Текст книги "Ночные фиалки (СИ)"

Автор книги: Alena Liren

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

Сестра вынырнула за дверь, оставив Дариуша жадно вглядываться во мрак улицы. Рен пробежала мимо совсем незаметно, как мышка, спасающаяся от дикого кота. Ее черный плащ был заперт на все пуговицы, под ним не видно было белой ночной рубахи, в которой Ирена скользнула на улицу. Ветер забрался под одежду, коснулся ее горячей еще кожи легким поцелуем. Стайка плотно сбитых мурашек торопливо прошлась вверх по рукам, плоскому животу и спине, добравшись до самой шеи.

Ирена спешила вперед. Старые туфли цокали по улице, пьяный батрак поднял голову, когда Рен пробежала мимо него, придерживая стремящийся упасть капюшон. Мешочек с фиалками – не все, что она собиралась отдать вампиру этой ночью… Конверт с посланием баронессы лежал в ее кармане, его Рен немного помяла, страшно волнуясь. Печатей на нем не было, подписей – тоже. Без Ирены Детлафф не узнает, откуда он взялся, ей нужно будет все объяснить…

Лошадка, подвешенная на цепи, привычно скрипнула, когда очередной поток солоноватого ветра прошел сквозь нее. Кузнецкая дочка поглядела в темное окно первого этажа, второго, на крышу. Ни света, ни звука. Знакомый дом пребывал в сладком сне, красная дверь не звала в гости. Рен хмуро глядела перед собой, решая, отважится ли она постучаться.

Сердце ухало в груди, точно уставший в охоте филин. Ей страшно, было до дрожи страшно. Не сейчас. Девчонка повернулась к раскинутому позади нее причалу, чтобы украсть для себя лишнюю минуту тишины. Гладкий край воды светился, не требуя для себя ни луны, ни звезд, только зрителя.

Ирена упрямо смотрела вперед, точно выжидая толчка, удара. Ей нужен был стимул. Страх теснил молодую грудь, воспоминания о неприятной беседе прыгали в ее голове, предупреждая об опасности. Если вспомнить, вампир всегда был с нею груб, он указывал девчонке на разницу мышления, на интеллектуальную пропасть между ними, желая уколоть и унизить…

Да, он никогда ее не любил, и любить не станет. Слишком уж разными были их миры, расположенные на противоположных полюсах существования. Ирена понимала, что рискует стать в его руках вещью, миловидной куколкой, одной из тех, что Детлафф хранит на своих полках. Рен закусила губу, понимая, что даже осознание этого жуткого факта не может заставить ее уйти домой.

– Ты очень поздно.

Его мягкий, но слишком хриплый голос заставил девчонку вздрогнуть. Не от неожиданности, а от накатившего волной ужаса. Страх взял свое, девушка закусила губу, не решаясь повернуться и встретиться глазами с собеседником. Мужчина остановился недалеко, он чувствовал настроение запоздалой гостьи. Ирена боялась его после случившегося, и Детлаффа мучало чувство вины.

Весь вечер он боролся с острым желанием навестить ее самому. И только вспоминая затравленный взгляд девчонки, ее дрожащие в страхе губы, слезы в глазах… Детлафф все не решался. Он помнил за собой эту привычку: выходить из себя, терять контроль и приносить близким боль. И сейчас, после всего сказанного и сделанного, вампиру оставалось только стыдиться.

– Я… Я хотела тебе кое-что отдать, – замялась она, дрожащей рукой ныряя в карман плаща.

Наверное, стоило начать с переданного письма, вручить его вампиру, а уже после подарить те чертовы фиалки… Только что-то не позволило Рен поступить именно так. Детлафф не решался подойти ближе, он стоял в стороне, смотря за тем, как соленый ветер играет с волосами Ирены. Смоляная коса была расплетена, непослушные пряди сбились, неаккуратным одуванчиком обрамляя лицо девушки.

Дрожащей рукой она протянула ему злосчастный мешочек с высушенными травами. Аккуратно, не делая резких движений, вампир принял преподнесенный ему дар с особым тактом. Она точно подавала подношение для своего Бога, для могущественного, волшебного существа, способного обеспечить ее всем необходимым или всего лишить. Алтарь его наполнен, Рен, но не до конца…

Гостья потупила взор. Холодные пальцы обхватили ее дрожащую ладошку. Девушка не смотрела на вампира, только себе под ноги. Ее губа задрожала, стоило только попытаться заговорить. Оба молчали, ждали чего-то. Хотелось обнять кузнецкую дочку, требовательно прижать ее к груди, чтобы успокоить нервную дрожь, только волнение останавливало.

– Прости меня, – тихо начал Детлафф, не рассматривая подарка. – Прости, Рен, но я должен был предупредить тебя, что немного… Ревнив.

Говорить о своих слабостях – дело всегда нелегкое. И вампир не был тем, кто находил в таких беседах успокоение, вопрошая о жалости. Нет, отнюдь. Монстрам она не нужна, им не нужно и понимание. Мужчина осторожно наклонился вперед, не отнимая руки от теплой ладони Рен. Только сейчас, взглянув на девчонку сверху вниз, вампир понял, что Ирена явилась к нему в ночной рубахе.

– Тебе холодно? – спросил он мягко, в ответ получив утвердительный кивок.

Так может и дрожит она не от страха? Об этом вампир уже не стал спрашивать. Он осторожно приобнял девчонку, стараясь прижать ее к груди как можно нежнее. Ирена подалась вперед, щекой впечатываясь в широкую грудь. Вампирское сердце билось быстро, Рен слышала его под ребрами, сквозь плоть и кости. Мерный ритм успокаивал ее.

– Пойдем в дом, – произнес он тихо, положив руку девчонке на поясницу. – Я хотел бы объясниться перед тобой.

– Хорошо, – с сомнением в голосе ответила девчонка.

Нет, все же боится. Детлафф мягко подтолкнул гостью к двери, отворяя ее. Свечи озаряли только дальнюю комнату второго этажа, а во мраке Рен пути не различала. Она двигалась осторожно, ведомая его сильными руками, двигалась, следуя за вампиром. Лестница кончилась быстро, скрип ступеней оборвался и затих, оставшись позади. Мужчина усадил Ирену за стол, сам же опустился напротив.

Его бледное лицо не выражало ничего, кроме нетерпения. Остальные же чувства были скрыты глубоко под кожей, слоем мышц, костей. Вампир холодно улыбнулся, глянув в окно. Знакомые тени чертили линии на крышах, прорезая темноту густевшей ночи. Венера протяжно засмеялась, убегая все дальше во мрак, но смеха ее Рен не слышала. Она не видела и Региса, спешащего за суккубом, не заметила легкого волнения сидящего напротив вампира.

– Я познакомился с ней давно, с моей Ренаведд. Нелепо, если вспомнить, – начал вампир, вспоминая. – В переулке за корчмой. Она проследила за мной от ломбарда, кажется, или от дома… И я захотел ее проучить.

Голос собеседника показался Ирене другим, не таким, как прежде. Детлафф делал долгие паузы, копаясь, подбирая нужные теперь слова. Он холодно закусил губу, ища в глазах девушки невысказанной поддержки. Рен подалась вперед, благодарно слушая правду, ощущая всю глубину его доверия и радуясь этому чувству. Она уже понимала, что вампир говорит о той даме с портретов.

– Ты сильно любил ее?

– Безмерно, Рен, – поспешно ответил хозяин дома. – Как никогда прежде. Мы долго встречались только вечерами, болтали и предавались любви, ни о чем не волнуясь. А после я предложил ей пожить у меня, присмотреться… Я теперь и не вспомню, сколько все длилось, не считал тогда дни.

За рассказом мужчина не видел синих глаз, темнеющих перед ним. Свечка, стоявшая в середине круглого столика, давала достаточно света, чтобы рассмотреть все. Для этого нужно было только иметь желание увидеть, прочувствовать и понять. За рассказом Детлафф терял ощущение времени, занятый своими мыслями и печалями, он не видел ничего, кроме образов прошлого.

– Я любил ее, мою Ренаведд, мою Рен, и ревновал ее так же сильно, – продолжал вампир. – Однажды я избил рыбака, что заметил красоту ее глаз, в ночи убил виноградника за похабный возглас… И что потом со мною случилось? Она убежала.

На последних словах Детлафф громко вздохнул, чувствуя странный вкус поражения на губах. Его серо-голубые глаза подернулись пеленой гнева, затаенной обиды. Ирена хмуро отвернулась к окну. В голосе вампира она слышала любовь, тлеющую и разложившуюся под напором времени, любовь, отнимающую все силы. Ренаведд предала его, убежала, и бьющееся в груди сердце оказалось заковано в толстую глыбу льда, оно теперь было спрятано, разбито.

– Я долго не верил в это, сомневался. Думал, что ее похитили или уволокли силой… Но в глубине души я всегда знал, Рен, что моя любовь просто сбежала, не оставив от себя и следа, и записки в оправдание.

– Зачем ты это рассказываешь? – дрогнувшим голосом спросила девчонка.

Он поднял взор, точно вот-вот заметив девчонку. Его Рен смотрела вперед, сжав губы до истонченной кривой полосы. Пальцы ее сжимались, не образуя аккуратного круглого кулачка, а в глазах стояла слякоть. Вампир улыбнулся почти грустно, края его губ синхронно двинулись вверх. Похоже, что его глупая девчонка – тоже ревнивица.

– Потому что я должен был сделать из случившегося вывод уже тогда, Рен, – ответил мужчина нехотя. – А я не стал.

– Я тебя не обманывала, – призналась дочь кузнеца, невольно хватаясь за свое запястье. – Он меня просто подвез.

– Да, я тебе верю, – сознался вампир тихо. – Прости меня, Рен, но пойми, как тяжело мне доверять… Любви.

Его рука накрыла ее дрожащую ладонь, Ирена набрала в легкие побольше воздуха. Ренаведд обманула его, обманула ее, решив, что глупая девка поверит пустым разговорам о невозможности их встречи. Рен поняла, что навлечет беду на всех троих, вручив Детлаффу ее послание, что несдержанный и вспыльчивый, он может наделать бед… Но что будет, если правду утаить? Вряд ли ему понравится.

Слушая просьбу дрожащих мышц, Ирена поднялась с места. В два коротких шага она добралась до вампира, осторожно наклонившись перед ним. Поцелуй у Рен получился халтурным. Ее мягкие, пусть и обветренные губы действовали неумело, но с подобающим моменту трепетом. Белая ладошка коснулась его щеки, тонкие пальцы ободряюще погладили кожу.

– Я напугал тебя, – проговорил Детлафф, обнимая ее за талию.

– Это уже неважно… Если такого не повторится, – добавила девчонка тихо, вспоминая его слова.

– Пора нам снимать швы, – вспомнил вампир, поднимаясь с места, встречая ее встревоженный взгляд. – Это не так уж больно, не бойся.

========== 17. Шрамы затягиваются ==========

Сев на кровать, Рен перестала дрожать. Белое покрывало под ней было сбито еще с прошлой ночи, теплые пальцы требовательно пробежали по ее холодной ноге. Девчонка послушно молчала, ожидала, доверившись своему личному лекарю. Детлафф ведь знал, что нужно делать дальше, а ей – знать необязательно.

Он сразу предупредил, что процедура это неприятная. Когда швы покидают стянутую вместе плоть – чувствуется легкая боль, легкая, но всегда ощутимая и противная. Все, что мог сделать вампир – боль притупить, отвлекая нервы от одного единственного чувства раздражения совершенно другими. Его шершавые пальцы выискивали на коже Рен выпуклые узелки, чуть оттягивали их вверх под недовольное шуршание сверху. Девчонка морщилась, ерзала, дергала ноющей ногой.

– Оставь их, пожалуйста, они же не мешаются, – шикнула она, отводя ногу в сторону. – Мне больно.

– Будет куда больнее, если они начнут в тебе гнить, Рен, – не без жалости в голосе заметил вампир.

В ответ Ирена отвела взгляд. Леденящая кожу мазь застыла на ее ноге, холодя нервы. Девчонка закусила губу, чувствуя, как Детлафф вытаскивает из нее очередную нитку. Это – вторая или уже третья? Она не считала, а вампир ведь просил. Только это скорее для отвлечения, чем из нужды. Вроде бы принято, что за счетом отвлекаешься, а время течет побыстрее, капая сквозь пальцы.

Вампир говорил, что швов всего было немного, называл ей точную цифру, но Рен забыла. Когда он вытаскивал уже четвертый, пациентка протяжно запищала. Она закусила губу, пальцами впиваясь в съехавшую набок простынь. Из глаз невольно брызнули слезы, хотя боль и не была самой сильной болью, когда-либо испытанной ею.

– Еще немного, – шепнул вампир, наклоняясь, целуя голую коленку девушки. – А потом все пройдет.

Но до этого «потом» еще оставалась пропасть времени, тянущегося болезненно долго. Девчонка откинула голову назад, чувствуя, как очередная ниточка покидает ее плоть, судорожно цепляясь за саднящую кожу. Больно. Последний узелок был маленьким, его Детлафф срезал с большим трудом, извлекая из раны обрывок аккуратного когда-то стежка. Его пальцы ласково прошлись по заживающей ране, послышался звук открывающейся склянки.

Крышка с булькающим чпоком сорвалась вниз, Рен почувствовала приятный запах чего-то хвойного. Можжевельник. Девчонка не знала о том, как называется это растение, но запах был ей знаком. Мазь впитывалась быстро, легко, поглощенная ждущей кожей. Не встретив сопротивления, вампир работал удивительно быстро.

– Вот и все, – заверил он, осторожно опуская «прооперированную» конечность.

– Совсем все? Теперь без бинта ходить?

– Да, – ответил он быстро и громко. – Мазь поможет затянуть шрам до последнего… Чтобы след был поменьше.

Девушка наклонила голову, рассматривая тонкую лодыжку. Кривая полоса белой кожи нарушала хрупкую гармонию ноги. Если не задирать юбку, конечно, никто и не увидит этого изъяна, но Рен все равно будет помнить о нем. Взгляд Детлаффа не выражал пренебрежения или простой неприязни, а это уже успокаивало Рен. Ей лишь хотелось нравиться, и нравиться в первую очередь именно ему, вспыльчивому, пугающему вампиру, что подарил ей столько заботы.

– Уродливо? – спросила девчонка, надув губки. – Шрамы красят только мужчин.

На самом-то деле Ирена думала, что они не красят вообще никого. Только сказать об этом она постеснялась, прежде найдя на торсе вампира парочку розовато-белых отметин. Детлафф глухо хмыкнул, поднимаясь на ноги. Он смерил ее пристыжающим взглядом, понимая, что девчонка спросила об этом специально, чтобы услышать в ответ жалостливые уверения.

– Нет, с тобой все прекрасно, – ответил он тихо, нависая над ночной гостьей и прижимая тем самым к стене.

– Сомневаюсь, – почти грустно ответила она.

О, как бы ему хотелось, чтобы девчонка подавилась этими сомнениями. Противно ухмыляясь, вампир потянулся к губам Ирены. Мягко, но слишком настойчиво, чтобы ускользнуть. Краем губ касаясь ее рта, проверяя, согласна ли Рен на такое общение, вампир замер, щекоча ее щеки горячим дыханием.

– Мне уверить тебя? – шепнул он на выдохе.

– Да, – беззвучно ответила девушка.

Нельзя было сказать, что она не боялась в эту минуту. Чувствуя теплые, мягкие губы на своих собственных, слабость и желание, Рена помнила все. Лицо мальчишки, исполосованное тройкой прямых шрамов, длинные когти чудовища, монстра, скрытого под человеческой личиной. Детлаффа, ее такого мягкого, такого нежного зверя, сейчас требующего ласк.

Его язык покинул ее рот, оставив от себя только сладковатый привкус. Вампир выпил перед сном, мучаясь тяжелыми думами, пытаясь забыться. Рен молчала, когда Детлафф опускался перед ней на колени, когда он мягко распутывал шнуровку на ее белье, стягивая короткие нижние бриджи, уже касаясь трусов.

– Ты дрожишь, – шепнул он, оставляя на бедре девушки свой холодный поцелуй. – Страшно, Рен?

– Нет, – солгала она. – Я тебя уже не боюсь.

Он улыбнулся, принося очередной поцелуй. Касание чуть теплых губ вышло мягким, скользящим. Ирена осторожно сжалась, невольно хватаясь за длинную юбку ночного одеяния. Плаща на ней уже не было, перед операцией вампир повесил его на стул, услужливо помогая девчонке. Сейчас же его руки скользили по раненной когда-то ноге, отвлекая от страшных мыслей.

Он же мог укусить ее, почувствовав запах девичьей крови, мог жадными губами припасть к сочащейся соком плоти, но не делал этого. Ирена знала, знала, что ее вампир никогда не был монстром, что он – существо кроткое, лишенное любви, преданное когда-то. Все вставало на свои места.

Ренаведд бросила его, оставив в этом жутком городке одного, бороться со своими мыслями и желаниями. И Рен понимала, что не слышала всей истории. Сколько раз с ее вампиром поступали вот так, сколько раз его оставляли, бросая на произвол бессовестной судьбы, не заботясь о будущем? Слишком часто, чтобы уставший Детлафф вел этим историям счет.

Теплые руки легли на ее бедра мягко, но требовательно раздвигая ноги девчонки. Та и не думала сопротивляться, выдумывая отговорки или моля о прекращении. Любопытство брало верх, Рен чувствовала, что внутри разгорается знакомое ей пламя. Пусть и с недавних пор, но девчонка уже знала, что она с этим сладким чувством неплохо подружится.

Теплый язык коснулся ее в неожиданном месте. Почувствовав его, Ирена вздрогнула от странного рода щекотки, глубокой, касавшейся не только кожи, но и нервов, идущих в самую глубь ее слабого тела. Девчонка закусила губу, ее рука скользнула вниз, чтобы поймать Детлаффа, чтобы вытащить его.

– Тише, тише, – шепнул вампир, отрываясь всего на секунду. – Тебе понравится, Рен, только не дрожи так. Я все сделаю.

Хорошо, что в этот томительный миг вампир прятался под ее юбкой. Девчонка не смогла бы смотреть мужчине в глаза, не смогла бы наслаждаться его движениями. Умелый язык скользил то вверх, то вниз, оставляя за собой влажную дорожку слюны. Рен пальцами путалась в одеяле, закусывала губы, лишь бы не стонать от странного для нее действа.

Вампир подключил руки, чувствуя каждую складку ее чувствительной кожи. Ее неудачные попытки удержать слабую дрожь коленей, аккуратные вздохи, вскрики – все только забавляло его, подогревая охотничий азарт. Детлафф продолжал, даже тогда, когда ладони девушки настойчиво надавили на его широкие плечи, отстраняя. Вампир знал, что она это только от робости.

Тело все равно выдавало кузнецкую дочку. Стоило его горячему языку коснуться чувствительного островка ее нервов, как Ирена вздрагивала, благодарно подаваясь вперед, моля о продолжении. Пальцы скользили легко, находя в ней желанный отклик, и вампир уже чувствовал силу собственного возбуждения, выраженную дискомфортом.

Рен не пыталась отстраниться. Детлафф не видел, но точно знал, что ее аккуратные губки в этот момент беззвучно шептали его имя. Язык чертил линии, рисовал неровные, скользящие круги, неся за собой странное чувство насыщения. Оно подбиралось медленно, следуя за проворным языком, Рен чувствовала его слабо, чувствовала, как оно растет под кожей. Волосы вампира щекотали ее ноги, его язык – ее естество.

Когда вздохи ее стали порывистее, а пальцы все сильнее сжимали простынь, когда ткань под ногтями начала трещать от натуги, вампир ускорился. Дразня, раззадоривая несмышленую в таком вопросе девчонку, заставляя ее и краснеть, и бледнеть, то притягиваясь, то отстраняясь.

– Дет… Детлафф, я, – дрожа, зашептала Рен.

Он и хотел бы ей ответить, но ведь пришлось бы прерваться. А этого вампир совершить не мог. Он припал, прирос к ее трясущимся в оргазме ногам, не отрывал жадного языка от не менее жадного тела, точно желая впитать в себя всю ее сладость. Маняще и робко, Ирена вскрикнула, выгнувшись в спине. Рен вскрикнула, отчаянно, но мягко, расслабляя уставшие ноги.

Детлафф отпустил ее, не решившись продолжить. Его возбуждение достигло своего пика, но разрядку он не получил, не желал пугать девчонку своим напором. Вампиру хватило и растерянного, уставшего выражения ее бледного лица, хватило легкого запаха пота и вина в воздухе.

– Ты уверилась в том, что и сейчас нравишься мне ничуть не меньше? – спросил мужчина, осторожно присаживаясь рядом с Иреной.

– Да, – на выдохе ответила она. – Только это немного… Необычно.

– Не волнуйся, – небрежно бросил вампир. – Ты к такому скоро привыкнешь.

Ответ его вогнал девушку в краску. Поправив юбку ночной рубахи, она не потянулась за бельем, но положила голову на плечо вампира. Ее волосы сбились, пальцы на руках – побелели. Девушка боялась смотреть собеседнику в глаза. Она чувствовала что-то неправильное в свершенном не так давно, боялась, что окажется права в своем предчувствии. Неужели мужчины и женщины могут вот так… Должны делать это вот так?

– А меня ты любишь? – полушепотом спросила девчонка, чувствуя, что вампир вздрогнул от неожиданности вопроса.

– Что? – слабо улыбнувшись, переспросил Детлафф.

Ему голос девчонки показался странным. Она неотрывно смотрела на пальто, повешенное на стул, точнее, на карман своего пальто. Вампир осторожно провел рукой по мокрому от пота лицу, пытаясь вспомнить, чем мог вызвать недоверие. Впрочем, копаться в мозгу ему долго не пришлось, ответ лежал на поверхности.

Огоньки свечей были задеты порывом холодного воздуха ночи. Рен закусила губу, опасливо отвернувшись к окну. Страх темноты появился у нее не так давно, с тех пор, как девчонке выпало сомнительно счастье: увидеть очи тьмы. Скользкие, глубокие, как океанская впадина. Эти глаза смотрели на нее в ответ, ища слабость и добравшись до нее. Слыша скрип кровати в ночи, кузнецкая дочка теперь вспоминала голодную Ориану и ее утробный рык, ее острые зубы в девичьей плоти, ее тонкие зрачки, бегающие из одного края глазного яблока в другой.

И теперь к этому жуткому образу добавился новый, более страшный. Любимый мужчина, первый ее мужчина, защитник и учитель… Вампир, рыскающий в ночи упырь, жаждущий и бессердечный, готовый на убийство во имя насыщения. Холодок бежал вдоль позвоночника, стоило девчонке только вспомнить взгляд его ледяных глаз, тон хриплого голоса. Он ведь все еще может разорвать ее надвое…

– Ты сказал, что любил ее, – тихо проговорила Рен, словно обижаясь или робея. – Твою Ренаведд. Но обо мне… Ты никогда не говорил, что любишь меня.

– А мне разве нужно об этом говорить? – чуть раздражаясь, спросил вампир. – Любовь, Рен, такая вещь, о которой не нужно напоминать лишний раз. Ее всегда видно, она – ярка, как звезды в ночи.

– А я бы хотела услышать, – пробормотала девушка.

Конечно, она бы хотела. Глупенькая дочь кузнеца, накормленная слащавыми историями про бедных принцесс и алчных драконов. Глупая, красивая и молодая. Если бы Детлафф не поймал ее первым, сейчас она могла бы быть в спальне какого-нибудь юнца, сына хозяина виноградника – в лучшем случае, или проезжего художника, что мог наобещать столичной девчонке горы золота.

Любил ли ее Детлафф? Он и сам задавал себе этот вопрос. Не раз и не два, копаясь в собственных чувствах. Стоило девчонке сморозить очередную глупость, съязвить или пошутить, как ярость на секунду вспыхивала в его широкой груди. Хотелось преподать девчонке урок воспитания, но вампир каждый раз сдерживал себя. Кузнецкая дочка раздражала его, влипая в неприятности, навязываясь, напрашиваясь…

Но он… Он любил ее? Детлаффу нравилось разжевывать для Рен истины, он нашел истинное удовольствие в обучении ее азам травоведа, хотел бы продолжить эти занятия вновь, чтобы перевоспитать неотесанную дочь кузнеца в утонченную даму, чтобы слепить из нее то, что ему самому будет нужно в недалеком будущем. Да, вампир любил ее, странной, иной любовью, любил не ее суть, но оболочку, задатки воспитанной души, блеск любопытства молодости.

– Я хочу подарить тебе книгу, – прошептал вампир, повернувшись к ее уху.

Он вскочил с постели резко, качнувшись вперед и встав на ноги. Неспешно подойдя к комоду, Детлафф стянул с него тонкую книжицу, украдкой задвинув полупустую бутылку вина назад, себе под ноги, чтобы Рен ее не заметила. Только запах алкоголя ногой все равно не задвинуть за тумбу, он будет витать в воздухе и дальше, раздражая чувствительный к этому слух.

– Интересную книгу-то? – спросила девчонка, пытаясь рассмотреть подарок за его широкой спиной.

– Представь себе, – уклончиво ответил вампир, подавая Ирене книжку.

Ее он купил не так давно, нашел на местном рынке, пока бродил меж разношерстных прилавков. На самом-то деле вампир надеялся посмотреть за тем, пришла ли девчонка на площадь, но наткнулся на очень интересный прилавок и задержался рядом с ним. Рена вертела книжку в руках, рассматривая яркую обложку. Большие черные буквы на светлом фоне гласили: «Сборник баллад маэстро Лютика».

– Он как-то к нам приезжал! – радостно произнесла девушка, потирая обложку белыми пальчиками. – На лютне играл, я, кажется, помню. Его тогда еще повесить собирались, мы пошли поглазеть, а пришел ведьмак и еще глашатай…

– Наслышан, – прервал ее вампир. – Я об этом наслышан. О Лютике мне рассказал Регис, они с ним долгое время вместе путешествовали.

– О, и правда? Моя мама была от него без ума. Говорят, что он у нашей Аннариетты был фаворитом когда-то.

– И сплетница же ты, – шепнул вампир, улыбаясь.

– Да о чем в нашем краю еще говорить-то? – улыбаясь, спросила Ирена. – Вино и любовники господ…

Подарок она поспешила убрать. Девчонка поднялась, дошла к висевшему на стуле пальто и уложила сборник в отвисший карман. Порывисто развернувшись, девчонка в два коротких шага добралась до вампира, чтобы повиснуть на нем, обхватив острыми руками. Ирена улыбалась, зарываясь в рубашку мужчины носом, она начала хохотать, когда Детлафф пытался отставить ее, ерзающую.

– Спасибо, – произнесла она, остановившись. – Спасибо тебе…

– Рен… – шепнул вампир, не зная, сможет ли он признаться.

«Я люблю тебя» – следовало бы сказать, уверить ее. Следовало, только он промолчал. Осторожно улыбнулся, наклонился к ней, целуя сочные губы, прижимая девчонку к себе плотнее. Детлафф пригладил ее черные волосы, запутавшись в них и больно потянув вниз. Рен вздрогнула, но ничего не сказала, осторожно уперев руки ему в грудь.

Она должна передать письмо… Письмо Ренаведд. Обманувшей ее, обманувшей его. Девушка осторожно подняла взгляд, рассматривая холодные глаза вампира, его напряженный в этот момент рот. Нет. Ему оно не понравится, что бы там ни было, вампир останется огорченным. Извинения, объяснения… Или ему не понравится, если Рен не отдаст его вовремя?

Ирена закрыла глаза, решив подбросить монетку. Когда Детлафф отпустил ее, отвернувшись к окну, чтобы погасить стоявшие рядом свечи перед уходом, девчонка нашла в кармане бронзовую монету. Лик Аннариетты на обороте почти стерся, но аккуратный герб виднелся и теперь. Орел, решка – секрет судьбы, воля Предназначения, гнущего свою линию назло простым смертным и ведьмакам, чародейкам, вампирам и дочерям кузнецов.

– Ты уже уходишь? – спросил Детлафф, когда девушка потянулась к пальто. – Я могу угостить тебя печеньем с орехами.

– Нет, спасибо, – коротко ответила Рен. – Дома будут искать, если заметят.

Монетка упала правильно.

========== 18. Злосчастный луг ==========

Ему не составило никакого труда вернуть Рен в свою темную комнату, спрятанную в небольшом крестьянском домишке. Девчонка прижалась к вампиру крепко, опасаясь сорваться в полете, и добралась до места в целости. Проводник попрощался с кузнецкой дочерью быстро, осторожно поцеловав ее в лоб. Детлафф боялся, что излишне долгое прощание заставит его остаться рядом, а этого ему страшно не хотелось.

Дари тихо спал в своем уголке, Рен же спать не хотела. Ночное примирение дало ей сил, хотелось бегать и прыгать, шуметь, кричать… Только теперь уже нельзя. Девушка скинула тяжелое черное пальто, осторожно повесив его на место, и остановилась посреди комнаты. Старые доски заскрипели, но брат не проснулся. Сквозняк на цыпочках пробрался в комнату, мягко коснулся черных волос девушки, приглаживая их, почти лаская. Ирена продолжала стоять неподвижно.

Конверт. Тот, в котором лежали деньги, девчонка спрятала в сундук с приданным, второй, с тайным посланием внутри, сейчас был в ее бледных руках. Ирена закусила губу, опуская взгляд вниз, к гладкой на ощупь бумаге. Без пометок, без печати или какой-либо записи сверху. Она должна была отдать его Детлаффу, как условилась с названной баронессой, должна была отработать полученные деньги.

Только монетка решила иначе. Честно сказать, девчонка сейчас и сама уже не знала, кто принял то решение. Она это или монетка, упавшая на нужную сторону? Впрочем, теперь это никакого значения не имело. Время ушло, Рен сжимала послание в руках, не зная, что следует сделать теперь.

Стол в комнате был всего один. Узкий и маленький, на нем нельзя было уместить многого. Кое-какие травы сушились здесь, чтобы не прилипнуть к полу, на самом краю стояли две свечи, залившие все вокруг тягучим белым воском. Ирена осторожно потянулась к свечам, в темноте чиркнув спичкой. Брат продолжал мирно посапывать в своей кровати, он только перевернулся на другой бок, не мог уже увидеть озарившего угол комнаты света.

Бумага шуршала в руках, касаясь сухой бледной кожи. Рен осторожно открыла конверт, ругая себя за вольность. Письмо нужно было просто сжечь, спалить его, поднеся к зажженному уже огню. Да, Дариуш проснулся бы от дыма, может, даже родители, но совесть Ирены была бы чиста.

Самообман. Горький и постыдный. Совесть ее была запятнана в тот момент, когда девчонка опрометчиво позволила мужчине, что не был ее мужем, сделать с нею нечто постыдное. Порядочные девушки так себя не ведут, Рен знала, знала, но все равно согласилась потерять свой «порядок» в его руках. Желание взяло верх над разумом. Вот и сейчас, пока дрожащие руки разворачивали сложенный вдвое листок, Рен игнорировала голос рассудка.

«Дорогой мой Детлафф!

Давно ли я обращалась к кому-то столь нежно? Давно ли я вообще произносила мое любимое имя, писала его на бумаге, с трепетом выводя каждую буковку, а? Теперь не вспомнить. А ты, наверное, часто обо мне вспоминаешь. Надеюсь, что ты-то должен об этом знать, держать в уме каждый прожитый день, наслаждаясь эхом потерянного позади времени. Я знаю, что для тебя все эти моменты пусть и минутной, а все же нежности значили куда больше, чем для меня: бессердечной в ту пору. Сейчас, клянусь, мне даже совестно за собственную холодность, но тогда она казалась привычной. Будто это тебе во мне и нравилось, отстраненность, мое безразличие».

Почерк был мелким, местами непонятным, но красивым. Петельки букв соединялись друг с другом так аккуратно, что Ирена сразу смекнула: баронесса училась письму не в сельской школе. У нее, наверняка, был частный преподаватель, который водил ее тонкой рукой по бумаге, пока та сама не запомнила все движения пальцев.

«Вижу, что ты уже нашел мне замену, Детлафф, но сердце мое отчего-то не разбито этой новостью. Милая девочка, признаю, но с ветром в голове. Никогда бы не подумала, что тебя интересуют именно такие барышни. Знаешь… Мне совсем не хочется требовать, но и молить о помощи я не намерена. Только попрошу тебя, Детлафф. Попрошу об одной услуге не на бумаге, попрошу тебя встретиться со мною этой ясной ночью и обменяться парой слов. Мне нужна твоя помощь. Ради всего, что между нами было, всего тепла, переданного из рук в руки. Прошу, Детлафф, навести меня у нашего с тобой холма, пока он еще не зарос крапивой, хорошо? Забудь свою вертихвостку хоть на пару часов, она не даст тебе забыться, поверь мне, я много раз пыталась. Тех чувств, тех встреч не повторить и не исправить. Помнишь, как мы проводили время под старым дубом, слушая треск его веток? Я хорошо помню, у меня все еще остался тот след от укуса».