляю взять эту злосчастную рюмку, причём сам её не отпускаю, чтоб не разлил и не разбил.
– Пей, горемычный, то, чем меня потчивать собирался, – спокойно говорит Пётр.
Я толкаю немца в плечи. Он понимает, что конкретно влип, и что, даже если не выпьет, всё равно его ждёт суд и казнь. Кое-как, дрожа и расплёскивая жидкость, вливает её себе в рот.
Несколько минут все ждут, сосредоточив внимание на несчастном. Немец не умирает и не корчится в предсмертных судорогах, но постепенно взгляд его становится «стеклянным», а всё его тело ссутуливается, как от тяжёлой ноши.
– Запереть в трюме, – доносится голос капитана и двое крепких матросов подхватывают немца под руки, а потом в сопровождении свиты Петра уводят из кают-компании.
– Благодарю, Алексей, – провожая их взглядом, говорит мне Пётр. – Это был яд?
Я склоняюсь в почтительном поклоне:
– От этого зелья сильная хворь одолевает, – отвечаю я. – Не смертельно, но страдания телу приносит.
Пётр указывает мне на стул рядом с собой и мы садимся. Все тихо переговариваются, опасаясь продолжать пьянку.
– Сосуд с отравой унесли. А эту водку пить можно, – успокаиваю я народ.
Всё же они не торопятся возобновить веселье, косятся на напитки, но не трогают их. Тогда я демонстративно наливаю себе чарку:
– За великий и непобедимый военный флот Российский!
Бодро и торжественно выпиваю, морщусь, закусываю хрустящим солёным огурцом.
– Да будет так! – поддерживает меня Пётр и опрокидывает в себя водку.
– Ура-а-а! – орут собравшиеся за столом и пир продолжается.
Через два часа возобновившегося шумного застолья, вижу, как Волкова недовольно косится на меня. Ну накидался я! С кем не бывает?
Икнув пару раз, извиняюсь перед высоким собранием и неловко пытаюсь выбраться из-за стола. Пётр, так же пошатываясь, встаёт:
– Пошли до ветру.
Я киваю и икаю, мол «согласен, пора уже».
Волкова сердито супится и шипит что-то, когда мы не ровно курсируем мимо неё.
«Отстань, женщина!» – мысленно отмахиваюсь я от неё.
«Морда пьяная!» – тут же слышу её мысленный ответ.
Я вздыхаю горестно, мол «любая другая бы ласкала и лелеяла меня, любимого, но не Волкова, нет, не она, зараза»… Икаю и цепляюсь за плечо Петра, он цепляется за меня, и вот так, в обнимку, мы выкатываемся на палубу.
Слив накопившееся, стоим пошатываясь у борта ещё несколько минут, а потом я говорю:
– Опасности больше нет, ик… Так что мы с Алёной, ик… Михалной отчалим ночью, ик… не обессудь…
– Я тебя не отпущу… – заплетающимся языком протестует царь.
– Я её сейчас в охапку и к алтарю, ик… ты ж сам говорил… – спорю я с ним. – Если сейчас я её не схвачу – она опять по Европам поскачет, ик… Зараза!
Пётр щёлкает языком и согласно кивает:
– Эта… угу… эта поскачет…
– Ну, бывай, Пётр, ик… Алексеевич, – прощаюсь я с царственной особой. – Семь футов тебе под килем!
Он вдруг крепко обнимает меня и сердечно обещает:
– Помнить буду, Алексей… Храни тебя Господь!
Возвращаемся к столу и на этот раз сажусь рядом с Волковой. Спиртное уже не пью, чувствую – достаточно. Просто жую что-то, раздумывая о дальнейших действиях. Ну то, что я Алёну не отпущу одну – это даже не обсуждается. Пойдём с ней обратно в наше будущее с помощью её книги.
Она злится на меня и брезгливо кривит носик, отворачиваясь. Вот, мля, ну чё такое-то? Мужику уже и выпить нельзя?! Зануда ты, Волкова!
Пытаюсь её приобнять, она одёргивает мою руку и шипит:
– Зайцев, отвали…
Я недовольно ухмыляюсь и качаю головой, мол «да ладно тебе стесняться», но попыток продолжить обнимашки не возобновляю. Когда изрядно подпитый народ начинает расходиться, мы с Алёной поднимаемся на верхнюю палубу. Свежий прохладный ветер немного трезвит, но я всё ещё под градусом, поэтому тормоза работают с перебоями. В порыве необузданного желания, прижимаю Волкову к стене, пытаясь при этом забраться в её глубокое декольте, чуть прикрытое модным по тем временам жакетиком.
– Ауч! – уколов руку о совершенно неожиданное игольчатое препятствие, айкаю я и ошарашенно пялюсь в травмировавшую меня часть её тела.
– Вот так тебе, Зайцев. Не будешь лезть куда ни попадя, – злорадствует моя неприступная красавица.
– Про «пояс верности» слыхал, а вот про «бюстгалтер-недотрогу» – ни разу. Что там у тебя?
– Васечка, мой любимый, – нагло отвечает она.
– Какой, нахрен, Васечка? – злюсь я и тут до меня доходит: ёжик, мой техно-подарок. – Как? Как ты сюда его приволокла? Он ведь должен был… Постой, с моей частицей потока ты можешь переносить вещи в прошлое? Хм… Интересно.
– Зайцев, я возвращаюсь в поезд. А ты как хочешь… – сообщает Алёна, пытаясь открыть свою магическую книгу и оттолкнуть меня.
– Я с тобой, – строго говорю ей, пошатываясь.
– Мне там и без тебя двух насильников хватает, маньяк недоделанный, – злится она, нервно перелистывая страницы.
– Я здоровый мужик, и это нормально, что я тебя хочу! – заверяю я, снова притягивая её к себе.
С моей точки зрения это, мля, очень веский аргумент в оправдание моего неэтикетошного поведения.
– Больной ты, Зайцев. На всю голову больной! – барахтаясь в моих объятиях, обвиняет она.
А я же уже без тормозов почти, поэтому, отбросив все сомнения, припадаю к её губам и начинаю тискать все доступные мне части её тела.
В это время Волкова таки перелистывает нужную страницу и… минута… другая… «А-а-а» – голос Алёны и… шмяк! Я со всей дури припечатываюсь башкой о край столика в купе поезда. Волкова с размаху падает на меня.
Глава 22
Алексей (продолжение)
И в этот миг я рад, что на мне пышный кучерявый парик, иначе бы расшиб голову до крови… Что? На мне парик?! Так я не голый, как в прошлый раз? Ну здорово! Тогда почему прошлый раз был голый?
Кажется, Волкова задаётся таким же вопросом, удивлённо глядя на меня. Её одежда поменялась и сейчас на ней розовый спортивный костюмчик и тапочки. А я так и остался в модном прикиде 17-го века.
– Разочарована? – ехидно спрашиваю я, потирая ушибленный затылок, когда пытаюсь усесться на купешную полку. Шпага, подаренная Петром, мешает, я расчехляю перевязь, вытаскиваю из-за пояса старинный пистоль и бросаю всё своё вооружение на столик. – Могу раздеться, чтоб ты полюбовалась, только попроси.
Щурюсь в наглой улыбке, надеясь, что она ответит «Да». Но «Да» она не отвечает и, насупившись, садится на купешную полку напротив.
– Ты бы лучше план каких-то действий придумал, когда мы доберёмся до места.
– Сейчас меня волнует вопрос: почему в тот раз я переместился раздетый до нитки, а сейчас на мне всё моё обмундирование? – говорю я, задумавшись.
– Ты тогда трезвым был, а сейчас пьяный, – предполагает она причину различия ситуаций.
– Ну, как вариант… хотя… – я вдруг понимаю, что в этот раз я целовал Волкову и наши потоки слились, образовав бриллиантовую пыль, которая, видимо, влилась в книгу и та, получив дополнительную силу, смогла сохранить мою одежду, а так же все аксессуары при переносе.
Вытаскиваю из-под камзола свой комп-планшет.
– В первую очередь, свяжусь с Командором, – сообщаю я Алёне и припадаю к экрану, набирая текст сообщения.
Она привстаёт и нагло читает то, что я пишу.
– Тебе хорошо видно, любознательная моя? – с усмешкой спрашиваю я, в надежде, что она перестанет подглядывать.
Но нет. Это же Волкова, а ей чувство такта не свойственно.
– Мы работаем вместе и я должна знать, что ты там пишешь про меня. Хочу убедиться, что ты не записал меня в преступницы, – ничуть не смутившись, отвечает она.
– Ладно уж, смотри, – вздыхаю я и кладу планшет на стол, чтобы она могла видеть текст.
Пишу вкратце о выполненном задании в 17-м веке, далее о том, где и с кем нахожусь, и куда мы направляемся. Прошу связи для разговора и группу поддержки. А потом, подумав, ещё и добавляю фразу: «И скажи маме, чтоб больше не цеплялась к Алёне». Всё. Жму «отправить».
– Он – твой отец? – удивляется моя проницательная девушка.
– Какая ты у меня догадливая, – хвалю я её.
– Если он женат на твоей мамуле – бедный мужик, – сочувственно качает головой Волкова, а потом с видом заправского психолога ставит мне диагноз. – А ты – ну весь в мамочку.
– Такой же красивый? – игриво подёргиваю я бровями, и с бармалейским видом, медленно сползаю со своего сиденья, двигаясь в направлении такого желанного мной её манящего тела.
– Такой же трудно-переносимый, – отвечает она, а потом, поняв мои намерения, восклицает, – Зайцев! Сиди, где сидишь! Не приближайся!
– А то что? – злодейски подхохатываю я и пробегаюсь пальцами по её бёдрам, потом выше к талии, и чуть усиливаю щекотательные движения на её рёбрах.
– Я на тебя в суд подам! – захлёбываясь от смеха, угрожает мне она и при этом пытается руками и ногами отбиться от моих поползновений.
– Хм… неожиданно, – удивляюсь я и, не прекращая натиск, начинаю целовать то, что в процессе возни оголяется. – Сформулируй текст иска.
– Господин Зайцев А.Д., будучи в нетрезвом состоянии и не в твёрдой памяти… – начитает она свою обвинительную речь, – поправ всё правила приличия и нарушая закон о приватности личной телесной собственности, путём проникновения в оную своим… э-э-м… – она опускает глаза в область моего вздыбившего панталоны стояка, – … внушительных размеров…
– О-о, приятно, что ты оценила его по достоинству, – довольно шепчу я, улыбаясь и не прекращая поцелуи.
– … органом, доставил мне…
– …восхитительно крышесносное удовольствие, – нагло продолжаю я её фразу, – в виде улётного глубокого и незабываемого оргазма. Можем записать на видео для неоспоримого доказательства «моей вины».
Я уже не могу сдержать смех и Алёна тоже.
– Уверена, этот процесс будет самым посещаемым за всю историю суда. Ха-ха…– предполагает она.
– Точно. Мы даже можем билеты продавать…
– Маньяк, – хохочет она.
– Есть немного, – отвечаю я, огладывая тесное купейное помещение и прикидывая, где бы найти тут место размещения тела моей обвинительницы, для того самого «акта проникновения».
Узкая спальная полка явно не предназначена для такого интимного действа.
– Уважаемые пассажиры, – вдруг раздаётся голос из динамика громкой связи по поезду, – наш состав прибывает на Территорию Человеков. Просим всех занять свои места и приготовить документы для контроля.
– А-а-р-р… – стону я разочарованно, понимая, что разрядки не получу и мой стояк уже скоро начнёт болезненно пульсировать.
– А-а-й… – разочарованно стонет Волкова.
Разочарованно?! Мля, вот же, зараза!
– Алёшка, ну нафига было упираться? А? Мы бы уже всё успели, если бы ты не была такой упрямицей…
– Зайцев, о чём ты думаешь?! – нападает она на меня. – У тебя ни билетов, ни документов. Как будешь выкручиваться?
– Как обычно, – хмуро отвечаю я, сгребаю со стола своё вооружение и, советуя, – спрячь Ваську запазуху, чтоб его поток не обнаружил сканер, – открываю окно купе.
Это, конечно, рискованно, забираться на крышу вагона, но другого выхода я не вижу.
– Алён, невидимость мне брось, – прошу я и протягиваю ей руку.
Она шепчет что-то типа «ты рехнулся совсем», но вплетает свои ленты потока в меня и я исчезаю.
Исчезаю визуально, но мой громкий мат, когда я, цепляясь за выступы на крыше вагона, наконец-то, забираюсь на неё, оповещают округу о том, что я всё-таки существую в пространстве.
Нет никого нервознее и раздражённее неудовлетворённого мужика, поймавшего «обломись» в состоянии полной боевой половой готовности. Нажимаю рукой на область паха, чтобы усмирить свой стояк, на что тот только нервно подёргивается, мол «хозяин, я насилия не потерплю». Безнадёжно качаю головой, типа «ну и стой колом, не до тебя сейчас», потому как внимание моё переключается уже на диалог в купе. Улёгшись на живот, свешиваюсь к окну, чтобы лучше слышать. Невидимость исчезнет через несколько минут, поэтому высовываться мне не стОит.
– Госпожа, будьте любезны, ваш паспорт и разрешение на въезд, – строгий голос таможенника.
– Пожалуйста, – спокойно отвечает Волкова.
Тишина, а потом пиликание сканера. Минута, другая, третья…
– Будьте любезны, откройте ваш багаж.
Ничего себе?! Зачем? Что там не так? Просканировали и нашли запрещённый предмет?
– Пожалуйста, – Волкова, кажется, невозмутима.
Слышу «вжик» открывающейся молнии на чемодане. Шорохи, копошение и удивлённый вопрос таможенника: «Что это?»
– Сковородка, – весело отвечает Алёна.
А я уже не могу удержаться и на секунду заглядываю в купе. Точно, она держит в руке средних размеров чугунную сковороду.
– Мой сканер показывает, что это магический предмет, – сообщает таможенник. – Все магические предметы, ввозимые на Территорию Человеков должны иметь сертификат и должны быть задекларированы. Сертификат на сковороду покажите, пожалуйста.
– Серьёзно? – удивлённый вопрос Волковой. – Сертификат на сковороду?
– Именно, – не сдаётся таможенник.
– Таможенные правила говорят об опасных предметах, дорогих или эксклюзивных. А сковородки продаются в любом магазине без документов. Что опасного в сковороде?
Минута, другая… Тишина. Видимо, таможенник пытается представить себе, как можно использовать сковороду в криминальных целях.
– По закону положено, чтобы все магические предметы, ввозимые на Территорию… – голосом робота снова начинает повторять он, видимо, так и не придумав опасного для общества применения сковородки.
– Понимаете, я ужасная стряпуха. У меня всё горит, подгорает, «убегает», недопекается всегда. Поэтому я сделала себе такую вот сковородку-неподгорайку. Это ведь не противозаконно.
– Все предметы, ввозимые на Территорию Человеков должны иметь сертификат… – снова повторяет несговорчивый таможенник.
«Волкова, выброси ты эту сковороду в окно! Не усугубляй!» – уже не выдержав, ору я ей мысленно.
«Не выброшу! Она мне очень дорога», – тут же получаю категоричный ответ от этой ненормальной.
«Тебя сейчас ссадят с поезда», – стону я от безнадёги. Вот же, упрямая, ну как баран, ей Богу!
«А я ТЕБЯ сейчас сдам. Тогда они кинутся ловить тебя и забудут про мою сковородку», – угрожает она мне.
«А-а-а-р-р-р….» – стону я мысленно.
И тут слышу её ментальный посыл таможеннику: «Оставь девушку в покое. Это всего лишь глупая блондинка со своей глупой сковородкой. В четвёртом вагоне в воздуховод прячут наркотики. Быстрее туда, пока не поздно. За поимку нарко-курьеров тебе звёздочку на погоны повесят. А если ты явишься на пост с блондинкой, обнимающей сковородку – тебя засмеют».
Минута, другая…
– Счастливого пути, гражданка Волкова, – слышу я голос таможенника и ахреневаю на месте.
Только что моя Алёна использовала «проникновение и подчинение разума».
«То есть эта зараза меня тоже могла подчинить?!»
«Не могла, – спокойно отвечает Волкова. – Ты, Зайцев, мной неподчиняемый. Я пробовала – не получилось. Ты всё равно меня трахнул. Бандит!»
«Ну, это уже лучше», – успокаиваюсь я.
«Это очень хреново, Зайцев», – сетует она.
«Кто бы сомневался…» – мысленно вздыхаю я.
Через несколько минут вижу, как из вагона впереди состава выводят двух пижонистого вида парней, закованных в наручники.
«Волкова, ты серьёзно, знала, что в четвёртом вагоне везут наркотики?» – удивляюсь я.
«Не знала. А что, их там нашли?» – удивляется она.
«Видимо, да».
«Хм, я просто видела картинку, как два парня прячут какие-то пакеты в блок вентиляции».
«Охренеть! – шокировано восклицаю я мысленно. – Ща тронемся, спущусь к тебе и поговорим серьёзно».
«Наконец-то, Зайцев, ты мозг включил, – подкалывает меня эта экстрасенсорная особа блондинистой наружности. – А то ты достал уже своими домогательствами».
«Об этих домогательствах у нас тоже будет серьёзный разговор», – заверяю я строго.
«Кто бы сомневался», – ехидничает она.
Вылезать из окна на крышу вагона, оказывается, намного легче, чем влезать обратно. А ещё состав качается и подпрыгивает. Я цепляюсь за выступы на крыше, опуская ноги вниз. Сапоги с ботфортами – не очень удобная обувь для таких упражнений. Подошва соскальзывает с полированной поверхности, а пальцы вот-вот сорвутся с выступа в крыше.
«Млять! Хренова гравитация!» – ругаюсь я, чувствуя, что сорвусь.
«Держись, Зайцев!» – мысленно орёт мне Волкова и…
И я чувствую, как воздух начинает поддерживать меня… Что это? Как это?!
Но ответ буду искать потом. Сейчас главное – забраться в окно. И я, не упуская момент, плавно скольжу по воздуху в открытое купешное пространство, а Волкова стоит и зачарованно наблюдает этот плавный процесс. Опускаюсь на пол всё ещё поддерживаемый воздухом и, не могу сдержать вопроса:
– Как ты это сделала?
– Я? Как ТЫ это сделал?
– Нет. Это ты заставила воздух удерживать меня, – спорю я, снова сбрасывая с себя перевязь со шпагой.
– Я только подумала, что надо отключить гравитацию, когда ты на неё наругался…
Я шлёпаюсь на вагонную полку и несколько минут пялюсь на неё. Она садится напротив и пристально смотрит на меня.
– Видимо, мы оба подумали… одновременно… – нерешительно начинает Волкова.
– …подумали одно и то же, и мы сделали это, – продолжаю я её мысль.
И тут я вспоминаю слова Морталова: «Ты нашёл свою пару. Теперь ты всемогущий». Волосы под моим париком зашевелились. Я невольно тру ладонями своё лицо, пытаясь, видимо, вернуть себе здравое мышление. Хочу убедиться, что не сплю, что всё это наяву и всё это происходит со мной. Со мной и с Алёной.
– Алексей… – шепчет она ошеломлённо, – мы можем сделать… э-э-м… всё, что захотим? Вопреки всем законам физики и природы?..
Я вздыхаю и собираюсь с духом рассказать ей всё, что мне известно и спросить о том, о чём догадалась она.
– Алёна, – сосредоточенно начинаю я свой монолог, – между нами в тот самый миг, когда наши взгляды встретились, помнишь, в том баре на ТЧ, возникла связь. Пока только визуальная, но ленты наших потоков уже тогда потянулись друг к другу. Мы не почувствовали их телами или сознанием, но это случилось. В коридоре, помнишь, там ведь были и другие мужчины, но ты подошла именно ко мне, потому, что твой поток тянулся к моему. Поцелуй и стыковка, соединение, слияние, бриллиантовая пыль и, опа(!) – мы на одной волне. Мои мысли влились в твои, твои видения передались мне. Мы теперь скованы этой магической цепью. Заметь,ты появляешься там, где я, и меня эта цепь тянет туда, где ты. Так что, Волкова, теперь ты моя, как бы ты не отбивалась от моих объятий. И это уже навсегда.
Делаю многозначительную паузу и улыбка Чеширского кота расплывается на моем лице.
Она не спорит. Обдумывает. Ждёт, что буду продолжать. И я продолжаю.
– А с момента нашего интима… кажется, мы получили дополнение друг друга… тоже навсегда. Теперь мы, будучи вблизи друг от друга, вот, как сейчас, можем использовать всю магию, существующую в мире… вплоть до отключения гравитации.
– То есть мы можем летать? – ошарашенно уточняет она.
– А-а-э-м… ну давай, попробуем, – предлагаю я и, встав, протягиваю ей руку.
Она с опаской вкладывает свою ладошку в мою.
– Надо одновременно пожелать взлететь, – предполагает она.
Я согласно киваю.
– Итак, эксперимент номер раз, – бодро объявляю я. – Желай.
Стоим. Не взлетаем, хотя оба думаем о взлёте.
– Чё-то не выходит, – говорит Алёна, подняв на меня глаза.
Я же думаю: почему пять минут назад сработало, а теперь нет?
– Алёшка, надо поцеловаться, – предлагаю, думая о бриллиантовой пыли, которая, по идее, и есть наш волшебный поток, который творит чудеса.
– Тебе бы только позажимать меня, – обвиняет меня Волкова, выдёргивая свою руку.
– Эмоции нужны. Ты же испугалась за меня, когда я чуть не сорвался. Сильные эмоции: страх, негодование, а лучше нежность и страсть. Давай поцелуемся, – настаиваю я. – В процессе думай о взлёте.
Она вздыхает, закатывает глаза, мол «достал ты», но соглашается.
– Но на этот раз, – предупреждающе поднимаю палец, – ты целуешь меня так, как сделала это первый раз. С желанием, со страстью.
Я обнимаю её нежно и чувствую то самое желание и ту самую страсть с её стороны, а с моей – кроме всего перечисленного, ещё и глубокую нежность к ней, к этой… самой прекрасной девушке в мире.
Наши губы ласкаются в поцелуе, наши руки нежно поглаживают и потискивают тела друг друга, наши потоки сливаются и сплетаются в один волшебный, искрящийся, наши мысли звучат в унисон и наши, прижавшиеся друг к другу тела, плавно отрываются от твёрдой опоры. Мы зависаем в воздухе. Волшебство свершилось.
– Вот видишь, как только ты перестала сопротивляться, всё получилось, – шепчу я, чуть отстранившись.
– Когда я злилась на тебя, тоже всё получалось, – вредничает моя любимая, но не отпускает и прижимается ко мне.
– Можем ещё попробовать в горизонтальной плоскости…
– Ты неисправим, – она отталкивает меня и мы падаем на пол.
– Ну вот, что ты наделала? Всё волшебство поломала…
А она, насупленная, смотрит строго, и даже руки в боки уже упирает.
Я собираюсь сказать ей, что люблю, что всё у нас серьёзно, что не только трах мне с ней нужен, но не успеваю и рта раскрыть, как мой планшет начинает жужжать. Я спешу к нему. Это Командор и я должен ответить.
– Майор Зайцев, доложитесь, – командует генерал с экрана.
Вижу рядом с ним полковника Камышова, а так же моих подчинённых, Тарасова и Удавиченко.
– Здравия желаю, – приветствую я собеседников в то время, как Волкова усаживается рядом со мной, толкая меня попой. Тоже хочет присутствовать на совещании. Ладно уж, я подвигаюсь, давая ей место, ведь она в нашей операции будет участвовать, как главный персонаж… или наживка. Млять! От этой мысли холодеет всё в груди, но я понимаю, что изменить уже ничего не могу.
– Алёна Михайловна проанализировала действия преступников и пришла к выводу, что руководителем Северного Фронта может быть тот, кто обижен или даже обозлён на Государство по причине очень веской, которая стоит того, чтобы пойти на крайние меры. Алёна, скажи, кого ты подозреваешь.
– Это, скорее всего, Загорцев С.Я., техномаг-артефактор. Его сын инвалид был осушен. Посмотрите это дело подробнее и вы поймёте. Он был в ярости и подавал прошения и требования в различные инстанции. Везде получил отказ.
Вижу, как мужчины в кабинете Командора припадают к своим планшетам, потом негромко переговариваются, кивая головами, мол «да, возможно».
– Ну а второй… э-м… – продолжает Волкова. – Я случайно узнала, что магистр Сорж, преподаватель в моей Академии, пару лет назад столкнулся с такой же проблемой. Его дочь… Ну…
Она умолкает, не решаясь рассказывать дальше.
– Говори, Алёшка, не бойся, – подбадриваю я её.
– Ну, я подумала, пойду, поговорю с ним. Э-м… почитаю его мысли…
– Что? Не понял? Что вы сделали? – удивляется Командор.
– Пусть она закончит, господин генерал. Это сейчас важнее, чем разборки с ней, – встреваю я в разговор.
Волкова вздыхает и решается рассказать всё подробно, и о фальшивой странице в книге, и о диалоге с магистром, и о его мыслях.
– То есть мы можем определённо сказать, что магистр Сорж причастен к группировке, – констатирует генерал.
– Да, похоже, наши аналитики его включили в список подозреваемых. Берём его под контроль, – соглашается полковник.
– Ну вот, – продолжает Алёна, – а в поезде я обнаружила слежку. Они собирались мне навредить и я открыла книгу, чтобы сбежать в прошлое. Попала к Зайцеву в 17-й век. Когда мы там всё сделали, вернулись по моей книге в поезд. Вот, а теперь едем на север в Паринск.
Мужчины на экране снова переговариваются, а мы с Алёной ждём.
– Господин генерал, – не выдержав, начинаю я. – Прошу разрешения начать операцию. Алёна едет поездом, значит у нас есть ещё, как минимум, часа три для подготовки. У нас в Паринске есть Клавдий и я отправлял туда Пахоменко, но нам нужно больше людей. Я буду следовать за Алёной в ту деревню, как её, м-м… Турово. Остальные же должны будут оставаться в тени неподалёку.
– Пахоменко переслал сообщение, что в главной шахте № 3 большое скопление народа, причём туда всё ещё нанимают рабочих. Принимают только осушенных. Наши технари внедриться не смогут, так что там только Клавдий. Если получится, внедрим ещё двоих. Пока проверяем их на надёжность. А тебе, Алексей, на станции Островно передадут одежду и всё обмундирование. Я уже выслал вертолёты с тремя бригадами опытных спецназовцев в поддержку вам. Вот Костя с Мишей тоже к вам прибудут. Но вы не суйтесь в самое пекло. Сначала мне нужна информация, а потом будем готовить захват. Алёна Михайловна, постарайтесь определить их потоки, какой силой они обладают, что у них на вооружении? Всё, что возможно и невозможно, даже если покажется абсурдным или незначительным – всё сообщайте Алексею. Если будете видеть опасность – сразу убегайте в прошлое или найдите где спрятаться. Мне жертвы не нужны. Это понятно?
Алёна кивает, мол «поняла». А я знаю эту занозу – будет рисковать и тянуть до последнего, а то и вовсе схватится за автомат и будет нападать сама. Эх, идея запереть её в шкафу была очень хорошая… но нереализуемая на сегодняшний момент.
– Если всё понятно, тогда «отбой» и до связи. И ещё раз повторяю: дождитесь подкрепления, не суйтесь геройствовать в одиночку.
Думаю, что эта была отцовская забота, а не начальственный приказ. Киваю, мол «понял», потом нажимаю на «завершить звонок» и ещё минуту тупо смотрю на пустой экран.
Алёна вздыхает и пытается переместиться на свою полку. Я удерживаю её рядом, обнимая за плечи.
– Зайцев, – упирается она, – прекрати уже, а!?
– Просто посиди со мной, – тихо говорю я, опустив голову.
Меня сейчас раздирают противоречивые чувства. С одной стороны – мы должны выполнить задание. А с другой… О, Небеса! Как я боюсь за неё!!!
– Алёшка, лучше бы тебе не ходить туда. Я не смогу быть рядом, не смогу защитить… Зачем ты только ввязалась в это дело?! – конец моей фразы – это почти уже стон.
– Хотела доказать тебе, что я не преступница, не предатель и не шпион, – упрямо шепчет она.
– Я никогда не думал, что ты…
– Думал. Я читала твои мысли. Помнишь?
– Алёшка, милая моя, давай всё отменим, – прошу я, целуя её в висок. – Давай сейчас позвоним Командору и скажем, что ты никуда не едешь. Вертолёт заберёт тебя и отвезёт ко мне домой.
– Ага, а ящер сожрёт тебя, Зайцев. И как я потом буду жить без… тебя?
И тут я понимаю, что она решилась на это всё, чтобы защитить меня! Волкова! Вот же дурёха!
– И вот как я дожил до 35-ти лет, и меня ещё ни один монстр не сожрал?! Прям удивляюсь! – саркастически ухмыляюсь я.
А сам чувствую, что говорю хрень какую-то. Ну невозможно с ней! Мне крышу сносит, даже нормально общаться не могу, а ведь хочу. Хочу сказать, что люблю её, что боюсь за неё. Что у меня внутри сейчас всё рвётся на части от мысли, что эта беззащитная хрупкая девушка пойдёт в логово монстра выполнять мою работу.
– Ты, Зайцев, ядовитый, – отвечает мне она. – Тебя если кто сожрёт – сразу сдохнет от отравления.
– Ну так, давай, мы ящеру меня скормим – он сдохнет, и проблема будет решена.
– Дурак! – возмущается моя испуганная красавица. – Не смей!
– А что мне остаётся делать? Как тебя остановить? Тебя же, когда придёшь к ним, собираются подложить под технаря, чтобы получить супер-поток. А я этого не переживу.
Она вдруг понимает всю мерзопакостность её миссии и ошарашенно смотрит на меня.
– Нет… нет! – шепчет она.
– Разве не это их план?
– У них ничего не выйдет, – убеждает меня Волкова. – Я убью техномага. М и Т не совместимы. Забыл?
– Ага, – скептически качаю я головой. – Были несовместимы. Пока ты не поцеловала меня.
– Но ведь это ты, а не кто-то другой. Другого мне не… не надо мне другого!.
Она смущённо опускает глаза. А я, как представлю себе, что какой-то мужик дотронется до моей Волковой – аж зубы сводит.
– А вдруг, тебе приглянется какой-нибудь повстанческий придурок?
– Никакой придурок не сравнится с тобой, Зайцев, – справившись со смущением, отвечает она.
– Какой комплимент! Я в полном отпаде!
Она толкает меня локтем в бок, мол «ладно тебе, цепляться к словам».
– У них ничего не выйдет. И я сильный маг, со мной справиться не так просто, – строго говорит решительная моя.
– То есть, отговорить тебя мне не удастся? Тогда хотя бы обещай мне, что будешь осторожна и благоразумна. Что не попрёшь на танки, вооружившись сковородой.
– В моей сковородке щит магический, – гордо вещает она и делает вид, типа «теперь я непобедима».
– Щит – это хорошо, – соглашаюсь я. – Но у тебя есть ещё и Василий.
– Он тоже работает, как щит?
– Нет. У него другие функции. Помнишь, я говорил, гладить его только «по шёрстке» ?
Она кивает, мол «да».
– Так вот, если увидишь опасность, проведи рукой против роста игл и твой ёжик тут же станет опасным оружием. Направишь иглы на противника, а Васька всё остальное сделает сам. Но, Алёна, не активируй его понапрасну. В нём заряд может кончится.
– Правда? Василий такой серьёзный у нас? – удивляется она, с умилением глядя на игольчатое существо, копошащееся в одеяле. – А сразу и не скажешь.
– Бесстрашная моя, я сделал его для твоей защиты. Он сам может атаковать, если учует опасность, но и ты можешь активировать его, когда нужно. Но будь осторожна. Почитай их мысли, сбрось мне картинку и сваливай. Обещай не лезть в пекло!
Я нежно целую её, легонько, только чуть касаясь губ.
– Обещай, – прошу я.
– Обещаю, – отвечает она.
